355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рамон Менендес Пидаль » Сид Кампеадор » Текст книги (страница 2)
Сид Кампеадор
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 01:45

Текст книги "Сид Кампеадор"


Автор книги: Рамон Менендес Пидаль


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

2. Сид закладывает основы гегемонии Кастилии

Родриго – альферес Кастилии

После смерти императора Фернандо Кастилия немедленно дала понять, что ее притязания простираются крайне далеко, и Родриго де Бивар сыграл в этом деле выдающуюся роль, какой прежде у него не было.

Санчо II, новый король Кастилии, отличил Родриго, сделав его «принцепсом» всего королевского войска и дав ему чин знаменосца, что по-латыни звучит как armiger, а на романском языке передается арабским словом «альферес» (alferez).

Альферес был первым из всех придворных чинов. Тот, кто носил королевский штандарт, именовался «верховным предводителем над людьми короля в сражениях»; так же было и в других европейских странах, где королевский оруженосец одновременно был главнокомандующим войска. Альферес также носил перед собой королевский меч в знак того, что как заместитель короля уполномочен защищать все королевство, а также отстаивать права вдов и сирот идальго и приговаривать к казни знатных преступников.

Любопытно, что в Кастилии альферес, несмотря на исключительный характер его должности, обычно избирался из молодых рыцарей, и на этом посту долго не задерживались. Тем не менее Родриго Диас сохранял его в течение всей жизни Санчо, и, таким образом, это он будет руководить многочисленными войнами, которые скоро затеет Кастилия, алчущая расширения и власти.


Родриго – «Кампеадор»

Занимая пост альфереса, Родриго Диас должен был принять участие в одном единоборстве. Это был поединок по типу Божьего суда ради разрешения одного спора с Наваррой из-за нескольких пограничных замков, основным из которых был замок Пасуэнгос на границе между Кастилией и Риохой, южной областью старинного Наваррского королевства.

Со стороны Наварры сражался Химено Гарсес, один из лучших рыцарей Памштоны, много раз упомянутый в документах наваррского короля Санчо Гарсии Пеньяленского44
  Король Наварры Санчо Гарсия IV (1038–1076) был в лесу Пеньялен сброшен со скалы своим незаконнорожденным братом Рамоном, почему историки его и называют Сброшенным-со-Скалы или Пеньяленским, – Примеч. ред.


[Закрыть]
как сеньор и комендант важных крепостей. Против этого человека выступил молодой альферес Кастилии, Родри-го де Бивар, которому исполнилось лишь двадцать три года и чье имя еще только начало появляться в грамотах. Но судебный поединок в соответствии с кастильским правом, как оно формулируется в «Партидах»,55
  Так с XVI в. называлась «Книга законов», разработанная в середине XIII в. при Альфонсе X Кастильском. – Примеч. ред.


[Закрыть]
был личной обязанностью альфереса, который как защитник прав королевской власти, «когда некто посягает на наследное владение короля, либо город, либо замок, и из-за сего должен произойти поединок, должен учинить его и выступить перед истцом в качестве ответчика». Таким образом, Родри-го, сражаясь с Химено Гарсесом, лишь выполнял долг, связанный со своим высоким постом.

Юный Родриго победил наваррского рыцаря и был за это осыпан самыми громкими похвалами. «Песнь о Кампеадоре» передает эмоции, которые у всех вызвала великолепная ловкость героя в первом его единоборстве: «Тогда, – говорится там, – устами всех знатных людей Родриго был назван Campidoctor;66
  Победитель. – Примеч. ред.


[Закрыть]
эта победа уже предвещала те подвиги, которые ему еще предстояло совершить, когда он победит в поединках графов, когда станет попирать своей ногой власть королей и овладеет ею с помощью меча».


Сид покоряет Сарагосу

Вскоре после этого первого успеха Родриго добился другого, более значительного. В соответствии с отцовским разделом королевства Санчо II должен был получать дань с Сарагосы, но этот источник был очень ненадежным – Фернандо I потому и предпринял свою последнюю кампанию, что эмир Муктадир не платил обязательной дани. Санчо на второй год своего царствования (1067) тоже вынужден был воевать с Муктадиром и в боевом настроении явился под стены его столицы.

