Текст книги "Леший, твою мать! (СИ)"

Автор книги: Регина Кам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Леший, твою мать!

1

«Не ищи беды: беда сама тебя сыщет».

– Вы с ума сошли?! Я не пойду за него замуж! Я сама себе выберу мужа, когда будет нужно! – кричала я так громко с надрывом, что уверена, весь многоквартирный дом меня слышал.

– Выйдешь, куда ты денешься? У него знаешь, сколько денег? Всем рты закроет. Радуйся, что замуж тебя берет, а не временной шлюхой, – равнодушно проговорила мать, наливая себе в рюмку водку.

Ненавижу такие моменты. Ненавижу их алкоголизм. Мне осталось всего пару месяцев до начала учебы. Я так была рада, когда узнала, что смогла поступить на бюджет. Изначально мне хотелось выучиться на юриста, но сейчас в этом нет смысла, так как мой отец имеет несколько приводов в полицию за хулиганство и мелкую кражу. С такой историей меня в правоохранительные органы и суд работать не возьмут. Пришлось пересмотреть свои перспективы. Из талантов я лучше всего пою, в связи с чем и выбрала государственный институт, факультет "Вокальное искусство". Если не смогу добиться успеха в профессии певицы, то с голоду всё-равно не помру, на улицах петь буду. Шутка. Знаю, что в некоторых ресторанах требуются живой вокал, так что смогу ещё и подрабатывать после учебы.

Папа уже спал в потрёпанном кресле, в грязных спортивных штанах и вытянутой майке. На столе стоит пепельница, из которой исходит дым сигареты, плюс ко всему этому мать распивает водку и это так противно. Нечем дышать. Распахнула настежь окно в кухне.

– Не заставите. Не выйду, – вышла из кухни, оставляя за собой слово, мама же издевательски расхохоталась.

Заперлась в своей комнате. Зашторила окно. Ненавижу первый этаж. Все так и норовят заглянуть в чужое окно. Вот зачем? Что тебе здесь интересно? Бесит. Не успела прийти с подработки, а тут на тебе, какие новости. Достала из сумки свою оплату за смену и спрятала в книгу со сказками Пушкина. Пока коплю. Ближе к сентябрю нужно будет купить себе новую одежду, канцтовары и оставить на пропитание. Рада тому, что скоро уеду отсюда, заселюсь в общежитие и забуду этот кошмар.

Не раздеваясь легла на кровать и не могла понять, как мы докатились до такой жизни. Всё же нормально было, на каком моменте дорога свернула не туда? Может, это случилось в тот момент, когда родители моего отца разбились? Или когда моя мать познакомилась с "хорошей" компанией и стала таскать их к нам домой? Боже… Как же я устала. Сейчас хоть попроще стало, могу немного заработать себе на еду, а раньше? Могла сутки сидеть без еды, ладно хоть соседки жалели, звали к себе на ужин, благодарна им безмерно.

С такими родителями я осталась без друзей. Кто захочет дружить с девочкой, у которой родители алкаши? У которой нет новой красивой одежды, нет крутого телефона, которая не может купить себе мороженое в ларьке? С такой же стыдно рядом стоять, не то что дружить. Когда была чуть младше меня так сильно это задевало, а теперь плевать. Одной проще. Не нужно кому-то что-то объяснять, доказывать. Сама разберусь.

Помню, как мне до слёз было стыдно. Прихожу я как-то в школу, а мне девочки говорят: "Видели твою маму вчера в магазине, она покупала водку, еле-еле стояла на ногах, да ещё и грязная". Мне было так больно, в глазах жгло от разворачивающихся слёз, но упорно с ними спорила, не верила, пыталась доказать, что это не моя мама была, что они перепутали, как вдруг на пороге школы заявилась моя мама. В точности, как описывали мои одноклассницы. Она тогда кричала:

– Дана! Паршивка! Куда спрятала бутылку? А ну верни ее живо!

И в тот момент я поняла, что не будет у меня больше друзей. Смотреть на маму было так противно. Мне во всё горло хотелось кричать: За что? В чём я виновата, что они такие? Дети стали смеяться, а одноклассники шептаться между собой, говоря всем, кем приходится мне эта женщина.

