Текст книги "История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе"
Автор книги: Равиль Бухараев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
«В городе Халеб я видел много людей, которых называли также «башкирами». Ладно скроенные, румянолицые, эти люди изучали религиозные предметы согласно учению Великого имама Абу-Ханифы. Я вопросил одного из них, человека мудрого, об их стране и образе жизни, и он рассказал мне нижеследующую историю: «Мы живем за Константинополем, в земле народа, прозываемого венграми. Мы – мусульмане и покорны их королю. В одной части страны у нас есть около тридцати наших собственных поселений, каждое из которых сравнимо с небольшим городом.
Как бы то ни было, их (венгров) король не разрешает нам строить стены вокруг наших поселений, боясь нашего возможного неповиновения. Таким образом, мы живем среди множества христианских городов. К северу от нас – страна славян, к югу – страна Папы Римского. К западу – страна ал-Андалус (Испания), к востоку – землян римлян, Византия. Наше платье и наш язык сходен с языком этих европейцев. Мы заодно с ними несем военную службу. Мы выступаем вместе с ними на войну, однако только против тех народов, которые противостоят исламу». Затем, (продолжает Йакут ал-Хамави), я спросил, как они стали мусульманами в земле неверных. Мой собеседник ответил так: «Наши праотцы повествовали, что в давнее время семь мусульман из страны булгар пришли и поселились в нашей местности. Видя, что мы блуждаем путями неверных, они научили нас исламу, который один является истинной верой. С их помощью Аллах направил нас на прямой путь, отворил наши сердца для веры и, вся хвала надлежит Аллаху, мы стали мусульманами. Теперь, когда мы завершим здесь наше обучение, наши народ встретит нас с почетом и поручит нам исполнять религиозные обязанности [158]158
Марджани Ш. Там же, с. 93–94.
[Закрыть] ».
«Башкиры», которых встретил ал-Хамави, скорее всего и оставили в восточной Венгрии свои следы в названиях городов и поселков. Однако впоследствии, по всей видимости, они полностью растворились среди христианского населения или, вслед Крестовым походам, вынуждены были эмигрировать в другие страны, например, на территорию нынешней Румынии, где они могли влиться в этнос так называемых «татар Добруджи» или «румынских татар». В любом случае, приведенная выше история свидетельствует о прочных этнических связях, существовавших между Волжской Булгарией и Венгрией еще в XII веке.
Итак, согласно религиозной карте, по которой двигалось багдадское посольство, вокруг расстилались земли башкир и прочих тюрков, а также земли разрозненных венгерских племен с их пантеоном богов от Верховного Тенгри до божества-прародителя каждого отдельного племени. Слева по ходу маршрута, к юго-западу от линии Волги, лежало хазарское государство, где проживали иудеи, мусульмане, христиане и язычники самых разных толков. Прямо к западу, за Волгой, лежала земля буртасов, исповедовавших языческие культы, сходные с культами финно-угорских народов. А на севере были волжские и камские булгары, часть которых уже исповедовала ислам, пока остальные все еще пребывали в традиционном язычестве, пока и не подозревая, что уже находятся на самом пороге совершенно новой для них городской и торговой цивилизации.
Как мы уже говорили, хазарско-булгарская напряженность возникла не на этнической почве, так как булгары изначально были одним из племен хазарского союза. Барсилы – или так называемые «серебряные булгары» – познакомились с исламом в те же времена, как и остальные жители Хазарии, то есть, в начале 8 века. Несмотря на то, что хазарское государство воевало с арабами и с готовностью принимало в войнах с ними сторону Византии, на народном уровне ислам успешно продолжал свое проникновение в низовья Волги. Именно из Хазарии были занесены в Среднее Поволжье первые семена мусульманства, которые охотно принялись и пустили ростки, и багдадское посольство 922 года должно было присутствовать уже при официальном принятии ислама молодым булгарским государством.
