Текст книги "Город моей мечты (СИ)"
Автор книги: Регина Грез
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Хорошо, что не куришь, сейчас многие девушки это дело любят, а мне не нравится.
– А у тебя, кажется, вовсе дурных привычек нет? Или скрываешь?
Улыбается во весь рот, крепче меня стискивает, пытается оторвать от земли:
– Я во всех смыслах положительный мужчина. Ты потом сама поймешь, что я настоящее сокровище.
– Скромности тебе точно не занимать.
– Не похвалишь, не продашь, слышала такую поговорку?
– Теперь слышала, а ты не продешевишь, сокровище мое ненаглядное?
Серьезным стал, даже отодвинулся от меня, держа на вытянутых руках мои плечи:
– Жениться-то когда будем?
– А давай чуть больше годика обождем, вот я диплом получу…
– Тань, я ведь серьезно спрашиваю.
– Мне ведь тоже не до шуток. Или тебе все бегом-бегом надо, скорей-скорей. Так не по адресу, это не ко мне.
Руки медленно опустил, смотрел уже вопросительно, морщинка на переносице собралась:
– Думаешь, я трепло, только языком чесать умею. Тань, я уже три года один, отец в друзья напрашивался, будто чуял, что недолго осталось, а я не поддался особо. Не нужна мне его запоздалая дружба, я как-то справился сам. И с девушками у меня никогда не ладилось. Что я мог девушкам предложить? Гол, как сокол, а какую попало мне тоже не хотелось брать.
Тебя встретил вот и уже вижу, что вместе у нас все получится. Ты ведь тоже такая, тебе тоже не сладко пришлось. А город этот наш, Танька, я давно это знаю. Город нас любит, оттого и помог друг друга найти. Он будто живой, у него своя душа, свои мысли, он все о нас наперед знает, и всегда будет помогать. Потому что я его чувствую и тоже люблю, как живого. Ты только мне верь так же, как я буду верить тебе, слышишь? Только так и справимся.
Он сейчас странно говорил, как будто читал текст какой-то старинной книги. И я понимала в глубине души, что Слава во многом прав. Да, во всем он прав. Надо держаться вместе и заботиться друг о друге по мере сил. Раз уж мы встретились январской морозной ночью, раз уж оба знаем особый дух брошенных домов, раз так нам было хорошо целоваться в метель.
– Беги домой, руки уже красные, как у гусенка. Спокойной ночи, девушка моей мечты.
– Спокойной ночи, мужчина… эм…
– Ну-ну, какой я мужчина? Какой?
– Болтливый не в меру!
– А я думал, найдешь, что похвалить. Эх, ты, а еще ученая!
– Завтра придумаю, чего бы хорошего про тебя сказать!
– Тогда до завтра, Снегурочка!
И напоследок так поцеловал, что… даже сказать неловко, отпускать его уже не хотелось, а хотелось скорее остаться с ним наедине, да хотя бы в его старом доме на Челюскинцев.
Поднималась потом к себе, ничего перед собой не видя, не замечая, на Анькины вопросы не реагировала, от ужина оказалась. Когда, наконец, в комнате потушили свет, лежала с открытыми глазами, уставясь в темный потолок и вспоминала, вспоминала, вспоминала… Губы горели, сухие, обветренные, трогаю их пальцами и чувствую, как сладко ноет в груди и в животе что-то будто сжимается.
Может, правда, сойти с ума и выйти за него замуж… Город, услышь меня, дай совет! А еще лучше, помоги нам удобно устроиться в твоих сильных «руках», найди нам со Славой славное местечко, и мы станем частью тебя, капелькой твоей крови, плоть от плоти твоей. Ты слышишь нас, город? Город нашей мечты…
Глава 7. Долгожданная весна
Мы встречались почти каждый день. Даже когда Слава работал с раннего утра до поздней ночи, он все равно подъезжал к воротам, сигналил, и я ненадолго выходила к нему. Тетя Маша как-то сказала, чтобы я привела «своего кавалера» в дом – познакомиться, но Слава все отнекивался, а потом на выходные сам к нам заявился, большой торт принес и зачем-то цветы. Смущенно улыбаясь, вручил веточки белых хризантем Вологодской и представился.
