Текст книги "Виргиния"

Автор книги: Ребекка Флэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Ланс подошел и посмотрел на раненого. Стилет вошел по самую рукоятку чуть выше пряжки пояса. Руки Форка несколько раз конвульсивно дернулись, и он умер.

– Теперь уходите,– сказала Генриетта.– Как можно быстрее и как можно дальше.

И не дав ему перевести дух после схватки, она сунула ему в руки его ружье и подтолкнула к лесу.

Со стоящего недалеко от берега корабля послышались громкие голоса, требующие объяснить причину внезапного шума. Луна снова скрылась за тучей и все погрузилось в непроглядную тьму. Завыла собака.

Быстро шагая вперед, Ланс думал о том, что план Генриетты был прост, как все гениальное. Врагов у Форка хватало. И вот один из них явился в полночь, с ножом в руке, и запугал хозяйку таверны. Форк и его приятели схватились с ним. Кто это был? Неизвестно. Все свидетели перепились. Они сражались с какой-то тенью... Украшенный драгоценными камнями стилет – французское оружие, игрушка, которую ни один виргинец и в руки-то не возьмет. Нож метнули – совсем уж не виргинский прием. Следовательно, под подозрение вполне мог попасть какой-нибудь иностранец. Никому и в голову не придет, что полночным гостем Генриетты Харт был Ланс Клейборн, и что это он метнул нож.

Он облегченно вздохнул. Генриетта добилась своего. Ее враг убит. Ее друг на свободе. Ее никто никогда не обвинит, поскольку только Ланс видел в ее руках французский клинок.

Рассвет застал юношу спящим в двенадцати милях от таверны. Жизни и владениям его отца больше ничего не угрожало. Убийца Уолтера Клейборна был мертв.

VII

В Виргинии царил хаос, и союз западных племен во главе с монаканами не замедлил этим воспользоваться. Отряды их воинов просачивались сквозь линию обороны Бэкона и нападали на восточных фермеров.

Ланса поразило, как далеко они продвинулись за столь короткое время. А вдруг краснокожие уже в Галл-Коув и Замке Клейборн?

Он чувствовал себя спокойным и отдохнувшим. Мелкий моросящий дождь освежал кожу и прояснял мысли. Он снова стал жителем лесов.

Оставив Миддл-Плантейшн в стороне, Ланс добрался до Квинс-Крик, где поймал лошадь, видимо недавно потерявшую седока. За ручьем он, к своему удивлению, обнаружил свежие зарубки на деревьях, оставленные томагавками монаканов. По северной тропе незадолго до него прошли семь воинов. Ланс тщательно зарядил ружье и закрыл замок ладонью.

Снова сев в седло, он осторожно двинулся вперед, начиная всерьез беспокоиться за Истер.

Добравшись до дороги у Галл-Коув, он, по его расчетам, опережал индейцев на три мили. Но несколько минут спустя Ланс начисто позабыл о врагах: открывшееся его глазам зрелище леденило кровь. Плантация Уоркеров была разграблена! Дом и конюшня превратились в дымящиеся развалины. Обезумевшие от ужаса лошади сбились в кучу в дальнем углу загона.

От барака рабов в сторону кедровой рощи неторопливой рысцой пробежал волк – самый верный признак того, что рядом не было людей. По крайней мере, живых. Сердце юноши рвалось из груди, глаза застилала красная пелена... Там, где раньше был сад, на траве лежали два изуродованных тела негров со стрелами в спине.

Но где Истер Уокер? Где остальные женщины? Сначала он не мог найти никаких следов. Дождь размыл дорогу. Но в конце концов ему удалось обнаружить четкий отпечаток маленькой изящно обутой ножки и не менее одиннадцати следов макасин монакан.

Ланс понимал, что застать этих воинов врасплох не удастся. Они будут ждать погони и при первой же опасности убьют своих пленниц.

У следующего ручья он нашел новые следы: индейцы увели двух женщин – Истер и кого-то еще. Пленных мужчин не было. Отряд состоял из двенадцати индейцев. Они не спешили, но шли осторожно. Впереди двигалось восемь воинов и пленницы, а четверо краснокожих прикрывали тыл, отстав от них более чем на милю.

* * *

Истер Уокер была охвачена ужасом и паникой. Индейцы обращались с ней, как с вьючным животным, заставив тащить на плечах два здоровенных свиных окорока. Когда она останавливалась, чтобы передохнуть, ее гнали вперед пинками.

