Текст книги "Крестная мать"

Автор книги: Р. Ларкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава шестая

В полицейском участке Ханрахан расхаживал по своему кабинету.

– Ума не приложу, что случилось со старыми, добрыми временами, когда им хватало пианино накрытого шалью, одной мадам и нескольких крошек? – риторически вопрошал он ни к кому не обращаясь. – Теперь они обзавелись управляющими, поставщиками, целой кучей хипующих музыкантов, и Бог знает чем еще!

– Музыканты по-прежнему продолжают настаивать, что они, как им казалось, играли на презентации товаров крупной парфюмерной компании, – полусонным голосом пробубнил один из его подчиненных.

– Четыре ночи подряд? – взорвался Ханрахан. – Они что, потеряли счет времени?

– По их словам это была не презентация, а просто марафон, но у них сомнений не возникало, – подтвердил человек по фамилии О'Брайен.

– К тому же у них давно не было ангажемента, – добавил Сильверштайн, первый из отозвавшихся на монолог шефа.

– Чего у них там не было? – огрызнулся Ханрахан.

– Другой работы, – пояснил ему тот.

– А ты не мог бы выражаться попроще? – съехидничал шеф. Сильверштайн считался одним из самых умных сотрудников в участке, и за это начальство его частенько недолюбливало.

– Подержать их в кутузке, босс? – разрядил своим вопросом обстановку О'Брайен.

– Еще бы, – буркнул Ханрахан, – пусть на них что-нибудь повесят ребята из отдела по борьбе с наркотиками и держат до тех пор, пока я не решу, что с ними делать.

– А что у нас там с девочками? – повернулся он к Сильверштайну.

– Они в один голос заявляют, что это были пробы на участие в телесериале "Сезам-стрит", шеф, – с плохо скрываемым удовлетворением ответил тот.

– И самое главное, – завопил Ханрахан на всю комнату, – никто из них не поможет своей старушке матери заплатить за операцию.

Он был вне себя от злости. Налет был задуман довольно давно, и все было продумано до мельчайших деталей. До него доходили сообщения, что поздно вечером одна из девиц ходила деликатесную напротив и заказывала бобовый суп. Ханрахан просто терялся в догадках и не мог понять, что это значило. Однако во время налета никого не только не удалось застать на месте преступления, но даже в горизонтальном положении они обнаружили только одного мафиози, дремавшего в полном одиночестве на кушетке в маленькой комнате. В довершение ко всему против него у полиции ничего не было, да и в зале он не присутствовал, так что его пришлось отпустить.

– А как насчет этой старой шлюхи? – спросил Ханрахан.

– Она утверждает, что является домохозяйкой из Нью-Джерси, – удовлетворил его любопытство Сильверштайн, вернувшийся к своим занятиям.

– Тогда какого черта ее принесло на этот чертов бардак? – не унимался шеф.

Сильверштайн сделал вид, что внимательно изучает свои бумаги.

– По ее словам ей и в голову не приходило, что это не Таппер-пати.

– Что? – снова заорал Ханрахан.

– Таппер-пати, босс, – пояснил за него О'Брайен, – Это вечеринки, которые устраивает фирма, производящая пластмассовые судки для холодильника...

– О чем ты там бурчишь? – грубо оборвал его Ханрахан.

– Отвечаю на ваш вопрос, босс, – терпеливо сказал О'Брайен. – Моя жена как и многие домохозяйки ходит на них регулярно. Для них это что-то вроде всеобщего увлечения.

– И она убедила тебя в этом? – завизжал шеф.

– М-моя жена? – недоверчиво выдавил испуганный подчиненный.

– Нет, идиот, эта шлюха из борделя! – бросил Ханрахан и вновь принялся нервно расхаживать по комнате.

– В чем убедила, босс? – захныкал О'Брайен.

– В том, что она простая домохозяйка из Нью-Джерси, – скорчил безнадежную гримасу шеф.

– А вы собираетесь ее допрашивать? – продолжал задавать вопросы О'Брайен.