Хорошо, что Ани в тот момент не было дома, вот бы поехидничала, пристала с расспросами. Хотя Слава быстро освоился у нас, скоро уже нашел тему для разговора, чай пили на кухне все вместе, даже молчаливый Николай Витальич к нам присоединился.
А, вообще, в начале марта мы много гуляли по городу. Погода стояла отличная, казалось, весна будет ранней, вовсю капало с крыш, чирикали воробьи, воруя у сытых голубей хлебные крошки – щедрые подношения прохожих.
Центр города давно был очищен от снега, и здесь лучше чувствовалось, что зиме подошел конец. Я придумала зайти в картинную галерею, на которую раньше всегда смотрела из окна автобуса, когда ехала с автовокзала по главной улице. Смотрела и мечтала, что потом как-нибудь непременно ближе посмотрю картины, выставленные в окнах. И вот, все задуманное сбылось.
Мы бродили со Славой по двум уютным залам, держась за руки, обсуждали маленькие акварели и огромные панорамы местных художников. Я Михаила Захарова очень люблю. У него картины, будто живые, кажется, стоишь рядом и чувствуешь, как пахнут заросли иван-чая на солнечном бугре, слышишь, как шумят камыши от ветра, как трещат сороки на старых заборах затерянного в глуши поселка.
Потом от Галереи мы пешком дошли до Сквера сибирских кошек на Первомайской. Я уже бывала здесь прежде, еще с Аней как-то гуляли осенью. Мы тогда фотографировали друг друга на фоне двенадцати кошачьих скульптур. Зверюшки были выполнены из чугуна и покрыты золотистой краской. А часть надписи, выбитой на гранитной табличке памятника, я, кажется, даже помню наизусть:
В Ленинграде, только что пережившем блокаду, почти не осталось кошек, и город был буквально заполонён крысами. По легенде для борьбы с крысами тюменцы отправили в Ленинград целый вагон кошек – 238 животных, которые должны были защищать от грызунов Эрмитаж и Петродворец. А всего после окончания войны из Сибири в город на Неве доставили десант в несколько тысяч «барсиков» и «мурок». От них-то и пошла популяция современных Ленинградских кошек.
Много красивых памятников в нашем городе. Например, в Тенистом сквере установлена фигура Мужчины в окружении детей и надпись «Отцовство – это дар». А недалеко от Перинатального центра есть скульптура Счастливой Матери. Женщина держит за руки двоих деток разного возраста, и в то же время гордо демонстрирует окружающим свой выдающийся животик – скоро в семье появится третий малыш.
Я пару раз бывала в той части города и всегда смотрела на эту статую с некоторым благоговением. Воистину, «самая прекрасная из женщин, женщина с ребенком на руках…».
В конце марта Рублев получил двухкомнатную квартиру в третьем Заречном микрорайоне. По суду ему, конечно, была положена «однушка», но Слава продал «Волгу», а также отдал банку все деньги, что выручил за дом в Каменке и «наскреб» все-таки на расширенную жилплощадь. Надо было видеть, с каким удовлетворением Славка показывал мне ключи от собственного жилья. Немедленно озвучил далеко идущие планы:
– У ребенка должна быть своя комната. Лучше ведь сразу вложиться, чем потом переезжать или обмениваться. Ну, чего стоишь, поехали смотреть, я же только от риелторов, сам-то видел квартиру мельком, когда с выбором торопили.
Квартира оказалась на девятом этаже в доме, что построили двенадцать лет назад. Вокруг стройплощадки, а напротив уже зиял провалами окон скелет «высотки» – этот район активно застраивается в последние годы.