Другая пленница, негритянка Нола была в еще худшем положении. Она потеряла башмаки и теперь почти не могла идти. Ее освободили от поклажи, но служанка все равно хромала и спотыкалась на каждом шагу. Ей недоставало силы Истер, а кошмар последних дней еще больше ослабил ее тело.

Индейцы напали совершенно внезапно, ранним утром, когда вся челядь Галл-Коув еще спала. Опасности избежали лишь Алан Уокер и тетушка Истер Люси, которые гостили на плантации у Квинз-Крик. Сначала индейцы не собирались убивать негров, но те бросились бежать, и им вслед полетели стрелы.

Скво были в большой цене. Оспа унесла многих монаканских женщин, поэтому Истер и Нолу оставили в живых. Истер шла, борясь с яростью и отчаянием. Где милиция Беркли? Где Брент со своим отрядом? И где Ланс Клейборн, так хорошо знавший индейцев? Впрочем он, наверное, уже в Лондоне. Но надежда умирает последней. Смогли же другие женщины пережить индейский плен, значит, сможет и она!

Вождь отряда носил накидку из шкурок выдры, очень похожую на ту, что подарил ей Усак. У индейца были смеющиеся глаза. Он искренне гордился тем, что его отважные воины сумели так глубоко проникнуть на вражескую восточную территорию. Кроме того, ему достался отделанный серебром старинный мушкет, принадлежавший еще деду Истер. Увидев, что бледнолицая пленница замедлила шаг, он сильно толкнул ее в спину. Не думая о последствиях, девушка швырнула на землю окорока и залепила размалеванному грубияну звонкую оплеуху. Но тот лишь посмотрел на нее с уважением и передал ее ношу одному из индейцев. Идти стало легче.

Шедшая немного впереди чернокожая рабыня громко вскрикнула от боли и упала. Охранявший ее индеец потерял терпение. В воздухе блеснул томагавк и Нола навсегда осталась на тропе. Проходя мимо, вождь нагнулся и сорвал с шеи мертвой женщины красный шарф. Ярость придала Истер новые силы. Она забыла об усталости и боли в спине, лихорадочно прикидывая, как перебить этих краснокожих животных. Шесть часов плена сделали из нее дикарку, ни в чем не уступающую индейцам.

К заходу солнца Ланс Клейборн был уже в миле от монакан. Мягкая почва, словно книга, рассказывала ему о всех деталях их маршрута. Новости радовали. Вождь индейцев не проявлял излишней осторожности, а значит пока еще не знал о преследователе. Кроме того, дикари явно устали, таща на себе ворованное добро.

Ланс ломал голову, как ему поступить. Если просто напасть, они сразу же убьют пленницу. Если же дожидаться, пока отряд соединится с основными силами индейцев, то тогда освободить Истер будет еще сложнее. Надо было действовать и без промедления.

Каким образом? Есть много вариантов. Похищение – любимое развлечение чискиаков в пору созревания кукурузы. Горные индейцы – не чискиаки и боятся сражаться в темноте. А эти монаканы так устали, что будут спать, как убитые, пока восход солнца не разбудит их.

Когда сумерки сгустились, индейцы остановились на ночлег. К левой щиколотке Истер привязали ремень, другой конец которого обмотали вокруг ствола молодого деревца. Костров не разводили. Вождь протянул девушке кусок кленового сахара. Она села, прислонившись к дереву, и не заметила, как заснула.

Истер проснулась от чьего-то легкого прикосновения и стала вглядываться в темноту. Она чувствовала, что рядом, совсем близко, кто-то есть. В угольной черноте ночи не было видно ни неба, ни даже ствола дерева, у которого она сидела. Накрапывал мелкий дождь, неподалеку слышалось дыхание спящих монакан. Кусок кленового сахара так и остался в ее руке, она попробовала его, и это окончательно ее разбудило.

Ощущение, что она не одна, снова вернулось к ней. До ее напряженного слуха долетел еле различимый шорох, а потом, внезапно, чья-то сильная рука зажала ей рот, а другая обхватила за плечи.

– Не двигайтесь! – шепнул знакомый голос.

Усак! Она сразу успокоилась, ее охватило чувство, близкое к восторгу. По его приказу она бесшумно сняла с себя верхнее дорожное платье, он набил его листвой и травой и положил на землю у дерева. Затем поднял длинную палку, вложил ее конец ей в ладонь, за другой взялся сам и медленно, дюйм за дюймом, пошел вперед.

