Текст книги "Зеленая революция"

Автор книги: Ральф Фюкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Нужно ли сокращаться Северу, чтобы рос Юг?

Большинство сторонников концепции «благосостояния без роста» допускают, что развивающимся странам нужно дать определенное время на экономический рост. Это не касается, однако, высокоразвитых промышленных обществ. Наоборот, скорее богатые страны должны ограничить потребление, чтобы предоставить возможность остальным победить бедность. Рудольф Баро, глашатай радикальных цивилизационных перемен, приводит следующий аргумент: «Солидарное решение конфликта между Севером и Югом неотвратимо требует не расширения, а, напротив, сокращения наших производственных мощностей, чтобы количество необходимого всем, не переросло границы возможностей Земли»[41]41
  Rudolf Bahro, «Elemente einer neuen Politik. Zum Verhältnis von Ökologie und Sozialismus», Berlin 1980, S. 194.


[Закрыть]. С такой точки зрения сумма материальных возможностей – фиксированная величина, определяемая продуктивностью или, точнее, выносливостью Земли как системы. Этот предел уже позади. Поэтому достижение глобальной справедливости возможно лишь путем перераспределения наличного богатства: экономический прогресс Юга требует регресса на Севере.

Такая позиция обладает обаянием морального ригоризма и политического радикализма. Однако предпосылка неверна, да и вывод нелогичен. Земля конечна только в пространственном отношении, но не ее производительный потенциал, слагающийся из взаимодействия солнечной энергии, фотосинтеза и изобретательского гения человека. Из объема предельно допустимых нагрузок на атмосферу также не выводится абсолютный предел экономического роста. На климат влияет не объем производства, а его перенасыщенность углеродом. И напротив, простая формула «меньше производства, меньше потребления» не предотвратит экологического коллапса. На сколько богатые страны могут сократить ресурсопотребление и выбросы CO₂, пойдя по пути самоограничения? На 20 %? Это был бы почти греческий вариант. Даже по самым оптимистическим прогнозам цели климатической политики, которую поставили перед собой страны ОЭСР, – сокращение выбросов парниковых газов на 90 % – невозможно достичь путем самоограничения. Так что придется увеличивать выпуск инновационной продукции и множить инновационные способы производства.

Призыв «Меньше того же самого» (меньше ездить, меньше потреблять, меньше бытового комфорта) не спасет планету. Важно изменить производственные процессы, энергетическую и транспортную системы, сельское хозяйство, градостроительство, это тем более верно, если учесть перемещение динамики роста в Южное полушарие. На ФРГ сегодня приходится всего 2,5 % общемировых выбросов парниковых газов, и этот показатель имеет тенденцию к снижению. На весь Евросоюз в 2010 г. пришлось 13 %; по прогнозам Международного энергетического агентства, к 2030 г. эта цифра понизится до 9 %. В Китае показатель составил почти 25 % (с 1990 г. он вырос почти на 200 %). Наивно полагать, что европейцы смогут нивелировать увеличение выбросов CO₂ в развивающихся странах, сократив потребление. На США в этом вопросе никто всерьез и не рассчитывает. Все зависит от того, удастся ли в ходе революции эффективности существенно сократить ресурсопотребление Севера и одновременно направить рост Юга в устойчивое русло.

Как ни крути, чтобы помочь странам Юга, не имеет никакого смысла делать ставку на понижение жизненного уровня в старых индустриальных странах. Кто заставит 500 млн европейцев настолько понизить свой уровень потребления, чтобы дать миллиардам людей из развивающихся стран возможность повысить уровень жизни? Простое перераспределение благ между богатыми и бедными не поможет. Чтобы удержать под контролем изменение климата, общемировые выбросы парниковых газов нужно сократить почти наполовину. Такой жесткий аскетизм не может вдохновить страны Юга. Скорее наоборот: нам удастся убедить новые индустриальные страны пойти по экологическому пути, если это будет не в ущерб их благосостоянию. Ставя знак равенства между сокращением производства и уже неактуальным понижением уровня ресурсопотребления и выбросов, мы тем самым перекрываем путь, ведущий к созданию глобального климатического альянса.