Как утверждает Ш. Марджани, булгарский хан Айдар, который одержал в середине IX века победу над мадьярскими племенами, уже был мусульманином, хотя его непосредственные потомки не унаследовали его веры. Они, однако, унаследовали освободившиеся после ухода венгров территории, тогда как сами венгры, возможно, под экономическим нажимом усилившихся булгар, ушли сначала в огузо-печенежские степи, а затем под руководством короля Арпада по маршрутам древних гуннов дошли до нынешней Венгрии и в 895 году завоевали ее как свою новую родину. Будучи в Европе и наводя ужас на соседние народы, венгры приняли христианство, но только через сто с лишним лет после ухода с Волги – при короле Стефане Святом (997–1038), который, как повествуют венгерские хроники, начал крестить свою страну «огнем и мечом», и это огненное крещение продолжалось при его преемниках. Однако не все венгры ушли с кочевыми ордами Арпада из Поволжья – некоторые племена остались в Волжской Булгарии и впоследствии способствовали этногенезу как языческих – марийского, удмуртского, мордовского – так и мусульманских – татарского и башкирского – народов.
Расширенная религиозная карта также свидетельствует, что конец IX-го – начало X веков были эпохой важнейших перемен в религиозном и государственном сознании многих народов Европы. Дунайские болгары, кровная родня волжских булгар, приняли христианство в 864 году, однако в 865 году Болгарская знать подняла широкий кровавый мятеж против новой религии, в разгаре которого пострадало множество византийских священников. На Западе в 887 году, несмотря на преобладающую католическую принадлежность составлявших ее народов, распалась основанная Карлом Великим Священная Римская империя, в результате чего Франция и Германия стали отдельными государствами. Наконец, в 862 году Рюрик захватил основанный ильменскими славянами Новгород – Холмгаард, а в 865 году его скандинавские «русы» впервые напали на Константинополь, результатом чего явилось установление торговых отношений Древней Руси с Византией, венцом которых стало принятия Киевской Русью христианства при князе Владимире в 986 году. Да, судьбоносных и всемирно-исторических событий на пространствах от Каспия до Ламанша выпало на эту эпоху чрезвычайно много, и внешняя хаотичность родоплеменной истории отдельных племен уже уступала место истории народов и государств, спаянных воедино не шаткими военно-политическими союзами языческих родов и племен, а общностью религии и долговременными экономическими интересами.
Хотелось бы завершить эту главу еще одним обращением к этническому составу той страны, которая вскоре после событий 922 года стала первым мусульманским государством на обширных пространствах северной Евразии. В этих беседах мы уже неоднократно повторяли, что в доисламское и дохристианское время невозможно говорить о прямой родословной того или иного современного народа России. Каждый россиянин, к какому бы этносу он себя ни относил, унаследовал нечто от скифских, гуннских, тюркских, славянских, финно-угорских, скандинавских, кавказских, персидских и иных, порою самых неожиданных кровей. Каждый из нас стоит на вершине пирамиды своей родословной, которая у своего основания расширяется так, что включает в себя все народы, когда-либо жившие на территории России. Исходя из этого положения всеобщего древнего родства, как бы яростно оно ни оспаривалось иными людьми, мы и рассмотрим подробнее, к каким же племенам Средней Волги направлялось весной 922 года вдоль великой реки отважное посольство из далекого Багдада.
Итак, согласно историческим источникам, волжско-булгарский племенной союз состоял из нескольких племен, главными из которых были следующие:
Баранджары – часть населения Волжской Булгарии, уже принявшая ислам, скорее всего переселенцы из Хазарии, которые пришли к слиянию Волги и Камы вслед арабским походам на харские города 723 и 737 года.
Сувары – по преимуществу тюркское племя, населявшее южные пределы Волжской Булгарии: быть может, потомки гунно-савирских племен, о которых византийских историк Прокопий Кесарийский в VI веке писал:
Эскелы или эсегелы – по преимуществу финнское, впоследствии тюркизированное племя, занимавшее северо-запад Волжской Булгарии по обоим берегам Волги.