Учителя и сами были в шоке. После этого началось самое интересное. К нам стали приходить органы опеки, проверять квартиру, холодильник. Сначала поставили нашу семью на учёт и периодически нас проверяли. Я каждый день делала уборку, что-то готовила, чтобы на случай нежелательного визита этих тёть всё было нормально. Родителям было плевать, заберут меня в детский дом или нет, как говорится на один рот меньше будет, как будто они меня кормили. Но тут мама узнала, что за меня можно получать детские пособия и тут же пришла в себя. Я даже сначала поверить не могла. Мама трезвая! Готовит! И ещё пирожки печёт! А потом, как только опека перестала к нам ходить, всё встало на свои места. Чудо закончилось. Если раньше папа мог украсть алкоголь из магазина, то сейчас они пили с чистой совестью на мои пособия. Здорово. И платить им будут до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять лет и учусь очно в институте. Хорошо устроились, да? И работать не нужно. Всего лишь родить.

Когда бабушка со стороны мамы ещё по здоровью чувствовала себя нормально, она приезжала, привозила еду, втихаря совала мне деньги, а потом случился микроинсульт, и всё, после этого перестала появляться в нашей трёхкомнатной квартире, где ремонт в последний раз был в прошлом веке, когда ещё существовал СССР. Теперь же мы с ней только созваниваемся по телефону. Она живёт в деревне и вроде бы стало получше, но волноваться ей нельзя, потому про родителей особо не говорю.

Интересно, мне удастся ещё продержаться пару месяцев? Я бы тогда сбежала в институт, а оттуда же не выволокут за волосы, верно? Смогу потянуть время и подумать, как выбираться из этой ситуации. К тому же, я надеюсь, что ему надоест меня ждать и забудет обо мне, а что он сделает с родителями… Даже думать не хочу, им же плевать на меня.

За дверью стало шумно. Включилась веселая музыка, стал слышен смех и не один, болтовня. Я опять не успела сходить в душ. Опять припёрлись собутыльники родителей. Если повезёт, помоюсь завтра. Рядом с дверью стоял громоздкий комод, который я придвигала к двери каждую ночь. Хоть дверь и запирается на замок, но всё же не хочется рисковать, он не слишком надёжный. Раздевшись, надела пижаму, достала из сумки маленький сок, банан и йогурт. Скромный, но полезный ужин. В моей комнате всегда есть бутилированная вода с запасом. Мало ли? Покушав, я включила будильник, поставила телефон на зарядку и легла спать. Надеюсь, что усну и эта дурацкая музыка ещё не долго будет играть. Скоро соседи не выдержат и снова вызовут полицию. Надо подождать.

2

«Утро вечера мудренее».

Проснувшись рано утром, отодвинула комод и выглянула за дверь. Тишина. Посторонних не видать. Проскочила в душ, быстро на помылась и обратно. Не помню, когда в последний раз принимала водные процедуры с удовольствием, без спешки, с наслаждением ощущая струйки воды на теле.

Забежав в свою комнату, заперлась и стала одеваться. Сегодня я опять взяла смену в кафе, где работаю официанткой. Хоть и не легко там, но оплата хорошая, плюс чаевые. Да и не сидеть же весь день с ними, выслушивая завывания о том, какая плохая у них жизнь.

Надела джинсы, белую футболку, собрала волосы в хвост, закинула на плечо рюкзак и выйдя из комнаты, заперла дверь, чтоб не шастали здесь их собутыльники. Проходя мимо кухни никого не заметила, спят скорее всего. Прокралась к выходу, надела кеды и вышла из квартиры.

Начало июля. Солнце припекает, хочется забежать в какой-нибудь магазин и встать под кондиционером. До начала рабочего дня ещё целый час. Иду по тротуару спокойным шагом, наслаждаясь теплом. Чуть в стороне продают кофе и сладкую вату. Аромат сахара и кофейных зёрен манил. Очень хотелось купить, но я подавила порыв, ведь мне нужно ещё много чего к учёбе приобрести.

Добралась до работы за полчаса. Не успела пройти в служебное помещение, где мы переодеваемся, как наш бармен сообщил, что меня ждёт директор кафе и очень срочно. Я напрягалась, пытаясь вспомнить, где я могла накосячить в крайние смены. Внутри поселилось плохое предчувствие. Обычно Алла Михайловна не вызывала сотрудников просто так, значит, что-то случилось.

Постучалась в ее дверь и услышав: "Да-да", вошла внутрь.

– Здравствуйте, Вы меня звали? – уточнила я, надеясь, что бармен что-то перепутал и пошутил.

– Здравствуй, Дана, проходи, у меня к тебе есть важный разговор.

