Текст книги "Последний Герой. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Последний Герой. Том 7

Глава 1

Троица бойцов рефлекторно обернулась на звук выстрела. Линда махнула им рукой – дескать, всё нормально. Они даже не вздрогнули. Повернулись так же спокойно, как если бы рядом щёлкнула дверца от старого сейфа. Будто это был всего лишь очередной звук обыденной среды.

Глаза Рихарда оставались открытыми. Они смотрели прямо на Линду. Он был мёртв, но глаза вопрошали, требовали ответа, кричали беззвучным обвинением. Казалось, в его взгляде застыл немой вопрос: за что?

– За мой народ, – хмыкнула Линда, словно отвечая этим стеклянным зрачкам.

Она сделала большой глоток виски, кубики со звоном ударились о зубы. Стакан оказался уже пуст. Линда встала, махнула бокалом вперёд, и ледяные кубики вывалились прямо на грудь сидящего в кресле трупа.

– Охлади свой пыл, немец, – усмехнулась она. – Впрочем, скоро ты совсем остынешь.

В этот момент раздался телефонный звонок. Вибрация и свет от мобильника пробивались даже сквозь карман пиджака мертвеца. Линда спокойно подошла, достала аппарат. На экране – скрытый номер.

Она сразу поняла, кто это. Провела пальцем по экрану, принимая вызов:

– Алло.

– Хм… Это ты? Я звоню Рихарду, – в динамике прозвучал чуть удивлённый голос.

– Да, Инженер. Рихард не может говорить.

– Я слышал… – протянул он. – Слышал, что он собирался жаловаться инвесторам и партнёрам. Что-то у тебя там всё затормозилось, замедлилось.

– Это больше не проблема, – ответила Линда ровным голосом.

– Вот как? – в тоне Инженера мелькнула настороженность. – Значит, ты ускорила процесс? Ты же обещала, что будет иначе. Что один из группы «Б» теперь в группе «А».

– Нет, я не ускорила процесс, – перебила его Линда. – Я расторгла наше соглашение с Рихардом.

– Что? – в голосе Инженера впервые прорезались живые эмоции.

– Я убила его только что.

– Ты… с ума сошла⁈ – прошипел Инженер. – Ты что там творишь⁈

– Скажем, что несчастный случай. Тайга, горы… мало ли что, – спокойно произнесла Линда. – Он хотел слишком многого.

– Что он хотел? – переспросил Инженер. – Что ты молчишь? Говори. Он тронул тебя? Обидел?

– Да что ты. А тебя так волнует, обидел ли он меня или нет? – усмехнулась Линда. – Ты же знаешь, что обидеть меня сложно.

– Знаю, – рявкнул Инженер. – Но у тебя должны быть, чёрт возьми, очень веские причины, которые ты сейчас мне изложишь, почему ты его убила. Иначе ты на меня больше не работаешь.

– Я знаю, что означает увольнение в нашей… компании, – холодно сказала Линда. – Оно равняется ликвидации. Но я поступила правильно. Он хотел слить проект, пожаловаться своим нанимателям. Сказать, что ты… всех вертишь на х…

– Не выражайся, – перебил Инженер. – Что я вожу за нос, так?

– Так он сказал, – кивнула Линда. – Почти что так.

– Хорошо, – голос Инженера стал жёстким. – Сбрось труп со скалы, сделай видеоотчёт, как будто он упал. Всё. До связи. И да, я пришлю другого человека, он будет руководить вместо тебя. С твоим приходом всё идёт наперекосяк.

– Ты мне не доверяешь? – обиженно фыркнула Линда. – Ты же меня знаешь…

– Вот именно, что я тебя знаю. Конец связи.

Гудки повисли в тишине, а Линда, усмехнувшись, снова подняла бокал – пустой. Как ее нынешняя жизнь.

* * *

Группа зэков тянулась вереницей вдоль берега. Первым из них шёл Кирпич, держа наготове ружьё, стволом в спину старому проводнику, которому была обещана жизнь за поимку «малахольных». Сартылай плёлся сгорбленный, будто сломлен, но шаг его оставался твердым, а в глазах засела тихая ярость.

Дошли до излучины. Река сужалась, течение ускорялось. Впереди виднелись пороги в пене бурунов. Вдруг старик поднял руку. Сделал знак и остановился.

– Ну чего встал? – недовольно рявкнул Кирпич.

– Здесь нет больше следов, – тихо сказал Сартылай. – Они туда не пошли.