При этом нельзя сказать, что изменение образа жизни не имеет никакого смысла. При одном взгляде на наши гастрономические пристрастия и транспортные привычки необходимость в решительных действиях становится очевидной: с точки зрения здоровья и экологии было бы весьма полезно есть меньше мяса, в больших городах пересесть с частных легковых автомобилей на общественный транспорт, велосипеды, взятые напрокат автомобили, а иногда куда полезнее пройтись пешком. И речь идет не об этических ограничениях наших желаний и потребностей, а о здоровом и достаточном питании и более цивилизованных способах передвижения. Экология и гедонизм, изменение поведения и технические инновации вовсе не противоречат друг другу. Но не надо обманывать себя и других: львиная доля необходимого понижения экологических нагрузок должна стать следствием перманентного повышения эффективности ресурсопотребления и перехода на возобновляемые источники энергии.

Именно к такому выводу приходят участники международных симпозиумов, посвященных проблемам климата. Столь ожидаемая многими конференция по климату в Копенгагене в 2010 г. не удалась прежде всего потому, что ни пороговые страны, ни США не были готовы согласиться с предложенным лимитом на выбросы CO₂, считая, что это ограничит их возможности роста, и не могли расстаться с представлением о том, что рост благосостояния напрямую зависит от повышения количества выбросов CO₂. Сохранить климат удастся лишь в том случае, если мы разорвем этот порочный круг. Глобальное соглашение по устойчивому климату можно будет подписать только в случае, когда главные игроки на этом поле убедятся в том, что рост благосостояния возможен и при понижении уровня ресурсопотребления. Оттмар Эденхофер, главный экономист Потсдамского института по исследованию климата и один из ведущих специалистов Межправительственной группы экспертов по изменению климата (Intergovernmental Panel on Climate Change, IPCC), настаивает на том, что концепция зеленого роста не сможет заменить международный договор по климату, который налагал бы ограничения на выбросы парниковых газов. Но справедливо и обратное: не имея убедительных примеров в целесообразности экологически чистого роста, мы никогда не подпишем подобное соглашение. Как в мировой экономике, так и в климатической политике центры тяжести все заметнее перемещаются из старых промышленных стран в новые. В 2008 г. выбросы CO₂ в Китае впервые превысили уровень выбросов в США, в 2011 г. соотношение было уже 1,5:1. При этом Китай лишь лидер индустриализации многих стран бывшего третьего мира, фундаментом которой остается ископаемое топливо. С учетом резкого повышения уровня выбросов парниковых газов в новых промышленных странах прежние расчеты о пороговом повышении температуры на 2 °C можно сдавать в макулатуру[42]42
  Frank Drieschner, «Der große Selbstbetrug». http://www.zeit.de/2012/41/Vier-Grad-Klimapolitik-Klimawandel/komplettansicht.


[Закрыть]. Если мы не хотим безучастно взирать на то, как погружаемся в хаос, нужно стремительно ускорить темпы внедрения экологических инноваций, заменив ископаемые источники энергии возобновляемыми, резко сократив выбросы CO₂. Если Старая Европа все еще может служить эталоном (в этом вопросе), нам придется как можно нагляднее это продемонстрировать. Вместо того чтобы отгораживаться от мирового роста, Европе необходимо направить свои амбиции на то, чтобы встать во главе зеленого роста. Для этого у нас имеются все предпосылки: высокая экологическая сознательность, широкий спектр ноу-хау в науке и производстве, квалифицированные работники и обширный инструментарий для разработки экологически чистых технологий и продукции.