Берсула (барсилы) – так называемые «серебряные» булгары, населявшие центральную и южную части страны.
Венгры (мадьяры) и другие – эти племена носили в арабских хрониках название «башгурдов», при этом сообщается, что они состояли в союзе с барсилами. Скорее всего, это были отдельные венгерские роды, оставшиеся в Поволжье после ухода основной части венгров на запад. Как пишет А. Халиков,
Казанские татары, к которым с гордостью и смирением относит себя автор этой книги, считаются потомками волжско-камских булгар. Однако – в доисламское время – на родословную связь с булгарами самым естественным образом имеют полное право претендовать и исторически сопредельные им народы – чуваши, мордва, башкиры, и даже славяне. Не случайно же царь Булгарии Алмуш Шилки-элтабар почитался у арабов за царя народа сакалиба, к которым, как мы уже знаем, относились и славяне. Более того, славянская составляющая волжско-булгарского народа, как бы мала они ни была в начале X века, укрепилась с притоком в булгарские пределы в XI веке бежавших от насильственного внедрения христианства жителей северных верховий Волги и Белоозера, как о том повествует «Сказание о взятии царства Казанского»:
Славянская составляющая, о которой мы говорили выше, вряд ли была настолько существенной, чтобы в какой-то мере стать определяющей в этногенезе булгарского народа. История изучения происхождения волжско-камских булгар имеет собственную историю. Такие русские историки, как Ю. Венелин в 1829 году, Ф. Флоринский 1894–1896 годах и Д. Иловайский в 1881 году утверждали, что волжские булгары были славянами, ссылаясь, в частности, на то, что славянами являются дунайские болгары. Европейские востоковеды, в том числе Тунман и Клапрот, считали булгар в основе своей финно-уграми, родственными венграм и другим финно-угорским народам, проживающим ныне в Поволжье, причем Клапрот уточнял, что, по его мнению, булгарский этнос был итогом смешения финно-угорского, тюркского и славянского этносов[162]162
Закиев М., Кузьмин-Яманади Я. Там же, с. 3.
[Закрыть]. Н. Карамзин, Д. Френ, С. Шпилевский, И. Березин, Ш. Марджани, Г. Ахмеров и другие признавали булгар предками современных казанских татар, тогда как Н. Ильминский, Н. Ашмарин, Н. Баскаков и другие рассматривали их исключительно как предков современных чувашей. Заданные этими учеными споры вокруг происхождения булгар продолжаются и сегодня, и самое печальное, что они весьма часто переходят из сферы научного, историко-археологического анализа в область весьма противоречивых псевдонаучных, а на деле национально-политических дебатов.
Как бы естественно ни выглядело утверждение, что такие народы Среднего Поволжья и Приураля, как татары и чуваши, имеют историческое отношение к волжским булгарам, теория этнического происхождения этих родственных тюркских народов нет-нет, да и вызывает шквал эмоций. Начало этим эмоциям было положено еще в 1865 году профессором Казанской Духовной Академии и видным православным миссионером отцом Николаем Ивановичем Ильминским, который, кажется, первым стал утверждать, что казанские татары не имеют отношения к булгарам, поскольку потомками булгар являются-де только чуваши. Идея Н. Ильминского была развита в 1902 году его преемником и последователем, цензором по печати Казанской Губернии, а впоследствии советским тюркологом Николаем Ашмариным, основавшим под попечительством Обкома ВКП(б) Чувашии собственную школу «ашмаринистов», продолжающих и сегодня утверждать, что именно чуваши, а не казанские татары, являются прямыми потомками волжских булгар, а казанские татары, по их мнению, являются потомками пришлых монголо-татарских племен.