Он махнул рукой по течению.

– Я и раньше следов не видел, – недовольно пробурчал Кирпич. – Сдаётся мне, ты тут пургу гонишь, старый.

Сартылай только пожал плечами.

– Вы хотите найти людей. Я хочу выжить и помочь вам их найти. Если не будете слушать – потеряете их навсегда.

– Ну и куда они, по-твоему, пошли? – Кирпич водил стволом по зарослям у берега, словно так мог найти тех, на кого охотился уже который день.

– Нужно вернуться и прочесать склон горы. Возможно, они вернулись по своим же следам, чтобы сбить преследователей, – сказал охотник. – Так… делают.

– Ну, если ты нас обманул, если ты чего задумал… – угрожающе проговорил Кирпич. – Отправишься за своим сынком.

И толкнул ружьём проводника.

Сартылай скривился – не от боли и тычка, а от слов. Кирпич этого не заметил – или не понял.

Старый охотник прошептал почти про себя, еле слышно:

– Как только будет возможность… ты сдохнешь первым, пёс…

Старый охотник вел по следу людей, ставших его заклятыми врагами. Не ради своей шкуры, а ради мести. Выжидал, надеялся – и потому не терял сил.

* * *

Весь день мы возились возле нашей пещеры. То дров подтащить и сложить в укладку в глубь пещеры, то лапник подновить на лежанках – слой стал толще, мягче и хоть немного должен был греть по ночам. Я вместе с Ефимом обжигал на костре заострённые колья: мы держали концы в огне, пока древесина не чернела. Главное – не передержать, и тогда она становилась твёрдой и звонкой. Костя же носился с рогаткой, делая вид, что охотится. Но вся его добыча сводилась к обстрелу шишек и сшибанию веточек, да ещё шелуха сыпалась с деревьев. Птицы же с шумом взлетали, а Ефим рядом со мной только хохотал, морщась от удовольствия.

– Ты, малец, скоро весь лес голым сделаешь, – бурчал старик, – а мяса так и не принесёшь.

Ближе к вечеру мы с Ольгой пошли вниз по склону. Нужны были упругие ветви – вырезать хотя бы пару заготовок под луки. Ефим грозился разжиться веревкой, сплести из волокон какой-то травы.

Осень держала остатки тепла, но в воздухе уже чувствовалось приближение холодов. На такой высоте попадались все больше искривленные мелкие деревца, поэтому каждая прямая ветвь становилась ценной добычей, ради которой пришлось пройти в сторону подножия.

– Вон тот прут пойдёт, – сказала Ольга, указав на подходящее ответвление молодого деревца. Мы достали ножи и только взялись за работу, как послышался характерный хруст. Ветки шелестели, а через секунду-другую послышались и шаги по каменистой почве.

– Чёрт… – выдохнул я, обернувшись.

Из густых зарослей, будто из засады, выползли тени. Знакомые силуэты – группа «Б». Зэки. Впереди шёл какой-то незнакомый мне старик, за ним Кирпич, с азартом в глазах, будто на охоту вышел. Мы столкнулись почти нос к носу. Зэки двигались прямо на нас. Пока не замечали. Но скоро увидят.

– Макс! – тихо сорвалось с губ Ольги. – Они нас нашли!

Я сжал зубы. Они идут по нашим следам. Но как? Мы же ушли с тропы, петляли, прятали следы. Или, может, Сергеич всё же дал им знак? Метки? Руки сжались в кулаки.

Мысли метались, но времени разбираться не было. До пещеры далеко, значит, единственный выход – отвести погоню в другую сторону.

– Бежим! – сквозь зубы зашипел я, схватив Ольгу за руку. – Уводим вниз, отвлечём их.

И мы рванули, не разбирая дороги, слыша за спиной азартные крики и хруст ветвей – охота началась.

* * *

Мы рванули вдоль по склону. Звериная тропа петляла серпантином, узкая, скользкая от сырости. Сзади доносились тяжёлый топот, крики, хриплое дыхание – зэки гнали нас, как стая волков.

Кирпич пару раз вскинул ружьё, прогремели выстрелы. Над головой разлетелись щепки от каких-то веток, осыпались листья и кора. «Слишком большой разброс от одного выстрела. Картечь», – мелькнуло в голове.

– Сворачиваем! – скомандовал я, увлекая Ольгу в сторону.

