Текст книги "Князь Немертвый (СИ)"
Автор книги: Рацлава Зарецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
– Лиззи, ну прошу тебя! – умоляла я свою компаньонку. – Всего на пару часов, чего тебе стоит?
– Нет. Без разрешения ни ты, ни я никуда не пойдем, – упрямо сказала Лиззи.
– Князь не узнает. Никто не узнает, они же спят без задних ног, ты же знаешь.
– А вдруг проснутся?
– Они спят как убитые!
И это была сущая правда. Вампиры днем спят как убитые. Даже пульса не чувствуется, а сердце еле бьется. Я проверяла на Генрихе. Однако Лиззи об этом, разумеется, не знала. Для нее князь, Данияр и Генрих – избалованные светские мужчины, которые ведут ночной образ жизни, прожигая свое состояние.
– Ну разве тебе не хочется покататься на коньках? – Я изо всех сил старалась уговорить Лиззи ненадолго выйти из дома и встретиться с Дмитрием и его другом на катке.
– Ну, не знаю, – задумчиво протянула Лиззи.
Лед тронулся.
Довольно улыбнувшись, я села рядом с ней и, взяв ее за руки, затараторила:
– Мы очень быстро! Ты даже не заметишь, как мы уже будем дома. Покатаемся, пообщаемся, поедим горячих пирожков. Ну же, Лиззи!
– Не знаю…
– Если я останусь старой девой, то буду винить в этом тебя!
– А причем тут это? – удивилась моя компаньонка.
– При том, что Дмитрий Владимирович начал за мной ухаживать.
Лицо Лиззи сразу же изменилось. Ее глаза расширились, а рот чуть приоткрылся от удивления.
– Правда?!
Я усиленно закивала.
Прошло чуть больше месяца с моего дня рождения. За это время Дмитрий ни разу не докучал мне своим повышенным вниманием, и я уже было решила, что он передумал ухаживать за мной, но сегодня утром в городской управе он ласково мне улыбнулся и пригласил на каток. Разумеется, в сопровождении Лиззи. Компрометировать меня каким-либо образом он не хотел.
Душа моя пела на пути к дому. Я была уверена, что Лиззи сразу же согласится, но она начала упрямиться, опасаясь гнева князя.
– Значит, ты, возможно, станешь его женой? – ахнула она.
– Если ты решишь остаться, то это вряд ли!
– Ох, тогда у меня не остается иного выхода! – Лиззи хитро улыбнулась, а я взвизгнула от радости и крепко обняла компаньонку. Нет, подругу. Настоящую подругу.
Мы вышли из дома в двенадцатом часу, поймали экипаж и за двадцать минут добрались до катка, где нас ждал Дмитрий и его друг – поджарый молодой человек с вьющимися темными волосами и щегольскими усами.
– Орлов Роман Геннадьевич, – звучным голосом представился он.
Лиззи он сразу же приглянулся. Она кокетливо хихикнула и подала ему руку.
– Погода чудесная, не правда ли? – произнес Дмитрий, не сводя с меня взгляда, в котором явственно читалось обожание.
Мне стало немного неловко.
– Да, чудесная погода.
Мужчины любезно подождали, пока мы с Лиззи не наденем коньки, и, подав нам руки, помогли зайти на лед.
От горячей ладони Дмитрия мне стало жарко, и я поспешно выпустила ее, но сразу же чуть не упала на лед.
– Осторожно, – пробормотал Дмитрий, осторожно придержав меня сзади за локти. – Вы давно не катались, верно?
– Да. Немного подзабыла, – улыбнулась я.
– Возьмите меня под руку, я вам помогу.
– Спасибо, Дмитрий.
– Митя. Или Дима. Прошу, называйте меня так. «Дмитрий» звучит слишком официально. Как будто между нами пропасть.
Я заглянула в его светлые голубые глаза и спросила:
– Между нами ее нет?
– А разве вы ее видите?
Мы оба невольно остановились посередине катка и внимательно смотрели друг на друга. И пусть мы стояли на приличном расстоянии друг от друга, я все равно ощущала жар, исходивший от тела Дмитрия. Человеческое тепло. Жизнь. К подобному я не привыкла. От князя веет холодом, мраком и смертью. Дмитрий – полная его противоположность. С ним мне намного комфортнее, я могу расслабиться. С князем же я находилась в постоянном напряжении. Между нами всегда есть что-то незримое, что не дает мне подступиться к нему, понять его, узнать лучше. С Дмитрием я подобного не ощущала. Между нами действительно нет никаких преград, и это замечательно.