Мы долго ходили по пустым комнатам, стояли на не застекленном балконе, оглядывая панораму города. Дух захватывало, конечно. У меня от раскинувшегося вида внизу, а у Славы…
Да я, конечно, была рада за него, отчаянно рада. О большем старалась не думать, хотя он даже не скрывал своих намерений сделать меня в этой квартире хозяйкой. Своя квартира! Свой угол, свое гнездышко, своя нора… Только тот, кто мыкался по «общагам» и съемным углам мог понять мои тогдашние чувства.
Уму непостижимо, что я буду жить в квартире, которую смогу считать несколько даже своей. Нет, лучше не загадывать, не представлять, настолько это грандиозная и недостижимая прежде мечта. И вот так сразу, ни за что, прямо на блюдечке поднесли. Разве бывает так?
Квартире требовался серьезный ремонт, прежние жильцы ее здорово запустили. Но на первое время сойдет и так, Слава бы сразу переехал, да комнаты были совершенно голые, не спать же на полу человеку. И потому Слава решил пока оставаться на Ямской, тем более срок аренды там еще не вышел.
Мы взяли у тети Маши старые, ненужные тряпки-ветошь, одним словом, потом я купила в ближайшем магазинчике «Все для быта» пластиковое ведро, веник и совок. Вместе сделали мало-мальскую уборку. Да, забыла сказать, Слава уже на второй день отдал мне дубликат ключей от своей квартиры. У меня-то больше свободного времени, могу после занятий сюда приезжать, окна помою, вытащу мусор с балкона. Понемногу обживется или обживемся, уж не знаю, как правильнее сказать, наверно, второй вариант лучше. Мы ведь даже особо не говорили о совместном будущем, словно и так все между нами было ясно. Все постепенно шло своим чередом.
Спасибо Марие Вологодской, здорово меня поддержала в то время, даже морально. Я бы постеснялась, а вот она однажды резковато высказала Ане, чтобы отстала от меня со своими придирками насчет Славки.
– Ну, что ты к нему прицепилась? Чего вам еще надо, дурехам? Не пьет, не курит, обходительный… Да он ради Танюшки и в огонь и в воду готов, все для семьи сделает, последнюю рубаху с себя отдаст. Вот какой он мужик! Даже не надо гадать на кофейной гуще, и так все видно с первого разу. Завидуешь? Так мы тебе в родню не набиваемся. Ищи лучше купца на свой залежавший товарец.
Я заметила, они стали часто разговаривать на повышенных тонах. А в первых числах апреля Аня и вовсе собрала вещички, распростилась с Зарекой и Вологодскими. Вася окончательно перевез подругу к себе на квартиру в центре. И сам стал реже бывать у матери. Тетя Маша переживала, думаю, но старалась держаться бодро. Только разок увидела ее растрепанной, сидела пьяненькая за пустым столом, вертела в руках фигурную рюмочку.
– К осени и ты от меня сбежишь, все бросите старуху… Умные стали, сами с усами…
– Да вы что говорите, куда же я-то денусь от вас! Гнать будете, не уйду! Еще год учебы впереди, надо вместе биться.
– Это ты сказала хорошо, Танечка… Садись, дорогая, выпей со мной. Как мне тяжко сейчас, кто бы только знал. Без толку живу, только маюсь. Как же я из-за вас всех горемычных маюсь, и никто не желает знать… Ой, же тошно мне…
– Теть Маш, вам бы хватит уже, пойдемте, в комнату вас провожу.
– Ну, пойдем…
Я точно не помышляла ни о каком переезде. Даже чувствовала, что ее одну оставлять нельзя. И она это знала, платила добром, отдала нам из чулана подержаный столик, пару табуреток, кое-что из посуды на первое время, занавески и комплект нового постельного белья. Я даже смеялась про себя, будто приданое мне собрала. А стелить-то и не на что пока, у Славки в квартире даже лежанки не было. Диван он купил только с апрельской зарплаты, и то в рассрочку. А столько еще всего нужно в дом: электроплиту, холодильник, хотя бы какой-нибудь шкаф и тумбочку.
