Текст книги "Виргиния"
Автор книги: Ребекка Флэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Он влетел в поселок, опоздав всего на полчаса, и увидел солдат. Спешившись у таверны, Ланс вбежал внутрь, чтобы узнать новости и едва не сбил с ног капитана Джозефа Ингрема, распекавшего за что-то младшие чины.
– Слава Богу! – воскликнул Ингрем.– Само Небо послало вас, Клейборн! Вы едете на восток?
– Да,– ответил Ланс.
– Я попрошу вас передать срочное сообщение губернатору Беркли. Послать своего человека я, к сожалению, не могу.
– Но что произошло?
– Ад разверзся. Перекусите что-нибудь, и я вам все расскажу.
Ланс сел за стол и велел подать себе оленины и вина. Ингрем отложил бумаги и, словно собираясь с мыслями, задумчиво приглаживал рукой свои длинные волосы.
Наконец Ингрем заговорил:
– Я только что вернулся из Потомака. Там, в округе Стеффорд, две недели назад индейцы зверски убили некого Томаса Хена и его слугу. Они прибили их к дверям дома... Это были доэги. Жиль Брент и Джордж Мейсон с Аквила-Крик собрали людей и через несколько дней окружили индейцев в овраге, пока те спали. Когда закончилась стрельба и все были убиты, выяснилось, что там, кроме доэгов оказалась дюжина саскеханноков со своими скво. Вы понимаете, что это значит. Мы отправляемся прямо туда. Расскажите обо всем губернатору. Особо отметьте, что саскеханноки, и без того рвавшиеся на юг, получили теперь отличный повод для вторжения в Виргинию. Я жду нападения после первых заморозков. Индейцы не успокоятся, пока не отомстят за расстрел своих воинов, а по последним донесениям их ударный отряд достигает трехсот человек.
Ланс даже присвистнул.
– Войны не избежать,– продолжал Ингрем.– Саскеханноки столь многочисленны, что под угрозой все наши плантации, отсюда и до Окканичи-Айленда.
– Вы можете дать мне свежую лошадь? – решительно спросил Ланс.
– Конечно.
– Я немедленно отправляюсь в Джеймстаун.
Ланс быстро доел свою оленину. Предстояло страшное: потоки свирепых племен через границу, кровь, огонь, брошенные и разоренные земли...
Хозяин таверны снабдил Ланса припасами и зерном для лошади, и через полчаса юноша был уже в пути.
До памятной встречи на пристани Арчерз-Хоуп, никому еще не удавалось ранить сердце гордой Истер Уокер, хотя привлекала она многих. Ни Тому Хенсфорду, ни Джону Ли, ни даже Артуру Оллену, крайне искушенному в искусстве любви вдовцу, так и не удалось добиться благосклонности юной красавицы.
Она изменилась. Отцу более не приходилось упрекать ее за невнимательность к домашним делам: старый дом в Галл-Коув блестел, как новенький шиллинг, провизия на зиму была запасена...
Истер взяла на себя все заботы по ближайшим плантациям, а так как слуги любили ее, задача оказалась не столь уж непосильной.
Немногие свободные часы она посвящала раздумьям о том, кто спас ей жизнь, сам едва не погибнув. Кто он? Одевается как дикарь, но воспитан и умен. Нет, он не индеец и не фермер, а что-то больше... Но что?
Усак... Стоило ей произнести это имя, и сердце начинало бешено стучать. Он словно был воплощением прекрасной, загадочной, опасной Виргинии, и она любила его.
Истер пыталась расспросить отца о семьях, перебравшихся на крайний Запад. Среди прочих тот перечислил Майлнерзов, Уолкетов и Пейджей, неодобрительно называя их «эти люди», поскольку вместе с расположением губернатора они утратили и положение в обществе, и свои состояния, живя теперь трудом рук своих, как крестьяне. Они вечно будут посылать возмущенные петиции в Совет и Палату Общин. Отныне и навсегда, они – никто.
– Я слышала, что устроились они там вполне сносно,– заметила Истер.
– А волки? – саркастически осведомился ее отец.– А индейцы? Капитан Роджер Джонс говорил губернатору о том, что в Потомаке беспорядки, пошла волна убийств.
– Война?
– В тех землях угроза войны просто висит в воздухе. Там хуже чем в Преисподней.
