Текст книги "Код Омега"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– И теперь ты в мечтах сменить квалификацию? – улыбнулась женщина. Робот универсал в роли няньки – забавно. Кир предстал перед ней совсем в другом свете, и взгляд женщины потеплел. – Извини, если что, – протянула руку. Тот глянул на ладонь женщины и, хмыкнув, хлопнул по ней:

– Да ладно. У меня характер тоже не сахар.

– Ну-у, в Центре ангелов и нет. Трудно им по «зеленке» шагать и крылья не запачкать.

И пошла вперед, но в сторону от избы.

Немного и под ногами захлюпало – болото началось. Россыпи клюквы по кочкам, старые коряги, молодые деревца, лужи смрадной воды, прикрытые тиной и ряской.

– Дальше хуже будет, – просканировал местность Кир и кивнул вправо. – Туда. Там мелко и тропа.

– К избушке, – смекнула Стася.

– Видно нам ее не обойти. Думаешь, порадует нас Бабка-Ежка оперативной информацией?

– Авось.

Делать нечего – пришлось идти по тропе. Какой-то несчастный километр они преодолевали час. Вязли в противной жиже, чавкали ботинками по воде, вспугивая комаров и лягушек. Стася, по уши в ряске и грязи, мокрая и замершая, замучилась отгонять насекомых и выливать воду из ботинок. К выходу на сушу она прокляла всю местную флору и фауну и точно поняла – они попали в рекламируемый всеми древними религиями ад, где делать им нечего. Чиж сюда никаким образом попасть не мог. Ему, по ее мнению, только рай причитался.

Сумерки опустились быстро, почти мгновенно стало темно, и, если бы не туманный светлячок в окне сруба, легко было бы заблудиться и сгинуть на болоте.

В кромешной тьме они пробрались к избе и стукнули наугад, то ли в бревно, то ли в дверь. Минуту ждали, вторую – ноль. Кир бухнул кулачищем вновь уже душевно и настойчиво, и тут же чуть не получил по лицу изъеденной мхом и временем покосившейся дверцей.

На пороге вместо предполагаемой старушки с метлой стоял богообразный старец в белой рубахе до пят.

– Господь вам в помощь, путники. Проходите, потрапезничайте чем Бог послал, – погудел довольно сильным зычным голосом. С прохода отошел, впуская в дом гостей.

Те втиснулись бочком, немного растерявшись от любезности и внешности хозяина.

В комнатке стоял запах ладана, плавились свечи, светилась лампадка перед иконостасом в углу. Из мебели широкая лавка да стол. Напротив входа очаг.

"Аскет старец" – отметила Стася, чинно присаживаясь за стол. Оценила глиняную миску с похлебкой и деревянную ложку, на Кира покосилась. Тот плечами пожал: нормально. Хоть и не Англия.

Н-да – с! – поджала губы женщина.

– Издалека ли путь держите? – спросил старик. Поставил перед ними одну миску на двоих, доверху похлебки налив. И свою ложку в нее булькнул. – Одна, уж не серчайте.

Кир глянул на Стасю:

– Ешь, я сыт.

"Не сомневаюсь".

Вубсы уникальны. Ни есть, ни пить им как роботам не надо, но случается – кушают, когда нравится вид пищи или нужно аппетит имитировать, чтобы не выделяться, или энергобаланс восстановить.

– Спасибо, – поблагодарила старика и принялась уплетать горошницу. Без масла, без соли варево, а вкусно.

– Как наречены-то? Чьего роду, племени? – присел рядом старец.

– Кир, род Вубса, – не моргнув глазом, выдал робот. – А это сестрица моя…

"Аленушка", – чуть не брякнула Стася, но вовремя ложку с горохом в рот сунула.

– … Станислава. А вас как звать, величать?

– Отец Андрей. Пустынник.

– В единении живете? Нарушили мы ваш покой.

– На то Господа воля. Знать, надобно было ему вас ко мне привесть. Ты спрашивай, Божий человек, по глазам вижу, томят вопросы сердце молодое.

– Товарищей мы своих ищем, потерялись. Не видели? На меня похожи.

– Нет, не видал. Давно ко мне Господь путников не приводил.

– Не тяжело вам в одиночестве-то? – спросила Стася.

– Так Богу надобно, знать, не мне роптать.

– А лиходей какой заглянет или приболеете, что делать будете?

