Текст книги "Последний Герой. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

Линда закончила инструктаж «дирижёров», выключила запись на телефоне Дока. Нажала ещё на несколько кнопок и сунула его в карман. Троица бойцов все это время стояла неподвижно, как статуи, ожидая лишь отмашки. Так их учили: приказ – действие. Ни раньше, ни позже.

Линда не спешила. Она подошла к квадроциклу, завела двигатель, проверила кофр – внутри лежал запас провизии. К сиденью был приторочен автомат. Она сняла его, резко вскинула и передёрнула затвор.

– Задание отменяется, мальчики, – проговорила она со смешком, глядя прямо в лица супербойцов.

Лицо её исказила усмешка победительницы. Она нажала на спуск. Тра-та-та!

Первая очередь скосила Стрелка, пробила грудь, горло – голова откинулась назад, и он рухнул как подкошенный. Следующая очередь в ту же секунду пошла за Боксёром. Но тот неожиданно прыгнул в сторону – резко и молниеносно. Линда не успела перевести ствол.

– Чёрт, – выдохнула она с удивлением, дёрнув автомат уже туда, где должен был стоять Самурай.

Ших! – тонкий звук рассекающего воздух клинка. Самурай уже был рядом. Махнул мечом, и острие прошло от плеча до нижних рёбер. Сталь рассекла тело, грубым натиском разрубила грудь Линды.

Она даже не успела ничего понять. Удивлённо посмотрела на рану, из которой хлынула тёмная кровь, выронила автомат и, оступившись, свалилась на землю.

– Похоже… я вас недооценила… – едва слышно прохрипела она, и веки её стали тяжелыми.

А двое уцелевших – Боксёр и Самурай – развернулись без слов и лёгким бегом направились в сторону реки. Выполнять задание. Там, за склоном, были подъём и пещера, где скрывалась группа «А». Их топот уходил вдаль, сливаясь с тяжёлым, неровным биением сердца Линды.

«Удивительно, – подумала она, – как я ещё держусь… как же не хочется умирать… ведь я еще не выполнила задуманное. Нельзя умирать, нельзя… нет».

Она не выдержала и закрыла глаза. Очень хотелось спать. Смертельная усталость вдруг навалилась свинцом. Из последних сил Линда потянулась к кармашку в ее куртке. Это был особый кармашек, специально сшитый под шприц. Она приподняла клапан кармашка, треща липучкой – даже это движение далось тяжело, будто матерчатый клапан был чугунной крышкой. Достала шприц. Сорвала зубами защитный колпачок с иглы и вколола себе содержимое прямо в грудь. Рядом с раной.

Нет… Экспериментальный препарат, что дает силы некоторым – не спасет. Она это прекрасно понимала. Даже если сейчас ее положить на операционный стол, то все равно шансов немного. А здесь, в глухой тайге – она умирала. Она это чувствовала. Но, может, этот препарат оттянет смерть? Хоть ненамного?

Мне нужно немного времени, подумала Линда. Чтобы… чтобы увидеть Ярового и…

Глаза ее закрылись, а рука безвольно откинулась, из разжатых пальцев выпал пустой шприц.

А бойцы, прозванные Инженером дирижёрами, скрылись за окраиной посёлка, нырнули в чащу тайги. Лишь Стрелок остался лежать у крыльца. Одна из пуль угодила ему прямо в лоб – и он умер мгновенно.

* * *

Мы пробирались обратно к посёлку, вооружившись кольями и ножами. У каждого теперь был нож, два удалось отхватить у зэков. Нас немного: Женя, Ефим, Ворон, я и Сергеич – вот и вся наша банда.

Никакого серьезного плана у нас не было и быть не могло. Договорились: как стемнеет – пролезем в посёлок, нейтрализуем охрану, завладеем оружием и постараемся перебить остальных. По прикидкам выходило, что охраны там не так много; должны справиться. После – ждать вертолёт. Захватим вертолёт с пилотом и заставим его лететь в город. План так себе, опасный, но другого у нас, как ни крути, не было. И вот теперь мы шли вдоль берега реки.

Наш отряд напоминал первобытных воинов с деревянными копьями, с потемневшими от огня деревянными наконечниками.

Браслет, который Женя сняла с ноги своего мужа, мы, как она в тот момент и сказала, привязали к бревну и пустили по реке, вниз по течению – пусть думают, что мы ушли туда.

Мы растянулись цепочкой и шли целый день. Ко мне подошёл Сергеич.