Санчо окружил мощнейшие стены города боевыми машинами и своими воинами. Королевским войском командовал Сид.

Очень скоро Муктадиру, несмотря на превосходные укрепления, стало не хватать средств для сопротивления, и он, посоветовавшись с городским руководством, отправил в лагерь дона Санчо послов (trujimanes), предлагая огромный выкуп за прекращение войны. Но Санчо ответил, что, кроме этого, Муктадир и городские старшины должны признать свою вассальную зависимость и поручиться, что каждый год будут платить дань, в противном случае он сравняет город с землей и уведет всех в плен; пусть подумают – если бы они не платили дани ему, им все равно пришлось бы платить другому христианскому или мавританскому государю, чтобы он защищал их.

Послы сообщили тем, кто находился в городе, о суровости короля и о великой силе осаждающего войска, и Муктадир отдал в качестве выкупа золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг и дорогие ткани; он подписал вассальный договор и выдал заложников в обмен на то, чтобы кастильский король защищал его от христиан и мавров при любой опасности.

При осаде этого города молодой Родриго де Бивар так отличился, что еврейская хроника Иосифа ибн Цаддика из Аревало приписывает ему весь успех этого предприятия: «Сарагоса была завоевана Сиди Ру Диасом в году 4827 от сотворения мира, что соответствует 1067 году у христиан». Еврейское «Сиди» равноценно уважительному титулованию «мой Сид», то есть «мой господин», выражению полуиспанскому, полумавританскому, которым попросту называли героя его вассалы на границах.

Нам недостает точных данных об участии Сида в политике и войнах первых лет царствования Санчо, но эта короткая фраза из еврейской хроники, где опущено имя короля и названо лишь имя его альфереса, говорит о многом. Молодой Кампеадор, которому было не более двадцати четырех лет, назван – не христианами, а людьми иной веры – главным действующим лицом войны с исламом.

С первых же моментов он отличился личной отвагой в поединке и удачливостью как командир – двумя качествами, благодаря которым он выделился среди стольких окружающих его воинов и стал героем для Поэзии и для Истории.

Через несколько месяцев после успеха, достигнутого Кампеадором при подчинении Сарагосы, в ноябре 1067 г., умерла королева-мать донья Санча, и ее сыновья очень скоро начали с оружием в руках оспаривать раздел, произведенный отцом.

Санчо II Кастильский и Альфонс VI Леонский пока еще сохраняли доброе согласие и встретились в Бургосе, когда Санчо восстановил епископство Ока. В грамоте об этом восстановлении от 18 марта 1068 г. среди дворян кастильского короля, подтверждающих этот документ, фигурируют Родриго Диас в первой колонке и Гарсия Ордоньес в четвертой: положение обоих будущих соперников при дворе тогда было прямо противоположным тому, какое они займут позже.

Но согласие обоих братьев не могло продлиться долго.


Причины войны между Кастилией и Леоном

Старший сын дона Фернандо, унаследовав Кастилию, унаследовал и кастильские амбиции. Вспомним, что Кастилия с давних времен Ордоньо II, с X века, крайне неохотно признавала Леон в качестве центра империи, была областью строптивой и, даже покорившись императору, проявляла типично иберийский порок сепаратизма и феодальную тенденцию к обособлению. Но потом родоначальник наварро-кастильской династии Санчо Великий из Памплоны изменил эту антилеонскую политику. Он нашел более конструктивный и смелый выход, отобрав титул императора у астурийской династии. И хотя наваррский король очень рано умер, он успел начать перемещение политического центра Испании из западных ее областей в центральную. Его намерение тут же подхватила Кастилия, чтобы уже никогда не отказываться от притязаний на главенство.

Так что кастильский король Санчо Сильный получил войну с Леоном в качестве рокового фамильного наследия: и его дед – Санчо Великий, и отец – Фернандо I в свое время по очереди завоевали Леон, Королевский город. Санчо, старший сын Фернандо, не мог потерпеть, чтобы Леонское королевство, королевство имперское, принадлежало второму сыну; идею вестготов о единстве государства, попранную Фернандо при разделе королевства, следовало восстановить в правах, однако приняв за центр Кастилию. Воинственный дух Санчо Сильного и высокий престиж его альфереса – Кампеадора с небывалой силой воскресили старые притязания Кастилии, и война с Леоном разразилась – правда, мы даже не знаем как.