Алла Михайловна всегда выглядит элегантно в свои сорок пять лет. Ее тучное тело вовсе не портило внешность, ее энергетика притягивает к себе людей и те не могут найти в ней недостатки. Она сидела за столом, в белой блузке с крупными крупными красными бусами и в тёмно-синей юбке, ее короткие волосы завиты в крупные кудряшки, а макияж был немного ярким.

– Что-то случилось? – я была очень взволнована, ведь мне очень нужна эта работа.

– Для начала хочу поздравить тебя с наступающей свадьбой. Я и представить не могла, что ты отхватила себе такого жениха, а ведь с виду простая девчонка, но может, этим ты и зацепила, кто знает, какие у богатых причуды. Так вот, ближе к делу. Твой жених попросил меня уволить тебя, чтобы у тебя было больше времени на подготовку к свадьбе и сама понимаешь, невеста такого бизнесмена не может работать официанткой. Так что сегодня можешь отработать смену, так как замену ещё не нашли, а потом уже занимайся подготовкой к торжеству. Эх, повезло ж тебе.

Я выпучила глаза. Какой ещё жених? В смысле уволить? А на что я жить буду? Стоп-стоп-стоп. Жених, говорит? Неужели тот урод, который выиграл меня в карты уже успел и сюда сунуть свой нос. Плохи дела.

– Алла Михайловна, но мне нужна эта работа. Пожалуйста, не увольняйте, – умоляюще попросила я, мне ведь нужно не немного времени.

– Милочка, ну зачем тебе это? Он же богат и даст намного больше, чем ты здесь зарабатываешь. К тому же он сказал, что если я не выполню его просьбу, то он добьётся того, что это кафе закроют, а я останусь без работы, а мне это надо в моём-то возрасте? И не смотри на меня так, поверь, в сорок пять очень трудно найти работу.

Мне захотелось плакать, но я сдержалась. Не здесь. И какой смысл сейчас ее уговаривать, как говорится: "Своя рубашка ближе к телу", но я бы слово "рубашка" сменила бы на "шкуру", звучит более правдоподобнее.

– Я Вас поняла, могу идти работать?

– Да, иди, расчет получишь после смены.

– Спасибо, – развернулась, чтобы уйти, как в спину мне прилетело:

– Мне очень жаль, что так получилось, но он всем сообщил, чтобы тебя не брали на работу, так что лучше поддайся ему, деточка.

Я вышла из кабинета молча, то настроение, которое было час назад улетучилось и теперь вместо солнышка, тучка над моей головой. Прошла в раздевалку, размышляя о том, где ещё я могу взять деньги. Решила проверить слова директора. Нашла в интернете первое попавшееся объявление о том, что требуется уборщица, позвонила.

– Алло? – послышалось в трубке.

– Добрый день! Вакансия ещё актуальна? – поинтересовалась я.

– Да, актуальна, назовите, пожалуйста, Ваши Фамилию, Имя и Отчество.

– Ласточкина Дана Вадимовна.

В трубке на минуту всё затихло, даже шорох бумаги пропал. Я даже подумала, что сбросится вызов, посмотрела на экран, нет, звонок ещё шёл.

– Алло? Меня слышно? – переспросила я.

– Девушка, Вы извините, но вакансия уже закрыта, оказывается, что уже приняли на человека, просто информация не обновилась.

– Поняла, спасибо, – тяжело вздохнула я и сбросила вызов.

Значит, Алла Михайловна была права. И что теперь делать? На работу не устроиться. Если он, даже не знаю кто, влез сюда, то скорее всего на днях объявится. Думай-думай.

– Дана, тебя уже отпустили? А то в зале много заказов, не успеваем, – заглянула в раздевалку Таня, моя напарница, в то время, когда я заправляла рубашку в классическую узкую юбку.

– Да, уже бегу, – посмотрела в зеркало, убедилась, что выгляжу хорошо, нигде ничто не торчит и выскочила в след за ней в зал.

Сегодня и правда был какой-то аншлаг, но это не удивляет, всё-таки пятница. Посетители приходят сюда в основном после работы, чтобы пообщаться или расслабиться, а зная, что завтра выходной, не спешат уходить и позволяют себе выпить алкоголь.

Работа здорово отвлекает от плохих мыслей, но был один огромный минус. К концу смены дико болели ноги. Администратор уже была в курсе того, что больше на смену я не выйду, поэтому отдала оплату и пожелала удачи. Кафе закрывается в одиннадцать вечера, убираемся в зале около получаса, в итоге к дому подхожу где-то в двенадцать ночи.