– Не вижу, – с улыбкой произнесла я.
Улыбка Дмитрия – нет, Димы, – стала еще шире. От него исходили волны добра и тепла. Интересно, какая у него аура? Наверняка солнечная. Оранжевая или желтая. Очень теплая и яркая. Иначе и быть не может.
Мы катались больше двух часов – до тех пор, пока Лиззи не вспомнила, что хотела испечь заливной пирог к ужину, а для этого ей надо было купить муки и яиц.
Торопливо попрощавшись с мужчинами, мы отправились в продуктовую лавку, где столкнулись с небольшой очередью.
Впереди нас стояла старушка с тростью. Ее белесые глаза смотрели прямо перед собой, полностью игнорируя мельтешащих за прилавком торговцев.
– Добрый день! Чем могу вам помочь? – обратился к старушке юноша за прилавком.
Женщина повернула голову на голос торговца и назвала небольшой список. Получив товары и расплатившись за них, старушка сложила все в хлипкую на вид корзину и, стуча трастью, медленно направилась к выходу из лавки.
Я проводила ее взглядом, дивясь, как она, незрячая, ходит по городу, да и вообще живет. И только мне стоило об этом подумать, как дверь широко распахнулась и в лавку влетел широкоплечий мужчина в распахнутом потрепанном пальто. Старушку он, разумеется, не увидел и на входе задел бедную женину так, что та упала на пол. Из корзины выпали хлеб и мешочек с пшеном.
Сорвавшись с места, я подоспела к старушке и принялась поднимать ее, попутно задавая вопросы:
– Вы целы? Ничего не болит?
– Может, позвать доктора? – К нам подоспела обеспокоенная Лиззи и принялась собирать выпавшие из корзины покупки.
– Цела, кажется… – пробормотала напуганная женщина. – Ох, спина моя…
– Спина болит? – испугалась я за старушку и, бросив злой взгляд на вошедшего мужчину, сказала уже ему: – Извиниться не хотите?
Широкие темные брови мужчины приподнялись.
– Мне? Извиняться? Она сама виновата, что под ноги мне попалась!
– Да как вы… – хотела было возмутиться я, но старушка вдруг довольно крепко ухватила меня за запястье и покачала головой.
– Не надо ругаться, милая. Оно того не стоит.
– Но ваша спина и…
Старушка похлопала меня сухой ладонью по руке. Ее невидящий взгляд был направлен на мою шею.
– Спина у меня болит почти каждый день последние двадцать лет. Это не беда.
Мы с Лиззи осторожно подняли старушку, и я стряхнула с ее одежды пыль и грязь. Лиззи злобно косилась на хама, который ни только не извинился, но еще и как ни в чем не бывало встал в очередь.
– Давайте я вам помогу донести корзину, – предложила я.
– Ну что ты, милая, я живу неподалеку.
– Я настаиваю. Мне будет спокойнее, если я доведу вас до дома.
Старушка смущенно улыбнулась и кивнула.
– Купи, что надо, и ступай домой, а я приду чуть позже, – сказала я Лиззи.
Та неуверенно кивнула и проводила нас со старушкой обеспокоенным взглядом.
– Где же ваш дом, бабушка? – спросила я, когда мы вышли из лавки. – Ничего, что я вас так назвала?
– Ничего, внученька, – довольно произнесла старушка. – Мне даже приятно. Так уж сложилось, что внуков у меня нет.
– А у меня нет бабушки.
Мы неторопливо пересекли Бабаевскую улицу, по которой то и дело проезжали спешащие по делам экипажи, и свернули на Роговую. С нее открывался вид на недавно построенный собор с высокой колокольней, которую было видно почти из любой точки города.
– Коричневый двухэтажный дом с красивой крышей. Должен быть где-то здесь, – старушка неопределенно махнула тростью.
Я огляделась и почти сразу же нашла нужный дом по левую сторону от нас.
Коснувшись дверной ручки, женщина довольно улыбнулась и кивнула, опознав свой дом.
– Заходи, чаем угощу.
– Спасибо, но меня дома ждут.
