Текст книги "Дни, полные любви и смерти. Лучшее"

Автор книги: Р. А. Лафферти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Тихая ночь со вторника на среду

Рассказ «Slow Tuesday Night» завершен в сентябре 1964 г. и опубликован в журнале «Galaxy Magazine» в апреле 1965 г. Включен в авторский сборник «Nine Hundred Grandmothers» («Девятьсот бабушек», 1970).

Предисловие[9]9
  Перевод М. А. Литвиновой.


[Закрыть]
Майкл Дирда

Хотя Лафферти обычно относят к писателям-фантастам, на самом деле его точно характеризует крылатое латинское выражение sui generis: он уникален, он – единственный в своем роде. Сюрреалистические сюжеты его историй с их неожиданными, захватывающими дух поворотами приправлены невероятными происшествиями и удивительными отступлениями, заключенными в скобки. Поклонники Лафферти обычно представления не имеют, что их ждет за углом и куда приведет очередное хитросплетение небылиц. Ну и что с того? Маршрут неизвестен, но мы наслаждаемся путешествием.

Вспомните своего «самого первого» Лафферти. Возможно, это рассказ «Страна Больших Лошадей», объясняющий происхождение цыган и включенный в классическую антологию «Опасные видения» Харлана Эллисона. Или «Матушка Эвремы» из сборника «Лауреаты премии „Небьюла“». А может быть, в благотворительной книжной лавчонке вы случайно наткнулись на «Бумеровы Отмели» – историю о том, как трое именитых ученых отправились на поиски недостающего звена эволюции в некий техасский затон, где обнаружили волосатых гигантов, прекрасную девушку Лангустию Сом, расу почти бессмертных людей и космического путешественника по имени Комета.

Лично я знакомством с произведениями Лафферти обязан Джину Вулфу. Дело было в начале восьмидесятых, я брал у Вулфа интервью о только что законченной им «Книге Нового Солнца» и ненароком спросил, кем из современных авторов он восхищается. Не раздумывая, Вулф ответил: «Лафферти». Немедленно после нашей беседы я направился в книжный магазин и купил сборник «Девятьсот бабушек» в серии «Эйс сайнс-фикшн спешиал». Почему-то первым я начал читать рассказ «Тихая ночь со вторника на среду», – наверное, название зацепило. И все. Я погиб. Испытал такой же восторг, как в подростковом возрасте, когда впервые открыл «Джоркенс вспоминает Африку» лорда Дансени или «Избранное» С. Дж. Перельмана. Наверное, вам знакомо это чувство: читаешь, а тебе хочется вскочить и запрыгать от удовольствия; ты то смеешься себе под нос, то бормочешь: «Ну ничего себе… как же здорово!»

Никакие слова не способны передать блистательного размаха «Тихой ночи со вторника на среду». Лафферти соединяет велеречивую манеру изъясняться с именами, будто взятыми из комиксов, постоянно обманывает читательские ожидания и постепенно разворачивает картину мира, до боли знакомого нам сегодня. Рассказ был впервые опубликован в 1965 году в «Гэлакси», и очевидно, что Лафферти уже высмеивал одержимость американцев скоростью, наше преклонение перед богатством, статусом, «звездностью». Читая рассказ в наши дни, понимаешь, что автор неведомым образом предсказал и вирусную культуру интернета.

В самом начале рассказа попрошайка останавливает на улице прогуливающуюся парочку. «Храни нас и спаси нынче ночью! – начал он, вежливо приподняв шляпу. – А не могли бы вы, добрые люди, ссудить мне тысчонку, чисто поправить финансы?» Его манера речи напоминает изысканную вежливость знаменитого комика У. К. Филдса. Или даже Дж. Веллингтона Уимпи, мультипликационного героя и вороватого дружка матроса Попая («Я с огромной радостью заплачу вам во вторник за сегодняшний гамбургер»). И попрошайка, и парочка к просьбе дать тысячу долларов относятся как к чему-то само собой разумеющемуся. Вскоре мы понимаем почему. После того как в мозгу был устранен «блок Абебайоса», люди обнаружили: «На что раньше уходили месяцы и годы, теперь требуются всего лишь минуты и часы. За восьмичасовой отрезок времени можно сделать весьма затейливую карьеру, и не одну».

И тут же все – абсолютно все – начинает раскручиваться очень быстро, а значит, ничто не продолжается долго. Попрошайке – его зовут Бэзил Багельбейкер – «через полтора часа… предстояло сделаться самым богатым человеком в мире. За восемь часов он сколотит и утратит четыре состояния, и не какие-нибудь мелкие состояньица, доступные обычному человеку, – нет, он провернет операции титанического масштаба».

За один вечер Ильдефонса Импала, самая красивая женщина в городе, несколько раз выходит замуж и разводится. Ее медовый месяц с новоиспеченным богачом-изобретателем Фредди Фиксико – апофеоз китча: «Подсвеченная золотом вода струилась в замкнутом цикле всемирно известных водопадов. Скалы вокруг работы Рамбла, а в отдалении – горы по эскизам Сполла. Пляж – точная копия Меривэйльского, и популярный напиток первой половины ночи – голубой абсент».

Медовый месяц «де-люкс» продолжается час, после чего Ильдефонса, сверившись с «индикатором трендов», выясняет, что изобретение Фредди очень скоро выйдет из моды и ее муж лишится состояния. Естественно, она тут же разводится. «За кого бы теперь выйти замуж?» – спрашивает себя Ильдефонса в эту долгую-долгую ночь.

Тем временем Бэзил делает дела на Денежном рынке. «В результате рухнули несколько созданных за предыдущие два часа промышленных империй, и Бэзил объединил их обломки к немалой для себя выгоде». Разумеется, его жена Джуди «вошла в десятку самых роскошно одетых женщин на пятиминутке моды около двух ночи».

В этом стремительном мире пьесы и фильмы длятся не больше шести минут, и «Стэнли Скалдаггер вышел в топ актеров-имаго середины ночи». Максвелл Маузер решает написать глубокое философское исследование и посвящает этому целых семь минут своего времени. В этом ему помогает «указатель идей», затем он устанавливает «активатор на нужное количество слов», а чтобы придать индивидуальность, включает «миксер небанальных аналогий с дополнительной тонкой настройкой оригинального подхода и личностной сигнатуры». Получившееся произведение вмиг становится мегапопулярным – «одним из величайших достижений философской мысли начала и середины ночи», – но к рассвету оно уже забыто и никому не нужно.

В «Тихой ночи со вторника на среду» Лафферти – набожный католик и человек консервативных взглядов – изображает общество бессмысленных стремительных перемен, где нет «вечных городов»[10]10
  Отсылка к христианскому гимну «We’ve No Abiding City Here».


[Закрыть] и начисто отсутствует всякая духовность. Люди живут одним моментом, ничто не имеет ценности или значения, ни одно сердце не разбивается навсегда. И все эти детали складываются в простую блестящую идею: если придать миру ускорение, он в итоге начнет напоминать кульминацию очередной фарсовой серии про «Кистоуновских полицейских»[11]11
  «Кистоуновские полицейские» («Keystone Cops», часто «Keystone Kops») – герои немых фарсовых комедий, выпущенных компанией Мака Сеннета «Keystone Film Company» в 1912–1917 гг.


[Закрыть].

В рассказе «Семь дней ужаса» Лафферти пишет о гостиничном номере, который «по царящему в нем беспорядку напоминал опочивальню пьяного султана». Превосходное сравнение и к тому же отличный пример блистательно-метафоричного языка автора. Мы любим Лафферти за чистую радость, которую дарит его слово, за уникальную ироничную манеру изложения, за головокружительные повороты сюжета, за умное лукавое подмигивание. Ожидать от него какой-либо логики, кроме логики Страны чудес, – значит лишить себя великого удовольствия. В конце концов, как говорит герой-раблезианец из рассказа «Одним днем», «сказка несовместима с рациональностью и реализмом».

Уверен, Лафферти согласился бы со своим героем.

Тихая ночь со вторника на среду[12]12
  Перевод М. Д. Лахути.


[Закрыть]

Поздним вечером в темном переулке к неторопливо прогуливающейся парочке обратился попрошайка.

– Храни нас и спаси нынче ночью! – начал он, вежливо приподняв шляпу. – А не могли бы вы, добрые люди, ссудить мне тысчонку, чисто поправить финансы?

– Я тебе в прошлую пятницу давал тысячу, – сказал молодой человек.

– Было дело, – согласился попрошайка, – а я тебе к полуночи вернул с курьером в десятикратном размере.

– Правда, Джордж, вернул, – вмешалась девушка. – Милый, одолжи ему. По-моему, он человек надежный.

Так что молодой человек дал попрошайке тысячу долларов. Попрошайка снова приподнял шляпу в знак благодарности и отправился поправлять финансы.

У входа на Денежный рынок ему встретилась Ильдефонса Импала – первая красавица города.

– Ильди, выйдешь за меня этим чудным вечерком? – бодро поинтересовался он.

– Ой, Бэзил, вряд ли, – ответила Ильдефонса. – Я за тебя часто выхожу, но сегодня даже и не знаю. Сделай мне подарок, что ли, с первой или там второй прибыли. Подарки я люблю!

Они разошлись каждый в свою сторону, и тогда Ильдефонса задумалась:

– Так за кого же мне сегодня замуж пойти?

Попрошайку звали Бэзил Багельбейкер, и через полтора часа ему предстояло сделаться самым богатым человеком в мире. За восемь часов он сколотит и утратит четыре состояния, и не какие-нибудь мелкие состояньица, доступные обычному человеку, – нет, он провернет операции титанического масштаба.

С тех пор как из человеческого мозга удалили блок Абебайоса, люди стали принимать решения намного быстрее – а то и лучше. Как будто излечились от мысленного заикания. Как только выяснили, что это за часть мозга такая, и установили, что она не выполняет никакой полезной функции, ее стали удалять путем несложной операции сразу после рождения.

Теперь транспорт и промышленность работают практически мгновенно. На что раньше уходили месяцы и годы, теперь требуются всего лишь минуты и часы. За восьмичасовой отрезок времени можно сделать весьма затейливую карьеру, и не одну.

Вот, к примеру, Фредди Фиксико только что изобрел манус-модуль. Фредди – никталоп, а для них такие модули крайне типичны. В зависимости от природных склонностей человечество разделилось на аврориан, гемеровианцев и никталопов – иначе говоря, рассветников, у кого наибольшая активность приходится на промежуток от четырех утра до полудня; дневников, занявших время от полудня до восьми вечера; и ночников, чья цивилизация процветает от восьми вечера до четырех утра. У всех трех народов культура, наука, торговля и развлечения заметно различаются. В этот тихий вторничный вечер Фредди, будучи никталопом, едва только начал свой рабочий день.

В восемь вечера Фредди снял помещение для офиса и заново его обставил. Это заняло одну минуту – переговоры, оформление документов, доставка и установка мебели совершились почти мгновенно. На изобретение манус-модуля ушла еще минута. Запустил в производство, развернул рекламную кампанию, и через три минуты товар был доставлен ключевым закупщикам.

Новинка имела успех. Модуль получился довольно симпатичный. В первые тридцать секунд хлынул поток заказов, а в десять минут девятого все, кто что-нибудь значит, стали владельцами новых манус-модулей. Сложился тренд. Модули продавались миллионами экземпляров. Это стало одним из интереснейших увлечений той ночи – или как минимум вечера.

Никакого практического применения манус-модули не имели, так же как и стихи Самеки. Приятные на вид, психологически привлекательного размера и формы, их можно было вертеть в руках, поставить на стол или в стенную нишу для модулей.

Фредди, натурально, купался в деньгах. Ильдефонса Импала, первая красавица города, всегда интересовалась недавно разбогатевшими личностями. Она посетила Фредди около половины девятого. Решения теперь принимались быстро, и к Фредди Ильдефонса пришла уже с готовым решением. Он тоже мгновенно решился, оформил в Суде малых тяжб развод с Джуди Фиксико, и они с Ильдефонсой отправились в свадебное путешествие на курорт Параизо-Дорадо.

Это было волшебно, как и все замужества Ильди. Дивный пейзаж в сиянии мощных прожекторов. Подсвеченная золотом вода струилась в замкнутом цикле всемирно известных водопадов. Скалы вокруг работы Рамбла, а в отдалении – горы по эскизам Сполла. Пляж – точная копия Меривэйльского, и популярный напиток первой половины ночи – голубой абсент.

Но красивый пейзаж – хоть в первый раз, хоть в сотый – поражает, когда его увидишь, и только. Долго разглядывать – надоедает. Мгновенно выбранные и тут же приготовленные деликатесы съедаются быстро и с удовольствием. Голубой абсент заканчивается так же скоро, как восхищение его новизной. У Ильдефонсы и ее избранников любовь происходит стремительно и безоглядно, а возвращаться к прошлому незачем. К тому же они с Фредди выбрали свадебное путешествие класса люкс продолжительностью один час.

Фредди был не прочь и дальше поддерживать отношения, но Ильдефонса глянула на индикатор трендов. Манус-модуль продержится на волне популярности первую треть ночи, не дольше. От него уже отказались те, чье мнение имеет вес. А стабильный успех Фредди Фиксико в принципе не дается. Ему хорошо если раз в неделю случается сделать полноценную карьеру.

Они вернулись в город и в девять тридцать пять уже развелись в Суде малых тяжб. Остатки манус-модулей пошли в продажу по сниженной цене, а что не купят даже так, разберут за бесценок рассветники – эти все сметают не глядя.

«За кого бы теперь выйти замуж? – призадумалась Ильдефонса. – Затишье сегодня, как посмотрю».

– Багельбейкер покупает, – пронесся слух по Денежному рынку, но не успели еще затихнуть разговоры, как Багельбейкер уже начал распродавать акции.

Бэзил Багельбейкер делал деньги с удовольствием. Любо-дорого посмотреть, как он стоит в центре Денежного рынка и через губу роняет распоряжения курьерам. Вмиг набежали помощники, содрали с него рванье попрошайки и нацепили взамен манатки финансового магната. Одного курьера он отправил вернуть долг в двадцатикратном размере той парочке, что ссудила ему тысячу долларов. Другого курьера погнал с куда более весомым подарком к Ильдефонсе Импале – Бэзил дорожил их отношениями. Выкупив систему индикации трендов, он внедрил некоторое количество дезинформации. В результате рухнули несколько созданных за предыдущие два часа промышленных империй, и Бэзил объединил их обломки к немалой для себя выгоде. Прошло несколько минут, а он все еще оставался самым богатым человеком в мире. Отяжелев от денег, он больше не мог лавировать с прежней легкостью. Бэзил превратился в жирный куш, и вокруг уже кружила стая биржевых волков, примериваясь, как бы половчее вцепиться в горло.

Вскорости он лишился своего первого за вечер состояния. Секрет Бэзила Багельбейкера заключался в том, что ему доставляло удовольствие разом потерять прорву денег.

Тем временем задумчивый человечек по имени Максвелл Маузер написал фундаментальный труд из области актинической философии, затратив на это ровно семь минут. При написании философских работ авторы нынче пользуются гибкой схемой основных тем и алфавитными указателями идей. Устанавливаешь активатор на нужное количество слов для каждого подраздела; опытным мастерам также служат подспорьем справочники парадоксов и миксер небанальных аналогий с дополнительной тонкой настройкой оригинального подхода и личностной сигнатуры. На выходе автоматически получаются произведения наивысшего качества. Надо полагать, и у Маузера вышла отличная работа.

– Посыплю еще орешков поверх глазури, – сказал Максвелл, нажал соответствующую кнопку, и трактат припорошило изрядной толикой таких слов, как «хтонический», «эвристика» и «прозимеиды», чтобы уж никто не сомневался, что перед ними философский труд.

Максвелл Маузер отправил произведение в несколько издательств, и каждый раз текст ему возвращали не более как через три минуты с критическим разбором и обоснованием отказа, – дескать, все то же самое уже делали раньше и лучше. Получив за полчаса десяток отказов, Максвелл заметно упал духом. Но тут ему повезло.

Десять минут назад Ладион опубликовал работу, которая произвела много шума, и критики единодушно пришли к выводу, что монография Маузера может послужить ей ответом и в то же время дополнением. В первые пять минут авторы критических отзывов еще соблюдали осторожность в формулировках, а затем начался настоящий бум. Трактат Маузера стал одним из величайших достижений философской мысли начала и середины ночи со вторника на среду. Многие утверждали, что он не утратит своей актуальности до утра и даже заинтересует завтрашних рассветников.

Натурально, Максвелл разбогател, и, само собой, около полуночи его посетила Ильдефонса. Максвелл, будучи ниспровергателем основ, рассчитывал на свободные отношения, но Ильдефонса настаивала на женитьбе. Поэтому Максвелл развелся с Джуди Маузер в Суде малых тяжб и уехал с Ильдефонсой.

Эта самая Джуди хоть и не могла затмить Ильдефонсу красотой, зато превосходила всех скоростью реакции. Она всегда выбирала мужчину момента и неизменно успевала его ухватить даже раньше Ильдефонсы. Ильдефонса считала, что отбивает мужчин у Джуди, а Джуди говорила – Ильди за ней подбирает объедки, только и всего.

– Я его первая забрала! – насмехалась Джуди, в очередной раз пробегая через Суд малых тяжб.

– Вот же вертихвостка сопливая! – вздыхала Ильдефонса. – Она и прически мои раньше меня поносить успевает.

Максвелл Маузер с Ильдефонсой Импалой провели свадебное путешествие на горном курорте Музыкальная Шкатулка. Там было чудесно! Горные вершины отделаны зеленым снегом по проекту Данбара и Фиттла (тем временем на Денежном рынке Бэзил Багельбейкер сколачивал свое третье и самое значительное состояние за ночь со вторника на среду – пожалуй, поболее, чем его же четвертое состояние за предыдущий четверг). На курорте шале для гостей были такие шалеистые, каких нет и в самой Швейцарии, и в каждой комнате имелись живые козы (а тем временем Стэнли Скалдаггер вышел в топ актеров-имаго середины ночи). Самыми популярными напитками середины ночи были булькотайзер, «Сова в трико» и рейнское с розовым льдом (а тем временем ведущие никталопы собрались на полуночный перекус в клубе «Верхушка»).

Поездка была волшебная, как и все замужества Ильдефонсы, но Ильди не особо увлекалась философией и потому заказала всего лишь тридцатипятиминутное свадебное путешествие по разряду «Особое обслуживание». На всякий случай проверив индикатор трендов, она выяснила, что популярность ее нынешнего мужа миновала и его трактат в насмешку называют «Осечка Маузера».

Состав клуба «Верхушка» постоянно менялся. Необходимым условием членства в клубе был успех. Багельбейкера от трех до шести раз за ночь принимали в клуб, избирали президентом, а потом выгоняли как жалкого нищеброда. В клубе состояли только люди значительные – или те, кто на мгновение стал значительным.

– Я, наверное, просплю период рассветников, – промолвил Оверколл. – Может, на часок загляну в то новое заведение, «Космополис». Там, говорят, хорошо. Ты, Бэзил, где спать будешь?

– В ночлежке.

– А я, пожалуй, посплю один час по методу мадианитян[13]13
  Мадианитяне – полукочевой народ, упоминается в Библии и Коране.


[Закрыть], – сказал Бернбаннер. – У них шикарная новая клиника. Еще час, может, по системе Прасенки и час по Дормидио.

– Крэкл спит по естественному методу – один час за период, – заметил Оверколл.

– Я недавно такое пробовал, – отозвался Бернбаннер. – Полчаса проспал. Я считаю, часа на это многовато будет. Бэзил, ты пробовал естественный метод?

– Только им и пользуюсь. Естественный метод и бутылка красноглазки.

Стэнли Скалдаггер сделал самую стремительную лицедейскую карьеру за целую неделю. Натурально, разбогател, и около трех утра его посетила Ильдефонса.

– Я его первая забрала! – издевательски прозвенел голосок Джуди Скалдаггер, оформляющей развод в Суде малых тяжб.

Ильдефонса с малышом Стэнли умчались в свадебное путешествие. Всегда приятно завершить период с известным лицедеем. Есть в них этакая трогательная подростковая невоспитанность.

К тому же это реклама, а Ильдефонса обожала рекламу. Мельница слухов работала вовсю. Сколько у них продлится – десять минут? Полчаса? Час? Не будет ли это один из тех редких случаев, когда брак между никталопами сохраняется до утра? А то вдруг и до следующего вечера, такое тоже бывало!

На сей раз брак продержался около сорока минут – почти до конца ночного периода.

Ночь со вторника на среду выдалась тихая. Две-три сотни новых товаров завоевали рынок и отжили свое. Наделали шума десяток-другой театральных постановок, трехминутных и пятиминутных драм, несколько затяжных, шестиминутных, любовных историй. Самой популярной пьесой стала «Ночная улица, девять» – весьма достойное по своей унылой омерзительности произведение, если только в оставшийся до утра краткий промежуток не появится нечто еще более впечатляющее.

Стремительно вырастали стоэтажные здания, заселялись, устаревали и шли под снос, уступая место более современным постройкам. Только жалкие обыватели соглашаются жить в домах, построенных накануне дневниками или, паче того, рассветниками, и тем более никталопами прошлой ночи. За восьмичасовой период город полностью перестраивается как минимум трижды.

Ночь близилась к завершению. Бэзил Багельбейкер, самый богатый человек в мире, полновластный президент клуба «Верхушка», веселился в компании приятелей. Его четвертое за сегодня состояние вознеслось бумажной пирамидой на недосягаемую высоту, но Бэзил только посмеивался, с наслаждением вспоминая махинацию, на которой все это базировалось.

Твердой поступью в зал вошли трое вышибал клуба.

– Пошел вон, поганый бродяга! – сурово сказали они.

Сорвали с Бэзила роскошные шмотки и, кривясь в три издевательских рта, швырнули ему отрепье попрошайки.

– Все ушло? – спросил Бэзил. – Я думал, еще минут на пять хватит.

– Все ушло, – сказал курьер с Денежного рынка. – Девять миллиардов утекли за пять минут и много народу заодно потопили.

– Гоните нищеброда в шею! – завопили Оверколл, Бернбаннер и другие кореша.

– Бэзил, погоди, – сказал Оверколл. – Давай сюда президентский жезл, пока мы тебя не спустили с лестницы. Что уж там, завтра все равно еще не раз его получишь.

Восьмичасовой период заканчивался. Никталопы разбредались в клиники сна и досуговые убежища. Теперь за дело возьмутся аврориане, то бишь рассветники.

Тут все пойдет совсем по-другому! Рассветники быстро принимают решения, ничего не скажешь. Эти не будут целую минуту возиться, разворачивая новый бизнес.

По дороге к месту дневного отдыха Ильдефонсе встретился сонный попрошайка.

– Храни нас и спаси нынче утром, Ильди! – сказал он. – Выйдешь за меня завтра вечером?

– Пожалуй, что и выйду, Бэзил, – ответила Ильдефонса. – Ты сегодня женился на Джуди или как?

– Не помню. Ильди, одолжишь два доллара?

– Ни в коем случае. Вроде я слышала, некая Джуди Багельбейкер вошла в десятку самых роскошно одетых женщин на пятиминутке моды около двух ночи. А зачем тебе два доллара?

– Доллар на ночлежку и доллар на красноглазку. Я ж тебе два миллиона отправил со второй прибыли.

– Это разные вещи, я их не смешиваю. На, держи доллар, Бэзил. И вали отсюда! Еще увидит кто, как я разговариваю с убогим попрошайкой.

– Спасибо, Ильди! Пойду куплю красноглазку, а поспать и в переулке можно. Сохрани нас и спаси нынче утречком!

Багельбейкер побрел прочь, насвистывая «Тихую ночь со вторника на среду».

Рассветники уже приступили к утру среды.