Текст книги "Последний Герой. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Зрение у меня было хорошее. Я увидел, что дверь плотно закрыта, засов перечёркивал полотно двери.

– Ну и что делать будем, начальник? – спросил Сергеич.

– Пойду один, – ответил я. – Уберу часового и проникну в барак.

– И как один?.. – фыркнул дед. – А мы что, по полям как зайцы прятаться будем?

– Тише, тише, – сказал я. – Отец, не бузи.

– Ну одному проще, – уточнил Сергеич, повернувшись к Ефиму.

– Да… Как-нибудь проскользну. А вы тут пока побудьте.

– Ладно, – согласился Ефим, – хоть дух переведу. Ты знаешь, Максим, ежели там тушёнки надыбаешь, принеси. Кишки слиплись…

– Конечно, – улыбнулся я.

Я отозвал Евгению в сторону и спросил шёпотом:

– Сколько у тебя осталось ампул?

– Одна, – ответила она коротко.

– Как одна? – удивился я. – У тебя же была целая горсть.

– Я их израсходовала, – сказала Женя, виновато потупив взгляд.

– Когда успела?

– Думаешь, как я смогла тогда убить урок? Пока никто не видел, я вколола себе перед выходом из пещеры. Сразу две.

Она вытащила из кармана тряпицу, в которой бережно была завернута маленькая ампула.

– Держи, – сказала она и протянула мне свёрток. – Только шприца у меня нет. Он разбился.

– Бл*ха, – вырвалось у меня. – Как теперь? Выпить, что ли?

– Пить нельзя, – ответила Женя. – Я пробовала. Никакого эффекта. Надо в кровь.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал я и сунул свёрток в карман. – Может, найдётся шприц.

– У доктора был свой кабинет, – кивнула Женя на один из домиков. – У моего мужа. Гад… жил, как барин, в отдельном домике. Там должны быть шприцы, я уверена, там есть.

В её глазах застыла грусть – будто она смотрела не на дом, а сквозь него, туда, где уже не было мужа, которого она собственноручно убила.

– Ты жалеешь, что сделала это? – спросил я.

– Иногда я кажусь себе чудовищем, – тихо проговорила Женя. – Но, знаешь, Максим… нисколько не жалею. Будто всю жизнь была в спячке, а теперь, только сейчас, начала становиться какой-то настоящей, сильной. Приспособленной к этой жестокой жизни. И у меня открылись глаза. Какая же тварь был Евгений Петрович. Какая же тварь…

В её голосе не было злобы, но всё равно скользила тоска. Я вспомнил, как поначалу она прижималась к нему – про себя тогда я прозвал двух Жень неразлучниками.

– Ладно, ладно, – сказал я. – Я пошёл.

Я вытащил нож, пригнулся и стал обходить посёлок по периметру, там, где ложилась тень от деревьев, а фонари не добивали. По дуге приближался к бараку, где стоял и беспечно курил охранник.

В кармане лежала заветная ампула, но пока не время её применять. Пока я справлюсь. Он один – и я один.

Глава 10

Я подобрался к бараку – теперь до него было около двадцати метров. Его чёрный силуэт высился на фоне поселка и перегораживал жёлтый свет фонаря сторожевой вышки, на которой маячил пулеметчик. Я замедлил шаги, дыхание будто само собой стало редким и тихим. Нельзя шуметь, нельзя выдать себя. Моя ошибка могла не только стоить жизни, а и погубить остальных моих людей.

Стиснул в руке нож. Мир вокруг расплылся, будто кто-то стер все детали, и передо мной остался только силуэт автоматчика, который охранял вход в барак.

Он затушил сигарету, втоптал окурок ботинком в грязь и неспешно прошагал туда-сюда, лениво глядя по сторонам. Но пока что не переводил взгляд туда, где я притаился за чёрными, колючими елями.

Часовой дошел до невидимой точки, развернулся и пошёл в противоположную от меня сторону, разминая ноги. Еще несколько шагов в никуда – и он вернётся обратно. Пора.

Я рванул на него, как спринтер, прямо с места.