– Макс, – прошептал он, косясь в сторону. – Надо перетереть.

– Ну говори, – сказал я.

У меня от остальных секретов не было.

– Блин, Макс, в натуре надо с глазу на глаз. Давай чуток отстанем, – проговорил он.

Я махнул остальным:

– Вперёд. Мы вас догоним.

Ефим пожал плечами, Ворон недовольно поморщился. Женя вообще никак не отреагировала.

Ворон всё-таки косился на нашего урку. Видно было, что он не доверял ему до конца.

Мы отстали от цепочки, шаги остальных скрылись в шуме ветра и воды, только редкий треск веток напоминал, что они ещё неподалёку. Я остановился, опёрся на кол, разглядывая Сергеича.

– Ну, говори, – сказал я ему.

Он почесал затылок, посмотрел мимо, будто искал правильные слова на деревьях.

– Короче, Макс, вижу, ты тут самый, типа, крутой. Но вот эта вся байда с возвращением в лагерь может херово кончиться, – сказал он тихо.

– Не понял, – я уставился на него крайне недоумённо.

– Ну-у, смотри, – он провёл рукой по затылку, собираясь с мыслями. – Шансов у группы выжить там немного. Ты же понимаешь, что там вооружённые автоматчики и всё такое.

– Но в лесу нам тоже жизни нет, – ответил я. – Или у тебя тут есть, может быть, бункер с продуктами, секретный дом, убежище? Что молчишь? Нет? Так я и думал…

Сергеич криво усмехнулся:

– Да нет, конечно. Но ты самый сильный из них… ну, из нас. Я тоже, вроде, не слабак. Давай просто, когда вернёмся в лагерь, по-тихому там стырим продукты. Я умею воровать, могу как мышь проскользнуть, но тут же ещё такая петрушка… короче… на всех хавки не хватит по-любому. Может, квадроцикл удастся тиснуть и ещё что-то.

Он говорил, не поднимая глаз, и голос его был неуверенный.

– Я тебя возьму с собой, – продолжал он. – Мы вдвоём укатим на квадрике. И шансов у нас выжить будет гораздо больше, чем если мы будем всей группой утекать. Сам понимаешь, большой толпой быстро не пойдёшь, нас будут тянуть и старик, и баба. Вообще сложнее толпой ныкаться, уходить. А вдвоём – у нас с тобой шансы лучше. Ну как?

Он поднял взгляд.

– Ты предлагаешь бросить остальных? – недовольно спросил я.

– Ну почему бросить? – он невинно улыбнулся. – Просто мы разделимся. Такова жизнь, ты же понимаешь, что-либо ты, либо тебя. А сейчас, капец, как прижарило: наша жизнь или наша смерть. Вот что-то совсем не хочется мне подыхать, веришь, нет? Я вот, считай, только жить начал, только освободился.

– Ты не освободился. Тебя освободили. Да и вообще ты в розыске, – сказал я.

– Ну, какая разница, – мотнул головой Сергеич. – Дышу не запахом параши, а свежим воздухом. Понимаешь? Свободой. Вот так мне не хочется подыхать.

Он замолчал, глядя куда-то в реку, а вода тянула вниз ветки и опавшие листья.

– А никому не хочется, – сказал я. – Подыхать никогда никому не хочется. Но сразу скажу: нет. Я не оставлю своих. И если мы и будем уходить, то только с ними. Хочешь – иди один. Никто тебя держать не будет.

Сергеич посмотрел на меня с таким выражением, будто я только что пропел ему целую арию о морали. Видимо, для него это так и было – отстраненное и непонятное морализаторство. Для меня же это были принципы жизни. Мой костяк.

– Ну… гляди, – пробормотал он. – Макс, я же тебе ещё не всё сказал.

Он ткнул пальцем в сторону посёлка.

– Там у них главная баба, – сказал он тихо. – Линда её зовут.

И я вспомнил ее – лже-смотрительницу на «базе отдыха»: крыльцо, телефон, холодный взгляд, это всё было слишком свежо.

– Ты ей зачем-то нужен, – продолжил Сергеич. – Ну, нельзя тебе туда идти.

Я прищурился.

– Почему нельзя? Как это – нужен?

Он запнулся, будто перебирал в уме, как лучше ответить.

– Только обещай, – сказал наконец, – что никому не расскажешь.

Я промолчал, молчание само по себе было положительным ответом. Сергеич опустил глаза и выдохнул коротко.

