355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рамон Менендес Пидаль » Сид Кампеадор » Текст книги (страница 1)
Сид Кампеадор
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 01:45

Текст книги "Сид Кампеадор"


Автор книги: Рамон Менендес Пидаль


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Рамон Менендес Пидаль
Сид Кампеадор

Предисловие к русскому изданию

Книга знаменитого испанского филолога и историка Рамона Менендеса Пидаля посвящена национальному герою Испании – Родриго Диасу де Бивару, прозванному Сидом Кампеадором. Кастильский рыцарь Родриго Диас был активным деятелем Реконкисты – войн, растянувшихся на столетия, в результате которых испанские христиане отвоевали Пиренейский полуостров у мусульман.

Начало этой истории было положено в 711 г., когда арабские войска, в середине VII в. двинувшиеся в победоносное шествие из глубин Аравии, переправились через Гибралтарский пролив и за несколько лет захватили вестготское королевство на Пиренейском полуострове. В завоеванной Испании арабы (мавры) основали сначала эмират, а позже – Кордовский халифат. Уцелевшие христиане укрылись на севере, у самых Пиренеев, в Астурии и Кантабрийских горах. Со временем ситуация начала оборачиваться в их сторону. После ожесточенных боев им удалось отвоевать у захватчиков Порто, Брагу, Леон, Осму, Саламанку, Сеговию и Авилу. Однако подлинный взлет христианской Испании начинается в XI в. Христианам, создавшим несколько независимых государств на севере королевства (Леон, Кастилия, Арагон, Наварра, графство Барселонское), удалось на время преодолеть период междоусобных распрей и неурядиц и начать массированное наступление на мусульман. Среди христианских государств особенно выделялось королевство Леон и Кастилия, во главе которого встал энергичный король Альфонс VI (1072–1109).

Немалую роль в успешном наступлении христиан на позиции испанских мусульман сыграло и то, что в 1031 г. некогда могущественный Кордовский халифат распался на несколько мелких эмиратов, которыми управляли представители знатных арабо-берберских фамилий, враждовавших между собой. Если с точки зрения культуры время независимых эмиратов было периодом расцвета мусульманской Испании, то в военной области позиции мавров значительно ослабли. Воюя между собой, эмиры часто нанимали к себе на службу христианских военачальников с дружинами, или же попросту вверяли себя покровительству христианских монархов, взамен выплачивая дань.

Именно в этот период и начинается деятельность Сида. Скромный кастильский рыцарь, Сид рассорился со своим королем, Альфонсом VI, и был вынужден отправиться в изгнание. Вместе со своей дружиной, без помощи кого-либо из христианских правителей, Сиду удалось захватить важный стратегический пост на средиземноморском побережье Испании – Валенсию, и укрепиться там в то время, как силы христиан начали отступать под внезапным напором испанских мусульман и их союзников из Южной Африки – фанатичных берберов, «альморавидов». Став правителем Валенсии, Сид сдержал вражеское нашествие, приняв на себя основной удар. Благодаря своим подвигам Сид стал излюбленным героем испанского эпоса. Память о нем была запечатлена в блестящем произведении средневековой поэзии – «Песни о моем Сиде». Именно в этих произведениях литературного жанра особенно ярко прославляются неординарные качества Сида, принесшие ему славу и популярность – верность своему государю, уважение к соратникам и врагам, справедливость и милосердие к простому люду.

Немало историков задавалось вопросом, насколько близко сходство между реальным Родриго Диасом де Биваром и легендарным Сидом, предстающим перед нами на страницах испанского героического эпоса. Именно на этот вопрос решил ответить Рамон Менендес Пидаль. Блестящий знаток средневековой испанской литературы, Менендес Пидаль (1869–1968) подробно проследил путь Сида Кампеадора по историческим летописям и документам. Он создал интереснейшую биографию, выдержавшую рекордное число изданий в Испании и Западной Европе. Пришло время познакомить с этой книгой и российскому читателю.

Карачинский А. Ю.