– Лучше поверить ей на слово, – твердо заявил Ханрахан и тяжело вздохнул. На первый взгляд можно было подумать, что Маржи учила ее азам своего ремесла, но что-то в этом деле его смущало. Полицейский старой закалки, он больше полагался на свою интуицию и удачу, чем на новейшие научные методы расследования. Единственная система, используемая им состояла в тщательной регистрации каждого ареста, которые он записывал в небольшой книжке и сверялся с ней ежедневно. Таким образом ему всегда было хорошо известно, сколько новых арестов следует произвести, чтобы поддерживать свою квоту на должном уровне. Свое назначение в этот отдел полиции Ханрахан считал достойным завершением долгой полицейской карьеры, но его начальство полагало, что ловля проституток и жуликов на улицах была единственной работой, с которой ему удавалось справляться с некоторой долей успеха. Он знал Маржи еще с тех пор, когда она приставала к мужчинам на улице. Однажды Ханрахан заметил, как та направилась в роскошные апартаменты, и проницательно предположил, что она перешла на более высокий уровень. Самая элементарная арифметика говорила ему: один удачный налет на набитый девочками бордель не только сэкономит ему массу сил и энергии по прочесыванию окрестностей Таймс – сквер, но и помогут пополнить небезызвестную квоту. После этого можно будет сделать передышку и несколько дней вообще ничего не делать. Теоретически план был великолепен, а на практике потерпел полное фиаско. В довершение ко всем неприятностям появилась еще эта псевдодомохозяйка. Еще одна нерешенная проблема, а Ханрахан терпеть не мог никаких проблем.

– Поскорее избавься от этого мафиози, – проинструктировал он О'Брайена. – Я не думаю, чтобы кто-нибудь из этих ублюдков мог бы предъявить нам претензии, но от них можно ожидать всего. О'Брайен оторвался от стула и вышел. Сильверштайн продолжал бесцельно чиркать в своем блокноте, а Ханрахану страшно захотелось повесить на него эту старую шлюху и спокойно отправиться домой, но его размышления были прерваны появлением О'Брайена. Тот явно был в замешательстве.

– Ну? – нетерпеливо бросил шеф.

– Он говорит, что без матери никуда не пойдет, – доложил он.

– Сукин сын! – взорвался Ханрахан. – Теперь мне все становится понятно!

Сильверштайн самодовольно улыбнулся.

– Как ты сказал его зовут?

О'Брайен с трудом выговорил длинную, многосложную фамилию.

Сильверштайн даже слегка присвистнул.

– Похоже в наши сети попалась крупная рыба.

– О чем ты говоришь? – потребовал объяснений шеф, для которого ничего, кроме жуликов и проституток просто не существовало.

– Эта спящая красавица в преступном мире обладает немалым весом, – пояснил Сильверштайн.

– И этот большой мальчик не хочет уходить из нашего прекрасного участка без своей любимой мамочки? – саркастически проскрипел Ханрахан.

Сильверштайн резко поднялся.

– Я собираюсь выяснить, как зовут эту старую даму, – заявил он.

– Нет! – завопил Ханрахан. – Ты остаешься на месте, а этим займется О'Брайен.

Шеф терпеть не мог сметливого Сильверштайна, но равно как и не смог бы без него обойтись. Ханрахан боялся возвращения O'Брайана, и обильно потел в его отсутствии.

Наконец в комнате появился с кислой физиономией О'Брайан.

– Фамилия та же.

– И что? – все еще надеясь на чудо, пробормотал Ханрахан.

– То, – повторил Сильверштайн, – что в твоих руках оказалась вдова и осиротевший сын крестного отца.

Только теперь Ханрахан начал припоминать кое-какие обстоятельства этого дела.

– Но старый ублюдок еще не успел остыть в своей могиле, – прохныкал он. – И за каким чертом их понесло в этот бордель? – в его глазах застыла немая мольба.

– Именно это нам и предстоит выяснить, разве не так? – холодно улыбнулся своему начальнику Сильверштайн.

О'кей, парни, – наконец пришел в себя шеф, – раз уж вы так много знаете об этих людях, то я позволяю вам провести допрос самостоятельно.