«Так вот почему не возвращается Усак»,– подумала Истер и вздохнула.
Усака не было четыре дня, показавшихся ей годами.
Сдерживая нетерпение, Ланс наконец добрался до кедровой рощи и трижды прокричал совой. Минуты ожидания казались ему часами. Когда же она пришла, его сердце билось так сильно, что он не сразу смог заговорить.
Истер Уокер дотронулась до него, как бы проверяя, не призрак ли перед нею. Оба долго смотрели друг другу в глаза, а затем Ланс поведал ей о своих приключениях на севере.
– Усак, я боюсь за вас!
В ответ, как и подобает войну, он лишь горделиво расправил плечи.
– Вам опять надо возвращаться туда?
– Да.
– А потом?
– А потом я приеду за вами.
– Что вы сказали? – она в ужасе отшатнулась от него.
– Я приеду за вами. Вы поможете мне построить нам дом у водопадов, в верховьях Джеймс.
– Нет, нет! – Истер была явно испугана. Он взял ее за руки:
– Вы поедете со мной, я знаю...
– Но Усак, я ведь даже не знаю, кто вы!
– Знаете, дорогая, знаете... Вы знаете, что я тот, кого мысли о вас лишают сна, тот...
Она нервно рассмеялась:
– У всех бывает бессонница, Усак.
– Истер!
– Я просто боюсь, Усак.
– Вы? Глупости! Истер Уокер ничего не боится. Вы можете ненавидеть, но не бояться.
После минутного раздумья она ответила:
– И все же я боюсь, Усак. Боюсь войны. Вы уйдете. Мой брат, вероятно, тоже. Если с вами что-то случится, я умру. Я знаю это.
– Так вы поможете мне с домом у водопадов? – шепнул он.
Она приложила палец к его губам:
– Этого я не говорила!
– Я построю новый шлюп и отвезу вас на нем вверх по реке. У вас будет судно не хуже чем у Клеопатры.
– Но ведь там индейцы, Усак! Френсис Беркли сказала мне позавчера, что пришло время новой войны с ними.
Он рассмеялся и поцеловал ее:
– Индейцы? Да они как дети, Истер. С моими людьми мы сможем жить счастливо в самом пекле любой войны. Мы не такие овцы, как прочие фермеры. Кроме того, губернатор скоро отбросит индейцев назад, как делал это уже неоднократно.
Они помолчали, а затем она снова спросила его:
– Кто вы, Усак?
Он улыбнулся и опять поцеловал ее. Имя Ланса Клейборна было уже готово сорваться с его губ, но сама искренность момента остановила юношу. Так нельзя. Если он признается сейчас в своем маленьком маскараде, она рассердится. А ему еще предстоит оставить ее и уйти на Запад...
Он мягко отстранил ее и поднял с земли ружье.
– Я не могу сказать вам этого, дорогая. Моя роль сыграна еще не до конца.
И как тень, он бесшумно растворился в темноте.
III
Война с индейцами, грянувшая столь неожиданно для Джеймстауна, словно прорвала давно назревший волдырь: все те, кто всей душой болел за будущее колонии, окончательно убедились в неумении Беркли управлять ею, да и толком противостоять наступающим врагам. Войска засели по фортам, индейцы же, оставляя их в стороне, безнаказанно грабили и жгли приграничные фермы.
Необходима была новая тактика, тактика малых отрядов, способных вести войну в лесах. И предложил ее, как ни странно, друг Ланса, молодой Натаниэль Бэкон. Судьбе было угодно поставить его во главе многочисленных недовольных, которые, вопреки воле губернатора, сделали его своим генералом. Беркли же назвал его бунтовщиком... Война, таким образом, развивалась в двух направлениях.
Надо ли говорить, на чьей стороне был Ланс?
* * *
В кедровой роще у Галл-Коув уже дважды кричала сова, и Ланс нетерпеливо ждал прихода Истер, с тревогой вглядываясь издалека в ярко освещенные окна дома. Девушки все не было.
Возможно, ему было бы лучше не видеться с ней в этот раз. Предстояло выполнить непростое поручение Бэкона, а мысли об Истер отвлекали. Воину не пристало постоянно думать о женщинах,– говорил себе Ланс, но ничего не мог с собой поделать.
Война и губернатор могли, в конце концов, и подождать...
