Текст книги "Обмани смерть (СИ)"

Автор книги: Равиль Бикбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава третья

Наркоз, яркий режущий свет ламп, разрез, под скальпелем обнажая внутренние органы расходится плоть человека, кровь на столе, зажим краев раны, уверенные движения врача. Идет операция. Здесь на столе режут и причиняют боль для спасения жизни. И на операции хирург как капитан морского судна – первый после Бога. Девушка в медицинской униформе осторожно салфеткой убирает пот с лица хирурга, он благодарно и одобрительно улыбается операционной сестре и жестом ей показывает: «Начинай». Игла в ее руках, ровный шов на теле человека. Операция окончена, жизнь спасена. Хирург подмигнул девушке и с поднятыми вверх на уровне груди руками выходит из операционной.

После операции, где Даша стояла у стола как операционная сестра и подавала врачу хирургу инструменты, а потом с его разрешения, аккуратно сшивала, накладывала шов на сделанные разрезы на теле оперируемого человека, Даша вышла обессиленная и почти счастливая. Операция плановая, прошла без осложнений, больной поправится, а швы она наложила не хуже опытного хирурга. Присела на кресло в ординаторской отделения, облокотилась на стол, закрыла глаза.

– Дашенька, – старшая медсестра отделения неслышно вошла в помещение и остановилась рядом с ней, – ты почему не накрашенная? Нельзя так! Ты молодая девушка и всегда должна быть во всеоружии.

– У меня лицо сильно потеет на операциях, – открыла глаза и глядя на моложавую средних лет полноватую женщину, вежливо ответила Даша, – краска «поплывет» и будет мешать.

– Сходи наложи макияж, – посоветовала медсестра и чуть улыбнулась, – к нам в платную палату «богатенького буратинку» положили. Ты девушка на выданье, присмотрись, может…

– Почему это к нам? – удивилась Даша, – мы же бедные «муниципалы», а если он такой богатый то пусть и в клинику для богатых ложится, или за границу едет.

– Дашенька, – тихонько засмеялась медсестра, – в этой платной клинике «Гален» только красивых рекламных «понтов» много, а опытные и толковые врачи практики у нас работают. А твой папа… о нем слава по всему городу идет. А к своему здоровью наши господа трепетно относятся. Наш «Буратино» справки навел, и узнал где работает лучший врач по его заболеванию, звонок из губернской администрации и наш «Главный» его лично к твоему отцу привел. Богатые они любят, взять всё, что получше, да подешевле.

– Я может и получше, – усмехнулась Даша, – но не по дешевле, и уж тем более не дешевая подстилка для «платных».

– Я не в этом смысле, – всплеснула руками медсестра.

– А я в этом, – отрезала Даша.

– Чуть не забыла, – недовольно буркнула старшая медсестра, – тут Ирка шалава тебя спрашивала, я ей говорю, ты на операции, а она, я подожду.

– Вы разве ее знаете? – сухо поинтересовалась Даша.

– Знаю, – все так же недовольно сказала женщина, – ее тетка у нас главным провизором в больнице работала. Бездетная, вот и взяла племянницу сироту из деревни, в училище её устроила. Потом тетку арестовали, в тюрьме она умерла, а Ирка с «катушек съехала» связалась невесть с кем, из медучилища ее выгнали.

– Позовите Иру в отделение, – негромко попросила Даша.

– Я тебе… – возмутилась старшая медсестра.

– Мне надо заполнять истории болезни, а потом внести их базу данных, – Даша рукой показала на стопку книжек и мерцающий на столе монитор, и безапелляционно, с властными так похожими на голос ее отца интонациями, с нажимом повторила:

– Пожалуйста, пригласите Ирину ко мне в ординаторскую.

Хлопнула за ушедшей медсестрой дверь и Даша услышала, как намеренно громко:

– Ишь цаца какая, еще и не врач, а так «сопля зеленая» и туда же «ко мне в ординаторскую», как же папа завотделением, – возмущенно говорила старшая медсестра, и уже приглушенно, – небось такая же блять как эта Ирка. А корчит то из себя, «не подстилка она», а кто же ты?

Ирина вошла в помещение и неловко переминаясь с ноги на ногу остановилась у двери.

