Текст книги "Открытия, которых никогда не было"

Автор книги: Р. Рамсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

В конце концов ей было официально присвоено ее прежнее наименование – Колумбия, но название "Орегон" снова выплыло и стало применяться для обозначения прилегающего района, который стал одной из первых освоенных территорий дальнего американского Запада. Так легендарная Кивира была вытеснена с карт.

Глава 7. Неуловимый Северо-западный проход

При беглом взгляде на карту Северной Америки создается впечатление, что в северной ее части множество проливов. Море к северу от Канады кишит островами, большинство из которых отделено друг от друга внушительными проливами, а к западу от этого места достаточно ясно виден путь через море Бофорта и Берингов пролив к Тихому океану. Конечно, карта довольно обманчива: она не дает представления о ледяных заторах в проливах и чрезвычайно суровых условиях погоды в этих краях. Там и в самом деле существует судоходный (временами) Северо-западный проход, который идет вдоль побережья материка от моря Бофорта через заливы Коронейшен и Куин-Мод, проливы Франклина, Пил, Барроу и Ланкастер в море Баффина. Честь открытия этого пути в 1853 году обычно приписывают Роберту Мак-Клуру. Но Мак-Клур не смог проплыть по нему из-за льда. Проход этот впервые был успешно пройден великим викингом нового времени Руалем Амундсеном в 1903–1906 годах. Его корабль, 47-тонный шлюп «Йоа», и поныне хранится в бухте Золотые Ворота в Сан-Франциско, всего лишь в нескольких милях от того места, где я сейчас пишу.

Однако нашумевшая повесть о поисках Северо-западного прохода столь обширна, что для изложения ее потребовалась бы целая книга. К тому же многое уже рассказано, и, на мой взгляд, превосходно! Данное повествование – не описание открытий, и мы лишь слегка коснемся истории тех путешественников, которые искали Северо-западный проход. Этот путь существует. Но в те дни, когда гремела слава о его открытии, его еще не было, он был лишь географическим мифом, продолжением тех мифов, которые существовали ранее, и сам породил ряд преданий. Именно с этой точки зрения и будет рассматриваться его история. И в самом деле, идея о существовании Северо-западного прохода, несомненно, результат целеустремленных размышлений и страстного желания найти такой путь.

К середине XVI столетия существовало три пути из Европы к изобильному Востоку. Один из них, пролегавший по суше, контролировали турки; другой, вокруг мыса Доброй Надежды, – португальцы; а третий путь, через Магелланов пролив, контролировали испанцы. Такое положение продолжало сохраняться до 1616 года, когда Скоутен обогнул мыс Горн. Европа узнала о существовании водного пути в стороне от тех районов, которые контролировала Испания.

Около 1540 года турки все еще представляли постоянную военную угрозу для своих непосредственных соседей, хотя с более отдаленными народами Европы они находились в относительно дружелюбных отношениях, понимая, что торговля с иноземцами выгодна. Однако любой купец, делавший попытку провезти товары по турецкой территории или по примыкавшей к ней территории Персии, был вынужден платить пошлину буквально на каждой остановке, и размеры этих пошлин были настолько велики, что они могли свести на нет все доходы от торговли. Справедливости ради следует отметить, что правители как Турции, так и Персии употребляли эти деньги на содержание караван-сараев вдоль главных торговых путей, где купцы могли отдохнуть и освежиться, не опасаясь за свою жизнь и имущество. Но все равно это не делало торговый путь прибыльным для иностранца, особенно если дальше ему приходилось грузить свои товары на корабль и доставлять их морем в какой-нибудь отдаленный порт, вроде Лондона или Амстердама.

Испанцы ревностно охраняли все, что они захватили, а узкий и бурный Магелланов пролив охранять было нетрудно. В 1581 году испанцами для этой цели на берегу пролива была основана колония Порто-Фелипе. Однако провиант доставлялся туда настолько несвоевременно, что из всех колонистов выжил только один, который был спасен английским мореплавателем Кавендишем в 1587 году. Хотя эта попытка создать пограничный пост и потерпела неудачу, любое иностранное судно, отваживавшееся пройти через пролив, подвергалось риску встретиться с хорошо вооруженным испанским военным кораблем, курсировавшим там с одной целью – не допускать никаких вторжений.