Рамон Менендес Пидаль

Выдающийся испанский энциклопедист родился в Ла-Корунье 13 марта 1869 г. и умер в Мадриде 14 ноября 1968 г. В 1901 г. возглавил кафедру романской филологии Центрального университета. В качестве директора Испанской королевской академии языка, с чьим мнением не спорили, руководил нашей современной прославленной филологической школой. Наибольший авторитет приобрел как исследователь испанского языка. Его «Историческая грамматика», его критические издания испано-американских хроник, легенд и романсов, его исследования испанской и французской эпической поэзии открыли новые пути в трактовке ряда литературных и историко-филологических проблем. Оказал первостепенное влияние на испано-американскую культуру. Основание им журнала «Ревиста де филолохиа эспаньола» и руководство работой над монументальной «Историей Испании», вышедшей в издательстве «Эспаса-Кальпе», стали вехами в истории нашей лингвистики. В серию «Колексьон Аустраль» вошли его следующие фундаментальные труды: «Литературные исследования», «„Американские романсы" и другие исследования», «Новое цветение старых романсов», «Антология испанской прозы», «О Сервантесе и Лопе де Веге», «Имперская идея Карла V», «Арабская поэзия и европейская поэзия», «Испанский язык раннего периода», «Язык Христофора Колумба», «Хуглары и их поэзия», «Кастилия. Традиция, язык», «Три поэта ранних времен», «О ранней испанской лирике и древнем эпосе», «Историко-литературная смесь», «Испанцы в истории», «„Католические короли" и другие исследования», «Испанцы в литературе», «Готы и испанская эпическая поэзия», «Испания: связующее звено между христианством и исламом», «Лас Касас и Витория», а также другие работы по XVI и XVII вв.», «Вокруг баскского языка» и «Лингвистические исследования». К этому перечню мы добавляем еще один труд, обладающий исключительными достоинствами, краткий итог долгих лет трудов и исканий и их оправдание: «Сид Кампеадор». В этой работе дон Рамон создает самую полную и живую биографию «кастильского гордеца», прослеживая ее шаг за шагом, объясняя его поступки и освещая по-новому образ характерного испанского героя, каким в его изложении становится Сид.

Пролог

Редакция «Колексьон Аустраль» настоятельно пожелала, чтобы тысячным томом этой серии стало мое произведение, предпочтительно «Сид Кампеадор». Я согласился на эту честь, сознавая, что обязан ею более теме, нежели достоинствам этой книги, где приложил немало усилий, чтобы постичь дух этого знаменитого героя и уловить характерные особенности его эпохи, имевшей столь большое значение для истории.

На счастье испанцев, их поэты создали не один образ, который может блестяще отражать выдающиеся качества национального характера, а с другой стороны, и реальная история Испании изобилует личностями, которых также можно считать воплощением этого характера. Среди всех них Родриго Диас де Бивар, Сид Кампеадор, безусловно заслуживает первого места: он уникален, поскольку является одновременно излюбленным персонажем поэтов и значительным историческим деятелем. Еще на заре испанской литературы его воспевали в традиционных эпических песнях, а позже в романсеро, в пьесах, романах и лирике всех веков, и литература зарубежных народов восприняла его как образец высоких человеческих качеств; в то же время на огромную значимость его реальных действий указывала историография – его жизнеописание было первым биографическим произведением в испано-латинской литературе, его упоминали французские и еврейские хронисты и особенно много внимания уделили ему арабские авторы. Таким образом, Сид в такой же полной мере принадлежит героическому эпосу, как самые известные герои мировой эпической поэзии, но в то же время на него падает столь яркий свет истории, как ни на кого из великих эпических персонажей других народов.

В настоящей книге автор предполагает рассмотреть именно исторический аспект жизни героя, чтобы очистить его биографию от современных искажений. Когда иные биографы изображают Сида только в зловещем красноватом свете с резкими тенями, в каком его видели враги-мусульмане, – с точки зрения критики это совершенный абсурд. Разумеется, на арабскую историографию, в то время намного более развитую и умелую, чем латинская, необходимо обращать большое внимание и не игнорировать ничьих взглядов, сколь бы нелицеприятны они ни были; но в то же время объективный исследователь непременно должен замечать, помимо недоброго света мусульманских текстов, еще и лучики того бледного и ясного света, который могут бросить на наш предмет христианские источники, хоть бы и самые скудные, а также видеть неяркие реалистичные проблески ранней поэзии, отражающей подлинное впечатление, какое герой производил на современников – на тех, кто жил рядом с ним, «кто пользовался плодами его подвигов», по словам автора «Песни о Кампеадоре».11
  Латинская поэма конца XI в., описывающая три сражения Сида. – Примеч. ред.