Сражение при Льянтаде

Война началась через три месяца после дружеской встречи обоих братьев-королей в Бургосе в присутствии Сида. Санчо и Альфонс договорились, когда и где сойдутся в бою их армии: сражение было назначено на 19 июля 1068 г. на границе обоих королевств – Кастилии и Леона, на полях Льянтады близ реки Писуэрги.

Битва там действительно состоялась, и в результате Санчо и его альферес Кампеадор обратили леонцев в бегство.

Перед сражением братья условились, что король-победитель получит королевство брата без дальнейшей борьбы; но Альфонс бежал в Леон и не подумал выполнять договоренности. Видимо, такое соглашение, придававшее бою, согласно германским обычаям, значение Божьего суда, определявшего, на чьей стороне правда, оказалось слишком архаичным, и в реальности сражение при Льян-таде не стало решающим. Альфонса оно отнюдь не сломило.

В том же 1068 г. Альфонс поссорился со своим братом Гарсией, королем Галисии, напав на мавританского эмира Бадахоса, который согласно разделу, произведенному Фернандо, был данником Галисийского королевства. Через три года, в 1071 г., Санчо и Альфонс, забыв на время о вражде, заключили соглашение и, низложив Гарсию, разделили королевство Галисию между собой.


Гольпехера. Бени-Гомесы

Это эгоистическое согласие между Санчо и Альфонсом продлилось очень недолго. Если верить одному из замечаний в кодексе Силоса, причиной нового разрыва стала завистливость Альфонса (в которой мы еще неоднократно убедимся, рассматривая его отношения с Сидом). Прежняя распря, не разрешенная при Льянтаде, разгорелась вновь, и оба брата снова назначили сражение – на первые дни января 1072 г., на полях Голытехеры.

Поля Гольпехеры, где должна была решиться судьба обоих братьев-соперников, простираются близ обширной долины реки Каррион; тремя лигами выше поднимался укрепленный город Санта-Мария-де-Каррион, столица графства, управляемого знатнейшим родом Бени-Гомесов.

Бени-Гомесами, то есть детьми Гомеса, мусульмане называли потомков и родичей знаменитого Гомеса Диаса, графа Салданьи, который был зятем прославленного графа Кастилии Фернана Гонсалеса и его альфересом приблизительно в 932 г. Потом эти Бени-Гомесы стали графами и правили, вероятно, территориями не только Салданьи, Льебаны и Карриона, но и другими; во все времена из этого рода выходили очень почитаемые графы. Эту семью, известную среди христиан под тем же арабским именем, хуглар – автор «Песни о моем Сиде» назвал знаменитой, говоря об «инфантах Карриона», которые через некоторое время коварно опозорят дочерей Сида:


 
Из рода они Bани-Гомес, правда.
Было в нем много достойных графов…
 

(Стих3443)77
  Цит. по: Песнь о Сиде/ пер. Ю. Корнеева// Западноевропейский эпос. Л.: Лениздат. 1977. С. 698. (Далее ссылка только на номер стиха).


[Закрыть]

Дядей этих «инфантов», то есть знатных юношей, был Педро Ансурес,88
  Педро Ансурес (ок. 1037–1117/1118) – граф Вальядолида с 1074 г. – Примеч. ред.


[Закрыть]
воспитатель Альфонса VI. С 1068 г. он упоминается как глава рода Бени-Гомесов, граф – так же как его предки и родичи – Карриона, Салданьи и Льебаны, а также Саморы. При леонском дворе это был очень влиятельный рико омбре,99
  Рико омбре (мн. ч. рикос омбрес) – дословно «богатый человек», представитель высшей знати христианской Испании. – Примеч. ред.


[Закрыть]
и он еще лет пятьдесят будет очень сильно влиять на действия Альфонса VI, а также его дочери и наследницы. Воспитатель Альфонса был так же близок к леонскому монарху, как Сид – к кастильскому.

Таким образом, Бени-Гомесы отправлялись сражаться на земле собственного графства за судьбу Леонского королевства. Впервые в жизни Кампеадора они становились у него на пути.