Очевидно, было легче незаметно проскользнуть по большому открытому водному пространству к югу от Африки, но и оно было чужой собственностью: оно принадлежало португальцам. В XVI столетии не существовало такого понятия, как "свобода морей", и никто не спрашивал португальцев, по какому праву они контролируют тот или иной морской путь, точно так же как в XIX столетии никто не стал бы спрашивать Великобританию, по какому праву она распоряжается в Индии. Британские и голландские путешественники, проводившие исследования к югу от мыса Доброй Надежды, понимали, что они совершают самовольные набеги на чужую территорию, поэтому они были хорошо вооружены и ожидали нападения в любую минуту. В книге Перчеса можно прочесть не один рассказ о былых путешествиях англичан, где повествуется о столкновениях с португальскими кораблями как о чем-то само собой разумеющемся, хотя Англия и Португалия в то время официально находились в состоянии мира.

Именно в этот исторический момент возникает убеждение в том, что должен существовать Северо-западный проход. Англичане и голландцы включились позднее других в состязание, целью которого было проникновение на Восток, и были оттеснены в сторону. Однако они могли бы возобновить свое участие в этом состязании, если бы им удалось найти окольный путь на Восток, минующий все преграды. Юг был недоступен, следовательно, путь должен был лежать на север, и стоило только взглянуть на карту, чтобы убедиться, что этот путь был бы короче всех остальных; это составило бы его большое преимущество перед всеми другими.

Испанцы, хоть и контролировали Магелланов пролив, проявили некоторый интерес к поискам Северо-западного прохода, так как и им был выгоден более короткий путь. Что же касается французов, которые тоже поздно присоединились к поискам, то они решили искать путь на Восток иначе, по суше.

Невозможно точно определить, как и когда возникла мысль о Северо-западном проходе. На основании имевшихся в начале XVI века сведений предполагали, что Северная Америка, возможно, соединяется с Азией в северной части Тихого океана. Не отвергалась даже мысль о том, что Северная Америка просто восточная часть Азии, а Южная Америка – лишь большой полуостров этого обширного континента. Но тогда оказалось бы, что Азия имеет значительно большую протяженность по долготе, чем это соответствовало существовавшей в то время географической информации. Однако никто ничего не знал наверное.

На некоторых старых картах, в частности на широко известной карте Вальдземюллера 1507 года, Северная Америка была отделена от Азии, но эта карта была лишь предположением. Убеждение в том, что Северо-западный проход существует, основывалось на одной лишь догадке.

Первым реальным толчком к практическим поискам этого пути была деятельность некоего Роберта Торна. Имя его заслуживает большей известности, чем та, которую оно имело до сих пор. Торн происходил из богатой купеческой семьи Бристоля, в то время главного порта Англии. Одно время Роберт Торн был мэром этого города. Позднее он жил и вел свои дела в Севилье, повидал богатства Испании и захотел, чтобы и его страна получила свою долю. В 1527 году он написал своему королю Генриху VIII письмо, содержащее смелое предложение. В этом письме говорилось, что для Англии путь на юг отрезан Испанией и Португалией и потому остается только путь на север. Торн утверждал, что знает, о чем говорит, так как его отец был участником бристольской экспедиции, открывшей Ньюфаундленд в 1494 году, за три года до Джона Кабота. Торн настаивал на необходимости исследовать три пути, один из которых обязательно должен оказаться пригодным: на восток вокруг северной части Европы, на запад вокруг Северной Америки и прямо на север вокруг света через полярные районы. Дополнительной побудительной причиной для такого исследования Торн считал то обстоятельство, что эти холодные районы должны оказаться хорошими рынками сбыта шерстяных тканей – главной статьи экспорта Англии.

Современному исследователю трудно себе представить, что Торн и его современники не знали о том, что высокие северные широты прочно скованы ледяным покровом. Очевидно, их информация была неполной. Они, конечно, располагали традиционными сведениями об Арктике, но готовы были им не поверить.

