Текст книги "Крестная мать"

Автор книги: Р. Ларкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Послушай, – постаралась она подбодрить Джейн, – ты меня спрашиваешь, я отвечаю – все честно.

– В самом деле? – оживилась журналистка.

– Конечно, – заверила ее Донна. Не смотря ни на что, ей очень хотелось завязать с ней дружеские отношения, хотя эта хрупкая блондинка иногда явно не к месту проявляла излишнюю настырность и показывала характер, но она чувствовала, что журналистка может быть полезной не только для этой статьи. Джейн Плейн прекрасно ориентировалась в чуждом для Донны мире, а этому ей еще только предстоит научиться. Теперь Лингвини вызывал у нее только презрение и холодную злобу, но она постаралась выбросить это пока из головы.

Журналистка попробовала прощупать почву заранее подготовленным вопросом:

– А кто на самом деле заправляет здесь всеми делами?

– Конечно же я, – не раздумывая выпалила Донна.

– Ты? – недоверчиво посмотрела на нее Джейн.

– Не сомневайся, – хвастливо заверила она, – ни у кого больше мозгов на это не хватит.

Журналистка пришла в замешательство. Она долго готовилась к изнурительной борьбе и была готова любыми уловками вытянуть из нее нужную информацию, а тут Донна сама призналась, что руководит мафией! Нужно ковать железо пока горячо, подумала Джейн, и постараться узнать о ней как можно больше.

– Сколько людей находится у тебя в подчинении, наверное целая армия?

– Сейчас прикину. Три садовника, мальчик на воротах, трое слуг в доме – это будет семь, если не считать... – тут Донна заколебалась.

– Кого не считать? – затаив дыхание выдавила Джейн.

– Повара, с которым их число дойдет до восьми.

– Солдат готовит на кухне еду? – журналистка отказывалась верить своим ушам.

– О, да, мы все здесь зовем их солдатами, – рассмеялась Донна, – но только из-за того, что они называют меня генералом. За глаза, конечно, но мне об этом известно. Ты понимаешь, что я имею в виду, – подмигнула она своей гостье.

– Так значит те, кто служит в доме, на самом деле не солдаты? – разочаровано протянула журналистка.

– Да это три сицилийки, которые до сих пор так и не удосужились научиться говорить по-англиийски.

– Но мне казалось, что в твоем распоряжении находится целая армия.

– Послушай милочка, – доверительно наклонилась к ней Донна и положила ей руку на колено, – если тебе каждую неделю приходится расплачиваться с ними, то на эти средства действительно можно содержать целую армию.

– А кто же выполняет твои приказы?

– Любой, кто под руку подвернется, – серьезно сказала она, – иначе все они вылетят отсюда кверху задницей. У меня здесь порядки строгие.

Теперь уже наступила очередь Джейн наклониться к Донне и зашептала ей на ухо.

– Так чем же тебе все-таки приходится руководить?

Донна сложила руки на груди. Этим жестом любила пользоваться еще ее мать, и он ей очень нравился.

– Своим домом, детьми. Что еще может быть в жизни простой домохозяйки.

– Ну, а на самом деле? – громко сказала Джейн.

– Конечно, у меня есть одно желание...

– Какое?

– Я хочу, что бы мы с тобой подружились, – бесхитростно ответила Донна и взяла ее за руку.

– Будем считать, что мы уже стали друзьями, – объявила Джейн. – Ну, теперь-то ты мне все расскажешь?

Донна посмотрела перед собой, словно пытаясь вспомнить самые сокровенные мысли.

– У меня очень хорошие дети, – наконец нарушила она затянувшееся молчание. – Я очень стараюсь сделать для них все возможное. Но женщине очень трудно воспитывать сыновей одной.

К чему она клонит? Джейн терялась в догадках. Ее младшему сыну уже исполнилось двадцать, да и мужа она похоронила совсем недавно.

– У меня нет деловой хватки моего покойного мужа, о своих мальчиках я даже не говорю. Конечно, всем нам уже пора подумать, как зарабатывать на жизнь. Так что сейчас все мои мысли сосредоточены на поисках подходящего дела, – тяжело вздохнула Донна и вытерла невидимую слезу, – а до тех пор дни текут за днями, похожие друг на друга как две капли воды. Иногда я просто ума не приложу, как мы будем жить дальше, как я накормлю детей.

