Текст книги "Дни, полные любви и смерти. Лучшее"

Автор книги: Р. А. Лафферти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Узкая долина

Рассказ «Narrow Valley» завершен в марте 1966 г., доработан в апреле 1966 г. и опубликован в журнале «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» в сентябре 1966 г. Включен в авторский сборник «Nine Hundred Grandmothers» («Девятьсот бабушек», 1970).

Предисловие[14]14
  Перевод М. А. Литвиновой.


[Закрыть]
Майкл Суэнвик

«Узкая долина» – пожалуй, самая понятная и близкая к обыденной человеческой жизни небылица Рэя Лафферти. Наверняка вы были бы не против, окажись у вас в соседях ее герои: конечно же, Кларенс Малое Седло и его отец Кларенс Большое Седло; но и толстяк из земельного отдела тоже сгодится, равно как и фермер мистер Даблин, который обожает шутки ради постреливать из винтовки в своих друзей. Разумеется, и таинственно-вездесущий Вилли Макджилли, и не одна, а целых две очень умных девчушки. (Братья у них тоже смекалистые, но у Лафферти был особый дар изображать именно умных девочек.) Правда, Роберт Рэмпарт – не слишком приятный персонаж, но в семье из семи человек он один такой, а это уже хорошо. Честно, я даже не помню, скольких знакомых превратил в страстных поклонников Лафферти, вручив им сборник «Девятьсот бабушек» и ткнув пальцем в «Узкую долину»: «Вот, прочитай для начала это!»

Этот рассказ легко полюбить.

Именно «Узкую долину» надо благодарить за то, что прозе Лафферти начали приписывать сильное влияние американского фольклора и народных сказок. Безусловно, один из его самых эффектных приемов – невозмутимое повествование о самых невероятных событиях. И да, внутреннюю жизнь героев он почти всегда игнорирует, – нет, он не Генри Джеймс. Если персонажа Лафферти ограбили, автор даст ему встать, открыть рот, сообщить, что случилось, и громко пожаловаться на жизнь. А если женщина заскучает, то она прямо так об этом и скажет. Так что утверждение насчет влияния сказок отчасти верно.

И все же современные сказки писали и пишут многие, но никто не сумел даже приблизиться к «Барду из Талсы». Взять хотя бы «лирические отступления» вроде речи Кларенса Малое Седло об индейском военном головном уборе или лекцию об огромной Луне на горизонте. Или изящное использование диалектных слов. Или очаровательные смешные шутки, или восхитительную пародию на ученые речи. Сказки всегда просты и прямолинейны. «Узкая долина» – совсем наоборот. Это сложная, тонкая работа, выполненная очень непростым человеком.

Можно многое сказать об авторе по тому, чью сторону он принимает. За этим рассказом стоят невеселые события прошлого, и Лафферти, который знал историю Оклахомы вдоль и поперек, прекрасно понимал, о чем пишет. В начале семнадцатого века шестьдесят тысяч индейцев пауни владели огромными землями, а в 1893 году… что было дальше, прочитаете сами в первом же абзаце. Тем не менее, как ни парадоксально, «Узкая долина» – один из самых светлых и радостных рассказов Лафферти, ода стойкости и человеческому достоинству.

Ну и, как я уже сказал, его легко полюбить. Сами увидите.

Узкая долина

В 1893 году оставшиеся индейцы пауни – всего числом восемьсот двадцать один – получили в собственность личные земельные наделы. Каждому досталось по сто шестьдесят акров, и ни акром больше. Предполагалось, что пауни, осевшие на земле, будут платить в казну налог.

– Киткехахке![15]15
  Название одного из четырех племен пауни.


[Закрыть] – чертыхнулся Кларенс Большое Седло. – Сто шестьдесят акров! Да тут и собаку пнуть негде! Еще и налог! Сроду не слыхал ни о каких налогах.

Он выбрал себе чудесный зеленый участок, один из тех шести, которые с давних пор считал своими. На участке построил летний вигвам, потом обложил его дерном, и получилось жилище на все времена года. Но, конечно, никакого земельного налога он платить не будет – ишь чего захотели!

Кларенс разжег огонь, бросил в него кору с листьями и произнес заклинание.

– Будь моя земля всегда зеленая и цветущая. И широкая-преширокая, – говорил он нараспев, как все индейцы пауни. – А сунутся чужаки, стань земля тесной расщелиной.

У него не было под рукой коры пихты, и он бросил в огонь немного кедровой. Не было бузины – бросил пригоршню дубовых листьев. Но слово-то он забыл, а заклятье без слова не действует. И Кларенс, рассчитывая обмануть богов, крикнул во всю глотку:

– Питахауират![16]16
  Название одного из четырех племен пауни.


[Закрыть]

И тихонько добавил про себя:

– Это слово такое же длинное, как и в заклятье.

И все же он сомневался.

– Я что, безмозглый дурак? Белый человек? Конь с колючками в хвосте? Поверить, что заклятье подействует?! Даже самому смешно! Впрочем, ничего не поделаешь.

Бросил в огонь остатки коры с листьями, снова прокричал обманное слово. И вдруг ему в ответ небо озарила яркая летняя молния.

– Скиди![17]17
  Название одного из четырех племен пауни.


[Закрыть] – изумился Кларенс Большое Седло. – Сработало! Вот уж не думал!

Кларенс Большое Седло много лет прожил на своей земле. Никогда не платил налогов, и никто чужой к нему не вторгался. Участок три раза пытались продать, но никто на него не позарился. В конце концов его внесли в земельный реестр как свободную землю. Несколько раз отводили поселенцам, но никто не смог на нем обосноваться.

Прошло полвека. И вот однажды Кларенс Большое Седло кличет своего сына.

– Я устал от жизни, мой мальчик, – сказал он. – Пойду домой и помру.

– Ступай, отец, – ответил его сын Кларенс Малое Седло. – А я спешу в город на «Т»[18]18
  Во многих штатах США есть свой «T-Town» (Тампа во Флориде, Трентон в Нью-Джерси, Тусон в Аризоне и т. д.); в данном случае имеется в виду Талса, штат Оклахома, – город, где Лафферти прожил всю свою жизнь.


[Закрыть]: хочу покатать шары с дружками. Вернусь к вечеру и похороню тебя.

Так Кларенс Малое Седло стал наследником этой земли. Он тоже прожил на ней много лет и тоже не платил налога.

Как-то в здании местного суда поднялся переполох. Можно было подумать, в суд ворвались грабители. Но это была всего лишь семья – мужчина, женщина и пятеро детей.

– Я Роберт Рэмпарт, – представился мужчина. – Нам нужен земельный отдел.

– Я Роберт Рэмпарт-младший, – сказал долговязый парень лет девяти. – Он нам очень нужен, черт побери, и как можно скорее.

– По-моему, у нас нет такого отдела, – пожала плечами девушка за конторкой. – Но, помнится, много лет назад что-то подобное было.

– Незнание не оправдывает бестолковости, моя дорогая, – вступила в разговор восьмилетняя Мэри Мейбл Рэмпарт, которой можно было дать и восемь с половиной. – Вот напишу жалобу, и посмотрим, кто будет завтра сидеть на вашем месте.

– Вы, видно, заехали не в тот штат или ошиблись столетием, – сказала девушка.

– Закона о поселенцах еще никто не отменял, – настаивал Роберт Рэмпарт. – В этом округе есть свободный участок. И я хотел бы, чтобы его отвели мне.

Толстяк за дальним столом призывно подмигнул Сесилии Рэмпарт, и она порхнула к его столу.

– Привет, – сказала она с придыханием. – Я Сесилия Рэмпарт, мое сценическое имя Сесилия Сан-Жуан. Или семилетние, по-вашему, не могут выступать в амплуа инженю?

– К вам это не относится, – любезно ответил толстяк. – Позовите-ка сюда ваших родителей.

– Вы знаете, где находится земельный отдел?

– Конечно. Четвертый левый ящик моего стола. Это самый маленький отдел в нашем суде. Мы очень редко в него заглядываем.

Рэмпарты ринулись к толстяку. А он уже доставал бумаги из ящика.

– Вот проспект этого участка… – начал было Роберт Рэмпарт. – А, вы его уже нашли? Как вы догадались?

– Я давно здесь работаю, – ответил толстяк.

Документы оформили быстро. И Роберт Рэмпарт с семьей стали поселенцами.

– Но вы не сможете жить на этой земле, – предупредил толстяк.

– Это почему же? – спросил Рэмпарт. – С моим участком что-то не так?

– Похоже на то. На нем еще никто не смог поселиться. Заколдованное место.

– Что ж, постараюсь расколдовать. И либо поселюсь на нем, либо дознаюсь, где собака зарыта.

– Вряд ли это возможно. Последний поселенец записал эту землю на себя лет десять назад, но осесть на ней так и не смог. И толком не объяснил, что этому препятствовало. Помучился дня два и махнул рукой. Ну и лица у них потом бывают, скажу я вам!

Рэмпарты покинули здание суда, погрузились в автофургон и поехали искать свой участок. Остановились у дома Чарли Даблина, владельца скотного двора и пашни. Даблин, явно уже предупрежденный, встретил их широкой улыбкой.

– Я вас провожу, если не возражаете. Лучше идти пешком через мое небольшое пастбище. Ваш участок строго на запад.

Идти до забора было недалеко.

– Меня зовут Том Рэмпарт, – завел по дороге разговор шестилетний Том. – Но мое настоящее имя Рамирес. Я плод опрометчивого поступка моей матери, когда она несколько лет тому назад ездила в Мексику.

– Мальчик любит шутить, мистер Даблин, – произнесла в свою защиту Нина Рэмпарт. – Я никогда не была в Мексике. Но иной раз кажется, так бы и сбежала на край света.

– Понятное дело, миссис Рэмпарт. А как зовут парня помладше? – поинтересовался Чарли Даблин.

– Жиртрест, – ответил пятилетний Рэмпарт.

– Это, конечно, не настоящее имя?

– Одифакс, – буркнул Жиртрест.

– Одифакс, значит. Ты, Жиртрест, тоже любишь пошутить?

– Он делает успехи на этом поприще, мистер Даблин, – ответила Мэри Мейбл. – А ведь всего неделю назад он был одним из близнецов. Второго звали Скелет. Маман ушла промочить горло и бросила детей без присмотра. А поблизости отирались бродячие собаки. Когда мама вернулась под градусом, знаете, что осталось от Скелета? Две шейных косточки и одна лодыжка. И все.

– Бедняга, – покачал головой Даблин. – Ну вот, Рэмпарт, за этим забором заканчивается моя земля и начинается ваша.

– А эта канава на моей земле? – показал рукой Рэмпарт.

– Эта канава и есть ваша земля.

– Прикажу ее засыпать. Она такая глубокая, хоть и узкая. Это опасно. А второй забор за ней очень неплох. Держу пари, нас ожидает за ним отличный кусок земли.

– Нет, Рэмпарт, земля за вторым забором принадлежит Холистеру Хайду. Ваша земля тем забором и заканчивается.

– Постойте, постойте, Даблин! Это какая-то чепуха. Мой участок – сто шестьдесят акров земли, значит одна его сторона должна быть полмили, не меньше. Ну и где мои полмили?

– Между двумя заборами.

– Но тут и восьми футов нет.

– Это видимость, Рэмпарт. Возьмите камень – вон их сколько – и бросьте на ту сторону.

– Бросать камни – мальчишеская забава! – взорвался Рэмпарт. – А мне нужна моя земля!

Детям, однако, забава пришлась по вкусу. Они набрали камней и давай швырять через расщелину. Камни вели себя очень странно. Летя в воздухе, уменьшались, а сделавшись размером с гальку, падали в расщелину, не достигнув противоположного края. Никто не сумел перебросить через нее ни одного камня. А уж швырять камни дети умели.

– Вы и ваш сосед поделили между собой свободную землю и втихую переставили свои заборы, – обвинил Рэмпарт Даблина.

– Ничуть не бывало, – добродушно улыбнулся Даблин. – Моя земля отмерена точно. Как и земля Хайда. Да и ваша тоже, если б вы могли ее измерить. Все это похоже на топологические трюки, ну, картинки с оптическим обманом. Отсюда дотуда – те самые полмили, но взгляд как-то где-то плутает. Это и есть ваша земля. Перелезайте через забор и осмотритесь.

Рэмпарт перелез через забор и приготовился прыгнуть в расщелину. Но передумал, увидев ее глубину. Вширь же она была не более пяти футов.

У забора лежало тяжелое бревно, заготовленное для углового столба. Рэмпарт с трудом поднял его за один конец. Подтащил к краю и перекинул через расщелину. Но бревно, не достав противоположного края, сорвалось вниз. Это было странно. Бревно длиной восемь футов должно было перекрыть пятифутовый проем. Но оно упало в расщелину и стало вращаться. Такое впечатление, что катится вперед, а на самом деле летит строго по вертикали вниз. Зацепившись за каменный выступ, бревно остановилось. Оно казалось так близко, что Рэмпарт мог бы, нагнувшись, коснуться его рукой. Выглядело оно теперь не больше спички.

– Что-то неладное с этим бревном. Или со всем миром? Или с моими глазами? Хотя голова вроде не кружится…

– Мы тут с соседом Хайдом придумали игру. Подходим каждый к своему забору. У меня с собой ружье на крупную дичь. Он стоит на своей стороне, вроде бы в каких-то восьми футах отсюда. Целюсь ему в лоб, а я меткий стрелок. Стреляю, даже слышу свист пули. И я бы его убил, если бы то, что видят глаза, соответствовало действительности. Но никакой опасности для Хайда нет. Пуля всегда попадает вон в то место, футах в тридцати ниже. Оно все в выщерблинах. Я вижу брызги осколков, а секунды через две слышу, как они погромыхивают о камни.

В небе кружил козодой – в народе его еще зовут ночным соколом. Прямо над расщелиной он взмыл, потом спикировал вниз и оказался ниже ее краев. Сперва козодой был хорошо виден на фоне противоположной стены. Но становился все меньше, неразличимее, словно до него ярдов триста-четыреста. Белые полоски на крыльях стали невидимы, да и сама птица почти исчезла. Она была глубоко у другой стороны расщелины, ширина которой – всего-то пять футов.

За вторым забором появился человек. Это был, по словам Даблина, Холистер Хайд. Он шел улыбаясь и приветственно махал рукой, что-то кричал, но слов было не разобрать.

– Мы с Хайдом научились читать по губам, – сказал Даблин. – Так что довольно легко можем переговариваться через эту канаву. Ребятки, хотите сыграть в «кто первый струсит»? Хайд бросит в кого-нибудь увесистый камень. Кто отпрыгнет или присядет – трус.

– Я, я хочу! – закричал Одифакс.

И Хайд, крупный мужчина с сильными руками, швырнул устрашающего вида зазубренный камень в голову пятилетнего мальчика. Он бы, конечно, размозжил ее, если бы то, что видят глаза, соответствовало действительности. Но камень на лету уменьшился до размера гальки и упал в расщелину. Это было непонятно и странно. По обе стороны предметы имели свойственные им размеры, но, как только оказывались в воздухе над расщелиной, уменьшались в разы.

– Мы все будем играть? – спросил Роберт Рэмпарт-младший.

– Играйте, если хотите. Но, оставаясь здесь, внизу не окажешься, – сказала Мэри Мейбл.

– Кто не рискует, тот не получает удовольствия, – сказала Сесилия. – Это из рекламы одной эротической комедии.

И все пятеро младших Рэмпартов бросились в расщелину. Посыпались туда, как горох. Казалось, они бегут по отвесной стене. Возможно ли это? Расщелина шириной не больше двух шагов. Она их уменьшила, поглотила живьем. Вот каждый из них уже размером с куклу. С желудь. Прошло три минуты, пять, а они всё бегут в расщелине шириной пять футов. Чем ниже уходят, тем меньше становятся.

Роберт Рэмпарт перепугался и закричал. Его жена Нина зарыдала. Потом вдруг перестала.

– Что это я разревелась? – укорила она себя. – По-моему, это весело! Помчусь-ка я вдогонку!

Она нырнула вслед за детьми, уменьшилась, как они, в размерах и побежала, покрыв сотню ярдов в расщелине шириной пять футов.

А Роберт Рэмпарт, не тратя времени зря, поднял бучу. Вызвал к расщелине шерифа и дорожную полицию. Канава похитила у него жену и пятерых детей, стенал он, и, возможно, убила их! А если кто-то вздумает смеяться над ним, произойдет еще одно убийство! Он воззвал к полковнику, возглавляющему местное управление Национальной гвардии, и возле расщелины организовали сторожевой пост. Прилетели даже два самолета. У Роберта Рэмпарта было одно качество: когда он начинал причитать во весь голос, людям ничего не оставалось, как спешить ему на помощь.

Он зазвал репортеров из города на «Т» и пригласил именитых ученых – доктора Великофа Вонка, Арпада Аркабараняна и Вилли Макджилли. Эта троица всегда была под рукой: вечно они первыми оказываются там, где происходит что-то интересное.

Именитые ученые накинулись на феномен со всех четырех сторон, исследовали как внутренние, так и внешние его свойства. Если у плоскости каждая сторона равна полумиле и они представляют собой прямые линии, в середине непременно должно что-то быть.

Были проведены аэрофотосъемки. Снимки показали, что Роберт Рэмпарт владеет самым прекрасным в стране участком площадью сто шестьдесят акров. Бо́льшую его часть занимает тучная зеленая долина. И находится участок именно там, где и полагается. Снимки с уровня земли показали красивую, шириной около полумили полосу земли между усадьбами Чарли Даблина и Холистера Хайда. Но человек не фотокамера. Собственными глазами никто из ученых этой полосы не видел. Где же она?

Впрочем, сама долина не имела никаких странностей. Она была шириной полмили и от краев полого снижалась к центру. Перепад составлял футов восемьдесят, не больше. Внизу было тепло и привольно, свежие луга и пашни ласкали глаз.

Долина очень понравилась Нине и детям. Но кто-то на их земле уже поставил небольшое строение. Не то жилище, не то сарай. Его стен никогда не касалась малярная кисть. Хотя его покрасить – только испортить. Оно было сооружено из расколотых повдоль бревен, гладко зачищенных с помощью топора и ножа и склеенных между собой белой глиной. Снизу до половины строение было обложено дерном. Рядом с ним стоял бессовестный посягатель на чужую землю.

– Эй, послушайте! Что вы делаете на нашей земле? – спросил у мужчины Роберт Рэмпарт-младший. – Немедленно убирайтесь, откуда пришли! О, вы к тому же еще и вор. Вся ваша скотина наверняка краденая.

– Только вон тот теленочек, черный с белым, – ответил Кларенс Малое Седло. – Виноват, не смог удержаться. А все остальные мои. Думаю, мне следует ненадолго остаться и помочь вам устроиться.

– А дикие индейцы здесь есть? – спросил Пончик Рэмпарт.

– Как вам сказать. Я раз в квартал напиваюсь и тогда становлюсь чуточку диким. Да еще братья осейджи[19]19
  Индейцы осейджи (тж. осаджи, осажи), представители одного из равнинных племен.


[Закрыть] из бара «Серая кобыла» шумят время от времени. Вот, пожалуй, и все, – ответил Кларенс Малое Седло.

– Надеюсь, вы не собираетесь выдать себя за индейца? – произнесла с вызовом Мэри Мейбл. – Потому что ничего не выйдет. Мы люди ушлые.

– Девочка, с тем же успехом ты можешь сказать этой корове, что она никакая не корова, – раз вы такие ушлые. А она знает, что она короткорогая корова и зовут ее Сладкая Вирджиния. А я индеец пауни по имени Кларенс. Хоть убейте меня, а это так.

– Если вы индеец, где ваш головной убор из перьев? Что-то я не вижу ни одного пера.

– От кого ты слышала про эти головные уборы? Кстати, еще ходят слухи, что у нас перья вместо волос между… Рассказал бы одну смешную историю, да не могу при такой маленькой девочке. А ну-ка ответь: чем докажешь, что ты белая девочка, раз у тебя на голове нет железной короны Ломбардии?[20]20
  Корона Лангобардского королевства (568–774): покрытый драгоценными камнями золотой обруч шириной около 7 см, внутри которого находился железный обруч, по легенде представлявший собой гвоздь от креста Спасителя.


[Закрыть] Или ты ждешь, что я без этой короны поверю, что ты белая девочка? И что твои предки приехали сюда из Европы пару столетий назад? Есть шестьсот индейских племен, но только сиу носят военный головной убор, причем только главные вожди, от силы двое-трое за раз.

– Ваше сравнение хромает, – укорила его Мэри Мейбл. – Мы встречали индейцев во Флориде и Атлантик-Сити. Они носят головные уборы из перьев, и я не думаю, что они – вожди сиу. А вчера в мотеле мы смотрели по телику, как массачусетские индейцы надели на президента головной убор из перьев и назвали его Великий Белый Отец. Или вы хотите сказать, все это обман? Так кто же будет смеяться последним?

– Если вы индеец, где ваш лук и стрелы? – спросил Том Рэмпарт. – Держу пари, вы даже стрелять не умеете.

– Вот тут ты прав, – согласился Кларенс. – Всего раз в жизни я стрелял из этой штуковины. В городе на «Т», в Боулдер-парке, было стрельбище для лучников. Кто хотел, брал напрокат лук со стрелами и стрелял в набитый сеном мешок. Я содрал всю кожу с руки и палец чуть не сломал, когда натянул тетиву и выстрелил. Совсем не умею обращаться с луком. И не верю, что из него вообще можно стрелять.

– Ладно, дети, хватит болтать, – обратилась к своему выводку Нина Рэмпарт. – Надо это строение очистить от мусора, чтобы можно было вселиться. Скажи, Кларенс, как-нибудь можно сюда пригнать наш автофургон?

– Ну конечно. Сюда ведет отличная грунтовая дорога. Она гораздо шире, чем кажется сверху. У меня в вигваме заныкана пачка банкнот в старом ночном горшке. Пойду заберу капусту и заодно наведу порядок. Дом не мыли и не убирали, наверно, лет семь, с тех пор, как приходили предыдущие новые владельцы. Но я сперва провожу вас наверх. И вы доставите сюда ваш фургон.

– Эй ты, старый индеец, ты все врешь! – крикнула из вигвама Сесилия Рэмпарт. – У тебя, оказывается, есть военный головной убор! Можно я его возьму?

– Я и не думал врать. Просто забыл про него, – сказал Кларенс Малое Седло. – Мой сын Кларенс Голая Спина прислал мне его из Японии. Шутки ради, много лет назад. Конечно, можешь его взять.

Дети принялись выносить мусор из дома и жечь на костре. А Нина Рэмпарт и Кларенс Малое Седло отправились к краю долины по грунтовой дороге, которая была гораздо шире, чем казалась сверху…

– Нина, ты вернулась! Я думал, что больше никогда тебя не увижу. – Роберт Рэмпарт чуть не разрыдался от счастья. – А где же дети?

– Как – где? В нашей долине. То есть в этой узкой расщелине. Ты опять меня нервируешь. Я вернулась за фургоном. Его надо перегнать туда и разгрузить. Роберт, нам нужна твоя помощь. И перестань, пожалуйста, болтать с этими нелепыми джентльменами.

И Нина поспешила к дому Даблина за фургоном.

– Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем этой смелой женщине въехать на машине в столь узкий проем, – сказал именитый ученый доктор Великоф Вонк.

– Знаете, как верблюд это сделал? – спросил Кларенс Малое Седло, взявшийся неизвестно откуда. – Он просто зажмурил один глаз, прижал уши к голове и пролез. Верблюд становится совсем маленький, когда зажмурит один глаз и прижмет уши. К тому же иголка в этом номере обычно с очень большим ушком.

– Откуда взялся этот псих? – подпрыгнув чуть не на ярд, возопил Роберт Рэмпарт. – Из земли начинает появляться черт-те что. Хочу мою землю! Хочу к моим деткам! Хочу к жене! Уф! Вон, кажется, она едет. Прошу тебя, Нина, не пытайся въехать в расщелину на груженом фургоне. Ты погибнешь или опять исчезнешь!

Нина Рэмпарт направила фургон к краю узкой расщелины на довольно большой скорости. Скорее всего, она зажмурила один глаз. Фургон уменьшился и покатил вниз. Он стал меньше игрушечной машинки, но поднял облако пыли, покрыв расстояние в несколько сот ярдов в расщелине шириной пять футов.

– Видите ли, Рэмпарт, это явление сродни феномену, когда что-то кажется большим и грозным, только наоборот, – стал объяснять именитый ученый Арпад Аркабаранян и, размахнувшись, бросил через расщелину камень.

Камень полетел в воздухе, завис в самой высокой точке, уменьшился до размера песчинки и упал в полуметре от края. Никто не может перебросить камень через участок, ширина которого восемьсот метров, пусть даже на глаз кажется, что всего полтора.

– Вспомните, Рэмпарт, – продолжал именитый ученый, – как иногда восходит Луна. Она выглядит огромной, кажется, покрыла треть горизонта, а на самом деле заняла всего полградуса. Чтобы заполнить весь окоем горизонта, требуется поместить бок о бок семьсот двадцать таких Лун, и сто восемьдесят, чтобы соединить горизонт и точку зенита. В это просто трудно поверить. И точно так же трудно поверить, что этот участок в тысяча двести раз больше того, что видят наши глаза. Но деваться некуда – зафиксировано фотосъемкой.

– Хочу мою землю. Хочу к детям. Хочу к жене, – уныло затянул Роберт Рэмпарт. – Какая-то чертовщина, я опять ее упустил…

– Знаете, что я вам скажу, Рэмпарт, – не выдержал Кларенс Малое Седло. – Мужчина, который дважды упустил свою жену, попросту ее недостоин. Даю вам сроку до вечера. Не вернете жену – можете с ней распрощаться. Мне по сердцу пришлись ваши детки. Сегодня вечером один из нас будет локти кусать.

В конце концов вся компания отправилась в небольшую харчевню, что на дороге между Кливлендом и Осаджем. До нее было всего полмили. Протянись участок не на запад, а на восток – он бы находился в двух шагах от нее.

– Это явление – психический нексус в виде удлиненного купола, – начал именитый ученый доктор Великоф Вонк. – Он сохраняется благодаря бессознательному сцеплению по крайней мере двух мозгов, один из которых, более сильный, принадлежит человеку, умершему много лет назад. Этот нексус существует, по-видимому, чуть менее века. На протяжении следующих ста лет он постепенно будет слабеть. Нам известно из европейского, а также камбоджийского фольклора, что подобные зачарованные образования редко живут более двухсот пятидесяти лет. Человек, воплотивший в жизнь подобную вещь, обычно теряет к ней интерес, как и к другим мирским вещам, в течение ста лет после своей смерти. Это предельный танатопсихический срок. Как тактический прием, краткосрочный психонексус неоднократно применялся в военных целях. Покуда нексус в состоянии поддерживать собственное бытие, он порождает групповые иллюзии. Но, в общем, все это достаточно просто. Такой нексус не может обмануть ни птицу, ни кролика, ни камеру. Только человека. Погодные условия здесь ни при чем. Это чистая психология. Я очень рад, что сумел дать научное объяснение этому феномену, иначе лишился бы покоя.

– Это явление – геофизический дефект вкупе с ноосферическим, – высказал свое мнение именитый ученый Арпад Аркабаранян. – Ширина долины действительно полмили и в то же время всего пять футов. Если мы измерили верно, у нас получился двойственный результат. Разумеется, дело здесь в погодных условиях. Все явления в мире, включая сны, зависят исключительно от погоды. Обманулись именно камеры и животные, поскольку измерение им несвойственно. Только человек способен постичь истинную двойственность. Это должно быть довольно частое явление вдоль всего тектонического разлома, где земля либо приобретает, либо теряет полмили, которые непременно должны где-то возникнуть. Не исключено, что эффект наблюдается вдоль всей полосы Кросс-тибер[21]21
  Часть полосы, отделяющей более лесистую часть юга Америки от почти безлесных Великих равнин.


[Закрыть] от юго-востока Канзаса через центральную Оклахому до Техаса. Одни деревья наблюдаются дважды, другие не наблюдаются вообще. Человек в соответствующем состоянии ума сможет возделывать землю на этой полумиле, разводить скот, но на самом деле этой полумили не существует. Очень похоже на один район в германском Шварцвальде[22]22
  Шварцвальд («Черный лес») находится на юго-западе Германии. Туда за приключениями ходили герои братьев Гримм и Гауфа.


[Закрыть] – называется Luftspiegelungthal. То он есть, то отсутствует, в зависимости от обстоятельств и отношения к нему наблюдателя. Или Безумная гора в Моргане, штат Теннесси, она тоже иногда исчезает. А возьмите мираж Литтл-Лобо к югу от Пресидио в Техасе. Два с половиной года качали из него воду, пока он опять не обрел свойства миража. Двадцать тысяч баррелей воды выкачали! Я очень рад, что сумел дать научное объяснение этому феномену, иначе не видать мне покоя как своих ушей.

– Не понимаю, как ему это удалось, – пожал плечами именитый ученый Вилли Макджилли. – Кора кедра, дубовые листья и слово «питахауират». Это же невозможно! Когда мы в детстве делали себе тайное укрытие, то брали кору сизой ели, листья бузины и произносили слово «Боадицея»[23]23
  Тж. Боудикка. Жена Прасутага, вождя племени иценов, одного из кельтских племен. Воинственная королева кельтов.


[Закрыть]. Но здесь-то все три элемента неправильные. Я не могу найти научного объяснения. И это не дает мне покоя.

Вся компания двинулась обратно к расщелине. Роберт Рэмпарт продолжал канючить: «Хочу мою землю. Хочу к детям. Хочу к жене».

Нина Рэмпарт выехала в фургоне из узкой щели, сквозь воротца дальше вдоль забора.

– Ужин готов, мы заждались, Роберт, – сказала она. – Какой из тебя поселенец! Боишься ступить на свою землю! Идем сейчас же, надоело ждать.

– Хочу мою землю. Хочу к детям. Хочу к жене, – канючил Роберт Рэмпарт. – Это ты, Нина? Ты вернулась. Никуда больше тебя не отпущу. Я хочу мою землю! Хочу к детям! И хочу знать, что весь этот ужас значит.

– Пришло время решить, кто в этой семье носит штаны, – твердо сказала Нина.

Она подняла мужа, перекинула через плечо, поднесла к фургону и затолкала внутрь. Потом с грохотом захлопнула дверцу (как будто десяток дверей сразу!), села за руль и на полной скорости покатила вдоль узкой расщелины, которая становилась с каждой минутой все шире.

Ух ты, расщелина явно приобретала нормальный вид! Скоро она совсем разгладилась, вытянулась в ширину и длину, как и положено долине. Психонексус в виде продолговатого купола приказал долго жить. Геофизический дефект вкупе с ноосферическим глянул правде в глаза, и ему тоже пришлось сдаться.

Семейство Рэмпарт наконец-то обрело свой надел. И узкая расщелина стала обычной зеленой долиной.

– Я потерял свою землю, – запричитал Кларенс Малое Седло. – Это была земля моего отца Кларенса Большое Седло, и я думал, что она станет землей моего сына Кларенса Голая Спина. Она выглядела такой узкой, что люди не видели, какая она на самом деле. И даже не пытались ступить на нее ногой. И вот теперь я ее потерял.

Кларенс Малое Седло и именитый ученый Вилли Макджилли стояли на краю Узкой долины, приобретшей истинные размеры – полмили в ширину. Всходила Луна. Она была такая большая, что заполняла собой треть небосвода. Чтобы соединить горизонт и зенит, самую высокую точку над головой, потребуется сто восемь таких монстров. Это невозможно себе представить. Однако вы сами можете в этом убедиться, поглядев на восход Луны и сделав расчеты.

– Держать за хвост енота и упустить его! – сокрушался Кларенс. – У меня была земля, прекрасная, бесплатная, но я потерял ее. Я вроде дурачка-простофили в комиксах или библейского Иова. Жизнь моя кончена.

Вилли Макджилли огляделся украдкой. Они были одни на краю долины шириной полмили.

– Давай-ка попробуем еще раз, – сказал он.

Они взялись за дело. Разожгли огонь и стали в него бросать – что бы вы думали? – всего-навсего кору вяза. Кто сказал, что она не подействует?

Подействовала! Дальняя сторона участка приблизилась ярдов на сто, и из долины донеслись встревоженные возгласы.

Подбросили в огонь листьев рожкового дерева, и участок стал еще уже.

Из расщелины уже слышались отчаянные вопли детей и взрослых. А счастливый голос Мэри Мейбл воскликнул: «Землетрясение! Землетрясение!»

– Будь всегда моя земля цветущая и зеленая – травой и деньгами. И всегда широкая-преширокая, – говорил Кларенс нараспев, как говорят индейцы пауни. – А если сунутся чужаки, стань расщелиной и раздави их, точно букашек!

Люди добрые, участок был теперь в ширину не больше сотни футов! И к воплям подземных жителей добавилось истерическое чихание заводимого мотора.

Вилли и Кларенс бросили в огонь остатки листьев и коры. Но слово? Слово?! Кто вспомнит слово?

– Корсиканатехас! – проорал во всю глотку Кларенс Малое Седло, надеясь провести богов.

Ответом ему была не только яркая молния – загремел гром, и полил проливной дождь.

– Чахикси![24]24
  Чахиксичахикс (мужчины из мужчин) – так называли себя индейцы пауни.


[Закрыть] – возблагодарил богов Кларенс Малое Седло. – Сработало. Этого я не ожидал. Все теперь наладится. А дождь сейчас ох как нужен!

И долина опять превратилась в расщелину шириной пять футов.

Фургон кое-как выехал из Узкой долины через воротца. Его сплющило так, что он стал не толще листа бумаги. И его пассажиры, вопящие дети и взрослые, превратились в одномерных существ.

– Она сию минуту захлопнется! – голосил Роберт Рэмпарт, превратившийся в картонного человечка.