А кроме дивана в тот день Слава еще купил гладильную доску и утюг. Я даже поворчала немного, уж это могло бы точно подождать, хотя с другой стороны видела, что нравится Славе приносить в свое жилье новые вещи. Он ведь как мальчишка довольный был, когда расправил у стены эту доску, с ней и правда, как-то уютнее стало, по-семейному. Да, еще Славе кто-то на работе отдал старую электрическую плитку, на ней и варили пока что-то простое: картошку с курицей, гречку или рис.
Электрический чайник-термос подарила нам Аня. Узнав, наконец, что жених мой имеет двухкомнатную квартиру, Худякова быстренько прониклась к Славке уважением, и на меня стала иначе смотреть.
– Да-а-а… Вот тебе и Таня-тихоня, а сумела во время ухватить мужика «с хатой».
Не нравились мне такие разговоры, никого я не ухватывала, даже не собиралась. Как-то все случилось само. Слава не раз уже говорил, что любит меня, что я самая лучшая и много еще всяких хороших слов. А я и не знала, что ему ответить, молчала только, опуская глаза, как-то горячо делалось в груди и почему-то хотелось плакать от всего, что высказать невозможно. Ничем ведь я не заслужила такую любовь, ничего во мне нет особенного.
А вдруг Славка еще разглядит, что я самая обыкновенная и кругом девчонки лучше есть, красивее, умнее, веселее даже. Вдруг ему скучно станет со мной и передумает вместе быть. Иногда накручивала себя так нарочно ночами, чтобы поплакать всласть, растревожить душу, а засыпала все-таки уверенная, что все это девичья блажь и не променяет меня Рублев ни на каких городских модниц. Это была какая-то взрослая, глубоко женская, тайная уверенность в своей силе и правоте. В надежности своего Мужчины. И крепло это чувство день ото дня.
На майские праздники мы съездили в Совиново. На автобусе пришлось, отчего Славка сильно переживал. Ему казалось не солидно приезжать к родственникам невесты «безлошадным». Баба Тая нас приняла как самых дорогих гостей, будто мы какие-то важнейшие персоны и нам надо угождать, осыпать нас почестями, до отвалу кормить и, конечно, попарить в баньке. Первым мыться отправили Славку, пока я ему все показывала, где тазы брать, как включать свет – надо лампочку ввернуть потуже в плафон, он, конечно, приставать начал.
Даже всерьез предлагал нам вместе пойти, обниматься полез в предбаннике, я его огрела разок полотенцем, чтобы уже отстал. Да я и не особенно стесняюсь, уже все почти у нас было, почти все, что можно, мы же не маленькие. И свадьбу мне никакую не надо, только договорились, что распишемся в августе и тогда вроде как в первую брачную ночь все как и положено.
Ой, даже смешно сказать, кто же так сейчас делает! А вот Славка согласился подождать. Он, вообще, старомодный у меня какой-то, слишком уж правильный в некоторых вещах. Я не случайно иногда подумываю, что в нем-то как раз больше детского, чем во мне. Я бы не стала тянуть ей-Богу, но раз ему хочется все по-честному сделать, ладно уж, пусть нас баба Тая сначала благословит.
Пока Рублев мылся, мама моя пришла, ей уже сообщили, что «Танюшка с мужчиной приехала». Сказала ей, что будем расписываться в августе, скоро уже заявление подадим. У мамы первый вопрос:
– А где жить собираетесь? Квартиру снимать? У него хоть нормальная работа?
– У Славы есть свое жилье в Заречном микрорайоне. Он – водитель в «Сибмаше».
У мамы глаза делаются удивленными и растерянными. Она тоже бы хотела жить в городе, но у нее не получилось. А у меня теперь вроде есть отличный шанс. Как же мне повезло, думает мама, и тоже начинает меня уважать. Только грустно почему-то от этого, будто мы с ней еще больше отдаляемся друг от друга.
К ночи бабушка постелила нам в горнице, мне – на моей прежней узенькой кровати, Славе – на диване у окна. Сама же собиралась лечь в другой комнатушке, на тахте у порога. Мы какое-то время лежали молча, прислушиваясь, как бабуля ходит по скрипучим половицам старого дома, завершая к ночи обычные дела, а потом Славка позвал меня к себе.