Послышался шорох быстрых легких шагов, и через мгновение она была уже в его объятиях.
– Усак, я боялась, что вы больше уже не придете! Я так долго ждала вас, так долго...
Сердце юноши бешено колотилось и он не мог произнести ни слова.
– Где вы были? – продолжала девушка, уклоняясь от его губ.
– Я не знала, что и думать: то ли вас украла у меня какая-нибудь индианка, то ли смерть... Никто не слышал о вас, Усак, никто вас не знает. Я спрашивала у людей, шедших на Запад, и возвращавшихся оттуда. Любовь к вам сделала меня посмешищем в глазах друзей, они полагают, что я сошла с ума и влюбилась в приведение. Но я-то знаю лучше...
Она обвила руками его торс.
– Что это у вас на поясе? – спросила девушка.
– Томагавк.
– Понятно... Я так счастлива видеть вас, Усак! И теперь мне стыдно за свои глупые мысли. Мои молитвы были услышаны, и индейцы не убили вас.
– Никогда не бойтесь за меня,– улыбнулся Усак.– Индейцы и не могли меня убить; я слишком быстро бегаю и метко стреляю.
Она протянула ему маленький кожаный мешочек на шнурке:
– Это ваши целебные травы, Усак. Возьмите их, пожалуйста. Если вас ранят...
Юноша заколебался, тогда Истер сама надела ему его на шею.
– Теперь его целебные свойства удвоились,– тихо сказал Усак,– ведь вы дотрагивались до него. Мне снова предстоит длинный трудный путь, и он действительно может понадобиться.
– Длинный трудный путь? – эхом откликнулась Истер.– Не оставляйте меня, Усак, молю вас! Отец твердит, что в воздухе пахнет бунтом, который окажется куда серьезнее войны с индейцами. Он почему-то уверен, что весной нас ждет большая беда. Останьтесь, и помогите нам! Я никогда не боялась вас, Усак. Других – да, а...
– Кого именно?
– Артура Оллена, например, или Ланселота Клейборна. Мой брат полагает, что Ланс Клейборн просто хочет пополнить мною свою коллекцию обманутых девиц. Я познакомилась с ним на последнем приеме у губернатора. Вы с ним знакомы, Усак?
Ланс даже отстранился, чтобы грохот собственного сердца не выдал его.
– Энн Брентли от него просто без ума,– продолжала Истер.
– Она утверждает, что он выглядит старше своих лет и ужасно романтичен. Вы встречались с ним, Усак?
Он кивнул.
– Эдвард считает, что я не должна отдавать его Энн Брентли. Он почему-то уверен, что мне стоит лишь захотеть, и он – мой.
«Усак» молча слушал.
– Говорят, Ланс Клейборн воспитан, умен и богат. Некоторые считают его беспечным шалопаем, другие же полагают, что его резкий и вспыльчивый характер, ну прямо как у горного шотландца, развился из-за семейной вражды с каким-то морским пиратом. Но я совершенно не знаю его. Усак...
Она подошла к нему вплотную, как бы говоря: «дурачок, я же дразню тебя, неужели ты не понимаешь?».
Он молчал, мучительно переживая вновь свой позор в загородном доме губернатора... Ведь она даже не смотрела в его сторону!
– Каждой девушке рано или поздно предстоит выйти замуж, Усак,– продолжала Истер.– И воистину счастлива та, которой посчастливилось связать себя узами брака с любимым мужчиной. Не тревожьтесь, я никогда не смогла бы полюбить расфуфыренного трактирного задиру, считающего одиноких женщин легкой добычей, швыряющего в грязь представителей закона. Неужели непонятно?
– Расфуфыренный задира... А что, если его щегольская одежда скрывает настоящего мужчину? – холодно спросил он.
– Настоящему мужчине не требуется столько ярких дорогих тряпок, Усак.
– Но вы же были при дворе, и...
– ... и не видела там ни одного достойного, честного мужчины.
Его тон смутил ее. Сколько раз спрашивала она себя, кто же мог взять себе столь варварское имя «Усак»? Давно поняв, что перед ней джентльмен по рождению, девушка не могла понять, к какой дворянской семье он принадлежит. Так кто же он? Однако на этот раз она решила воздержаться от прямых вопросов:
– Ланс Клейборн ваш друг, Усак?
