Текст книги "Респонсы Холокоста"

Автор книги: рабби Ошри Эфраим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

С помощью этих работников некоторые ювелирные изделия выносились из гетто. Но, поскольку немцы обыскивали евреев при выходе из гетто и при возвращении обратно, нельзя было пронести ничего крупнее кольца или браслета. Только очень маленькие вещи могли остаться незамеченными при немецком обыске, но все равно жизнь проносивших их людей была в опасности.

Конечно, посредники из рабочих-рабов получали долю от того, что они приносили обратно. Они действительно помогли многим людям выжить.

Однажды один еврей дал другому драгоценный камень для продажи вне стен гетто. Продавец, отойдя от рабочего места для разговора с не-евреем, снял с рукава желтую звезду, которую носили евреи в гетто, и пошел по тротуару. Согласно немецким правилам, евреям вне стен гетто было запрещено ступать на тротуар, они были обязаны ходить под немецким конвоем по мостовой, что подчеркивало их несвободное положение.

Немецкий солдат распознал в нем еврея и застрелил его за то, что тот посмел ходить по тротуару, предназначенному строго для арийцев и их друзей. После убийства мертвое тело было принесено обратно в гетто и в назидание отдано евреям.

Убитого похоронили, согласно правилам, в той одежде, в которой он был убит. И только после этого, когда владелец камня попросил камень обратно у семьи, понесшей утрату, – это был камень, который мог продлить на несколько дней жизнь его голодающей семьи, – кто-то сообразил, что камень остался в одеждах умершего. Меня спросили, можно ли вскрыть могилу, чтобы достать оттуда камень и вернуть владельцу.

Ответ

Я вынес решение, что вскрыть могилу и достать камень можно, потому что владельца камня извиняло то, что он говорил: "Почтите умершего человека, но верните мой камень". Кроме того, поскольку владелец попросил вернуть ему драгоценный камень, когда три дня после похорон еще не прошли, во вскрытии могилы не было осквернения. Более того, эта ситуация была связана с добыванием пищи и спасением жизни.

47. Еда в присутствии мертвого тела

Вопрос

В дни террора проклятые немцы постоянно сокращали наше жизненное пространство. В конце концов гетто, которое было внутри Слободки, было переведено в новое место вне города, где евреи никогда не жили. Там ни для кого не нашлось достаточно места. Каждый дом был настолько переполнен людьми, что трудно было обнаружить комнату, где можно было бы нормально дышать.

В то время один из моих друзей, реб Эфраим Мордехай Яффе – да отомстит Г-сподь за него, – задал следующий вопрос. Той ночью один еврей умер в своей комнате. Похороны должны были состояться на следующий день, но телу предстояло оставаться в комнате до самых похорон. В этой же комнате жило несколько человек, которым надо было вставать рано, еще до восхода солнца, чтобы подготовиться к выходу на работу – на долгие часы рабского труда. Вопрос ребе Эфраима состоял в том, могут ли эти люди поесть в той же комнате, где лежал умерший человек. Из-за сильного холода им было невозможно есть вне дома, не могли они и пропустить завтрак, потому что без еды они бы не выжили, учитывая тяжелые условия труда. Можно ли им было разрешить есть в присутствии трупа?

Ответ

Рассматривая ситуацию, когда несчастные могут поесть только в комнате, где есть труп, я положился на авторитеты, которые рекомендуют поставить ширму или занавеску между мертвым телом и людьми, которые едят, но если и такой возможности нет, то, как я решил, они могут есть в присутствии мертвого тела, поскольку, если бы они не ели, это подвергло бы их жизнь опасности.

48. Коэны, произносящие благословение присутствующих людей, не снимая ботинок

Вопрос

В гетто мы страдали не только от голода и нищеты, но и от холода: у нас не хватало одежды, чтобы согреться – она давно превратилась в лохмотья. Все зимние месяцы мы буквально дрожали.