Дело в том, что в средневековой географии укоренилась теория о климатических зонах, впервые выдвинутая греческим ученым Гиппархом во II веке до нашей эры. Согласно этой теории, климатические условия во всем мире однородны в пределах одной широты (допускались, конечно, некоторые отклонения в зависимости от высоты). Таким образом, весь мир можно было разделить на зоны, начиная от непригодной для обитания жаркой экваториальной зоны до холодной арктической, также непригодной для жилья. Классификация народов мира в соответствии с этой теорией была тоже чрезвычайно произвольной и грубой, так, например, Шотландию и Норвегию помещали вместе, так как они попадали в одну и ту же "зону", и игнорировалась значительно более явная и естественная связь Шотландии с Англией. Допускалось даже искажение их на карте с тем, чтобы уложить их в эту схему, так как в соответствии с данными о погоде в обоих районах, а они в то время не отличались точностью, создавалось впечатление, что оба района принадлежат к одной и той же "зоне".

К тому времени, как Торн появился на сцене, научные исследования продвинулись настолько далеко вперед, что теория зон была уже дискредитирована. Стало ясно, что данный регион в Америке или Азии может быть теплее или холоднее, чем регион, находящийся на той же широте в Европе. Оказалось мифом и то, что вода в зоне экватора кипит и что зона эта непроходима. Поэтому появилась надежда, что и непроходимость арктической зоны может оказаться мифом. Роберт Торн заявил, что "нет необитаемых земель и непроходимых морей", и предложил свои услуги в качестве руководителя экспедиции для доказательства этого положения. Заметим, что Торн не привлекал особого внимания к Северо-западному проходу, он лишь упомянул о нем как об одной из возможностей. Нам не известно, были ли предложения Торна подхвачены немедленно. Несколько английских судов курсировали в 1530-е годы в районе Ньюфаундленда, но не доказано, что они имели в виду поиски Северо-западного прохода. В 1570-х годах рукопись Торна, к которой была приложена неплохая карта мира, попала в руки известного астронома и математика доктора Джона Ди, и он, очевидно, передал ее Ричарду Хаклюйту. Хаклюйт опубликовал, эту рукопись в 1582 году с целью пробудить интерес к поискам Северо-западного прохода.

Тем временем рукопись Торна переходила из рук в руки, и идеи его постепенно приобретали популярность. Их непосредственным результатом был пробудившийся интерес к Востоку. В 1553 году Хью Уиллоуби возглавил экспедицию в поисках Северо-восточного прохода к северу от Европы. Она потерпела неудачу, но помощник капитана Ричард Чонслор достиг этим морским путем России, и результатом явилась весьма выгодная торговля между Россией и Англией. Англичане больше не предпринимали попыток найти Северо-восточный проход, и их инициативу подхватили голландцы, но неудачная экспедиция Виллема Баренца 1596–1597 годов, видимо, охладила их пыл, и они отказались от своего плана. Одним положительным результатом путешествия Баренца было открытие Шпицбергена с богатыми местами для рыбной ловли и китобойных промыслов. Впоследствии рыболовный и китобойный промыслы стали одним из существенных факторов процветания Голландии. С этого момента поднявшаяся было волна интереса к Северо-восточному проходу схлынула (правда, в 1607–1608 годах Генри Гудзон сделал еще одну, довольно нерешительную попытку его отыскать), и взоры исследователей обратились на северо-запад.

Однако за три года до того, как Торн написал свое письмо, произошло событие, видимо известное ему, которое в конечном счете повлияло на события, касающиеся Северо-западного прохода.

Едва ли многие слышали о Джованни Верраццано до 1523 года. Флорентиец по происхождению, он был морским капитаном и, вполне возможно, принимал участие в пиратских набегах. Он окончил свои дни во Франции, очевидно став прихлебателем в доме Джина Анго, богатого купца из Дьеппа, дом которого был открыт для поэтов, художников и моряков. Это был, вероятно, один из самых больших "проходных дворов" во Франции XVI века. Верраццано, очевидно, стал известен в результате распространяемой им самим версии, будто, если бы ему представился случай, он нашел бы путь через север на Восток по морю или по суше. В 1523 году король Франции Франциск I предоставил ему возможность сделать такую попытку, снарядив экспедицию под его началом. Верраццано обследовал побережье Северной Америки к северу от современного мыса Фир в Северной Каролине по крайней мере до Новой Шотландии (некоторые из его наблюдений будут рассмотрены в 8 главе). Он сообщил, что заметил место на восточном побережье Северной Америки, где континент сужается до тонкого перешейка, к западу от которого он видел открытое море, вероятно Тихий океан.