– Человек, которого вы описали, этот денди, шалопай и забияка – нет. Но настоящий Клейборн – да. И я знаю его достаточно хорошо, чтобы простить ему парик и серебряные пряжки на башмаках... Как и прочие молодые люди, он не чужд необдуманных поступков, но мне он знаком, прежде всего, как воин.
– Как странно вы это сказали, Усак... Вы пугаете меня!
Он и сам испугался, утратив на какое-то мгновение образ жителя лесов и снова став Лансом Клейборном. Нет, так нельзя. И он сменил тему разговора.
На следующее утро в Замке Клейборн сэр Мэтью говорил о войне. Ланс, закончив сборы в дальний путь, завел речь о Истер Уокер и о женитьбе.
– Мне нужна жена,– сказал он.– Она – то, что надо.
– Ты совсем рехнулся, сын? – воззрился на него отец, не сумев, впрочем, до конца скрыть свое удовольствие.
– Сделайте, что сможете,– невозмутимо продолжал Ланс.– Мне нужна девушка, а не золото Алана Уокера.
– У тебя мозги набекрень, парень!
– Не важно. Если вы не поговорите с Аланом Уокером, или если тот не согласится, я украду ее и, в глуши западных лесов, нас обвенчает какой-нибудь расстрига.
– Господи прости!
Ланс взял ружье и перевязь.
– Вы едете с Чичерли, отец?
– Да.
– Но прежде повидаетесь с Аланом Уокером?
– Хорошо,– неохотно буркнул сэр Мэтью.
После короткого прощания с отцом Ланс вскочил в седло и поскакал на запад, выполнять поручение губернатора.
Времени оставалось мало, из-за свидания с Истер он уже опаздывал на десять часов, которые предстояло наверстать. В конюшне Замка Клейборн Ланс выбрал Принца, самого резвого скакуна.
Погода портилась с каждым часом. Декабрь давал себя знать: уже дважды ему пришлось останавливаться и сбивать лед, намерзший на шапке и воротнике плаща. Ружье отсырело, и это сильно беспокоило юношу, поскольку повсюду за границей Энрико его могли подстерегать неожиданные встречи с индейцами.
Миля за милей, проносились под копытами Принца... Вспоминая последний разговор с отцом, Ланс понимал, что совершил страшную ошибку.
Однако было слишком поздно поворачивать назад: сэр Мэтью уже наверняка встретился с Аланом Уокером. Но ведь он ничего не знает об Усаке и маскараде!
Сердце Ланса сжалось. Что же будет теперь? Она возненавидит его. Как только ей станет известно кто есть кто на самом деле, она расценит визит сэра Мэтью, как проверку ее верности!
А что если она вдруг согласится? Что тогда?
* * *
Ланс помог Бэкону надежно укрыть свои отряды в лесу. Молодой генерал оказался прирожденным полководцем и его отчаянные рейды по индейским тылам приносили ему победу за победой. Ряды его сторонников росли. Не проходило и дня, чтобы к мятежной армии не присоединялись новые силы...
Однажды юноше принесли письмо от отца.
Ланс вскрыл пакет и прочитал:
«Дорогой сын!
Берусь за перо, дабы сообщить, что Алан Уокер, хозяин Галл-Коув, отказал мне, а в моем лице и тебе, в руке своей дочери, мисс Истер. Почти у всех наших чернокожих бездельников сифилис.
Его Превосходительство говорит, что скоро мы выступим против дикарей, и я скоро присоединюсь к тебе в верховьях, как только установится сносная погода.
С Барбадоса нет вестей.
Помнишь нашу серо-коричневую корову? Третьего дня околела. Всегда твой.
Мэтью Клейборн, рыцарь.»
Ланс снова и снова перечитывал письмо.
Она любила виргинца Усака, а не щеголя Клейборна...
Постепенно весь комизм ситуации начал доходить до возбужденного сознания Ланса. Да тут еще отец со своим сифилисом и серой коровой! Хохот, в котором любой врач немедленно заподозрил бы истерику, поднимался от желудка и уже булькал в горле, когда к юноше подошел Бэкон.
Увидев на глазах друга слезы, он сочувственно спросил:
– Что? Плохие вести?
Юноша, давясь, мотнул головой и протянул ему письмо.
Бэкон внимательно прочитал послание и, соболезнуя, положил Лансу руку на плечо.