– Еще не ждут. Заходи, – уверенно произнесла старушка.
Я послушано вошла в дом.
На своей территории слепая ориентировалась идеально. Прислонив трость к стене, она ловко сняла верхнюю одежду и с первого раза повесила ее на крючок.
– У вас нет слуг? – удивилась я, расстёгивая пуговицы на пальто.
– Да зачем они мне, – бросила старушка, уверенно направившись вглубь дома.
Я последовала за ней и оказалась в аккуратной светлой столовой.
– Сейчас поставлю самовар, – сказала старушка, исчезнув на кухне.
– Вам помочь?
– Не стоит. В своем доме я все прекрасно «вижу».
Я кивнула сама себе и принялась осматривать сервант, в котором стояли чайные сервизы и несколько маленьких портретов женщин и мужчин.
– Это ваши дети? – полюбопытствовала я, когда старушка вернулась с вазой, наполненной вареньем. – На портретах в серванте.
– Мои, да. Никчемные детишки, – недовольно пробормотала женщина.
– Почему никчемные? – осторожно спросила я.
– Потому что отказались принимать от меня дар.
– Дар?
– Колдовской, – старушка, впервые за все время, посмотрела на меня в упор. Так, будто все это время прекрасно могла видеть.
– Вы ведьма? – прошептала я, чувствуя, как в миг участилось сердцебиение.
– Ведьма, да. – Старушка поставила вазочку с вареньем на край стола. – В свое время ко мне половина города выстраивалась за советом, за приворотом. Все шли к Галине Каширской. Но потом началась война, и всем стало не до моих талантов. И хоть она и длилась всего шесть месяцев, после нее обо мне уже не вспомнили. Я могла бы передать свой дар дочери или сыну, но они не захотели нести эту ношу. Трусливо сбежали в столицу, бросив меня здесь. – Старушка вздохнула и зашаркала на кухню, откуда принесла заварочный чайник и еще одну вазу – с печеньем.
– Вы по ним не скучаете? – спросила я. Мне было жаль одинокую старую женщину.
– Ни капли, – раздалось из кухни. – У них были трусливые и завистливые сизо-фиолетовые ауры. С такими не стать колдуном или ведьмой.
– Ауры? – поразилась я. Она что, видит их, как и князь?
– У тебя хорошая аура. – Старушка подошла ко мне так тихо, что я вздрогнула от ее появления. – Светлая, серебристая и крайне редкая. Только еще не засияла.
– А что будет, когда она засияет? – спросила я.
– Тебе многое откроется, – туманно изрекла старушка.
– Что именно?
– Доставай чашки, самовар закипел.
Я послушно открыла сервант и достала оттуда первые попавшиеся на глаза чашки с блюдцами – голубые с синими цветочками.
– А как вы видите ауры, если слепы? – спросила я, расставляя чашки на столе.
– Ну, я не всегда была слепой. А ауры видела с рождения, – старушка пожала худенькими плечами, покрытыми вязаной шалью. – Сейчас же это похоже на разноцветные силуэты во тьме.
– Поразительно, – произнесла я, с интересом рассматривая морщинистое лицо женщины. – А как вы охарактеризуете человека с серебристой аурой?
– Можно подумать, ты сама себя не знаешь, – фыркнула женщина. Она разлила чай по чашкам и потянулась за печеньем.
– Не так хорошо, как хотелось бы.
– Что ж. – Женщина откусила печенье и задумалась. – Прежде всего это люди, сильные и телом, и духом, с хорошо развитой интуицией, целеустремленные. У них много талантов и они быстро обучаются.
Я ждала продолжения, но его не последовало. Старушка принялась дуть на горячий чай и с удовольствием прихлебывать его.
– И это все? – удивилась я.
– А что ты еще хочешь?
– Отрицательные качества.
– Например? – женщина обмакнула печенье в чай. Казалось, она больше заинтересована едой, чем нашим разговором.
– Например агрессивность, бессердечие, кровожадность.
– Дорогая, что за страсти ты говоришь? – поморщилась старушка. – Кровожадность? Вот уж нет. Люди с серебристой аурой благородные, честные и открытые.
– Последнее вот уж точно не про него, – пробормотала я едва слышно.
– Про кого? – сразу же встрепенулась старушка. – Есть еще кто-то с такой же аурой, как у тебя?