– Проходи, садись, – приветливо предложила ей Даша, внимательно как врач, рассматривая опухшее больное лицо девушки.

– Ты на лечение? – после того как Ирина села в кресло напротив, спросила Даша, – А что так поздно, уже два месяца прошло.

– Веньку убили, – тускло сказала Ира, – утром его похоронила и сюда.

– А полиция, что они говорят? – дрогнула голосом и лицом Даша.

– А чё им говорить? – с ненавистью бросила Ира, – они же его и убили. Мы денег меньше стали приносить, вот они Веньку стали бить и учить. Он пыток не выдержал и умер.

– То есть как это денег не принесли? – изумилась Даша, – Каких еще денег?

– Мы под полицаями работали, – нервно и тихо сказала Ирина, – на крючке у них сидели, почти всё что награбили им и относили. А тут нет и всё, двух ребят вы покалечили, Венька дома больной валялся. У меня одной грабить сил не хватало, на трассу пошла стоять, так там сутенеры девок меня избили и выгнали. Нет денег, за нами приехали наши «хозява» и в опорный пункт. Там Веньку бить стали, а меня наручниками к батарее приковали и…

Ирина скривилась, хотела сплюнуть на пол, но взглянув на Дашу подавилась слюней и закашлялась. Даша быстро налила из пластиковой бутыли и дала ей стакан воды. Ирина выпила воду мелкими глотками и с отвращением:

– Весь участок заставили обслужить. Рот только прополощу и по новой. Хохочут. А тут Венька лежит на полу и уже не двигается, умер. Эти мне и говорят: «Пиши заяву, что ты его избитого и уже мертвого нашла и к нам принесла. Мы ему помощь хотели оказать, но не смогли. Кто его бил ты не знаешь. Поняла? Пиши сука, а то и тебя забьем, а потом выкинем вас обоих на свалку, а так ты его хоть похоронить сможешь». Я и написала. Труп Веньки «Скорая» забрала. Сегодня утром отдали.

– Это мафия что ли? – неуверенно спросила Даша.

– Киношек по «ящику» насмотрелась? Какая еще мафия? – сморщилась Ирина, и сквозь выступившие слезы, – Просто скоты.

– Не все наверно, – осторожно возразила Даша, – мне вот говорили…

– Я про всех не знаю, – перебила ее Ирина и ладонью вытерла слезы, – я про тех кто меня мучил, кто Веньку убил, это…

Ирина матерно и неумело выругалась. Даша недовольно поморщилась.

– Ты вся такая чистенькая, хорошенькая, – заметив её гримасу то ли с завистью, то ли с пренебрежением рассматривая Дашу, сказала Ирина, – жизни не знаешь, мама – папа, небось и любовник приличный имеется. Уж не тот ли дядька? А ничего мужик и защитить сможет.

Даша почувствовала как у нее непроизвольно от спазма воспоминания судорожно напряглись мышцы живота. Чистенькая, жизни не знает? Не будет же она рассказывать этой наркоманке, что и её жизнь повалила и изнасиловала, и как она встала с истерзанной душой и отомстила. Не будет. Сжав губы, Даша промолчала.

– Брезгуешь мною? – жалко кривя рот в подобии улыбки, спросила Ирина.

– Я на врача учусь, – тихо сказала Даша, – мне брезговать чужими страданиями нельзя.

Участливо спросила:

– Может тебе укольчик поставить? Могу тройчатку сделать. Это…

– Анальгин, папаверин, димедрол, жаропонижающее и успокаивающее, – договорила Ирина и надломлено, – всё хватит с меня укольчиков. Помочь сможешь?

– Третья плановая скоро закончится, – мельком взглянув на циферблат настенных часов, решительно сказала Даша, – отец освободится, поговорю с ним. А по Вене, могу попросить заняться этим делом Петра Николаевича, ну этот тот мужик, он адвокат.

– Адвокат? – насторожилась Ирина, – то-то он все сразу сечёт.

И помедлив договорила:

– Не верь этой адвокатской сволочи Даша, они с полицаями все повязаны, с их рук кормятся. Есть «бабки» может ещё и вытащат, нет, так ещё и в яму подтолкнут.

– Так и среди врачей полно тех кто только за деньги лечит, – чуть обидевшись за Петра Николаевича, возразила Даша, – но ты же ко мне пришла.