Рост и социальный прогресс

По всем традиционным параметрам – продолжительность жизни, детская смертность, образование, здравоохранение, права женщин, демократические свободы – экономический рост последних 200 лет идет рука об руку с прогрессом в социальной сфере. Пожалуй, самый надежный критерий тут средняя продолжительность жизни. Только с середины прошлого века она выросла с 45 до 67 лет для мужчин и с 48 до 72 лет для женщин. В 1950 г. достигнуть 70-летнего рубежа мог надеяться в лучшем случае 1 % населения Земли, сегодня эта цифра составляет 57 %. Хотя общественное богатство распределяется крайне неравномерно, положение рабочего класса значительно улучшилось. С точки зрения наемного рабочего начала индустриальной эпохи, большинство рабочих на Западе сегодня живут как в сказке. Это касается как частной жизни, так и социальных и политических прав: 5-дневная рабочая неделя, гарантированный отпуск, оплата больничных, широкий спектр медицинского обслуживания, школьное образование, возможность карьерного роста, избирательное право и возможность активно отстаивать свои интересы, не опасаясь при этом попасть за решетку. Достаточно заглянуть в любой исторический музей, чтобы удостовериться, какие сказочные перемены произошли в положении рабочего класса за последние 150 лет. Несмотря на всю жесткость, история индустриализации в Европе была историей прогресса цивилизации. И сегодня события повторяются в других частях света. Все это было бы немыслимо без роста производительности труда и постоянного внедрения технических новшеств, невероятно увеличивших объем общественного богатства. На этом фундаменте возникло социальное государство, институционализированный компромисс между классами. Содействовав повышению заработной платы, длительный экономический рост дал возможность отладить государственную политику перераспределения, установив тем самым относительное социальное равновесие. Это заложило прочную основу для сокращения рабочего времени и приобщения все более широких слоев населения к образованию и культуре.

Конец этой истории еще не написан. Для миллиардов людей она только начинается. Их надежды, стремление к лучшей жизни для себя и своих детей стимулируют глобальный экономический рост, который в свою очередь создает базу для увеличения инвестиций в образование, медицину, улучшенное водоснабжение, что повышает продолжительность жизни и ее уровень. В мире повсеместно существует взаимосвязь между повышением образовательного уровня женщин, материальным благосостоянием семей и уровнем рождаемости. Высокая рождаемость в небогатых развивающихся странах, как правило, сопровождается высокой детской смертностью.

В конце концов не государства решают, расти экономике или сокращаться. Это решают крестьяне, которые повышают урожаи; женщины, которые открывают маленькие мастерские; иммигранты, которые строят новую жизнь; владельцы магазинов, которые расширяют ассортимент; предприниматели, которые инвестируют средства в новые товары и виды услуг. Политика может содействовать экономической динамике или тормозить ее. Коррупция, правовой произвол, высокие государственные долги, резкое неравенство в распределении земли и капитала тормозят экономический рост. И наоборот, инвестиции в образование и здравоохранение, устойчивая энергетика, развитая транспортная инфраструктура ему содействуют. Но решающим фактором все равно остаются люди, прилагающие усилия для осуществления своей мечты. По крайней мере это характеризует общества с рыночной ориентацией, где главными субъектами являются производители и потребители. Неужели нужно тормозить стремление людей к лучшей жизни, ослаблять жажду новизны и усмирять предпринимательский дух только лишь для того, чтобы свести экономический рост к нулю? Это было бы не просто непорядочностью сытого Запада по отношению к голодному Югу. С экологической точки зрения это гол в собственные ворота, поскольку экологический кризис можно преодолеть не сокращением экономики, а лишь ускоренными структурными переменами и высокими темпами инноваций. Изобретательских и предпринимательских идей нам нужно не меньше, а больше.

Никому не дано знать, каким будет будущее большинства людей на Земле – лучше или хуже, чем прошлое. Но фатализм такой же плохой советчик, как и уверенность в том, что все как-нибудь уладится. Для того чтобы действительно уладилось, необходимы радикальные перемены на всех уровнях политики, экономики и бытовой культуры. Возьмем, например, мировое продовольственное снабжение: если привлечь больше инвестиций в сельскохозяйственную инфраструктуру, усовершенствовать аграрные технологии, приостановить эрозию почв, а биотопливо производить не за счет сокращения производства продуктов питания, продовольствия хватит и для 9 млрд человек, которые, по прогнозам, скоро будут населять нашу планету. Вероятно, при наличии территориальных споров необходимо будет рекультивировать неплодородные земли. Перечисленные проблемы вовсе не мелочь, а чтобы наладить жизнеобеспечение растущего мирового населения, решить их нужно за довольно короткий срок. И это возможно. Но для этого нужны не грозные проповеди об «опасной мании реализуемости», а просвещенная культура действий, способная решить проблемы, которые человечество само и породило.