– Короче, – начал он, – это она сняла с меня браслет. Не бракованный он был, не поломанный. Она меня освободила.

Мои брови полезли на лоб, будто бы я ими никак не управлял.

– Не понял, – произнёс я и крепче сжал нож в руке.

– Рассказываю, – сказал он. – Она сказала найти вашу группу. Сказала, как вы идёте, что вы разбились на плоту, пытались уйти по течению. И сказала, что снова возвращаетесь в избушку, дала координаты, привязку к местности. Сказала подружиться, а потом привести тебя к ней. Вот…

Сердце бумкнуло в груди. Меня привести? Похоже, она вела какую-то свою игру.

– Я согласился, – продолжил Сергеич. – Не потому что я предатель. Я свой. Я согласился, чтобы спасти себя. Понял сразу: это гон, это ход, но я подумал – может, она не хочет тебя убивать. У неё есть дело для тебя.

Я вспылил:

– Какого хера ты раньше это не сказал⁈

– Ну, а если бы я сказал, – его голос стал тише, – ты бы меня порешил или выгнал, или как того докторишку – прирезали бы к чертям собачьим. А я свой, ты же видел, как я с Кирпичом обошелся: раз – и его башку в кашу превратил. Думаешь, мне это легко далось? Он же кореш был, всю дорогу рядом, столько вместе прошли, и на дело ходили, и отбывали… Я хотел тебе доказать, что я свой.

Он помолчал и тихо продолжил:

– Я не знаю, какого хера эта сучка Линда задумала. Да, она меня освободила – спасибо ей, но не просто же так. Если бы она хотела меня убить, она бы приказала это сделать сразу. Но это все мои всякие думки. Вот только зачем ей ты?

Я внимательно посмотрел на Сергеича. На его лице читались и надежда, и страх одновременно.

– Слушай, – сказал я медленно. – Если она тебя освободила, значит, у неё свои задумки. Если план её против нас, мы умрём раньше, чем помышляем. Если план её – на нашей стороне, она даст шанс.

Я почувствовал, как во рту пересохло, и добавил:

– Мы не бросаем своих. Ни за какие обещания. Любые разговоры – только при мне. Усвоил? Мы вернемся в лагерь и посмотрим, что затеяла эта сучка…

Он кивнул, как человек, что склоняет голову перед вождем.

– Усвоил, – сказал он.

– Тогда молчи об этом разговоре, – добавил я. – Никому ни слова. А то и вправду прирежут тебя, как докторишку.

* * *

Через некоторое время мы вышли вплотную к реке. Остановились на короткий привал – присели, передохнуть и попить воды. Волны катили темную ленту воды, и шум её перекрывал шорохи леса.

Вдруг где-то в чащобе раздался треск. А потом еще.

– Шухер! – крикнул Сергеич, хватаясь за кол, будто и вправду знал, какой может быть следующий ход в игре.

Мы мгновенно вскинули палки, выхватили ножи, стали всматриваться в кусты, откуда доносился звук. Сердце забилось чаще, руки напряженно сжимали оружие, глаза пытались вычленить движение в зарослях.

Оттуда вылетело нечто. Стремительно, прямо на нас, со скоростью локомотива. Мы не успели разглядеть, глаза уловили только очертания, а слух – свист металла в воздухе. Когда это нечто остановилось и рубануло, стало ясно – это был человек. Огромный, подтянутый, в чёрной тактической одежде, с мечом в руках – узким, чуть изогнутым, азиатского типа.

Ших! – клинок резал воздух. Первый взмах прошёл по палке Сергеича, которую он успел выставить вперёд; она со свистом разделилась на две части. Второй удар – и палка деда Ефима, та самая, которой старик пытался его ткнуть – разлетелась на щепки. В этот миг стало понятно: перед нами не просто человек. Скорость, точность, безошибочная экономия движения – это было нечто иное, сверхъестественное.

Я знал, что это – очередной подопытный Инженера, наследие «дирижёра». Человек, да не совсем человек; натренирован до автоматизма, с плотью и сердцем, но с мышцами, отлитыми для одного – убивать точно и быстро. Вот так сюрприз… За нами отправили образец, подобный Дирижеру.

– Бей его! – крикнул я, и мы рванулись в атаку, рассекая воздух кольями. Человек в чёрном закрутился, его меч шёл по дуге так точно, что казалось: он читает наши мысли. Клинок отбивал удары и возвращал их в пустоту.