– Без воли Господней и комар на нос не сядет. Что будет – на то воля его, а мне должно со смирением к посланным испытаниям относиться. Ты кушай, лебедица… А вот не сказывал бы брат твой, кто ты есть, и не догадался бы я. Почто ж так себя изуродовала? От кого можа скрываешься?

И этот туда же, – вздохнула Стася.

– Служба такая, – буркнула и в тарелку уткнуться поспешила.

– А-а. Вона как мир изменился, – протянул. И видно много бы что на эту тему сказал, но Стася уже спич Кира выслушала и повторения из уст старца не хотела, переключила его внимание с себя:

– Скажите, дедушка, не слышали ли вы о человеке по имени или прозвищу Чиж?

– Нет, – подумал, белесые брови сдвинув на переносице.

– Он невысокий, крепкий, плечи широкие. Волосы русые, глаза живые, яркие, такие, что взглянет, и слов не надо. Лицо волевое и в тоже время доброе, бесхитростное…

Стася, описывая Николая, увлеклась и не замечала, что старик с каждой ее фразой все дальше отодвигается, лицом мрачнеет.

Кир толкнул ее ногой под столом, и женщина смолкла, заметив, наконец, какую реакцию вызвал нарисованный образ. Старик не просто помрачнел – угрюмым, замкнутым стал, а взгляд – за топором того и гляди мужик кинется и начнет гостьюшек по темечку привечать.

Но тот буркнул:

– Не ведом такой, – и вылез из-за стола. На колени перед иконами встал и давай молиться, не обращая больше внимания на пришлых.

Остаться, подождать, переночевать?

– Н-да, пожалуй, пойдем, – потянул на выход Стасю Кир.

Старик даже не обернулся.

"Спаси, Господи, врагов наших"…

Только и услышала Русанова, выходя на улицу.

– Интересно, кого он в нарисованном портрете узнал? – спросила позже у Кира, пробираясь за ним по лесу. Темно, хоть глаза выколи, и спать от усталости хочется. Да недосуг, идти надо. За разговорами ночь коротать легче и не заснуть проще. К тому же очень Стасе хотелось, чтобы нашла она, наконец, двойника Чижа и неважно в каком мире. Тенью бы тогда его стала, как репейник прилипла и не отходила, берегла. Костьми бы легла, а вытащила.

Но надежды все меньше. Не тот Чиж. Иначе не перекосило бы так святого пустынника, не отвернуло.

– Не видел я твоего Чижа, сравнить не могу, но как описала – среднестатистический человек. На кого угодно думай, про кого угодно тоже самое говори. "Глаза живые, яркие" – тут любой цвет и разрез представляй. Невысокий, крепкий – полмиллиона таких. Надо было приметы давать только ему присущие. Шрам там на скуле. Родинка на щеке.

– Нет у него таких примет, – загрустила Стася. – Так и думала, не о нем отец Андрей подумал, о каком-то своем не очень хорошем знакомце.

– Да уж, глянул он так, что я подумал, пора нам ноги уносить.

– Вот-вот. А еще заметил? Старец на болоте в ските живет, по дороге в Ньюсвик.

Кир хохотнул неожиданно для себя и женщины. Из-под ног тут же прочь ринулась лягушка, кваканьем осуждая нарушивших ее покой, а комариная стая дружно отомстила за подругу.

Глава 3

К утру они вышли из леса на нормальную проселочную дорогу. Стасю штормило и похожа она была на самую жуткую страшилку. Да и Кир не лучше выглядел комарами изъеденный. Вместе они составляли настолько колоритную пару, что напрягаться, выведывая тайны не надо – глянуть, и клиент бы был готов раскрыть все секреты от сотворения мира.

Но никого не наблюдалось. Дорога была пустынна, а тишину рассвета нарушали лишь птичья трель и шорох травы под ботинками.

– Вымерли здесь что ли все? – озаботилась Стася.

– В таком густонаселенном районе мы долго твоего Чижа искать будем.

– И ребят.

– Да нет их здесь, здесь вообще никого и ничего нет. В эфире пустота. Ставлю единицу против миллиона, что в этой дыре даже о радио не слышали в самом его допотопном варианте. Какого рожна мы тут делаем?

– Пытаемся найти и уйти.

– Пока кроме комаров и неприятностей ничего не нашли. Ну, твари, а? – потрогал свою опухшую физиономию. – Тебе повезло, ничего выглядишь. В пятнах только.