Идти по своему району мне мне страшно, здесь все друг друга знают, поэтому нечего опасаться. Я шла домой не спеша, дыша свежим остывшим воздухом, а ещё тишина. Днём же от автомобилей очень шумно, а сейчас проедут одна-две и тишина.

Почти. Подойдя к своему подъезду услышала громкую музыку. Из наших окон. Чёрт. Опять. Как же я устала от всего этого. Сейчас самое главное незаметно проскользнуть в квартиру и запереться в своей комнате. Снова осталась без душа.

Только зашла в подъезд, как тут же открывается соседская дверь, из которой выглядывает баба Маша.

– Даночка, здравствуй, опять твои пляски устроили, я уже вызвала милицию, как же ты с ними живёшь?

– Здравствуйте, баб Маш, лучше не спрашивайте и спасибо Вам, – устало проговорила она.

Хорошо, что понимает, что не я виновата в том, что тут творится, а то бы могла и возмущаться, и требовать всех успокоить.

Открыв дверь меня оглушила музыка из девяностых. Скривилась. Не то, чтобы я против каких-то песен, просто у каждого поколения свои вкусы, но смесь алкоголя с любой музыкой вызывает у меня отвращение. А ещё запах.

Из кухни слышались голоса, смех, пошлые шуточки, звон рюмок. Замерла. Вроде никто не слышал, как я вошла. Сняла кеды и взяла их в руки. На ходу достала ключ от комнаты, но у двери замерла. Она была открыта. Вернее замок был выдран. Забежала внутрь, бросила рюкзак на кровать, а кеды под нее. Рванула к книжной полке. Сердце моё заколотилось. Господи, только не это.

Книги были расставлены в другом порядке. Я стала пролистывать книги, в том числе и сказки Пушкина, в поисках спрятанных мною денег. Паника накрывала с головой, глаза горели от напрашивающихся слез. Ком в горле мешал свободно дышать.

Денег нет. Вообще. Они всё забрали. Схватилась за голову. Дура. Зачем я их тут оставляла? Но и носить с собой глупо, вдруг потеряю или стащат в автобусе. Божечки, лучше бы у меня их украли, не так обидно было бы. Спрятала рюкзак за шкаф. Меня начало трясти. Как они могли? Это ведь мои деньги! Я сама их заработала!

Пошла на кухню. Там сидели мои родители вразвалочку, рядом какие-то две женщины с опухшими лицами и трое мужиков. Одеты все были в какие-то обноски. На столе стояли коньяк, виски и вино, вместо обычной водки, дорогая колбаса, сыр, копчёная горбуша, мидии в рассоле, разные фрукты, готовые магазинные салаты, какие-то конфеты и пирожные. Они сейчас купили то, от чего я долгое время отказывалась, стараясь экономить, а они. Все мои заработанные деньги спустили на всё это.

– О, Данка явилась! – воскликнул папа.

– Нагулялась? – съязвила мама.

– Отдайте мои деньги! Вы не имели права их брать! – крикнула я.

– Закрой свой рот! Ты нам обязана! Сколько я с тобой мучилась, пока я беременная была, а? А потом? Подтирала за тобой сопли, слюни. И где благодарность, дрянь? Вы только посмотрите на неё! Шляется Бог знает где, перед мажорами задницей крутит, а теперь возмущается! Скоро икру черную ложками жрать будет, а мы тут с голоду подыхать, а ей хоть бы хны! Тварь!

Собутыльники воззрились на меня осуждающим взглядом, цокая, говоря, какие сейчас дети неблагодарные пошли.

– Отдайте мои деньги! – крикнула я, окидывая их ненавидящим взглядом.

– Пошла отсюда, дрянь! Нет их у меня больше, – довольно улыбаясь, проговорила она.

Меня трясло от безысходности. От обиды. Хотелось кричать. Плакать. Выть. Но не здесь. Ненавижу их. Ненавижу!

– Вы пожалеете об этом, – глядя ей в глаза произнесла я и развернувшись пошла в сторону своей комнаты.

Позади меня послышались шаги. Я ускорилась, но меня тут же схватили за руку и развернули всем корпусом. Передо мной стоял дружок родителей, с перекошенным лицом от пахабной ухмылки. Одет был в какую-то футболку с дырками в некоторых местах и растянутых спортивных штанах. От него исходил запах алкоголя и немытого тела. Меня затошнило. Попыталась вырвать руку, не получилось.

– Чё надо? – грубо спросила я.