В этой книге мы не станем разбирать существо этого спора, основанного в первую очередь на лингвистических и эпиграфических изысканиях. А именно, на том факте, что на некоторых булгарских могильных памятниках попадаются и чувашские слова, а также на том, что в широко процитированном уже нами сочинении ибн Фадлана также попадаются, по их мнению, чувашские слова и географические названия.
При этом, как правило, совершенно упускается из виду целый культурно-исторический пласт, который связывает казанских татар с булгарами не только очевидным языковым сходством, но и данными антропологии, археологии, этнографии и не в последнюю очередь письменной исламской культуры.
Интересно, что масла в огонь этого острого и, в его политико-национальной плоскости, совершенно ненужного и крайне обидного для обеих сторон спора подлил и переводчик сочинения ибн Фадлана А. П. Ковалевский. Он перевел эту книгу дважды, причем при втором переводе в 1950-е годы внес в него поправки с оглядкой на «ашмаринскую теорию», к тому времени поддерживаемую весьма влиятельными политическими силами.
Мы сочли нужным вкратце упомянуть здесь об этом споре только для полноты картины. Приведем лишь одну цитату из лейденской «Энциклопедии ислама», которая, как совместный труд десятков ведущих востоковедов и исламоведов мира, по праву претендует на самую высокую объективность в освещении всемирной мусульманской истории. В своей статье «Булгары», написанной для этой энциклопедии, авторитетнейший российский востоковед В. В. Бартольд писал об «ашмаринской теории» следующее:
«Этот вопрос до сих пор рассматривался всеми, в том числе и Ашмариным, только с точки зрения лингвистов; однако он представляет и другие трудности – с точки зрения историка. Чуваши, которые упоминаются уже в 1551 г., стали известны русским как язычники. Ашмарин приводит некоторые слова, несомненно, заимствованные некогда у мусульманских народов, но получившие у чувашей совершенно иное значение. Языческие молитвы начинаются словом псемелле (араб. бисмиллах); бог, повелевающий волками зовется пихампар (перс. пайгамбар, «пророк»); душа умершего – киремет (араб. карамат «благодать», «чудо»). Если бы чуваши действительно происходили от волжских булгар, которые были городскими жителями, и получили эти выражения от своих предков, то это свидетельствовало бы о невероятном, вряд ли где еще в мусульманском мире встречающимся, возвратом к дикости. Такое одичание еще труднее было бы объяснить, если учесть, что Болгарские города сразу же после их разрушения монголами были восстановлены и погибли лишь значительно позже и не вследствие войны с варварами-завоевателями, а в результате конкуренции с другими, позднее основанными городами. Современные чуваши, очевидно, могут происходить не от жителей городов на Волге, а только от таких частей Болгарского народа, которые всегда обитали в лесах и были мало затронуты мусульманской городской культурой [163]163
Бартольд В. В. «Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов», перепечатка с издания 1968 г – М. Вост. Лит., 2002, с. 520.
[Закрыть] ».
Таким образом, мы возвращаемся к миссии ибн Фадлана, сознавая, что булгарские племена, в земли которых уже входило измученное дорожными тяготами багдадское посольство, являлись общими предками сразу нескольких народов современной России. Однако, главное их наследие было передано потомкам отнюдь не по спорной языковой, но по бесспорной религиозно-культурной, а именно, мусульманской линии.
В советское время всякие споры о происхождении того или иного этноса имели как политический, так и националистический оттенок, редко переходя в область религиоведения. Сегодня многие из давнишних теорий вновь поднимаются на щит с целью утвердить ну, хоть какое-то превосходство своей национальности над другими… Эти споры, целью которых, увы, часто является принижение исторической роли ислама в России, выливаются на страницы книг, полных самой затейливой псевдо-научной лжи, но и это понятно. Классик французской литературы Анатоль Франс не зря говорил, что «все книги по истории, где нет вранья, чрезвычайно скучны».