– Я же чувствую их укусы, а ты нет.

– Да-а, техника несовершенна.

– Не страшно. Тебе же не к алтарю с такой физиономией шагать, а для лихих людей на этой пустынной дорожке самое то в таком виде топать. Ни один не подойдет – испугается.

– Спасибо. Умеешь ты успокоить, – процедил с раздражением. – А вон и Ньюсвик твой, дошли почти.

Махнул рукой в сторону видневшихся впереди в утренней дымке домов.

И оба притихли, вглядываясь и прислушиваясь.

Тихо, настолько тихо, что уши закладывает. Не может того быть. Время раннее, городок, судя по всему, не маленький, и самое время петухам петь, коровам мычать, дояркам ведрами брякать, стряпухам тесто ставить, мастеровым на работу собираться.

Чем ближе подходили, тем медленнее шаг становился. Не нравилась им мертвая тишина, настораживала. А тут еще ветерок дунул и пошел звон, тоскливый, по душе царапающий. Минуту плыл, не больше, и снова тишина.

Кир остановился и придержал Стасю рукой:

– Подожди-ка ты здесь, целей будешь.

– Нет уж, вместе пойдем, – окинула внимательным взглядом ближайшие домишки, что вот они, рукой подать.

Порыв ветра вновь разбудил щемящий звук и донес неприятный запах.

– Это колокол, – сообразила Стася. – И, похоже, костер. Горит что-то. Треск слышишь?

– Далеко. Метров пятьсот, не меньше. Слева.

– Пошли.

– От меня не отходи.

Пара медленно двинулась по улочке, вглядываясь в слепые окна домов, настороженно поглядывая вокруг.

Город убогий, запущенный. По краям дороги нечистоты, кошка дохлая в грязном ручейке. Дома разномастные: один высокий, другой низкий, один покосившийся, другой новенький, выбеленный, один как конура, маленький, другой полулицы занимает. У кого двор высоким забором огорожен да добрыми воротами снабжен, а у кого хлипкие жерди по периметру где-нигде виднеются. А трава, полынь да репейник, почти везде по колено, бурьян так по всем огородикам.

Чем дальше в город, тем больше запустение, тем чаще черные тряпки на воротах да дверях встречаются.

Кир в очередной раз потянул воздух, делая анализ, и схватил Стасю за плечо:

– Стой! Нельзя дальше. Чума, – выдохнул.

– Нет, – похолодела та.

– Точно тебе говорю. Там мертвых сжигают, – кивнул в сторону убогой избы у перекрестка дорог. – Два человека. Один явно болен. Сильнейшая теплоотдача. Нет, не один – трое больны.

Что делать? По уму – уходить.

– А если здесь ребята, двойник Чижа?

– Тогда считай задание выполненным. Ему ты уже точно не поможешь.

Стася зубы сжала и, скинув руку мужчины, побежала по улице.

– Заразишься, дура!

Все равно ей.

В эту минуту она ненавидела собственную ограниченность и бессилие. Она, казалось, все возможные варианты угрозы жизни Х-Чижа продумала, а о чуме даже мысли не возникло.

Случись ему заразиться – не помочь ей, элементарной аптечки под рукой нет.

Где же ее интуиция? Где то, что так нервировало, диктовало ей знания? Куда делось? Почему когда нужно, интуиция молчит, а когда ее не просишь, орет и влезает в жизнь, переворачивает привычный мир и мышление с ног на голову?

Вылетела за угол и тормозить начала.

У огромного кострища на небольшой площади стоял горбун и палкой подталкивал в огонь тряпье. Сквозь стену пламени были видны человеческие конечности. Стоял жуткий, удушливый запах.

Стасю затошнило. Она замедлила шаг недалеко от горбуна и, прикрыв нос рукой, огляделась. В открытом дворике часовни лежали тела, один на другом. Крючились и постанывали в бреду у забора еще живые, но уже умирающие. Им не помочь, достаточно на красные от температуры лица взглянуть, черные бубоны на телах, у кого на шее, у кого за ухом, а у парня, что все встать пытался – на груди.

Его мутные глаза встретились с глазами Русановой, и та отшатнулась. Все вроде бы видела, но такое не доводилось. И страшно, и жалко, и злость одолевает.

– Чья будешь? Чего притащилась? В костер захотела? – скрипучим, неприятным голосом спросил горбун и палкой на нее замахнулся. – А ну пшла отсюда!