Я забралась к нему под одеяло, и мы обнялись так жадно, будто весь день были порознь. А потом через приоткрытую форточку услышали соловья в черемухе палисадника. Как же он щелкал, бессовестный, невозможно было уснуть! Я целовала Славку сама, везде его целовала, словно с ума сошла, ничего уже не стыдясь, а он отвечал торопливо и уже остановиться не мог, так у нас все и случилось. Да еще хорошо, что Слава запасливый оказался и лучше меня подумал головой, рано нам еще детей заводить, это же ясно. Все он тогда правильно сделал. Все-таки взрослый мужчина, а я просто задохнулась от небывалой нежности и желания стать ему совсем близкой.
Потом как-то быстро уснули, намаялись еще в дороге за весь день, а утром никак проснуться не могли, кутались в одно одеяло, прижимались друг к дружке от холода, не догадываясь прикрыть форточку. С улицы несло свежестью, надрываясь, горланили петухи, беспокойно мычало стадо, проходя на первый выпас – соскучились «буренки» по свежей травке. Баба Тая не тревожила нас, не будила, наверно, многое понимала, ждала, пока сами выйдем к столу.
Славка весь день серьезный был, поглядывал на меня вопросительно, даже виновато немного, а я ликовала в душе, и ничего такого страшного, давно надо было решиться. Перед бабушкой было только немного стыдно, я даже хотела спрятать куда-нибудь простыню, да бабуля, поджав губы, перехватила меня, отобрала скомканные тряпки и, притворно сердясь, дернула за расплетенную косу.
– Вот же непутевая!
К вечеру мама пришла нас проводить до остановки, совала мне деньги, я отказывалась, но она настояла, сама раскрыла сумку и положила сверточек внутрь. Братец названный так и не появился, вроде занят был чем-то с отцом, ничего, может, позже когда-нибудь повидаемся, нет сил задумываться на этот счет.
А в городе скоро зацветут яблони… По обе стороны от главной улицы будут стоять белые деревца, белые, словно невесты. Я не хочу свадебное платье покупать, это же целая куча денег на один раз, а Славка настаивает, говорит, так надо. Значит, надо что-то простенькое присмотреть, и ведь туфли к нему еще и прическу. Как же это все-таки хлопотно – выходить замуж!
Глава 8. Наше лучшее лето
Так уж сложилось, что дни рождения у Василия Вологодского и моего Славы выпали на первые дни июня. Мы с тетей Машей решили подарить мужчинам что-то из одежды, в отношении Рублева это было особенно актуально. Славка вечно ходил в каких-то «допотопных» рубашках и растянутом свитере, ладно еще джинсы недавно себе сам новые купил, прежние уже протерлись до дыр в некоторых интересных местах, даже стыдно на люди показаться.
Знаю, что Слава кроссовки любит, кажется, и зимой и летом их носит, меняя единственные две пары по сезонам. Нет, обувь я ему, конечно, не смогу «на глазок» купить, а вот пару приличных футболок очень бы хотела преподнести на День рождения. Аня подсказала один хороший недорогой магазинчик в центре, туда мы с Вологодской и направились. Вещи и, правда, были там отличного качества, по вполне приемлемым для нас ценам.
Я выбрала Славе аж три футболки и майку с рисунком – это на жаркое время, дома-то тоже надо во что-то нормальное одеваться. А тетя Маша покупала одежду сразу для мужа и сына, хотя, думаю, Аня «ненаглядному своему Васеньке» нашла бы что-то куда более оригинальное, она за своим внешним видом тщательно следит, старается и любимого наряжать достойно. Но ведь не скажешь такое Вологодской. Мать всегда лучше знает, что подойдет единственному сыну.
После удачных покупок мы вместе прогулялись по Цветному бульвару до Центрального фонтана, что с недавних пор стал чуть ли не визитной карточкой города. Да, все-таки здорово преобразовали прежний заросший Горсад, сейчас здесь стало гораздо уютнее, когда снесли чугунную ограду, положили современную плитку-брусчатку, обновили парк каруселей.