Теперь замолчала Ирина. Они молчали две эти девушки такие похожие и совсем разные. Одна сломленная и отравлена наркотиками, другая отравлена смертью людей которых она убила и близкой смертью тех кого готовилась убить. Они живут в России начала третьего тысячелетия и обе отравлены судьбой этой страны.

С обхода палат в ординаторскую стали возвращаться врачи. Ирина тихонько вышла, Даша дожидаясь когда освободится ее отец, заполняла истории болезни, машинально отвечала на вопросы, механически улыбалась звучащим шуткам и рассказанным анекдотам.

– Дарья Сергеевна, – уважительно обратилась к Даше зашедшая в ординаторскую дежурная молоденькая медсестра, – вас Сергей Александрович зовет.

Заведующий отделением Сергей Александрович Мишин разбирал и быстро подписывал бумаги на своем столе. Вал бумажной волокиты нарастал и чем больше сокращалось финансирование медицины, чем быстрее снижалось качество и количество медицинской помощи, тем стремительнее росло количество отчетов, планов, графиков, в которых требовалось показать, что всё хорошо, ну просто всё отлично и надо продолжать оптимизировать и минимизировать бюджетные расходы и уж тогда то… Почувствовав сильнейшее раздражение Мишин отшвырнул очередной лист бумаги. «Эффективные менеджеры, – как матерное ругательство вполголоса выплюнул он слова, и обращаясь не известно к кому добавил, – Кретины! Болезни не лечат отчетами о благополучии, стабильности и всеобщём бумажном благоденствии».

Медицина медленно агонизировала и мучительно умирала, и дело было даже не в недостатке финансирования, страшное было то, что старую гвардию врачей стали заменять эффективные менеджеры с дипломами медицинских академий, они не лечили, они предоставляли по прейскуранту медицинские услуги, только и всего. Многие из этих специалистов учились за плату и теперь старались как можно быстрее вернуть потраченные на получение дипломов деньги, а дальше получать стабильно растущую прибыль с вложенного капитала. Качество лечения ухудшалось, его стоимость неуклонно возрастала. Общий неуклонно снижающийся уровень квалификации врачей, заметно сказывался даже в дорогих частных клиниках. А в остальных… В приемных отделениях государственных и муниципальных больниц нуждающихся в помощи иногда не осматривают часами, младший персонал замотанный тяжелой работой и озлобленный нищетой, хамит больным, врачи бывают цинично безразличны. Эффективный менеджмент благополучно уничтоживший производственный сектор экономики, медленно, но верно уничтожал последнее, что осталось образование и медицину.

Иногда от бессилия хотелось выть, чаще материться и работать дальше. Сергей Александрович тяжело вздохнул и взяв отброшенный лист отчета, стал его заполнять. В дверь кабинета несильно постучали.

– Даша, – недовольно с нерастраченным раздражением сказал Сергей Александрович, зашедшей дочери, – мне звонили из медакадемии, ты стала пропускать занятия. Это не допустимо. Я не лезу и не собираюсь лезть в твою жизнь, но мне непонятно, что тебя молодую девушку может связывать с Петром.

«Убийство» – чуть не сказала Даша, и промолчала.

Сергей Александрович, посмотрел на дочь и легонько вздохнул. Как изменилась! Лицо совсем другое стало, была милая, родная, в меру своевольная, чуточку капризная девочка, а теперь у молодой женщины напряжено спокойное, волевое лицо, как у хирурга на сложной операции. Он не знал, что именно такое выражение бывает и у него, когда он стоит за операционным столом.

– Если у вас, – заметно сбавил тон Сергей Александрович, – такие уж доверительные, – он интонационно саркастически подчеркнул слово «доверительные» – отношения, то по крайней мере убеди этого старого больного кобеля начать лечение.

– Про кобелиные «подвиги» своего друга тебе папочка наверно лучше меня известно, – едко бросила Даша, и подозрительно, – Вы может на пару по девочкам ходили, а?

Глядя на вытянувшееся, смущенное лицо отца Даша негромко искренне засмеялась. Этим смехом как родниковой водой смыло с нее напряжение, раздражение от отцовских поучений и свою уверенную готовность к резкому ответу.