Но под ногой предательски хрустнула сухая шишка. Автоматчик резко обернулся, но среагировать не успел. Лишь успели расшириться от удивления глаза, когда в горло ему вонзился клинок, чуть серебрившийся в лунном свете. Сталь с тихим всхлипом вспорола гортань.

Я вложил в удар всю силу, всю резкость, всю инерцию тела. Лезвие вошло до конца, так что рукоять ударилась о его горло. Только тогда моя рука затормозила, только тогда нож остановился. И сразу, почти одновременно – резкий поворот кисти, хруст, бульканье, и клинок, провернувшись, разворотил напрочь шею.

Автоматчик даже не успел моргнуть. Замер с потерянными глазами, раскрытым ртом, а с губ срывалась розоватая пена. Кровавые пузыри стекали по его шее. Казалось, он так удивился собственной смерти, что забыл упасть.

Я подхватил его за плечи, повалил и потащил за барак, скрывая тело от света фонаря.

Сорвал с трупа автомат, пошарил по карманам. Нашёл ключи в связке и зажигалку. Ключей было два, разные. Какой-то из них должен был подойти к бараку – к тому самому, где совсем недавно томилась наша группа, а теперь, возможно, держали кого-то ещё. Я спрятал находку в карман и заметил кое-что ещё: на поясе у автоматчика висели две гранаты. Достал и их, сунул в куртку, почувствовав тяжесть в карманах. Противопехотные.

Пригнувшись, избегая жёлтых пятен света от фонаря, я пробрался, наконец, к двери. Сунул один ключ в замок – тот, вроде бы, и вошёл, но механизм не провернулся. Тогда я быстро, не мешкая, попробовал второй. Щёлк. Хвостовик зацепил, и весь засов с натугой сдвинулся. Дверь подалась.

Я распахнул её. Внутри темнота. Ночной свет еле-еле протиснулся через проём, полосой лег на пол. Я чиркнул зажигалкой, которую забрал у убитого. Вспыхнул тусклый огонёк, и я увидел ту же обстановку: нары, стены, всё то же. Ничего не изменилось. И никого.

Я даже опешил. По спине пробежал холодок, будто кто-то пальцем коснулся волос на затылке. Почему здесь пусто? Мысль мелькнула: ловушка. Но нет. Я пригляделся и в дальнем углу разглядел всё-таки одного лежащего человека. Несомненно, это был именно человек: в неясном и подергивающемся свете очерчивались голова, руки, ноги. Телосложение некрупное, даже изящное.

Грудь вся перевязана прямо поверх чёрного камуфляжа, поверх тактической одежды. Стянута наспех, грубо, бинтами, уже пропитавшимися кровью, заметными и во тьме буро-красными пятнами. Топорная работа.

Главное очевидно – человек был ранен.

Я подошёл ближе. Корпус зажигалки нагрелся, пламя начало жечь пальцы, но я почти не чувствовал боли. Лицо человека в тусклом свете вырисовалось ясно. Я узнал его. Наш заклятый враг.

Линда открыла глаза. Она собрала в себе остатки сил и посмотрела прямо на меня.

– Кто здесь? – спросила она хрипло.

Свет едва касался её. Я держал зажигалку так, чтобы отблеск падал прямо мне на лицо. Потом вовсе погасил её, чтобы не бахнула у меня в пальцах.

– Убейте, – прошипела она с трудом, – добейте… Я всё равно его достану. Я достану его, вы же знаете…

Лихорадочный бред, агония? Я вслушался в её слова и почувствовал, что что-то не так.

– Кого ты достанешь? – спросил я тихо.

Она вскинула голову, губы шевельнулись.

– Макс? Яровой? – с трудом произнесла она, и в её голосе прозвучало удивление. – Это ты?

– Говорят, ты меня искала, – сказал я, прислушиваясь к собственному голосу, чтобы он не прозвучал слишком жёстко.

– Да, – кивнула Линда.