Мы с Вологодской взяли себе мороженое и присели на скамью. Отличный выходной день! По широким дорожкам неспешно гуляют люди, пони с бантиками в расчесанной гриве катают довольных ребятишек, ровные ряды невысоких яблонек еще усыпаны бело-розовыми цветами и пахнут медом.
На соседней скамье уселась группа студентов, обсуждают предстоящую сдачу дипломов. Я загляделась на одну молодую девушку, уж очень она выделалась среди прочих – стройная брюнетка с длинными распущенными волосами. Говорила быстро, весело, громко смеялась, но это еще больше притягивало к ней взгляды, так она была хороша. Я даже немного позавидовала ее яркой внешности, непринужденной манере себя вести, в ней чувствовался какой-то внутренний задор, даже дерзость, та самая пресловутая женская загадка, что сводит с ума противоположный пол.
– Наверно, она многим нравится… Такой все легко.
Сама не заметила, как произнесла эти слова вслух. И тут же наткнулась на острый взгляд Вологодской. Лицо ее было сурово и даже сердито:
– Тебе ли завидовать, глупая. Э-эх! Да и знала бы хоть кому! Не хотела говорить, но надо бы тебе знать, раз уж зацепилась за эту бедняжку. Ты-то не видишь, а я сразу приметила… Веночек на ней. Словно из полевых цветочков на голову веночек надет, а среди листиков чертенята скачут, рожи корчат и дразнятся. Возле этой девицы ни один парень не задержится, каждого бесенята отвадят. Как бы не была девка пригожа, а суждено ей одной мыкаться по жизни.
Я с недоумением оглядела студентку. Никакого веночка на ее блестящих волосах, естественно, не обнаружила. Может, это лишь такое образное выражение. Испытующе глянула на тетю Машу, а та продолжала приглушенным шепотом:
– По добру-то надо эту красавицу ко мне привести. Я бы, может, и помогла. Только очень тяжело будет все исправить. Это ведь семейное у них, по женской линии идет через весь род. Знать, прабабка еще кому-то дорожку перебежала, вот «знающие» и приговорили. Серьезные Мастера. Прабабку-то, может, и за дело, а потомству расплачиваться приходится. До седьмого колена не перехлебать… Крепко же их «испортили», такую заразу если возьмусь снимать, сама потом буду долго болеть.
– А что это за проклятье такое?
– Одиночки они, Таня. Красивые, умные, и хозяйки хорошие могут быть, а все добро им не в прок. Без мужика останутся, народят дитя и вырастят сами. И ведь, как нарочно, девчонки рождаются у них. А на каждой уже с рождения черная печать, свой веночек с чертями одет.
– Страшно как вы говорите…
– Не говорить страшно, а вот такую пакость своими глазами видеть! А еще страшнее понять, что не в силах помочь…
– Так ведь должно быть средство избавиться! Непременно должно быть! Может, в церковь ей обратиться, может, делать какие-то добрые дела? Как-то же надо искупить грехи предков!
– Надо, Тань… что-то, конечно, надо делать. Кто же знает, может, именно на этой девушке и оборвется цепочка давней злобы, начнется светлая история рода. Только лучше всего, когда такой вот «проклятый человек» сам понимает, что в жизни его что-то не ладится, сам решает, что нужно поменять прежде всего в себе… Трудно это, ломать судьбу, а все же возможно. Желание нужно, прежде всего, много силы и любви положить. И смириться, если так ничего и не выйдет, достойно принять печаль.
Иди, Тань, дай-ка ей мой телефон, скажи, что бабушка-ворожея помочь хочет от всей души и за то денег не возьмет. В сторонку сперва отзови и скажи, что недавно рассталась она с парнем, и хочет назло ему под другого лечь. Этого делать никак ей нельзя, потом очень станет жалеть. Так и передай.