– Папочка, – уже нежно и ласково продолжила говорить она, – ты напрасно беспокоишься, с Петром Николаевичем просто интересно общаться. А по остальному не волнуйся, я яблочко зимнее и голову от мужиков терять не намерена. Рожать тебе внуков буду только от нормального, здорового мужика с хорошей наследственностью. Еще и предварительных анализов от него потребую.

– Все шутишь Дашка, – ответно улыбнулся повеселевшей дочери Сергей Александрович, – но как врач за ответ ставлю тебе «два», любовь это такая биохимия, сразу мозг отключает, тут уж не до анализов.

В кабинет не постучавшись зашел пухлый невысокий одетый в дорогой спортивный костюм пациент.

– Доктор, – сразу от порога, властно капризным тоном потребовал он, – пусть меня в другую палату переведут, в этом вонючем нужнике я находиться не буду и срать в общем туалете не собираюсь.

– В моем отделении это единственная одноместная палата с телевизором и кондиционером, – сдержанно ответил Сергей Александрович Мишин, – А вы имеете полное право покинуть больницу и переселится в номер – люкс пятизвездочного отеля. И пусть полостную операцию вам проводят его менеджеры.

– Мне что главному позвонить, – надменно с угрозой процедил пациент, – чтобы тебя в чувство привели?

– Звоните, – разведя сцепленный в замок ладони рук и пренебрежительно улыбнувшись разрешил Мишин и с холодной издевкой добавил, – и сообщите ему, что по результатам анализов, вам необходимо экстренное оперативное вмешательство. Время сутки. Желаю вам за это время найти другого, более компетентного врача, чем я и мои коллеги.

– Я же пошутил доктор, извините, – сразу меняя нагловатый тон пошел на попятную пациент и испуганно пролепетал, – что всё так плохо?

– Идите и готовьтесь к операции, – ледяным «докторским» тоном сказал Мишин, – и не забудьте, сутки вам жрать категорически запрещается. Для очистки кишечника вам будут делать клизму, при этой процедуре воздержитесь от хамства персоналу. И ещё помните, если «тыкать» при обращении ко мне будете вы, то мне это безразлично, а вот если во время операции тыкну я, то последствия будут намного более серьезными.

– Вот ведь тварь, – с брезгливым отвращением глядя за закрывшуюся за пациентом дверь, вполголоса заметил Сергей Александрович, – так и тянет забыть ножницы у него в брюхе, а потом зашить.

– Папа? – удивленно подняла брови Даша.

– Три года назад, ты тогда только в академию поступила, этот тип выиграл губернский конкурс на поставку медикаментов. Хапнул миллионы. А все поставленные импортные лекарства были давно просрочены. Наш старший провизор Клавдия Васильевна их исследовала в лаборатории и дала заключение об их непригодности. Ей тогдашний главный врач приказал молчать. Врачи ничего не зная назначали эти лекарства к применению. Умерли люди. Эта мразь легко отвертелась. А врачей обвинили в преступной халатности. Провизора тоже арестовали, все её докладные и результаты исследований исчезли. На следующий день после ареста Клава умерла в камере от сердечного приступа. Я тогда просил Петра взять на себя защиту наших врачей. Прокурор просил для них по семь лет, Петру удалось вытянуть своих подзащитных на условное до двух.

Сергей осекся и глядя мимо дочери договорил:

– После оглашения приговора, мать умершего в больнице мальчика, плюнула Петру в лицо прямо в зале суда.

Сергей Александрович вышел из-за стола, отвернувшись от дочери подошел к окну и глухо сказал:

– Я врач, я не могу уничтожить эту тварь на операционном столе. Но рано или поздно он ответит.

Даша стиснув зубы смотрела на опять повернувшегося к ней лицом отца, а тот:

– Ты знаешь дочка, я атеист и любую религию положительно оцениваю прежде всего за ее великолепный психотерапевтический эффект, но иногда мне хочется верить, что Бог есть и этих тварей ждет возмездие в этой жизни и муки в преисподней.

Сергей Александрович смотрел на дочь и не знал, что это она возмездие. Он чуть устало улыбнулся Даше и:

– Что-то я заговорился, понесло, пора самому успокаивающие лекарства принимать.