Наша книга, при всех ее недостатках, пишется не для развлечения и не в поддержку одной националистической теории против другой. Она пишется – в меру авторских сил – как свидетельство исторического родства всех населяющих Россию народов, поскольку главное родство состоит, по нашему мнению, не в общности кровей, а в общности великих очистительных страданий, выпавших во взаимной истории на долю всех российских народов.
Общее горе роднит сильнее, чем общая радость. Глубокое убеждение автора в историческом родстве не только российских народов, но и всех народов мира сохранится вопреки всем заранее предсказуемым возражениям против его позиции – сохранится именно потому, что диктуется она не абстрактным гуманизмом или наивным прекраснодушием, но посильным осознанием жизнетворной исламской философии Всеобщего Единства.
Как волжские булгары принимали ислам
I.Прибытие большого торгового каравана из Хорезма всегда было огромным событием для племен Волжской Булгарии. О таком событии всегда было известно заранее: караван продвигался медленно, но весть о его приближении загодя достигала Булгара с южных пограничных постов. На сей раз весть о прибытии каравана была особенно желанной для царя булгар Алмуша Шилки-элтабара. Он давно знал о том, что вместе с хорезмийскими и индийскими купцами с караваном прибывает и посольство халифа ал-Муктадира, и ему не терпелось узнать, как именно халиф правоверных ответил на его письмо.
Нам очень немного известно о личности этого царя, и лишь по описанию ибн Фадлана мы можем вообразить его себе как человека весьма представительного: «внушительный, даже величавый вид этого человека производил сильное впечатление, и был он очень крупного телосложения и говорил, как со дня большого кувшина», говорит наш свидетель.
Очевидно, что среди собственных подданных Алмуш обладал значительной властью, чему, видимо, способствовал и его потомственный титул, «элтабар», в котором весьма соблазнительно видеть тюркское «эл табар», то есть «нашедший или обретший родину». Этот титул объясняется лингвистами по-разному, однако, вполне можно увидеть в нем параллель между древневенгерским титулом «honfogláló», «завоеватель родины». Мы уже говорили о том, что булгарский хан Айдар за несколько десятилетий до описываемых событий подвиг населявших Поволжье венгров уйти в печенежские степи юга – и юго-запада, так что титул «элтабар» мог быть приобретен булгарской династией как тогда, так и гораздо ранее, еще с первым массовым пришествием булгар на Среднюю Волгу.
Физические качества царя, внушившие столь сильное уважение ибн Фадлану, были хоть и важными, но далеко не самыми главными для его царского достоинства. Царь, или эмир, булгар Алмуш был прозорливым политиком, которому для укрепления единства и мощи своего молодого государства необходимо было разумно и сбалансированно управлять внутренней ситуацией в стране и заниматься обеспечением ее внешней безопасности. В этом ему, помимо военной мощи, помогали междинастические браки, хотя накануне исторических событий именно такой брак вызвал крайне опасную напряженность между Волжской Булгарией и Хазарией, данником которой все еще было булгарское государство на Волге. Как объяснил это ибн Фадлан, случилось вот что:
«Как-то до царя хазар дошла весть о непревзойденной красоте дочери царя булгар, и он послал сватать ее. Царь же булгар отказал ему в этом. Тогда царь хазар послал к нему войско и взял ее силой, хотя тот является иудеем, а она мусульманкой. Вскоре она там умерла. Тогда царь хазар потребовал у царя булгар вторую дочь. Как только весть дошла до булгарского царя, он решил упредить это и выдал дочь за князя племени эсегел, находящегося под его властью. Вот такие обстоятельства побудили царя булгар отправить халифу письмо, в котором он просил его построить крепость для защиты от его врагов, в том числе и от царя хазар [164]164
Ибн Фадлан. Там же, с. 40.
[Закрыть] ».
Как мы видим, не только сам царь Алмуш, но и его дети уже были мусульманами, и царь имел представление не только о сути исламской веры, но и о тех религиозных законах, которые управляли сбором налогов на территории Халифата. Чрезвычайно показателен в этом смысле разговор ибн Фадлана с царем, в ходе которого секретарь багдадского посольства осторожно поинтересовался, зачем понадобились царю булгар пресловутые четыре тысячи мусаййябских динаров от халифа, когда он владеет столь обширным и многодоходным государством?