Я исполнила поручение Вологодской точь-в-точь, постаралась как можно деликатней поговорить с незнакомой девушкой, сказала, что тоже заканчиваю в будущем году Университет. Вот только она не стала меня слушать долго, тряхнула темными волосами и брезгливо поджала губы:
– Я в ваши сказки не верю, что пристали, найдите другую дурочку. У меня все хорошо в личной жизни, не надо тут сочинять.
Мне стало неловко, я чувствовала, как краска приливает к щекам и хочется бежать прочь. Это было что-то едва уловимое, то ли неприязненный холодок ее взгляда, то ли слишком резкий запах духов, но в одном тетя Маша казалась правой – от этой брюнетки хотелось держаться подальше. Пока мы разговаривали, точнее, я пыталась построить беседу, спутники девушки поднялись и пошли по аллее, даже не дождавшись подруги. Она растерянно смотрела им вслед, а потом, спохватившись, поспешила вдогонку, зажав в руке номер телефона Вологодской. Надежда есть…
Я же стояла, не в силах с места сдвинуться, вдруг разыгралось воображение – полуденное солнце отражалось от макушки беглянки, будто рисуя желтые сердцевинки ромашек, за которыми торчали острые маленькие рожки… «Никому не дадут подойти, каждого парня отвадят!»
Ночевала я сегодня у Славы, когда улеглись, пересказала ему сегодняшнюю встречу, и он тут же выдал свое мнение:
– Таня, переезжай сюда! Боязно мне, что ты у этой тетки под боком. Еще голову тебе задурит, в ученицы возьмет. Я про такое давно уж слыхал. Тогда у тебя ни мужа, ни семьи не получится. Таня, давай завтра перевезу тебя окончательно. Чего тянуть, все равно живем как муж и жена…
– Слава, мне ее жалко. Я сейчас не могу. Она мне ничего плохого не сделает, зря наговариваешь.
– А я все равно боюсь. Мутная она какая-то, эта твоя гадалка Мария.
– У нее непростая жизнь. Даже представить не могу, каково это – все видеть в людях, и зависть чужую и ненависть. А когда приводят лечить детей, как их всех жалко, сердце разрывается. А если не может помочь, так переживает потом, так мучается…
– Давай уже своих детей заведем. Ну, поженимся сперва, как и хотели.
– Слав, годик еще надо подождать, а потом я на работу устроюсь, ты же сам понимаешь, куда мы сейчас с детьми. А ты еще машину хотел, а это кредит. Слав, у нас ведь все впереди с тобой, правда? У нас все получится, я это знаю.
Засыпая на его руке, я искренне верила, что сбудутся все наши желания, будет у Славки новый «железный конь», пусть даже из вторых рук, я удачно сдам сессию и попытаюсь найти какую-нибудь работу на оставшееся лето. Хочется Славе помочь, обустроить квартирку, прикупить самое необходимое и даже те самые милые безделушки, что придают особый уют человеческому жилищу.
На подоконники я уже поставили несколько «зеленых» горшков: пеперомия с округлыми листами, самый обычный хлорофитум, любимая моя глоксиния и фикус. Да-да, отросточек фикуса из дома привезла, ничего, будем разводить настоящее городское мещанство. Осталось кружевных салфеточек навязать и составить на них стадо фарфоровых слоников. Еще до кучи надо герань где-то найти, у бабушки все перевелись.
Но это я шучу, конечно, сама над собой смеюсь, просто нравится обживать пустые неприглядные комнаты Славкиной «двушки», нравится готовить ужин занятому хозяину, поджидая его с работы, гладить старенькие рубашки новым утюгом, а потом развешивать их на плечики, чтобы невзначай не помялись.
Кажется, я Славку люблю всерьез, так люблю, что сжимается сердце, когда смотрю на часы и знаю, что скоро он позвонит в дверь. А потом, сломя голову, бегу в коридор, чтобы повиснуть у него на шее. Это же счастье – дождаться того, кого любишь, кого умеешь и хочешь любить.