В схватку с ними как альферес короля Санчо и вступил Сид, отличившийся на полях Гольпехеры больше всех прочих рыцарей, как говорит «История Родриго». О участии, которое принял альферес в этом сражении, у нас есть два сообщения; более достоверным мы считаем более раннее.

Сражение при Гольпехере. Кастильская версия

Первый сравнительно подробный рассказ об этом сражении мы находим в «Нахерской хронике (Сronica Najerense)», и составлен он лет через девяносто после описываемых событий. Он выдержан в поэтическом тоне и сообщает, что, когда в ночь перед схваткой войска встали лагерем при Гольпехере, король Санчо и крупнейшие его вассалы беседовали о леонской армии, намного более многочисленной. «Если их больше, – пошутил Санчо с юношеским бахвальством, – то мы лучше и сильнее; мое копье будет стоить тысячи рыцарей, копье Родриго Кампеадора – сотни». Но Родриго прервал эту фанфаронаду: «Что до меня, я утверждаю только, что сражусь с одним рыцарем, а дальше будь что будет». Напрасно король снова и снова пытался разжечь тщеславие Кампеадора, прося его пообещать схватиться с пятьюдесятью рыцарями, с сорока, с тридцатью, ну хотя бы с десятью: он так и не смог вырвать у Родриго других слов, кроме «Вступлю в бой с одним, и будь что будет». Когда рассвело, войска сошлись, потери были огромными, и случилось так, что Альфонс попал в плен к кастильцам, тогда как Санчо был захвачен леонцами. Оружие Родриго было сломано в битве, когда он увидел группу из четырнадцати леонских рыцарей, которые вели пленного дона Санчо, и закричал им: «Куда вы ведете нашего государя, когда ваш тоже в плену? Давайте отпустим того и другого королей». Но они, не зная о пленении дона Альфонса, отнеслись к Кампеадору с презрением. «Зачем ты, глупец, следуешь за своим пленным королем? Думаешь, ты в одиночку освободишь его из наших рук?» Родриго подзадорил леонцев, попросив у них копье, и они пренебрежительно воткнули в землю пику и двинулись дальше. Но Родриго схватил это оружие, пришпорил коня, чтобы догнать леонцев, с ходу поверг одного, мгновенно развернулся и свалил другого, ранил еще нескольких, освободил Санчо, дал ему трофейное оружие, и оба, уже вместе, обратили в бегство остальных, в результате чего вся битва вскоре завершилась в пользу кастильцев.

В основе этой истории, несомненно, лежит рассказ хуглара, на что явственно указывает использование диалога – прием, чуждый хроникам той эпохи, и что проявляется также в том, как искусно в рассказе расположены два отдельных эпизода описанного сражения: один из них переходит в другой, и их компоновка подчеркивает скромность и энергию героя, контрастирующих с высокомерием и неудачливостью его короля. Конечно, это один из эпизодов «Песни о Саморе», и он целиком рассчитан на то, чтобы прославить отвагу Сида и кастильцев, победивших леонцев, которые имели численное преимущество.

Позднейшая леонская версия

Вариант этого рассказа, где леонцы показаны в благоприятном свете, можно найти в хронике леонца Лукаса Туйского, написанной более чем через полтора века после сражения. Епископ Туйский не говорит, что леонцев было больше, а лишь о том, что битва была чрезвычайно жестокой и с обеих сторон в ней пало столько народа, что об этом нельзя вспомнить без скорби; наконец король Санчо и кастильцы бежали, покинув свой лагерь, но король Альфонс запретил своим преследовать беглецов. Тогда Родриго Диас воодушевил своего короля: «Галисийцы, – сказал он, – с твоим братом, королем Альфонсом, после победы спокойно спят в наших же шатрах; нападем же на них на рассвете и победим их». Санчо принял это предложение и, собрав, как мог, свое рассеянное войско, с первыми лучами солнца внезапно напал на беззаботных леонцев; те, будучи безоружными, потерпели поражение, и их король Альфонс был взят в плен в церкви Санта-Мария-де-Каррион.