Мы ушли с тропы, полезли выше по склону, хватаясь за кусты и корни. Земля сыпалась под ногами, ноги скользили по пятнам лишайника.

Наконец, уткнулись в отвесный участок, но сбоку, среди осыпавшихся камней, я заметил узкую полку. Подтянулся первым, локти в кровь, грудь сдавило камнем, но выкарабкался. Подал руку Ольге, она, стиснув зубы, полезла следом. Камни здесь лежали осыпью, рыхло, держались слабо, будто только и ждали толчка.

– Помогай! – бросил я.

Мы вдвоём начали сталкивать вниз камни, выбирая покрупнее. Сначала пошли мелкие, посыпалось градом, а потом глухо двинулась глыба, потянула за собой другие. Камнепад сорвался с грохотом вниз. Взметнулось облако пыли, снизу мы слышали крики, хрип, мат. Один из зэков явно погиб сразу. Второго придавило – и он орал так, что уши закладывало.

Но Кирпич не отступил. Сквозь шум я услышал новый выстрел. Рядом со мной коротко вскрикнула Ольга, потом вдруг дернулась и рухнула на землю. Прижала ладонь к боку, но кровь уже сочилась сквозь пальцы, пропитывала рубаху тёмным пятном. Лицо испуганное, губы дрогнули.

– Держись! – я кинулся к ней, видел – Кирпич уже перезаряжал ружьё, а остальные зэки двинули в обход. Еще пара минут, и будут здесь.

– Держись! – я стал поднимать Олю.

– Макс… брось меня, – прохрипела она, едва шевеля губами. – Со мной ты не уйдёшь…

– Молчи! – я подхватил её на руки, чувствуя, как тело обмякло, но всё ещё держалось за жизнь. – Я тебя понесу… Я тебя спрячу, ты, главное, затихарись, мышкой… потом уведу их и вернусь. Держись… Не молчи, поговори со мной.

Ольга мотала головой, глаза стекленели, губы уже посинели.

– Нет… без больнички… я всё равно умру. У нас нет перевязочного… У нас ничего нет… Макс, оставь…

– Заткнись! – рявкнул я и рывками унёс её в сторону, в хилую рощицу. Низкая, редкая, но если присесть, то укрыться можно. Колючий кустарник хлестал по лицу, ветки цепляли рукава, но я прорывался вперёд, пока не углубился в корявые заросли. Опустил её на землю, прислонил к кусту.

– Держись.

Рана на боку кровоточила, багровое пятно быстро расползалось по ткани. Я рванул на себе рубаху, скрутил рукав в жгут, прижал и туго стянул, так что пальцы затекли от усилия. Кровь всё равно сочилась сквозь тряпку, тёмными каплями просачивалась наружу. Оля обмякла, веки тяжело опустились, голова скользнула и откинулась.

– Я уведу их, сделаю круг и вернусь, – сказал я ей прямо в ухо, будто внушал самому себе. – Ты только дыши. До лагеря доберёмся вместе.

Она слабо, почти незаметно, улыбнулась.

– Нет… Не возвращайся за мной… Это опасно… если погибнешь – погибнет и вся группа… они все… только ты…

Я сжал её ладонь. Она была холодной.

– Жди.

* * *

Я бросился обратно на тропу, нарочно шумел, ломал кусты, скатывал камни, мелькал между кривыми деревцами, чтобы у преследователей не возникло сомнений, куда бежать.

Кирпич палил туда, где меня уже не было, картечь срывала сучья, но всё впустую. Постреляв вслепую, он быстро одумался, стал экономить патроны – понял, что его дурной натиск не приносит пользы.

Я уводил зэков. Они прошли мимо рощицы с Олей… Пока все по плану. Я прижался к камню, переводил дыхание, и в этот миг, когда группа «Б» почти миновала заросли, в которых я спрятал Ольгу, раздался крик, резанувший по нервам:

– Эй, уроды! Я здесь! – голос Ольги, хриплый, со смертельной усталостью… Но его отчетливо слышно. Слишком хорошо.

Я замер. Сквозь листву увидел её. Оля стояла, выпрямившись шаткая, бледная, вся в крови, одна рука заведена за спину. Где она взяла силы, чтобы встать?

Зэки развернулись, рванули обратно. Мне хотелось похватать их за шкирки, трясти, делать что угодно, чтобы они не бежали туда. Но я знал, это всё бесполезно.

– О! Какая!