Самой большой проблемой была нехватка обуви. Чтобы спастись от обморожения, мы обычно обертывали ноги любой тряпкой, которую находили. Счастливы были те, кто сумел найти какие-нибудь брошенные туфли или ботинки, чтобы, засунув туда свои обмотанные лохмотьями ноги, избавиться от сырости и предотвратить обморожения.

Никаких санитарных условий в гетто не существовало. Нечем было помыться, не было мыла, постоянно не хватало воды и уж подавно не было горячей воды. При таких антисанитарных условиях каждый узник гетто страдал от нарывов, чесотка была частью жизни в гетто.

Когда приближались еврейские праздники, возник следующий вопрос. Как могут коэны (потомки Аарона, брата Моисея) решить проблему поднимания рук и благословения присутствующих людей? Обычно коэны снимают ботинки и благословляют людей, будучи или босиком, или в чулках. Но грязь сделала невозможным снимание ботинок, потому что если коэны размотают дурнопахнущие лохмотья со своих ног, распространится такой запах, что это отравит воздух. У меня спросили, можно ли коэнам произносить благословение присутствующих людей, не снимая так называемые ботинки, или лучше, чтобы они вообще не произносили благословение?

Ответ

Для того, чтобы эта мицва (заповедь) не была отброшена и забыта, я вынес решение, что коэны должны произнести благословение присутствующих людей – даже будучи в лохмотьях и так называемых ботинках или туфлях на ногах. Предпочтительнее было благословить страдающих братьев с любовью и обращенной к Г-споду молитвой, чтобы Он скорее прекратил их страдания, чем отказаться от благословения коэнов.

49. Хамец после Песаха

Вопрос

Незадолго до Песаха 5703 (1943 года) немцы прислали в ковненское гетто рацион хлеба на следующие две недели для распределения еврейским советом старейшин. Меня попросили определить детально, как следует распорядиться хамецом (заквашенным хлебом) на период Песаха. Продать хамец перед Песахом не-еврею было невозможно: это было опасно для жизни, поскольку немцы запретили евреям разговаривать с не-евреями и иметь с ними какие-либо дела. Кроме того, евреи не хотели, чтобы не-евреи знали, что у них остался хлеб.

Другая проблема состояла в том, что, согласно Галахе, хамец, который находился во владении еврея на Песах, не может быть употреблен евреем после Песаха. Как же надо было поступить в нашей ситуации?

Ответ

В нашем случае не следовало подходить со строгостью к употреблению хлеба после Песаха. По законам, установленным проклятыми немцами, все, чем владели евреи, принадлежало немцам: они брали все, что хотели, и никто не мог их остановить. В этом конкретном случае хлеб, несомненно, принадлежал им и выдавался совету старейшин только для распределения, а не потому, что он считался собственностью евреев. Безусловно, немцы, предали бы смерти того, кого обнаружили бы берущим – "крадущим" – этот хлеб.

Согласно закону Торы человеку достаточно просто заявить об отказе от владения хамецом для того, чтобы не считаться его владельцем. В обычных условиях мы не применяем эту процедуру, но поскольку в гетто мы были в особой ситуации, я вынес решение, что евреи перед Песахом просто откажутся от владения хамецом, что ликвидирует какие-либо остатки личного владения им. Более того, даже если бы евреи по-прежнему владели хамецом, то, поскольку невозможно было продать хамец не-евреям, штраф, который налагают мудрецы на хамец, не проданный перед Песахом, нельзя применять в данной ситуации.

50. Публичная молитва со спрятавшимися в тайнике участниками

Вопрос

Среди ужасов ковненского гетто узники находили большое утешение в изучении Торы – это поддерживало их дух. Тору изучали индивидуально и группами, и узники оборудовали специальные места для публичных молитв.

Места, которого проклятые немцы выделили для гетто, было так мало, что его не хватало для жизни, не говоря уже о молитвах и изучении Торы. Группа Тиферет Бахурим, где я учил молодых и старых, также страдала из-за ужасной нехватки пространства. В конце концов мы нашли недостроенное здание по адресу улица Хакала, 8. Там не было полов, дверей и окон и повсюду лежали груды мусора, что делало это место необитаемым. Но мальчики из Тиферет Бахурим вычистили всю грязь и начали достраивать здание. Настелив пол и установив двери и окна, они соорудили стол, скамейки и полки. Они также построили ковчег для свитков Торы, поместив его между окном и тайником, который они сделали в задней части дома. После того, как было проведено электричество, место стало вполне пригодным для молитв и изучения Торы. Теперь это был бейт ха-мидраш, дом для учения группы Тиферет Бахурим.

Поскольку это здание находилось близко от ворот гетто, из которых обычно появлялись немцы, чтобы захватывать людей для рабского труда, мы могли слышать их крики и вопли, когда они проходили мимо. Молодым членам группы приходилось прятаться в тайнике за ковчегом, опасаясь неожиданной облавы, потому что немцы редко брали старых и слабых для подневольного труда, предпочитая молодых и сильных.

Молодые участники Тиферет Бахурим задали мне следующий вопрос: когда они прячутся во время службы и не могут видеть остальных участников, читающих молитвы в комнате, можно ли рассматривать их молитву как молитву в миньяне, или это надо рассматривать как частную, индивидуальную молитву.

Ответ

Сам факт, что молодые люди задали этот вопрос, говорит о том, в какой степени свет Торы и заповедей проник во тьму гетто в эти дни страха и ужаса. Как велик был их страх перед Б-гом! Они не только молились, несмотря на опасности и трудности, но и искали способ выполнить мицву (заповедь) молитвы в миньяне. Я вынес решение, что, поскольку мальчики, ожидающие в тайнике, когда немцы уйдут, могли слышать, как другие произносят кадиш (молитва об умерших, читаемая во время публичной службы) и молитву кедуша (молитва, читаемая с повторением всеми присутствующими слов, сказанных кантором), они выполняли обязанность молиться публично. Однако если в основной части бейт ха-мидраш было меньше десяти человек, то тогда присутствующие в тайнике не могли быть включены в миньян, но если там было десять или более человек, то их можно рассматривать как молящихся в миньяне – учитывая, что они слышат и участвуют в происходящем в бейт ха-мидраш.

51. Нуждается ли дом в гетто в мезузе

Вопрос

В дни нашего заключения в ковненском гетто, когда не было никаких контактов с окружающим миром, у нас кончились запасы предметов, необходимых для соблюдения мицв (заповедей), а именно тфилин и мезуз (тфилин, или филактерии надеваются на голову и на руку для выполнения предписаний, сформулированных в Исход 13:9 и 16 и Второзаконие 6:8 и 11:18; мезуза – свиток пергамента, содержащий два абзаца из Второзаконие 6:4-9 и 11:13-21, который прибивается к дверному косяку еврейского дома). Многие люди спрашивали меня, что делать, поскольку их мезузы пришли в негодность и невозможно было достать новые для замены. Под этим скрывался вопрос – нуждаются ли обиталища гетто в мезузах. Поскольку без разрешения немцев не было пути ни в гетто, ни из гетто, гетто было окружено колючей проволокой под током, и охранники, вооруженные автоматами, охраняли его так, что никто не мог приблизиться к забору, обитатели гетто были всего лишь узниками. Нуждается тюрьма в мезузе или нет?

Ответ

Комнаты в гетто были невыносимо переполнены, кровати буквально стояли одна на другой, и такие комнаты никоим образом не могли рассматриваться как нормальные постоянные места жительства, потому что человек покинул бы их как можно раньше, если имел бы такую возможность. Эти обиталища были, несомненно, временными жилищами, тогда как мезуза требуется только для постоянного жилища. Поэтому, в частности, мезуза не требуется для сукки.

Более того, проклятые немцы каждый день уводили узников гетто, чтобы убить их, и никто не знал, когда наступит его очередь. Каждый день люди говорили друг другу: "Прощай, увижу тебя в другом мире", – потому что они не знали, увидят ли друг друга еще раз живыми.

Стандартной шуткой в гетто было: "Мы действительно мертвецы на каникулах". До такой степени люди не были уверены в том, что будут жить. Да, безусловно, жилища в гетто были временными. Соответственно, я вынес решение, что эти квартиры и комнаты не нуждаются в мезузах.

С другой стороны, если у кого-то была мезуза и он хотел прибить ее к дверному косяку, чтобы заявить о своем признании единого Б-га, он этим выполнял мицву, но он не должен был читать благословение, когда прибивал мезузу, поскольку в соответствии с Галахой мезуза не требовалась.

52. Цицит, сделанные из шерсти, похищенной у немцев

Вопрос

В дни, когда мы были заперты в гетто, все еще был слышен голос Яакова, изучающего Тору, хотя и тайно, чтобы защитить ученых от кровавых рук Эсава. Тиферет Бахурим, группа мальчиков, которых я учил, продолжала совместное изучение Торы каждый день. Один из группы, Меир Абелов – да отомстит Г-сподь за него – пытался дать ученикам возможность выполнить мицву ношения цицит (кисточек, пришитых к одеянию с четырьмя углами, которое евреи носят в исполнение предписаний, сформулированных в Бемидбар 15:37-41). В гетто цицит не было, и, поскольку мы были заперты, не было возможности достать готовые цицит или волокна для их изготовления в каком-либо другом месте. Не было связи между евреями, обитавшими в гетто, и евреями, прятавшимися вне гетто. Любой, кто был пойман общавшимся с евреями вне гетто, немедленно предавался смерти.

Абелов нашел способ достать цицит хотя бы для членов нашей маленькой группы Тиферет Бахурим. Его план был следующим. Поскольку он трудился в одной из мастерских, где еврейские рабы работали все время, и там было много шерсти, которую было возможно взять, он намеревался украсть немного шерсти, спрятать ее и принести в гетто для того, чтобы сплести из нее цицит. Его вопросы были в точности следующими.

1. Разрешается ли выполнить мицву ношения цицит, используя цицит, сделанные из этой украденной шерсти?

2. Как это повлияет на человека, который берет шерсть?

3. Поскольку невозможно было достать одежду, к которой требовалось приделать цицит, можно ли было взять большой талит (большое одеяние с четырьмя углами, которое обычно надевают во время молитвы) и разрезать его на два для того, чтобы они стали талит-катан, малыми талитами (малое одеяние с четырьмя углами, которое обычно надевают под или поверх мужской рубашки). Не будет ли это превращением более святого предмета в менее святой предмет?

Молодые евреи в Тиферет Бахурим очень хотели выполнить мицву ношения цицит как положено, потому что они не знали, что их ждет. Они стремились носить цицит все время, чтобы, если, не дай Б-г, их поведут на убиение, быть похороненными с цицит на себе – в соответствии с еврейским обычаем.

Ответ

Я вынес решение, что взятие шерсти у немцев не является воровством и что мальчики Тиферет Бакурим могут взять шерсть для изготовления цицит. Ребецин Абелов, мать Меера, сплела цицит для всех мальчиков, а также для многих других евреев. Что касается другого вопроса, то, поскольку не было иной возможности добыть одежду с четырьмя углами, чтобы выполнить мицву ношения цицит, я положился на мнение авторитетов, которые считают, что можно разрезать большой талит на два – для того, чтобы сделать из него две меньшие одежды.

Это принесло большую радость членам Тиферет Бахурим. Им была дарована возможность выполнить великую мицву, которая, в соответствии с Писанием, эквивалентна всем другим мицвам, вместе взятым.

53. Захоронение нарушителя субботы вместе с евреями, соблюдавшими субботу

Вопрос

Во время ужасов Холокоста, когда мы были узниками ковненского гетто, немецкие убийцы доставляли страдания мертвым наряду с живыми. Они издали указ, что евреи гетто должны сами разбираться со своими мертвецами, хороня их в той части города, которая была отведена для сточных вод и вываливания мусора. Вдобавок они запретили ставить могильные камни или какие-либо надгробия с именами на могилах – только номера, как будто наши мертвые были хуже собак. Правда, потом они пересмотрели свои правила и разрешили ставить надгробия на могилах.

И хотя такое погребение было оскорбительно для любого человека, узники гетто утешали себя тем, что, по крайней мере, они будут похоронены среди своих же евреев.

Однажды узник гетто умер от рака. Он ужасно страдал, потому что немецкие осквернители запретили врачам в гетто делать больным инъекции обезболивающего, вне зависимости от тяжести их состояния. Я узнал об этом факте от директора больницы доктора Захарина.

Умерший был известным вольнодумцем и нарушителем субботы, он держал свой магазин открытым в каждую субботу, в любой праздник и никогда не посещал синагогу. К его чести, мы узнали, что когда его выселили в гетто, он сказал: "Теперь я умру и буду похоронен среди евреев, без какой-либо сегрегации". Безусловно, он имел в виду, что, если бы он умер в Ковно до немецкой оккупации, община не разрешила бы хоронить его вместе с соблюдающими субботу евреями. О том, какую жизнь он вел внутри гетто, был ли он все еще нарушителем субботы или приходил молиться публично, мы ничего не знали. Но было вполне вероятно, что в гетто он лично признал свою неправоту перед Б-гом и жил как праведный еврей.

Меня спросили, что делать с его похоронами: следует ли его похоронить, как других евреев (исходя из предположения, что он истинно покаялся), или же мы должны воспринимать его заявление при въезде в гетто как просто констатацию факта, а не как знак истинного раскаяния.

Ответ

Поскольку человек потерял свою семью из-за немцев, поскольку они его обокрали и затем заставили переехать в гетто, мы восприняли его утверждение как осознанное признание тщетности попыток жить, подражая не-евреям. Вероятно, когда он увидел, как убивали его сына и зятя, он отвернулся от этого "сокращенного издания" западной цивилизации – зловещей немецкой нации – и обратился снова к своему Б-гу и своему народу. Я, таким образом, вынес решение, что его надо похоронить так же, как и любого, который умер в гетто. Нужно завернуть его в саван и воздать ему те же почести, что и соблюдающим евреям.

Впоследствии мне стало известно, что этот человек истинно раскаялся. Свидетели видели, что он каждый день дома надевал тфилин. Более того, он каждый день носил малый талит. После похорон эти вещи были найдены в его комнате, и это свидетельствовало о глубине его раскаяния.

54. Человек, которому немцы ампутировали левую руку

Вопрос

Среди узников ковненского гетто был молодой, примерно 27 лет, человек из Берлина, студент, изучавший юриспруденцию и биологию, знающий несколько европейских языков. Ранее он был вольнодумцем и не интересовался религией, но после того, как он оказался в гетто и начал общаться с ортодоксальными евреями, он всем сердцем вернулся к иудаизму. Он углубил свои познания и стал человеком чистой веры, проявлявшейся в его мышлении и действиях. Плача каждый раз во время молитвы, он произносил слова с большой искренностью, особенно когда произносил благословения, в частности, на цицит и тфилин. Находясь в гетто вместе с нами, он пришел к пониманию духовной ценности этих мицв и их огромной важности для еврейского народа. Несмотря на ужасный голод, царивший повсюду, он был исключительно осторожен с каждым кусочком, который попадал к нему в рот: он ел только хлеб, картошку и другие овощи. Вдобавок он постился каждый понедельник и четверг. Неудивительно, что он был физически очень слаб.

Другой еврей, беспокоившийся о физическом состоянии молодого человека, добился, что того взяли рабочим на кухню, где готовили еду для работников-рабов. Там он мог питаться чуть-чуть лучше, чем в гетто, но так было недолго. Кухонным надзирателем был немец, известный своей злобностью. Он обвинил молодого человека в краже картошки, и в наказание проклятые немцы ампутировали молодому человеку левую руку до плеча, говоря, что они бы с удовольствием ампутировали обе руки, но оставляют ему правую руку, чтобы, страдая, он мог продолжать работать.

Нет слов, которые могли бы описать его горе: не только из-за того, что его превратили в безрукого инвалида, но и из-за того, что теперь он не мог выполнить мицву, предписанную Торой – налагать тфилин на левую руку. Горько плача, он пришел ко мне и спросил, не может ли он выполнять мицву наложения тфилин, накладывая их с помощью других людей на правую руку.

Ответ

Я вынес решение, что даже если посторонние накладывают тфилин на его правую руку, он выполняет эту мицву. Он обрадовался моему решению и, выходя в хорошем настроении, заметил: "Проклятые немцы не смогли украсть у меня мицву накладывания тфилин."

55. Коэн, потерявший голос

Вопрос

Трудовые бригады – группы по 20 человек – не входили в ту тысячу человек, которую гетто ежедневно выставляло для работ на аэродроме под Ковно. Эти маленькие бригады выполняли различные задания, оказывавшиеся не такими тяжелыми, как рабский труд на аэродроме. Кроме того, там лучше кормили.

Очевидно, что каждый хотел бы работать в этих маленьких бригадах, где было легче сохранить некоторую часть рациона и тайком внести эту еду обратно в гетто для своей семьи.

В одной из этих бригад был человек по имени Моше, единственный сын больной матери. Голодая, она надеялась на те крохи еды, которые Моше откладывал из своего дневного рациона. Однажды Моше поймали проносящим кусочек хлеба в гетто. Он спрятал его в тряпку, которая служила ему шарфом и была обмотана вокруг шеи. Однако, когда рабочие возвращались домой, за колючую проволоку гетто, немецкий ефрейтор Науманн обыскал Моше и, найдя хлеб, жестоко избил его, в основном метя по шее. Даже когда Моше упал без сознания, побои не прекратились. Только милосердие Б-га помогло Моше остаться в живых. В результате избиения были повреждены голосовые связки, и с тех пор он мог говорить только хриплым шепотом.

Поскольку Моше был коэном (как каждый потомок Аарона, брата Моисея), он спросил меня, можно ли ему все же благословлять людей, произнося благословение коэнов, Биркат Каганим, несмотря на увечье, нанесенное его горлу.

Ответ

Я вынес решение, что Моше может выходить вместе с собратьями-коэнами для благословения евреев. После избиения он мучился от жутких ночных кошмаров, в которых избиение представлялось так реально, что он, дрожа, вскакивал с кровати. Не было никакой нужды заставлять его страдать и духовно. Достаточно того, что проклятые немцы сделали его калекой на всю оставшуюся жизнь. Таким образом я решил, что это будет большая мицва – вдохновить этого человека оправиться от ударов немецких ботинок и продемонстрировать публично свою принадлежность к коэнам, благословляя собратьев евреев в любви.

56. Можно ли рисковать жизнью ради того, чтобы уйти к партизанам

Вопрос

Каждый день немцы забирали более тысячи человек для рабского труда на аэродроме под Ковно. Когда они видели, что людей не хватает, они моментально приходили в бешенство и врывались в гетто, чтобы захватить дополнительных евреев-рабов. Они были озлоблены так, что были готовы на убийство. Все это происходило до того, как они поручили поставку тысячи человек в каждую смену совету старейшин.

Когда немцы врывались в гетто, на их лицах не было ничего человеческого. Они вели себя как злобные звери, ища только утоления жажды крови. Они нападали на безоружных евреев, беспощадно избивали их и делали все, чтобы унизить их. Каждый день в гетто был хуже предыдущего, выходили беспощадные указы, чтобы запугать евреев и запутать евреев. Они спрашивали друг друга – какой последний слух, что еще случилось, что нового сегодня?

Однажды распространилось известие, что немцы решили перевести большое количество людей в другой лагерь. Мы знали, что это означало перемещение в лагерь смерти. За одним слухом следовал другой. Той ночью многие узники гетто хотели бежать, чтобы присоединиться к лесным партизанским соединениям, ведшим свою войну с немцами. По крайней мере, так они смогли бы противостоять врагу.

Проблема, однако, была в том, что дорога в лес была исключительно опасной. Вдобавок гетто было окружено колючей проволокой, находившейся под напряжением, прикосновение к ней было смертельным . И были сторожевые вышки, сооруженные немцами, и дежурили на них днем и ночью. Поскольку все это не остановило бы евреев, пространство вокруг гетто все время освещалось сильными прожекторами.

У партизан не хватало оружия, и они принимали, как правило, только тех людей, которые приносили собственное оружие. Это требование увеличивало опасность бегства из гетто. Любой еврей, найденный за пределами гетто, был бы немедленно убит, но если бы оказался пойман еврей с оружием, то на легкую и быструю смерть тот мог не надеяться.

Вдобавок ко всем этим проблемам большинство партизанских групп не очень хотело принимать евреев. Будучи антисемитами, они вели войну с немцами по своим собственным мотивам, и еврей, который пришел бы к ним за защитой, скорее мог бы лишиться жизни, чем эту защиту получить.

Реб Ицхок Голд спросил меня, разрешается ли, – с учетом всех этих факторов – в соответствии с Галахой, убегать из гетто в леса в надежде, что Б-г поможет беглецам остаться в живых.

Здесь были возможны два подхода. Пребывание в гетто было безусловной опасностью для жизни, тогда как бегство давало больше шансов на спасение жизни. Стандартной шуткой узников гетто, которая выражала неизбежность смерти в этих стенах, было называть себя "мертвецами на каникулах". Иными словами, мы смотрели на себя как на покойников, чья жизнь – это только временная отсрочка. Даже в те периоды, когда не было "акций" и облав, существование еврея в гетто всегда было полно опасностей. За любое отклонение от правил немцы могли застрелить на месте. Все равно – то ли потому, что показалось, что еврей проявил неуважение к немцу, то ли потому, что он был пойман с крохой еды под одеждой, возвращаясь после рабского труда. Гетто само по себе представляло опасность для жизни, тогда как жизнь вне гетто не была так абсолютно опасна. Вне гетто всегда был элемент неопределенности, человек мог выжить.

Можно было рассуждать и иначе. Жизнь в гетто не представляла немедленной опасности. Были и такие слухи, что остающихся в гетто не тронут до тех пор, пока они работают и выполняют все требования немцев, тогда как опасность для бежавших в леса исходила не только от немцев, но и от литовцев, которые могли либо сдать такого еврея немцам, либо убить его сами.

Ответ

Мне представлялось, что пребывание в гетто было безусловной опасностью для жизни. Вся цель изоляции евреев и помещения их в гетто была только в том, чтобы сначала украсть все, чем они владели, затем сделать их рабами и использовать как рабочую силу, а потом уничтожить физически. С другой стороны, бегство в лес открывало возможности для спасения жизни. Тот, кто сумел собрать свое мужество и решил бежать, делал это после тщательного анализа и взвешивания шансов.

Время от времени я видел партизан в гетто, которые явно смогли туда войти, а потом опять выйти без особых трудностей. Всякому, кто хотел присоединиться к ним, давалась инструкция: как найти дорогу через лес к убежищу партизан. Хотя дорога была опасной, партизаны, очевидно, выживали. Ясно, что указы немцев, направленные против евреев, сделали обязанностью для евреев бороться, поступая с немцами так, как они поступали с нами.

Я, таким образом, вынес решение, что не нужно подрывать дух тех, кто решил бежать в лес. Наоборот, надо их поощрять и поддерживать, оказывая им всю возможную помощь в приобретении оружия и амуниции – с тем, чтобы, прибыв в лес, они были бы готовы воевать.

57. Утренняя молитва 9 Ава с талитом и тфилин

Вопрос

В дни, наполненные тьмой, обитатели гетто были уверены, что они должны поддерживать мужество физически и духовно, чтобы не попасться в ловушки уныния и отчаяния, которые немцы расставили повсюду.

Несмотря на голод и страдания, нас никогда не покидало желание жить, особенно жить жизнью Торы и выполнения заповедей Б-га. Мы были преданы этому и выживали. Рискуя жизнью, каждый в гетто делал все, что мог, чтобы поддерживать духовную жизнь и священный свет наших традиций. Все время мы стремились выполнять как можно больше законов Торы и следовать традициям наших отцов, потому что знали – выполнение мицв (заповедей) больше, чем что бы то ни было, обещало, что немецкому врагу не удастся уничтожить под небом Г-спода священный еврейский народ.

Проклятые немцы, чтобы сокрушить наш дух, завели обычай во время праздников особенно сильно издеваться над нами. На пост 9 Ава (день, когда дважды был разрушен Храм – в 3338 – 422 г. до н.э. и в 3828 – 68 г. н.э.) они особенно постарались нас унизить. В ситуации номер 40 я описал, как они поступили с нами вечером 9 Ава в синагоге – как они избили нас, а потом выгнали в ночную смену для рабского труда.

В тот раз мне задали следующий вопрос. Поскольку велика вероятность того, что немцы вернутся в гетто утром 9 Ава, чтобы схватить побольше евреев для рабского труда, как они уже сделали той ночью, можно ли евреям, встав рано утром для Шахарит, утренней молитвы, надеть талит (большое одеяние с четырьмя углами, которое обычно надевают во время молитвы) и тфилин (филактерии, одеваются на голову и на руку во исполнение предписаний, изложенных в Исход 13:9 и 16 и Второзаконие 6:8 и 11:18), если учесть, что в Галахе сказано надевать 9 Ава талит и тфилин не на Шахарит, а только на Минху, послеполуденную молитву. Они боялись, что под жестоким надзором немцев они в течение всего дня не смогут выполнить мицву надевания талита и тфилин.

Ответ

Поскольку из-за страха повторения "акции" не было возможности в течение всего дня надевать талит и тфилин, я решил, что можно согласиться с кодификаторами, считавшими, что 9 Ава можно надевать и носить талит и тфилин на Шахарит. Хотя обычно мы не следуем этим кодификаторам, перед лицом такого зла я вынес решение, что люди могут положиться и на них, в особенности потому, что желание выполнить мицву в такое трудное время было столь сильным.

58. Может ли еврей написать буквы R.C., что означает "римский католик", в своем паспорте

Вопрос

Среди узников гетто Ковно были немецкие евреи, высланные гитлеровским режимом из Германии. Одним из них был обладатель немецкого паспорта, выпущенного тогда, когда национальность в паспортах еще не указывалась, и чье имя было абсолютно не еврейским.

Поскольку жизнь узников гетто становилась все труднее, и новые указы появлялись ежедневно, этот человек решил бежать, надеясь, что он сможет спрятаться среди не-евреев, поскольку ни внешность, ни имя не выдавали его принадлежности к евреям. Он задал следующий вопрос: для того, чтобы обман был полным, он мог написать в паспорте две буквы "R.C." в знак того, что обладатель этого паспорта является римским католиком. Таким образом, любой проверяющий будет убежден, что он не еврей по рождению. Поскольку добавление этих двух букв может оказаться признанием не Б-га евреев, а другого, он хотел знать, запрещено это или нет.