После этого распоряжения он почувствовал облегчение. Теперь у него появилась возможность переложить ответственность на другие плечи, а если этому Глуперштайну удастся что-нибудь от них добиться, то все лавры достанутся ему. Ханрахан встал и повел их в комнату для допросов.

Донна уже поджидала их там. В ярком электрическом свете она выглядела усталой и постаревшей, но по сравнению с охранявшей ее грузной полицейской матроной в уродливой серой униформе Донна была просто королевой. Она подозрительно посмотрела на свою стражницу. Мадонна миа! Да она больше похожа на мужчину. Такие люди вызывали у нее чувство легкого беспокойства, ведь ей всегда нравилось, когда мужчина больше походил своим поведением на мужчину, а женщина на женщину. Итак в этом вопросе все было так запутано, что дальше усложнять просто не имело смысла. И потом, зачем ее охраняют? Неужели эти кретины считают, что она с риском для жизни может попытаться бежать из участка? Она вполне достаточно наслушалась от своего покойного мужа о жестокости, коварстве и кровожадности полицейских. От этой мысли ее даже передернуло. Боже, до чего могут опуститься люди! Нет, она вовсе не собиралась поощрять их непонятную страсть к убийствам. Нет уж, ей просто надо тихо сидеть и ждать освобождения.

Ханрахан скромно устроился в уголке и полностью отдал инициативу Сильверштайну.

Тот подвинул себе стул и уселся напротив Донны.

– Мне хотелось бы выяснить у вас некоторые вопросы, вежливо начал он свой допрос.

– Я простая домохозяйка из Нью-Джерси, – объявила Донна.

– Я же не спрашиваю вас о том, кто вы, – перебил ее Сильверштайн, раскуривая трубку.

Она поморщилась и развеяла рукой облачко табачного дыма. Никаким раком этих курильщиков не испугаешь!

– Мне известно, кто вы, – сказал полицейский и назвал фамилию.

Донна сидела как бронзовое изваяние, ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– От вас требуется только сообщить, что вы делали сегодня в том доме?

Она по-прежнему сидела, не шевелясь, и даже затаила дыхание.

– Я знал вашего мужа, – почти дружелюбно сказал Сильверштайн, а его шеф даже заерзал на своем стуле. Это что, допрос или светский визит вежливости?

– А теперь я полагаю, вы мне все расскажете.

Донна посмотрела на него с изумлением. Если эти полицейские не такие уж болваны, как расписывал ей крестный отец, то остается только уповать на Господа. Невежи! Они знают, кто я, были знакомы с моим мужем и все же ждут от меня каких-то признаний. В подтверждение своих мыслей Донна даже замотала головой, но Сильверштайн принял это за ответ.

Поверить ему! Донна Белла готова была расхохотаться. В этом мире не было ни одного человека, которому можно было доверять, не говоря уже о полицейском! Должно быть у него не все дома, решила она про себя. – Почему вы не отвечаете на мои вопросы? – спросил он без особой надежды на успех. В последующие минуты ему не раз пришлось повторять свой вопрос, он убеждал, просил, умолял, но все безрезультатно. Ханрахан терпеть не мог, когда полицейскому, даже если он его терпеть не мог приходилось так унижаться.

– Может быть ей хочется пригласить своего адвоката? – предложил он. Сильверштайн тут же повторил это предложение.

– Кого я должна пригласить? – недоверчиво переспросила Донна.

– Вашего адвоката, юриста, – терпеливо разъяснил ей полицейский.

– Я обычная домохозяйка из Нью-Джерси. Зачем мне нужен собственный адвокат?

За дверью послышался шум и оживление. О'Брайан тут же отправился на разведку.

– Газетчики пронюхали про наш налет, – довольно громко доложил он шефу по возвращении.

– Они просто сгорают от нетерпения узнать обо всех подробностях, к тому же им хотелось бы сделать несколько фотографий.

Донна расправила складки своего парчового платья и разгладила лиф, а лицо Ханрахана побагровело.

Сильверштайн оставался совершенно спокойным. Эти люди терпеть не могут паблисити, он знал это и считал, что эта ситуация может оказать ему неоценимую услугу.