Где-то далеко шумит ночной город, а на девятом этаже тихо, сюда едва долетает гул дороги. У нас спокойный микрорайон, скоро построят школу совсем от нас недалеко, а детский сад вроде бы этой осенью уже открывают. Хорошо, что все рядом. Город позаботился о нас, нашел нам самое спокойное, самое надежное местечко. И сбудутся все мечты. Они у нас теперь одни на двоих, а значит, непременно сбудутся. Это же наш город. Лучший город на свете, потому что… наш.
А скоро с тополей полетит пух и закружится на улицах белая метель тополиного вальса:
В городе жарко, в городе сухо,
В городе бал тополиного пуха,
Если с утра ты им опушен,
Значит, ты тоже на бал приглашен.
А после вальса вновь на рассвете
Кости хрустят тополиных соцветий,
Жмется к обочине скомканный пух
Знать, из танцоров вышибло дух.
Город моей мечты —
Через Туру мосты,
Летним ночным дождем промыт.
Город моей мечты —
Будем с тобой на ты,
Сердце в моей груди,
В такт твоему стучит.
Откуда приходят ко мне эти певучие строки… Надо записать на память. В тетрадке моей «памятной» уже много стихов, пусть и простых, безыскусных, но возникших в моей душе будто бы не случайно. Иногда сама собой появится в голове одна лишь строчка и крутится целый день, я проговариваю ее про себя так и сяк на все лады, даже пропеваю вслух, и вот рождается вторая и третья строчка… Это же чудо, праздник! Вроде бы пишу сама, но такое чувство, словно кто-то диктует свыше и непременно нужно сохранить эти дары.
День Города – последняя суббота июля. Погода отличная, настоящая «макушка» настоящего лета. Мы смотрели концерт на Цветном бульваре, потом пешком дошли до исторического центра города. Это небольшая площадь на мысу между реками Тура и Тюменка.
Около четырех веков назад на высоком берегу заложили первую русскую крепость, названную Тюменью. Говорят, здесь со своим отрядом зимовал Ермак перед походом на Кучума. Когда-то давным-давно именно здесь была построена крепость, обнесенная высокими стенами с караульными башнями. На ее территории находился двор воеводы, амбары с провизией, приказная изба. Как пишут историки, крепость отражала набеги татар, нагайцев, калмыков.
В наше мирное время на исторической площади стоит памятник ратному и трудовому подвигу тюменцев в годы Великой Отечественной войны. За двадцативосьмиметровым обелиском – стена с барельефом. На композиции Родина-мать с мечом и группа людей, поющих славу героизму народа. И вечный огонь… И портреты тех, кто отдал жизни за то, чтобы мы со Славкой сейчас спокойно отмечали День города.
Я вспоминаю страшные годы, выпавшие на долю моей страны, и не могу сдержать слез. Мы выдержали, мы победили. И земляки мои внесли немалый вклад в победу, не щадя себя работали на полях и заводах, собирали эшелоны на фронт, а у себя привечали переселенцев, в том числе и детишек, вывезенных из блокадного Ленинграда. А на соседней улице есть памятник «Прощание», посвященный юношам и девушкам, что окончив школу в лихую годину, надели шинели и ушли на фронт солдатами и санинструкторами.
С исторической площади рукой подать до Моста Влюбленных. Сюда приезжают молодожены, вот и сегодня две красивые пары фотографируются на фоне Туры. Славка шепчет, что мы непременно тоже будем стоять здесь в тот день, когда станем одной семьей. Да мы уже семья, я не представляю своей жизни без него, и кажется, он давно уже с этим согласен. Так что и мы вполне можем прогуляться по мосту, взявшись за руки и ничего, что на мне джинсы, а не пышное белое платье.
Я предлагаю спуститься на набережную реки, сегодня здесь особенно многолюдно, звучит музыка, кругом цветы и воздушные шары. Особенно интересно будет ближе к вечеру, многие останутся посмотреть салют. Пожалуй, мы не дождемся, вернемся в заречную квартиру. С девятого этажа и так все будет видно и слышно.
