Текст книги "Большевистское подполье Закаспия"

Автор книги: Рахим Эсенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Большевики Закаспия, Политотдел фронта прилагали всяческие усилия, чтобы вернуть к мирному труду часть населения, поддавшегося ложной пропаганде националистических вожаков, распространявших небылицы о поголовной резне и грабежах, будто бы устраиваемых большевиками. Реввоенсовет рассылал в аулы агитаторов, листовки, письма к старшинам и влиятельным людям, призывая народ вернуться к своим делам.

Атмосферу доверия и дружелюбия создавала и гуманная забота о бедноте, которую проявлял Реввоенсовет Закаспийского фронта, олицетворявший собою Советскую власть. Так, например, в ответ на письмо председателя ревкома из Каахка, сообщавшего, что белые при отступлении ограбили местных жителей, угнали скот, сожгли хлеб, Н. А. Паскуцкий распорядился немедленно помочь пострадавшим.

Советское командование считалось с религиозными чувствами и национальными традициями туркмен, что, разумеется, порождало глубокие симпатии к Советской власти. Весьма примечателен приказ штаба Закаспийского фронта от 31 августа 1919 года, предписывавший командирам войсковых частей в связи с религиозным праздником курбан-байрам выдать «всем красноармейцам и рабочим-мусульманам» дополнительно мяса, риса, чая, кишмиша, табаку и денег.

Гибкая национальная политика Коммунистической партии укрепила союз трудового дайханства с пролетарской Советской властью, неизмеримо подняла ее авторитет перед всеми трудящимися Средней Азии, открыла глаза некоторой части населения, оказавшейся на поводу феодально-байской верхушки аулов. Благодарное местное население добровольно поставляло для нужд

Красной Армии овец, хлеб, продукты. В Дурунском уезде, например, бедняки по своей инициативе набрала верблюдов для фронта⁵².

Бывший начальник управления тылом Закаспийского фронта И. В. Бухаренко вспоминает, что когда для наступающих частей Красной Армии потребовались верблюды, то заместитель председателя Закаспийского ревкома К. С. Атабаев обратился к мервским данханам с призывом помочь красному фронту. Подчеркивая роль туркменского дайханства в изгнании из Закаспия белогвардейщины, К. С. Атабаев говорил: «Самое важное и существенное в роли дайханства – помощь, которую оно оказывало… фронту. Нужно сказать, что ни одно наше указание, ни один наш призыв не проходил мимо трудящихся масс, они всегда выполнялись по мере сил и возможностей. Поэтому будет совершенно неправильно думать, что дайханство в свое время не поддерживало красный фронт»⁵³. Известно много фактов, подтверждающих эти слова. Так, жители аула Джебсл передали Советской власти прибывший из Хивы на семнадцати верблюдах груз, предназначавшийся для белогвардейцев. Население близлежащих к Джебелу аулов поддерживало все мероприятия Советов, оказывало помощь Красной Армии деньгами и скотом и т. д.⁵⁴

С развертыванием в мае 1919 года наступления Красной Армии, в рядах которой уже служили многие трудящиеся местных национальностей, совпадают переходы па ее сторону отдельных вооруженных отрядов туркмен. Так, 21 мая при освобождении Байрам-Али на сторону советских войск перешел эскадрон туркмен во главе с Хангельды Вопадар-оглы [58]58
  После освобождения Ашхабада Хангельды Вопадар-оглы стал командиром Туркменского красного эскадрона, членом коллегии Реввоенсовета, ему было поручено формирование туркменских частей (ЦГА TCCP, ф. 171, oн. 1, д. 5, л. 54).


[Закрыть]. В дальнейшем он участвовал в боях за Теджен и Каахка, освобождал Ашхабад, принимал участие во многих боевых операциях против белогвардейских войск.

А в ревком освобожденного Мерва обратился некий Тархан (Гайказян), предложивший сформировать кавалерийский отряд из перешедших на сторону Красной Армии белых солдат, главным образом армян. Реввоенсовет дал согласие. В подразделение Тархана влилось и много туркмен. Этот дивизион, прославившийся многими ратными делами, дошел с боями до Красноводска ⁵⁵.