Ворон подобрал огромный камень, занёс его над головой и швырнул так, что слышался только свист. Я держался рядом и отбивался палкой, стараясь отвлечь внимание на себя. Камень врезался в спину бойца. Удар пришелся в цель. Он поскользнулся, рухнул на колено, но движения не остановились: это была самая настоящая машина, сбившаяся с рельсов.

Но на него посыпался град ударов.

– Добиваем его! – радостно закричал Ефим и, как зверь, подскочил, хладнокровно врезав обрубком палки по затылку. Тело рывком рухнуло лицом в мокрую землю. Ворон поднял другой булыжник, подскочил и замахнулся, но камень попал не туда, куда рассчитывал, – в плечо, и бой продолжился.

Женя изловчилась и воткнула в поясницу ему кол, так глубоко, что древко хрустнуло. Боец упал. Она вжала его еще глубже, стараясь не дать тому шевельнуться. Ефим, вытирая ладонью кровь с лица, бормотал с удивлением и раздражением что-то вроде: «Ну и прыгун, мать его так».

Противник с колом в спине всё ещё дышал. Женя давила на палку, не давала ему встать.

– Осторожно, – сказал я, вспоминая собственную схватку с Савченко. – Его нужно добить. Он очень живуч.

Ворон поднял камень, чтобы размозжить ему череп.

Но то, что произошло дальше, выбило у нас почву из-под ног. Боец на миг выпустил из пальцев меч и резко развернулся, крутанувшись – а потом ударил рукой по копью. Палка, торчащая в его спине, обломилась с треском.

Обломок остался в пояснице, а он, как зверь, подпрыгнул и сорвался в прыжке, подхватив меч. Ворон уже замахнулся булыжником, но не успел – мелькнул клинок, и рука его оторвалась чуть ниже локтя. Камень, что он держал, вылетел и упал у ног вместе с отрубленной рукой. Кровь хлестала фонтаном. Крик Ворона резал слух– звериный и полный боли.

Я в прыжке вонзил нож в затылок врагу. Казалось: вот сейчас он сдохнет, все. Нож прошёл по шейным позвонкам, сталь заскрипела о кости, я провернул клинок, и кровь брызнула мне на ладони. Другой бы уже упал замертво. Но этот устоял. Он выронил меч и оттолкнул меня так, что я откатился назад.

В его движениях на долю секунды показалась какая-то агония, руки опустились, и я подумал, что всё кончено. Потом в нём будто сработал механизм – звериный рефлекс или нечто более страшное: он, не видя почти ничего, бросился на Ворона. Тот хрипел, держался за остаток руки, пытался перекрыть артерии, но хватка бойца была железной. Они завертелись и покатились вниз по склону, цепляясь за корни и кусты, ломая молодые ели и отбрасывая землю в стороны.

– Нет! – закричал дед Ефим, и его голос разорвал воздух.

Мы побежали к обрыву, ноги подскальзывались на влажной почве. Но куда там… Два тела, сцепившись, ухнули с обрыва.

Мы добежали до края, глянули вниз. Сверху не было видно ничего, только рябь и перекаты пены, где река поглотила их. Внизу – острые камни, водовороты и чертова пучина, что жадно тянула вниз. Шансов выжить у них не было. Тел не видно. Черт!

Мы стояли, дышали тяжело, и минуты тянулись. Ефим опустился на колено, сжимая голову ладонями, Женя стояла с обломком кола в руках. Лицо у неё было бледное. Сергеич испуганно молчал, а я лихорадочно размышлял, что нам теперь делать дальше. Мысли вертелись в голове, как пчелиный рой.

– О, чёрт, – прошептал Сергеич, глядя в место, где лежала отрубленная рука Ворона. – Ну ни хрена себе. Это что было? Это кто ж был⁈ Сука! Чо за терминатор, бл*ть⁈ А?

– Это, – сказал я тихо, – то, в кого нас хотели превратить… уколами.

– Да ну нахер, это же не человек, – испуганно воскликнул он. – Вы видели? Его насквозь проткнули. Ему камнем кости перебили, а он… А он утянул с собой вашего… нашего… Не человек!

– Еще как человек, – тихо проговорил дед Ефим. – Максимка ему ножик в затылок загнал, так кровища человеческая полилась…

– Ты откуда знаешь, что человеческая? – крикливо бросил Сергеич, пряча под громким возгласом страх.

– Много кровушки видел, – ответил Ефим, будто оправдываясь и вспоминая былое. – И животной, и людской. Разная она… Разная. Ох… Жалко нашего здоровячка. Сгинул… Погиб за нас…

Дед покачал головой. А Сергеич сказал ещё кое-что.