– Пошалим, малая? – он улыбнулся, демонстрируя гнилые зубы и отсутствие некоторых.

– Отвали, урод, – толкнула алкаша, но хватка его стала только сильнее, а после сам одним ударом впечатал меня спиной в стену. Больно. Аж воздух выбило из груди.

– Я тебя сейчас так оттрахаю, что забудешь своё имя, – стал смеяться он.

Ненавижу таких. Как же мне это надоело.

– Только через мой труп. Отпусти, – зло процедила я.

Его хохот стал громче.

– Поверь мне, я и твой труп трахну, – заигрывающим голосом проговорил он.

Ком в горле не проходил, более того, мне сию же секунду захотелось блевать. Что я и сделала прямо на его футболку. Он отпустил меня, но тут же влепил мне пощёчину. После скинул футболку и сказал:

– Сейчас ты ответишь за это, сука! – схватил за горло одной рукой, второй пытаясь содрать с меня футболку.

Собравшись с силами, пнула его коленом прямо между ног со всей дури. Тот взвыл. На шум пришла моя мать.

– Что тут происходит? – поинтересовалась она, осматривая нас.

– Этот урод приставал ко мне, – прохрипела я, держась за горло, пытаясь восстановить дыхание.

Тот держался двумя руками за своё мужское достоинство и выл от боли. Чтоб у него там всё перестало функционировать! В том числе и мочеиспускание! Урод!

– Слышь, Вась! Ты это, её не трожь! Вадик тут одному мажору задолжал, так что целку трогать нельзя, иначе нам всем кирдык будет. Он ведь порченную брать не будет, придётся хату продавать. А ты иди отсюда, нечего тут чужих мужиков соблазнять! И в кого такая распутная? Завтра же позвоню этому мажорику, пусть забирает ее.

Я быстро, как могла метнулась в свою комнату и придавила дверь комодом, замок уже не починить. Что делать? Что делать? Села на пол и горько расплакалась. За что мне это всё?

3

«Отвяжись, плохая жизнь, привяжись хорошая».

Наплакавшись ночью, я поняла, что делать мне тут нечего. Надо бежать. Пока к бабушке, а дальше разберусь как-нибудь. Положила в рюкзак сменное нижнее бельё, носки, спортивный топ, воды, фонарик, кухонный нож, завёрнутый в плотный картон, деньги, полученные за эту последнюю смену, золотые серьги и кольцо, доставшиеся от бабушки со стороны папы, средства гигиены, расческа и прочая мелочь. Из еды в комнате ничего нет. Нужно будет зайти в магазин, взять с собой продукты.

Надела привычные джинсы и темную футболку, выбора в гардеробе у меня особо не было, пошла на выход из комнаты. Отодвинула комод, открыла дверь и тут же увидела недовольное лицо матери.

– Куда собралась?

– На работу, – соврала я.

– Деньги давай, надо похмелиться, башка трещит, – безапелляционно потребовала она.

Я сделала шаг назад, крепче вцепляясь в рюкзак.

– Не надо было пить, ничего бы не болело, – буркнула я.

– Тебя не спросила, что мне делать. Деньги давай!

– У меня нет.

– Врёшь! – она рванула ко мне и стала выдирать мой рюкзак, я не отпускала, но тут произошло то, чего не ожидала. Мама влепила мощную пощёчину и отобрала мою сумку. Я попыталась подойти, чтобы вернуть свои вещи, а она так толкнула, что я упала на пол, ударившись головой об ножку кровати.

В голове звенело. Краем глаза наблюдала за тем, как она вытряхивала всё содержимое. Кошелёк выпал последним.

– Вот же сука! На работу она собралась. Как же! И денег у неё нет, – злилась она, вытаскивая купюры из кошелька.

Последние деньги. Больше ни копейки. Внутри меня всё упало, опустилось и в какой-то момент даже жить не хотелось. Нет. Стоп. Нельзя сдаваться.

– Сиди тут и жди своего мажора, дрянь! – она захлопнула дверь.

Я встала, ощущая лёгкое головокружение. Подползла к рюкзаку, собрала разбросанные вещи, подошла к двери и поняла, что не могу ее открыть. Дёргая ее, моя надежда все больше угасала. Такое ощущение, словно в ручку вставили какую-то палку.

– Хватит дёргать дверь! Всё-равно не выйдешь! – послышался крик мамы из глубины квартиры.