– Бассейн, сауна, чай на травах, – серьезно посоветовала Даша, – и ежедневно умеренные физические упражнения на свежем воздухе. Вот Петр Николаевич тот турник предпочитает. И фигура у него, – критически оглядывая сутуловатого и слегка располневшего отца заметила Даша, – лучше, чем у тебя.

– Я же не кобель, – отшутился Сергей Александрович, – мне самок своей фигурой завлекать не надо.

– Конечно, – сварливо ответила Даша, – ты в лучших хирургических традициях предпочитаешь С ₂H ₅OH одноразовый прием по 50 граммов после окончания операционного дня. А их у тебя два плановых в неделю и это не считая экстренных случаев оперативного вмешательства. Сколько в неделю Spiritus aethylicus выходит?

– Химическими формулами, да еще и по латыни! – довольно заулыбался Сергей Александрович, – молодец Дашка. Но, – в той же шутливой манере он поднял указательный палец вверх, – Medice, cura te ipsum! – Врачу, исцелися сам. А мужской алкоголизм излечим.

– Ты пока не алкоголик, – примирительно возразила Даша.

– И на том доченька спасибо, – уже без улыбки сказал заведующий отделением и служебным тоном, – ну иди, у меня дел много.

Помрачневшая Даша не встала со стула на котором сидела.

– В чём дело? – недовольно спросил ее отец.

– Племянница провизора о которой ты говорил, – сказала Даша, – сидит в коридоре отделения. Она наркоманка. Хочет лечиться.

– И при чем тут я? – не глядя на дочь, пробурчал Сергей Александрович, – у нас отделение хирургии, а не психоневрологический диспансер.

Быстро взглянул на напряженную дочь и опять опустил глаза.

– Могу в диспансер позвонить, там ее примут.

– Папа! – повысила голос Даша, – я тебя прошу. И не надо пустых отговорок: «не мой профиль». Ты знаешь как лечить наркоманов.

– Знаю, – не отрывая взгляда от стола заваленного бумагами, кивнул Сергей Александрович, – и любой грамотный врач это знает. А ещё я знаю, что женская наркомания как и женский алкоголизм практически не излечима. У меня тут хватает больных которых я могу спасти, а вот мест в отделении не хватает. Очередь на плановые операции уже на полгода расписана. Я не могу и не хочу бросать десятки больных, чтобы еще раз убедиться в том, что я не смогу вылечить даже одну наркоманку. Минимальный срок лечения от наркозависимости шесть месяцев, а срок пребывания в стационаре по утвержденной Минздравом инструкции не должен превышать десяти дней. Даже если я напишу фальшивый диагноз и положу ее к нам, то посчитай сколько людей останется без операций пока эта девушка будет занимать их койко-место.

Даша понимающе и ласково улыбнулась отцу, таким же убежденным тоном он выговаривал ей, когда она в детстве приносила в их чистенькую квартиру грязных, голодных и часто больных котят и щенков. Он строго говорил ей, что всех не спасешь и должен быть естественный отбор, что у её мамы аллергия на животных. А потом, они вместе листали справочник ветеринара, и он показывал ей как осуществлять диагностику, каким лекарствами надо лечить. И с гордостью говорил недовольной чихающей от аллергии жене: «Даша вырастет и станет толковым врачом, ты уж потерпи Таня» Мама Даши терпела, а вылеченных малышей пристраивала по знакомым.

– Ну ладно, – строго глядя на улыбающуюся ему дочь, недовольно сказал ее отец, – пригласи эту наркоманку ко мне.

Вошедшей в сопровождении дочери, Ирине врач сесть не предложил. Оглядел вставшую перед ним бледную, худосочную с одутловатым изможденным лицом девушку, намеренно безинтонационным тоном на «вы» спросил:

– Хотите лечиться?

Ира поспешно кивнула испуганно и вопросительно глянула на вставшую рядом с ней Дашу, та ей ободряюще улыбнулась.

– Главное и первое при лечении наркомании, – бесстрастно сказал врач, – это мотивация больного. Если у вас сильная мотивация, то я начну вас лечить, но если это решение вами принято только под влиянием абстинентного синдрома, то я зря потрачу время.

Сергей Александрович сильно сжал челюсти, на лице выступили желваки.

– Хочу обратно стать человеком. Подохнуть на свалке не желаю, – хрипло ответила Ирина и чуть запнувшись, договорила, – Всё остальное моё дело.

– Второе правило при лечении зависимости, – продолжая внимательно рассматривать девушку, сказал врач, – это неукоснительное соблюдение всех назначенных процедур. Если хоть одно моё назначение будет вами проигнорировано, то вы отсюда уйдете. Ясно?

– Можете меня привязывать и бить, – преодолевая спазм в горле, прохрипела Ирина.

– Это не поможет, – усмехнулся врач, – знаю, что и такую методику используют, но я ее противник. У вас паспорт с собой?

Ирина торопливо достала из дешевого пакета и протянула врачу все свои документы, тот их бегло просмотрел.

– Полиса ОМС нет, трудовой книжки нет. Возраст семнадцать лет, это уже хорошо. Академическая справка из медучилища, а вот это просто замечательно.

Вернув девушке документы и задумавшись Сергей Александрович пальцами по столу пробарабанил «дробь-тревогу», потом принял решение:

– Я звоню в кадры, – размеренно заговорил он, – вас принимают на работу санитаркой и направляют в моё отделение. Это тяжелая, грязная, неблагодарная и плохо оплачиваемая работа. Шесть месяцев вы проработаете санитаркой, жить вам придется в женской палате на приставной койке, а питаться в столовой для больных. Один раз в месяц вам будут проводить полную очистку крови. В перерывах будем поддерживать ваш организм внутримышечными инъекциями витаминов. Первый месяц в период обострения абстинентного синдрома, вам будут частично его снимать введением транквилизаторов, это немного облегчит ваше состояние. Как можно больше работайте, вам нужно восстановить силу и эластичность мышц. Дополнительно вам необходимо выполнять реабилитирующие физические упражнения в зале лечебной физкультуры. Все остальное зависит только от вас. Как только вас оформят на работу, вы вернетесь ко мне, и я выпишу вам направления к специалистам. Перед назначением лечебных процедур, вам необходимо пройти полное обследование.

– Ладно. Спасибо. Согласна, – неловко и отрывисто пробормотала Ирина.

– Должен вам откровенно сказать, что я не верю, что у вас хватит моральных сил, пройти полный курс лечения, – очень спокойно заявил врач, – Но если я ошибся и вы излечитесь, то я помогу вам восстановиться в училище и вы получите среднее медицинское образование.

– Я вас «разочарую», – судорожно попыталась улыбнуться врачу, Ирина, – я вылечусь.

Девушка повернулась лицом к Даше.

– Не знаю как у тебя дальше всё сложится по жизни, – глухо сказала Ирина, – но один человек, за тебя точно молиться будет.

– Идите оформляться в кадры, – властно приказал заведующий отделением, девушке.

Ирина быстро вышла и аккуратно закрыла за собой дверь.

– Ну вот ты и становишься врачом, – с кислой миной, сказал дочери Сергей Александрович, – один «молельщик» у тебя уже есть.

– А почему ты это сказал таким странным тоном? – недоумевала Даша.

– Пока они больны и нуждаются в нашей помощи, – с накопившимся возрастным скепсисом сказал Сергей Александрович, – они обещают все, что угодно и даже искренне верят в то, что сдержат свои обещания. А поправившись, нас забывают. Многие врачи, особенно идеалисты и романтики нашего дела, быстро впадают от этого в профессиональный цинизм. Кроме приобретения сугубо медицинского опыта почти каждый врач проходит путь от идеалиста до циника, и от цинизма к профессионализму. Помни это Даша и не верь в благодарность, помнить добро это удел немногих, просто хорошо делай свое дело.

– Говорят, дочери отцов больше любят, – старясь избежать пафосного тона, мягко сказала Даша, – а я… знаешь папа, я тобой всегда гордилась.

– Ты уже взрослая Даша, – тихо сказал Сергей Александрович, – и мой тебе совет, не сотвори кумира – разочаруешься, не лети к солнцу – сгоришь.

В эту минуту они как никогда сильно почувствовали своё кровное и духовное родство, все то, что связывало их от тех кто уже давно ушёл к тем кто еще не родился.

Счастливы те семьи, в которых духовная связь между родителями и детьми не рвется с годами, а образует прочную неразрывную кровную нить связывающую поколения. Каждая такая семья это не сдавшаяся крепость России, ее последний оплот и надежда.