«Он же ответил: «Я полагаю, что исламская держава приносит счастье, так как денежные средства этой державы накапливаются из дозволенных религиозным законом источников. По этой причине я и обратился с просьбой. Право же, если бы я захотел построить крепость на свое серебро или золото, то для меня не было бы никакой трудности. Но мне важно было получить благословение при помощи денег повелителя правоверных, и я просил его об этом [165]165
Ибн Фадлан. Там же, с. 40.
[Закрыть] ».
Действительно, доходы в казну Алмуша притекали немалые, составляясь, помимо налогов, из таможенных пошлин от международной торговли. Однако необходимость отделять значительные средства в пользу хазарской дани явно сдерживала экономическое развитие булгарского государства. Резкий скачок в экономическом благополучии Волжской Булгарии во второй половине X века свидетельствует как об упорядочении сбора внутренних налогов по исламскому образцу, так и об освобождении от «федерального» хазарского налога после падения Хазарии от рук киевского князя Святослава. В дни пребывания ибн Фадлана в Булгарии, однако, булгары все еще продолжали платить дань хазарам, облагая при этом и собственной пошлиной все торговые суда, приходящие по Волге как сверху, так и снизу:
«Царь булгар платит дань царю хазар: от каждого дома в его государстве – шкуру соболя. Если же к булгарам прибывает торговый корабль из страны хазар, то царь выедет верхом, пересчитает находящиеся на корабле товары и возьмет себе десятую часть. А если прибудут к ним русы или какие-нибудь люди из других племен с рабами, то царь выбирает для себя из каждого десятка одного человека [166]166
Ибн Фадлан. Там же, с. 39.
[Закрыть] ».
Чиновничьего сословия в Волжской Булгарии тогда еще не существовало, и царь самостоятельно занимался таможенными сборами. Он был достаточно прост в обхождении и ездил по базару один, без всякого сопровождения, хотя и достоинство, и собственное состояние его были весьма значительны. В дни пребывания ибн Фадлана в Волжской Булгарии еще господствовала простота тюркского родоплеменного строя. Для приветствия государя никто не простирался ниц – достаточно было при его приближении встать и снять головной убор, который по обычаю носили все булгары.
Между тем, несмотря на все усиливающуюся урбанизацию жизни вокруг древнего торжища Ага-Базар, близ которого по берегу Волги находились деревянные дома, склады и ритуальные места поклонения приезжих купцов, сами булгары, по свидетельству ибн Фадлана, все еще жили в юртах. Юрта царя отличалась от других разве что своим богатым убранством и огромными размерами:
Человек, которому доведется побывать на развалинах древнего города Болгар недалеко от устья Камы, вполне может вообразить себе, как выглядела окружающая местность в мае 922 года, когда багдадское посольство достигло цели своих странствий. По воле судьбы, природа вокруг Болгарского историко-археологического заповедника остается еще живой, как и в X веке, хотя вокруг лежат обширные пашни, а телеграфные столбы с линиями электропередач давно заменили собою дремучие булгарские леса. Противоположный берег Волги с его по-прежнему залесенными холмами разве что в сумерки мерцает редкими огоньками, и вид, открывающийся с обрывистого песчаного берега на волжские плесы, поистине захватывает дух. Конечно, Волга при Камском устье тогда не была, как сейчас, подобна морю, и сам город отстоял от нее на более значительное расстояние, однако величие окружающих пространств и речная свежесть волжских просторов словно и вправду позволяют нам благодарно осязать чистоту и первозданность природы X века. В том далеком мае половодная вода стояла еще высоко, и еще более высоким и чистым было над нею огромное, синее и тихое небо, в котором еще не гремели самолеты, и парили, как и сегодня, неизменные коршуны.
Посольство еще за сутки до прибытия в эти места было торжественно встречено главами всех четырех племен булгарского союза, а также братьями и сыновьями царя. Сам царь также выехал навстречу посольству и встретил его в воскресенье 12 мая 922 года на расстоянии двух фарсахов – около четырнадцати километров от своей ставки. При виде послов повелителя правоверных он «сошел с лошади и пал ниц, поклоняясь и благодаря Великого и Могучего Аллаха». Затем он осыпал членов посольства серебряными дирхемами и велел разбить для них отдельные юрты, в которых в течение следующих трех дней они отдыхали от тягот своего семидесятидневного пути.
В четверг 16 мая состоялась церемония чтения письма халифа. Прежде, чем зачитать письмо, послы «развернули два знамени, оседлали присланную в подарок лошадь седлом, элтабара одели в савад – черную одежду высших сановников повелителя правоверных, а также надели на него тюрбан». Первый урок аббасидского дворцового церемониала был преподан царю и его окружению тогда же:
«Я достал письмо халифа и сказал элтабару: «Не подобает сидеть при чтении письма халифа». И он встал на ноги, так же поступили и все присутствовавшие именитые лица его государства. Элтабар же человек толстый и пузатый. Я прочитал начало письма, и когда дошел до слов: «Мир тебе, и воистину я прославляю, обращаясь к тебе, Аллаха Единого и Могучего», – я сказал ему: «В ответ пожелай мира повелителю правоверных». И он пожелал, за ним повторили все остальные. Переводчик, не переставая, переводил письмо буква в букву. Когда мы закончили чтение, они дружно воскликнули «Велик Аллах!» таким криком, от которого задрожала земля [168]168
Ибн Фадлан. Там же, с. 29.
[Закрыть] ».
Затем царю было прочитано письмо везира Хамида ибн ал Аббаса, после чего ибн Фадлан попросил его сесть, и последнее письмо – послание от главного царедворца Назира ал-Харами царь выслушал уже сидя на троне. Состоялось вручение багдадских подарков царю и его жене, сидевшей по обычаю рядом с мужем, и вся церемония через некоторое время завершилась пиром в юрте царя.
Между тем первый религиозный разговор ибн Фадлана с царем Алмушем завершился для последнего как бы вторым рождением – сменой имени. Царь, как мы уже отметили, был мусульманином, но продолжал носить языческое имя. У него уже была собственная мечеть, на минбаре которой провозглашали здравицу такими словами: «О Аллах! Сохрани в благополучии элтабара – царя булгар!» Нижеследующий разговор ибн Фадлана с царем дает нам редкую возможность понять, каким образом шло исламское просвещение в этих совсем еще недавно языческих землях. А шло оно в виде двусторонних и многосторонних бесед, составленных из вопросов и ответов. Именно в ходе таких бесед новообращенным мусульманам предлагалась не только новая информация, но и ее посильное толкование. Вот как в одном ответе по поводу царской здравицы ибн Фадлан раскрывает и суть земной власти, и существо Единобожия, и религиозное смирение, образцом которого и сегодня является для мусульман Святой Пророк ислама (мир и благословения Аллаха да пребывают с ним):
«Я же сказал ему: «Воистину, единственный великий царь – это Аллах, и на минбаре этим титулом никто, кроме Него, Великого и Могучего, не упоминается. Вот господин твой, повелитель правоверных, для собственной особы довольствуется тем, что на его минбарах на востоке и на западе провозглашают: «О Аллах! Сохрани в благополучии раба Твоего и наместника Твоего [169]169
Слово «наместник» в данном случае нельзя воспринимать в буквальном смысле как «наместник Бога», обладающий каким-то Его прерогативами. В сущности, халиф являлся не наместником Бога, но наместником Пророка. Само слово халиф означает «наместник» и проистекает из коранического айята 2:31, в котором об Адаме говорится так: «И когда Господь твой сказал ангелам: «Я желаю поставить наместника на земле», они сказали: «Поставишь ли Ты там такого, который произведет смуту на ней и прольет кровь? – и мы славим Тебя Твоей славой и превозносим Твою святость». Он сказал: «Я знаю то, чего вы не знаете.» То есть, сам человек появился на земле как наместник Аллаха, поставленный Им Самим.