– Нет, вам показалось. Ничего подобного, – Я закусила губы, ругая себя за неосмотрительность. Старушка слепа, а значит, другие ее органы чувств наверняка обострены.
– Ничего мне не показалось! – заспорила она. – Я явственно слышала твой бубнеж. Скажи мне, у кого еще есть столь редкая аура.
Старушка даже отставила чашку и подалась вперед – так ей стало интересно, кого именно я имела ввиду.
– Мой дядюшка. Князь Глеб Владимирович Немертвый.
Белесые глаза старушки округлились. Издав тихое «ну разумеется», она медленно откинулась на спинку стула и нахмурилась.
– Так он теперь здесь, в Туле…
– Вы его знаете? – воскликнула я.
– Не лично, – качнула головой женщина. – Лично с ним была знакома моя бабка. В те времена, когда он еще жил в Московской губернии. Она рассказывала про выдающегося человека, который смог сохранить непорочность своей редкой серебристой ауры даже с проклятием. Таких людей крайне мало.
– Он не человек, – сухо поправила ее я.
– Все мы люди, милая. Просто кто-то немного отличается от нормы. Но разве это повод называть его нелюдем?
– Вот и я так думаю, – согласилась я, вспоминая слова губернатора. – Вот только князь не такой. Он жестокий, деспотичный и…
– А ты не спрашивала у него причину такого поведения? – Старушка ласково улыбнулась, и на мгновение мне показалось, что ее морщины разгладились.
– Он не хочет делиться со мной личным. Мы не близки. Совсем.
– А ты хочешь?
– Чего? – не поняла я.
– Сблизиться с ним.
– Нет. Зачем мне это?
– Врешь! – резко осадила меня старушка и, по-доброму рассмеявшись, добавила: – Девочка моя, ты врешь не только мне, но и себе.
– Уж с кем с кем, а с собой я всегда честна.
– А вот и нет. Ты в скором времени это поймешь, дорогая. И князь поможет тебе в этом, я уверена.
– Сомневаюсь, – скептически произнесла я.
Слова старой ведьмы я воспринимала скептически. Точно ли она говорит о том же князе, которого знаю я. И как он поможет мне понять, что я нечестна с собой? Нелепица какая-то…
– Полагаю, что сведения вашей бабушки о князе весьма устарели. Он радикально изменился. Когда я была маленькой, он довольно жестоко наказывал меня за непослушание.
– И что же он делал такого жестокого? Пальцы тебе резал? Кровь пускал? – старушка хохотнула и снова потянулась за чашкой с чаем.
– Нет, он… запер меня однажды в холодной комнате, и потом я чуть не умерла от воспаления легких.
– После этого он делал еще что-то подобное? – Мои слова совсем не впечатлили старую ведьму.
– Нет, – подумав, неохотно ответила я.
Старушка развела костлявыми руками.
– Но все еще впереди.
– Вовсе нет. Он больше так никогда не поступит – урок был усвоен. Князь тебя и пальцем не тронет. Потому что нуждается в тебе.
– Да что такого ему от меня нужно? – воскликнула я, встав со стула. – Я же простая крепостная! Что во мне ценного, кроме такой же ауры, что и у него.
– Много чего. И ты обязательно узнаешь, что именно. В свое время. – Ведьма сделала глоток чая и добавила: – А теперь ступай. Тебе пора. – Она повернула голову к окну, за которым уже начало темнеть, будто бы видела все, что там происходит.
– Мне действительно пора. – Я засуетилась. Князь мог проснуться в любой момент и начать допрашивать Лиззи, куда я делась.
– Заглядывай ко мне иногда на чай, внученька. Проводить тебя не смогу, прости старую. Подняться нет сил.
– Ничего, бабушка. – Я коснулась ее сухой морщинистой ладони. – До свидания.
– До свидания, дорогая. Будь осторожна.
Накинув пальто, я выскочила на улицу и поспешила найти извозчика. До дома было недалеко, минут двадцать ходьбы, но я хотела успеть до пробуждения князя.
Минут через десять я уже стояла на пороге. Встревоженная Лиззи открыла дверь и облегченно выдохнула.
– Слава богу, я думала, что тебя похитили.
– Что за глупости, фыркнула я, быстро снимая с себя верхнюю одежду. – Князь еще не выходил.