Им потребовалось не меньше часа, чтобы отойти от лагеря индейцев на пятьдесят ярдов.

– Из вас получилась бы неплохая скво,– наконец сказал Ланс.

И тут все перенесенные девушкой горести хлынули полноводным ручьем слез.

– Усак...Усак...– всхлипывала она.

Он обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

Немного спустя, когда небо на горизонте посерело, предвещая близкий рассвет, они двинулись дальше. Ланс привел девушку к ручью, они вошли по колено в воду и продвигались вперед по его руслу, не оставляя следов.

– Я же почти голая, Усак! – истерично рассмеялась Истер.

– Зато, слава богу, живая! – ответил тот.– Здесь неподалеку поляна, а на ней – старая заброшенная хижина. Если, конечно, ее не сожгли индейцы.

С рассветом они добрались до хижины, и Ланс уничтожил их следы на песчаном берегу ручья. Найдя в доме старые оленьи шкуры, он устроил девушке постель, и она забылась счастливым сном.

Когда она проснулась, он спал на полу. Не желая его будить, Истер лежала, думая о случившемся. Ее дом разрушен, и вместе с ним исчезло ощущение безопасности. И вот она здесь, в лесной глуши, без пищи и одежды. Быть может, ее ждет смерть. Но ей почему-то не было страшно.

За стенами хижины шел дождь. Крыша протекала, и звук падающих на пол капель разбудил Ланса. Он открыл глаза и улыбнулся Истер.

– Мой наряд никуда не годится,– грустно сказала она.

– Вы замерзли,– ответил юноша вставая.– Потерпите немного, сейчас я разожгу огонь.

Она, как зачарованная, следила за ним. Ланс оторвал от балки полоску сухой кедровой коры, скатал ее в шарик, посыпал порохом, положил на полку ружейного замка и спустил курок. Шарик задымился, а через минуту в очаге весело пылал огонь.

– Индейцев можно больше не бояться,– сказал Ланс, заметив ее тревожный взгляд.– Я следил за ними, пока вы спали. Они прошли западнее, и уже не станут возвращаться. Монаканы сейчас сами боятся погони, и даже бросили часть награбленного. Там, в углу, мешок муки и немного соли.

Она помогла ему собрать ветки и пучки травы для починки крыши. Затем он взял ружье и вышел за дверь. Истер едва успела сообразить, что осталась одна, как раздался выстрел, и Ланс вернулся, держа в руках молодую дикую индейку.

Два последующих часа оба были очень заняты. Она готовила птицу, а он чистил хижину и чинил крышу. Закончив с этим, юноша соорудил в углу узкую койку.

– Вам придется привыкать спать без удобств,– сказал он.– Мы слишком далеко от... от...– он запнулся.

Она промолчала. На огне жарилась индейка, на углях пеклись лепешки.

– Надо раздобыть побольше мяса,– заметил Ланс.– А с остальным нам просто повезло.

– Я думала о вас,– вдруг сказала Истер,– но считала, что вы на пути в Лондон.

– Но вы же сами побеспокоились о том, чтобы мне не позволили отплыть,– нахмурился Ланс.– Вы сообщили Беркли, а тот принял меры.

– Что вы имеете в виду? – удивилась она.

– Но даже хорошо, что я не попал в Англию,– пожал плечами Ланс.– В противном случае вы бы уже стали скво.

– Я не понимаю, о чем вы, Усак?

– Ложитесь,– ответил тот.– Прежде чем я выведу вас отсюда, вам необходимо хорошенько выспаться.

– Я ни одной живой душе не говорила о вашей поездке! – со слезами на глазах заявила Истер.– Вы должны верить мне!

Он не ответил.

Дождь за стенами хижины не утихал.

Надо было найти лодку, чтобы отвезти девушку назад, на плантации, и поручить там ее чьим-нибудь заботам. Но чьим? В Виргинии царил хаос, и безопасных мест просто не осталось. Лишь он один сможет прокормить и защитить ее.

Истер снова уснула. Он подбросил дров в огонь и подошел к двери. Дождь лил как из ведра. На берегу ловил рыбу большой черный медведь. Зверь опускал лапу в воду и выбрасывал на песок зазевавшихся рыбешек.

Ланс взял ружье и прицелился прямо из дома. Уже собравшись нажать на курок, он вспомнил о спящей девушке. Выстрел разбудит и испугает ее. Он взял нож и тамагавк, и, закрывая ладонью замок ружья, вышел на дождь, притворив за собой дверь. Ему не удалось уложить медведя первым же выстрелом, и разъяренный зверь бросился на охотника.