Смена демографической парадигмы

Если бы речь шла только о Западной Европе, отважные борцы с «безумием роста» могли бы с облегчением вздохнуть. Музыку заказывают не здесь. Ирония в том, что критика по адресу роста громче всего раздается в тех странах, где экономика растет со скрипом. В ФРГ темпы роста понизились с 8,2 % в 1950-е гг. до 1,1 % в 2000–2010 гг. Правда, из этого вовсе не следует, что мы больше не увидим времен подъема. Это, как мы уже говорили, в значительной степени зависит от объема инноваций и инвестиций. Долгосрочный подъем мировой экономики дает неплохие шансы как раз немецкой промышленности. Однако потенциальный рост в Европе тормозит демографическая ситуация, и прежде всего наблюдаемое уже сегодня резкое сокращение экономически активного населения. В ближайшие годы тенденция лишь усилится. Пока Европа представляет собой демографическое исключение. Еще Япония оказалась сегодня в похожей ситуации: резкое старение общества и одновременно сокращение населения. В США доля пожилых людей тоже растет, но общая численность населения пока увеличивается.

История знала периоды, когда из-за природных катастроф, эпидемий, истощения экологических ресурсов, работорговли и опустошительных войн редело население целых регионов. Но впервые в большинстве европейских государств наблюдается долгосрочное сокращение населения в пору продолжительного мира и значительного достатка. Это полностью переворачивает прежнюю эволюционную модель. До сих пор, начиная с первых опытов земледелия до современной промышленности, рост населения шел рука об руку с развитием производительных сил. Повышение качества питания, гигиены, современной медицины поспособствовали уменьшению детской смертности и увеличению продолжительности жизни.

В X–IX вв. до н. э. население Земли насчитывало примерно 20 млн человек. К началу нашей эры – около 200 млн. Планка 1 млрд была достигнута примерно к 1830 г. С момента появления вида homo sapiens в древности прошло уже около 1 млн лет. В ходе набирающей темпы индустриализации демографическое развитие сделало резкий рывок, и к 1930 г. народонаселение удвоилось. Очередной миллиард был занесен в статистические таблицы всего-навсего 30 лет спустя, затем 15, 13, 12 и 11 лет соответственно, и, наконец, сегодня мы дожили до численности 7 млрд человек. Чем выше были темпы экономического, технического и культурного развития, тем быстрее росло и мировое население[43]43
  График динамики роста населения в мире: http://www.faw-neu-ulm.de/sites/default/files/Weltbev%C3%B6lkerung.pdf.


[Закрыть].

По демографическим прогнозам, в будущем рост населения снова замедлится. С растущим благосостоянием, уровнем образования, повышением занятости женщин уровень рождаемости понижается, в некоторых странах он даже ниже суммарного коэффициента рождаемости, необходимого для замещения поколений (примерно 2,2 ребенка на женщину). Это относится не только к большинству европейских государств, но и к России, а с начала нынешнего века – и к Китаю. Но мировое население, по крайней мере до середины столетия, будет расти. По подсчетам демографов, к 2050 г. оно составит не менее 9 млрд. Даже в Китае, несмотря на строгий контроль рождаемости, следует ожидать прироста населения на 1,4–1,5 млрд. Для нас здесь важно предполагаемое увеличение потенциала китайской рабочей силы на 250 млн человек, которые будут нуждаться в рабочих местах и доходах. Ясно, что на этом фоне китайское правительство (любое китайское правительство) в обозримом будущем будет придерживаться политики роста[44]44
  См. Исследование Берлинского института по изучению народонаселения и развития о динамике роста народонаселения Китая: http://www.berlin-institut.org/fileadmin/user_upload/handbuch_texte/pdf_Taubmann_Bevoelkerungsentwicklung_China.pdf.