Нет необходимости подвергать сомнению правдивость сообщений Верраццано, он, безусловно, что-нибудь видел. Это мог быть мыс Хаттерас с широким заливом Памлико на западе или вход в Чесапикский залив, видимый при неблагоприятных условиях погоды. Так или иначе, фантастически искаженная Северная Америка появилась на карте, начерченной в 1529 году братом Верраццано, Джироламо. В 1534 году Картье взял с собой в плавание экземпляр этой карты, но по возвращении выразил свое разочарование: он не нашел прохода в западное море. В 1535 году он сделал новую попытку, на этот раз он проплыл вверх по реке Святого Лаврентия до непроходимых водопадов Лашин и тем самым указал французам путь к дальнейшим поискам в Америке.

Экземпляр этой карты, якобы тот самый, что принадлежал Картье, попал в руки Майкла Лока, английского купца, имя которого вновь выплывет в повествовании о Северо-западном проходе. На карте не было показано никакого свободного морского прохода, но она наводила на мысль о возможности существования открытых путей по ту сторону перешейка, и когда в 1587 году эта мысль была высказана Хаклюйтом в печати, она возбудила новые надежды. Испанцы сделали Панаму своим главным тихоокеанским портом, так как именно в этом месте была сравнительно короткая и легкая переправа через перешеек на восточный берег, а карта Картье обещала, как казалось, те же преимущества Англии.

Хемфри Гилберт в 1583 году обследовал побережье Америки в поисках этого перешейка, не нашел его и потому избрал нынешний Сент-Джонс на Ньюфаундленде местом для основания первой английской колонии в Америке. Верраццано поместил свой перешеек приблизительно около 40 северной широты, поэтому именно вблизи этого места Рэлей и Джон Уайт основали в 1585 году так называемую "потерянную колонию", прославившуюся в устных рассказах и легендах.

В 1607 году еще не рассеялись надежды найти мифический перешеек, и это привело к созданию колонии Виргиния, а Джон Смит, знавший суть этой легенды, писал саркастически, что капитан Кристофер Ньюпорт оснащает "транспорт из пяти судов, который доставит нас в южное море лишь после того, как мы перетащим его через горы".

Нет никаких доказательств того, что испанцы, которые хорошо знали западный берег, поверили карте Верраццано. Однако к середине столетия и у них пробудился интерес к Северо-западному проходу. Виновником этого был человек, который, как сейчас выяснилось, оказался самым успешным лгуном в истории путешествий и сам на долгие столетия создал себе репутацию великого исследователя. Лишь в последнее время его притязания были поставлены под сомнение.

Этим человеком был Себастьян Кабот. Весьма вероятно, что в 1497 году в возрасте 12 лет он действительно принимал участие в экспедиции в Новый Свет вместе со своим отцом Джоном. Но его утверждение о том, что в 1509 году он самостоятельно проделал повторное путешествие, не подтверждается никакими записями, кроме его собственного рассказа, записанного в 1516 году испанским хронистом Педро Мартиром. Однако доподлинно известно, что он бродил от одного европейского двора к другому, выполняя работу картографа и спекулируя славой своего отца, чьи достижения в области географических исследований он выдавал за свои собственные. Единственное путешествие, которое он, как известно, действительно осуществил в 1526 году, было совершено по инициативе венецианцев в поисках библейской страны Офир, якобы обладавшей большим количеством золота. Его экспедиция погибла бы, если бы не штурман, которому удалось спасти положение. Но все же экспедиция произвела обследование залива Ла-Плата в Аргентине. Возвратившись в Англию, Кабот до конца своих дней оставался влиятельным человеком в купеческих кругах. На смертном одре он утверждал, что ему знаком безошибочный способ определения долготы места, но он не может его обнародовать, так как знание это ниспослано ему божественным откровением.

Таким был человек, поступивший в 1512 году в Испании на службу в качестве картографа. Он всем уши прожужжал рассказами о путешествии, которое совершил за три года до этого в северную часть Нового Света. Во время этого путешествия он якобы открыл большое внутреннее море и обнаружил, что северная часть Северной Америки состоит из островов. Эти факты похожи на истину, так как большое внутреннее море (Гудзонов залив) действительно существует приблизительно в том месте, где он его обозначил, а в Северном Ледовитом океане к северу от Канады множество островов. Возможно, что это сообщение оказало влияние как на Торна, так и на Верраццано. Для того времени сообщение о водных путях, по которым Америку можно обойти с севера, было важным и имело серьезные последствия.

Но наличие северных водных путей было только половиной проблемы. Если верно то, что Северная Америка – продолжение Азии, то их существование говорило лишь о том, что большой массив суши может быть обойден с севера. Чтобы Северо-западный проход оказался реальностью, необходимо было найти какой-нибудь пролив, разделяющий Азию и Америку. К 1560-м годам с появлением известия о проливе Аниан, по всей видимости вымыслом исключительно итальянского происхождения, существование его стало казаться вероятным.

Великий итальянец Марко Поло упомянул о земле Ania, или Anian, якобы лежащей на северо-восточной оконечности Азии. Из этого итальянцы, а вслед за ними и все другие европейцы впоследствии сделали вывод, что Азия отделяется от Америки. По иронии судьбы, оказалось, что название Anian первоначально действительно принадлежало проливу, тому, который теперь называется Татарским и находится между Азиатским материком и островом Сахалин; его японское название Aniwa.

Другой итальянец, Джакопо Гастальди, в брошюре, опубликованной в 1562 году и сохранившейся до наших дней, упомянул о проливе Аниан; он привел выдержки из описания потерянной теперь карты, составленной венецианцем Матео Пагано. Но ни на одной из сохранившихся карт Пагано пролив не обозначен. В том же, 1562 году другой венецианец, Паоло Форани, выпустил в свет карту, на которой Америка соприкасается с Азией. Первая карта, показывающая пролив Аниан, была создана тоже венецианцем Залтиери в 1566 году.

Почти два столетия спустя пролив Аниан занял прочное место на карте. Земля Аниан, которую Марко Поло поместил в Азии, была по неизвестной причине передвинута к востоку от пролива на северо-западную оконечность Америки (наряду с землей Аниан Марко Поло упомянул также о земле Толоман, под которой, по некоторым предположениям, он, возможно, подразумевал современную Аляску). Эту землю признали существующей и нанесли на карту севернее Кивиры все ведущие картографы того времени: Меркатор, Ортелий и другие. Голландский картограф Иодок Хондий, работавший в Англии в 1625 году, опубликовал карту, на, которой поместил на северо-западном берегу Америки реку Аниан (Anian River), но когда читаешь это название на карте, то оно выглядит скорее как Arian River, и возможно, что это искаженное название способствовало убеждению, возникшему в XVIII веке, о том, что где-то в западной части Америки существует река под названием Орегон.

Возможно также, что в середине XVI века еще один источник способствовал формированию идеи о Северо-западном проходе. Португальский историк Антониу Галвану в своей книге "Открытия мира" рассказал историю, которую стоит привести полностью:

"…написано, что за 200 лет до Рождества Христова римляне послали в Индию войско против великого хана Катайя. Пройдя через Гибралтар и направляясь к северо-западу, как раз напротив мыса Финистерре, воины обнаружили десять островов, на которых было много олова. И они [эти острова] могут быть теми, что были названы Касситериды[26]26
  Касситериды, или Оловянные острова, финикийцев отождествляются с Британскими островами. – Прим. ред.


[Закрыть]. Дойдя до пятидесятых градусов широты, они нашли пролив и, пройдя через него к западу, прибыли в империю Индия. Там они сразились с королем Катайя и вернулись назад в город Рим. Вероятным иди невероятным это может показаться, правдивым или неправдоподобным, но так я нашел это записанным в историях того времени".

На полях книги Ричард Хаклюйт едко и не без основания комментирует: "Что это могли быть за истории?"

Подобных событий действительно нет в истории Рима. Однако Галвану был добросовестным и правдивым летописцем и, несомненно, располагал документами. По-видимому, в XV и XVI веках существовали какие-то поддельные документы античных времен, ныне утерянные, в которых были зафиксированы вымышленные путешествия, и, возможно, Галвану основывался на них, излагая свою историю.

Все это и породило миф о Северо-западном проходе: карта Верраццано, согласно которой Тихий океан достижим; разглагольствования Себастьяна Кабота, из которых следовало, что Америку можно обойти с севера; энтузиазм Торна, возможно подогретый Верраццано и Каботом; безусловно авторитетные итальянские источники, упорно твердившие о существовании открытого пролива между Азией и Америкой, и, наконец, история Галвану, написанная в эпоху, когда классические авторитеты очень высоко ценились.

Ко всему этому остается добавить только авторитет испанцев как исследователей и английское легковерие и страстное желание верить в существование прохода, и станет понятно, почему к концу XVI века слухи об открытии Северо-западного прохода, просачивавшиеся из Испании, начали привлекать к себе пристальное внимание Англии.

Один английский моряк по имени Коулес клятвенно заверял в 1579 году, что за шесть лет до этого в Лиссабоне он слышал рассказ другого моряка – португальца, имя которого звучало в соответствии с его версией довольно странно – Мартин Чак. Этот моряк якобы рассказывал, как в 1567 году он открыл пролив к северу от Ньюфаундленда на широте около 59 и проплыл по нему до Тихого океана, но португальские власти якобы воспрепятствовали опубликованию этого сообщения.

А в 1568 году один испанец сообщил Хемфри Гилберту о том, что Андро Урданета открыл Северо-западный проход со стороны Тихого океана и проплыл по нему до самой Германии. Урданета будто бы начертил карту этого пути, которую, как испанец сказал Гилберту, он якобы сам видел. На самом же деле приблизительно в это время Урданета докладывал королю Филиппу II о том, что какая-то французская экспедиция обнаружила проход на 27 северной широты приблизительно в районе Рио-Гранде.

Пропаганда Хемфри Гилберта в пользу Северо-западного прохода оказалась весьма успешной. В 1576 году он опубликовал свой труд "Рассуждения в доказательство существования Северо-западного прохода в Катайю и Индию", влияние которого вышло далеко за пределы Англии. В этой тенденциозной книге он старался воспользоваться всеми, даже малейшими доказательствами, имевшимися в его распоряжении. Он утверждал, что Атлантида не что иное, как Америка, а по утверждению самых авторитетных источников классической древности Атлантида была островом. Общеизвестным "фактом" было также и то, что воды океана циркулируют с востока на запад. Отсюда был сделан вывод, что раз существует открытое пространство к югу от Америки и Африки, допускающее такую циркуляцию, то, следовательно, и на севере должна наблюдаться подобная же картина. Создавалось впечатление, что Северо-западный проход можно считать уже почти открытым.

Это повлекло за собой действительно серьезные экспедиции в поисках прохода: Фробишер в 1576–1578 годах, Девис в 1585–1587 годах, Гудзон в 1610–1611 годах, Баффин в 1615–1616 годах. Открытие Гудзонова залива вселяло надежду, и именно на нем более столетия были сосредоточены все поиски Северо-западного прохода. Но, как я уже предупреждал раньше, история эта слишком длинная для того, чтобы ее можно было изложить здесь целиком. Остановимся на некоторых эпизодах.

В саге о Северо-западном проходе нет имени более памятного, чем имя Майкл Лок. Это богатый купец, совершивший множество путешествий. В его распоряжении имелся экземпляр карты Верраццано, которая была опубликована Хаклюйтом. Лок был главным из тех, кто финансировал Фробишера, ставшего пионером в поисках Северо-западного прохода, и другие усилия Англии в этом направлении. Это привело его к банкротству, и позднее он был вынужден провести некоторое время в долговой тюрьме.

Именно Майкл Лок встретил в Венеции в 1595 году старого греческого моряка по имени Апостолос Валерианос, которого во времена его службы в Испании знали как Хуана де Фуку. У этого старого морского волка было в запасе много историй, но нас интересует лишь та, в которой он рассказывал, как в 1592 году ему пришлось плыть на север вдоль западного побережья Северной Америки. Он плыл до тех пор, пока приблизительно на 47 северной широты не подошел к проливу, прошел его и вышел в Атлантику. Де Фука предлагал повести туда экспедицию, чтобы подтвердить истинность своего повествования.

Майкл Лок, неудачливый покровитель тех, кто пускался на поиски Северо-западного прохода, затрепетал от восторга, услышав весть о том, что этот путь действительно существует и, оказывается, уже пройден. У него не было денег для того, чтобы отправить старого грека в Англию, но он всячески старался посредством деятельной переписки пробудить к нему интерес английских купцов, чтобы они согласились финансировать его путешествие. Хуан де Фука, так и не дождавшись результатов этой переписки, вернулся к себе домой на остров Кефалиния и умер там. Перчес включил рассказ Хуана де Фуки в свое повествование, но в то время этому рассказу, по-видимому, не придали никакого значения и свою роль он сыграл лишь полтора столетия спустя.

Поисками Северо-западного прохода были заняты и англичане и голландцы, но основные усилия к тому, чтобы найти морской путь, приложили все же англичане, хотя несколько попыток в этом направлении сделали и датчане. Испанцы тоже совершили пару путешествий к северу вдоль западного берега Америки, причем экспедиция Вискайно в 1602 году, не нашедшая Кивиры, была последней из них. Но испанцы, видимо, не столько стремились найти Северо-западный проход, сколько проверить и подтвердить слухи о существовании пролива Аниан. Англичане продолжали поиски на протяжении XVII столетия и время от времени возобновляли их в XVIII, когда Северо-западный проход уже не был им необходим как торговая артерия, поскольку англичане и голландцы уже с 1620-х годов свободно пользовались для своих коммерческих целей морским путем вокруг мыса Доброй Надежды. Теперь это уже была проблема, представляющая чисто географический интерес в связи с общими исследованиями Арктики. Тем временем французы проводили свою собственную политику. Но прежде, чем подробнее вдаваться в этот вопрос, давайте взглянем на карты.

Все карты известных картографов, пользовавшихся признанием начиная с 1560-х годов, сходились в одном: Северная Америка обозначалась на них с каким-либо водным путем на севере и с проливом Аниан, отделяющим ее от Азии. Так было до середины XVII столетия, когда стали делать все меньше попыток наносить на карту то, чего не знали, и в таких неисследованных районах, как американская Арктика, все еще оставалось много белых пятен. Один из курьезов этого периода картографии можно обнаружить на карте Николая Вишера приблизительно 1660 года. Вишер округляет восточную Азию, придавая ей очертания огромного мыса, решительно закрывает всякий северо-западный проход, соединяя побережье Гренландии с западным берегом Гудзонова залива, и оставляет белое пятно на месте северо-западной части Северной Америки. Но все же он не убирает со своей карты название Аниан, обозначающее часть береговой линии, проходящей прямо у северо-западной прибрежной полосы примерно на том месте, где должна быть Аляска. Такой компромисс между осторожностью и традицией показателен для географии тех времен.

Возможно, что именно карта Верраццано определила главное направление географических исследований во Франции в сторону поисков водных путей, пересекающих Американский континент. Многие ученые, посвятившие себя изучению этой темы, отмечают стремление французов путешествовать по Северной Америке только там, где они могли пройти на судне, и что единственным выдающимся путешественником, пересекавшим континент по суше, был Ла Салль. Но, конечно, из этого нельзя делать слишком далеко идущих выводов. Передвижение водным путем облегчает проведение исследований, к тому же французам посчастливилось попасть в ту часть Северной Америки, где это было особенно удобно.

И все же стоит вспомнить, что первоначальным толчком к исследованию Америки французами послужила карта, на которой континент представлялся лишь незначительным препятствием, отгораживающим открытое море. К тому же мы располагаем многочисленными свидетельствами того, что первые французские путешественники, в Америке были убеждены, что они находятся на пути к Востоку. Таким был, например, экстравагантный Жан Николе, первый белый человек, достигший района реки Висконсин. Он блуждал по зарослям в роскошном китайском одеянии, полагая, что одет подобающим образом, в полном соответствии с предпринимаемыми поисками. До него пути в Китай искал Шамплен, в результате чего появилось оптимистическое название "Китайские водопады" (la Chine). Так было названо препятствие на реке Святого Лаврентия, которое преградило путь Картье. И по сей день водопады и город по соседству с ними непосредственно к югу от Монреаля называются Лашин. По-видимому, мнение о том, что Северная Америка является восточной оконечностью Азии, продолжало существовать во Франции еще около столетия после того, как от него уже отказались в других странах.