– Может, нам туда и не лезть? – предложил он едва слышно. – Если там ещё такие, бессмертные эти мутанты херовы, то они нас порвут.

– А пусть порвут, – с вызовом произнес Ефим. – Я устал, ребятушки, бегать. Мне бы уже косточки где-нибудь кинуть, в землице сырой. Но за вас я побьюсь… до конца побьюсь, шоб не зря сгинуть, не за просто так…

Я отрезал:

– Не говори так, Ефим, нельзя. Мы ещё повоюем. И выживем.

– Уже не все выжили, – тихо сказал он и, как будто исполняя обряд, перекрестился, посмотрел в небо. – Да и Зинаида заждалась меня там. Смотрит сверху…

Тишина повисла тяжёлая.

– Я за то, чтобы идти в поселок, – вдруг тихо проговорила Женя.

– Да вы еб**улись⁈ – вдруг взвизгнул Сергеич. – А если там еще такие?

– Отставить панику, – сказал я ровно. – План не меняется. Если одного убили, сможем и второго. Двигаться будем обдуманно, не растягиваясь.

Я ткнул пальцем вдаль, туда, где над лесом поднимался тонкий столб дыма – маленькая сигнальная метка нашего конечного маршрута.

– Скоро стемнеет, и у нас будет преимущество. Пошли…

Все подчинились.

А я повернулся к реке и проговорил:

– Прости, брат… Не смогли тебя похоронить… по-человечески.

Глава 9

Шульгин через запятнанное окно в кабинете участкового в Заозерске глядел на таёжный посёлок – серые крыши, покосившиеся заборы, мрачные и колючие ели.

За столом напротив – местный участковый, Петя Полухин. Капитан, уже не молодой, с мозолистыми руками. Он наливал кофе из термоса в кружки, смотрел на Николая и щурился так, будто пытался угадать, зачем тот вообще здесь нарисовался.

– Коля, Коля… – пробормотал Петя, поставив чашку и подтягивая рукав форменной рубахи. – Я, хрен знает, откуда он вылез, этот Лёша Прохоренко… Взяли его в Заозерске с угнанной «Нивой». Пришёл будто с рыбацкого поселения на реке, стали выяснять – а он в розыске. Дальше копнули – оказалось, что лодку угнал у местного и, по ходу, грохнул его. И хозяина автомобиля ещё пришил. А вот как он вообще в то рыбацкое поселение попал, я не в курсе.

Петя разговаривал так, как говорят провинциальные участковые.

– Подробнее, – требовательно посмотрел на собеседника Шульгин.

– Да я уже рассказывал твоей начальнице… этой, как ее? Коробовой, – продолжал он. – Дескать, из тайги приплыл на лодке. Лодка та узнаваема, самоделка с мотором, того самого рыбака, которого, похоже, он и отморозил. Сартылай Балтыжаков. Числится вместе с сыном без вести пропавшим. А дальше – больше… Фейсы тут нагрянули, прямо из столицы, прикинь? Забрали шустренько его, а лодку и «Ниву» опечатали.

– И где он сейчас? – поморщился Шульгин.

– Вот незадача… говорят, он не выжил.

– Чего? Как?

– Я хэзэ, Колямба! Слушок прошел – истощение, обезвоживание, или типа того, ага. Пока этапировали – загнулся этот Лёша, и всё. Из него уже не выудишь правды.

– Ну и нафиг ты им вообще отдал Прохоренко? Сам допросить не мог?

– Тю-ю… окстись… Я простой участковый, – воскликнул Петя, вскинув руки. – Моё дело – соседей мирить, непутевых мужиков стращать, чтобы жён не колотили, алкашей гонять и беседы с бабульками на сходе граждан вести. А тут чины повыше нагрянули. Ты смотрю, Николай, тоже не просто так прилетел. В захолущинск наш. А вообще, Коля, ты не похож на мента. Гы… если б не ксива, ни за что не поверил, что ты из нашей братии.

Он сунул Шульгину чашку с кофе и сказал с вызовом:

– Пей, столица! Настоящий… три в одном-на.

Шульгин посмотрел на тёмную жидкость с молочным оттенком, усмехнулся про себя: «Не столица я», а вслух сказал:

– Кто-то убрал Прохоренко.

– Думаешь? – вопрос прозвучал дежурно, капитан ничуть не удивился.