Она глянула на него недобро и к парню подошла, присела над ним. Жалко, молодой совсем.

Кир рядом тормознул, с первого взгляда на нее понял, что задумала:

– Не вздумай!

– Нож дай.

– Нет у меня ножа.

– Убирайтесь!! – закричал горбун. – Вам что, жизнь не мила?!! Прочь, безмозглые!!

Стася внимания на его крик не обратила, потянулась к парню. Хотела край рубахи отогнуть, оголить вскрывающиеся бубоны.

– Не тронь! – схватил ее за руку Кир.

– Он выживет, он может выжить! – процедила. – Гной выходит…

– А с ним и жизнь.

Парень захрипел и затих. Остекленевший взгляд был направлен в небо.

– Выжил, – бросил Кир.

– Вам чего здесь, ненормальные?! – прихромал горбун.

– Чижа ищем, – буркнул мужчина, не взглянув на него.

– Считай, нашли! – и всадил багор в грудь только что умершего парня. Потащил тело к костру. Стася едва успела в сторону отодвинуться. – Подох ваш Чиж. Славный был вояка. Ай, что говорить, отчаянный! А смерти едино, что лихой, что худой. Скосила.

– Может мы о разных людях говорим? – просипела женщина.

– А вон он, вишь, рука торчит без пальца, – закинув труп в огонь, ткнул окровавленным багром в сторону нагромождения тел. – Глянь сама.

Стася в прострации уставилась на виднеющуюся руку с толстыми пальцами. Вместо мизинца виднелась культя.

"Не он", – отлегло. Женщина качнулась и рухнула бы, не поддержи ее Кир.

– Солдат, говоришь? – шепнул ей на ухо робот.

А ей плохо: не до разборок, не до подколок. Мысли путаются, опустошенность на душе.

– Не он, – выдохнула, радуясь и печалясь одновременно.

Не унесла его чума – счастье. Но где искать, как выбираться, в какую сторону? И целые сутки потеряны зря – беда.

Кир то ли понял ее, то ли почувствовал, что на краю она от переживаний – обнял ласково, утешить хотел. Но слов не было, не знал он таких – по голове только как ребенка погладил.

Стася отодвинулась, дух перевела:

– Не дитя. Выдержу.

– Шли бы вы, пока ко мне на багор не попали, – посоветовал горбун. – А то одни такие же давеча заглядывали. Вмиг сгорели.

Кир и Стася переглянулись. Глаза у женщины огромными стали:

– Вит, Дон?

– Пришлые. Шатаются тут, погибели ищут, – проскрипел горбун. – Один здоровяк, ага. Скоси-ило. Вот так стоял и блямс – прямиком в костер рухнул. Резиной несло, ох ты! С чего? Одежа-то как у вас.

Стася качнулась и поплелась прочь.

Как из города вышли, не помнила. Опустилась на траву и ворот куртки рванула, подставляя лицо свежести ветра. А все одно, трупный запах мерещился, гарь да смрад преследуют.

– Он жив. Я успею, – сказала, как отрезала, убеждая себя. Нельзя сдаваться.

– Поспи, – посоветовал Кир. – У тебя истощение начинается. На нервы много тратишь.

– Переживу.

– Мобилизация дело хорошее, но резервы вашего организма не бесконечны. Нам теперь надеяться не на кого.

– Они? – с надеждой и тоской посмотрела в глаза товарища: скажи, что это неправда.

– Я, конечно, могу сказать, что ты хочешь, но факты о другом говорят.

– Как же так?… Как?…

– И не такое бывает, сама сталкивалась, знаешь.

– Другие могут быть.

– Могут. Если прорезиненную кожу найдут, форму сошьют.

– Не верю. Не хочу, – легла лицом в траву, голову руками накрыла.

Горько на душе, мысли тяжелые в голове бродят.

Опять она опоздала. Опять…

Она вышла из бокса и прошла по коридору в медцентр.

Ее не остановили.

Рыгов тряс файлами и кричал на подчиненного, но не видел ее, хотя стоял буквально в метре. Впрочем, и она не обращала на него внимания – она смотрела на Колю.

Ничего не изменилось, ничего. Он по-прежнему лежал в камере стабилизации и жил лишь за счет работы аппаратов. Значит у нее еще есть время, значит еще не все потеряно.

За спиной скрип, шорох, приглушенный смех и разговор.