И тут хохот прорвался наружу. Ланса просто колотило, распирало от смеха. Удивленный Бэкон отдернул руку:
– Что с вами, сэр? Вы здоровы?
Ланс еле сумел кивнуть. Слезы градом катились по его щекам, в боку уже начинало колоть.
Бэкон сел рядом и стал задавать вопросы.
Как мог, Ланс отвечал. Через пару минут к его хохоту присоединился заливистый смех Натаниэля Бэкона.
IV
Истер Уокер очнулась от короткого дневного сна, сидя в глубоком легком кресле в беседке, недалеко от дома в Галл-Коув. Ей вспомнился совет тетушки Люси: нельзя спать, опираясь щекой на кулак, это может помять лицо.
Глупости!
Она снова подперла голову рукой и посмотрела на запад, где шумела кедровая роща. Последнее время она делала это все чаще.
Может быть и небезопасно находиться одной столь близко от леса. Тетушка Люси помнит нашествие индейцев в 1644-м. Она так же стара, как и сама колония. Она даже утверждает, что когда-то губернатор был самым красивым и галантным кавалером на свете.
Тетушку Люси никто никогда не любил. Женщину, которую любили, всегда можно распознать по особому выражению глаз, сколько бы ей ни было лет. А ее, Истер Уокер? До той истории в Арчерз-Хоуп – тоже никто. Она вздохнула.
Зато с тех пор дом ее отца был полон воздыхателей.
Джон Ли, Артур Оллен, Том Хенсфорд и Роберт Миллер ездили сюда всю зиму. Весной, наверняка, появятся и новые. Богатых невест было не так уж много, а красивых к тому же – еще меньше.
Ли жил далеко на севере в большом кирпичном доме. Хенсфорд лет через десять-двенадцать станет бешено богат... возможно. Клейборн... Здесь крылась какая-то загадка. Почему из всех ее поклонников именно он первым предложил ей руку и сердце? Что вдруг случилось с этим любимцем портовых девиц, с этим щеголем, которого ее отец зовет не иначе как Рыцарь Черного Парика? Да и где он? Почему не пришел свататься сам? Почему прислал этого старика с кислым лицом, своего отца?
Она смутно помнила Ланса в детстве, но о выросшем Клейборне она практически ничего не знала. Он носил великолепный парик, которому завидует сам губернатор. Длинную шпагу. Вот, пожалуй, и все.
Истер Уокер снова вздохнула. Жаль, что она не рассмотрела его получше. Видимо придется присматриваться ко всем молодым людям, чтобы, по крайней мере, не растеряться, когда они, в самый неожиданный момент, станут донимать ее своими матримониальными планами.
Выйти замуж за Ланса Клейборна? Ее даже передернуло. Клейборн-старший явился к ее отцу с такой гордой миной, словно давал понять, что пришел осчастливить ее подобным союзом. Нет, уж лучше просидеть всю жизнь в девицах, чем стать женой сомнительного субъекта вроде Ланса.
Но почему он не приехал сам? Он уехал по важному делу,– заявил сэр Мэтью. Когда он вернется? Когда сочтет нужным.
По важному делу! Более важному, чем она? Наверняка опять отправился охотиться за призрачным врагом своей семьи, Хесусом Форком!
Она не делала абсолютно ничего, чтобы привлечь к себе столь пристальное внимание Ланса Клейборна. Предложение руки и сердца наверняка было инспирировано его отцом. Старому рыцарю просто хочется, чтобы его сын остепенился, обзавелся семьей и перестал наконец искать ссор в каждом кабаке. Дай она свое согласие на этот брак, и, по возвращению отца, между ним и сыном состоялся бы такой диалог:
«– Поезжай, сынок, и женись на дочери Алана Уокера.
– Дочь Уокера? А кто она?
– Прелестная дурочка из Галл-Коув. Ну же, давай, будь умницей и не теряй времени даром. Тебе давно пора жениться.»
Ха! Истер стояла за дверью, когда сэр Мэтью явился к ее отцу за ответом. Старый рыцарь был сух и официален, как секундант на дуэли.
А затем он ускакал во весь опор. Его длинные худые ноги и стройная подтянутая фигура кого-то напомнили ей тогда... но не Ланса Клейборна.