Вскоре после расстрела Эзис-хана Чапыкова с белого фронта бежал его помощник Кизыл-хан Сарыев, с ним было 30 всадников. В песках к нему присоединился другой вооруженный отряд, 41 человек во главе с Аман-мурадом Гельдыевым[59]59
  В июне 1919 года Н. А. Паскуцкий отправил Аманмурада Гельдыева и красноармейца Абдуллу Мирзоева в занятый белыми Ашхабад с разведывательными целями и для установления связи с тамошней подпольной организацией. Явка была назначена в пекарне депо, но встреча с подпольщиками не состоялась. Зато разведчики выполнили другую, не менее важную часть задания – добыли ценные сведения о противнике, о положении его тыла. «Приехавший со мной туркмен сделал два или три рейса и больше не являлся, – вспоминает А. Мирзоев, – возможно, что погиб» («Туркменистан в период иностранной военной интервенции и гражданской войны», стр. 271–274).
  Нет, Аманмурад Гельдыев не погиб. После доклада Н. А. Паскуцкому Гельдыева назначили начальником особого отряда по борьбе с бандитствующими остатками белых войск. В конце 1932 года Паскуцкий в письме в Центральный комитет по делам бывших красногвардейцев и красных партизан просил отметить через соответствующие организации заслуги Аманмурада Гельдыева, проживавшего тогда в Теджене (ЦГА ТССР, ф. 171, oп. 1, д. 5, л. 28–30).


[Закрыть], тоже служившим в бывшем эзисхановском отряде и бежавшим из-под начала Ораза Сердара. Объединившись, они двинулись на аул Ага-ланг, бывшую резиденцию Эзис-хана, где засел белогвардейский отряд. Но белогвардейцы оказали сильное сопротивление, открыв огонь из пулемета. Джигитам пришлось отойти. Они остановились неподалеку от Агаланга.

Уходившие от белых бывшие эзисхановские всадники вливались в отряд Кизыл-хана Сарыева. У него насчитывалось уже 400 конников. 23 мая, в день освобождения Мерва советскими войсками, отряд Кизыл-хана занял Агаланг, где хранились запасы пшеницы. В тот же день военный министр генерал Лазарев предписывал начальнику душакского гарнизона двигать в Теджен эшелонами приведенные в порядок части, вновь занять Агаланг и организовать оттуда подвоз продовольствия ⁵⁶.

26 мая 1919 года яшули – старейшины родов Тед-жена и командир отряда Кизыл-хан Сарыев снарядили в Реввоенсовет фронта, дислоцировавшийся в освобожденном Мерве, делегацию в составе Молла Берды Овез-оглы, Акмурада Ораз-оглы, Ораза Аррыка. Тедженская делегация привезла с собой письмо, в котором говорилось, что местное население и отряд признают Советскую власть и хотят соединиться с Советской республикой. В письме упоминается имя турецкого капитана Мухамеда Казим-бея, который ранее встречался с двумя представителями Эзис-хана, заверявшими в мирных устремлениях тедженцев.

В ответном письме от 31 мая Реввоенсовет Закаспийского фронта, принимая предложение тедженцев, писал, что «Советская власть Туркестанской республики не считала и не считает беднейшее туркменское население, насильно вовлеченное в войну с пролетариатом Туркестана, своим врагом». В этом документе ярко выражен гуманизм Советской власти, гарантирующей неприкосновенность всем, кто по ошибке или по принуждению воевал на стороне врага⁵⁷.

3 июня Реввоенсовет направил в Агаланг с важным поручением Мухамеда Тачдурдыева и Овезгельды Мамедкурбанова. Советское командование в интересах скорейшего окончания войны советовало Кизыл-хану принять все меры, чтобы туркмены, находящиеся в белой армии, немедленно покинули ее. Было также предложено разобрать железнодорожное полотно между Тедженом и станцией Такир, сжечь мосты на этом перегоне, чтобы отрезать эшелоны врага, заготовить фураж и транспортные средства, пустить воду по арыкам вдоль железной дороги. Реввоенсовет обязывался возместить необходимые для выполнения этих заданий расходы.

Тедженский отряд в силу ряда причин не смог выполнить всех заданий Реввоенсовета. Кизыл-хан не решался всем отрядом покинуть Агаланг, опасаясь, что белогвардейцы захватят хранившуюся там пшеницу. Но тедженцам, в частности Кизыл-хану Сарыеву, удалось связаться с остатками мервского и ашхабадского туркменских отрядов, находившимися в рядах врагов. Они заверили, что воевать с красными не будут и, как только начнутся бои под Тедженом, отступят и перейдут к Кизыл-хану, а те, кто этого сделать не сумеет, уйдут от белых в Душаке и Каахка. Кизыл-хан сообщил также советскому командованию разведывательные данные о численности белогвардейских войск и о пополнении, прибывшем от Деникина ⁵⁸.