Выйду. Ещё как выйду. Обувшись в кеды и надев рюкзак на спину, подошла к окну. Деревянная рама давно разбухла и не желала открываться. Здесь только форточка функционировала, и то закрывалась не плотно, зимой от неё неплохо дуло. Бить стекло не вариант, сразу сбегутся на шум. Достала нож и начала ковырять между щелями, расшатывая створки.

За дверью снова послышался звон бутылок и весёлый смех. Видимо, уже сбегали в магазин. На глазах стали наворачиваться слёзы. Тихо. Не плакать. Не сейчас. Потом. Очередной весёлый смех разжёг во мне дикую ярость. С силой дёрнув ручку окна на себя, чуть не упала от того, что она распахнулась. Теперь осталось справится со второй рамой. С ней было полегче, видимо, дерево на улице всё же высыхало быстрее. Окинув комнату грустным взглядом, залезла на подоконник и спрыгнула на землю. Как смогла прикрыла окно, чтоб не сразу заметили.

Со двора бежала так, словно за мной гнались дикие звери. Но оказавшись на главной улице, пошла медленным шагом, выравнивая дыхание. У меня с собой только вода. Желудок требовал еду, а у меня ни копейки. Остановилась и залила пустоту водой. Мне бы только добраться до бабушки, а там уже спокойно поем. На автобус денег тоже нет. Пешком придется.

Открыла карту, вбила адрес и построила маршрут. Итак, если идти по дороге, это получается в обход и если не останавливаться на отдых, то приду к ней в лучше случае завтра к вечеру, а то и послезавтра утром. Я так кони двину. Второй маршрут через лес. Очень короткая дорога, уже сегодня вечером буду у неё.

Шла по центральной улице к выходу из города, всё дальше отдаляясь от хороших домов и приличных районов. Идти по обочине то ещё удовольствие. Движение машин и ветер растрепали волосы, теперь их только маленькими локонами расчёсывать, чтобы распутать, кеды в дорожной пыли и ещё постоянно вздрагиваю из-за громких звуков клаксона. Шутники, блин.

Судя по карте идти недалеко осталось. Начинается лес. Попыталась поймать попутку, но либо они проезжали мимо, игнорируя меня, либо ставили условия расплаты "натурой". И никто не захотел помочь просто от чистого сердца.

Вечереет, солнце садится, а я только сейчас захожу в лес. Обессилена. Есть очень хочется. Желудок скручивает от боли. Тошнит. Сильная слабость. По телу словно кипяток идёт. Я дойду. Чисто на упрямстве, но доползу.

Снова смотрю на карту. Так, нужно просто пересечь лес, а дальше начнется деревня. Только телефон до конца не сел, пятьдесят процентов заряда осталось. Итак, тропинка есть, значит, люди тут ходят. Попила воды и пошла дальше.

Здесь, в тени деревьев, было прохладно. Чёрт. А вот кардиган захватить не додумалась. Ускорила шаг. В лесу и так не слишком светло, а тут ещё темнеет. И всё было хорошо, тишина, свежий воздух, утоптанная дорожка, даже умудрилась найти полянку с земляникой и съесть горсточку ягод, как вдруг тропинка стала расходиться в разные стороны. И куда идти? Налево или направо? Достала телефон, чтоб посмотреть на карте свое местоположение и деревню, но всё слетело к чертям. Сети нет. Задрала голову к кронам деревьев, пытаясь успокоиться, а после пнула камушек в сторону. Чёрт!

И как быть-то? Тут почти ничего не видно. Достала фонарик. Итак, глупо, но… Энике-Бенике-ели-вареники… Палец указал направо. Сомнения есть, конечно, но не стоять же мне тут час, верно? Плевать, пошла направо. Тревожно, но…

В лесу окончательно стемнело, идти стала медленнее, так как видимость стала почти нулевой, да и силы иссякали. Пару раз спотыкалась об корни деревьев, чудом не упала, стесала руки об кору, когда цеплялась за ствол.

В какой-то момент заметила, что вокруг стало слишком тихо, но не успела сориентироваться, как меня резко прижали к дереву. Надо мной возвышался мужской силуэт с топором в руке.

Моё тело было ослабшим, ноги еле держали, сил на сопротивление не было, а в глазах двоилось. Сейчас меня зарубят топором и дело с концом. Может, оно и к лучшему? Конечно, было бы лучше, если б машина сбила, а тут в лесу меня даже не найдут и ведь умудрилась ещё встретить тут его… Кстати, кто он? Попыталась присмотреться…

– Леший, твою мать! – воскликнула и отключилась.