– Смотри, Кирпич! – один заржал, сплюнув в сторону. – Ты подстрелил куропаточку! Сейчас добьем её. Или сначала поиграем? Опять скажешь, что твоя баба? Нет уж, в этот раз делись с братвой. Долго-то она не протянет… Гля, как ты ее подстрелил. Но мне хватит.

Зэк с кривой ухмылкой подошёл вплотную, схватил Ольгу за волосы. Но она, стерпев это, вдруг выбросила из-за спины руку и резко провела ножом по его горлу.

Чирк!

Кровь хлестнула из разреза от уха до уха, бандит захрипел, выпустил её и рухнул на колени, а потом и вовсе завалился в сторону, слабо булькая.

Второй рванул сразу, замахнулся дубиной. Ольга совсем ослабла, успела лишь вскинуть взгляд. Удар обрушился на её голову с тупым звуком, от которого меня пронзило до костей. Она качнулась, осела на землю, глаза мигнули напоследок – в них было и отчаяние, и решимость.

И всё.

Второй удар её добил. Оля погибла. Но утащила за собой одного из этих тварей.

А в голове у меня всё звенел ее крик. Призыв, которым она приняла на себя опасность.

Горло перехватило, пальцы сжались до боли. Ольга ушла так, как хотела – защищая нас всех, борясь до конца. Я знал это, но в груди саднило так, будто это у меня с каждым толчком сердца вырывалась из тела кровь.

* * *

Я уходил от преследователей налегке, без оглядки, и чувствовал: не достанут. Когда один, когда не надо никого ждать и подгонять, ноги сами несут, дыхание выравнивается, а каждое движение подчиняется только инстинкту. Сделав большой круг, я ушёл в сторону и только потом вернулся к пещере.

– Быстро все в укрытие! – крикнул я, только появившись. – Здесь урки!

Люди вздрогнули, засуетились, каждый спешил в тень пещеры.

– А где Ольга? – глухо спросил Ефим.

По глазам его я увидел: он всё понял, едва увидел меня. Просто не спросить не мог. Я сглотнул, но сказал сразу:

– Она погибла.

Повисла гнетущая тишина, все были шокированы новостью. Потом сразу разом вспыхнули голоса.

– Как – погибла? – заохал врач.

– Что ты несёшь, Макс? – мажорчик вскинул руки.

Я поднял ладонь, испачканную в Олиной крови, осадил всех.

– У них ружьё, не знаю, откуда взялось. Наша Оля умерла… погибла героически. Отвлекла их на себя, чтобы я смог вернуться к вам. И не просто отвлекла – одного из ублюдков забрала с собой. Она была ранена и…

Ворон мотнул головой, лицо у него было каменным:

– Суки!

Он весь потемнел, будто это снова, ещё раз погибла Лиза.

– Нам нужно собирать вещи и уходить… – сказал я.

– Нет, уйти мы не сможем, – возразил Ворон, поведя головой и будто стряхивая морок. – Надо спрятаться в пещере. Я бы и входа сюда не увидел, если б не ручей и не ты, Макс. Надо оставаться здесь и затихариться.

– Да, да… – подхватил врач, сгибаясь, будто от боли, и держась за колени. – Я не могу быстро двигаться по этим горам, меня точно догонят.

Мажорчик опустил глаза, проговорил еле слышно:

– Прости, Макс… но я тоже за то, чтобы остаться. Тут они нас точно не найдут. А если будем шататься по горам, где-нибудь да нарвёмся. Ведь как-то же они нас нашли.

– Я видел среди них… следопыта, – сказал я. – Похож на местного, старик какой-то. Может, он у них на прицеле. Возможно, он читает следы. Или… или, быть может, кто-то из нас оставлял им метки.

Выговорив это четко и с ударением, я перевёл взгляд на Сергеича. Тот тут же вытаращил глаза:

– Макс, ты что, гонишь? Ты мне такую предъяву кидаешь? Да они с первого с меня шкуру спустят, если найдут. Я сам не хочу под них ложиться. Хотите – оставайтесь, хотите – идите дальше, но я с вами до конца.

– А ну как ежели ты за них? – ехидно протянул тогда Ефим. – Засланный казачок, а?

Сергеич медленно поднял руку и ткнул пальцем себе в грудь, в район сердца:

– Ну, если так, – сказал хрипло, – ты знаешь, старик, куда копьем бить. Прикончить меня – дело минутное. Но я вам клянусь, зуб даю, не я их привёл.

Тишина снова зависла.