Я снова чиркнул зажигалкой. Попытался наспех осмотреть комендантшу этой то ли базы, а то ли тюрьмы. Огонь дрогнул, и в тусклом свете проступила страшная рана – вся её грудь была рассечена. Бинты пропитались, и судя по этим кровавым следам, рана длинная и глубокая. С такой не выживают. Но тем не менее она лежит здесь – и всё ещё разговаривает.

– Зачем? – спросил я.

– Ты пришел все-таки… – сказала она глухо. – Я умираю. Но я хотела помочь.

Времени удивляться уже не было, но я всё-таки почувствовал, что на секунду меня словно приморозило. Что?

– Кто тебя так? – выдохнул я.

– Новейшие образцы бойцов, – прошептала Линда. – Инженер их называет дирижёрами.

Я нахмурился.

– Как того монстра, Артура Савченко?

– Да, – выдохнула она.

– Сколько их? Одного мы убили. Там, в лесу. С мечом.

– Я… убила другого, – сказала Линда. – Стрелка. Вы убили Самурая. Ещё остался Боксер.

– Боксер? Какой ещё боксер? – удивился я.

– Это его прозвище и специализация. Он… непревзойден в рукопашном бою.

– Чёрт, – выдохнул я. – Он где-то рядом?

– Вы наткнулись на Самурая, – продолжила Линда, словно не слыша моего вопроса, – потому что он быстрее всех. Боксер тяжеловесный, но с ним лучше вообще не встречаться. Он…. голыми руками… кирпичи разламывает в крошку. Стреляйте ему сразу в лоб. Иначе… Любое другое повреждение ему нипочём.

– Даже в сердце? – уточнил я.

– Если выпустите туда автоматную очередь, то, может, и остановите, – сказала она тихо. – Какое-то время они живут без сердца. Недолго, конечно. Но этого хватает, чтобы уничтожить целый взвод голыми руками.

Голос её прозвучал зловеще, почти безжизненно – словно у бестелесного призрака, не знающего ни времени, ни света и тьмы.

– Нет, я не хочу вас напугать, – добавила Линда. – Тебя и твоих людей. Надеюсь, они ещё живы. Я просто предупреждаю. Я хотела вам помочь, честно. И вот поплатилась. Немножко… не рассчитала, переоценила себя и недооценила чертовых дирижёров. Они оказались быстрее, чем я могла подумать. Быстрее, чем кто-либо мог. И меня… заштопали и бросили умирать, хотя я уже должна быть мертва.

Только паузы между словами выходили у неё всё длиннее.

– Почему? Почему ты пошла против своих?

– Месть, – прошептала она. – Я тебе доверю. Только тебе.

– И что я должен сделать? – спросил я.

– Выжить, – сказала она. – Выжить. Этого гада только ты сможешь прикончить. Помоги своей группе выжить сначала. И…. достань…

Собравшись с силами и сделав мучительный вдох, она проговорила чётко:

– Достань Инженера…

Линда слабо улыбнулась. Мертвенная бледность тронула её губы. Скулы казались заострёнными, как будто жизненные силы покидали её с каждым словом.

– Я… я хотела вытащить вас, – проговорила она с усилием, – но вышла осечка. Поверь. Но ты… я верю, ты справишься. Таких больше нет. Убей Боксера… и…

– Сколько охранников в лагере? – сказал я.

– Человек десять, – ответила она. – Скоро пересменка.

Я будто бы против воли поднял брови, такими дикими казались эти рутинные детали тайного лесного полигона для супер-бойцов.

– Вы тут что, вахтами работаете?

– Типа того. Инженер ещё не прислал новых – старая смена уехала. Это твой шанс.

– Где оружие? – спросил я.

– Оружейная комната в том дальнем домике, – сказала Линда и кивнула в сторону, будто сквозь стену. – Ключ у старшего наряда. У него… камуфляж зелёный. Остальные – чёрные…

– Легко сказать…

– Я смотрю, ты уже добыл один автомат, – пробормотала она. – Молодец. Но торопись, Макс. Часового… обнаружат. Обход – каждые полчаса. Проверка постов. У тебя… мало времени.

