Текст книги "Слава Богу! Они все снова мертвы! (СИ)"
Автор книги: Пюрвя Мендяев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Джа-лама встал со своего места и направился под конвоем к своему коню. Здесь его связали и посадили в седло. Один из конвоиров взял в руки уздечку, и отправился в путь на своем жеребце, при этом ведя за собой коня на котором ехал арестованный. Так они проехали некоторое время по ночной степи, в которой бушевала снежная вьюга. Белая юрта Церена быстро исчезла в ночной темноте. Отряд уходил всё дальше в сторону Астрахани.
И тут товарищ Иванов, вспомнив о некоторых своих не решенных задачах, решил вернуться на становище Церена. Кроме всего прочего, товарищу Иванову захотелось еще раз поблагодарить за содействие в поимке Джа-ламы хозяина становища и спокойно с ним обсудить то, как они будут и дальше сотрудничать в вопросах поимке калмыцких бандитов и настроенных против властей служителей культа.
Когда товарищ Иванов вернулся в белую кибитку, он увидел, что Церен продолжал лежать на том же самом месте, где и был. Товарищ Иванов вдруг резко осознал, что с Цереном, что-то случилось нехорошее. Прикоснувшись к нему, воин понял, что тот мертв.
Затем товарищ Иванов обошел всё становище и лично был вынужден, убедится в том, что вся семья Церена полностью погибла. Смерть, каким-то совершенно неведомым образом, настигла их всех в тот момент, когда все они спали. В живых остались в становище только лишь пастухи и прислуга.
– Что же это за чертовщина? – закричал в ярости и в отчаянии чекист – надо было сразу же застрелить этого страшного злодея, Джа-ламу. Зря я его оставил в живых. Зря! Но не уйдет он у меня от возмездия, я его всё равно к стенке поставлю по приговору революционного трибунала. Никуда этот преступник от меня не денется!
***
Небольшая казачья станица в приволжской степи стояла в отшибе от больших столбовых дорог губернии. Практически со всех сторон к домам подступали заросли камыша, так что станица была хорошо укрыта от посторонних глаз.
Важные гости из города не слишком часто наведывались в эти края, но местных жителей отсутствие внимания губернских властей нисколько не расстраивало. Подальше от начальства, поближе к кухне, этот лозунг в стране был известен давно и никем никогда не оспаривался. Но гости всё же иногда в этом забытом богом месте иногда появлялись. Так в одном из домов, за простым крестьянским столом здесь, на самом юге России собрались несколько офицеров ранним весенним вечером марта 1918 года, старший из них капитан Швецов решил рассказывать своим товарищам историю про одного из своих старых знакомых офицеров:
– Господа. Мы с вами все собрались здесь, в этом отдаленном месте, для того чтобы дождавшись приезда наших друзей с запада, вместе всей общей группой отправиться на помощь к нашему белому воинству. Но друзья наши пока задерживаются по неизвестным нам причинам. Я в последнее время стал всё больше испытывать нетерпение. Время проходит, а мы прячемся здесь, в глуши. И вот с утра пораньше с хозяином этой хаты, моим бывшим сослуживцем, я и отправился сегодня на железнодорожную станцию для того чтобы попытаться разузнать о том, как складывается сейчас политическая ситуация в стране, может быть пока мы тут находимся, пришли уже вести о крахе большевистского режима.
И заодно попробовать договориться о том, чтобы нашу группу посадили на поезд, направляющийся вглубь страны, когда группа наша отправится в свой поход. Сразу хочу сказать, что сколь-нибудь важных известий у меня для вас о положении дел в стране нет. Договориться тоже оказалось невозможно, поскольку у местных властей нет точных данных о движении поездов. Но зато со мною сегодня произошел достаточно любопытный случай. Я по дороге со станции совершенно случайно встретил одного своего старого приятеля, с кем был знаком практически с самого своего детства. Этот человек настоящий герой, так уж получилось, что нам пришлось расстаться с ним в юношеском возрасте, мои родители по долгу службы переехали из тех мест, где мы жили, но и тогда, в совсем юные свои годы, этот человек был для меня во многом примером отчаянной храбрости и отваги.