[Закрыть]. Более половины мирового прироста населения предположительно придется на Африку. Без стабильного экономического роста большинство людей в развивающихся странах так и будут прозябать в бедности, испытывая неуверенность в завтрашнем дне.

По прогнозам Федерального статистического агентства, в Германии к 2050 г. население сократится с 82 до неполных 69 млн. Это с учетом ежегодного притока иммигрантов в 100 000 человек. Если число мигрантов будет удвоено, население составит около 74 млн человек[45]45
  «Statistisches Bundesamt, „Bevölkerung Deutschlands bis 2050“», Wiesbaden 2006, S. 5.


[Закрыть]. При нынешнем суммарном коэффициенте рождаемости 1,4 ребенка на женщину возрастные пропорции общества претерпят значительные изменения: в 2000 г. на 100 человек экономически активного возраста приходилось 23 человека в возрасте более 65 лет, в 2050 г. этот показатель может составить 57[46]46
  Bundeszentrale für politische Bildung. Online-Dossier «Demografischer Wandel in Deutschland»: http://www.bpb.de/politik/innenpolitik/demografischer-wandel/75997/soziale-auswirkungen.


[Закрыть]. В зависимости от плотности иммиграционных потоков экономически активное население (учитывается возрастная категория от 20 до 65 лет) с 50 млн уменьшится до 35–39 млн. Число же людей старше 80 лет к 2050 г. вырастет с 4 млн (2005 г.) до 10 млн.

В этих цифрах заложен грозный потенциал конфликтов между поколениями, связанных с распределением. При одновременном понижении реальной экономической производительности они неизбежны. И стареющему обществу, чтобы перестроить инфраструктуру, модернизировать народное хозяйство и обеспечить высокие социальные стандарты, необходим рост. Высокая производительность становится еще важнее, когда экономически активное население сокращается и, соответственно, растет число людей, нуждающихся в социальном обеспечении. Чтобы смягчить последствия демографических изменений, нам нужны защитные меры: шире открыть двери в Европу, чтобы принять как можно больше молодых людей, желающих трудиться; повысить уровень женской занятости; найти более гибкий подход при определении границы пенсионного возраста и повысить занятость пожилых людей; снять возрастные границы для получения образования; создать потенциал экономики для финансирования продуктивных инвестиций и дополнительного частного финансирования старости.

Наряду с (но не вместо) форсированной инновационной политикой нам следует редуцировать зависимость общества от роста. Прежде всего для этого необходимо сократить государственные долги. Высокие долги общества требуют максимально высоких темпов экономического роста. В противном случае мы придем к драконовским повышениям налогов и резким сокращениям расходов на социальную сферу. Поэтому погашение долгов должно предшествовать принятию новых законов, легализующих государственные расходы. Национальная экономика с невысокими темпами роста должна ограничивать себя в расходах общественных денег. Повышение пенсионного возраста и приостановление роста пенсий – мера непопулярная, но необходимая. Пенсии чиновникам должны рассчитываться исходя из ситуации в пенсионном страховании. При сокращении экономически активного населения социальная сфера не может финансироваться из налогов и пошлин с заработной платы. Источником этого финансирования в будущем должны будут стать налоги на потребление и природные ресурсы. Нужно повысить и налоги на имущество. Смена демографической парадигмы станет серьезным испытанием для социального государства. Тем важнее умение общества помочь себе самому. Гражданское участие, работа на общественных началах, различные товарищества и местные инициативы важны как никогда.

Кстати, ослабление зависимости от роста не означает отказа от шансов на рост. Там, где будет наблюдаться резко растущий спрос на товары и услуги, Европа, предлагающая устойчивую продукцию и политико-экономические решения проблем, не может и не должна выбыть из игры. В противном случае ей угрожает регресс, сопровождаемый острыми конфликтами, связанными с распределением сокращающегося ВВП. Главный показатель при этом не абсолютная величина ВВП, а его доля на душу населения. Пока она будет находиться на высоком уровне (а желательно еще и расти), даже общество с сокращающимся населением сможет сохранить уровень благосостояния.