Но где же Усак, который, даже являясь во плоти, кажется фантомом из ее девичьих грез? На границе война. Там ли он? Индейцы наступают, продвигаясь на юг, беженцы с запада говорят о каком-то восстании среди фермеров и о незаконной армии, сражающейся с дикарями...
Но где же Усак? Он слишком силен, чтобы погибнуть. Он вернется.
Солнце клонилось к Западу. Она встала и медленно пошла к дому. Глупо с ее стороны приходить сюда так часто. Если юноша явится, он найдет ее сам, а ей не пристало проявлять к нему столь явный интерес. Впрочем, это тоже советы тетушки Люси...
У колодца она остановилась. Зачем ей идти в дом? Она не хочет. Ведь он может вернуться в любой момент. Истер направилась к кедровой роще.
Спускался вечер.
Внезапно она ощутила какое-то странное чувство уверенности, что он здесь, рядом. Но идти вперед или вернуться было страшно.
Тетушка Люси скоро позовет ее и станет отчитывать за одинокие прогулки в темноте. Ну и пусть. Сумерки сгущались. Здесь, между кедрами, так тихо и спокойно, а эти тени, которые напоминают...
Со счастливым криком она бросилась вперед, в самую гущу теней.
Усак!
Несколько минут оба не могли говорить. Они составляли одно целое, как две реки, слившиеся вместе. Его руки крепко и ласково обнимали ее, музыка леса нежно обвивала их, и ей казалось, что само тело ее начинает таять, становясь невесомым. Вот-вот поднимется ветерок и унесет их вдаль...
Усак!
Слова были ни к чему. Она слушала его мысли.
– Где ты был? – выговорила она наконец.
– Очень далеко...
– И так долго, Усак!
– Слишком долго, дорогая.
– Пожалуйста, милый, не покидай меня больше никогда! – она почувствовала, как его объятия ослабли и крепче прижалась к нему.– Никогда!
– Когда я вдали от тебя, жизнь проходит, как во сне...
– Тогда...
– Я был с Бэконом, дорогая. Там еще много работы, но скоро, очень скоро я вернусь. И тогда мы...
– Ты был с Бэконом? С бунтовщиком Бэконом?
– Он не бунтовщик,– улыбнулся Усак.
– Но губернатор говорит...
– Губернатор изменит свое мнение, когда Бэкон приедет в Джеймстаун. Он не намерен воевать с Его Превосходительством.
– Я боялась не увидеть тебя больше. Прошло столько месяцев! – и она дотронулась до него, как бы проверяя, существует ли он на самом деле.
– А ты, дорогая? – спросил Усак.– С тобой ничего не приключилось?
Она покачала головой.
– Нет. Правда, устала от поклонников... Знаешь, мне даже сделали предложение.
Он закусил губу и промолчал.
– Ты сердишься, Усак?
Он снова не ответил.
– Это был твой знакомый, Ланс Клейборн. Я отказала.
Опять не дождавшись ответа, она заговорила быстро и путано, стремясь сломить его молчание:
– Я никогда не выйду за него, Усак. Он опасен, его ненавидят в половине магистратов колонии. Да, я знаю, он хорошо одевается и умеет себя подать, но... У него самые роскошные парики в Виргинии, однако не думай, что я... Я совсем не знаю его, Усак. И видела его лишь раз после моего возвращения из Англии Я...
Юноша в индейской одежде продолжал молчать.
– Со стороны сэра Мэтью было непростительно являться с таким наглым предложением. Я уверена, что это целиком его идея. Он просто хочет женить сына, а на ком – неважно.
– Не забывай, что я неплохо знаю Ланса Клейборна,– заговорил наконец Усак.– Он тоже был с Бэконом. И он не мальчишка, который...
Истер Уокер высвободилась из его объятий и отвернулась.
Словно ледяной занавес опустился между ними. Она впервые поняла, что перед ней живой мужчина, а не порождение ее мечтаний.
В его голосе прозвучали стальные нотки, от которых по коже пробежал холодок. Он не герой из мечты, а просто человек, мужчина, такой же, как и прочие мужчины, как и Ланс Клейборн, возможно... Это имя разрушило все очарование их встречи.
– Ланс Клейборн – мой товарищ,– продолжал Усак.– Он мой друг, враг, брат... Он мой злой гений!
Она вздрогнула.
– Почему вы говорите это так, Усак? Почему вы вообще говорите со мной о... о Лансе Клейборне?