– Ну, это не проблема. Надо просто заказать обед на кухне, – не выдержала ее излияний Джейн и махнула рукой в сторону особняка.

– Не такого совета я ждала, – пожурила ее Донна. – Мне казалось, мы могли бы стать друзьями. Разве можно выслушивать такие замечания от подруги?

– А что еще можно сказать по этому поводу? – смутилась журналистка. – Ты не знаешь, как накормить детей и где преклонить голову, а в тоже время распоряжаешься огромным состоянием и увешана бриллиантами, как рождественская елка игрушками.

– Скажи мне кое-что, Джейн, – не обращая внимания на ее патетическую речь, тихо произнесла Донна. – Тебе нравится твоя работа?

– По правде говоря, я ее ненавижу, – буркнула журналистка и раздавила ногой в траве свою сигарету. – В такие дни я...

– А не хотела бы ты работать на меня? – мягко поинтересовалась Донна. – Будешь жить в этом большом доме и, как знать, в один прекрасный день тоже наденешь бриллиантовые украшения?

– Работать на тебя? – удивленно выдохнула Джейн. – И чем же я буду заниматься?

– Я еще не решила, – честно призналась Донна. – Мне нужно еще себе найти занятие. К тому же, я ведь говорила тебе, что мои сыновья... они хорошие ребята, но у них нет деловой хватки.

– Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, – мрачно сказала Джейн. – У меня самой четверо братьев.

– Четверо братьев! Ни за что бы не поверила, – удивилась Донна. – Тогда тебе легче меня понять. Мужчины всегда остаются мужчинами, я не хочу об этом много распространяться, но... вот, к примеру, Лингвини. Я просила его приехать, расписала каждый его шаг, но ты думаешь он меня послушал? Ты его видишь? Где его только черти носят? – почти закричала она, но, словно отвечая на ее вопрос, перед ними появился разодетый в серый шерстяной костюм сам Луиджи Лингвини!

– Ах, мои дорогие дамы, – запел он, подходя ближе, – какое очаровательное окружение для таких...

– Оставь свой треп, Лингвини, или мне придется заткнуть твою глотку! – закричала на него Донна. – Да я из тебя спагетти сделаю!

– Лингвини в собственном соку! – неожиданно для себя объявила Джейн.

– Лингвини в цементном соусе! – не согласилась с ней ее новая подруга. – Ты слышала о чем-нибудь подобном, дорогая?

– Если нет, то мы сделаем это первыми! – с энтузиазмом воскликнула журналистка.

Объект их кулинарных изысков в ужасе смотрел на обеих женщин. Подобные заявления были вполне в духе Донны, но что стало с приятной и рассудительной дамой из солидного журнала? Неужели сумасшествие Донны так заразительно? Лингвини в замешательстве остановился, не зная, как вести себя дальше.

– Извините за опоздание, мои дорогие дамы, – Лингвини поежился от холодного озноба, хотя еще минуту назад он изнывал от жары, – но я...

– Заткнись! – оборвала его Донна. – Зачем ты врываешься в мой дом и прерываешь нашу дружескую беседу?

– Но, – выдавил он из себя.

– Убирайся вон! – приказала Донна. – Иди в свою взятую напрокат машину и жди пока тебя позовут!

Испуганный агент по рекламе не стал дожидаться повторного приглашения и тут же исчез.

– Ну, теперь ты понимаешь, что я имела в виду? – обратилась к ней Донна.

– Конечно.

– И кому они только нужны?

– Никому, – подтвердила журналистка. Джейн почувствовала опьянение, ноне могла понять почему. То вино, которое им предложила Донна, она даже не пригубила, но все равно ее охватила легкая эйфория. Очевидно все дело в этой женщине... Разгадка озарила ее как вспышка молнии. Сила, власть, могущество повторила про себя Джейн. И вот теперь ей сделали предложение играть в одной команде...