– А как тогда они узнали, что мы не пошли вниз по реке, а ушли в горы? – вдруг спросила Евгения. Она обычно молчала, сидела в стороне, но сейчас её голос прозвучал неожиданно громко, словно резал пространство. Потому что она говорила правду.

Все уставились вопросительно на урку.

– Да вы чо все на меня? Да ну-у… Э-э, вы… – Сергеич попятился.

* * *

– Ну что, старая колода, – фыркнул Кирпич, резко обернувшись к проводнику. – Где они? Где⁈ Мы достали только одну девку. А остальные где, *ля?

Старик стоял, как вкопанный, уронив руки, в покорной позе, но глаза упрямо щурились, буравили взглядом камни под ногами.

– Мы в горах, – проговорил он многозначительно. – Камни… осыпь… Травы нет. Веток нет. Следов тоже нет.

– Слышь, ты, Виннету хренов, – Кирпич вскинул ружьё. – Если ты не выведешь нас на всю группу, я сначала прострелю тебе колени, а потом… А потом вырежу глаза. И оставлю подыхать здесь. Не жди быстрой смерти.

Лицо у старика не дрогнуло. Он лишь цокнул языком и сказал спокойно, как будто речь шла о прогулке:

– Уже скоро ночь. В горах темнеет быстро. Мы не догоним их. Нужно заночевать. Завтра пойдем.

Кирпич сжал зубы, но пока промолчал. Обдумывал. Сартылай видел то, что другим было не дано. Там, где для простого глаза ничего не оставалось, он различал следы будто в самом воздухе: сдвинутый камешек, неестественный изгиб травинки, еле заметную вмятину на лишайнике от сапога. Он знал, куда направился беглец. Видел, как мелькнул силуэт в просвете между камней. Один, налегке, он уводил их за собой, отчаянный парень, не давал приблизиться. Но Сартылай понимал: этот беглец подготовлен. Его так просто зэкам не взять.

– Веди нас, – рявкнул Кирпич, – или сдохнешь.

– Нужно искать ночлег, – упрямо повторил Сартылай. – Иначе замёрзнем. Ночью будет заморозок.

– Откуда ты знаешь? Прогноз погоды в интернете посмотрел? – Кирпич зло ухмыльнулся.

– Цвет заката особенный, – кивнул старик на солнце, уходящее за скалы. – Рассвет будет холодным. Замёрзнете.

Кирпич сплюнул, махнул рукой.

– И что ты предлагаешь?

– Тут есть одна пещера. Охотники часто там укрываются. Там есть вода. Можно разжечь костёр. Согреться.

Кирпич хрипло выругался:

– Ладно, хер с тобой. Веди нас.

И Сартылай повёл убийц к пещере. Он и представить не мог, что именно в ней скрывались те, кого Кирпич и его группа так одержимо преследовали.

Глава 2

Вертолёт, перемалывая воздух лопастями, сел на бетонную площадку, поднимая облако пыли. Линда стояла чуть в стороне, щурилась от ветра, придерживая край куртки, и держала спину прямой, а губы – сжатыми. Инженер сообщил, что сегодня прибывает человек, который возьмёт руководство на себя. Линда привыкла все держать под контролем сама, но приказ есть приказ.

Из вертолёта выбрался щупловатого вида мужчина в спортивном костюме «Адидас», вытянутом на коленях, и в кепке, сбитой на затылок. Изо рта торчала сигарета. Вид у него был не как у «смотрящего» или серьёзного помощника Инженера, а как у завсегдатая дворовой пьянки среди вечно синих доминошников. Линда приподняла бровь, она его узнала: это был Док. Один из ближайших подручных Инженера, человек доверенный, с немного странным прозвищем, ведь к медицине он не имел ни малейшего отношения ни в прошлом, ни сейчас. Почему именно «Док» – никто толком не знал.

– Привет, – выкрикнул он, спрыгивая на землю и расплываясь в своей фирменной гаденькой ухмылке.

Линда знала его манеру – вечно этот масляный взгляд, которым он и сейчас скользнул по её фигуре, утянутой в тугой камуфляж. Она невольно напряглась, хотя снаружи осталась холодной и неподвижной.

– Ну что, скучала по мне? – Док щёлкнул окурком в сторону и расправил плечи.

Явился сюда хозяином и сразу это показывал.

– По тебе – точно нет, – отрезала Линда, не меняя выражения лица.