[Закрыть] Джафара, имама ал-Муктадира-биллаха, повелителя правоверных!» И так же поступали его бывшие предки-халифы. Ведь сказал Пророк, да благословит его Аллах и да спасет: «Не восхваляйте меня без меры, как восхваляли христиане Иисуса, сына Марии. Ведь право, я всего лишь раб Аллаха и посланник Его [170]170
Ибн Фадлан. Там же, с. 30.
[Закрыть] ».
В результате этой первой проповеди мусульманского смирения царь Алмуш, как утверждает ибн Фадлан, принял имя халифа ал-Муктадира, Джафар, а также посмертно «обратил в ислам» своего отца, дав ему имя Абдаллах. С тех пор здравица с минбаров булгарских мечетей провозглашалась так: «О Аллах! Сохрани в благополучии раба твоего Джафара ибн Абдаллаха, повелителя булгар, клиента (маула) повелителя правоверных».
Археологические находки раннебулгарских монет говорят о том, что царь булгар пользовался указанным именем еще до 908 года[171]171
Хузин Ф. Ш. «Волжская Булгария в домонгольское время», Казань, 1997, стр. 112.
[Закрыть]. Это открытие, если оно действительно верно, требует убедительного объяснения. Из слов ибн Русты и того же ибн Фадлана следует, что булгары не имели своей золотой или серебряной монеты, а расплачивались куньим мехом: одна шкурка куницы равнялась двум с половиной дирхемам. В книге татарского ученого Ф. Хузина о Волжской Булгарии приводится такое объяснение утверждения, что «чеканку собственных серебряных монет – дирхемов булгары освоили еще в начале X века»:
«Самая ранняя монета известна пока в единственном экземпляре в составе Неревского клада, найденного в 1956 году в раскопках древнего Новгорода. На этом обломке дирхема с именем Джафара ибн Абдаллаха – мусульманским именем царя Алмуша сына Шилки, дата и место чеканки отсутствуют, но нумизматы убедительно относят его к 289–295 гг. Х/902-908 гг. Монетное дело в начале X века только зарождалось. Первые собственные монеты булгар, по мнению ученых, играли не экономическую, а политическую роль; ни дата, ни место чеканки не воспринимались еще как реальности. Обозначение места чеканки на этих и более поздних монетах 10 века попросту копируют саманидские оригиналы: Самарканд, аш-Шаш, Балх, Нисабур (Нишапур) [172]172
Хузин Ф. Ш. «Волжская Булгария в домонгольское время», Казань, 1997, с. 91.
[Закрыть] ».
Не совсем понятно, кто же здесь заблуждается – ибн Фадлан, который подробно пишет о принятии царем мусульманского имени только в 922 году, или ученые нумизматы, называющие его этим именем еще между 902–908 годами? При всем том, сам халиф Джафар ал-Муктадир взошел на престол только в 908 году. С 902 года по 908 год правил халиф ал-Муктафи, чьим собственным именем было имя Али ибн Ахмад. Зная тягу царя булгар к Халифату, мы не можем внятно ответить на вопрос, по какой причине он мог назваться именем малолетнего халифа, едва взошедшего на престол в 908 году, но вступил с ним в политическую переписку лишь тринадцать лет спустя.
![Книга Рукописи, которых не было [Подделки в области славянского фольклора] автора авторов Коллектив](http://itexts.net/files/books/110/oblozhka-knigi-rukopisi-kotoryh-ne-bylo-poddelki-v-oblasti-slavyanskogo-folklora-172063.jpg)