– Ну, я полагаю, вы все слышали? – самодовольно сказал он и посмотрел на Донну.

Возможно так оно и было, но та не проявляла ни малейших признаков беспокойства.

– Если вы проявите готовность к сотрудничеству, я постараюсь оградить вас от неприятной газетной шумихи, – наклонившись к ней, вполголоса сообщил Сильверштайн.

– Я простая домохозяйка из Нью-Джерси, – с невинным видом напомнила ему Донна. – Со мной не случалось ничего необычного или примечательного. С какой стати газетчики заинтересуются моей скромной персоной? Но если мое фото попадет в газеты, это будет довольно мило, – застенчиво захихикала она. – Я только недавно овдовела и небольшая реклама мне не помешает!

– Вы просто хотите сказать, что весь мир должен узнать про этот арест, – взорвался О'Брайан. Он не мог в это поверить.

– В наше время ежедневно арестовывают миллионы невинных людей, – назидательно объявила Донна. – Взять хотя бы этого несчастного Мартина Лютера Кинга. Теперь и его жена тоже стала вдовой.

Последние слова этой фразы были сказаны таким ледяным тоном, что всем присутствующим стало понятно: дальнейшее продолжение этой дискуссии все равно ни к чему не приведет.

– Ну, почему вы отказываетесь во всем сознаться? – в отчаянии пробормотал Сильверштайн. – Для вас же будет лучше.

Ей захотелось злорадно рассмеяться ему в лицо. Все-таки крестный отец не погрешил против истины, когда обрисовал полицейских круглыми идиотами. Слава Богу, ее покойный муженек хоть в чем то оказался прав.

– Мне кажется, мои дела и так идут хорошо, – сказала она полицейскому. – Разве от меня можно услышать хотя бы одну жалобу?

– Постарайтесь просто отвечать на мои вопросы! – начал терять терпение Сильверштайн.

– С какой стати? – с притворным негодованием сказала Донна. – Я тоже задала вопрос, но не получила на него ответ.

– Хотите провести здесь всю ночь? – с угрозой спросил полицейский.

Она решила проигнорировать эту угрозу и окинула взглядом помещение.

– А у вас есть свободная комната? Судя по тому, как вы набрасываетесь на невинных людей, здесь должно быть все переполнено!

– Свободных камер у нас больше чем достаточно! – огрызнулся Сильверштайн.

– Ах так, да у вас мертвый сезон, – прокомментировала Донна.

Сильверштайн просто не мог вынести неприкрытое презрение этой женщины к его работе. Трудные годы обучения в Полицейской академии просто рвались из него наружу.

– Порок и зло не знают передышки, – высокомерно заявил он. – Нарушения закона и общественного порядка, которые словно ржавчина разъедают наше общество, совершаются круглый год. Криминальные элементы не обращают внимания на погоду, время года и другие факторы определяющие жизнь законопослушных граждан нашей страны, – тут полицейский сделал паузу и перевел дух.

Донна вяло похлопала в ладоши и повернулась к Ханрахану.

– Он просто великолепен! Ему давно пора стать судьей или проповедником. Этот человек слишком хорош, чтобы оставаться простым фараоном, – тут полицейские стали морщиться, словно у них одновременно разыгралась изжога. – К тому же он вполне мог бы писать речи для президента.

Ханрахан напряженно думал, сможет ли он оштрафовать ее за оскорбление полицейского. Но оснований для этого скорее всего не было. Ему часто приходилось распекать Сильверштайна за то, что тот слишком гордился своей эрудированностью после прочтения какой-то энциклопедии или чего-то такого же неудобоваримого, что впрочем не мешало ему надлежащим образом выполнять свои служебные обязанности. Да, эта девка собьет с него спесь и надолго осадит с любимого конька.

Тем временем Ханрахан решил перехватить инициативу, сменить тактику и зайти с другой стороны.

– Вы говорили, что собирались сегодня посетить вечеринку для домохозяек, не так ли? – спросил он.

– Все верно, – с готовностью подтвердила Донна.

– Сегодня офицер О'Брайен говорил мне, что его жена часто посещает подобные мероприятия, – он повернулся к своему подчиненному. – Я не ошибся, О'Брайен?

– Нет, – заверил его полицейский.

– Скажите мне, офицер, ваша жена обычно носит что-нибудь подобное, когда ходит на эти вечеринки? – спросил Ханрахан и указал рукой на глубокий вырез ее парчового платья.

– Нет, сэр! – не задумываясь, выпалил тот.

– А почему? – вмешался Сильверштайн.

– У моей жены просто нет подобного платья, – признался О'Брайен, – но даже если бы и было, я ни за что бы не позволил ей выйти в нем на улицу! – в нем уже начинала говорить злость. Далась им моя жена! Нашли повод для сравнения с этой шлюхой. О'Брайен поклялся себе, что если Сильверштайн попадет в передрягу, то он и пальцем не пошевельнет для его спасения.

– Но если бы оно все-таки у нее было, – не унимался тот, – могла бы она надеть его...

– Это не твое дело, черт побери! – в ярости заорал полицейский. О, Господи, неужели этот парень не имеет понятия о приличии. Ханрахан занервничал и стал расхаживать по комнате.

– Мальчики не ссорьтесь, – сказала Донна. – Это некрасиво.

В комнате сразу стало тихо. Ханрахан тут же уселся поодаль и стал изображать, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения, О'Брайен тихо злился на своих коллег, а Сильверштайн погрузился в свои мысли. Ему обязательно нужно было что-нибудь на нее повесить, в противном случае эту женщину придется отпустить.

– Вы поддерживаете отношения с известными преступниками, – начал он очередную попытку, чтобы взломать ее глухую защиту.

– Какими известными преступниками, – парировала Донна, – и кому они известны?

Сильверштайн что-то пробормотал про Рокко.

– Это мой сын! – всплеснула руками она. – Вы сами об этом говорили. Неужели вы арестуете мать только за то, что она была вместе со своим собственным сыном? – в поисках благодарной аудитории Донна повернулась к его шефу, но Ханрахан прикрыл глаза, сложил на животе руки и погрузился в дремоту.

– А что можно сказать о той женщине, с которой вы были? Это же настоящая проститутка!

– Никогда раньше ее не видела, – перешла в наступление Донна, – но если это действительно так, то почему она до сих пор не в тюрьме? Вот так то вы охраняете интересы простых граждан! – ее глаза горели негодованием.

– Она уже отсидела свой срок и не один раз, – мрачно сказал полицейский.

– Тогда зачем вы продолжаете ее забирать? Неужели вам трудно забыть о прошлом и простить? – снова перехватила инициативу Донна.

Сильверштайн зашел в тупик. Он был убежден, что эта женщина была тесно связана с проституцией, пышно расцветающей во всем городе. Такой арест может составить карьеру.

– Со сколькими мужчинами в том помещении вы были знакомы? – неожиданно спросил полицейский.

– Да, как ты мог? Как только ты осмелился спросить меня об этом? – изо всех сил завопила Донна и разбудила Ханрахана, который едва не упал со стула. Потом она выудила из-за пазухи четырехдюймовое распятие, украшенное фальшивыми бриллиантами, и выставила его перед собой, словно сражаясь с нечистой силой. – Мой незабвенный супруг еще не успел остыть в своей могиле, а ты осмеливаешься делать мне такие грязные намеки! – все больше распаляясь, кричала она. – Никогда в жизни меня так не оскорбляли! – Донна плюнула в лицо полицейскому и вышла из комнаты. О'Брайен хотел было задержать ее, но шеф ленивым жестом удержал его от этого. Сильверштайн вытащил носовой платок и стал вытирать лицо. Слезы негодования застилали ему глаза.

Уже в коридоре Донна поняла, что не знает куда идти дальше. Из дальнего конца его доносились обрывки фраз, гул голосов, она направилась в эту сторону и открыла дверь.

– Вот она! – истошно закричал какой-то мужчина. Вся толпа сразу пришла в движение, засверкали фотовспышки и с десяток людей, отталкивая друг друга локтями, устремились к ней с блокнотами и ручками наперевес.

Донна подарила им всем свою самую лучшую улыбку и пожалела о том, что не додумалась привести себя в порядок еще в коридоре, но теперь уже было слишком поздно.

Вопросы посыпались на нее как горох из мешка, и разобрать что-нибудь было просто невозможно. Она вытянула перед собой руку с растопыренными пальцами.

– Пожалуйста, ребята, – снова улыбнулась она, – говорите по очереди. Ведь я всего-навсего простая домохозяйка из Нью-Джерси...

Глава седьмая

Она приказала принести ей все газеты Нью-Йорка и местную периодику, затем разложила все это на кровати. Почему в «Нью-Йорк Таймс» не напечатали ее фотографию, терялась она в догадках. Ей было хорошо известно, что это очень влиятельная газета и то место, которое отвели в углу страницы для заметки о ней, очень ее обескуражило.

Газеты Нью-Джерси разозлили Донну еще сильнее: сколько ни листала она их страницы, нигде не нашла она о себе ни строчки. Ну и черт с ними, решила она про себя, сроду больше не куплю эту дрянь.

Наконец очередь дошла до нью-йоркской бульварной прессы и Донна буквально расцвела от удовольствия. Ее фотографии приветливо улыбались с первых страниц газет! Она улыбнулась в ответ изображению и в который раз перечитала строчки набранные крупным шрифтом:

"ДРУГИЕ ФОТОГРАФИИ НА РАЗВОРОТЕ, А РЕПОРТАЖ НА СТРАНИЦЕ".

Страница 3! Вот ее настоящее место, а не на последних страницах в углу, где и читать-то никто не удосужится. Она только начала снова перечитывать заметку о себе, как в дверь тихо постучали.

Это был малыш Пако.

– Спускайся вниз или ты пропустишь Маржи в шестичасовых новостях, – торжественно объявил он. – Мы поставили в библиотеке четыре телевизора, чтобы ничего не пропустить.

– Меня это нисколько не волнует, – весело ответила Донна. Поначалу это слегка подпортило ей настроение; в тот момент она уже закончила с газетчиками и с триумфом покидала полицейский участок, как наткнулась на Маржи, стоявшую перед телекамерами. Поразмыслив, Донна успокоилась и решила, что заметку в газете увидит весь мир, а Маржи как бабочка порхнет по экрану и исчезнет навсегда.

– Но ребята говорят, что это очень важно, – настаивал малыш Пако. – Нам нужно знать, о чем она говорила.

– Хорошо, хорошо, я сейчас иду, – сказала Донна только для того, чтобы успокоить сыновей, переоделась в пурпурный бархатный халат и подвязала пояс. Когда она спустилась следом за ним в библиотеку, Рокко вместе с Рико уже сидели там и не отрывали глаз от экранов.

– Она уже такая телезвезда, что мы будем смотреть на нее по цветному телевизору? – ехидно заметила Донна, усаживаясь поудобнее в кресло, которое тут же освободил для нее Рико. На всех четырех экранах был один и тот же сюжет: в джунглях рвались бомбы, а люди стреляли из автоматов и куда-то бежали.

– О чем это все? – поинтересовалась она.

– Война, – ответил Рико.

– Какая еще война? – переспросила мать.

– Азия, – сказал старший.

– Индокитай, – уточнил Рокко.

– Вьетнам, – постарался не отстать от них малыш Пако и все три ответа прозвучали почти одновременно.

– В первый раз слышу, – созналась Донна. – Никто мне о ней не рассказывал.

Сыновья в ответ промолчали, на экранах телевизоров на вертолетах стали вывозить раненых солдат.

– Когда это закончится? – нетерпеливо спросила она.

– Что закончится? – выдохнул Рико.

– Вся эта дребедень про войну, – раздраженно бросила мать. – Я спустилась только для того, чтобы услышать, что будет говорить эта тупая дура, – ей ужасно хотелось вернуться в спальню и перечитать заметки о себе. Потом она стала решать, стоит ли показывать их Фрэнки Проволоне. Едва ли он сможет их прочитать, но там было полно фотографий, так что это было не так уж и важно.

Со всех четырех экранов ее начали умолять купить слабительное средство, детскую присыпку, туалетную бумагу и мазь от геморроя. Ни один из рекламируемых товаров ей не требовался, и ее мысли снова вернулись к Фрэнки Проволоне.

– Вот, начинается! – вернул Донну к реальности голос Рико. – Выключите звук у остальных приемников!

Мужчина с микрофоном стоял перед зданием, в котором она узнала полицейский участок. Сквозь завывания ветра почти невозможно было разобрать его слова. Наконец распахнулась дверь, и Донна заметила как сверкнуло платье Маржи. А вот и она уже стоит с букетом микрофонов перед носом.

– Как вас зовут? – выкрикнул один из репортеров.

– Маржи, – подмигнула она.

– А дальше?

– Зовите меня просто душечка Маржи, – игриво подмигивая, встряхнула она копной светлых волос.

– Довольно остроумно, – заметил Рико. – Они уже втрескались в нее по уши и проглотят все, что она им скажет.

– Что здесь остроумного? – буркнула мать. – Она ведет себя как дешевая шлюха.

Маржи продолжала гримасничать перед телекамерой, потом стала задирать свою юбку и выставлять напоказ свои ноги.

Донна презрительно фыркнула, на мадам на экране прекратила позировать и на нее снова посыпались вопросы.

– За что вас арестовали? – обратилась к ней молодая, симпатичная тележурналистка.

– Всем вам это известно не хуже меня, – с улыбкой ответила Маржи под одобрительный хохот репортеров.

– Какой работой вы занимаетесь? – не моргнув, глазом снова спросила журналистка.

Маржи задумалась и лицо ее впервые приняло серьезное выражение.

– Хорошо! – послышалась похвала Рокко. – Она так осторожна.

– Она поразительно глупа, – хмыкнула Донна Белла. – Эти ответы должны у нее вертеться на кончике языка.

– Обычно ей приходится для этого советоваться с кем-нибудь из своих потаскушек, – глупо ухмыльнулся Рико.

Донна недовольно посмотрела в его сторону.

– Заткни свой поганый рот, здесь все-таки присутствует твой младший брат, – закипела она, кивая в сторону малыша Пако.

– Но я уже не маленький, – стал настаивать тот.

– Замолчите вы наконец! – рявкнула на них мать. – Эта шлюха собирается что-то сказать.

Лицо Маржи теперь занимало весь экран. Оно выглядело серьезным и даже, можно сказать, задумчивым.

– Я работаю консультантом по персоналу, – сказала она, тщательно подбирая каждое слово. – Моей специализацией является помощь в ликвидации недостатка общения между людьми и поиске подходящих пар к общей радости всех клиентов. Таким образом, благодаря моим усилиям, многие люди нашли свою социальную нишу в обществе.

– Вам нравится ваша работа? – спросил другой репортер.

– О, да! – радостно воскликнула Маржи. – Можно сказать, я принимаю ее очень близко к сердцу.

– Она говорит как эти яйцеголовые социологи! – торжествовал Рико. На Донну ее слова тоже произвели глубокое впечатление.

– Нельзя ли уточнить цели этой работы? – снова обратилась к ней тележурналистка.

– Сводить людей вместе, чтобы они могли наслаждаться друг другом, – последовал ответ Маржи. – В мире столько конфликтов и непримиримых разногласий, а моя цель создание гармонии в отношениях между людьми. Если позволите, я могу сделать краткое заявление.

– Пожалуйста, – согласилась девушка.

Маржи сосредоточилась и сделала глубокий вдох.

– Я заявляю, – она выждала паузу и убедилась, что все присутствующие приготовились выслушать ее слова. – Соединение, а не конфронтация! Можете считать это моим лозунгом и цитировать, – Маржи еще раз улыбнулась в камеру и под аплодисменты собравшихся зевак удалилась прочь.

Все три сына Донны тоже зааплодировали.

– Смотри, она снова появляется! – вне себя от счастья закричал малыш Пако, когда на другом экране снова появилась выходящая из полицейского участка Маржи. Ребята быстро выключили звук у трех других телевизоров и увидели точную копию первого репортажа, а затем эта же ситуация по очереди повторилась на двух других экранах. Они весело смеялись и аплодировали каждому ее слову.

Наконец все закончилось, и они выключили все четыре телевизора.

– Боже праведный, это было потрясающе, – заметил Рокко. – Хорошо, что репортажи не передавали одновременно по всем каналам.

– А вам понравилось? – неуверенно обратился к матери малыш Пако.

– Во всяком случае лучше, чем этот кошмар в джунглях, который показывали до нее.

– Может быть в одиннадцать часов они повторят этот репортаж, – мечтательно произнес малыш Пако.

– Ты что, собираешься смотреть эту дрянь, не отрываясь? – возмутилась мать. Ей уже не так сильно хотелось вернуться к своим заметкам чем до того, как она увидела Маржи на экране. В этом было что-то удивительное: голос, цвет и все такое, и ей стало не по себе из-за того, что она была рядом, но не стала героиней телевизионного репортажа. Газетные сообщения казались теперь сухими и бесцветными.

Донна встала и собралась вернуться в свою комнату.

– Найди для Маржи другое помещение, – бросила она Рокко. – Да скажи ей, пусть купит черный парик и одевает его каждый раз, когда собирается выйти на улицу. Не стоит, чтобы ее там узнавали.

– А как насчет темных очков? – уточнил Рокко. Это может неплохо помочь.

– Да, – согласилась мать, – и очень большие как те, что носила женщина, которая была женой убитого президента, а теперь вышла замуж за богатого иностранца.

– Джекки Кеннеди, – подсказал Рокко.

– Кто? – удивилась Донна.

– Не бери в голову, – успокоил ее сын. – Я все передам.

Донна кивнула и вышла из библиотеки. Ей было интересно, видел ли Фрэнки Проволоне Маржи по телевидению. К тому же в ней начало просыпаться предательское чувство ревности. Когда она поднималась по лестнице, то вспомнила, что сегодня был четверг и у Фрэнки – выходной. Донна тихо выругалась и пожалела, что ей не с кем разделить свой триумф. Она скинула халат, скользнула под одеяло и начала строить планы.

На следующее утро Донна проснулась раньше всех в доме. Поиски в библиотеке снова оказались безрезультатными. Мадонна миа! Почему каждый раз, когда мне нужна телефонная книга, ее никогда нет под рукой. Она выругалась про себя, но этого ей показалось мало. Донна все повторила вслух и почувствовала некоторое облегчение. Потом выругалась еще громче, и на ее голос сбежалось с десяток солдат с оружием в руках.

– В чем дело? – поинтересовался старший из них.

– Я опять не могу найти телефонный справочник! – выкрикнула она и стукнула кулаком об стол. – Каждый раз, когда мне предстоит серьезное дело, его никогда нет на месте!

Солдат сразу же отправил троих посыльных, которым приказал под страхом смерти не возвращаться без справочника, а потом достал сигарету, чтобы успокоить разыгравшиеся нервы. Но при первой же попытке прикурить сигарета, выбитая изо рта точным ударом Донны, оказалась на полу.

Первый посыльный, появившийся с телефонной книгой, был встречен градом ругательств и приказанием отнести ее наверх, к ней в комнату.

– В конце концов, – проинструктировала она солдата, – отошли их все ко мне. Тогда я точно буду знать, что при необходимости, хоть одна из них окажется у меня под рукой, не смотря на все козни, которые творятся за моей спиной, – тут Донна наградила его таким взглядом, что тот почувствовал холодный озноб.

Еще не успела она пробежать глазами по ее желтым страницам, как ей принесли вторую, которая тут же была отправлена в сейф. Теперь то до нее никто не доберется, со злорадством подумала Донна и вернулась к своему занятию: ей нужно было найти агента по рекламе с красивой итальянской фамилией. Наконец ее палец остановился на записи:

"Лингвини, Луиджи 1560 Б-вей Джей Ю 2 2222"

"От неизвестности к славе,

О клиентах Лингвини знают повсюду".

Она сняла трубку и набрала номер. После нескольких гудков в ней раздался писклявый голос.

– "Ассоциация Лингвини", чем мы могли бы вам помочь?