Шульгин молча крутил в пальцах лямку от рюкзака, который стоял рядом, на лавке. Он уже подготовился к вылазке: консервы, сухари, аптечка, нелегальный ствол, все это было. Оставалось определиться, куда двигать.

– Найди мне машину, которая меня до рыбацкого поселка докинет, – сказал Шульгин, поразмыслив.

– Эй, столица, я те чо? Такси?

Коля подался вперёд, потянулся в карман и сунул Петру несколько крупных купюр:

– Держи…

Петя же, почесав затылок, сделал вид, что не по-человечески это всё совсем, и пробубнил:

– Я со своих не беру и тебе не советую.

– Со своих? – улыбнулся Шульгин. – А с чужих, стало быть, берешь?

– Ну, скажешь тоже… Иногда сэма подгонят, шишку там… или сушку. Принесут в благодарность, бери, мол, Петруша, спасибо, что помог.

– Сэм, шишка, сушка? – вскинул бровь Николай. – Что за диковинный подгон?

– Ха! Вот ты, столица, и есть столица… Самогон, орехи кедровые и вяленую рыбу. Это же все знают…

– Короче, дело такое, что мне очень нужен УАЗик и водитель, который отвезёт меня в тот рыбацкий посёлок, откуда «Нива» приехала, – сказал Шульгин ровно и протянул купюры дальше. – А это… возьми… купишь себе и шишку, и сэма, и сало, если надо.

– Ладно… Будет сделано, товарищ майор, – отозвался Петя с улыбкой, взяв деньги.

– Я капитан, – мотнул головой Шульгин.

– Для меня ты, Колямба – майор… щедрый такой, даже целый полковник. Кхе…

* * *

Раздолбанный уазик качался на ухабах проселочной лесной дороги. Водитель – сморщенный, как урюк, но ещё не старый, с посеревшим раньше времени лицом и жёлтыми зубами, не выпускал изо рта дешёвую сигарету, постоянно дымил, отчего Шульгин, сидевший рядом на пассажирском сиденье, всё время морщился и отворачивался к окну.

– Значит, говоришь, ты мент? – скалился водила. – Что-то не похож. Скажи что-нить на ментовском… А?

– Не отвлекайся… – пробурчал Шульгин, вцепившись в ручку и пытаясь не слишком подскакивать на сиденье. – Не дрова везешь.

– А откуда ты? Не из области ведь? Или из области? – продолжал тот.

– Не твоё дело, дядя, – отрезал Шульгин. – Рули давай. А то оплату срежу…

– Да не, не, кто ж спорит, – примирительно заулыбался желтозубый по имени Герра. Имя странное, но звал он себя именно так. – Я ж ведь и туристов-то, бывает, вожу, конечно. То на рыбалку попрутся в тот посёлочек. Напокупают себе внедорожников модных, а у нас правило такое: в тайге чем круче джип, тем дальше идти за уазиком! Ха-ха!

Он засмеялся. Но Шульгин не отреагировал, только кисло поморщился.

– Шутка, чё, не понял, что ли? Шутка-быль. Ну, типа, всё равно же я вытаскивать их буду.

– Да понял я, понял, Герра, – скривился Шульгин. – Ты это… не дымил бы на меня. Как в газовой камере сидим.

– Так, а ты окошко своё тоже открой, – скалился желтозубый.

– Ага, открой… Дубак, блин!

– Ну конечно, кто же в тайгу в кожаной курточке и в туфельках едет! Ты бы ещё шорты надел и галстук.

Он снова заржал, но уже немного потише.

– А что за посёлок этот? Рыбацкий… – спросил Шульгин.

– Да местный там коренной народ, испокон веков рыбу сетями ловит. Рыбнадзор глаза закрывает. Дескать, у них это… как называется по-умному… этнос или занятие предков, как там… не знаю, как сказать. Короче, народ живет как хочет. Но люди душевные, не то что городские.

– Ну и ты, я смотрю, не из интеллигентов, – подколол его Шульгин.

– Ой, так я-то техникум почти закончил, – фыркнул Герра. – Преподавателю вот не надавал бы по мордасам в свое время, так точно бы второй курс закончил. А чего ты-то в посёлок потянулся, товарищ мильтон?

– По работе, – коротко ответил Николай.

– Я слыхал, там зэк беглый объявился. Убивец. У Сартылая, местного рыбака, лодку слямзил, а самого Сартылая так и не нашли. И ещё одного местного убил, «Ниву» забрал.