Мы с ним обнялись. Разговорились, ведь после нашей последней встречи прошли долгие годы. И я ему рассказал о нас и наших целях. И потом пригласил его к нам погостить. Мой товарищ детства принял моё предложение и, выяснив место, где мы сейчас располагаемся, пообещал сегодня же нас посетить с визитом.
Мой друг сказал, что ему обязательно будет нужно с нами повидаться, потому что он хотел бы нам предложить поучаствовать в одном великом и ужасном мероприятии. Он был не один на станции, с ним был его помощник. Так что мы не стали долго разговаривать. Я отправился назад. Так что хочу вам сообщить о том, что отныне скучать нам не придется, ибо скоро мы будем встречать гостей.
Тут один из офицеров недовольно промолвил:
– Значит, вы не видели своего друга детства много лет, и случайно встретив его на вокзале, сразу решили пригласить его к нам? Не поступили ли вы опрометчиво, господин капитан? Не отправился ли ваш знакомый сразу же после вашего с ним прощания в местное отделение ВЧК и не ждать ли нам в самое ближайшее время в гости эскадрон красных всадников, во главе с вашим другом, который весело покрошит нас с вами в кровавую капусту?
Капитан Швецов возмущенно отвечал на выпад одного из своих товарищей:
– Что вы себе вообразили? Нет никакой опасности в приглашении к нам моего друга детства. Не нужно излишне быть подозрительным. Всё будет хорошо с нами. Не о чем тут переживать! Еще раз вас уверяю, что нас сегодня ждет встреча с этим весьма любопытным человеком. Я не назвал его имени. Так вот. Барон Роман Унгерн фон Штейнберг – одна из самых в буквальном смысле этого слова загадочных и противоречивых фигур нашего времени.
Удивительно, но даже мы, его близкие друзья, не знаем, ни точной даты его рождения, ни даже точного места его рождения. В разных документах барон писал, что родился то в Австрии, то в Эстляндии, то в конце декабря, то в конце января. Унгерн, с ранней молодости самозабвенно мифологизировал свою биографию. Барон Унгерн как рассказывал неоднократно мне сам, принадлежит к воинственному роду рыцарей и аскетов, мистиков и пиратов, известному со времен Крестовых походов. По словам барона, в его жилах смешалась кровь германских крестоносцев, участников крестовых походов средневековья, огнем и мечом насаждавших христианство среди чуди и ливов, основателей Тевтонского ордена, и кровь гуннов Аттилы, что якобы увековечено в самом родовом имени Унгернов.
Были в его роду и алхимик, снискавший у боязливых соседей прозвище «брат сатаны», и пираты, грабившие суда в Балтийском море и даже у берегов Индии. Но всё это я, как и все знаем только лишь с его слов. Единственно, что я доподлинно знаю о его родственниках, так это то, что его дед был управляющим бумагоделательной фабрики в Эстляндии, а отец – был некоторое время скромным доктором философии Лейпцигского университета, а после получил себе место при Министерстве государственных имуществ в Санкт-Петербурге.
Знаю это, потому что сам родом из тех же самых мест, что и барон. Мы в детстве были добрыми друзьями, и я старался после нашего вынужденного расставания по возможности отслеживать информацию о бароне. Гимназистом Роман из-за «многочисленных школьных проступков» не стал, и в 1896 г. мать отдала его в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге.
За год до выпуска, когда началась война с Японией, Унгерн поступил рядовым в пехотный полк, твердо решив уехать на фронт, в Маньчжурию. Однако сражаться с японцами ему не пришлось, он возвратился домой и поступил в элитное Павловское пехотное училище. В 1908 г. барон был зачислен в казачье сословие, стал офицером Забайкальского казачьего войска и снова отправился на Дальний Восток. Там он превратился в выносливого и лихого наездника, отчаянного дуэлянта.
Я хочу вам сказать, что как человек, хорошо знающий Унгерна лично, что его отличали необыкновенная настойчивость, жестокость и инстинктивное чутьё на опасность. И, безусловно, смелость и предприимчивость. Так, однажды, заключив пари с товарищами по полку, Унгерн, не зная местности, верхом, без дорог, проводников, провианта и имея лишь винтовку с патронами, проехал более шести сотен верст по тайге от Даурии до Благовещенска и при этом переправился на своем коне вплавь через полноводную Зею. В оговоренный срок барон уложился и пари выиграл. Короче, человек он любопытнейший, послушать, что он нам может предложить будет не лишним.