[Закрыть]

Фигура исторического Сида, увиденная глазами обоих враждующих народов, бесспорно и определенно воплощает высочайшие человеческие качества, хотя он и жил среди военных бурь в одну из самых злосчастных эпох. Он выглядит олицетворением одного из самых критических моментов великой борьбы двух исторических миров – христианства и ислама и прежде всего олицетворением Испании, которая, отразив в этот период сокрушительное мусульманское нашествие, избежала грозной опасности, в тяжелой борьбе отстояв для себя возможность по-прежнему идти своим путем вместе с христианским Западом. Сид – герой Испании в полном смысле слова: ведь в его деяниях участвовали и кастильцы Альвара Сальвадореса и Альвара Аньеса, и астурийцы Муньо Густиоса и братьев доньи Химены – графов Овьедских, и португало-галисийцы Мартина Муньоса – графа Коимбры, и арагонцы двух королей – Санчо Рамиреса и Педро I, и каталонцы Раймунда Беренгера Великого, сделавшего дочь Кампеадора графиней Барселонской. Поэтому Сид – герой-эпоним, равновеликий Испании, он прославил испанский народ, как и все испанские земли, которые, соединившись для свершения его дела, позже объединятся снова под скипетром Католических королей, чтобы ринуться на создание испано-вест-индской империи.

Такова биография, выбранная издателями как эссенция всего испанского и как часть той высокой культуры, которую достойная «Колексьон Аустраль» распространяет при помощи своей геройской тысячи избранных томиков, несущих в самые отдаленные школы и дома Испании и Америки самое возвышенное и прекрасное из созданного разумом человека во все времена и на всех широтах.

Р. М. П.

Предпосылка

История и Поэзия

Сид – эпический герой особой природы. Об основных действующих лицах греческого, германского или французского эпоса История знает очень мало или ничего. Раскопки ученых убеждают нас, что Троянская война была реальным событием и действительно происходила на том месте, где мы теперь видим развалины, и уверяют в достоверности гомеровских поэм, коль скоро выкопанные объекты подтверждают их и служат им иллюстрацией; но об Ахилле мы никогда ничего не узнаем. Ничего не известно и о Зигфриде; можно только предполагать, что он был историческим персонажем, как бесспорно был таковым король бургундов Гунтер, при дворе которого, как говорит нам Поэзия, супруг Кримхильды встретил любовь и смерть. Исторические труды о Карле Великом уверяют нас, что был такой Роланд, бретонский граф; но, помимо факта его существования, мы о нем ничего не знаем, кроме описания его плачевной кончины. Рассказы о жизни этих героев навсегда останутся в области чистой Поэзии, недоступные для анализа любознательного историка. А вот Сид – герой совсем иного склада: он покидает свой высший, идеальный мир, чтобы твердым шагом спуститься в сферу Истории, и спокойно идет навстречу опасности более страшной, чем все, перенесенные им при жизни: позволить народу, за который он столько сражался, рассказывать о нем, а некоторым современным эрудитам, более беспощадным, чем враги, которых он покорил, – опошлить его образ. Дело в том, что Сид, в отличие от других героев, жил не в те древние времена, когда История еще не отделилась от Поэзии. Широкий поток художественного творчества, имеющего отношение к Ахиллу, Зигфриду или Роланду, возникает перед нами подобно загадочному Нилу – из неведомых и непознаваемых родников, тогда как реку эпоса о Сиде можно проследить до самого ее истока, расположенного на тех же вершинах, где раздельно пробиваются реки Поэзии и Истории, которые позже смешивают свои воды; литературная критика позволяет нам узнать первоначальную историю и вместе с тем выйти к поэзии современников героя, которую вдохновляла сама его жизнь или свежие воспоминания о ней. И эта современная поэзия, сохранившаяся для испанского героя, но не для остальных, может помочь нам, дополняя Историю, познакомиться с его характером, а также узнать детали, в которых поэтические тексты удовлетворительно согласуются с историческими.

История и Поэзия – то есть история, подтвержденная документами, и ранняя поэзия – здесь демонстрируют редкостное и характерное единство, и нет эпического героя, лучше освещенного светом Истории, нежели Сид. Более того: часто оказывается, что в реальности характер Сида выглядит более поэтично, нежели в легенде. Последняя произвела на свет немало стихотворных строк, но оставила без внимания много других поэтических жил, какие создает для нас реальная жизнь в той естественной и незамутненной форме, в какой свою красоту являет природа.

Самая ранняя поэзия, обращенная к современникам, хорошо осведомленным о событиях и лицах, не могла не стремиться к правдивости, не могла не основываться на реальных фактах, известных всем; поэтому в дополнение к данным Истории мы в нашей биографии будем как вспомогательный источник постоянно использовать стихи, когда они заслуживают особого доверия.