Док чуть скривился, но, кажется, его эта холодная встреча не смутила. Он сделал шаг ближе, улыбнулся:

– Что делаешь сегодня вечером? По винишку или чего покрепче? Может, время зря не будем терять на ненужные прелюдии… Ух… Ну и зябко тут у вас… – он передернул плечами. – Погреем друг дружку, а?

– Перебьешься, – холодно произнесла Линда, прищурившись. – И запомни, Док, я работаю, а не развлекаюсь и трахаюсь.

– Да неужели? – он попытался ухмыльнуться снова, но в её голосе было достаточно льда, чтобы даже его наглые и дешёвые подкаты повисли в воздухе.

– Представь себе… – кивнула женщина.

– Да ладно, чё ты… да расслабь свои прекрасные булочки, – хохотнул Док в своей манере, хлёсткой и мерзковатой. – Так по бокальчику… Дела обсудим, ты не думай. Хотя, признаться, я бы с тобой того самого… – он сделал недвусмысленный жест пальцами и подмигнул.

– Не перепадёт тебе, это точно, – отрезала Линда.

– Ну тогда насухую дела обсудим, – ничуть не смутившись, продолжал Док, поигрывая новой сигаретой. – Говорят, ты тут не справляешься. Фрица пришила. А он ведь доверенное лицо инвесторов.

– Он хотел нас слить. Обыкновенная сволочь.

Они вошли в домик, где ещё недавно жил Рихард. Линда кивнула:

– Располагайся.

Док окинул взглядом обстановку, присвистнул:

– У этого чёртового фрица, оказывается, недурной вкус.

– Комфорт он любил, – сказала Линда, подойдя к столу и открыв ноутбук. – Но он ненавидел Россию. Поэтому долго не прожил здесь.

– Только не говори, что ты пришила этого педанта из-за его высказываний про нашу сраную родину! – воскликнул Док, театрально всплеснув руками. – Его позиция всем известна. Но у нас бизнес, а не игра в патриотизм.

– Нет, – спокойно возразила Линда, – я его ликвидировала как раз по соображениям бизнеса.

– Ну-ну… – Док усмехнулся и опустился в кресло, развалившись. – А теперь вот всё пошло по одному месту.

– Да нет, – парировала Линда. – Глянь…

Она нажала на ноутбуке несколько кнопок. На мониторе мелькнули кадры, и Док подтянулся вперёд, перестав улыбаться.

– Смотри, – сказала Линда и развернула компьютер экраном к Доку. – Дрон-разведчик снял неплохой ракурс.

На экране загрузилась видеокартинка: парень и девушка карабкаются по скале, за ними бежит группа «Б». Сверху на зэков летят обломки камней, они закрывают головы руками, кто-то заваливается.

– Смотри, какая у них сила, – тихо произнесла Линда. – Всё это ушло по защищённому каналу нашим инвесторам. Они смотрели в прямом эфире.

Док наклонился ближе, прищурился, затянулся сигаретой и проговорил:

– Яровой? Он ведь это? А с ним кто?

– И вот самое интересное, – продолжала Линда. – В кадре парень прячет девушку в зарослях, а сам уводит за собой преследователей. Видишь? Но она, смертельно раненая, кричит, привлекая внимание. Встаёт – каким-то чудом поднимается, с простреленным боком. И убивает одного из зэков. Чисто, ножом. Одним четким ударом.

– Ну-ка, ну-ка… останови. Сделай увеличение, – оживился Док. – Можешь приблизить её лицо?

– Попробую, – Линда двигала пальцами по экрану, ловко управляя картинкой. Изображение дрогнуло, навелось.

– Ну Яровой, конечно, молоток, – хмыкнул Док. – Держится. Но я и не сомневался в нём, никто не сомневался. А эта… кто такая?

– Это та самая, которую привезли вместе с ним, – ответила Линда. – Последняя партия испытуемых.

Док присвистнул, ухмыльнулся криво:

– А, ну дык ясен пень… Так это ФСБ-шница… теперь понятно. Сколько у них погибло в группе?

– Пока минус два, – отчеканила Линда. – В группе «А». И обе женщины.

– А в группе «Б»?

– Погибло до хрена, – спокойно ответила она и ткнула пальцем по экрану.

Появились таблицы с данными: фамилии, фото, отметки «ликвидирован». Рядом – иконки видеозаписей, где каждая смерть фиксировалась камерой.