Она обернулась и увидела в открытую дверь кабинета Вита и Дон, что сидели в креслах подзарядки и перекидывались шутками.

Живы, они тоже живы. Напутал горбун.

Шаг в сторону и безлюдный коридор. Дверь в спортзал. Ребята. Они словно раскиданы по залу и не смотрят друг на друга. Лица хмурые и озабоченные. Повздорили? Случилось что?

– Ребята, – шепот. Она зовет?

– Уходим!! – резануло по ушам, возвращая ее в действительность. Кир, не дав ей прийти в себя, уже тащил в сторону леса. А по полю с гиканьем мчались всадники в черных плащах.

– У-ууу!! – понеслось в спину. Стася и Кир прибавили темп, изо всех сил бежали по лесу, ломая ветки, с треском врезаясь в кустарники. Просвет, прогалина и укрытие закончилось. Густой лес оказался всего лишь пролеском.

Впереди лежало горящее поле, дымом заволакивало деревушку. Были видны метания людей, что пытаются скрыться от набега всадников в черном. Слышались крики, визг, ругань, треск рухнувших крыш.

Дым, гарь, куда не смотри, и всадники. Всадники. Клинки черного металла, черные колеты, черные плащи, черные лошади. Рыжеволосая девчонка в белой рубахе пыталась вырваться из их лап и вот получилось, сиганула через поле, через огонь… и легла, получив стрелу меж лопаток. Миг и из травы, в которой пропала убитая, дымок взвился, яркой, но короткой вспышкой ослепил глаза. Что это было – думать некогда.

Стася рванула в сторону деревни, еще не зная чем помочь ее жителям, и не добежала. Кир сшиб ее с ног и придавил собой, распластавшись во ржи.

– Лежи, не время!

Она приподняла голову, через траву пытаясь увидеть происходящее.

Два всадника пошли на них. Один мчался за худым подростком в одних портах, другой гнал молодку, не ведая, что на их пути двое в засаде.

– Твой слева, мой справа, – бросила и юркнула в заросли справа, Кир ушел налево.

Дальше дело техники: Стася, вынырнув из травы, схватила лошадь под уздцы, испугав, и та сама скинула седока. Кир выскочил из травы прямо у копыт второй лошади и кулаком выбил второго наездника. Прижал к земле и свернул шею, но тело земли коснуться не успело – рассыпалось. Мужчина опешил, потерялся от подобного на пару секунд.

Стасе пришлось хуже – черный успел выхватить кинжал, но, к ее счастью, замешкал – то ли удивился тому, что на него женщина напала, то ли привидение увидел. Ей все равно было – врезала кулаком в зубы и утопила второй кулак в его животе. Клинок вскрыл ей кожу на рукаве куртки. Поздно. Стася ударила в кадык и сломала трахею. В тот же миг нападавший словно взорвался и распылился, яркой взвесью обдав женщину. Та ресницами хлопнула от неожиданности, рот открыла. Переглянулась с Киром и нырнула в траву – впереди еще неприятели, летят на подмогу своим товарищам. Другим озадачиваться некогда.

"А вы бегите, бегите!" – глянула на молодку и парня. Первая уже до леса добралась, только рубаха меж деревьев мелькала, а второй развернулся, останавливаясь. Взгляд на Кира, разворот и к нему.

"Куда глупый?!"

Не до сантиментов – засекли ее. Черный клинок, ослепляя полировкой, со свистом рассек воздух в сантиметре от головы. Стася увернулась, ударив ногами по ногам коня, и вскочила. Лошадь пала, встав на колени, всадника мотнуло вперед, к ней на гриву. Удар носком стопы по виску и хрип – еще один в минусах, еще один фейерверк из разноцветной взвеси. Следующий.

Захват руки с клинком, рывок на себя и уход в сторону. Всадник кубарем покатился в траву и получил вилы в спину от неизвестно откуда взявшегося мужика с горящими глазами:

– Аспид! – прошипел, вытаскивая острые зубья уже из земли и ринулся с вилами на следующего. Стася схватила выпавший из рук «черного» меч и огляделась, выискивая противника. Но всадниками уже занимались: Кир отобрал меч и рубил приближающихся к нему, мужичок с вилами с рыком гонял одного из всадников, у границ огня другие мужчины кулаками и ногами били тех, кто им достался. А слева, в сторону леса уходили вереницей остальные «черные», спокойно, не мельтеша. Один оглянулся и уставился на Стасю, натягивая поводья. Рысак загарцевал, сопротивляясь, и чуть не свалил хозяина в огонь. На секунду дым развеялся и Русанова четко увидела лицо мужчины – обветренное, грубое, с жесткой линией губ и глаза, в которых плескались отблески пламени. Если бы не эти глаза, она бы не узнала его, а увидев – не спутала бы. Только у него в глазах сживались огонь и лед, гордость соседствовала с благородством напополам с надменностью.