Отрицание поэзии

Не сознавая древности этой поэзии, не догадываясь о причинах ее реалистичности, критика прошлого века противопоставила Сиду, созданному поэзией, реального Сида и породила бурный поток тотального развенчания чтимой доселе исторической фигуры.

Эта «сидофобия» возникла естественно и почти неизбежно, когда наш арабист Хосе Антонио Конде в 1820 г. написал биофафию Сида на основе арабских источников, поскольку они дают значительно более богатые сведения, чем источники латинские; а в этих арабских текстах то и дело поминается «Кампеадор, да проклянет его Аллах», «неверный галисийский пес», «проклятый главарь». Позже голландский арабист Р. Дози развил этот тип ислами-зированной биографии, наслаждаясь резким контрастом, когда в его описании традиционный герой испанского народа превращался в беглого преступника без родины, без веры, без чести; чтобы создать такой образ, автор совершенно оставил без внимания редкие похвалы, прорывающиеся у Ибн Алькамы и Ибн Бассама по адресу Сида, зато перенял все обвинения, найденные у этих и у других арабских авторов, не только повторив их без должной осмотрительности, но преувеличив и даже присочинив там, где их не было.

В настоящее время использование еще большего количества арабских источников и более полная разработка источников латинских позволило опровергнуть выводы Дози. Тем не менее «сидофобия», одиножды возникнув, по-прежнему остается легким соблазном: разумеется, не для нового изучения источников, как это сделал эрудит Дози (ведь для этого надо много работать), а для безответственной эссеистики, легкой геростратовской известности поджигателя храма, без риска понести ответственность. Больше уже не скажут, что Сид-де был наемником, клятвопреступником и т. п., однако «сидофобия» принимает новые формы, более или менее скрытые, и проявляется это именно в том, что ее сторонники не желают, чтобы Сид был окончательно признан героем, олицетворяющим Испанию.

Две характерные черты Сида

Единодушие подлинной истории и самой ранней поэзии, о котором мы говорили, относится не только к поразительным деталям, но и к общему смыслу жизненного подвига Сида, который находят и подчеркивают та и другая: это победа на двух разных поприщах – над внутренним врагом и над внешним, причем обе победы были крайне трудными. Интерес историков и поэтов к главному действующему лицу нашей книги демонстрируют, с одной стороны, «История Родриго (Historia Roderici)», с другой – «Песнь о Кампеадоре (Carmen Campidoctoris)», «Песнь о моем Сиде» и «Песнь о завоевании Альмерии». Здесь описаны его победа над страшной мощью «местурерос», то есть злопыхателей, «завистливых графов», и победа над маврами, над чудовищно превосходящими силами «моавитян», над «заморскими маврами» (moros d`allend mar) – ал ьморавидами.

Завистливость, сугубо испанский порок, сильно замедляла действия Сида, не говоря уже о том, какой вред всей войне против ислама нанесло изгнание лучшего воина Испании; это типично испанский изъян, который в аналогичной форме в XV в. обличали автор «Хроники дона Аль-варо де Луны» и дон Педро Белее де Гевара, видевшие, как «invidia» (зависть) затягивает и парализует Гранадскую войну, ссоря между собой тех людей, которым следовало бы продвигать Реконкисту вперед.

Короли Арагона и графы Барселоны долгое время были заклятыми врагами Кампеадора; Кастилия, официальная Кастилия, слепая к необычайным дарованиям своего героя, изгоняла его, мешала ему, когда только могла, желая свести на нет все его военные и политические успехи: «Именно Кастилия порождает этих людей и губит их». Но Сид, неутомимо возвращаясь к своим военным замыслам, победил всех своих завистников и сумел сделать их своими помощниками; своими победами он внушил уважение более родовитой знати, ранее презиравшей его.

Эта завистливость, так изводившая Сида при жизни, покушалась и на его посмертную репутацию, не считая ущерба, который понесла из-за нее здравомыслящая историография: это опять-таки типично испанская особенность. Ни один народ так не умалял славу своего героя, как это делала Испания работами Конде и его позднейших последователей, порой договаривавшихся до изумительных нелепостей – всех превзошел Масдеу, отрицавший само существование Кампеадора. Но такие опровержения долго не живут: Сид, если игнорировать домыслы завистников при его жизни и после его смерти, остается Сидом, самым подлинным испанским героем.