– Так что не знаю, что тебе наговорил Инженер, – с вызовом добавила Линда, глядя прямо в глаза собеседнику. – Я ничего не испортила. Наоборот – спасаю ситуацию. Делаю так, чтобы испытания выглядели более наглядно.

– Ну-ну, – скептически хмыкнул Док, затягиваясь сигаретой и выпуская дым в сторону. – Скажи мне, Линдочка… А куда делся испытуемый двести одиннадцатый?

– Я не Линдочка, а Линда. Попрошу.

– Да знаю, знаю… Тебя назвали в честь этой черненькой певицы из девяностых. Ответь на мой вопрос.

– Участник эксперимента под номером двести одиннадцать, Алексей Прохоренко. Свои звали его Лёхой… – ответила Линда, быстро вызвав на планшете новое видео. – Он ушёл на лодке. Бросил своих. Мы не смогли его остановить. И тут не моя вина. Браслет у него не сработал, и тут уж я не знаю, почему. Возможно, брак, возможно, заряд сдох раньше времени. Да, он исчез. Но это всё мелочи. Невелика потеря, а инвесторам мы сообщим, что Прохоренко… ликвидирован. Инженер выловит его все равно – в городе или где там он будет. Так что это все мелочи…

Док вытянул шею, криво усмехнулся:

– Мелочи? А откуда же тогда, скажи на милость, у группы «Б» взялось ружьё?

Линда не отвела взгляда, ткнула пальцем по экрану.

– Они захватили местного. Вернее, одного убили, второго ведут с собой. Вот и вся разгадка. Да, это нам, конечно, лишнее, но вместе с тем придаёт происходящему особый шарм. Кинематографичность. Теперь все видят, что у нас не постановка и не цирк, а всё идёт по законам жизни и драмы. Но я согласна. По логике надо их лишить ружья. С ним у группы «Б» преимущества.

– Нет, – отмахнулся Док, – у них и так слишком много потерь. Пусть это будет их небольшая фора. А там разберёмси-и-и.

Он потянулся, небрежно откинулся на спинку кресла.

– Я уже отдала распоряжение готовить вертолёт для высадки расчёта, чтобы забрать ружьё, – настаивала Линда.

– Я отменяю приказ, – перебил Док.

– Ты не можешь, – в её голосе зазвенела сталь.

– Ещё как могу, – ухмыльнулся он. – Если не веришь – позвони Инженеру.

– Сукин сын… – еле слышно вырвалось у Линды.

– Что ты сказала? – Док приподнял брови, вперив в неё свой липкий взгляд.

– Я говорю, окей, – холодно отозвалась она, – давай сегодня вечером хотя бы бухнём у тебя здесь. Считай, что это тут такая традиция.

Док довольно хмыкнул, уголки губ потянулись в знакомую гаденькую улыбку. Его глаза скользнули по вырезу её камуфляжной куртки. Молния была открыта чуть ниже, чем следовало бы, и Док задержал взгляд слишком явно.

– А вот это другой разговор, – протянул он, цокнув языком.

* * *

Лёха выжимал из лодочного мотора всё, что мог. Рука лежала на ручке газа, он давил, крутил, потому что от этого зависела сейчас жизнь. Хотелось поскорее уйти за поворот, скрыться из прямой видимости, разорвать дистанцию выстрела.

Внутри зудела уверенность: Кирпич выстрелит, обязательно выстрелит, и не важно, что это свой. Там, на берегу, для него чужих и своих давно уже не существовало. Тем более, что Лёха сбежал.

На всякий случай Лёха прокричал, что вернётся, будто обещал ребятам поддержку, но в душе уже знал, что никакого обратного пути не будет. «Пошли вы все… Каждый сам за себя», – думал он, чувствуя, как холодный ветер шевелит волосы. Лодка прыгала на волнах, мотор выл на пределе, а течение пыталось вцепиться в корпус и развернуть его. Нет уж, никаких возвращений.

Поворот реки закрыл от глаз оставленный берег, страх схлынул, и только мотор ревел над гладью воды по-прежнему с надрывом. Лёха чуть сбросил газ, лодка перестала подскакивать на волнах, пошла ровнее. Небольшой корпус с пятнадцатисильным мотором легко вытягивал её на глиссер, когда на борту был всего один человек. Даже против течения лодка резала реку уверенно, поднимая брызги по бокам. Он шёл вверх, туда, откуда пришли местные рыбаки.