Минуту она слышала лишь его учащенное дыхание. Из дома донесся голос тетушки Люси. Истер не ответила.
– Потому что я не могу не говорить о нем! – сказал он.– Потому что... ДА ПОТОМУ ЧТО Я И ЕСТЬ ЛАНС КЛЕЙБОРН!
Она в ужасе отшатнулась.
Он снова было заговорил, стараясь найти нужные слова, успокоить ее... Но тут в нем проснулась гордость, и он замолчал.
Она бегом бросилась к дому.
Он не стал ее догонять.
* * *
Ланс вернулся домой в прескверном расположении духа и нашел отца на поляне перед Замком.
– А, юный покоритель лесов! – приветствовал его старый рыцарь.– Что это за сплетни о тебе ходят? Ты и впрямь связался с бунтовщиками?
– И вы верите?
– Не знаю, не знаю,– ответил старик, не скрывая иронии.– Знаю только, что тебе и вправду пора осесть и жениться, а значит и стать добропорядочным гражданином.
И в двух словах он пересказал Лансу свой неудачный визит к отцу Истер Уокер. Тот долго думал, не желая обижать сэра Мэтью, но, посовещавшись с дочерью, пришел к выводу, что она еще не доросла до замужества.
Ланс с грустной улыбкой ответил:
– Это моя ошибка, отец. Я был просто самонадеянным дураком, но так или иначе я просто обязан заполучить Истер в жены.
– Но почему именно ее?
– Вы ее видели когда-нибудь?
– Да, сын,– широко улыбнулся сэр Мэтью.– Недавно, в Джеймстауне. Она просто неподражаема.
– Тогда к чему спрашивать? Правда, меня немного беспокоят ее другие воздыхатели, например Хенсфорд...
– Хенсфорда губернатор любит еще меньше, чем тебя. Я пытался тебе помочь. Теперь постарайся добиться ее сам.
V
Весна в тот год выдалась незабываемая. Однажды ночью в небе появилась огромная комета, огненное знамение беды. Затем было нашествие доселе невиданных во всей Америке гигантских стай диких голубей. Днем целые тучи пернатых закрывали собой солнце, а по ночам лес наполнялся страшным треском – это ломались ветви деревьев под тяжестью устроившихся на них птиц.
Колонию била военная лихорадка. Индейцы разорили семьдесят одну ферму у границы. Их отряды грабили и сжигали дома и снова уходили в лес. Селения, не тронутые индейцами, отчаянно страдали от волков и разбойников. На побережье снова расцвело пиратство. Бездельники и бродяги повадились собираться большими толпами в тавернах и напиваться там до бесчувствия. Сборщиков налогов нещадно били...
Но юго-западный ветер становился с каждым днем все теплее, деревья оделись в свой обычный весенний наряд, а в небе по-прежнему, словно снежные горы, громоздились друг на друга белые облака.
Ланс Клейборн места себе не находил из-за того, что ворота Галл-Коув отныне были закрыты для него. Целые дни напролет проводил он в кедровой роще, но на крик совы никто не выходил. Ворота так и не открылись.
«Мисс Истер неважно себя чувствует. Мисс Истер никого сегодня не принимает. Мисс Истер нет сейчас дома. Мисс Истер уехала погостить в Пенсильванию...»
Он послал подарок, коробочку с редчайшими сортами чая, на следующий день ее вернули, сопроводив отказ какой-то дежурной светской фразой.
Ланс писал письма, но получал их назад нераспечатанными...
А что если за это время Истер Уокер решит выйти замуж за другого? Скажем, Джона Ли или Тома Хенсфорда? Или сядет на корабль и вернется в Лондон? А что если вмешается слепая судьба, и она заболеет или, хуже того, умрет?
Каким же он был дураком! Ну что ему стоило признаться, кто он на самом деле еще там, на пристани Арчерз-Хоуп? А теперь она уже вряд ли когда-либо сможет воспринимать Ланса Клейборна как романтического лесного рыцаря, спасшего ее от верной смерти.
Все! Хватит! К черту эту любовь!
В том мире не места женщинам. Все западные племена вышли на тропу войны. Часть индейцев до сих пор соблюдавших нейтралитет, присоединилась к воинственным монаканам. Краснокожие больше не верили белым людям. Петиско увел свое племя далеко в горы.