Кизыл Сарыев

С. П. Тимошков, бывший командующий советскими войсками Закаспийского фронта, вспоминая о тедженской операции, пишет: «Преодолев величайшие трудности, войска обходной группы перед вечером 6 июня вышли на один из арыков… севернее Теджена. К нашей радости, он был наполнен холодной прозрачной водой. Это было сделано заботами командира двухэскадронного туркменского конного отряда под командованием Кизыл-хана (дайханина-середняка), перешедшего на нашу сторону с отрядом в полном составе и со всем оружием. Трудно найти слова, чтобы передать незабываемую картину, когда все живое прильнуло к воде после такого дьявольски тяжелого похода… Как благодарны были советские воины братьям-туркменам!» ⁵⁹

Теджен был занял после шестичасового жаркого боя, и отряд Кизыл-хана Сарыева влился в ряды Красной Армии. Он участвовал в новых боях против белых войск, выполнял важные поручения Реввоенсовета: высылал в районы, еще запятые врагом, агитаторов, которые призывали туркмен покидать вражеский стан, не страшиться Красной Армии, заниматься мирным трудом; разведчики добывали сведения о расположении и силах противника. Многие тедженцы выполняли боевые и хозяйственные задачи, от которых зависело успешное наступление советских войск.

Победа в Теджене вызвала среди коренного населения стремление поскорее изгнать белогвардейцев с родной земли. В Мерв со всего уезда съехались 120 вооруженных конников, готовых выступить по зову Советской власти, было собрано много оружия. В Серахсе, Мяне, Чаче организовались добровольческие отряды белуджей. Крестьяне из поселка Арчигьян – С. И. Сливков и В. П. Богданов – помогли осуществить советскому командованию смелый тактический замысел: с их помощью красные части скрытно прошли по горным тропам, сняли по пути белогвардейскую заставу и внезапно ударили по противнику с юга, откуда их не ждали⁶⁰.

Мобилизованные белыми дайхане покидали фронт большими группами, особенно после взятия советскими войсками Каахка. В сводке штаба Закаспийского фронта говорилось: «Туркмены, бывшие в рядах асхабадцев, почти все разбежались; оставшиеся… дальше Кизыл-Арвата решили не идти»⁶¹.

На сторону Советской власти перешел Ашхабадский туркменский конный отряд, который по собственной инициативе при содействии жителей аула Эррик-Кала преследовал отступавшего противника. 15 июля 1919 года Реввоенсовет Закаспийского фронта объявил всему отряду и старшине аула Эррик-Кала благодарность.

10 июля, па второй день после освобождения Ашхабада, к советскому командованию явилась делегация от другого туркменского отряда, который, заранее сформировавшись, ждал прибытия Красной Армии. Этот отряд численностью в 900 человек сразу же включился в выполнение боевой задачи: занял станцию Безмеин и оберегал подступы к Ашхабаду.

Советское командование организовало добровольную запись дайхан в Красную Армию, привлекая к этому делу, как уже говорилось, лояльно настроенную часть национальных «верхов». Многие представители местного населения активно участвовали в формировании туркменских конных и пеших частей, сами поднимались на разгром остатков белогвардейских банд⁶².

20 августа 1919 года командир Казанского полка Соколов докладывал Реввоенсовету, что житель аула Беурме Курбанкули Ханов собрал до 100 добровольцев, готовых сражаться за Советскую власть. Население этого аула просило оружие, чтобы поскорее разгромить противника. На борьбу с белогвардейщиной поднялись и туркмены, проживавшие на территории соседнего Ирана. Оттуда на советскую сторону пожелал перейти вооруженный отряд во главе с туркменом Худайбердыевым⁶³.

От берегов Амударьи до побережья Каспия, где еще хозяйничала белогвардейщина, поднимался на борьбу с ней туркменский народ, увидевший в Советах свою власть, близкую и понятную всем трудящимся.

Плечом к плечу с русскими и узбеками, казахами и киргизами, таджиками и представителями других национальностей шли туркмены, по родной земле, освобождая ее от вражеской нечисти. Они вливались в пехотные и артиллерийские подразделения, кавалерийские эскадроны и отдельные отряды славной интернациональной Рабоче-Крестьянской Красной Армии, рожденной Советской властью.

3. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПАРТИЗАНСКОГО ДВИЖЕНИЯ

Стихийная борьба дайханских масс, все смелее выступавших за свое освобождение, явилась питательной средой партизанского движения, зародившегося на юго-западе Закаспия. Напрашивается вопрос: почему именно в этом далеком уголке Туркменистана, очерченном горами и побережьем Каспийского моря, возникло партизанское движение?

Скотоводческо-дайханские массы этих районов всегда отличались своей враждебностью колониальной политике царизма. Их население в силу своего (географического положения испытывало тройной гнет – царских чиновников, иранских правителей, а также «своих» баев и мулл[60]60
  Земли, населяемые двумя туркменскими племенами – иомудами и гокленами, при установлении границы между Россией и Ираном в 1884–1886 годах были поделены пополам.


[Закрыть].

Жители этих районов, занимавшиеся скотоводством и рыбным промыслом, гораздо острее других ощущали на себе разорительные военные налоги, реквизиции и самоуправство царских чиновников. Доведенные до отчаяния, скотоводы в 1916 году восстали с оружием в руках. Их отпор царским карателям был наиболее стойким, активным, но, как уже говорилось, они стали жертвой предательства «своих» национальных «верхов».

Приход к власти эсеро-белогвардейских правительств, продолжавших колонизаторскую политику царских поработителей, наиболее ощутимо почувствовали юго-западные туркмены, которые с падением Советской власти вновь попали под тройное ярмо.

Вот почему, на наш взгляд, эти племена были кровно заинтересованы в победе советского строя, который разбил оковы угнетения и эксплуатации.

Известно, что прибрежные туркмены с давних пор, раньше других племен, были связаны с Россией экономически и политически. Не прошло бесследно общение юго-западных туркмен и с трудовыми слоями русских поселений, созданных царскими властями в пограничных районах как «государева опора». Эти поселения, предназначенные стать социальной базой царизма, не оправдали надежд их создателей, наоборот, в них происходил тот же процесс расслоения крестьянства, что и в России. Малочисленной буржуазно-кулацкой верхушке противостояла всевозраставшая масса бедняков, которая сблизилась с туркменским трудовым дайханством, чего больше всего страшилась царская администрация, а затем и белогвардейско-националистические правительства.

Была и еще одна причина, на наш взгляд, главная, способствовавшая росту революционной активности трудовых масс туркменских племен юго-запада Закаспия, это – близость к Баку, общение с бакинским пролетариатом, оказывавшим на жителей Каспийского побережья большое революционизирующее влияние. И когда на востоке Закаспийской области уже восстановилась Советская власть, принесшая свободу трудовому люду, в ее западной части, еще томившейся под властью контрреволюционных сил, естественно, возникла новая волна революционных выступлений, которые местами выросли до партизанской борьбы. Вот примеры.

Жители прибрежных районов проявляли открытую враждебность к белогвардейским властям. Так, 22 сентября 1918 года белогвардейскими властями был схвачен Аннагельды Ач, который руководил разгромом склада боеприпасов и разного интендантского имущества, готовился со своими джигитами напасть на стоявший в Гасан-Кули белогвардейский отряд. Власти, страшась нападения, вывели из аула свои войска.

Арест предводителя не утихомирил иомудов. В конце сентября они захватили лодку, шедшую в Красноводск, арестовали чикишлярского комиссара Артемьева, рыбопромышленника Мольева, рыботорговца Аванесова и держали их в плену в одном из прибрежных аулов. «Иомуды не успокоились, а продолжают выступления против русских» (то есть белогвардейцев. – Р. Э.), – сообщал с тревогой 12 октября 1918 года «Голос Средней Азии».

В начале ноября 1919 года генерал Лазарев слал в деникинскую ставку тревожные телеграммы, будто буржуазное правительство Азербайджана намерено послать сотню или две аскеров (солдат) на туркменское побережье Каспия, чтобы поднять против белогвардейцев туркменские племена. Командующий белыми войсками просил прислать в район Чикишляра военные суда для крейсирования, предупреждая: «Появление в нашем тылу иомудов под руководством турецко-татарских инструкторов создаст громадное затруднение в тылу моего фронта»⁶⁴.

Однако Лазарев располагал не вполне достоверными данными. Буржуазное правительство Азербайджана и его аскеры к событиям на туркменском побережье Каспия никакого отношения не имели: в тылу врага действовали посланцы Бакинского комитета партии большевиков и Реввоенсовета Закаспийского фронта, а также просоветски настроенные рыбаки, скотоводы Гасан-Кули, Чикишляра и других районов.