– Нет. Никто еще не проснулся. Ты вовремя.
– Чудесно.
Я пригладила прическу перед зеркалом и прошла в гостиную, где села в кресло у камина, взяла первую попавшуюся научную книгу и сделала вид, что последние несколько часов была увлечена чтением.
Вскоре спустились вампиры. Данияр сдержанно поприветствовал меня, Генрих одарил радостной улыбкой, а князь – холодным взглядом темных глаз. За ужином я передала ему слова губернатора касательно найденного тела.
– Я уже знаю об этом, – удивил меня князь.
– Знаешь? Но откуда? Тело нашли сегодня утром…
– Жертва не первая. Третья, если быть точным.
– Третья? – у меня даже вилка выпала их рук. – Когда это началось?
– Недели две назад. – Князь подлил в свой бокал еще крови и предложил бутылку Генриху, но тот отказался.
– И ты все это время молчал? Но почему? – Однако прежде чем он ответил, я поняла и, пораженная, выдала: – Потому что ты знаешь виновного?
Князь приподнял брови и отрицательно качнул головой.
– Вовсе нет, я…
– Виновник не из наших, – выпалил Генрих и, взглянув на князя, пробормотал извинение.
Князь прикрыл глаза и напряженно выдохнул. Один бог видит, сколько сил ему нужно, чтобы удержаться и не побить Генриха.
– В городе чужак? – прошептала я, будто он мог быть рядом.
Князь кивнул.
– И кто он?
– А это нам и предстоит выяснить. И чем скорее, тем лучше, – задумчиво произнес он.
Глава 8
Никогда не думала, что иметь кавалера – это так весело и приятно! У меня душа пела от каждой встречи с Митей, а особенно, когда он, провожая меня до дома, касался губами тыльной стороны моей ладони. Он не брезговал моими руками, смотрел на меня с обожанием и никогда ни в чем не упрекал. В наших с ним отношениях не существовало ни преград, ни напряженности, – и это было великолепно.
Остаток зимы Митя щедро одаривал меня теплом и заботой, и я окончательно убедилась в том, что с этим человеком я буду невероятно счастлива. Да я уже была счастлива, а значит, моя аура должна была измениться. Вот только узнать это наверняка я никак не могла.
Если спросить об этом у князя, он насторожится и поинтересуется, кто рассказал мне о том, что ауры бывают тусклыми и яркими. Тогда бы мне пришлось выдать Генриха, а это было бы неправильно. К тому же, даже если бы я его и не выдала, князь бы все равно понял, что проболтался именно Генрих – больше некому.
Неожиданно я вспомнила про Галину Каширскую, которая радушно приглашала меня в гости в любой момент. К ней-то я и пошла за ответом на мучающий меня вопрос, однако он мне не понравился.
– Ничего в тебе не поменялось, – сказала старая ведьма, разлив по чашкам чай. – Какое варенье хочешь: малиновое или смородиновое?
– Подождите… – озадаченно пробормотала я. – Прямо так уж и ничего? Может, получше посмотрите?
– Я хоть и слепа, но ауры вижу прекрасно. Твоя ни капли не изменилась, – отрезала старушка.
– Удивительно. Я была уверена, что счастлива!
– Быть счастливой мало. Надо еще чувствовать удовлетворение, гармонию. Чувства похожи на те, что ты ощущаешь, когда получаешь то, что больше всего хотела.
Я задумалась. Хотела ли я больше всего любви мужчины? Вряд ли. Выйти замуж, создать семью? Тоже нет. Влюбиться? Возможно, но разве сейчас я не влюблена?
– Может быть, ты хочешь ответных чувств от кого-то? – предположила старушка.
Так и не дождавшись от меня ответа на вопрос о варенье, она принесла два вида, а еще неизменное печенье.
– Я уже их получила, – буркнула я, размышляя над тем, что я действительно хочу.
– Значит, не этого ты желала, – заключила старушка.
– Тогда чего? Не понимаю…
– Увы, только ты и можешь понять, чего на самом деле хочешь. Я могу лишь перебирать варианты.
– Какие еще есть? – Я вздохнула и принялась грызть твердое печенье.
Старушка задумчиво помычала и сказала:
– Деньги? Но они у тебя есть, раз ты воспитанница князя Немертвого. Знание?
– Мимо. Князь из меня академика сделал.
– Путешествия?
– Точно нет. Не люблю долго трястись в экипаже.
– Может, что-то духовное? Забота, взаимопонимание, доверие…
– Нет. – Я отрицательно качнула головой и обмакнула печенье в чай. – Постойте…
– Что? Попала в точку?
Я замерла, забыв про печенье, что окунула в чай.
Доверие.
Да, я хочу его. Хочу, доверия со стороны князя.
Поняв, что не смогу его получить, как бы ни старалась, я полностью переключилась на Митю, на его чувства ко мне.
Вот почему моя аура не сияет. Отношения с Митей всего лишь замена того, что я действительно хочу. А хочу я признания, доверия и взаимопонимания от князя. Хочу, чтобы он воспринимал меня как равную себе и доверил все свои тайны. Я хочу…
…сердце князя Немертвого.
– Дорогая, ты в порядке? – забеспокоилась старушка. – Почему замолчала?
– Ох, простите. Задумалась… – Я вынула печенье из чая. Его размякшая половинка сразу же отвалилась и плюхнулась в чашку. Несколько капель чая попали мне на лицо.
– Поняла, чего хочешь? – сразу же раскусила меня старушка.
– Возможно, – уклончиво ответила я.
После разговора с ведьмой настроение мое уже не было таким приподнятым, как раньше. На очередной прогулке с Митей я невнимательно слушала его рассказ о том, как в их доме гостили родственники из Германии. Он говорил о странных немецких традициях, об их быте и политике, а я слушала его в пол-уха, размышляя о своем. Душа моя уже не пела, а прогулка с Митей не доставляла большого удовольствия. Образ князя то и дело вставал перед глазами, и я даже мотала головой, силясь его прогнать.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил Митя, заметив мою нервозность.
– Немного. Устала.
– Не мудрено – мы уже так много гуляем. На час больше, чем обычно.
Я резко остановилась и в ужасе уставилась на уже зажжённые фонари. Уйдя в свои мысли, я даже не заметила, как стемнело.
– Я доеду на экипаже, – бросила я Мите и, не дожидаясь его ответа, быстрым шагом пересекла улицу и нашла пустой экипаж.
Дверь мне открыла Лиззи, на которой не было лица.
– Проснулись? – севшим от волнения голосом спросила я.
– Давно, – кивнула Лиззи. – Князь злится. Спрашивает, почему ты ушла без меня.
– А ты что ему ответила?
– Сказала, что ты в городской управе.
– Спасибо, – шепнула я подруге и, сняв верхнюю одежду, зашла в гостиную.
Князь был один. Сидел в своем излюбленном кресле у камина. Когда я вошла, пронзительный взгляд его темных глаз устремился на меня.
– Где ты была? – металлическим тоном произнес он.
– В городской управе.
– Она давно закрыта. Где ты была? – повторил он свой вопрос.
Я начала лихорадочно придумывать отговорку. Князь ждал, не сводя с меня своего острого взгляда.
– Я была… – На ум пришло несколько лживых вариантов, но я решительно отмела их и, встретившись взглядом с князем, смело сказала: – Я гуляла с Митей.
– С Митей? – На лице князя мелькнуло удивление, что очень меня порадовало. Я смогла вывести его на эмоции, пусть и на короткий миг. – Кто это?
– Дмитрий Берестов. Он служит в городской управе и… ухаживает за мной.
– Ухаживает? – Глаза князя стали как чайные блюдца – такие же круглые.
Я кивнула и, подумав немного, добавила:
– Скорее всего, уже в этом году он сделает мне предложение.
– К-какое еще предложение? – слегка заикнувшись, спросил князь.
Я впервые видела его таким растерянным. Вся его холодность вмиг исчезла, уступив место эмоциям. Настоящим эмоциям.
Мое сердце сейчас билось чаще, чем когда Митя целовал мою руку или шел совсем рядом со мной – так, что я даже слышала его запах. Сколько эмоций князя мне удалось за сегодня увидеть? Две, три? Великолепно!
Удивление, растерянность и замешательство пополнили мою коллекцию. Какой богатый сегодня улов!
– Предложение руки и сердца, разумеется, – произнесла я слова, которые окончательно добили князя.
Он привстал с кресла и некоторое время открывал и закрывал рот, не издавая ни звука, совсем как рыба.