– А ты откуда знаешь? – насторожился Шульгин.

– Да у нас же тут все друг друга знают, – хмыкнул Герра. – Каждый через десятое колено: или кум, или сват, или брат. Даже с коренными… Они к нам приезжают, на русских женятся. В Заозерске всё перемешалось уже. Тот посёлок – скоро и чистокровных не останется, некому будет рыбу ловить.

– Ну это ваша проблема, – отмахнулся Шульгин. – Ты мне вот, что скажи. Мне, короче, нужна будет лодка. Хорошая, с мотором.

– О, так это организуем, – оживился Герра. – Есть у меня знакомец один, у него водомёт – сорок кобыл и ПВХ-шка на три девяносто. Самое то по бурунам ходить.

– ПВХ-шка? – переспросил Коля. – Это как?

– Ну как, как… – скалился Герра. – Вот ты, городское племя. Надувная, значит.

– Надувная! – поразился Шульгин и снова поглядел в окошко. – Не порвётся?

– Ни в жись. У неё же и дно даже бронированное.

– Дно бронированное? – уточнил Шульгин. – Как – бронированное? Железом, что ли?

– Вот ты совсем деревня, хотя, вроде, из города, – фыркнул Герра. – Нет, конечно. Плёнкой проклеено дополнительно, чтобы по порогам скользить. Ты лодок таких не видел, что ли? Что ж ты видел тогда. Ладно, сам увидишь ещё.

Машина въехала в посёлок. Полз туман, в воздухе стояла сырая тяжесть, но дождь перестал моросить. Где-то в глубине улиц залаяли собаки.

Уазик ещё несколько минут мерно покачивался на ухабах, а потом остановился у заросшего двора.

– Всё, приехали, – сказал Герра, закрутив окно и повернув голову. – Короче, ты ему водки не давай, пока не свозит туда-сюда. Он тебя умолять будет, но ты не давай. Денег не давай, только когда привезёт. А чего тебе, куда надобно-то?

– Этот зэк беглый, – объяснил Коля, – он по реке сюда попал, правильно? На лодке Сартылая.

– Ясен перец, не по воздуху ж прилетел.

– Мне надо узнать, откуда он пришёл.

Коля поправил под курткой пистолет в наплечной кобуре.

Герра вылез.

– Эй, Кривоглазый! – крикнул шоферюга в сторону калитки. – Выходь, глянь, я тебе туриста подогнал – с тебя пузырь, ха!

Крикнул он это громко, а потом приглушил голос и шепнул Коле:

– Я его так подзуживаю, знаешь, я-то за пузырь не работаю. Ты же обещал подкинуть, кроме аванса?

Коля вынул пятитысячную и сунул её шофёру. Тот потянул руку, но Коля отдернул купюру обратно и сказал ровно:

– Но только после того, как организуешь мне лодку с мотором.

Герра криво улыбнулся и махнул рукой:

– Да вон он, уже идёт. Провожатый твой…

Из низкого, будто вросшего в землю домика вывалилось тело – мужик в драной телогрейке и сапогах, с помятой мордой. Щетина на щеках напоминала осеннюю усыхающую поросль.

– Ты гляди-ка, – усмехнулся Герра, – не пьяный, не шатается. Это хорошо. Просто с похмелюги, видать. Злой, как чёрт будет. Но ты всё равно пить не давай, иначе ничего не выгорит.

– Чего надо? – прохрипел мужик.

Ростом этот Кривоглазый был небольшой, но широкоплечий. Ладони – как лопаты. Приземистый, с короткой шеей, широкой приплюснутой головой и толстыми ногами, будто жизнь всё время давила на него сверху, а он упирался и шёл, как маленький танк.

– Шоколада! – передразнил его Герра. – Иди, Кривоглазый, принимай гостей. Клиент у тебя.

– А-а, турист? – мужик разглядел, наконец, Колю. – Куда закинуть? На второй порог? Или на малую Лебяжку?

– Да я не рыбак, – сказал Коля. – Меня Николай зовут. А тебя как?

– Кривоглазый.

Шульгин снова было поморщился, но вовремя выправил лицо.

– Ну, так и зовут, что ли?

– По паспорту уж не помню как. Зови Кривоглазый.

– А почему Кривоглазый? – спросил Коля. – Вроде, не…

– А потому что, когда я выпью, один глаз сразу закрывается. И хоть убей, не открывается, пока не просохну.

– Это у него нервный тик или что-то такое на почве алкоголизма, – вставил Герра, изображая медицинского эксперта.

– Херня-война, – отмахнулся Кривоглазый. – Мне от этого даже лучше. Хоть чем-то отличаюсь от вас, остальных.

– Ну, ты ещё и больше всех выпить можешь, – рассмеялся Герра. – А потом в избу проходишь, не наклоняясь: ноги-то короткие, как обрубыши. Кхе-кхе!

– Ща двину, мля, – сказал Кривоглазый, и Герра сразу попятился.

Коля пригляделся: местные дома почему-то все действительно были с низкими дверными проёмами. Даже хозяйственные постройки и бани. Чтобы обычному человеку пройти, нужно было согнуться в три погибели. А Кривоглазому – нет. Наверное, такая особенность теплосбережения в Сибири – низкие двери, низкие проёмы.

Больше ничего не придумалось.

– Ну так что, молодой, чего хотел-то? – спросил Кривоглазый, глядя прямо на Шульгина.

– Лодка нужна. Хорошая, быстрая. Русло проверить, пройти вниз по течению. Ну и дробовичок не помешал бы, – ответил Коля.

– Платить сколько будешь? – прищурился Кривоглазый.

– По деньгам не обижу, – заверил Шульгин.

– Вот это по-нашему! – мужик довольно хмыкнул. – Всё тебе будет по высшему разряду. И дробовика два возьмём. Ты, значит, Сартылая искать едешь? Только его уже искали, не нашли.

– Не совсем Сартылая, – сказал Коля. – Но пройдёмся по его маршруту, осмотримся.

– Пузырь вперёд, остальное потом, – заявил Кривоглазый.

– Нет, – отрезал Шульгин. – Продукты, бензин, масло – всё закуплю. А водяра только по приезду.

– Вот ты изверг… – прошипел лодочник и зло покосился на Герру. – Это ты его надоумил, змей подколодный.

– Хи-хи… – проговорил Герра и на всякий случай сделал пару шагов назад, затягиваясь очередной дешёвой сигаретой.

* * *

Мы подобрались к посёлку, когда уже стемнело. Домики светились желтыми квадратами окон, на вышке торчал часовой. Низко висел сумеречный туман, холод вползал под одежду. Мы были уставшие и голодные, ноги гудели от длительного перехода.

– Фух, дошли, – выдохнул Ефим, тяжело опускаясь на траву. – Думал, копыта откину. Ох, лучше б я вместо здоровяка на тот свет отправился.

– Так, отец, – сказал я, – хватит причитать. Ты ещё ого-го, ты ещё молодец, мужик.

– Да куда там… – отмахнулся Ефим. – По бабкам уже не хожу, самогон почти не пью, здоровье не то. Если выпью пол-литра, то голова трещит. Раньше – ка-ак шестьдесят градусов, да после баньки… Эх…

– Тихо, – перебил я. – Смотрите, что там.

Мы прильнули к траве, отдышались и теперь выглядывали на посёлок. Возле того барака, в котором когда-то сидели мы, что-то шевелилось. Двое охранников зашли внутрь, третий остался снаружи. Через некоторое время они вышли, закрыли дверь на замок. Ключ отдали третьему – тот стоял с автоматом на плече, курил. Явно остался охранять барак.

– Там ещё люди… – удивился Сергеич.

– Похоже на то, – кивнул я.

– Ещё подопытных привезли, изверги, – заключил Ефим. – Не мы одни здесь томились. И не только зэчье племя… новеньких довезли.

– Вертолёта не видно, – проговорила Евгения задумчиво.

Она нечасто что-то говорила, но всегда попадала в точку.

Я согласился:

– Вряд ли сейчас кого-то ещё привезли. Но внутри барака кто-то есть, и его или их охраняют.

– А ну как ежели освободить пленных? – выпалил Ефим, голос у него дрогнул от надежды. – Они за нас встанут…. нам легче будет с этими упырями.

Я посмотрел на усталые лица. У нас в руках палки и ножи, у них – автоматы.

– А вдруг там урки? – добавила Женя. – Если там уголовники, будет ещё хуже.

– Тут надо действовать тихо, – сказал я. – Снять часового, взять ключ и открыть барак. Освободим тех, кто там.

– Если там беспредельщики, тогда пусть Сергеич с ними разговаривает, – вполголоса предложил дед. – Умеет же… как там… по понятиям.

– Смотри-ка, – сказал я тихо. – Второй барак тоже закрыт. Только там часового нет.