– Так о чем ты говорила перед тем, как появился этот помешанный? – вкрадчиво спросила она.

– Я как раз сказала, что для такой умной девушки в моей организации всегда найдется местечко, – улыбнулась Донна.

На лице Джейн появилась веселая улыбка. Она неожиданно поняла причину неудовлетворенности, которая мучила ее все эти годы. Ей приходилось брать многочисленные интервью у премьер-министров, генералов, президентов и других людей, облеченных властью, но она все время оставалась сторонним наблюдателем. Теперь ей предлагали стать участником этой игры. Хватит с нее интервью, репортажей и прочей ерунды, решила Джейн, я хочу получить свой кусок этого пирога.

– А что мне нужно будет сделать? – спросила она Донну.

– Ну, это совсем просто, дорогая, – просияла Донна, – сначала ты напишешь обо мне хорошую статью в своем журнале и тогда я смогу заняться вполне легальным бизнесом, – тут она перешла на серьезный тон. Это будет выгодно тебе во многих отношениях, Джейн.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, ты будешь самостоятельной женщиной, и довольно скоро мы с тобой посетим мой ювелирный магазин, к тому же...

Журналистка уловила в ее голосе нерешительность.

– Что ты еще хотела сказать?

– Джейн, – тихо спросила Донна, – тебе приходилось когда-нибудь спать с настоящим сицилийцем?

Джейн Плейн подскочила, словно подброшенная пружиной.

– Расчехляй свои проклятые камеры, Николс, – закричала она на фотографа. – У нас осталось еще очень много работы!

Глава девятая

Донна была охвачена беспокойством и как загнанный зверек металась по своей комнате. Постоянные стычки ее людей с полицией действовали на нервы. Ей казалось, что они следят за каждым их шагом. Держу пари, им даже известно сколько раз в день я хожу в туалет, выругалась она беззвучно. Наконец Донна остановилась перед «Последней вечерей».

– Ну почему, стоит мне только что-нибудь затеять, как они тут же суют свой нос в мои дела? – обратилась она к апостолам. – Почему меня не оставят в покое?

Донна Белла вышла в коридор и едва не споткнулась о раскладушку Фрэнка Проволоне.

– Рико, – закричала она, – иди ко мне немедленно! Да захвати с собой братьев!

Не прошло и минуты, как все три сына уже стояли перед ней.

– Мальчики, я хочу заняться совершенно новым делом, – торжественно объявила Донна.

– Каким делом? – робко поинтересовался Рико.

– Любым, – твердо заявила ему мать, – лишь бы оно было законным.

– Законным?

– Все правильно, – подтвердила она. – Мне хочется спокойно заниматься приличным бизнесом, чтобы полицейские не дышали мне все время в затылок.

– И что это будет? – полюбопытствовал все тот же Рико, взявший на себя обязанность рупора всей троицы.

– Откуда я могу знать? – буркнула Донна. – Все, с чем приходится сталкиваться в этом доме, запачкано грязью. Как мне теперь разобраться, что хорошо, а что плохо? – она снова стала расхаживать по комнате. – Нужно что-то такое, чтобы мои люди не таскали с собой оружие и полицейские не совали нос в наши дела. Нужно что-нибудь... приличное.

Донна просто не знала как выразить свою мысль, но миллионы людей, не обращая внимания на полицейских, каждый день занимаются своей работой, и полицейским до них тоже нет никакого дела. Почему никто из этих людей не работает на нее?

– Может быть мы сможем купить акции какой-нибудь крупной компании и двигаться дальше в этом направлении, – предложила она первое, что пришло ей в голову.

– А потом появятся федеральные агенты и начнут выяснять происхождение этих денег, – тут же похоронил ее идею Рокко.

– Тогда займемся бизнесом, связанным с одеждой, – сказала Донна, прикидывая, сколько денег она могла бы таким образом сэкономить на своих платьях.

– Ты шутишь? – почти неуважительно хмыкнул Рико. – В этом деле столько конкурентов, что сражаться с ними хуже, чем с бандой гангстеров.

Донна разочаровано вздохнула. Ну почему в этом мире так просто быть жуликом, и так трудно идти прямой дорогой? Ей очень хотелось, чтобы та журнальная статья увидела свет как можно скорее. Она была уверена, что это сослужит ей хорошую службу.

– В конце концов можно начать свой собственный бизнес и оказывать людям какие-нибудь услуги, – не сдавалась Донна.

– Мы и так оказываем некоторые услуги, – напомнил ей Рокко. – Обеспечиваем людям защиту.

– Но мне бы хотелось что-нибудь легальное, – продолжала настаивать Донна.

– Тогда надо ждать пока здесь не легализируют марихуану, – лениво процедил Рико.

– Можешь ждать сколько тебе угодно! – прикрикнула на него мать. – Это единственное на что ты способен: ждать пока тебе не принесут все на блюдечке. Да ты и трахнуть никого бы не смог, если бы эта штука сама для тебя не вставала! – Донну уже просто начинало трясти от ярости. Почему Господь ниспослал ей такую обузу в виде этих трех глупых и ленивых болтунов без искры воображения? Ну, хоть один из них мог бы хоть раз пошевелить мозгами? Нет, ей приходилось иметь дело только с вечно ноющим Пако, ленивым Рико и пустышкой Рокко. От капо тоже толку было мало, новые идеи в их головы можно было вколотить только вместе с гвоздями. Фрэнки Проволоне? Единственное на что тот был способен, так это найти дверь, у которой ему предстояло дежурить ночью. Неужели все мужчины настолько глупы? Она вспомнила своего отца старого, молчаливого человека. Он разговаривал только с голубями, которых держал на чердаке их дома. Вот им ему было что сказать, и они отвечали своим воркованием, но ей ни разу не удалось вспомнить, чтобы отец сказал кому-нибудь хоть слово помимо своего обычного "здравствуйте".

Да, и к чему все это? Если она и сможет найти умного решительного мужчину, то ни за что не приведет его в свой дом и не сделает членом семьи. Пока хватает сил, ей нужно самой обо всем позаботиться, так что не стоит тратить время на бесплодные мечты. Донна тяжело вздохнула и повернулась к сыновьям.

– Ну ладно, мальчики. Собрание окончено, – бросила она и покачала головой.

После того, как все ушли, в комнату неожиданно вернулся малыш Пако. Она недовольно посмотрела на него.

– Мама, там у ворот ждет какой-то мужчина, он очень хочет тебя видеть. Ему...

– Ты уже забыл, как ко мне следует обращаться? – огрызнулась Донна. – Сколько раз тебе нужно напоминать об этом?

– Извини, – покраснел Пако. – Этот человек...

– Какой еще человек?

– Так я и пытаюсь рассказать тебе о нем, – терпеливо объяснил Пако. – Вито говорит, что он возглавляет самую большую семью в Техасе, – глаза сына заблестели от радостного возбуждения, – к тому же он еще и ... художник.

– Кто? – Донна не верила своим ушам.

– Он пишет картины и заправляет всем рэкетом западнее Микеланджело Мафиози, – Пако был так возбужден, что начал пускать пузыри, и матери с трудом удавалось разбирать отдельные слова его сбивчивого рассказа.

– Художник стоит во главе техасской семьи? – озадаченно повторила она. – Как его зовут?

– Сальваторе Даллас.

– Что ему здесь нужно?

– Так ты встретишься с ним, не так ли? – с надеждой спросил сын.

– А почему бы и нет? – пожала плечами Донна.

Пако опрометью бросился вон из комнаты и побежал передавать распоряжение охране. А когда она спускалась в библиотеку, до нее донеслось восхищенное восклицание Рокко.

– Вот это, я понимаю, настоящий лимузин!

Удивленная проявлением хоть какого-то интереса к машине этого человека со стороны ее безразличного ко всему Рокко, Донна выглянула из окна. Перед домом остановился самый большой "Роллс-Ройс" из тех, что ей приходилось видеть. Крыша и корпус машины были бледно-лилового цвета, а двери темно-фиолетового. На нем не было ни одной хромированной детали, повсюду сверкало настоящее золото! Мадонна миа, рядом с этим автомобилем наши лимузины выглядели не более, чем ручными тележками для перевозки ручной клади. Ее начало разбирать любопытство, и она заспешила в библиотеку. А вслед ей неслось очередное восклицание Рокко.

– Вот это парень!

Донна наклонилась, расправила на юбке складки и похлопала себя по щекам, чтобы придать им румянец. Вскоре солдат открыл дверь, и незнакомец вошел в библиотеку, но его едва не сбили с ног ее сыновья, гурьбой устремившиеся вслед за ним.

– Этот джентльмен хочет встретиться только со мной, так что не буду вас задерживать, – чопорно обратилась она к сыновьям, надеясь произвести приятное впечатление на своего гостя.

– Но мама... – начал протестовать малыш Пако.

– Убирайтесь к чертовой матери! – закричала она и все дружно рванули к выходу.

Донна посмотрела на своего гостя, отметив про себя, что он был под стать своей машине. Его бархатный костюм был того же цвета, что и "Роллс-Ройс", а тонкие усы доходили почти до ушей. В руке он держал нечто, напоминавшее ей маленькую фиолетовую луковицу.

Она встала и протянула гостю свою руку.

– Меня зовут Донна Белла.

– "Прекрасная леди", о которой я столько слышал, – сказал он, целуя ей руку.

Мадонна миа, этот тип явно перепутал ее с римским папой.

– Что привело вас в наше скромное жилище? – любезно спросила она.

– Только вы, моя дорогая леди, только вы. Я преодолел тысячи миль только для того, чтобы увидеть вас, – он покрутил луковку за хвостик и вздохнул.

Донна терялась в догадках.

– Вы действительно возглавляете техасскую семью? – решила удостовериться она.

Гость загадочно улыбнулся и стал бросать на нее недвусмысленные взгляды.

– Да! – свистящим шепотом произнес он и посмотрел на нее так, что Донна поправила платье.

– Сицилиец? – подозрительно спросила она.

С загадочным видом Сальваторе едва слышно прошептал фразу на местном диалекте, смысл которой был столь туманным, что только прирожденный островитянин мог понять ее значение, но Донне она ничего не говорила.

Гость снова покрутил свою луковку и едва заметно усмехнулся.

– Чем мы можем тебе помочь, брат наш? – сказала она не столь цветисто и туманно, но все же ее слова соответствовали стилю общения между людьми их клана.

– Молю вас не обращаться ко мне как к брату, моя леди, – воскликнул он. – Ведь это разрушает те связи, которые я хотел бы с вами установить.

Глава техасской мафии прижал к щеке словно носовой платок луковку и, умоляюще, посмотрел на нее широко открытыми глазами.

Донна была ошеломлена. Ей впервые в жизни пришлось столкнуться с подобным мафиози. Никто из тех, кого она знала, не умел так красиво говорить.

– Донеси до нас смысл слов твоих, – в том же духе продолжала она.

Сальваторе перестал вертеть луковку и на этот раз заговорил просто и серьезно. В этот момент Донна заметила, что его носки были тоже фиолетового цвета.

– Я хотел бы объединить наши великие семьи, – сказал гость на хорошем английском языке.

– Какие средства вы для этого предлагаете? – она по-прежнему придерживалась учтивости и стиля, принятого среди членов Коза Ностры, и надеялась, что он поймет ее правильно.

– Наш брак, моя любовь, – провозгласил Сальваторе, вскочил со стула и стал быстро расхаживать по комнате.

Донна не могла поверить своим ушам.

– Хорошенько подумай об этом. Соединить два наши дома! Вместе мы сможем контролировать все города восточнее и западнее Бразоса! Никто не осмелится встать на нашем пути. Вот в чем состоит мое предложение, – закончил он и бросил ей луковицу.

Она поймала ее и положила на стол, надеясь, что не сделала этим ничего оскорбительного для гостя.

– Скажите мне, мистер Даллас, что это за Бразос, о котором вы все время говорите.

– Ах, моя дорогая, вы никогда не были в Техасе.

Донна нерешительно пожала плечами.

– А что там может быть интересного? – пробормотала она.

Сальваторе Даллас засиял как неоновая реклама.

– Ах, моя леди, когда я отвезу тебя в Техас, ты сможешь постоять на его холмах, и все что можно охватить взглядом до самого горизонта будет принадлежать тебе.

– Все это мне легко проделать, стоя здесь, у окна, – возразила Донна. – Зачем же для этого ехать в Техас?

– О, Техас – это мое вдохновение, – провозгласил Сальваторе Даллас. – Еще один источник вдохновения – это то, что я добрался до вас. О, как бы мне хотелось, чтобы мою очаровательную леди захватила нефть.

И чего ему взбрело в голову распространяться на такие темы. Выходит они не замуровывают свои жертвы в бетон, а заливают нефтью.

– Вы так и не ответили мне, что собой представляет этот Бразос? – полюбопытствовала Донна Белла.

– Это название реки, моя дорогая.

Теперь ей все стало ясно. Они так же топят тела своих жертв в реке, но перед этим как-то обрабатывают их нефтью, а не заливают в бетон. Ну, здесь все понятно, ведь Техас славится своими нефтяными разработками. Но с какой стати ему нужно проделать это с ней, если он собирается сделать ей предложение? Нет, скорее всего она просто ослышалась.

– Я так и не поняла, что замечательного в этом вашем Техасе, – упорно стояла она на своем.

Сальваторе Даллас стоял перед ней как человек захваченный видением.

– Техас, моя дорогая, такой большой, каким ему и ему следует быть. Конечно, это по большей части унылая местность, поросшая чахлой, выгоревшей на солнце растительностью. Но он богат, богат, моя дорогая, и еще раз богат. К тому же техасцы самые замечательные люди на земле.

– А почему? – недоумевала Донна.

– Потому что им нужно только то, что измазано нефтью, все остальное для них просто не существует. Эта деревенщина исправно мне платит. Я контролирую там все кроме ветра, – с этими словами он поцеловал кончики пальцев, потом взял со стола луковицу и тоже поцеловал ее.

Ну, слава Богу, по крайней мере он хоть начал говорить как настоящий мафиози. Донна даже почувствовала некоторое облегчение, но не надолго. Сальваторе Даллас уже вальсировал по комнате и напевал:

– Глаза Техаса смотрят на тебя весь долгий день, – при этом ее гость держал перед собой свою луковицу, и было похоже, что именно к ней он и обращался.

Она наблюдала, как он отмерял крошечные шажки своими туфлями из фиолетовой замши, плавно скользя между стульями и столами в этой громадной комнате. Тело крестного отца еще не успело остыть в могиле, а эта фиолетовая обезьяна уже принялась вытанцовывать в его библиотеке. Ну что же, это послужит хорошим уроком старому остолопу. Подхватить ветрянку, и это в его то годы!

– Я слышала, вы занимаетесь живописью, мистер Даллас? – спросила Донна.

Он перестал танцевать, чем несказанно обрадовал хозяйку дома, потом присел на край стула и сложил руки на коленях, при этом на его лице появилось выражение смирения и покорности.

– Да, немного, – сказал Сальваторе, будто его только что поймали на месте преступления и теперь ему приходится раскаиваться в содеянном. – Искусство дает мне свободу.

– Этого я не могу понять, – сказала Донна Белла и покачала головой.

Сальваторе Даллас начал долгое нудное объяснение, при этом он так тщательно и медленно выговаривал слова, словно объяснялся с годовалым ребенком.

– Если бы я был простым мафиози, то мне пришлось бы ходить в черном мохеровом костюме, черной рубашке и белом шелковом галстуке, но поскольку я – художник, то могу носить все, что мне вздумается. Полная свобода выбора, и никому не придет в голову меня осуждать.

Донна была поражена его рассказом.

– Это и есть твоя свобода?

– Для Техаса это не так уж и мало.

Правда, Донне Белле пришлось признать, что тамошние порядки не намного отличаются от местных. Разве эта продавщица в универмаге не старалась втолковать ей, какое платье следует носить в доме, а какое на улице, что годится для вечера, и что нужно надевать днем? По-видимому у нее были для этого какие-то основания.

– А что вы рисуете? – спросила она.

Он сделал широкий жест рукой, державшей луковицу.

– Все что угодно. Людей, коров, воду, нефтяные разработки и кучи мусора.

– А другие семьи ничего не говорят по этому поводу? – недоверчиво спросила Донна.

– Они не осмелятся. Я могу сделать их карикатурные портреты и развесить во всех коридорах музеев, – объяснил он.

– И музеи позволят тебе сделать это?

– Я контролирую и музеи, – улыбнулся Сальваторе.

Его слова произвели на Донну глубокое впечатление. Ничего легальнее музея ей и в голову прийти не могло.

– Так вы выйдите за меня замуж? – попытался воспользоваться моментом он.

– А как в вашем Техасе насчет полицейских?

– Великолепно!

– А если поточнее?

– Они очень легко покупаются и невыразимо глупы, – пояснил глава техасской семьи.

– Очень хорошо, – кивнула она.

– А теперь вы пойдете со мной венчаться? – сказал он неожиданно охрипшим голосом.

– Не так быстро, вопрос серьезный и мне нужно хорошо обдумать ваше предложение, – остановила его Донна. – Мне нравится эта идея с музеями, но неужели таким образом можно делать хоть какие-то деньги?

– Только на открытках, – признался гость.

– Мои ребята часто болтают про Лас-Вегас, – сказала Донна. – Как далеко от тебя до Лас-Вегаса?

– От меня туда несколько ближе, чем оттуда досюда, – ответил Сальваторе. – Или приблизительно одно и то же, как вам больше нравится.

И все таки он явно ненормальный, решила про себя Донна. Тем временем новоявленный художник смотрелся в луковицу словно в зеркало и подкручивал кончики усов.

Она тяжело вздохнула. Этот недоумок возглавлял самую большую семью крупнейшего штата Америки. А в это время здесь в Нью-Йорке дюжина семей постоянно воевала за контроль над каждой улицей этого старого потрепанного города, полагаясь только на свой ум и изворотливость. Если глава семьи был придурком, то это говорило о многом.

– Я люблю вас, – беспрерывно повторял он.

– Вам, наверное, приходилось слышать, что тело моего покойного мужа еще не успело остыть в своей могиле?

– Это известно всем, – льстиво заявил Сальваторе.

– И вы думаете, что вам удастся его заменить? – продолжала упорствовать Донна.

Сальваторе Даллас, подчеркивая важность момента, слегка откашлялся.

– Крестный отец был... он был... – Сальваторе задумался.

– Он был дерьмом, – закончила за него Донна.

– Что? – не расслышал ее гость.

Мадонна миа! Неужели этот идиот простых слов не понимает.

– Мне трудно будет тебе объяснить значение этого слова, – уклончиво ответила она.

Сальваторе Даллас поднялся со стула.

– Если вам угодно, чтобы я стал таким же, то мне это по силам. Нет такой высокой горы, ни глубокой реки...

– Сядьте мистер Даллас, – сказала Донна. – С меня достаточно, что вы художник, так что оставим поэзию в покое.

Он сел.

– Вот и хорошо, – похвалила его Донна.

Сальваторе был явно польщен словами хозяйки.

– Так вы все-таки выйдите за меня замуж? – с надеждой спросил он.

От описания природы Техаса она почти чувствовала солоноватый привкус песка и пыли на губах. Дело там поставлено неплохо, если даже этот придурок справляется с обязанностями главы семьи. Конечно, ей придется избавиться от Сальваторе, как только она познакомится с его ближайшим окружением. Но Техас! Он был для нее таким далеким.

– А что там индейцы?

– Ничего особенного. Платят как все остальные.

– Они уже не выходят на тропу войны? – этот вопрос был навеян играми мальчишек на Минетта-стрит.

– Нет, большинство заведений в центре города известны своей дороговизной, они не могут позволить себе таких расходов и не ходят туда вообще, – ответил Сальваторе. – Ну зачем забивать такую милую голову мыслями о делах?

Донне очень хотелось понять, что он хотел этим сказать.

– А кто контролирует клубы?

– Я, – радостно сказал глава техасской мафии.

Донна Белла погрузилась в свои мысли. И на кой черт ей сдался этот идиот? Если ему не составило труда притащиться неизвестно откуда и предложить ей Техас, то можно ждать чего угодно. Когда в "Лайф-Таймс" появится статья про нее, то можно будет ждать появления у ворот новых посетителей с Чикаго, Майами или Джорджией в кармане. Она порылась в своей памяти, стараясь вспомнить семьи, контролировавшие другие территории. Ей никогда не приходилось сопровождать крестного отца в его редких поездках на встречи руководства мафии, да и особого внимания на его комментарии по этому поводу она не обращала. Все свои усилия Донна сосредоточила на сборе информации о Нью-Йорке и скрупулезно записывала все мельчайшие подробности о их бизнесе в этом районе. Наконец ее день настал, и она встретила его во всеоружии. Сейчас же был совсем другой случай. Другие, неизвестные ей районы пугали ее, да и до сегодняшнего появления человека с фиолетовой луковицей она старалась об этом не думать.

– Так вы выйдите за меня замуж? – снова спросил Сальваторе Даллас. К этому моменту она уже почти забыла о его присутствии.

– Пожалуйста, Дон Сальваторе, вы должны мне дать время, чтобы я могла обдумать ваше предложение и сравнить его с тем, что я уже получила, – с гордостью ответила Донна.

– Кто еще мог сделать вам предложение? – умолял он. – Только скажите мне, кто?

– Ну, вы же знаете, что за луна светит над Майами, какая улица является главной в Чикаго, какие ветры дуют над равнинами Оклахомы. Все эти далекие места взывают ко мне, но к тому же я еще подумываю и о Джорджии.

– Не может быть! – воскликнул пораженный Сальваторе.

– Ну, я просто обрисовала вам ситуацию в самых общих чертах. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Конечно, мне это абсолютно ясно, – с глубоким поклоном сказал он. – Но прошу вас отметить, что я сделаю для вас все возможное в этом мире, и поверьте, мне это по силам.

С ловкостью профессионального фокусника, мистер Даллас перебросил луковицу из одной руки в другую. Потом он стал жонглировать ею, ловил не глядя за своей спиной, в оттопыренный карман своего пиджака, крутился на цыпочках по комнате и выделывал немыслимые пируэты.

Ну и дела, думала Донна. Я могу получить половину Техаса плюс настоящий цирк из одного человека. Просто на все руки мастер: от крестного отца до коверного...

– А что вы еще можете, кроме пируэтов с луковицей? – холодно спросила она.

Сальваторе Даллас обиделся до глубины души и убрал луковицу в карман.

– Индейская борьба, – не задумываясь, бросил он.

– Ты сражаешься с дикарями?

– Нет, Донна миа, это рукопашная схватка, которая требует от ее участников колоссальной силы, мужества и выдержки, – объяснил он, стараясь продемонстрировать ей сквозь бархат рукава своего костюма то ли бицепс, то ли трицепс.

– Таким образом я победил Вейко, – гордо объявил он.

– Кто это?

– Город, – пояснил Сальваторе.

– О, – выдохнула удивленная Донна, теперь гость уже не казался ей таким уж ненормальным. Все-таки как мужчина он был на что-то способен, – а что еще вы можете делать?

– Меня считают довольно неплохим танцором, – скромно заявил крестный отец из Техаса после минутного раздумья.

Донна почувствовала прилив раздражения. Да это просто паяц, идиот, по сравнению с которым малыш Пако отмечен искрой гениальности. Носить титул Дона и быть таким кретином, такого соседства она вынести не могла. Донна холодно посмотрела ему в глаза.

– Сколько солдат находится под вашим началом?

– Кому нужны эти солдаты? – пренебрежительно махнув рукой, сказал он.

– Сеньор Даллас, в данный момент мы с вами говорим на очень серьезную тему.

– Я понимаю, моя леди.

– Тогда как же вам удается защищать свои интересы? – недоумевала она.

Сальваторе Даллас смерил ее многозначительным взглядом.

– Моя возлюбленная Донна вам приходилось когда-нибудь нюхать лук?