Вот что рассказывает о событиях тех дней бывший красный партизан Нурмамед Клычев⁶⁵:

Приблизительно в конце 1918 года наш односельчанин Байрикари Абаев, человек по тем временам грамотный, окончивший медресе – духовное училище, хорошо владевший русским языком, поехал в Баку. Это была не первая его поездка. Там па Балаханском базаре он познакомился с большевиками, ходил в политический клуб, получил задание проводить среди жителей Гасан-Кули революционную работу, разъяснить им, за что борются большевики, привлечь на свою сторону всех, кто симпатизирует Советской власти.

Байрикари Абаев вернулся в Гасан-Кули в начале 1919 года и, собрав рыбаков, рассказал о своей поездке, о деятельности большевиков Баку, о том, что мы должны делать, чтобы выполнить указания политического клуба большевиков. Кстати, он рассказал о том, как большевики борются с меньшевиками, англичанами, с мусаватским правительством Азербайджана, разоблачают продажную роль тех, кто идет против рабочего класса, народа.

С этого времени мы стали считать себя большевиками, сторонниками Советской власти. Повели в народе разъяснительную работу, рассказывали людям, что контрреволюционное закаспийское правительство, объединившись с английскими интервентами, защищает интересы имущих классов, мечтает вновь, как при царизме, закабалить туркмен, посылать их на войну с германским империализмом. Гасан-кулийцы еще хорошо помнили, как царское правительство отправляло рыбаков и крестьян в окопы первой империалистической войны защищать интересы белого царя, помещиков и капиталистов. Против нас выступали волостной старшина, отдельные старейшины родов, выражавшие интересы белогвардейского правительства, местных националистов.

Но агитация сторонников Советской власти, большевиков – как нас стали называть во всей волости – оказалась более убедительной. Большевистские идеи, выражавшие интересы народа, были понятны простым людям, и поэтому к нам шло больше народу. Вскоре при поддержке народа в Чикишляре мы создали аулсовет. А дальше что? Почти все мы, неграмотные люди, не знали, что делать, куда девать энергию трудового люда, требовавшего решительных действий. Мы знали, что надо связаться с командованием советских войск Закаспийского фронта, хотели сообщить ему, что в тылу белых есть мы, гасан-кулийцы, готовые прийти на помощь Советской власти. Тогда мы не видели иных путей связаться с Закаспийским фронтом, как не через Каспий. Приблизительно в первой половине 1919 года, но хорошо помню, что Ашхабад еще не был освобожден советскими войсками, мы решили отпрапить в Баку на парусной лодке своего представителя – Байрикари Абаева. Дали ему поручение – поезжай в политический клуб, расскажи о наших делах, посоветуйся, что нам делать, как быть дальше. Через несколько недель в Гасан-Кулп приехал человек, представившийся Кара Багировым[61]61
  Позже, в декабре 1919 года, Кара Багиров – работник Политического отдела 1-й Туркестанской стрелковой дивизии (ЦГАСА, ф. 125, on. 1, д. 42, л. 407).


[Закрыть]. Он привез с собой много листовок, прокламаций на туркменском, фарсидском, арабском, азербайджанском языках. Конечно, все агитационные листовки мы распространили среди рыбаков, отправили со своими людьми к скотоводам, крестьянам, занимавшимся земледелием в долине Атрека.

22 августа 1919 года на заседании бюро подпольного Бакинского комитета партии большевиков обсуждался вопрос о Закаспии. Приведем эту скупую протокольную запись: «Гого говорит, что в Закаспии образовался вооруженный отряд. Посылаемый раньше туда Сулейман [62]62
  Гого – Леван Гогоберидзе, член Кавказского краевого комитета РКП большевиков. Нури Сулейман – турецкий офицер, коммунист.


[Закрыть] просит дать ему мандат для возможности вести переговоры с Советской Россией, дать инструкторов для отряда, а также разрешить взять отсюда турецких офицеров и дать средства на дорогу.

После обсуждения принимается – дать мандат для того, чтобы отряд этот соединился с асхабадцами (советскими войсками, освободившими Асхабад. – Р. Э.), дать инструкторов, отправить турецких офицеров, послать с ними человека, чтобы тот потом вернулся с… (далее неразборчиво. – Р. Э.). Секретарь М. Крамаренко»⁶⁶.