Ни один из этих рассказов не приписывает Сиду предосудительных действий в сражении; тем не менее «сидо-фобы», упорно не желая читать исторических свидетельств, постоянно твердят, что Сид убедил короля Санчо Кастильского прибегнуть к низкой измене, чтобы овладеть Леон-ским королевством.

Санчо коронуется в Леоне. Альфонс и Бени-Гомесы изгнаны

Согласно любому из этих рассказов именно благодаря Кампеадору леонцы потерпели разгром под городом Бени-Гомесов; именно из-за него был низложен Альфонс.

Санчо провел своего брата в цепях по нескольким ле-онским городам и замкам, чтобы добиться покорности побежденного королевства, и сам, следуя древнему готскому обычаю, был помазан и коронован в Леоне 12 января 1072 г. Владыка Кастилии в третий раз завоевал королевский и императорский город: Санчо Великий, Фернандо Великий и Санчо Сильный один за другим утвердили падение леонской гегемонии и победоносное возникновение кастильской.

Альфонс, бывший король Леона, был отправлен братом в Бургосский замок, где к тому времени уже год томился в плену другой брат, Гарсия. Но инфанта Уррака, увидев, что ее брат, которого она любила без памяти, оказался в опасности, поспешила в Бургос, чтобы ходатайствовать перед Санчо, дабы тот отпустил его и позволил уехать в землю мавров.

Так и было сделано. Санчо взял с Альфонса клятву верности и, оказав королевские почести, отправил его в изгнание в Толедо, ко двору эмира Мамуна – большого друга и данника Альфонса.

Уррака с согласия Санчо распорядилась, чтобы Альфонса в ссылку сопровождали его воспитатель Педро Ансурес со своими братьями Гонсало и Фернандо Ансуре-сами. Бени-Ромесы, по наущению Кампеадора, оказались в такой же немилости, как и король. Следует полагать, что Санчо передал графство Каррион какому-нибудь знатному кастильцу.

Альфонс в Толедо

Мамун, предварительно получив гарантии безопасности, принял побежденного короля с почетом и поселил его в самом эмирском алькасаре, поднимающемся над городскими укреплениями напротив Алькантарского моста.

Согласно монаху – автору «Истории Силоса», изгнание Альфонса к этому прославленному двору было ниспослано провидением. Тут бывший леонский король близко познакомился с маврами, сам лично обошел хорошо защищенный город и обдумал, как потом можно захватить его.

В изгнании, на службе у Мамуна, Альфонс провел девять месяцев – с января по октябрь 1072 г. В то время он обо всем советовался с соперником Сида, графом Педро Ансуресом, слушаясь его, как школьник учителя.

И настало время, когда Педро Ансурес стал проявлять озабоченность и настороженность; он каждый день выезжал верхом в окрестности Толедо, проезжал три-четыре мили по одной из дорог, ведущих на север, и, как говорят арабы, старался поскорей выведать вести из христианской земли, расспрашивая идущих от границ путников.

Что же происходило в Леоне, вызывая у Педро Ансуреса такое беспокойство? Дело в том, что он из Толедо затевал там нечто весьма серьезное.

Восстание в Леоне. Самора на стороне доньи Урраки

Санчо титуловал себя королем Леона с января; тем не менее не все знатные леонцы признавали его, и отдельные официальные грамоты по-прежнему датировались «В царствование в Леоне короля Альфонса», как будто и не было толедского изгнания. Людям, которые кичились имперским величием Леона, было слишком горько подчиняться такому кастильцу до мозга костей, как Санчо. Если другой король Кастилии, Фернандо I, тридцать пять лет тому назад также захватил Леон, то он сделал это под предлогом защиты наследных прав жены,1010
  Фернандо I Кастильский в 1032 г. женился на Санче, старшей сестре леонского короля Бермудо III, в то время несовершеннолетнего. Достигнув совершеннолетия, Бермудо попытался заявить права на земли, взятые Фернандо в качестве приданого жены; началась война, которую Бермудо проиграл и сам погиб в битве под Тамароном. – Примеч. пер.


[Закрыть]
что для леонцев было достаточной гарантией: королеве хватало влияния, чтобы «леонизировать» мужа. Но теперь господство Кастилии стало полным. Для знатнейшего рода Бени-Гомесов особенно унизительным был тот факт, что их славу затмила слава Кампеадора, хотя тот даже не принадлежал к высшей кастильской знати, будучи простым инфансоном, дворянином второй категории, тогда как они были рикос омбрес.