Ланс отбросил безнадежно намокшее ружье и взялся за топорик. Когти огромной лапы рассекли воздух в каком-то дюйме от лица юноши, но тот мощным ударом томагавка раскроил зверю череп. Покончив с этим, он оглянулся... и застыл в изумлении. В двух шагах от него стояла Истер.

– Вы? – вскричал Ланс.

– Вы не ранены?

– Ранен? – нахмурился он.– Почему я должен быть ранен?

– А почему вы не застрелили его, а дрались с ним, как... как дикарь?

– Я стрелял, но неудачно, а на дожде ружье не перезарядить.

– А если бы он сбил вас с ног?

– Меня?? Я не малое дитя.

– Я так боялась за вас!

– Мне очень жаль. Идите, пожалуйста, в хижину. Да, захватите мое ружье и хорошенько его просушите.

Она без лишних слов повиновалась.

Медвежья туша доставила им много хлопот. Они вдвоем еле дотащили ее до хижины на сооруженных Лансом из стволов молодых деревьев импровизированных салазках. Зверь принес им столь необходимое мясо, сало и теплую шкуру.

Истер не занималась раньше подобной работой. Ее спина ныла, руки покраснели и опухли, но с губ не слетело ни слова протеста. Но в конце концов туша была разделана, мясо заготовлено впрок, вычищенная шкура сохла у очага.

– Если завтра опять польет дождь,– заметил Ланс,– ручей может выйти из берегов. Я очень рад, что индейцы не добрались до этой хижины. Вот когда я был с Бэконом...

– Вечно вы говорите о своем Бэконе! Он же бунтовщик!

Он с упреком посмотрел на нее и сказал:

– Да, бунтовщик! Нетрудно прослыть бунтовщиком среди трусливых мужчин и излишне болтливых женщин Побережья.

– Если бы я была виновата в том, что вы мне приписываете, я бы не стала оправдываться и позволила бы вам ненавидеть меня,– холодно ответила она.

– Я сыт по горло этими проклятыми восточными плантациями! – воскликнул Ланс.

– А заодно и мною?

– Да! Вами – в первую очередь! – в его глазах мелькнули злость и обида.

– Вы действительно считаете, что я рассказала Беркли о ваших планах?

– Конечно.

– Вы просто дурак! Я даже отцу и брату ничего не говорила!

– Но меня же арестовали!

И тут словно искорка вспыхнула в его мозгу: Капитан! Капитан того корабля... Ведь он тоже знал о его намерении отплыть в Лондон...

– Мне жаль, что я была груба с вами,– примирительным тоном сказала она.

– А мне не жаль, что я был бунтовщиком! – ответил он.– Можете пойти на берег и позвать на помощь. Быть может, какой-нибудь пират Беркли услышит и спасет вас.

– Спасет? Разве я в опасности, Усак?

– Еще бы! Жить под одной крышей с обросшим небритым виргинцем, гордящимся тем, что его объявили вне закона! Что может быть опаснее?

Но его гнев начал ослабевать, когда она снова назвала его индейским именем «Усак». Это напомнило ему те времена, когда образ девушки мучал и грел его сердце.

– Тогда и я вне закона, Усак. Я пойду с вами. Мы найдем лошадей и ускачем на Запад.

Он удивленно взглянул на нее.

– Да, Усак. Я не знаю, из-за чего на самом деле разгорелась гражданская война на плантациях, но саму себя я наконец поняла. Я хочу уехать с вами. Я буду готовить вам мясо и...– она отбросила ладонью упавшие на лоб волосы, но Ланс успел заметить, что она покраснела.

– Вы и представления не имеете, о чем говорите,– возразил он.

– Но почему?

Он отвернулся и принялся точить нож. Она снова рассердилась, на этот раз из-за его безразличия. Ей нужно вымыться, найти расческу, одежду... нижняя сорочка почти не закрывала ее тела.

– Вас не затруднит выйти ненадолго? – попросила она.– Только не уходите, пожалуйста, далеко. Я вас скоро позову.

Ланс молча поднялся. Вот уже четыре часа он отчаянно сражался с самим собой. Но безуспешно. Она была очень красива. Слишком красива. Он взял ружье и рог с порохом.

– Хорошо,– ответил он и вышел за дверь.

Минуту спустя она окликнула его и попросила нож. Ланс просунул нож под дверь и спустился к берегу. Что она задумала? Он нетерпеливо ждал.

Истер между тем обнаружила в хижине настоящее сокровище – большой свернутый кусок старого остбугского полотна, спрятанный кем-то под подоконником. Отрезав от него несколько ярдов, и украсив материал кусочками медвежьей шкуры, она быстро соорудила себе великолепное платье. Не имея ни ножниц, ни иголки, Истер справилась со всем одним ножом. Затем она аккуратно уложила волосы, стянув их белой лентой от своей нижней сорочки.

Девушка позвала Ланса и от души расхохоталась, увидев его вытянувшуюся физиономию. А он просто смотрел на нее, не в силах отвести глаз от ее смеющегося лица. Все в ней дышало молодостью и жизнью.

– Нам надо уходить отсюда,– хрипло выговорил он наконец.

– Что вдруг? – кокетливо осведомилась Истер.

– Потому что в этой хижине вместе с нами поселился дьявол.

Она снова рассмеялась.

Мысленно обозвав себя последним болваном, Ланс подошел к Истер и обнял ее. Их губы слились в долгом поцелуе...

На следующий день дождь перестал, но вода в ручье не спадала. Однако Ланса и Истер это больше не беспокоило. Старая хижина стала приютом любви.

Куском угля они рисовали на стене очага план своего нового дома, обставляли его мебелью, наполняли детьми, друзьями и любимыми слугами. Истер настаивала, чтобы помимо оружейной в их доме была зала под библиотеку. Зеркала они закажут во Франции, ковры – в Смирне, одеяла и покрывала – в Шотландии...

Влюбленным казалось, что они могут вечно жить в маленькой хижине, мечтая о будущем. Но еще многое предстояло сделать. Ланс должен был найти для нее безопасное место, где бы она спокойно дожидалась его возвращения с запада. Лучше всего для этого подошел бы дом Дэвида Брума.

Однажды, увидев плывущее по течению пустое каноэ, Ланс сплавал за ним и привел его к берегу. На следующий же день они отплыли на юг. Пристав невдалеке от плантации Кендолла, они нашли лошадей и перепуганных рабов для путешествия к Бруму. Индейцы не трогали густо населенный северный берег Джеймс-Ривер, что вполне устраивало миролюбивого священника.

Ланс протрубил в рог излюбленный сигнал принца Руперта, который Брум должен был помнить. И действительно, ворота перед ними распахнулись, и они въехали в просторный двор.

Энн Шорт, супруга Брума, пришла в ужас от медвежьего наряда Истер и подарила ей замечательное платье. Хозяин дома, радуясь приезду дорогих гостей, болтал без умолку и открыл заветную бутыль превосходной мадеры. На ужин были осетр, жареная оленина и оживленная беседа.

Брум растолстел и пребывал в полном счастье. Стряпня Энн являла собой чудо кулинарного искусства. Радушная хозяйка откровенно любовалась Истер и не отходила от нее весь вечер.

Она чуть в обморок не упала, услышав, что молодые люди жили вместе в какой-то хижине в глуши лесов. Нет, ЭТОГО нельзя рассказывать больше ни одной живой душе, иначе репутация мисс Уокер будет безнадежно испорчена. И не стоит тянуть со свадьбой. Да, Ланс вне закона, но что-нибудь придумать можно наверняка.

На следующий день, рано утром Брум приготовил все необходимое и попросил Энн разбудить гостей. Та наотрез отказалась: бедные дети страшно устали. Кроме того, она еще не прибрала и не украсила комнаты, ведь это же настоящая свадьба!

Все было готово лишь к полудню. Слуги оделись в свои воскресные наряды. Ланс почистил свой лесной костюм и причесался. Истер, в платье Энн Шорт, уменьшенном на несколько размеров множеством заколок и булавок, выглядела как белокурый ангел с пасхальной картинки. Она не разделяла разочарование Энн, всенепременно желавшей, чтобы бракосочетание состоялось в церкви, а не дома. К ужасу достойной хозяйки невеста заявила, что ее мало интересует церемония.

– Но как ше так? Пошему? – спрашивала расстроенная Энн, пришепетывая из-за торчащих изо рта булавок, которыми она подгоняла по фигуре девушки платье.

– Глупости все это,– фыркнула Истер.– Перед богом мы давно уже супруги.

Наконец все собрались в украшенной кедровыми ветками главной зале перед большим камином. Зажгли семь свечей. Но едва Дэвид Брум поднял молитвенник и заговорил, стоявший у окна слуга громко вскрикнул.

Во двор въезжали всадники. Полковник Эвард Хилл с патрулем из драгун Чичерли решили нанести им визит.

Ланс Клейборн поцеловал Истер, велел ей оставаться у Брума, взял свое оружие и выскользнул прочь. Пустив коня во весь опор, он скакал на Запад, слыша за спиной беспорядочную стрельбу солдат.

... А через два дня Беркли подписал мирный договор.

Бунт 1676 года разорил некогда процветавшую Виргинию на несколько лет вперед. Но неожиданная уступка губернатора отрядам Бэкона погасила волну ненависти и страха. Фермеры затянули пояса и вернулись к работе. Пограничники возвратились в свои хижины и стали забивать скот, готовясь к зиме.

Пронесся слух, что Истер Уокер все же приняла приглашение супруги губернатора, и сейчас у нее. Тогда Ланс раздобыл коня и поскакал на юг.

Мирный договор тогда еще не вступил в силу, и, не желая снова попасть в ловушку, юноша прокрался в Грин-Сприн под покровом ночи. Знакомый слуга сообщил, что мисс Уокер приезжала, но затем снова уехала. Ланс прискакал в Галл-Коув и вытащил сонного Эда Уокера из постели. Истер не появлялась в Галл-Коув. Весь забрызганный грязью, падая из седла от усталости, он перед самым рассветом наконец добрался до Замка Клейборн. Но и там о ней ничего не слышали.

Поев впервые за последние пятнадцать часов, он рухнул на мягкую пуховую перину и провалился в черную бездну сна. Сначала ему снились горящие форты, летящие томагавки, перевернутые лодки и огромного роста индеец, который занес над ним окровавленный нож.

Когда в комнату вошел слуга, чтобы развести в камине огонь, Ланс по ошибке чуть его не убил. Затем, снова погрузившись в сон, он увидел большой каменный дом в. Шоккоэзе, богатые плантации вокруг, жену за прялкой у огня, с веретеном в длинных ловких пальцах, и ребенка в колыбели. Открывается дверь, и на пороге появляется Пео с двумя дикими индейками в руках...

Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко. Слуга принес новости о Истер. Прошлой ночью она отплыла вверх по Джеймс-Ривер. Куда? Ланс знал.

Четыре часа спустя он въезжал на широкий двор пастора Брума. Девушка выбежала ему навстречу и утонула в его объятиях.

– Я знала, что ты быстро меня найдешь,– сказала она.– Ведь мы решили пожениться именно здесь, если ты конечно помнишь.

В ответ он просто поцеловал ее.

– Отсюда недалеко до границы, Ланс,– продолжала Истер.– И я хотела заманить тебя подальше от людей губернатора. Никто не знает, что я здесь. Значит, никто не знает, что и ты здесь. Понимаешь?

– Но, дорогая, я же в списках отряда Бэкона, и мне даровано полное прощение. Мы проведем медовый месяц в Замке Клейборн...

На следующий день их навестил сэр Мэтью, заехавший к Бруму по дороге из лагеря Чичерли. Он рассказал много новостей и отправился в Замок, готовить его к приезду молодых.

Колонии скоро предстояло избавиться от Беркли. Он собирался в Лондон, держать ответ перед королем Карлом.

– Он уже не вернется,– предсказала Истер.– Вместо него некоторое время будет Чичерли. Он миролюбив, и Бэкон ему ничего плохого не сделал.

– Чичерли! – фыркнул Ланс.

Истер закрыла ему рот ладонью.

– Хватит, Ланс. Ты больше не бунтовщик.

– Боюсь, что я останусь им навсегда, дорогая,– ответил он.

ЭПИЛОГ

Свадьба была веселой и людной. Гости выпили три бочонка мадеры и съели полдюжины окороков.

Затем Ланс и Истер отплыли на шлюпе Клейборнов, за штурвалом которого стоял старый негр-слуга по имени Като. Ветер дул в сторону Замка Клейборн.

– Вот мы и женаты! – сказал Ланс, прижимая девушку к груди. На нем был великолепный камзол голубого бархата.

– А плащ из шкурок выдры тебе больше к лицу,– поддразнила она.

– Ты еще не забыла своего голого лесного кавалера? – в тон ей ответил Ланс.

– Ты останешься им навсегда,– рассмеялась Истер.– Тебе никогда не быть настоящим англичанином, Ланселот Клейборн.

– А ты? Разве ты англичанка?

– Нет, Ланс. Мы оба – виргинцы. Американцы.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.