Минуты пути тянулись долго, но поселений всё не видно. За два часа хода бензина заметно убавилось. Лёха склонился к пластиковому баку, больше похожему на прямоугольную канистру со сглаженными углами. Поднял, встряхнул. Внутри плеснулось слабо, жидкость ударила по стенкам и сразу успокоилась.

– Негусто… – пробормотал он.

Скоро топливо закончится, и тогда придётся искать выход. Видимо, рыбаки отработали своё и собирались возвращаться, когда напоролись на зэков. Да и рыбы у них было полно. Лёха прищурился. Его мысли теперь вертелись только вокруг того, как дотянуть до людского жилья и затеряться там.

Неприятный холодок пробежал по спине. Мысль о том, что мотор вот-вот замолчит, а он останется один на середине реки, посреди тайги с пустым баком, вгоняла в дрожь. Дальше лодку подхватит течение, вынесет вниз, и там его снова настигнет Кирпич со своей сворой. Круг замкнётся, а этого страшно не хочется.

– Чёрт… – выдохнул он сипло, чувствуя, как горло пересохло, а уши замерзли от встречного ветра. – Неужели проскочил? Не туда свернул?

Мысли беспорядочно метались: а вдруг он пропустил нужное русло, то самое, откуда рыбаки пришли? Где-то же должен быть их проклятый посёлок. Не могло быть, чтобы он растворился в этих берегах без следа.

И, словно в ответ на тревожные мысли, впереди, за легкой сизой дымкой, начали вырисовываться очертания. Обрывистые, крутые берега вдруг будто разошлись, открывая пологий участок, и он увидел четко – там вытянулось поселение. У берега торчал дощатый пирс, к которому были привязаны самодельные лодки, умело сколоченные из досок и листов оцинковки.

– Фух, блин… Слава богу… – вырвалось у Лёхи почти шёпотом.

Он повернул лодку к пирсу, сбросил газ, нос тяжело врезался в грунт. Лёха выскочил, привязал шнур к кривому колу, что торчал в песке, и замер, прислушиваясь. Вокруг стояла тишина. Будто нет никого. Посёлком это можно было назвать только с натяжкой. Всего одна изогнутая улица, вытянувшаяся вдоль берега, да и та, скорее, дорожка, прикатанная до твёрдости камня. Дома стояли нестройно, без всякого плана, когда-то каждый лепил, где придётся. Чуть дальше, в глубине долины, темнели ещё несколько избушек. Стены бревенчатые, крыши старые, покрытые шифером, местами почерневшим под тяжестью лет и таежной сырости.

Но над парой печных труб лениво струился дымок.

Лёха глубоко вдохнул, втянул в себя не только запах печек, но и будто саму надежду. Здесь есть люди. А значит, есть шанс вырваться из этой глуши живым. И не попасться Кирпичу в лапы. Вот только браслет… Но Леха старался о нем не думать. Не придут же за ним на вертолете прямо в поселок. Или придут? Нужно рвать когти, и как можно скорее.

Но прежде всего нужно было сменить одежду. В своей лагерной робе Лёха слишком бросался в глаза, и любая встреча с людьми могла обернуться не в его пользу. Он прошёл чуть дальше по улице, прислушиваясь. Людей не было видно. Только пара шавок, выскочивших из-за забора, облаяла его с безопасного расстояния и снова юркнула в щели между досками.

На одном из подворий, прямо на верёвке у кривого сарайчика, сушилось бельё. Штаны, застиранная куртка, тельняшка, несколько пар носков. То, что нужно.

Лёха огляделся, убедился, что никто не видит, и быстрым движением стянул одежду, перекинул через плечо. Спустился к реке, в заросли ивы.

Свою робу снял, смотал в тугой узел и зашвырнул подальше в воду. Теперь, переодевшись, он ничем не отличался от местного рыбака или охотника. Ну или просто – алкаша.

Когда вернулся к улице, взгляд зацепился за машину возле одного из домов. «Нива» – грязная, с помятыми боками, облезлой краской и ржавыми порогами. Настоящая советская рабочая лошадка, явно ещё из тех времён, когда машины собирали не для понтов, а чтобы по бездорожью могли карабкаться.

– То, что надо… – пробормотал Лёха, вглядываясь в мутные стёкла.

Мысль очевидна: нужно убедить хозяев добросить его в большой город, в райцентр. Там уже можно дальше рвануть, затеряться среди людей.

Он толкнул калитку, скрипнула ржавая петля. Зашёл в ограду, осторожно ступая по утоптанной земле. Постучал в дверь кулаком.