В том же месяце Мехти-Заде Салахатин [63]63
  Правильно – Муфти-Заде Салахетдин. С ним должны были ехать Ариф Икмет и Али Гани-оглы. По архивным документам в числе приехавших в Закаспий их фамилии не значатся. Вместе с Салахетдином приехал коммунист Ага Киши Алишап, или Ага Киши Шукуров, по национальности лезгин (ЦГАСА, ф. 125, oп. 1, д. 57, л. 176, 308).


[Закрыть], турецкий офицер, член Турецкой коммунистической партии, вместе с двумя товарищами, с мандатами Кавказского краевого комитета РКП (б) были командированы в Реввоенсовет Закаспийского фронта⁶⁷.

Нурмамед Клычев утверждает, что представители бакинских большевиков приехали в аул Гасан-Кули вместе с Байрикари Абаевым [64]64
  На съезде «Красного Иомудистана», то есть населения юго-восточного побережья Каспия и юго-запада Туркменистана, проходившем 1–2 октября 1920 года, Байрикари Абаев избирался заместителем председателя этого съезда (ЦГА УзССР, ф. 39, on. 1, д. 350, л. 49).


[Закрыть]. Посоветовавшись с рыбаками, решили избрать в Гасан-Кули Совет, призвать весь народ помогать укреплять власть рабочих и крестьян. В глубоком тылу врага, несмотря на то что весь Каспий и Красноводск контролировался белогвардейщиной и его флотом, вспоминает Н. Клычев⁶⁸,

«был сформирован Гасан-Кулийский аулсовет, председателем которого стал Торе Мамедораз-оглы, человек грамотный, хороший организатор, пользовавшийся в народе большим уважением, его заместителями– Байрикари Абаев и я, секретарем – Тангрыкули Кулиев.

В состав президиума Совета вошли Назалн Дурдыев, Аннакули Казиев, Оразберды Аллабердыев.

Под руководством бакинских большевиков все члены президиума были направлены к рыбакам, крестьянам, скотоводам для проведения агитационной работы, организации аульных Советов. Я сам лично организовал несколько таких Советов.

По совету бакинцев мы организовали красный партизанский отряд численностью 32 человека, командиром которого стал Пирмамедов Мамедкурбан. Отряд подчинялся Советской власти в лице Гасан-Кулийского Совета.

Несмотря на нашу малочисленность, отряд красных партизан в 5–6 километрах западнее села Чалоюк, в местечке Игдиш-Депе, с помощью местного населения разгромил конный отряд белых численностью в 60 человек.

Архивные документы утверждают, что этот отряд, организованный в сентябре 1919 года, насчитывал в своих рядах 200 человек. 25 декабря 1919 года М. Пирмамедов вместе с Ниязмухамедом Эсеналиевым приехал в Ашхабад. Там в Реввоенсовете Закаспийского фронта они представляли иомудские аулы. Советскому командованию они заявили: «Тактика большевиков действует согласно с нашим мусульманским законом… большинство иомудов стоит на их (большевиков. – Р. Э.) стороне. Хотим ехать на фронт и посмотреть войска; если придется быть в бою, то пойдем в бой»⁶⁹.

С приездом посланцев Баку в политической жизни Гасан-Кули произошло знаменательное событие. Члены так называемой Туркменской национальной партии приняли программу большевистской партии и решили послать в Реввоенсовет делегацию в составе: Молла Гадир, Байры Кары (Байрикари Абаев), Наги Ага, Молла Таги, Давлет Дурон, Ашир Дурды, Верди Ага – под председательством Салахетдина.

Над Гасан-Кули зареял красный флаг; на берегу моря жители аула вырыли окопы, чтобы в любой момент отразить нападение врага.

К большевикам, в Совет, приходили рыбаки, скотоводы и просили: «Хочу быть большевиком. Запиши меня в большевики!» Из села Карадегиш приехали пять человек, посланцы крупного рода ак атабай. Они заявили, что весь род поддерживает Советскую власть⁷⁰.

Реввоенсовет Закаспийского фронта горячо одобрил решение передовых представителей Гасан-Кули, примявших платформу партии большевиков, и приветствовал в связи с этим все туркменское племя иомудов. Вот текст этого послания, составленный па двух языках, туркменском и русском⁷¹:

От имени Реввоенсовета Закаспийского фронта приветствуем туркменское племя иомудов с принятием платформы Российской Коммунистической партии, стоящей во главе революционного движения в Советской России и всего мира…

Туркменский народ Мерва и Асхабада до сих пор не понимал, на чьей стороне правда, но он теперь понял истину… и пошел с русским бедным людом… Ваши представители передали нам, что вы также стали на нашу сторону.