– Понял, – сказал я. – Но как мне достать Инженера? Его же тут нет, да?

– Слушай и запоминай, – прошептала Линда. – Лучше бы записать… конечно…

Я в ответ рассмеялся горько. Ну, явно не с тетрадкой и ручкой я ломился сюда.

– У меня память, как компьютер, – сказал я. – Я всегда пишу на подкорку мозга.

Она начала рассказывать. Я вбирал слова, как губка. Глаза сузились. Челюсти сжимались, будто я хотел рвать врага собственными зубами.

Она говорила о той твари, что погубила столько жизней. О той твари, из-за которой я здесь. О той твари, что убила Костю, Ворона, Ольгу и собирается убить остальных. Что едва не добралась до Коли Шульгина. И теперь я знал, кто он. Теперь я знал, где его искать.

Кровь в жилах кипела от желания раздавить его. Но сейчас под прицелом оказываюсь я, а не он. Моё положение шаткое. Главное – выжить. «Выживи, Макс», – эти слова Линды звенели в мозгу эхом.

Она улыбнулась, и в улыбке была странная грусть.

– Жаль, я не увижу его лица, когда ты к нему придешь, – пробормотала она.

Бледная улыбка приклеилась к её лицу навсегда. Только рассказав мне всё, Линда испустила дух.

* * *

Я вышел из барака тихо, прижался к косяку, пригнулся и нырнул в тень, стараясь слиться с ночью и уйти из-под бледного света месяца. В ту же секунду, по закону подлости, к строению вырулил расчёт охраны. Они всполошились, увидев, что у двери нет часового.

Я взял их на мушку и понял, что вот сейчас они найдут труп и поднимут тревогу. Они начали обходить строение по периметру, проверяя тёмные закутки. Я не стал дожидаться, когда они обнаружат тело. Нажал на спуск.

Первая очередь была пристрелочной и прошла мимо. Бойцы рухнули, вжавшись в землю, вцепившись в автоматы, пытаясь понять, откуда стреляют. Вторая очередь прошила тех, кто лежал. Выстрелы грохотом разнеслись по лагерю и эхом отразились от гор. Назад пути не было. Я выдал себя.

Я рванул вперёд, сокращая дистанцию, и тянулся к укрытию в чащобе. Сзади уже палили, земля вздрагивала от выстрелов. На вышке зажёгся прожектор, его жёлтый хищный глаз прорезал тьму и скользнул по земле, как лезвие. Прожектор чиркнул по моим ногам, поймал в фокус и заставил меня прыгнуть, вжаться в землю и притаиться.

Тра-та-та – сверху просвистели пули. Пулемётная очередь с вышки взорвала почву за моей головой, земля брызнула песком. Я прижался плотнее, чувствуя, как в груди стучит адреналин.

– Твою мать! – выругался я, когда очередной трассер просвистел над головой и расстрелял тот клочок земли, где ещё мгновение назад лежал я. Ползком отполз подальше, но крики уже доносились сзади, из домов выскакивали охранники с фонарями в руках, свет резал тёмный простор.

Я дополз до поваленного дерева у кромки леса, нырнул под ствол, тяжело вдохнул и выглянул. Автомат в руках грохнул короткой очередью и уложил ещё пару тех, кто потерял бдительность и ринулся за мной. Магазин был уже почти пустой, и я снова нырнул в траву, прижавшись к шершавой коре. Ствол дерева плевался щепой от разрывов пуль, и от этого жужжания в ушах всё казалось ближе, громче, как будто мир сократился до небольшого пятачка вокруг меня.

Я переполз в сторону, чтобы сменить позицию, чуть выглянул из-за веток – и вдруг раздался оглушительный взрыв. Там, где я только что лежал, рванула граната. Меня накрыло, в рот набилась земля, дыхание перехватило, голова звенела от удара волной. Я не понимал сначала, зацепили ли осколки, но хватило и того, что взрыв придавил, ударил, словно мощной струёй холодного воздуха.

Автомат выпал из рук. Все замедлилось. Я потянулся рукой, шаря по земле. Где, черт возьми, автомат? Я искал и искал, но поднять оружие не успел.

Бам!

Почувствовал что-то твердое сверху. Я не видел, кто нанес удар, а лишь ощутил тяжелый удар приклада по затылку. Свет погас.

* * *

Голова гудела и трещала, как перегревшийся чугунный котёл. Я с трудом разлепил веки. Спину холодила сырость твёрдого пола. Руки за спиной сцеплены железными браслетами – пальцами я нащупал цепочку между стальными кольцами, в голове мелькнуло: наручники.

Полумрак помещения давил затхлостью. Под потолком горела единственная тусклая лампочка, словно умирающий светлячок. Я попробовал пошевелиться, с облегчением выдохнул, когда почувствовал, что руки и ноги не повреждены. Напряг живот, грудь, плечи, поводил головой. Фух. Цел. Цел, твою мать! Но, похоже, меня взяли.

– Очнулся, Макс? – раздался где-то надо мной до боли знакомый голос. – Как же так тебя угораздило? А я на тебя рассчитывал. Думал, освободишь меня.

Я повернул голову на этот голос. Надо мной навис знакомый силуэт. Неказистый мужичок хлипкого телосложения. Он потянул меня за плечи, помог приподняться. Голова закружилась, и мир снова поплыл. А в пересохшем горле и на языке – вкус железа.

– Ну что, не узнал, что ли? – спросил меня второй узник.

– Отойди к свету, лицо не вижу, – сказал я.

Он шагнул ближе к тусклой лампочке. Но я и без этого уже знал, кто передо мной. Серый. Серёга Кошкин, мой ФСБшный куратор. Тот самый, что организовывал ловлю Инженера на живца. И этим живцом был я. Только ловушка не сработала, хищник проглотил наживку и утащил в свое логово.

А где в тот момент был он?

– Честно говоря, – сказал я, – я думал, ты сдох.

– А ты не рад меня видеть, я смотрю, – улыбнулся Серый.

– Ты провалил операцию, – сказал я. – Тот фургон с обезьянкой, с наклейкой у бара… в нём были люди Инженера.

– Знаю, – кивнул Серый. – Сам видишь, я тоже узник.

Он провёл руками по своим бёдрам, по животу, показывая, в каких лохмотьях теперь сидит.

– Меня и мою группу взял Инженер, – сказал Серый. – В тот самый вечер. Захватили фургон, взяли тебя, Ольгу, и прихватили пару гражданских – байкера с его телкой. Кстати, где они?

– Они мертвы, – сказал я.

– Ясно. Примерно знаю, что здесь происходит, – сказал Серый тихо. – Со мной сидели ещё люди, они рассказали, что тут творится.

Я огляделся. Это был барак, но не тот, в котором томилась наша группа и в котором умерла Линда. Он был близнец тому бараку, похожий внешне, тот же сруб из старых бревен, похожие нары.

– Ну так что, – сказал я, – нас кто-нибудь будет вытаскивать из этой херни? Ты же сотрудник ФСБ, твоя-то пропажа не может оставаться незамеченной.

Серый вздохнул, и в этом вздохе слышалась безысходность.

– В том-то и дело, – проговорил он. – Операция была под строжайшим секретом. В курсе были только Черненко, я и ещё пара человек. Никому я не успел сказать о точке нашего конечного контакта. Думаю, что нас, допустим, уже ищут, но не здесь. Если меня и тебя ищут, то будут искать в городе, там, где мы исчезли.

– Хреново, – выдавил я.

– Что будем делать? – спросил Серый, и в его голосе была нескрываемая надежда, что я предложу дельный план.

Я задумался… Вспоминал… Тот вечер, когда попал в лапы Инженеру. У бара… Как в прошлой жизни, очень, очень давно…

– Эй! Макс? Ты как? Ты меня слышишь? Контуженный, что ли? Что будем делать? – повторил Серый.

– Для начала сними с меня наручники, – сказал я.

– Я бы рад, Макс, но у меня нет ключа, – ответил он тихо. – Где сейчас твои люди?

Я раздумывал, тянул с ответом. Мне нужно было подумать, а мысли тянулись одна за одной нехотя, будто облепленные клеем. Стоит ли говорить ему всю правду? Помедлив, я сказал:

– Моя группа в порядке. Мы раздобыли оружие. Они стоят и ждут сигнала на окраине леса.

Серый кивнул, глаза его сузились, в них промелькнуло недоверие и надежда сразу.

– Так где там они? – спросил он.

– Сразу за заброшенным складом, – сказал я. – Там есть склон и заросли берёзняка.

– Всё ясно.

Серый улыбнулся, и эта секундная улыбка была хищной. Он подошёл к двери барака и забарабанил кулаком.

– Эй, вы, остолопы, открывайте! – крикнул он.

Я не подал виду, что это меня поразило. Ведь голос его звучал вполне уверенно, не как у пленника.

И вдруг вспомнил голос, который слышал прежде. В тот момент, когда нас втащили в фургон с наклейкой обезьяны. Я не отрубился тогда, под действием того снотворного полностью и слышал голос. И вот теперь я понял, кому он принадлежал. Вот тварь…

Нужно было действовать немедленно, пока не стало слишком поздно. Я внезапно вскочил и рванул вперёд. Ударил ногой Серого, сшиб с ног, вторым ударом прибил эту гниду к полу, и, не раздумывая, пнул по уже лежащей морде. Все произошло быстро, в одно мгновение Серый отключился.

Он, выходит, решил обмануть меня, выпытать про группу. Никакой группы за заброшенным складом, конечно, не было, и оружия не было. Были лишь жалкие остатки моих людей с ножами и кольями, что укрылись в чаще – совсем не с той, с противоположной стороны.

Лязгнул засов отпираемой двери. Дверь распахнулась. На пороге нарисовались двое охранников с автоматами наперевес. В этот момент я уже сидел на нарах, руки за спиной, как ни в чём не бывало.

Охранники вошли внутрь, с недоумением уставились на распростёртое тело своего босса.

– Мужики, – хмыкнул я, – что-то ему сплохело, замёрз, наверное. Вы бы глянули…

– Док! – позвал один из них Серого. – Что с вами?

Они наклонились, стали его тормошить, осматривать, посветили фонариком. В это время я достал ампулу из заднего кармана штанов, силой раздавил её, смял, осколки стекла впились мне в ладонь. Я резал себе ладони, сжимал сильнее и сильнее, растирал, чтобы не терять драгоценные капли.

Препарат смешивался с моей кровью и попадал в раны.

Я чувствовал тепло, которое исходило от ладоней. Жидкость уже попала в капилляры и начала распространяться по моему телу. Я обошёлся без всякого шприца, и эффект вышел даже сильнее, чем при инъекциях. Не знаю, с чем это связано. Возможно, мой организм просто уже научился правильно реагировать и воспринимать дозу? Или всё дело в коже и мелких сосудах. Не знаю и знать не хочу.

Меня окатил такой прилив силы, что показалось, будто вены наполнились огнем и железом. Руки за спиной остались в наручниках, но я почувствовал, как внутри меня что-то изменилось. Я нажал на большой палец, вминая его в сторону ладони, вовнутрь. В другое время от такого давления палец бы сломался. Теперь же связки и мышцы подчинялись и держались, сустав лишь вывернулся, не более.

Хрусь!

Моя кисть стала уже. Я потянул металл кольца, разрывая кожу. Тёплая кровь хлынула на ладони и текла по дощатому настилу. Боль не дошла. Вместо неё пришли ярость и ледяной расчёт. Зрачки расширились, слух стал острым, зрение – чётким.

– Что ты с ним сделал? – голос одного из охранников рявкнул совсем близко.

Он шагнул ко мне, держа автомат на ремне, но дуло на меня не направлял. Он ведь думал, что я связан и безоружен.

Но теперь я весь был – оружие.