У Стаси голова закружилась, меч из рук выпал:

– Теофил?

Встреча с графом все остальные вопросы из головы вымела напрочь.

Всадник зло скривился, губы шевельнулись, явно угрожая:

– Встретимся.

Мужчина развернул коня и, срубив на ходу голову подвернувшейся женщине, скрылся в лесу. Стася осела в траву, ничего не соображая.

Локлей? Катар? Тот самый граф Локлей, что спас ее от костра?

– Эй, жива? – тряхнул ее за плечо Кир. Женщина поднялась, подобрала клинок и потерянно уставилась на мужчину:

– Я видела Теофила.

– Это еще кто?

– Граф, что выпал к нам вместе с моим двойником.

– Уверена?

– Не знаю, – растерялась. Лицо? Вроде его, но шире, жестче, старше, глаза… Да, глаза его, но довод это или повод?

– Вид у тебя, будто привидение увидела. Видно, правда, знакомец. Что не пообщались?

Стася шевельнула губами, повторяя артикуляцию его губ и проверяя – правильно ли поняла:

– Встретимся.

– Это он сказал? Звучит как угроза.

– Это и была угроза, – очнулась и, стянув с погибшего всадника ножны, повесила их себе через плечо, вложила меч. Пригодится.

– Значит и здесь тебе не рады? – хохотнул биоробот. – И куда не пойди – везде знакомые. Ты пользуешься большой популярностью в параллелях!

Стася смерила его тяжелым взглядом и отвернулась – шутник нашелся!

– С юмором у тебя так себе. Не напрягайся.

– Худо? – посерьезнел.

– Не знаю, но хорошего мало, точно. Теофила встретить – беды жди.

– Прецеденты были?

– Угу. Первый раз чуть аутодафе не удостоилась, второй в роли лабораторной крысы побывала. Что на этот раз случится и думать не хочу.

– Значит, Теофил, – протянул Кир задумчиво, оглядывая догорающие островки ржи, баб, пытающихся сбить пламя с пристроек, мужчин, растаскивающих бревна горящей избы в конце улицы, у леса.

За спиной шмыгнуло. «Омега» тут же развернулись, хватаясь за рукояти мечей, но лишь дух перевели.

– Спасибо, – пробасил малец, что помогал Киру.

– Не за что, – скопировав шмыганье, бросил мужчина и, потрепав парня по вихрам на голове, отвернулся. – Часто у вас такое «веселье»?

– Да повадились, мочи терпеть нет.

– Что не противитесь? – спросила Стася.

– Так они, аспиды, седмицу назад почти всех мужчин в полон взяли да порубили. Наскочили по ночи, ну, и куражиться. Избы пожгли, девок утащили. Только отстроились, а они опять.

– Надо было охрану выставлять.

– Какая охрана? – уныло протянул парень.

– Обычная. Чуть что – оповестят. Женщины да дети уйти смогут, а мужчины за мечи схватятся. Раз осадите, два, на третий неповадно будет.

– Вы пришлые, недавние, да? – с долей язвительности спросил юноша. С чего решил – другой вопрос. Пара развернулась к нему:

– Допустим. Что с того?

– С чего решил?

– Так, глупости говорите.

Стася бровь выгнула, на Кира покосилась: ты что понял?

А я и не пытался, – скривился тот.

– В чем же глупость? – все же поинтересовалась женщина.

– Судите да советуете, не понимая.

– Объясни.

– Это же лорда Арлана наемники. Появляются, как из под земли, и уходят, будто туда же. Про меч и подумать не успеешь – умрешь.

– Выжил же.

– Повезло. Вы вспугнули. Видно силу они за вами почуяли, вот и ушли.

– Ага?… Духовный мир? – скривился Кир, словно жабу съел. – И что же он мне напоминает?

– Не ехидничай, – отмахнулась Русанова. Только робота с приступом сарказма ей и не хватало.