Граф Педро Ансурес не смирился со своей опалой: то от двора Мамуна, то выезжая на несколько дней в Самору, он поддерживал связь с инфантой Урракой, женщиной очень умной, и оба организовали в Леоне сопротивление, сделав Самору его военной базой. Этот город, хоть он и находился на территории графства Педро Ансуреса, был пожалован Альфонсом своей сестре, которую король любил и которой повиновался как матери, так что близкие называли Урраку «королевой Саморы». Итак, рыцари Педро Ансуреса и другие дворяне Альфонса, собравшись вокруг доньи Урраки, открыто восстали в Саморе в пользу инфанты и свергнутого короля. В Кастилии даже ходили слухи, что сам Альфонс покинул Толедо, нарушив данную клятву, и дерзко объявился в Саморе, чтобы воодушевлять мятежников.

Осада Саморы

Поэты-хуглары1111
  Хуглары – певцы и исполнители героического эпоса и народной поэзии в средневековой Испании. – Примеч. ред.


[Закрыть]
XII и XIII вв. рассказывали, что Санчо хотел отнять Самору у Урраки, которая при помощи своего воспитателя Ариаса Гонсало правила этим городом. Встав лагерем близ города, Санчо был поражен видом Саморы, которая возвышалась на отвесной скале, была опоясана крепкими стенами с массивными башнями и большей частью защищена рекой Дуэро, текущей у подножия скалы; увидев такую крепость, Санчо решил, что, если не овладеет ею, никогда не сможет называться повелителем Испании, и отправил к Урраке Сида с предложением уступить Самору в обмен на другие города. Хуглары также говорят, что инфанта приняла Сида, усадила его рядом с собой, удрученно выслушала послание, которое он передал, и разжалобила его, напомнив о временах детства, когда он воспитывался здесь, в Саморе, вместе с нею, в доме Ариаса Гонсало, по приказу короля Фернандо. Добавлялось, что Уррака, посовещавшись в церкви святого Сальвадора с Ариасом Гонсало и другими рыцарями и соседями, решила дать Сиду отрицательный ответ, что Санчо был этим разгневан, сочтя, что Сид слишком сочувствует инфанте, и в конечном итоге осадил город.

Все эти сообщения не могут быть точными. Санчо пришел со своей армией к Саморе не повинуясь импульсивному решению, а с тем, чтобы подавить сопротивление тех, кто укрылся за стенами этой сильной крепости.

Исторические источники сообщают нам, что во время осады снова отличился Кампеадор, особенно благодаря одному необычайному приключению, в результате которого громкая молва о его личной отваге, возникшая после нескольких поединков вроде того, какой он провел с наварр-ским рыцарем, распространилась еще шире. Однажды, когда он был один, на него внезапно напало пятнадцать саморских рыцарей, причем семеро в кольчугах. Биварец убил одного, ранил и поверг еще двоих и обратил остальных в бегство. Надо думать, эти саморцы рассчитывали захватить врасплох главного кастильского рыцаря, королевского альфереса, который был душой всего осаждающего войска.

Смерть Санчо II

Леонцы, окруженные, уже страдающие от голода, не имея возможности отделаться от Сида, задумали отчаянный, но самый эффективный удар – по самому дону Санчо. Они поручили это одному чрезвычайно смелому рыцарю по имени Бельидо Адольфо (или Дольфос), который неузнанным проник в лагерь осаждающих, застиг короля безоружным и пронзил ему грудь копьем. Это произошло в воскресенье, 7 октября 1072 г.

Бельидо, пустив своего исключительно быстрого коня в галоп, во весь опор вылетел из лагеря и достиг городских стен, где, как было условлено, ему открыли ворота, и он невредимым вернулся в город.

Римские историки превознесли бы Бельидо как второго Муция Сцеволу, который не промахнулся, нанося удар. Средневековые историки, даже наиболее симпатизирующие Альфонсу, будучи проникнуты представлениями о рыцарской чести, единодушно квалифицировали убийство Санчо как злонамеренное, предательское или мошенническое: так называют его «История Силоса», Пелагий Овьедский и «Компостелльская хроника».

Хуглары, излагавшие свои истории лет через девяносто после этого цареубийства, утверждали, что Бельидо Адоль-фо действовал под влиянием безумной любви к инфанте Урраке, что его потрясли горестные сетования этой дамы на своего брата; они также рассказывали, что, когда Бельидо, убив короля и скача через лагерь, проезжал мимо палатки Родриго Диаса, тот выбежал, почуяв неладное; Сид в спешке, без седла и без шпор, вскочил на своего коня, которого как раз чистили оруженосцы, но погоня оказалась безуспешной, и он сумел только ранить коня изменника копьем сквозь уже закрывавшиеся створки ворот Саморы, через которые проскакал беглец. «Нахерская хроника» не забывает изобразить, как Сид возвращается и едет между шатров лагеря осаждающих, громко выражая свою скорбь, которая у этих людей прошлого обычно переполняла душу, как он рвет на себе волосы и бьет себе в лицо кулаками, перемежая стоны самыми отчаянными сетованиями на смерть своего повелителя.

Когда разнеслась весть об убийстве, то по всему лагерю, согласно «Истории Силоса», поднялся крик, выражавший отчаяние и уныние в связи с непоправимым несчастьем. Делать было нечего – брат-король, оставшийся в живых, должен был воцариться на престоле вновь, и всех пугала злопамятность нового монарха. Могучее войско, недавно исполненное радости и благородной гордости, начало в панике таять: многие, забыв о всяком воинском долге, беспорядочными толпами побежали по домам, не давая себе отдыха ни днем, ни ночью, и лишь несколько дружин самых стойких кастильских рыцарей взяли тело короля и, хорошо вооружившись, будучи настороже во время всего перехода по вражеской земле, со всеми возможными почестями доставили труп в Кастилию. Верные вассальному долгу они похоронили его во внутреннем дворе монастыря Онья, выполняя волю покойного. Сид подтвердил обе грамоты от 1066 и от 1070 гг., согласно которым Санчо вверял свое тело и душу монастырю Онья; несомненно, именно Сид вел войско, которое привезло труп к месту погребения, избранному безвременно погибшим монархом.

Санчо умер на вершине славы. Умер он во цвете лет – ему было тридцать четыре года. Его удивительная физическая красота усиливала скорбь, испытанную Кастилией в связи с его трагической гибелью. Теперь все политическое верховенство Кастилии, благодаря столь быстро достигнутым успехам на миг вознесшейся выше Леона и других государств полуострова, развеялось как дым.

Рассмотрим одно из проявлений этих чувств кастильцев, свидетельство о котором дошло до нас.

Жестокосердая инфанта

Один монах из Оньи составил эпитафию в память этого события, повергшего в печаль все население Кастилии. Он питал пристрастие к легендам о Троянской войне, которые были в то время в школах очень модными; уподобив Санчо красотой Парису, а доблестью – Гектору, он написал леонинским стихом следующие строки:


 
Санчо, обличьем Парис и отважный Гектор в сражениях,
Заключен в этой могиле, став отныне прахом и тенью.
 

Далее он не побоялся нарушить потусторонний покой гробницы, написав над ней резкое обвинение в адрес сестры покойного, инфанты Урраки – мол, это она лишила Санчо жизни, и она, жестокосердая женщина, не плакала по умершему брату:


 
Женщина жестокой души, сестра, отобрала эту жизнь
Без всякого права и не плакала, что брат убит.
 

И для большей ясности наш монах приписал еще несколько строк в прозе, в которых обличал предательское наущение Урраки:

Этот король убит предателем по наущению своей сестры Урраки.

Пером этого монаха из Оньи словно управляла ненависть всей Кастилии. Авторы хроник тоже изобличали донью Урраку, и хуглары в свою очередь разносили в песнях это обвинение по всем градам и весям, рассказывая так: мол, когда Сид был в Саморе, чтобы передать послание дона Санчо, инфанта обронила по адресу брата такие слова: «Я женщина, и он хорошо знает, что я не сражусь с ним в бою; но по моей воле он будет убит – скрытно или при свете дня». Серьезнее всего, что даже в такой официальный документ, как фуэро1212
  Фуэро – собрание законов, привилегий, вольностей в христианской Испании. – Примеч. ред.


[Закрыть]
города Кастрохериса, документ, который предназначался для прочтения перед доном Альфонсом, любимым братом Урраки, лет через тридцать после его возвращения из Толедо, составители не побоялись среди исторических записей о разных королях включить и запись о короле Санчо Сильном, гласившую: «Оный был убит по совету госпожи Урраки, его сестры, в городе, каковой называют Саморой», и столь отчаянно смелое утверждение мужей города не помешало Альфонсу утвердить фуэро: «И я, император Альфонс, одобряю эти фуэро и утверждаю».

Конечно, те пламенные похвалы, какие придворный автор «Истории Силоса» расточает Урраке, «каковая хоть внешне и принадлежала к миру, нося нарядные платья, внутренне блюла монашеский устав, будучи соединена с Христом как с единственным супругом», во многом преувеличены. Не подлежит сомнению, что инфанта была благочестива, что она украшала алтари и священные облачения богатейшими драгоценностями, как и то, что она была чрезвычайно ласкова со своим братом Альфонсом, которого в детстве кормила и одевала, как мать. Но если своего избранника она любила всей душой («medullitus», как говорится в «Истории Силоса»), то по отношению к другим братьям вела себя как хищный зверь. Мы уже видели, что эта женщина, одаренная и энергичная, но жестокосердая («femina mente dira»), смогла сделать с доном Санчо; через год она дала Альфонсу коварный совет заключить в тюрьму младшего брата, Гарсию, и тот так и умер в заточении в замке Луна.

Великодушие Мамуна

Сид и кастильцы за пять или шесть переходов доставили тело Санчо в Онью, а тем временем в Саморе полностью изменилась судьба Испании.

Как только Бельидо Адольфо совершил цареубийство, инфанта Уррака отправила гонцов в Толедо, чтобы известить Альфонса; им было ведено соблюдать величайшую скрытность, чтобы эту новость не узнали мавры.

Однако в пограничных районах жила каста шпионов, по-латыни называемых initiatos, а по-романски – enaciados,1313
  Буквально «люди без отечества». – Примеч. ред.


[Закрыть]
«ложные христиане», как называл их епископ Туйский – несомненно, обращенные мавры, которые наживались, сообщая вести тому и другому лагерю. Кое-кто из них успел прибыть с потрясающей новостью в Толедо раньше гонцов доньи Урраки.

По счастью, граф Педро Ансурес, тревожась, еще активней, чем обычно, следил за дорогами к северу от Толедо и однажды к вечеру заметил двоих из этих «энасьядос», у которых дознался, что они едут к Мамуну сообщить о смерти короля Санчо. Однако Ансурес под предлогом, что хочет их тайно предупредить о чем-то, отвел их в сторону от дороги и отрубил им головы; вновь выехав на дорогу, он встретил гонцов Урраки, у которых узнал обо всем, и вернулся вместе с ними в город, чтобы уведомить Альфонса. На следующий день в Толедо тайно прибыл еще один гонец от некоторых кастильцев, которые немедленно признали Альфонса королем.

Изгнанники были в большом затруднении, не зная, как уйти от Мамуна: они опасались, что, если откроют ему новость, он схватит Альфонса, чтобы навязать ему какой-нибудь кабальный договор. Но Альфонс, напомнив, с каким незабываемым радушием их приняли в Толедо, не пожелал проявлять никакого двуличия и, хоть пылкое желание царствовать наполняло его страхом перед Ма-муном, направился к мавру, чтобы сообщить о великой удаче, которую ему только что ниспослал Бог.

Мамун улыбнулся, воскликнув: «Благодарение Богу, который избавил меня от бесчестья, а тебя от опасности! Ведь я уже все знаю и на случай, если бы ты захотел бежать тайно, перекрыл все дороги, велев взять тебя живым или мертвым. Теперь отправляйся в добрый час и получай свое королевство, а я дам тебе оружие и золото, когда захочешь, чтобы ты мог умиротворить сердца своих подданных». И, продолжая дружескую беседу, они заново дали клятву о взаимопомощи, какую уже некогда давали друг другу (клятва распространялась и на ее старшего сына Мамуна).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю