Текст книги "Турнир в королевстве Фиофегас"
Автор книги: Радий Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Любовь для песен. Я понимаю так: инструмент тебе подвластен, но ты мне не поможешь... Я слышала, в Фиофигас пришла банда Архибудая. Хроникамара толкнула дверь спиной и, прежде чем уйти, сказала, охрипнув вдруг: – С бандитами договориться проще, чем с близкой подругой матери.
Измора не ответила, усмехнулась только и принялась раскладывать новый пасьянс.
В комнате сестер-акробаток Флорине выделили диван. Она бросила на него чемоданы, свой и принцессин, и спросила:
– Почему вы так уверены, что выиграет Хроникамара?
– Мне тайн не доверяют: я их разбалтываю, – сказала младшая из сестер, Катя.
В открытое окно влетел камушек.
– Хроникамара, – сказала Хильда, старшая из сестер, и невесомо выпрыгнула в окно.
В тени деревьев Хроникамара была едва различима.
– Шкатулка у кого-то из служанок. – Хроникамара кашлянула с жестким смешком. – Представь себе, эти мамаши-королевы хотят, чтобы их дочки выходили замуж по любви.
– Правильно. Если Катю кто-нибудь полюбит, я буду счастлива.
– Любовь! Распадется лучшая пара акробаток. И все. В Фиофигасе банда какого-то Архибудая.
– Знаю. Имели честь видеть.
– Найди их. Пусть всю гостиницу перетрясут.
– Не шути так, – сказала Хильда. – Ты трудовая танцовщица. Мы трудовые акробатки. Катя вообще девочка. Втягивать ее в дела с бандитами? У нас есть имя.
– Есть имя, но нет театра. – Хроникамара плотнее закуталась в плащ. Ладно, Архибудая я найду сама.
Несколько всадников подъехало к гостинице. Они говорили громко и смеялись громко. Хроникамара отступила в темноту. А акробатке Хильде вдруг стало тревожно, как будто объявили их номер, а сестры Кати нет.
Хильда взбежала по лестнице. Ворвалась в комнату. Катя и Флорина рассматривали шкатулку восточной работы. В шкатулке, в бархатных гнездах, лежали ложка, иголка, камертон и туфли.
– Что это? – спросила Хильда.
– Волшебный инструмент Изморы. Представляешь, Флорина его нам отдает.
– Нам лично он не нужен. У нас есть профессия, есть класс. Флорина, а почему ты не оставишь его себе?
– Себе? Что ты! Привыкнешь жить на всем волшебном и вдруг шкатулочку подтибрят... Уж лучше хуже, но самой. Свой хлеб всегда свой хлеб... Принцессы, им, конечно... – Флорина взяла в руки камертон. – Теплый, как птичка. Как странно, он ведь стальной. Ох, я бы спела. Когда у меня грезы, я вижу, что я пою. – Флорина стукнула легонько камертоном о подоконник и запела. Она так замечательно запела, что сестры сели на диван, расслабились и прослезились. Но вдруг Хильда вскочила, выхватила камертон у Флорины из рук.
– Замолчи! – сказала она. – Войдешь во вкус. Подумаешь, что это ты сама поешь...
На улице раздались громкие аплодисменты, выкрики: "Браво! Если служанки так поют, то как танцуют принцессы!" Под окном гарцевали веселые всадники. Все в шляпах с перьями и все при шпагах.
– Принцы, – объяснила Хильда. – Их приглашают на турниры ассистентами.
ПАРАД И ПЕРВАЯ ПРОГУЛКА
На лужайке перед дворцом на столбах, увитых разноцветными лентами, полоскались на ветру флаги всех принцесс. Лужайку огородили канатом, чтобы зрители и служанки не выскакивали, не мешали принцессам в порыве восторга и умиления.
На мраморном белом крыльце, вверху, на ковре стояли бархатный трон короля и шелковое кресло королевы; слева внизу – дубовые места жюри; справа внизу – табурет для Филофея.
Чесался о позолоченную ножку трона пес Сижисмон Ничей. Блохи Лоис и Артеуза грызли ему темя – им казалось, что из-за этого ленивого пса они опаздывают на бал в королевский дворец.
Тут грянул оркестр внезапно и громко – "Вступление к торжеству". Сижисмон скатился с крыльца кубарем. Лоис и Артеуза спрыгнули с него, вообразив, что прибыли на бал.
Жюри пришло.
Принц Филофей сел в позу "Лилии". На глазах у всех запихал в рот пучок крапивы, репой заел и не поморщился.
Оркестр умолк.
Расфуфыренный советник поздравил всех присутствующих с добрым утром. И сообщил, что, собственно, турнир начался еще вчера. Все принцессы заявили себя красавицами, поскольку все, как самое необходимое, взяли с собой зеркальце, тушь для ресниц и лак для ногтей.
Тут появился король и королева. Взвились ракеты. Оркестр заиграл "Шаг величавый". Советник закричал:
– Ура!
Из-за кустов рододендрона выплыли принцессы...
Тем временем во всех соседних королевствах короли, королевы, министры и просто граждане придвинулись поближе к телевизорам. "Ах, право, говорили они, – наша принцесса ничуть не хуже прочих, даже милее".
Принцессы блистали. И ослепительнее всех Хроникамара. За ней шли сестры-акробатки. Хильда несла хрустальную вазу, Катя – розу. Хильда поставила вазу на беломраморную ступеньку. Катя опустила в нее роскошный цветок.
– Сударь король, – сказала Хроникамара, – жизнь – это умение видеть. Надеюсь, вы согласны?
– Согласен! Вы прелесть. Вот ваш ассистент. Он тоже согласен. Король вскочил, чтобы прикрепить Хроникамаре ассистента, высокого и умного принца Анатолия.
Королева удержала его за мантию, по моде – укороченную:
– Позвольте, вы вчера настаивали, что жизнь – это умение считать. Вы даже топали ногами.
– Топал ногами? Возможно. Я очень многогранен. – Король улыбнулся своему народу и гостям и принялся считать на пальцах: – Процент продажи возрастает. Это отрадно...
– Сударь король, мне ассистент не нужен. Он неуклюж, – сказала Хроникамара.
– Будь по-вашему. Но в виде исключения.
А в королевстве Трибуксир сыновья булочника настроили свой стереовизор на большую резкость.
– Наша принцесса Ори им врежет. И впилит...
– И вмажет. Смотри, ихний король похож на самовар.
Действительно, все короли во все века были похожи на самовары. А ведь каких только самоваров нет – есть даже самовар "Петух". Именно на "Петуха" сделался похожим Филогерц, когда перед крыльцом дворца остановилась принцесса Ори.
Стояла она в непринужденной позе, в черных штанах кожаных, в сапогах со звонкими шпорами. На каждом боку револьвер. Рядом с принцессой Флорина в полосатой юбке, зеленом корсете и шапочке с фазаньим пером. В руках Флорина держала стопку фарфоровых тарелочек.
Поклонившись королю и королеве, принцесса Ори подбросила в воздух шесть тарелочек и, выхватив мгновенно револьвер, расстреляла их с правой руки. Бросила еще шесть и, выхватив мгновенно другой револьвер, расстреляла их с левой руки.
Король Филогерц сполз с трона, обсыпанный осколками. Принц Филофей попробовал осколок на зуб, решив, что это ломтик корнеплода. А королева засмеялась.
– Браво! – сказала она. – Прелестный способ бить тарелки. В супружестве это так важно. Спасибо, милочка. Принц Анатолий, по-моему, подходит в ассистенты вам, он, как мне кажется, умеет чистить револьверы.
Принц Анатолий поклонился.
Народ шумел и ликовал.
В королевстве Трибуксир сыновья булочника палили в потолок из пугачей. Король Крузербас отламывал от трона подлокотник.
– Ну молодец, ну дочка! Единственная показала свое уменье, а не ужимки. А это кто такая?
На экране появилась принцесса Тюля. Губы у нее дрожали, ресницы слиплись, шея напряглась.
– Что с вами, дитя? – спросил ее король Филогерц, он уже оправился после пальбы.
– Я их боюсь, – Тюля кивнула на принцев-ассистентов. Все принцы были сытые, усатые, спортивные.
– Они хорошие, – сказал король Филогерц. – Хочешь вот этого?
– Можно, я выберу сама?
– Ну выбирай. В порядке исключения.
– Можно его? – Тюля ткнула пальцем в Филофея. Принц в это время стоял на голове.
– Да... Но... Позволь... Это же принц Филофей!
– Принц Филофей? – Тюля протерла глаза. – Сударь король, надеюсь, вы не шутите?.. Вот и верь людям! Все говорят, что Филофей страшила и дурак, а он просто стоит на голове.
Тут по экрану телевизора пошли зигзаги и написалось белым по зеленому: "Передача прерывается по техническим причинам".
Король Крузербас грохнул по ящику кулаком:
– Тоже мне королевство.
Парад принцесс произвел на жителей Фиофигаса большое впечатление. Некоторые юноши пустились в споры – кто из принцесс красивее, – да так горячо, что даже подрались. Правда, для юношей, чтобы подраться, любой повод хорош, но самый хороший – принцессы.
Принцессы, конечно, очень устали. От напряжения. Как ни говорите парад! Нужно блистать.
Даже принцесса Анна Феодора, возросшая на молоке, могучая и краснощекая, старалась – блистала. Хоть и говорила, что ей этот бедлам до лампочки. Тут все дело в принцах. Посторонние принцы очень влияют на походку, на прическу, на выражение глаз.
...Принцесса Тюля сидела на скамейке за кустами олеандра и рододендрона. Ей представлялось, что весь город сейчас смеется над ней. А в чем она, спрашивается, повинна? И мама, и бабушка ей говорили: "Тюля, не живи только ушами – прежде чем рот открыть, включай голову". Но ведь уши тоже голова...
Рядом с Тюлей сидела Амалия с корзинкой свежих бутербродов. Тюля, шмыгая носом, откусывала кусочек, остальное отдавала псу Сижисмону, который, не жуя, заглатывал их – с сыром, паштетом, рулетом, омлетом... и удивлялся: почему это ему не хочется почесаться? Он же не знал, что Лоис и Артеуза спрыгнули в траву и заблудились. ""Уничтожай блох! – учит нас Питрологий. – Где бы ни обнаружил. Даже если они в Красной книге уничтожай!""
От бутербродов пес Сижисмон так обнаглел, что стал лапами Тюле на колени и лизнул ее в нос. Принцесса подняла глаза.
Перед ней стоял принц Филофей. В позе "Дятла".
– Я понимаю, вы на меня сердиты, – прошептала Тюля.
– Нет. Право. Я вам благодарен.
– За что?
– Не знаю... – Принц смутился. А Сижисмон на всякий случай зарычал. После бутербродов он чувствовал себя немножко Тюлиным. За Филофеем топтался поваренок с тарелкой брюквы.
– Скажите, а зачем вам это? – спросила Тюля.
– Воспитываю силу воли через преодоление насмешек.
– Я тоже буду, – сказала Тюля. – Рано или поздно у принцесс бывают дети. Это в учебнике сказано. А для воспитания детей нужна большая сила воли. Правда, Амалия? – спросила она.
Служанка кивнула.
Как раз в этот момент мимо проходили сестры-акробатки Хильда и Катя.
– Вот бы вам кого в невесты – младшую, – прошептала Тюля. – Она прелесть, правда?
Катя услышала и покраснела. Хильда оглянулась, шаг замедлила. Она всегда настораживалась, когда упоминали имя Кати.
Принцесса Тюля грызла брюкву.
– Принц, если вам ну совсем делать нечего, может, в мороженицу сбегаем? Мороженого так охота. Амалия меня отпустит. Она добрая.
– Детский сад, – сказала Хильда грустно.
Во флигеле принцессы, пахнущие лавандой, расхаживали в махровых халатах с махровыми полотенцами через плечо. Они входили в свои дортуары и вели себя в них по-разному, потому что одна принцесса живет только там, где в данный момент находится, другая – по всей комнате сразу. Сидит на подоконнике, а стулья все заняты. На одном – транзистор и зонтик, на другом – юбка и перчатки и вчерашний недопитый чай, на третьем – шляпа. На пуфике у зеркала – апельсинные корки. Где именно лежат апельсинные корки очень важно, – это подчеркнуто во всех учебниках по психологии принцесс.
В комнате Хроникамары Хильда поставила на стол шкатулку.
– Что это?
– Волшебный инструмент Изморы.
Хроникамара схватила шкатулку, открыла ее и принялась все трогать. Глаза ее сияли. Но вот она уколола палец об иглу и вскрикнула:
– Это весь инструмент?
– Весь, – сказала Катя. – Игла для любого швейного дела: хоть пеленки, хоть бальное платье. Ложка – всякая кулинария и кондитерские работы. Камертон для пения. Ударь и запоешь.
Хроникамара ударила – камертон загудел нежно, и она запела.
Принцессы высыпали из своих дортуаров. "Кто это поет? Кто?" спрашивали они в смятении.
Хильда вырвала из рук Хроникамары камертон.
– Кто это пел? – спросила Хроникамара, как бы очнувшись.
– Если бы ты, – сказала ей грустная Катя.
Хроникамара долго любовалась туфлями парчовыми, надела их и преобразилась, стала легче, стройнее, хотя куда уж быть стройнее Хроникамары. Глаза ее лучились теплом и лаской. Она сделала один пируэт, второй, но вдруг сжала кулаки, зубы стиснула и сбросила туфли с ног.
– Не надо мне их. Это не мой танец. Среди этих ослиц никто лучше меня не спляшет даже в волшебных туфлях. – Хроникамара сделала несколько могучих прыжков. Подобрала туфли с полу и швырнула их в окно. – В танце я и без волшебных туфель совершенство.
– За такие штучки старуха Измора тебя дурочкой сделает. Змея ты... Хильда выпрыгнула в сад. За ней выпрыгнула Катя.
Они обыскали все под кустами, но туфель не нашли.
– Хильда, скажи ты мне, неужели все это из-за театра? Ну сгорел, ну, ты извини меня, и черт с ним – будем работать в балагане...
– Она считает, что она его спалила: оставила в гримерной зажженную свечу. Что все мы без работы по ее вине... – Хильда вздохнула, и они снова принялись искать под кустами.
Когда Хильда и Катя залезли в комнату Хроникамары через окно, принцесса лежала на диване бледная.
– Измора приходила, – прошептала она.
– И что?
– Погрозила мне пальцем. Сказала, если бы не моя мама... Хроникамара вскочила. – Да, мама была лучшей танцовщицей всех королевств, но написали на ее могиле "Дважды блистательная, трижды совершенная"? Не написали.
– Может, напишут...
По улицам Фиофигаса прогуливались принцессы группками и по двое и по одной. Орлетта, Лимфатуза, Ландия, Промаксина, Изо, Парася, Целелоза. Анна-Феодора с принцем Агафоном. Страфантена со своим принцем-ассистентом. Редегунда...
А у дверей мороженицы сидел пес Сижисмон. В зубах он держал волшебные туфли. Принц Агафон мимоходом впустил его вовнутрь, даже погладил. Ах, если бы он знал, что будет завтра...
Принцесса Пальместрина стояла у витрины с детской обувью. Тыкала в стекло пальчиком, строгим, как хорошо заточенный красный карандашик.
– У меня есть братья. Вы представляете, сколько нынешнему ребенку нужно пар обуви? Нет, вы не представляете, вы химик. Даже Пифологий не мог предположить такого, – говорила принцесса. – Считайте. Башмаки обыкновенные, башмаки сменные – для школы, башмаки приличные – на выход, кроссовки, тенниски, кеды, полукеды, чешки для гимнастики, тапочки для дома, ботинки для лыж, ботинки для коньков, ботинки для футбола, сапоги резиновые, сапоги резиновые утепленные, дутики, валенки. А еще ведь нужно светлые туфли для летнего костюма...
– Принцесса, – голос принца-ассистента, звали его Афиногор, стал хриплым, воспаленным. – Я сражен! У вас такие добрые глаза!
– Да. Но если братьев двое?
– Хоть пятеро!
Был дивный вечер.
Принцесса Ори тоже гуляла со своим принцем-ассистентом Анатолием. Шпага была при ней и револьвер.
– А что, довольно милый город. Мой учитель, профессор Миро, говорит, если в городе удобно детям и собакам, значит, это город хороший.
Принцесса нечаянно наступила на ногу рыжему усатому толстяку в полосатых чулках. Толстяк пил пиво у золоченой бочки. И вывеска была на бочке: "Золотая бочка". И товарищи толстяка были рыжими и усатыми, в полосатых чулках.
– Проклятье! – воскликнул толстяк. – Мне наступили на больную ногу! Я поклялся надрать уши тому, кто это сделает. – Он потянулся толстыми пальцами к принцессиному уху, но Ори отскочила, выхватила шпагу.
– Цыпленочек с характером, – сказал толстяк. – Тем лучше, потребуется меньше соли и перцу. А вертел – вот он. – Толстяк выхватил тяжелый палаш.
Принцесса бросила в него пивную кружку.
Выхватили шпаги принц и друзья толстяка.
Принцесса фехтовала так легко и изящно, как будто вышивала гладью. Тесня одного, она успевала ожечь другого шпагой по заду, плеснуть в лицо пивом или толкнуть под ноги табурет. От такого позора рыжие верзилы бросились в отступление.
Мальчишки, они поспевают везде, свистели им вслед и прославляли принцессу. Принц Анатолий отдышался, сказал принцессе баритоном:
– Нет слов. Я бы хотел иметь такого друга.
– Насчет друзей – не мое дело, а вот врагов сегодня вы заполучили знатных, – вмешался корчмарь, тоже рыжий.
На экране телевизора у золоченой бочки возник советник:
– Принцессам и принцам-ассистентам явиться во дворец на консультацию по состязаниям "Торжественный пирог". Просим поторопиться.
– Пошли, – сказала Ори.
Из чердачного окна соседнего дома высунулся толстяк и проорал им вслед: "Не потерплю позора! Смерть!" Нож, брошенный им, воткнулся в стойку – прямо в перчатку, оставленную принцем Анатолием.
А по другой улице бежали принц Филофей, принцесса Тюля и пес Сижисмон.
– Я не могу так быстро, – задыхалась Тюля. – Вам хорошо, вы мороженого не ели – вы хитрый. – К груди она прижимала волшебные туфли.
По многим улицам Фиофигаса бежали принцессы и принцы-ассистенты: консультация по пирогам – это так важно. Вот и в народе говорят: "Не красна изба углами – красна пирогами".
ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ПИРОГ
""Пирог! – какой простор для воображения"".
На турнирной поляне стояли белые новенькие электроплиты. Возле каждой плиты – принцесса, стол кухонный и принц-ассистент.
Советник ударил в колокол. Принцессы взялись за дело. Принцы им помогают: тесто месят, кремы взбивают.
Народу вокруг много. Народ нарядный, праздничный.
Вот на поляне появились король и королева. И члены жюри. Король в короне. Королева в шляпе. Члены жюри в очках. Остановились они у стола принцессы Анны-Феодоры. Принцесса тесто раскатывает, принц Агафон мелет на мясорубке говядину. Принцесса, чтобы упредить вопросы, разъяснила:
– Сударь король, мы считаем, торжественный пирог, ясное дело, мясной. Большой. Толстый.
– Согласен с вами, деточка. – Король кивнул. – Очень согласен.
Принцесса Ори отсалютовала королю ножом. Королеве поклонилась.
– Желаю вам, сударыня королева, добрую почтительную невестку... Отведайте изюма. Орехов. Чернослива.
– Какая умница. И как воспитана, – шепнула королева королю.
Они подошли к плите принцессы Пальместрины. Тесто на ее столе было разложено на две части.
– Два пирога? – спросил король. – Зачем?
– Я меньше не умею. – Принцесса улыбнулась.
Король задумался и так расстроился от умных мыслей, что подойдя к столу Хроникамары, не вдруг узнал ее. А как узнал, конечно, сделался любезен.
– Восхитительно. Изумительно, – сказал он вместо "Здравствуйте". Прелестная Хроникамара, решительно желаю вам успеха...
А на столе у "Золотой бочки" дымились ароматом шашлыки. Вокруг стола сидели рыжие бандиты с усищами. Они шашлыки ели и заодно смотрели телевизор. У их ног громоздились узлы с награбленным добром, кофры и саквояжи.
На экране принцесса Ори взбивала крем.
– Она! – Толстяк грохнул кулаком по столу. – Так нас унизить, душегубов. Смерть ей! – Он всхлипнул.
– Хотя, если быть честными, фехтует она, как бес.
– Да, душегубы, стреляет она тоже, как дьявол.
– А уж какая хорошенькая, а уж какая приветливая. Душегубы, будь я принц, я бы в нее влюбился.
– Пирог! – Толстый бандит вскочил. – Готов мясной пирог. Ну побежали. Ну быстрее. Мне же интересно, как профессионалу.
...Принцесса Анна-Феодора вынула пирог из духовки. Большой. Тяжелый. И такой душистый, что принц Агафон покачнулся.
Подбежал советник.
– Ух! Какой дух... Несите. Вы первая. Это засчитывается.
– Нельзя, – сказала ему Анна-Феодора. – Пирогу еще выстояться нужно, отмякнуть, в силу войти. – Она смазала пирог маслом и накрыла его полотенцем.
А в королевстве Трибуксир старший сын булочника налаживал королю телевизор.
– В кулинарии главное запах. Приманка. Как оперение у птицы, говорил король. – Сом!.. Куда запропастился повар Сом?