– Нет, ты мне объясни…

– Хватит, говорю!… Выяснили уже, что выкинуло нас куда диспетчер послал. Давно выяснили.

– Угу. А послал он нас туда, где сам черт глюк заработает, ребусы эти разгадывая. Осталось понять, что дальше делать. Надеюсь, ты не собираешься продолжать поиски своего Чижова?

– Не собираюсь. Ежу ясно – нет его здесь. Хотя Теофил-то здесь… А Вит и Дон, между прочим, живы и здоровы! Дома сидят!

– Пеленговали, да? – лицо Кира перекосило от раздражения и ехидства. – В наше братство записалась? Антенка в ушной раковине затесалась? Когда с конвейера, сестренка?

– Да пошел ты, – вяло огрызнулась женщина и направилась к селенью.

– Нет, ты скажи! – пристал робот, за ней двинулся. – Когда это ты успела? Каким образом?…

– Когда спала! – рявкнула. – Ты меня как раз из сна выдернул, в лес потащил.

– Спала? Да ты минуты с закрытыми глазами не лежала!

Парень, открыв рот, смотрел на странную парочку, не понимая, о чем они спорят, почему. И головой качнул: а что тут кумекать – ашуды, они и есть ашуды. Пришлые, одно слово. Сегодня явились, завтра провалились. Вот уж делать нечего, голову из-за них ломать.

И сиганул через рожь братовьям да мамке помогать.

Приняли их чинно и спокойно. Восхищения не выказывали, но и порицания тоже. «Спасибо» пару раз бросили и то словно одолжение сделали. И отправили на постой в пустующий сарай на отшибе, всучив три литра простокваши.

– Щедрые какие, – проворчал Кир, устраиваясь на сене. И выхлебал половину кувшина. – На, – протянул Стасе.

Та головой качнула. Соломинку в рот сунула, руки под голову и в прореху в крыше уставилась, на темнеющее небо:

– Кто такой лорд Арлан?

– Думаешь, твой знакомец?

– Именно это я подозреваю. И не удивлена. Когда Локтен увидела – изумилась, а этого встретила, скорее… потерялась, что ли. В тысяча двухсотом он такой галантный, просто мармелад в трико. А в трехтысячном в той параллели уже монстрик.

– А здесь уже законченный скот.

– Почему лорд, если у русичей князья были?

– Ты еще что-то понять пытаешься? Нет здесь русичей, как нет немцев, албанцев. Как чей-то фантазм послал, так и живут. Вперемешку во времени, народностях, традициях. На болоте в избушке живет не старушка, лорды крестьян гоняют, а в пабе с нерусским названием, но на русском языке сидит простой добрый малый Саймон. В Ньюсквике чума, а в километре от него – война. Понять и не пытайся, меня лично глючит, – проворчал, укладываясь удобнее.

– Не то что-то, – протянула.

– От, новость! – возмутился Кир. – Спать давай!

Но та опять за свое:

– Хаос какой-то. Но в любом хаосе рождается порядок, он заложен в нем системой аттракторов. Нужно только понять.

– Мысли вслух? Думай про себя – мне восстановиться надо. Тебе тем более не помешает!

– Нет, ерунда получается: нападать на селенье, которое в двух шагах от эпицентра чумы. Смысл подвергать себя угрозе заражения? Не в курсе? А эти?

– Я у одного мужика спросил про Ньюсвик, тот такую рожицу состряпал, будто вовсе о таком городе не слыхал, – ответил Кир, забыв, что еще секунду назад ругался, спать собирался. – И весь вечер косился как на ненормального.

– Они все на нас так смотрели. Особенно Боря, пацан этот.

– Ну и что? Не все равно?

– Прав – не суть.

– Во. В другом забота – дальше что? Куда пойдем, что будем делать?

– А что у тебя с базой данных, неужели никакой информации?

– Пусто до последнего бита.

– А переговорник, пеленгатор?

– Умерли, считай.

– А мои?

– Какие?

– Хочешь сказать, Оуроборо мне своих наножучков не регенерировало?

– Чиста, как в момент рождения.

Как тут не заругаться?

Стася кулак сжала: с ума вы сошли, что ли, ребята? Почему не подстраховались? Куда Шульгин смотрел, о чем думал?

– Побоялись?

– Возможно. Поберегли после общения с «Фракталом».

– Я вроде тебе о нем не рассказывала.

– Ну и что? У нас одна база данных. Автоматом передача идет. Одному скажешь, другой тут же узнает.