– Ты… ты его не примешь! – наконец воскликнул он.
– Почему же?
– Потому что! Не примешь… – последнее предложение прозвучало больше как вопрос, нежели утверждение.
На лице князя отразилось что-то новое. Разочарование?
– Кому тут делают предложение руки и сердца? – В гостиную вошел Генрих.
– Мне, – ответила я и невинно улыбнулась.
Глаза Генриха тоже округлились. Он бросил взгляд на князя, который медленно опустился в кресло и тяжело вздохнул, а затем снова посмотрел на меня.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– И кто это сделал?
– Дмитрий Берестов.
Генрих резко повернул голову к князю и воскликнул:
– А ты чего молчишь? Согласен что ли?
– Я просто в смятении, – тихо произнес князь.
Ссутулившись, он отвел от нас взгляд и подпер голову рукой. Вид у него был такой, будто ему сказали, что его вампиры сожрали половину города.
– Ты в смятении?! Да как… – Генрих даже не смог договорить.
– Извините, но мне немного нездоровится, так что я вынуждена вас покинуть, – произнесла я, решив, что пришло время покинуть сцену.
Князь даже не посмотрел на меня, а Генрих рассеянно кивнул.
В моей спальне меня уже поджидала Лиззи.
– Дмитрий правда хочет на тебе жениться? – накинулась она на меня с расспросами.
– Не знаю, но все к этому идет. Рано или поздно он сделает мне предложение, если я не оборву наши отношения. – Я со вздохом опустилась на постель.
– Тогда зачем ты так уверенно заявила об этом князю? – озадачилась Лиззи, садясь рядом со мной.
– Хотела вывести его на эмоции. Ты же знаешь, я люблю это делать.
– Ох, не нравится мне, когда ты его дразнишь. А вдруг он тебе потом ответит?
– Не ответит, – уверенно заявила я, вспомнив слова старой ведьмы. – Он уже давно не делал мне ничего плохого, и никогда уже не сделает.
– Откуда такая уверенность?
Я пожала плечами.
– Чуйка.
Спустя примерно час ко мне в спальню постучался Генрих и передал, что князь хочет пригласить Дмитрия на ужин.
– Чего он хочет? – переспросила я, не веря в услышанное.
– Поужинать с твоим кавалером, – повторил Генрих. Вид у него был грустный. – Сказал, что, раз дело уже идет к свадьбе, то пора познакомиться с женихом.
– Думаю, это будет неудобно… – пробормотала я, раздумывая, как преподать эту новость Дмитрию. Нет, решительно никак!
– Почему? – сразу же поинтересовался любопытный Генрих. – Может, у вас не так уж все серьезно?
– Нет, серьезно! – Я не могла отступить и признаться во лжи. Раз начала, так надо продолжать играть до конца.
– Тогда он ждет его в ближайшие дни.
– Чудесно. Я передам его приглашение Мите.
Генрих кивнул и вышел из спальни, но тут же вернулся и тихо спросил:
– Ты его любишь?
– Кого? – не сразу поняла я.
– Своего Митю.
– Конечно!
Генрих кивнул и закрыл за собой дверь. Я же задумалась над своим ответом. Я определенно не любила Диму так, как он любил меня. Симпатия к нему у меня определенно была, но не любовь. Однако князю и Генриху об этом знать не следует.
Всю ночь я не могла уснуть от навязчивых мыслей. Ближе к рассвету я встала, чтобы налить себе еще воды – за беспокойную ночь я выпила весь графин.
На цыпочках следуя на кухню, я услышала тихие голоса, доносящиеся из комнаты Генриха. Один из них – бархатный баритон – принадлежал князю, поэтому я остановилась и прислушалась.
Да-да, водится за мной такой грех – я очень люблю подслушивать.
– Такого поворота ты не ожидал, верно? – По голосу Генриха чувствовалось, что он говорит с усмешкой.
– Не ожидал, – признал князь.
– Времени мало. Как думаешь, ее аура станет яркой, если она выйдет замуж за этого своего Митю?
– Это уже не имеет значения…
– Что? – удивился Генрих. – Ты передумал?
Молчание. Князь либо кивнул, либо мотнул головой.
– Но почему? Что заставило тебя передумать?
Значит, все же кивнул.
– Не важно. Просто она больше не нужна мне для этого.
Мое сердце предательски сжалось.
«Не нужна». «Она больше не нужна мне».
– Но ты же так хотел этого? – не унимался Генрих.
– Уже не хочу…
Глаза защипало от навернувшихся слез. Почему мне так обидно? Почему я плачу? Это же хорошо, что я больше ему не нужна. Он отпустит меня, я перестану быть его рабой, его помощницей. Смогу выйти замуж за Митю, завести семью.
Боже, но почему мне так больно? Почему я чувствую, что меня предали?
Положив ладонь на грудную клетку, под которой в быстром ритме билось сердце, я на ватных ногах добралась до своей спальни и упала на постель. Мои всхлипы и моя боль утонули в пуховых подушках, а сон так и не пришел ко мне этой ночью.
* * *
К моему удивлению, Дима обрадовался приглашению на ужин и тому, что теперь князь знает о наших свиданиях.
– Если бы ты не настаивала на скрытности, я бы уже давно поговорил с твоим дядюшкой и попросил бы твоей руки.
– Что? – пискнула я, испугавшись того, что своим враньем невольно приблизила нашу с ним помолвку.
– Почему ты так удивлена? – спросил Дима с ласковой улыбкой. – Или думала, что я ухаживаю за тобой забавы ради?
– Ничего я не думала, – пробормотала я, нервно кусая нижнюю губу.
На ужин Дима явился при параде и в ореоле терпкого одеколона, от которого мне то и дело хотелось чихать.
Генрих и Данияр по требованию князя покинули дом и должны были вернуться лишь к утру. Сам же князь не спешил спускаться к гостю. Намеренно или нет, он затягивал свое появление, заставляя Диму страшно нервничать.
– Может, налить вам воды? – заботливо предложила Лиззи.
– Да, пожалуйста, – кивнул Дима и нервно улыбнулся.
– До сегодняшнего дня ты ни капельки не волновался, – сказала ему я, когда Лиззи вышла из гостиной.
– Потому что забыл, кто князь на самом деле, – шепнул молодой человек, искоса поглядывая на открытую дверь. – А когда подошел к вашему дому, то вспомнил и оробел. Немного.
Лиззи принесла стакан воды, и Дима залпом осушил его, однако его волнение так и не прошло.
Примерно через полчаса задержки появился князь – так тихо, что мы не сразу его заметили. Мы-то с Лиззи были уже привыкшими к бесшумным шагам вампиров, но вот Дима – нет. Поэтому, когда князь внезапно произнес «Добрый вечер», молодой человек от испуга даже подскочил на месте.
– З-здравствуйте, ваше высокоблагородие, – с плохо скрываемым волнением в голосе поздоровался Дима, робко протягивая князю руку. – Я – Берестов Дмитрий Владимирович.
– Превосходительство, – ледяным тоном исправил его князь.
Я закусила язык, досадуя такой оплошности.
– П-прошу меня простить! – Дима низко склонил голову перед князем. – Ваше п-превосходительство.
– Ты заика что ли? – Князь брезгливо смотрел на склонившегося перед ним молодого человека. Будто забыл, как сам начал заикаться, когда я рассказала ему о своих отношениях с Димой.
– Никак нет-с, – нервничая, Дима даже перешел на подобострастную речь. – От волнения все…
– От волне-е-ения? – протянул князь. – А почему волнуешься? Я такой страшный что ли?
– Н-никак нет-с!
– Тогда приказываю не волноваться и перестать заикаться!
– Слушаюсь! – выпрямившись, отчеканил Дима.
Бледное лицо князя было непроницаемым, однако в темах глазах прыгали веселые огоньки. Да он издевается над Митей! И это издевательство доставляет ему удовольствие!
Кашлянув, я шагнула к князю и произнесла:
– Дядюшка, можно тебя на минуточку?
Князь перевел на меня свои ониксовые глаза и слишком уж сладким тоном произнес:
– Милая племянница, разве можно оставлять нашего гостя? Это дурной тон!
От злости я чуть не зарычала. Боже, как же меня раздражала эта широкая и искусственная улыбка князя! Черт бы побрал его и этот глупый ужин!
В гостиной нам подали аперитив, который Дима, как и воду, выпил залпом.
– Брусничная настойка из личных запасов губернатора, – заметил князь, смакуя свой напиток. Интересно, это тоже была наливка или разбавленная водой кровь?