– Дядюшка Сом болеет, – сказала служанка.
По экрану телевизора пошли принцессы: Лимфатуза, Ландия, Орлетта, Степанида, Редегунда, Миронозалия, Парася... Каждая несла пирог: "Греза", "Зоренька", "Ручеек", "Листопад", "Ласточка"...
Жюри клевало все эти замечательные пироги носами, колупало ложечками и выбрасывало карточки с количеством баллов, не превышающим семи.
Принцессы брызгали слезами, но их осанка и гордый вынос подбородка не нарушились.
– Где конюх Лом? – громко спросил король Крузербас. – Мне что-то дома не сидится. Я бы проехался.
– Дядюшка Лом болеет, – сказала служанка.
– А где учитель танцев Валенсир?
– Синьор учитель тоже с гриппом.
– А, черт возьми! Ну и народ. Хиляк на хиляке. – Король Крузербас замахнулся грохнуть по телевизору кулаком, но вовремя заметил, что ящик телевизора утыкан острыми шипами.
– Новая модель, – сказал старший сын булочника. – Антиударная.
Принцесса Анна-Феодора крепко взяла советника за локоть. Советник возмутился:
– В чем дело?
– Пирог поспел.
– И подождет.
– Пирог не может ждать. Если готов, – значит, готов.
Советник сделал вид, что не слышит. Но тут принц Агафон поднес к его носу кулак – размером с тыкву.
– Принцесса Анна-Феодора! – взвизгнул советник. – Пирог мясной национальный. Толстый.
Принцесса сняла с пирога полотенце. Над поляной поплыл головокружительный запах. Достиг народа – народ закачался. Рыжие бандиты, они, конечно, были в первых рядах, завопили: "Качай принцессу!" Король и королева и жюри повернулись носами навстречу пирогу и подались вперед.
Нес пирог принц Агафон. От сытности и силы запаха он жмурился. А нужно было не зевать. Из кустов рододендрона пулей выскочил пес Сижисмон. И прямо под ноги! Принц упал. Невесть откуда налетели псы разных пород, размеров и мастей. Они набросились на пирог, как осы на ветчину... Принц не успел подняться, а пирога уже не стало. Народ хохотал, хлопал в ладошки. Рыжие бандиты вопили: "Повторить!" Псы, облизываясь, отяжелевшие, потрусили между рододендронов и олеандров куда-то, наверно, к морю. Жюри вздохнуло, – оказывается, оно все это время не дышало – и выбросило "9,8".
Принц Агафон понюхал доску, на которой нес пирог, – крупная слеза скатилась по его щеке. Анна-Феодора вытащила из кармана передника пирожок, величиной с городскую булку, и протянула ему. Все захлопали, затопали, завыли.
– Филофей, – сказал король. Поворотил голову, а Филофея нет. Филофей, ты где?
Принц Филофей в крахмальном фартуке помогал принцессе Тюле. Тюля вытащила из духовки небольшую ватрушку:
– Принц, попробуйте. Я испекла ее для вас.
– Для меня? – Принц лоб вытер. – Лично?
– Для вас. К сожалению, я не умею лучше.
– Принц, не валяйте дурака, поешьте, – сказал поваренок, державший тарелку с корнеплодами, крапивой, сельдереем и горохом. – Тут сила воли ни при чем. Тут философия...
– Вкуснее ничего не ел, – сказал принц шепотом. – Готов есть каждый день...
– Смотрите! – взволнованно воскликнула принцесса Тюля.
Советник нес к столу пирог Хроникамары.
– Пирог "Артистический" с тройной шоколадной нарезкой и цукерболями. Автор – несравненная принцесса Хроникамара! – выкрикнул он голосом зажатого в дверях отличника.
Король захлопал. Жюри тут же выбросило по десятке.
Хроникамара улыбалась, кланялась и королю и зрителям с большим достоинством и грацией.
– Оставьте этот пирог здесь, – велел король. – Пусть тут стоит, как... как монумент!
Советник уже называл новый пирог.
– Пирог "Кремовый". Автор – принцесса Ори.
Принц Анатолий, ассистент принцессы Ори, поставил пирог "Кремовый" рядом с произведением Хроникамары. И глянул на нее в упор, и взгляд его был дольше и острее того, что требовала вежливость. Члены жюри медленно подняли над головой цифру "10".
Народ взревел, захлопал, замахал шляпами. Народ в Фиофигасе оказался очень темпераментным. Особенно громко шумели рыжие бандиты.