– Здорово.

– Думаешь?… Спать-то будем?

– Попытаемся… Кир, а если Теофил, напав на эту деревню, пытался остановить угрозу распространения чумы? – приподнялась от пришедшей на ум мысли.

– Убить всех поголовно, чтобы не распространялась? Интересный способ. Одно не учла – к чему тогда он в плен брал.

– Да-а, – вздохнула, укладываясь на солому, глаз закрыла. – Что параллели с людьми делают? Чем дальше в них, тем искривленнее их сознание и векторы морали смещены. Кривое зеркало, шарж.

– Спи. И пусть тебе приснится хоть один нормальный, в привычном нам смысле.

– Иван?

Странный взгляд: скорбь в нем, слезы.

– Уже знаешь?

– Знаю, – обхватил ее лицо руками. – Ты уже не вернешься?

– Я попытаюсь.

– Стася… Стасенька! – обнял крепко, спрятал лицо, чтобы слез не видела, а она их все равно видит, чувствует.

– Ванечка, не надо. «Зеленые» иногда остаются на «зеленке», ничего с этим не сделаешь. Мне не страшно, не жалко – обычная работа. Другое терзает. Пожалуйста, Иван, умоляю, помоги Николаю, – заглянула в глаза мужчины. Федорович опустил голову:

– Как?

– Подними Шульгина, объясни, что нас кинули не в ту параллель, и Чиж по-прежнему в опасности. Пожалуйста, Ваня, прошу тебя, как никогда ничего не просила – помоги Коле!

– Стася, – простонал мужчина, качая головой.

– Ты можешь, ты сделаешь, умоляю, заклинаю тебя! – она готова была расплакаться, встать перед ним на колени – что угодно, лишь бы послушал, лишь бы сделал. Но Федорович упрямо мотал головой, плечи поникли, взгляд в пол:

– Не могу.

– Шульгин сможет…

– Не сможет, Стася, никто не сможет, родная.

Женщина похолодела, отодвинулась, с ужасом глядя на Федоровича:

– Нет… Нет!!!….

Глава 4

Русанова вынырнула из сна, хватая ртом воздух и продолжая причитать: нет. А в груди холод – неужели не успела, неужели Николай?… Нет! Не думать, не знать. Не было ничего. Обычное сновидение. Неправда. Речь не о Чиже, а о том, что Оуроборо не может перекинуть людей в параллель. Наверняка сбой систем, поэтому их вытащить не могут, других отправить. Бывает. Пройдет. Время и терпение и «зеленку» наладят.

Да. Да! Только так, только эта причина!

– Чего кричишь?

Стася ошалело уставилась на Кира:

– Уходим, – прохрипела и рванула прочь из сарайки. Мужчина сообразить ничего не успел – куртку только схватил и за ней.

– Ты чего? Приснилось что-то?

– Не спрашивай! – руку выставила. – Ничего… нет… – и схватила его за ворот футболки, прилипла к груди. Вглядываясь в глаза и пытаясь найти в них ответ. – Мы ведь не опоздали? Не можем опоздать, правда? Мы что-нибудь сделаем, придумаем. Мы успеем…

И застонала, не увидев одобрения в глазах Кира. Закрыла лицо ладонями: Коля? Коленька… любимый…

И слов нет, мыслей. Ком в горле, туман в голове. А слезы сами льются – не остановить. И не чувствует она их, не понимает, что плачет. Боль на душе такая, что живой бы в крематор ушла.

Кир поднял ее за плечи, встряхнул:

– Что опять привиделось?… – и удивился, увидев слезы. Стер одну пальцем, просканировал прозрачную жидкость. – Ты чего? Ревешь? – не верил сам себе.

Стася дернулась – уйти бы. Но лишь потопталась и осела у клена. Маяло ее, сил не было, разброд в голове. Кир к ней – она руку выставила:

– Подожди… Там Иван, он… Ерунда. Все в норме… Я сейчас… Дай минуту.

А какая минута? Разве хватит ее, чтобы душа плакать перестала? Утолилась?

Русанова поднялась и пошла в лес, не понимая, куда идет, зачем. Она сбегала от себя, от боли. От мысли, что опоздала. И ничего не исправить, никогда, никак…

Толчок в спину и холодная вода привела ее в себя.

Стася поднялась из ручья, оттирая лицо, и огляделась: когда, как успела тут оказаться?