С другой стороны, Сид является национальным героем и благодаря своим чудесным, уникальным победам над непобедимыми войсками Юсуфа в самый опасный момент истории. В атмосфере общих бедствий европейской Испании, вызванных захватом мусульманской Испании африканцами, он один умел защищаться, побеждать и завоевывать, ведя непримиримую борьбу с альморавидами, которые несли на Полуостров варварский исламский фанатизм, насаждали религиозную нетерпимость, депортируя моса-рабов в массовом порядке на другой берег Гибралтарского пролива, разрушали блистательную культуру андалусских таифских дворов. Не соглашаясь заключать мир с вален-сийскими маврами, пока они не разорвут всякие связи с альморавидами, Кампеадор добился, чтобы во имя давнего и плодотворного сосуществования обеих испанских цивилизаций всякое объединение андалусских мавров с африканскими было отвергнуто как недопустимое.

История и Поэзия согласны и в том, что военные победы Сида имели особый, решительный характер, потому что это были победы немногих над подавляющим большинством, победы всегда уверенные. Поразительным образом это подтверждает и арабская историография. Ибн Бассам пишет: «Знаменам Родриго – прокляни его Бог! – благоприятствовала победа, и с небольшим числом воинов он истреблял многочисленные армии». Таким образом, военный гений Сида безусловно превосходил талант обычного победоносного полководца.

Эта двойная победа – над завистниками и над альморавидами – составляет суть всей жизни Сида, который в исторические моменты глубоких перемен заложил основы гегемонии Кастилии над прочими испанскими королевствами и утвердил преобладание христианства над исламом.

Глава I. Сид при кастильском дворе

1. Первые годы героя

Воспитание Родриго. Сражение при Граусе

Родриго Диас предположительно родился в 1043 г. По матери он принадлежал к очень родовитой знати, занимавшей высокое положение при дворе; знатный род его отца был из самых славных, но не из княжеских, и его представители вели довольно уединенную жизнь в своем родовом гнезде в Биваре, местечке к северу от Бургоса.

В это время в Леоне и Кастилии правил Фернандо I; это был король-император, то есть король, занимавший в иерархии более высокое положение, чем короли Арагона и Наварры.

Старший сын короля Фернандо, инфант Санчо, воспитал при своем дворе юного Родриго де Бивара, посвятил его в рыцари и взял с собой в свой первый военный поход.

Из таифских мавританских эмиратов Сарагоса менее всех могла избежать выплаты дани (parias) какому-нибудь христианскому государю, который бы эффективно ее защищал. Дело в том, что Сарагоса была единственным мусульманским государством, граничащим только с христианскими государствами, и короли Кастилии, Наварры, Арагона, а также разные графы Каталонской марки зарились на земли города на Эбро либо на возможность брать с него дань.

Дядя инфанта Санчо, Рамиро I Арагонский, давно и страстно желал захватить Граус и весной 1063 г. напал на эту крепость, благодаря которой земли Сарагосского эмирата опасно вклинивались в арагонскую территорию Рибагорсы.

Чтобы помочь осажденным, Муктадир выступил из Сарагосы с большой мусульманской армией и двинулся к своей северной границе. Его сопровождал инфант Санчо с войском кастильских рыцарей, в числе которых находился и Родриго де Бивар, в то время двадцатилетний юноша; инфант собирался напасть на дядю, потому что тот атаковал Сарагосу – данницу Кастилии. Они подошли к Граусу, под которым стояли лагерем арагонцы, и завязался бой, где король Рамиро нашел свою смерть (это было в четверг, 8 мая 1063 г.).

Это первое военное предприятие, где участвовал юный рыцарь из Бивара, продемонстрировало ему во всей своей сложности политику христианских государей, ожесточенно оспаривавших друг у друга возможность брать дань с сарацин. Такое экономическое угнетение таифских эмиратов было в то время обычным приемом Реконкисты в отношении территорий, которые невозможно было занять из-за нехватки христианского населения, бежавшего с них.

Фернандо I производит раздел своих королевств

Сарагоса, сохранившая свои земли благодаря Граус-ской кампании, осталась данницей короля Фернандо. Тот как император Испании мечтал покорить все таифские государства, и действительно главные из них были его вассалами, когда за два года до смерти, в декабре 1063 г., он разделил все свои владения между тремя сыновьями.

Альфонсу, который был его вторым, но любимым сыном, он отдал имперское королевство Леон вместе с Готскими полями до Писуэрги. Кроме того, в качестве зоны для реконкисты или сферы влияния он передал ему мавританский Толедский эмират, правитель которого Мамун платил ему ежегодную дань.