Мощные взмахи весел быстро гнали судно вверх по реке. Теперь они проплывали Хармони-Спит, где жил его бывший наставник Дэвид Брум, также немало пострадавший от любви. Энн Шорт, недавно приехавшая из Англии дальняя родственница сэра Мэтью, всласть помучила его, прежде чем согласиться на брак. Что-то они поделывают сейчас? Энн Шорт превратилась в обожающую посплетничать толстуху-кумушку, а Брум каждый день кроме воскресенья, когда он читает проповеди в церкви, возится с мотыгой на своей земле...
Может быть и ему, Лансу Клейборну, после женитьбы уготована мотыга? Во имя пророка Даниила, нет! Только не это!
А тем временем между Артуром Уордом, доверенным секретарем губернатора и мисс Истер Уокер происходил небезынтересный для Ланса разговор, хотя, возможно, и к лучшему, что он не мог его слышать.
Уорд, собиравший все городские сплетни, быстро узнал все, что хотел о романе юного Клейборна с дочерью Алана Уокера. За тем он наведался в Галл-Коув и попытался вызвать Истер на откровенность. Но стоило ему произнести сакраментальное имя «Ланселот Клейборн», как воспитанную вежливую девушку словно подменили и она взорвалась, как порох. Взрыв негодования был настолько искренним и сильным, что умудренный жизнью Уорд сразу понял: его не обманули, она влюблена по уши.
– Он просто негодяй, мерзавец, гнусный обманщик! – не могла успокоиться Истер.– Он никогда больше не посмеет прийти сюда! Я не хочу видеть его!
– Он, видимо, пытался исправить свой... хм... промах? – осторожно спросил Уорд.
– Да, но даже проживи он столько, сколько Мафусаил, ему все равно это не удастся!
Уорд вовсе не собирался углубляться в дискуссию, однако случайно затронутый девушкой вопрос о продолжительности жизни Ланса, навел его на одну мысль.
– Губернатор очень обеспокоен, мисс Уокер, тем, что ему, к сожалению, придется повесить парня,– сказал он поднимаясь и беря в руки шляпу.
Девушка сильно побледнела.
– Видите ли, оказывается он был вместе с Бэконом. И попал под влияние этого безумца. Впрочем... уже не важно.
Не сказав больше ни слова, Уорд откланялся.
«Я скоро вернусь, детка», – думал он,– «и тогда посмотрим, что ты скажешь, когда остынешь!».
* * *
Саймон Джонс, зять Артура Уорда, был большим любителем посплетничать. Он целый час не закрывал рта, рассказывая Лансу о подагре своего отца и последней проповеди Брума, в которой тот заявил, что Апостол Павел пытался толковать вопросы веры, не разбираясь в них, чем вызвал споры и недовольство многих прихожан.
Ланс улыбнулся. Брум всегда недолюбливал Апостола Павла, но юноша не считал теологию самой сильной стороной своего бывшего наставника.
– Как дела у Эдварда Уокера? – спросил Ланс.– Достроил ли он склад?
– О да,– ответил Саймон,– и вскоре собирается навестить вас. У него какое-то поручение вашему кузнецу. Его сестра также хотела бы увидеться с вами.
Ланс вскинул глаза:
– Кто сказал вам это?
– Эд.
– Она сама просила его передать вам, что хочет меня видеть?
– Нет, но она присутствовала при нашем разговоре и не возразила брату, когда тот упомянул об этом.
Ланс щедро угостил гостя вином и простился с ним.
В ту ночь он видел замечательные сны.
На этот раз крик совы в кедровой роще у Галл-Коув не остался без ответа. Она вышла к воротам, нервно комкая носовой платок и кусая полные губы, все такая же испуганная и непреклонная.
Перед ней стоял не дикарь в изорванной кожаной одежде, а гладко выбритый молодой человек в начищенных сапогах и бархатном камзоле. Стоя друг напротив друга в весенних сумерках, они долго молчали.
– Я получил твое послание,– наконец сказал Ланс.
– Я не посылала ВАМ никаких посланий.
– Мне передали т... вашу просьбу.
– Я никого ни о чем не просила.
– Что ж, забудем об этом. Вы вышли поговорить со мной. Я приходил и раньше, много раз, но напрасно.
– Мой отец... Это он приказал мне встретиться с вами.
Ланс едва не задохнулся от неожиданности.