От всей души желаем вам успеха, приветствуем как братьев и ждем той минуты, когда вы вместе с нами покончите с врагами бедного народа.

22 сентября 1919 года в Реввоенсовет Закаспийского фронта прибыла делегация бакинских большевиков и вместе с ними представители Гасан-Кули, избранные на собрании, принявшем программу РКП (б). Они предложили создать под эгидой Советской власти боевые формирования из иомудов, организовать население Кара-Кала, а также юго-восточного побережья Каспия на борьбу с деникинскими силами на суше и на море, чтобы скорее завершить войну в Закаспии.

Председатель Реввоенсовета Н. А. Паскуцкий и начальник Политотдела Закаспийского фронта В. В. Мальков, излагая Реввоенсовету Туркестанской республики свои соображения по поводу предложений делегаций Баку и Гасан-Кули, считали целесообразным поддержать и всячески способствовать осуществлению их идеи Для создания первоначального ядра, вокруг которого предполагалось сконцентрировать формируемые силы, было необходимо послать в Кумбет-Каус (на территории Ирана) небольшой отряд (150 человек) при орудии и пулеметах⁷².

Иомуды почти поголовно вооружены винтовками и выражают желание вступить в ряды предполагаемого к формированию отряда со своими лошадьми и оружием, – говорилось в докладной записке Реввоенсовета Закаспийского фронта. – Мы имеем возможность организовать боевую часть из самого воинственного туркменского племени… Племя способно в очень короткий срок собираться массами в несколько десятков тысяч… Мы считаем долгом предложить правительству принять в этом начинании самое живейшее участие, сделать распоряжение о посылке отряда, ассигновать для этой надобности сумму па первое время не менее пяти миллионов общегосударственных знаков, командировать для организации и обучения инструкторов, которые немедленно должны быть направлены на фронт для дальнейшего следования с отрядом.

Вместе с Салахетдином в Ташкент выехали три человека, другие члены делегации остались в Ашхабаде. Салахетдин повез Туркестанскому комитету РКП (б) докладную записку Бакинского комитета партии большевиков. В пей рассказывалось о политическом положении в Азербайджане, в отдельных районах Закаспия, еще занятых белогвардейцами, о настроениях английских и белогвардейских солдат, о революционном движении пролетарских масс, поднявшихся на борьбу с внутренней и внешней контрреволюцией. Бакинские коммунисты, поделившись своими трудностями и сложностями работы в подполье, просили туркестанских большевиков прислать материалы VIII съезда РКП (б), свежую партийную литературу, помочь установить связь с Москвой, а также оказать им материальную помощь⁷³.

8 октября 1919 года Реввоенсовет Туркестанской республики записал в своем решении: «Принять помощь от иомудского пролетариата конницей в числе от двух до четырех тысяч человек». А 27 октября командир отряда рода геркез Аллаяр Курбанов получил указание Реввоенсовета Закаспийского фронта выделить 25 всадников для сопровождения делегации Кавказского краевого комитета РКП (б), отбывающей в Полторацк (Ашхабад) для формирования конных частей⁷⁴.

Чтобы поддерживать регулярную связь с Баку и населением туркменского побережья Каспия, Реввоенсовет Закаспийского фронта создал в Гасан-Кули передаточный пункт, руководителем которого назначили Байрикари Абаева, одного из членов делегации. Вскоре Макбул Эфенди[65]65
  Макбул Эфенди – Эфендиев Абид Мамед-оглы (1878–1946), родился в Азербайджане, в Нухе. В 1901 году переехал в Асхабад, в годы первой русской революции участвовал в организации забастовок железнодорожников, в 1914 году сослан в Самарскую губернию. Активный участник борьбы за установление Советской власти в Закаспии. В 1918 году вступил в большевистскую партию, один из основателей мервского отделения организации «Гуммет».
  По заданию мусульманской секции Политотдела Закаспийского фронта вел большую организаторскую и политическую работу в районах Закаспийской области. В октябре 1919 года был командирован в Гасан-Кули для политической работы среди туркменского племени иомудов. Эфендиев по заданию Реввоенсовета Закаспийского фронта с секретными документами переправился на рыбачьей лодке через Каспий в Баку («Активные борцы за Советскую власть в Азербайджане». Баку, 1957, стр. 188, 189).


[Закрыть], Раджаб Али, Нури Нияз, Туш Ага Абадан-оглы, Кара Кары-оглы выехали в Баку с секретным поручением Реввоенсовета Закаспийского фронта. В конце декабря 1919 года Макбул Эфенди, выполнив задание, вернулся в Ашхабад⁷⁵.

Белогвардейское командование, прослышав о связях Гасан-Кули с Баку и Ашхабадом, выслало в этот прибрежный аул отряд карателей. В начале декабря военное судно «Ярем-Дунья», выкрашенное в черный пиратский цвет, подошло к аулу, открыло по нему огонь, высадило десант, который занял вырытые рыбаками окопы. Белогвардейцы учинили в ауле грабеж, требовали от его старейшин признания белой власти, арестовали и увезли с собой несколько активистов, содействовавших большевикам.

«Что мы, горстка необученных, плохо вооруженных рыбаков, могли поделать с численно превосходящим противником? – вспоминает Н. Клычев. – У них были и пушки, и пулеметы, и маузеры. Мы, как и договаривались, отступили, ушли в степь» ⁷⁶.

Однако создание иомудских формирований непомерно затягивалось. Вероятно, сказывалась разбросанность иомудских поселений, разобщенность племен, мешавшая их объединению, согласованным действиям[66]66
  По сведениям Реввоенсовета Закаспийского фронта, туркменское племя иомудов насчитывало 25 родов, нередко совершавших набеги друг на друга или на соседние народности (ЦГАСА, ф. 110. оп. 23, л. 536).


[Закрыть]. Сказалось, конечно, и соседство Ирана, на территории которого проживало много туркмен. Реввоенсовет не хотел осложнять взаимоотношений с сопредельным государством.

На наш взгляд, еще одной из причин, помешавших организации иомудских частей, было решение Реввоенсовета Туркестанской республики формировать их в Полторацке, а не на местах. Но главная причина – стремительно развивавшиеся события, успешное наступление советских войск, освобождавших туркменскую землю от белогвардейско-националистической нечисти.

15 января 1920 года штаб фронта направил в район Гасан-Кули и Чикишляра кавалерийский полк. С его прибытием здесь началось формирование нового партизанского отряда, в который вступило около 100 местных жителей. Командиром его стал Тагсин Османов, турок по национальности⁷⁷.

Хотя в начале февраля 1920 года белогвардейцы были изгнаны из Закаспия, но на море еще хозяйничала их флотилия. В течение четырех месяцев действовали красные партизаны, уничтожая остатки белых банд, не позволяя врагам безнаказанно приставать к туркменским берегам Каспия. Затем партизанский отряд распустили, так как белые были разгромлены, англичане изгнаны, Закаспийский фронт ликвидирован.

Рыбаки и скотоводы занялись мирным трудом.

* * *

В горах Копетдага, где в каменных теснинах бьется дикий Сумбар, живет легенда о Довлетгельды, русском человеке с туркменским именем. Рассказы о нем в устах аксакалов звучат как дестаны, в которых не всегда отличишь правду от художественного вымысла.

На своем быстроногом коне Мелекуше вездесущий Довлетгельды всегда успевал прийти людям на помощь, был защитником слабых, обездоленных и влюбленных. Отважный воин мог биться с врагом семь дней и семь ночей, и силы ему, как мифическому Антею, придавали земля, скалистые ущелья Копетдага. Говорят, его не брали пи пуля, ни сабля, и все будто бы потому, что носил он на шее чудодейственный амулет, подаренный названым братом-туркменом из рода геркез племени гоклен – потомком великого поэта и отважного воина Махтумкули Фраги.

«Кто друг другу помогает, тот врага одолевает» – эта туркменская мудрость была первой заповедью русоволосого батыра, чье легендарное имя стало в горах символом справедливости, мужества, верности дружбе.

Наука знает, что зачастую легенды – это опоэтизированные были и нередко они имеют под собой историческую почву. И сколько ни приходилось беседовать с яшули – почтенными старцами долин Сумбара и Атрека* предгорий Копетдага, никто не смог ответить, кто же: такой Довлетгельды. Выяснилось лишь немногое: Довлетгельды, рассказывали, был красным партизаном, русским поселенцем, жившим па границе Ирана и Туркмении.

Настоящее имя Довлетгельды все же удалось выяснить – в Центральном государственном архиве Туркменской ССР⁷⁸. Им оказался сын ротного фельдшера Сергей Петрович Щербаков, который сызмальства рос в пограничном отряде по соседству с туркменскими аулами Койне-Кесир и Дайна (Боголюбовский поселок), граничащими с Ираном.