– Знай наших! – орали они.
...Король Крузербас бегал по тронному залу. Кричал:
– Бомбарду! Я их разнесу в клочья!
– Кого? – спросила служанка.
– Жюри. Слепому видно, что наш пирог лучше.
На экране телевизора стояли два пирога – "Артистический" и "Кремовый". Оба замечательные, но "Кремовый" все же изысканнее и как-то самобытнее.
На экране, заслонив пироги, появился радостный советник, с улыбкой, похожей на яичницу-глазунью из пяти яиц.
– Внимание, внимание! Завтра конкурс "Праздничное платье". – Яиц в глазунье прибавилось. – Как море не обходится без шторма, так и турнир принцесс без приключений. Вчера наша очаровательная принцесса Ори подверглась нападению проникших в город душегубов, известных под именем банда Архибудая. Принцесса Ори и ее принц-ассистент Анатолий оказались на высоте. Наш кинооператор случайно отснял финал схватки. Что мы и предлагаем вашему вниманию.
На экране одна за другой возникли картины боя. Отчетливее стало видно, с какой ловкостью принцесса Ори хлещет бандитов по задам.
Но вот снова появился советник. Яичница его улыбки залила экран.
– Жаль, что фехтование не входит в программу турнира. Думаю, соперниц в этом деле у принцессы Ори не оказалось бы.
– Куда им, курицам, – изрек самодовольно король Крузербас. И тут же спохватился – взорвался: – О бедные девочки! Еду. Немедленно. Из этого Архибудая я сделаю Архикозла! – Король опоясался палашом. – Револьверы!
Служанка подала ему револьверы.
– Бомбарду!
Служанка выкатила из-под королевского дивана бомбарду.
– Коня!
ПРАЗДНИЧНОЕ ПЛАТЬЕ И ВТОРАЯ ПРОГУЛКА ПО ГОРОДУ
""Остерегайся первого!""
Пифологий из Фиофигаса любил говорить так: ""С каким бы ускорением ни летел камень, он надеется попасть во что-нибудь мягкое"". Пифологий был учителем и, выводя среднешкольников из чащоб тьмы, сам научился от них многим мудростям. Например, ""После третьего будет легче"". Это изречение Пифология, известное сегодня всякому, в те давние времена молитвенно произносили среднешкольники, укладываясь на скамью для порки. В те давние времена розги не считались вредными. Вредным считалось чванство, себялюбие, заносчивость, но также и даже более того – лень. Пифологий говорил: ""Лень – лишь разминка перед тунеядством"". Сегодня это ясно, как блеяние козы. Но изречение ""Остерегайся первого!"" до сих пор считается туманным. А розги – розги гнутся лишь в одну сторону.
На турнирной поляне была постлана красная ковровая дорожка. Перед крыльцом она поднималась на дощатый помост. На шестах, увитых лентами, висел транспарант: "Тур второй. "Праздничное платье".
Плотная толпа еще не образовалась. Но яблоку уже негде было упасть.
Хильда, Катя и Флорина стояли под шестом.
– Хроникамара злится, – сказала Катя. – Она уверена, что у принцессы Ори тоже есть волшебный инструмент.
Флорина замахала руками:
– Что ты, что ты. Волшебный инструмент всего один. Да и не станет наша Ори прибегать к волшебному. Пироги печь ее учил дядюшка Сом, он кулинар-кондитер-академик.
– Меня пироги печь не обучали. Но то, что я умею, – я умею, – сказала Хильда. – За свою работу я отвечаю честью. Могу посостязаться с любым волшебником.
– По-вашему, выходит, мастерство не слабее волшебства? – спросила Катя. – Так я понимаю?
Флорина пожала плечами. Пожала плечами и Хильда. А Катя вдруг остановила здоровенного детину с такой широкой спиной, одетой в кожаный жилет, что на ней поместилась бы вся мудрость Пифология, записанная мелом.
– Сударь, будьте добры, скажите ваше мнение: волшебство сильнее мастерства?
– Я посещал прекрасные дворцы, построенные мастерами, – сказал детина. – Но, черт возьми, дворцов, построенных волшебниками, не посещал. Не доводилось. – Он усмехнулся и понизил голос: – Волшебство, конечно, вещь приятная, наверно. Но лучше чистая вода и свежий хлеб. – И он пошел в толпу.
А на крыльце принц Филофей стал в позу "Ваза". Уселось жюри. Принялось очки протирать замшей. Пришли король и королева.
Оркестр заиграл негромко вальс "Маркизетт".
Из-за магнолий вышли прелестные принцессы: Лимфатуза, Ландия, Орлетта, Степанида, Василиса, Редегунда, Катапультина, Миронозалия, Изо, Парася, Промаксина, Целелоза...
Конкурс "Праздничное платье" начался.
Тем временем во всех соседних королевствах, графствах и отдельных хижинах, крытых соломой, короли, королевы и одинокие старики у телевизоров заплакали. "Ах, молодость, – сказали они. – Ах, молодости все к лицу". И мед воспоминаний сжимал их сердца так больно и так сладко...
А в королевстве Трибуксир братья, сыновья булочника, сидели у своего телевизора, конечно собранного старшим братом.
– Наша принцесса Ори им врежет, – говорил старший брат. – Впаяет им.
– И вмажет, – вторил ему младший. – И воткнет.
Тут стереовизор стал барахлить, словно по сенсорной настройке кто-то бегал. Принцессы на экране корчились, раздувались, вытягивались, разрывались. Голос советника то визжал, то громыхал басом: "Модель "Греза", модель "Рассвет"... Принцесса Редегунда. Принцесса Лимфатуза..." Но вот стереовизор зациклился на повторении: "Семь с половиной, семь с половиной..." Из-под ящика вылезли три деловитых таракана.
– Твои? – спросил старший брат шепотом.
– Мои, – ответил младший.
Картина на экране успокоилась.
На помосте стояли двое мальчишек. Улыбки – будто два ломтя арбуза. Глаза – как мышеловки. Носы... Да разве можно описать двух среднешкольников, давших любимой сестре честное слово вести себя как подобает принцам. Братья были одеты в комбинезоны, состоящие из сплошных карманов. По бокам от юных принцев встали принцесса Пальместрина и принц-ассистент Афиногор.
– Что же в этих нарядах праздничного, милочка? – спросила королева.
– Карманы! – крикнул младший сын булочника. – Не тянет в моде, а еще королева.
– Карманы, – подтвердила принцесса Пальместрина. – Для жвачки, для рогатки, для плоскогубцев, для транзистора, для подзорной трубы, прожигательных стекол, пугачей, гвоздей, шурупов, гаек, авторучек, микрокалькулятора. Карман для бутербродов. Карман для самодельной чернильной бомбы. – Принцесса вытащила бомбу, но так неловко, что бомба упала к ногам короля. Королева заслонилась шляпой. Король поджал ноги. Взвизгнул:
– Я не люблю!
На помост вскочил пес Сижисмон, схватил бомбу и в один прыжок положил ее к ногам мальчишек. Едва он успел отпрыгнуть, как бомба взорвалась. Обдала белобрысых братьев чернилами. Заодно принцессу Нальместрину, принца-ассистента и некоторых слишком любопытных членов жюри.
А по холмам на боевом коне ехал король Крузербас:
– Я покажу этим невежам, как нужно охранять принцесс!
На турнирной поляне никого не было.
Пустой помост перед крыльцом – ковровую дорожку уже скатали и унесли. Обертки на траве от мармелада "Фио фиалковый" и "Фио-пломбир", стаканчики из-под "Фио-фигора, взбитого, как сливки". И в воздухе вкус слез...
Король Филогерц вдохновенно считал на канцелярских счетах. На ковре лежал грустный пес Сижисмон, награжденный медалью.
Тут отворилась дверь – вошли королева и советник. Советник нес рекламный плакат с портретом Хроникамары "Она завтракает мармеладом!" Хроникамара на плакате была прекрасна. Король так и сказал:
– Как хороша.
– Она действительно ест мармелад? – спросила королева.
– Какая разница – ест или не ест. Эта реклама поможет нам поднять доход до тысячи процентов. Советник, во Францию отправили? В Швейцарию? В Маракансон?
– Курьерским!
– А в нашем городе?
– Расклеивают.
– Он вас погубит. Вы будете взывать ко мне печальным шепотом: "О королева, принесите валидолу..." У вас же, сударь, нет разрешения Хроникамары на эту мерзость. Она принцесса! Известная танцовщица! Возможно, вы такое разрешение от нее получите: она бедна. Но малышка заломит столько, что ваши проценты – фьють! – составят ноль целых, три десятых. – Королева сбросила на счетах кости, поправила прическу, серьги, кружева и вышла. Пес Сижисмон вышел за ней.