Еще мне удалось узнать о том, что Унгерн участвовал в различных военных действиях на территории Монголии и Китая, во время которой отличился во многих сражения и был награжден командованием. И в это время этой малоизвестной войны несколько лет жил в Монголии, говорят, что там он близко сошелся с различными мистическими лидерами востока. Затем грянула мировая война, и барон и здесь сумел отличиться, он прославился своим бесстрашием и в мировую войну. Поверьте мне, этот человек не приведет сюда чекистов.
Как раз к тому времени, когда рассказчик окончил своё повествование, дверь хижины приоткрылась, и в горницу вошел еще один мужчина в казачьей форме чуть старше тридцати лет от роду:
– Есаул Унгерн. Рад всех вас приветствовать – представился он офицерам.
– Барон присаживайтесь с нами за стол, чем богаты, тем и рады – сказал кто-то из офицеров.
– Спасибо, господа – ответил есаул.
– Господин, капитан Швецов, рассказал нам, что у вас есть к нам некое интересное предложение – сказал один из присутствующих офицеров.
– Да, так и есть. Я предлагаю вам присоединиться к реализации моего грандиозного замысла, который явно обречен на успех.
– Расскажите нам о своём плане, барон – спросил Унгерна один из офицеров.
– Это будет не так просто сделать, но время у меня есть, и я попытаюсь вас убедить в своей правоте. Правда, я честно вам признаюсь, что я встречался с руководством добровольческой армии, именно для этого я и приехал сюда, бросив формирующиеся части на попечении моего заместителя в Даурии и не смог их убедить в своей правоте. На мой взгляд, они совершают непоправимую ошибку. И время нас рассудит, и они поймут мою правоту, но будет слишком поздно. Итак, слушайте. Я ставлю перед собой задачу совершенно невозможную на первый взгляд. Это задача возрождения империи Чингисхана, роль императора, которой я оставляю за собой.
– Смелое и весьма странное заявление, не удивительно, что господа Корнилов и Деникин вас не поняли – отметил с ироничной улыбкой капитан Швецов.
– Хорошо, капитан. Согласен с вами, мой друг, моё предложение может показаться диким и фантастичным. Но. Зададим вопрос. Есть ли хоть малейший шанс на победу у белого воинства сейчас? Я отвечу вам совершенно откровенно. Нет. Ни малейшего. Почему так?
В первую очередь потому, что мы потеряли только убитыми больше миллиона человек на войне. Весь цвет дворянства полег на фронтах. В тоже время на войне обучились убивать миллионы рабочих и бедных крестьян. А это именно те люди, на которых делает ставку большевистская власть. Так вот, в этих условиях ситуация становится предельно ясной. Через два года, максимум, от белого движения и от их армии ничего не останется.
– России помогут цивилизованные страны. Великобритания и Франция – сказал капитан.
– Не смешите меня, капитан. У них там та же самая ситуация, как и у нас. Миллионы вооруженных рабочих и крестьян пока находятся на фронтах войны. И если их отправить на войну в революционную страну, то изможденные постоянными боями люди могут принести назад им самим революцию. Они не сумасшедшие, они сами находятся на волосок от гибели. России, да и всей Европе, как воздух нужна иностранная оккупация. Только она сможет гарантировано спасти мир от красной заразы – возразил есаул.
– Вы в своем уме барон? Вы нам русским людям рассказываете о том, что нужно привести на нашу землю иностранное воинство. И без ваших усилий на Русь слетелись иноземные силы, как вороны на поклев мертвечины. И германцы, и чехи, и японцы с англичанами и французами. Вам их мало? – спросил один из офицеров.
– Мало. Катастрофически мало. Они очень скоро будут вынуждены покинуть Россию. Повторяю им не до наших проблем, у них у самих огромные проблемы. И у нас тогда будет один путь – тоже покинуть страну и доживать свой век в нищете за её пределами. Как вам место евнуха, в турецком гареме? Что-то не вижу радости на лице! Вы хотите вернуть свою собственность и свое положение в стране? Да. Тогда боритесь и победите! А не занимайтесь ерундой, и бросьте ныть.
Хотя есть еще один путь. Около половины всех офицеров в стране встали на него. Это путь служения большевистскому режиму. Всмотритесь в себя. Может вам тоже отправиться к красным, в надежде на то, что большевистские комиссары будут к вам милосердны? Как вам такая возможность? – ответил барон.
– Давайте не будем устраивать между собой склок, господин барон. Вы спрашиваете о том, какой путь я для себя выбираю. Увы, мой путь был определен в тот момент, когда я вернулся в своё поместье и узнал о том, как погибла вся моя семья, и престарелые родители, и моя супруга и два сына, от рук крестьянских повстанцев. С тех пор у меня один путь в жизни – путь мести. Чем попусту спорить и ругаться и бросать обвинения друг другу ответьте нам барон. Что вы предлагаете конкретно. Только серьезно и обстоятельно? – ответил один из офицеров.
– Да уж куда серьезней, я предлагаю создать быстро за пределами России великую армию, и с нею победоносно пройтись по всей Евразии. Она фактически вся лежит беспомощная у наших ног! – предложил барон.
Где взять армию для осуществления оккупации? – спросил один из офицеров.
– Логичней всего, там, где не было фронтов мировой войны и где есть большое количество человеческого материала, пригодного для великого очистительного похода – ответил барон.
– И где такое место есть? – спросил капитан.
– Это регион глубинной центральной Азии. Миллионы природных всадников, при самом простом обучении азам современного воинского искусства, сметут на своем пути страны и народы, и на освобожденной от власти взбесившихся рабов территории Европы мы устроим самый жестокий террор, за всю историю человечества. И этот ужас на тысячи лет убьет любую попытку рабов к сопротивлению против своих господ. Без этого цивилизация погибнет. Ничто и никто нас тогда не сможет остановить, перед нашей армией благородные люди на всем континенте Евразии будут сами открывать ворота, видя в этой орде своё спасение – барон Унгерн говорил вдохновенно, невольно увлекая своим рассказом своих слушателей.
– Поймите – продолжал Унгерн – Успех нам гарантирован. Пленных чехов, которые взбунтовались, нет ни у кого сил, остановить. Они идут по стране, нигде не встречая серьезного сопротивления. А их всего лишь корпус. Но тогда… Кто сможет остановить армию вторжения в миллион всадников? Никто! И месть наша будет страшна. Мой великий предок Аттила взирая с небес на ту оргию, которую мы устроим, будет рыдать от зависти!
– Черт с ним! Убедил – сказал офицер, который до этого больше всех спорил с бароном – Когда отправляемся в Даурию?
– Чем быстрее, тем лучше. Но тут одна закавыка. Человека одного нам нужно из Астрахани с собою забрать. Это очень важно. С ним шансы на успех у нас сильно вырастут. Поэтому пока направляемся в Астрахань – сказал барон Унгерн.
Глава 10
Мне снилась степь, снились бескрайние просторы родного края, снились летящие в синем небе журавли. Я задумчиво шел во сне по степи и душу мою терзали горькие думы. И тут навстречу мне выбежал украшение степи первобытный сайгак. Он остановился прямо передо мною. Я нарвал травы и подойдя к зверю, стал его кормить прямо из своих рук. Сайгак, прияв моё угощение, вдруг спросил меня человеческим голосом:
– Что тебя так тревожит мой дорогой друг? Почему глаза твои не веселы?
Я ответил зверю, что мне грустно от того, что порок торжествует над добродетелью, а зло – первое начало, которое управляет этим миром, и поэтому я и впал в безутешную задумчивость. Я не знаю, как я смогу выжить сейчас в этом мире, где всё столь плохо несправедливо устроено. Я не знаю, что мне делать, чтобы спасти свою жизнь и свою душу. Я потерял надежду на лучшую жизнь.
Сайгак посмотрел на меня своими огромными печальными глазами и сказал, что он знает, как вылечить меня от мрачной грусти, томящей моё сердце. «Друг, – сказал он, – пойдём со мной, я покажу тебе одно место и докажу тебе, что рано или поздно добро восторжествует над злом». Я согласился. Сайгак повел меня за собой и скоро мы оказались у одного небольшого водопада, лившегося на дикую скалу, и спросил, что он думает об этом водопаде и камне. Но я, погружённый в задумчивость, молчал.
Тогда сайгак, ухватившись за рукав рубашки, обвел меня вокруг скалы, указывая на расщелины, особенно на большую скважину, пробитую каплями водопада в середине камня. «Граниту этому более ста лет, он был вдвое больше чем теперь, но вода слабыми каплями раздробила его до половины. Дикая скала эта изображает добро и зло. Добродетель способна истребить, измолоть и стереть порок точно так же, как вода стёрла эту скалу. Но каждый, кто бы он ни был, способен быть струёй, каплей в соотношении к этому водопаду. Так и наши добродетели могут быть даже небольшими каплями, но которые также будет способствовать истреблению зла. Возвращайся к жизни мой друг и помни, что настанет день беспрерывной и вечной добродетели, и тогда мрак сожжётся лучами немеркнущего света», – проникновенно сказал сайгак мне, но из глаз у него в этот момент потекли обильно слезы, и он, стесняясь, слез, стал медленно уходить вдаль.
Я, словно очнувшись как бы ото сна во сне, попробовал догнать уходящего сайгака, и бросился за ним, но догнать животное мне не удалось, оно исчезло в туманной дали степей. Я вернулся обратно к водопаду, немного исцелённый от грусти. Но на этом месте я проснулся, поскольку кто-то своими сильными руками безжалостно вытряс меня из моего сна. Открыв глаза, я увидел прямо перед собой своего таинственного нанимателя. Он смотрел на меня в упор своими прожигающими насквозь глазами и при этом насмешливо проговорил:
– Здоров ты друг Амур Очиров спать, однако! Мы тут все чуть с ног не валимся от усталости, бегаем и суетимся, а ты здесь прохлаждаешься, как барин в тишине и покое! Негоже так себя нежить. Ну-ка, вставай быстро и рассказывай, зачем ты решил сегодня прийти в гости на нашу квартиру? Мы же должны были встретиться с тобой только завтра. Хорошо, что я человека своего оставил за входом в дом присмотреть, а могло и так получиться бы, что и разминулись мы бы с тобой. Я так понимаю, раз решил прийти, выходит, что что-то случилось. Так что рассказывай, что произошло то?
Я, быстро поднявшись с дивана, стараясь при этом, не глядеть в глаза своему собеседнику, стал рассказывать ему о своём утреннем визите в гостиницу в поисках информации. Потом рассказал о засаде на квартире. Мой возможный наниматель явно заинтересовался услышанным рассказом. Недолго думая, он сразу предложил, не теряя времени, отправиться в гости к князю. Я согласился сопроводить его к нему, но сразу, же предупредил отца больной девушки о том, что после событий сегодняшнего дня и длительных размышлений принял решение отказаться от его предложения о совместной экспедиции в калмыцкие степи.
Решение своё я обосновал тем, что у князя есть там, на месте люди, которые смогут полностью решить все возможные проблемы. Моя помощь становилась излишней при такой ситуации. Мужчина, выслушав мою речь, удивленно и насторожено посмотрел сначала на меня, потом окинул недоуменным и заинтересованным взглядом комнату, видимо пытаясь найти в ней что-то такое, что помогло бы ему понять возникшую ситуацию. И здесь его взгляд упал на подшивку старых газет, которая лежала на тумбочке. Он подошел к столу и взял кипу газет в руки и стал просматривать их.
Я весь внутренне сжался в этот момент, поскольку прекрасно понимал, что прочитанная мною заметка о таинственном пожаре и гибели семьи видного дипломата и коллекционера, совершенно точно сейчас же попадется ему на глаза. И действительно, было видно по его лицу, что он читает сейчас именно заметку. Завершив чтение, мужчина с явно погрустневшим лицом, отделил от подшивки пару газетных листов и, сложив их, положил себе в карман пальто. Потом он сказал мне, чтобы я следовал за ним.
Мы вышли из комнаты и прошли по длинному, засыпанному бумажным мусором, коридору до выхода из дома. У подъезда нас ожидала пролетка, и мы уселись в неё. Здесь мой спутник объяснил с моей помощью вознице, куда нам нужно было сейчас ехать. Когда мы тронулись в путь, чувствовалось, что на улице уже достаточно быстро начинает темнеть. Ехали некоторое время мы с моим партнером, молча, каждый из нас думал о своём. А затем мой попутчик, тягостно вздохнув, обратился ко мне с речью:
– Любезный мой друг! У вас так хорошо, получается, влезать в те вещи, о которых я предпочел бы по своей воле лучше умолчать, что теперь мне ничего не остается другого как рассказать о себе подробнее. Вот возьмите и посмотрите внимательно на эту страницу газеты – и с этими словами он протянул мне вынутый из кармана свернутый газетный лист. – Видите там на другой странице, обратной по отношению к той, на которой опубликована заметка о пожаре, напечатана траурная эпитафия.
Я взял газетный лист в руки и увидел, что на обратной стороне, действительно была напечатана траурная эпитафия видному дипломату и общественному деятелю, князю Олегу Михайловичу Николаеву. Над эпитафией был размещен портрет, изображавший погибшего сановника. Просмотрев страницу, я попытался возвратить её обратно. Но тут мой попутчик попросил меня еще раз внимательно рассмотреть изображенный в газете портрет. Я стал рассматривать портрет, не совсем понимая, к чему клонит мой собеседник. Тут он спросил у меня:
– Этот изображенный на портрете мужчина никого не напоминает?
Я, честно говоря, не знал, что ему ответить. Безусловно, старец, изображенный на портрете, явно был похож на кого-то их тех людей, с кем мне приходилось общаться в последнее время, но на кого конкретно – это сказать я не мог. Потом я посмотрел на своего попутчика и с удивлением отметил, что изображенный на портрете старик имеет очевидное сходство с ним. Тот же высокий лоб, те же слегка завивающиеся волосы светло-каштанового цвета, густо покрытые сединой, тот же прямой нос. И главное то же самое выражение лица, немного надменное, но при этом похожее на маску. Я спросил:
– Кем вам приходился покойник?
– Я его единственный сын – ответил мой собеседник.
– Но в газете было написано, что во время пожара всё семейство князя погибло вместе с ним – тут, же поинтересовался я.
– Некоторые факты полиция в интересах следствия исказила в этой заметке. О том, что Татьяна выжила не стали сообщать в газеты для того чтобы не вспугнуть возможных виновников преступления. А то, что это было преступление, у меня нет никаких сомнений. Была надежда, что Татьяна придет в себя после перенесенного шока и расскажет подробности того трагического рождественского вечера, но этого так пока и не случилось, она до сих пор больна. Но что касается меня, то здесь ошибки нет. Я к моменту пожара был уже более десяти лет как отторгнут своей семьей, главным образом моим отцом. Это была мне кара за то, что не смог справиться с преступными наклонностями моей души и, работая на важном государственном посту начал заниматься криминальным бизнесом и не смотря на всю свою изворотливость и остроту ума, был всё-таки разоблачен и осужден.
Отец отрекся тогда от меня, а вслед за ним и вся моя семья. Дочери мои росли и воспитывались в семье после этого разлома уже без меня. Жизнь моя полетела в тартарары. Но я смог сам себя заново родить и создать. Я всё равно через некоторое время снова стал человеком, большим человеком. Но с отцом так мне и не пришлось свидеться до самой его гибели – завершив свой рассказ, мой спутник посмотрел на меня.
Я внимательно слушал это повествование и почти сразу спросил:
– Вы думаете что, вылечившись, ваша дочь сможет вам рассказать о том, кто именно был причастен к убийству вашей семьи?
– Главное пусть вылечится от болезни. А тех людей кто уничтожил моих близких, я уже и без её помощи давно ищу и, в конце концов, непоколебимо уверен в том, что всё равно найду их и страшно покараю, они от меня только в Аду смогут надежно спрятаться. Но и там я до них доберусь когда-нибудь – отвечал мне мой собеседник.
– Я хотел бы спросить, как вас зовут, а то хозяином вы мне вроде не стали, а общаться нам приходится в эти дни много – сказал я, ожидания от своего собеседника уклончивого ответа.
– Михаил Николаев. Михаил Олегович. Могли бы, и догадаться – ответил он.
– Михаил Олегович! У меня к вам еще один вопрос. Разрешите? – спросил я.
– Задавайте – согласился мой собеседник.
– Михаил Олегович! Позвольте поинтересоваться. А куда это исчезла ваша великолепная коллекция, и что могли у вас на квартире искать сотрудники ВЧК? Мне страшно интересно узнать. Неужели вы в действительности пытались организовать вооруженное восстание против власти большевиков и для этого создали контрреволюционную организацию? – немного осмелев, поинтересовался я.
– Коллекция сейчас уже в пути, я решил её переправить за границу. Это первое. Что ищет у меня ВЧК? Пока не знаю, но планов организации восстания против большевистской власти у меня пока не было. Так что здесь на сегодняшний день больше вопросов, чем ответов. Но я с этим разберусь в ближайшее время – сказал Михаил Олегович, и после этих слов мне стало понятно, что сеанс свободного и вольного общения с ним на сегодня завершен.
В этот момент я понял, что мы подъехали к нужной нам гостинице. Войдя в помещение, Михаил сразу же начальственным тоном, не терпящим возражений, отправил служку гостиницы оповестить о своем желании встретиться с ним князя Мухаева на второй этаж гостиницы. Служка быстро взлетел вверх по лестнице и через минуту вместе с ним к гостям спустился сопровождающий князя охранник, крепкий и немолодой кавказец.
Он, приложив руку к груди, картинно пригласил нас следовать за ним. Мы поднялись вслед за ним на второй этаж. Здесь Михаил сказал мне, что пойдет на встречу с князем один, так как ему будет так легче разговаривать с ним. Охранник, согласно кивая головой, сообщил нам, что меня уже ждут в номере старшей дочери князя. И он указал мне на дверь одного из номеров. Я не стал возражать и направился туда. Полчаса я с княгинями вел беседы о жизни в Петрограде, о самых известных премьерах в театрах, о поэзии и литературе, до тех пор, пока в дверь не постучали.
Я понял, что это сигнал для меня. Попрощавшись, я покинул милых девушек и направился в коридор гостиницы. Здесь меня уже дожидался мой новый знакомый. В руках он держал несколько необычный амулет. Михаил Олегович протянул амулет мне. Я взял амулет в руки и стал внимательно его рассматривать. С первого взгляда было ясно, что он был сделан многие тысячи лет назад какими-то искусными мастерами древности.
Неизвестный мне черный металл сверкал как алмаз, хотя грубость отливки свидетельствовала о его изрядной, просто устрашающей древности. А форма амулета напоминала изображение женщины-богини, переворачивая амулет можно было получить четыре разных вида её. С одним глазом, потом с двумя, потом с тремя, и последнее изображение имело уже четыре глаза. Подивившись чудесному артефакту, я спросил своего знакомца о том, как прошли переговоры?
Михаил ответил, что переговоры удались. Князь не только написал письмо своему управляющему с приказом во всем помогать ему, но еще он выделил одного из своих лучших бойцов, для того чтобы он сопровождал нас в путешествии в калмыцкие степи. Молодой мужчина, калмык, примерно моих лет или чуть старше подошел к нам и поздоровался с нами. Он сказал нам, что его зовут Батыр, и он получил приказ отправиться вместе с Михаилом Олеговичем в дорогу. Мы несколько минут посовещались и пришли к решению, что сегодня Батыр заночует у меня, а завтра за ним приедут люди Михаила Олеговича.
Пока мы добирались на пролетке до места моего жительства, на улице наступила уже глубокая ночь. Остановившись возле подъезда соседнего дома, мы стали прощаться друг с другом. Батыр извинившись, спросил меня, как ему пройти в туалет. Я объяснил ему как туда в нашем дворе пройти, и куда подойти после.
Он, быстро кивнув мне головой в знак того, что он меня прекрасно понял, направился к входу во двор дома. А я в этот момент покаянно попросил прощения у Михаила Олеговича за то, что наше сотрудничество получилось столь нелепым. Но не успел он даже коротко ответить мне, как один за другим раздались два сухих пистолетных выстрела. Мы сразу же развернулись по направлению к месту, откуда послышались выстрелы.