В два прыжка я оказался рядом. Размахнулся свободной рукой и хлестнул кольцом наручников по морде охраннику. Металл звякнул, дужка врезалась в висок с хрустом. Его лицо дернулось, глаза выкатились, и он попятился, зажимая голову руками.

Второй охранник успел только схватиться за автомат. Второй рывок, и я рядом с ним. Захват, и пальцы сомкнулись у него на шее. Хруст. Шея неестественно вывернулась в сторону. Голова опустилась так низко, что ясно: больше никогда не распрямится. С тихим сипом он завалился на дощатый пол. Первый ещё подёргивался, пытаясь встать, но силы ушли. То, скорее, была предсмертная агония.

Я забрал оба автомата, снял с одного из убитых разгрузку и надел её на себя. Спихнул туда боекомплект, запасные магазины со второго автомата, сунул две гранаты в карман. Вооружился и растолкал Серого, надеясь, что не добил его.

– Рота, подъём! – пнул я его в бок. – Вставай, гнида.

Я прикрыл дверь, чтобы не было лишнего шума.

– Не надо, – закашлялся он. – Не стреляй, не…

Я влепил ему кулаком в живот, приглушив громкость.

– Говори тихо, – прохрипел я. – Иначе будешь валяться рядом с этими.

Схватив окровавленными руками, я усадил его на нары. Вытащил из кармана ключ от наручников и отстегнул браслет со своей руки. Потом нацепил эти наручники Серому, сковал ему руки перед собой.

– Говори, как отсюда выбраться, – приказал я. – От этого зависит твоя жизнь.

Кошкин превратился в жалкое, никчёмное создание: он заикался, глаза бегали, губы дрожали.

– Если ты меня убьёшь, – проговорил он, – Инженер отправит сюда группу зачистки. Никто не выживет. У-уничтожат всех, и охрану в том числе. Он не любит проигрывать. Ты его не знаешь. Это с-с-страшный человек.

– Заткнись, – рявкнул я. – Звони ему. Говори, что всё нормально. Что ты взял меня. Что я ему нужен. Как уникальный образец. Скажи, что я всё испортил, и испытание сорвалось. Пусть он разозлится на меня и едет сюда.

Он судорожно мямлил что-то невнятное.

– Ну! – я залепил Серому чувствительную оплеуху.

– О-он… не приедет, – пробормотал предатель.

Я прищурился. Врет ведь. Или нет?

– Звони, – сказал я. – Выбора у тебя все равно нет.

Он заёрзал и ещё попытался оправдываться. Потом вдруг понял, что со мной этот номер не прокатит. Он заметил мои расширенные зрачки, увидел, как затвердели мышцы и изменилась походка. В его глазах рождалось понимание: я принял препарат. Он увидел во мне машину-убийцу.

Он не знал, что и без всякого препарата я видел его лживую душонку насквозь.

И это изменило ход его мыслей. Теперь ему нужно было выиграть время, чтобы остаться в живых. Но договариваться он решил прямо сейчас.

– Слушай, Макс, давай сделаем по-другому… Я действительно позвоню Инженеру, – ответил он. – Только скажу, что тебя надо вывозить. Он мстительный, и захочет встретиться с тобой лично. Поквитаться… Мы отправим тебя на вертолёте прямо к нему. Тогда ты сможешь захватить вертолёт. Его невозможно убить. К нему не подобраться. Но ты, по крайней мере, отсюда уйдёшь. Ты и твоя группа сможете улететь на вертолёте куда угодно.

– Годится, – я ткнул ему стволом автомата в бок. – Звони.

– У меня здесь нет телефона, – проворчал он. – Это особая связь. Ты думаешь, я ношу мобилу при себе?

– Где этот телефон?

– В домике, – сказал он торопливо. – Я должен был играть узника, чтобы ты поверил. Но ты меня вычислил. Скажи, как?

– По голосу, – ответил я.

– Что? – Серый недоумённо приподнял бровь.

– К черту это всё, – оборвал я его. – Пошли. Выходим. Только тихо. Полчаса у нас есть. Пока не начнется обход.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Я знаю всё, – и я вытолкал его из домика в ночную тишину посёлка.