Санчо, старший сын, получил королевство Кастилию с его старинной зоной влияния – мусульманским Сарагосским эмиратом, где дань должен был платить Муктадир.

Гарсия, третий сын, получил королевство Галисию и небольшую территорию Португалии с двумя эмиратами – Севильей и Бадахосом, эмиры которых были данниками.

Обеим дочерям, Урраке и Эльвире, император не дал никакой земли, а лишь власть над всеми монастырями, которые находились в трех новых королевствах, поставив им при этом условие, чтобы никогда не выходили замуж.

Согласно поэтическим жестам хугларов, переработанным в XIII в., дон Санчо был очень обижен этим разделом и сказал отцу, что тот не вправе был так поступать, «ибо готы установили, чтобы Испанская империя никогда не делилась, а принадлежала вся одному господину». Хуглары-поэты рассказывали также, что король препоручил своих сыновей Сиду, чтобы тот примирил их, и взял с них клятву признать раздел его королевств; эту клятву дали все, кроме дона Санчо, не пожелавшего соглашаться ни на что из сделанного отцом.

То, что приписывается Сиду в этом рассказе, неправдоподобно. Он был слишком молод, чтобы император сделал его советчиком трех королей; но, как бы то ни было, он должен был разделять любое мнение дона Санчо – ведь через два года он стал альфересом этого короля и принимал очень существенное участие в войнах, затеянных для передела власти в этих королевствах. Что касается мнений и слов дона Санчо на этих леонских кортесах,22
  Кортесы – собрание сословий в государствах Пиренейского п-ва. – Примеч. ред.


[Закрыть]
то они, несомненно, были такими, как их передают хуглары: для него был неприемлем этот раздел, противоречивший политическим обычаям готов.

Расчленение королевства было очень древним обычаем, порожденным франкской концепцией королевской власти как владения личной вотчиной и вместе с тем следствием слабости государства как политического организма. Готские монархи, излишне романизованные, никогда не делили королевство, как верно заметили хуглары: такое новшество, как раздел, ввели меровингские короли. Последние в 511, 561, 628 гг. и т. д., а вслед за ними разные каролингские короли в 806, 817, 855 гг. делили свое королевство, при жизни или посмертно, между двумя или четырьмя сыновьями; в Испании этот обычай ввел отец Фернандо I, король Наварры Санчо Великий, а потом его примеру последовало много других государей полуострова, как христианских, так и мусульманских.

В этих семейных разделах королевства есть кое-что общее. Карл Великий оставил дочерей незамужними, как и Фернандо I запретил выходить замуж своим, несомненно, с тем, чтобы у их сыновей не появилось соперников. Это стало еще одной причиной для падения нравов: дочери Карла Великого вызвали серьезный скандал при дворе их брата Людовика,33
  Дочери Карла, лишенные возможности выйти замуж, жили при дворе отца со своими любовниками. После смерти Карла Великого его сын Людовик Благочестивый (814–840) сослал сестер в монастырь. – Примеч. ред.


[Закрыть]
и не похоже, чтобы дочери Фернандо безропотно согласились на безбрачие. Мы знаем, что ряд монастырей, которыми владела Эльвира, она осквернила мирской жизнью. Конечно, «История Силоса (Historia silense)» (в конечном счете придворная история) превозносит другую сестру, Урраку, как женщину истинно монашеского духа; но вольнодумные (liberrimos) хронисты из народа, хуглары, приписывают Урраке очень непристойные речи, и даже шли слухи, которые в XIЛ в. воспроизвел брат Хиль из Саморы и которые подтверждает один арабский историк, что Уррака любила кровосмесительной любовью своего брата Альфонса и, когда тот вернулся из толедского изгнания, вынудила его жениться на ней, чтобы иметь возможность передать ему Самору. Другие хроники и документы того времени открывают нам, что пылкая любовь, которую Уррака питала к Альфонсу, побуждала ее расставлять жестокие ловушки другим братьям и готовить братоубийство.

Еще одним роковым результатом раздела государства становятся измены, убийства и братоубийственные войны с целью воссоединить расчлененное королевство. После раздела, который произвел Фернандо I, все это и началось. Король умер в 1065 г., и его сыновья считались с отцовской волей, пока была жива королева-мать донья Санча. Но за ее смертью в 1067 г. последовали пять лет гражданских войн.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю