Текст книги "Заячье сердце (СИ)"
Автор книги: Полина Ветер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Глава 13
Выдохнуть…
Пофиг, что он подумает…
Вообще, должен мне.
Давлю на звонок.
Консьержу пришлось отвесить благодарственные реверансы. Старый хрен не хотел впускать меня, ссылаясь на поздний час и моё сомнительное родство с хозяином квартиры.
Но меня трудно остановить.
Особенно, когда я в таком состоянии.
Дыра уже на месте звонка у квартиры Крючковского.
Да где ты там, наглая задница?!
Уже отчаиваюсь, может, его и дома-то нет, время ещё только двенадцать часов…
Но ещё, наверное, минута, и дверь открывается.
Поднимаю глаза.
Ооо…Чёртов пресс…
И плечи такие широкие…
Обнаженные…
Как озабоченная, залипаю на спортивное тело своего «не» друга.
– Заяц?.. Ты чего?
Вроде не пьяный…
Это хорошо.
Или плохо…
– Я. Пришла.
Глаза выше. Он удивлён. И, кажется, недоволен. Сдвинутые брови и ссадина на челюсти совсем его не украшают.
– Впусти. – Отталкиваю от двери. – Поговорить надо.
Намерена высказать ему всё, что думаю.
Нагло прохожу в квартиру и тут же застываю на месте.
Симакова.
Эта драная овца выходит из Димкиной ванной. В одном полотенце.
От неожиданности беззвучно открываю рот.
Вот же жопа…
– Оу…
Немая сцена.
Я смотрю на Симакову, она смотрит на меня. Сука, победным взглядом.
Несколько долгих мгновений.
– Понятно… Я не вовремя…
Надо срочно валить, пока не опустилась до того уровня, где я начинаю извиняться за прерванное удовольствие сладкой парочки…
– Ты чё, охуела?!
Это не я…
Это она.
– Вон пошла отсюда!
Громкий вопль так бьёт по перепонкам, что даже морщусь.
Я в замешательстве…
Вроде же помешала…
Но уходить почему-то уже не хочу. Вот от слова «совсем».
Передумала.
Между нами накаляется воздух.
Потом Оксаночка вновь голосит:
– Дима! Ты чего молчишь? – Откидывает пергидрольные волосы за спину, демонстрируя тощие ключицы.
Ну, конечно.
Крючковский без ума от «анорексичных селёдок».
– Ладно, закончили. Пиздуй домой, Оксан.
Димина прямолинейность бьёт рекорды.
Даже я в ступор впадаю ненадолго.
Оксаночка надувает губки. Фууу… ненатурально-то как…
Присаживаюсь на пуфик в прихожей.
Вали, Симакова.
Делать тут тебе нечего.
С чего вдруг я так думаю?..
А просто…
– Давай, подруга, крути педали отсюда. Шалава проститутошная. – Это уже я буркаю себе под нос.
Дальше не слушаю.
Там мат и нелестные обзывательства.
Минут десять уходит на то, чтобы сучка свалила в свой «розовый закат».
Я всё так же сижу на пуфике и пытаюсь сделать вид, что не «при делах».
Крючковский сам выпроваживает любезную гостью.
Чем они занимались тут, угадать несложно.
И картинка сложилась ясная.
И так больно задело…
Может, я пьяна. Мозг не работает…
– Заяц… Ты чего устроила?
Поднимаю глаза.
Крючковский уже сидит напротив меня на корточках.
Мы одни.
Вокруг мягкий свет от торшера.
Ладони его гладят мои ноги от лодыжек до коленей.
Медленно…
– Что эта сука делала у тебя?
Я пьяная. Мне по хрен, что говорю…
Смеётся тихо. Опускает голову вниз, пряча глаза, а мне «кровь из носа» нужно в них посмотреть.
Эта сволочь умеет врать, как никто другой.
Почему меня это волнует?
Не хочу, чтобы он сейчас соврал мне.
Почему-то…
– Мы собирались потрахаться.
– О…
Блин…
Лучше бы врал…
– Итак, почему ты пришла?
Его голос такой обволакивающий… нежный…
– Пришла праздновать твою победу…
Болтаю в руке початую бутылку текилы.
– Но это уже не имеет значения…
Молчание.
И пристальный взгляд. Тяжёлый.
Несколько секунд… долгих…
– Что он сделал?
– Ничего… Я … Просто…
– Алин… Он обидел тебя?
– Нет.
Димка придвигается ко мне очень близко. Его лицо на расстоянии нескольких сантиметров от моего.
Мне невыносимо хочется прижаться к нему и снова попробовать твёрдые губы на вкус.
Кажется, я с ума сошла, но повинуюсь внутреннему инстинкту.
Ставлю бутылку с алкоголем на пол.
Обхватываю мощную шею Крючковского и тяну на себя.
Прижимаюсь губами к твердой полоске его рта.
Тягостное мгновение стыда и кайфа в одном флаконе.
А потом…
Его руки обнимают меня крепко, и поцелуй становится более глубоким.
Язык Димки проникает мне в рот и сцепляется с моим.
Я в таком состоянии, что чуть-чуть ощущаю себя порнозвездой. Смело прижимаюсь грудью к его голому торсу и языком орудую у него во рту.
Мне так хорошо…
Забываю про неудачный поцелуй с Ваней, недавнее присутствие Симаковой, и полностью отдаюсь ощущениям в объятиях своего «недодруга».
– Заяц… – Хрипит он, с трудом оторвавшись от меня.
Я снова тянусь к нему. К чему разговоры сейчас…
– Если мы не остановимся… я точно тебя трахну…
– Ну и что…
Я хочу его невыносимо! Зачем эти слова?..
– Не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.
Что???
Я уже изнываю вся!
– Ты такая панда… – Смеётся тихо. Поглаживает пальцами по щеке. – И растрёпа. Иди в душ. Я дам тебе футболку.
Блин.
Об этом я как-то не подумала…
Выгляжу, наверное, как пугало огородное, поклёванное воронами…
А ещё соблазнить тут кого-то пытаюсь…
Вопреки своим низменным желаниям, просто киваю в ответ.
Почему я хочу его?
Почему именно Крючковского?
Чёрт побери.
Дима поднимается и тянет меня за руку вверх, заводит в ванную, включает свет и воду.
– Залезай. Я не смотрю.
Твою мать!
Мне хочется, чтобы смотрел!
И не только…
Точно сбрендила…
Он выходит.
Раздеваюсь.
Забираюсь в ванну и встаю под теплые струи.
Нужно смыть с себя всё.
Пошлую грязь клуба…
Прикосновения Корзуна…
Вопли Симаковой…
Только одно хочу оставить себе.
Минуты в объятиях Димки.
Зачем, не знаю.
Просто, чувствую, что это было искренне с его стороны, и от этого такое тепло на душе…
Вытираюсь его полотенцем.
Надеваю его футболку. Когда принести успел?
Вдыхаю терпкий аромат… Кайфую…
Открываю дверь ванной.
Тут же сталкиваюсь с широкой обнажённой грудью Крючковского.
Блин…
– Думал, ты утонула…
– Нет…
Двигаюсь ближе… Хотя уже некуда…
Смотрю в светлые глаза.
– Пойдём спать.
– Хорошо…
Мы просто не можем сдержаться.
Его губы находят мои, прежде чем я успеваю сделать вдох.
Димка подхватывает меня под ягодицы и несёт, а потом опускает на кровать.
– Я не смогла… – Шепчу ему. – Не смогла с ним…
– Тише… Не думай об этом…
– Прости… – Не знаю, зачем это. Просто шепчу в бреду.
Димка стискивает меня всю, будто я последнее, что ему предстоит потрогать, и целует шею, ключицы, грудь.
– Зайчик… – Дышит тяжело и часто… – Мой заяц…
Его футболка на мне мешает, закрывая полный доступ к моему телу, и я сама тяну её через голову, чтобы освободить ему поле для ласк.
– Останови меня, прошу… – Выдыхает мне в пупок, жаля горячими поцелуями…
Его плечи под моими пальцами подрагивают, и я вижу, что его кроет не меньше, чем меня.
Пошло оно всё.
Я готова.
– Не хочу. – Говорю уверенно. – Не останавливайся!
Я не вижу его глаз, только чувствую ласки рук, губ и языка.
Они спускаются вниз.
«Туда»…
Честно говоря, не ожидала, что порочные губы Крючковского опустятся настолько…
Язык Димы, ненасытный, будто дорвался до чего-то невероятно желанного, творит невозможные вещи… Эти ощущения для меня абсолютно новые. И описать их словами просто нереально…
Я не могу просто лежать. Извиваюсь, как змея.
– Ааааххх… – Выдыхаю со стоном. – Пожалуйста, перестань…
Отстранившись от меня на мгновение, Димка демонстрирует просто великолепную выдержку.
Ухмыляется нагло и снова приближается к моему лицу.
– Ты такая сладкая…
Я теряюсь в ощущениях.
Зачем говорить такое? Мой мозг и так заплыл и не соображает…
– Ты точно готова?
Нет, конечно…
Но сейчас я абсолютно уверена в своем решении.
Просто киваю.
Большего и не нужно.
Его губы, со вкусом «меня» снова запечатывают мой рот и больше не отпускают, пока я не чувствую тягучую боль от первого в своей жизни проникновения.
Сжимаюсь вся и напрягаюсь.
Он совершает несколько движений, от которых у меня в груди перекрывает воздух.
Дима отпускает мои губы и шепчет:
– Охх, моя маленькая… Не могу больше… Ты такая…
Терплю.
Мне больно.
Жарко.
И странно.
Но я готова терпеть.
Просто хочу, чтобы ему было хорошо.
Это длится минут пять или семь.
Может меньше, не знаю.
Боль не утихает.
Просто я к ней привыкаю.
Конечно, ни о каком удовольствии речи быть не может. Даже былое возбуждение испарилось.
Я пытаюсь не показать вида, и не быть «бревном», чтобы не разочаровать его.
Еще через некоторое время Димка кончает. Громко. Со стоном. Мне на живот.
Весь алкоголь, который во мне был, просто выветрился.
Крючковский откатывается от меня на спину и тяжело дышит.
Я понимаю, что трагедии никакой не произошло.
Но, почему-то хочется спрятаться от всех куда подальше.
– Ты как? – Спрашивает отдышавшись.
– Нормально.
Я – нормально.
Просто смотрю в потолок.
– Надо помыться. – Тихо говорит.
– Да.
– Пойдем. – Поднимается, но я резко останавливаю его.
– Можно сначала я? – И после небольшой паузы. – Сама…
– Иди, конечно… – Димка озадачен, но соглашается.
Плетусь в ванную, ощущая боль и жжение внизу, смываю следы нашей «страсти».
Я не ожидала, что первый раз будет чем-то запредельно феерическим, но сейчас почему-то ощущаю горечь на языке, сродни той, что возникает от разочарования.
Что же теперь делать?
Как дальше себя вести?
Делать вид, что ничего не произошло?
Кажется, я не выдержу…
Когда выхожу из ванной, снова сталкиваюсь с Крючковским почти у двери.
Но просто проскальзываю мимо. Он не останавливает. Проходит внутрь и закрывает дверь.
Первое, что я делаю – это хватаю его валяющиеся на полу спортивные брюки и мятую футболку. Напяливаю всё это на себя. Платье осталось в ванной, и надевать его нет никакого желания.
Пусть я действую нелогично, но у меня стресс.
А Дима как-нибудь переживет без этих вещей уж точно…
Обуваю его гигантские кроссовки. Ну не каблуки же мои к этому наряду, честное слово…
Напоследок кладу на пуфик в прихожей свой многострадальный дневник.
Из-за него всё началось.
А я привыкла отдавать долги.
Выбегаю из его дома, как «в жопу ужаленная», пока не успел вернуться из душа.
Ловлю такси и еду к брату.
Хорошо, что он свалил на выходные с друзьями за город.
А Крючковский из головы никак не выходит.
Ну, ему-то переживать не о чем.
Спор я проиграла.
Девственность свою подарила… Почти то же, что оргазм…
Дура…
Какая же дура…
И изменить уже ничего нельзя.
Глава 14
Всё воскресенье ломает так, будто меня переехал трамвай.
Верх – от дикого похмелья, низ – от грубого вторжения.
Середину – невыносимое чувство сожаления о содеянном.
Никогда раньше не понимала состояния, когда «болит душа».
Вот теперь мне это известно.
Ближе к обеду приходит сообщение от Вани.
Он просит ответить и поговорить с ним.
Не отвечаю ничего определённого.
Мне вообще не хочется ни с кем общаться.
Я просто лежу амёбой и разлагаюсь…
От Крючковского ни звонка, ни записочки.
Даже интересно, как он пережил целый день без своих любимых кроссовок.
Меня это не задевает.
Я просто хочу всё забыть.
Но память, как назло, снова и снова возвращает к событиям вчерашней ночи.
Зачем я пошла к нему?
Почему меня никто не остановил?
Почему я такая дура?
Пьяная дура, надо уточнить.
Расхлёбывай вот теперь последствия своего идиотизма.
Кто тебе в этом виноват?
Мама не помогает вернуть душевное равновесие, только ещё больше его раскачивает.
Своим равнодушием.
– Тебе давно пора понять, что мужики – непостоянные сволочные существа. Нечего ждать от них героических поступков. – Говорит она мне по телефону.
Конечно, я не рассказала ей про то, что больше не «девочка». Только в общих чертах про наши «гонки» с Крючковским, просто чтобы услышать слова поддержки, немного прийти в себя.
В который раз убеждаюсь, что, кроме брата, близких людей у меня нет.
Но сейчас он за городом, развлекается со своими друзьями или коллегами, что, в принципе одно и то же.
Какие, на хрен, героические поступки?
Я просто хочу нормального человеческого отношения от того, кто с этим понятием вообще не знаком.
Почему я вообще зациклилась на нём, не понятно. Я ведь была влюблена в Ваню, а теперь он потерял свою значимость в моих глазах, уступив место этому несносному Выскочке.
Всё воскресенье я не испытываю никаких чувств, кроме апатии и безразличия ко всему происходящему.
В понедельник, несмотря на абсолютное нежелание отрывать задницу от постели и тащиться куда-то, превозмогая лень, плетусь в универ, в мрачном настроении, не желая ни с кем общаться и улыбаться.
А это редкость вообще-то.
Я всегда всем улыбаюсь, такова уж моя натура.
Сажусь рядом с Катькой, которая явно ждёт от меня пояснений и подробностей, но я лишь отмахиваюсь, не настроена на душевные разговоры.
Я знаю, что могу доверять ей.
И что она искренне за меня переживает.
Просто не хочу обсуждать свою дурость и обманутые надежды.
– Если захочешь поговорить, знаешь, где меня найти.
Она категорична в своих заключениях. Дуется, конечно. Но сейчас это не самая главная моя проблема.
– Прости, я знаю.
После обеда остаётся одна пара, и я честно, в первый раз за всё время обучения хочу слинять с неё. До последнего мечусь, остаться всё же, или смыться по-тихому.
Мы ждём в коридоре у аудитории, я залипаю в телефон, тщетно пытаясь отвлечь мысли от Димы.
Я постоянно думаю о нём.
Без перерыва, стоило только покинуть его квартиру.
Жаль, это не взаимно.
Мне больно от этой мысли. Но я изо всех сил стараюсь держаться.
Ну как этот невыносимый человек мог так запасть мне в душу?
Мне ведь казалось, что уже выработался иммунитет к его обаянию. Я не воспринимала всерьёз его стёб и постоянное внимание к моей персоне. Зачем он так убедительно добивался моего расположения?
Неужели так мало девушек попадалось на эту удочку? Зачем ему я была нужна?
Очередной трофей?
Лёгкая победа?
От этой мысли хочется плакать, но я не позволяю себе такой слабости.
Пошёл ты, Крючковский!
Ненавижу тебя!
– Привет, Алин. Мы можем поговорить?
Корзун появляется неожиданно.
Я смотрю на Катьку, та хмурится, показывая, что не рада его видеть.
Моя дорогая…
Знала бы ты, что Ваня тут абсолютно не причем.
– Да, конечно. – Отвечаю, кивая подруге, что всё хорошо.
Мы отходим в безлюдное место.
Сука, в то самое место под лестницей, куда меня не так давно затаскивал Димка.
– Алин… – Ваня пытается посмотреть мне в глаза, но мне стыдно поднимать взгляд.
– Вань…
– Послушай… – Он берёт меня за руку, сжимая крепко пальцы. – Я понимаю, что ты мечешься между мной и ним. Выбор сложный, правда…
Ого…
Вот это да.
Так прямо… С места в карьер.
– Я лишь хочу сказать, что мои намерения к тебе серьёзные. – Поднимаю глаза. Действительно, выглядит сосредоточенным. – Ты мне нравишься, Алин. Ты невероятная девушка, жаль я не узнал тебя раньше.
Мы стоим очень близко. Мне даже некомфортно в какой-то степени. Странно. Не ёкает и не зудит, как раньше. Но слова, сказанные Корзуном, теплом окутывают развороченное сердце.
– Я не хочу ставить тебя перед выбором, но, если ты позволишь мне, я докажу, что со мной ты можешь стать счастливой.
Ком в горле не даёт даже сделать вдох, не то, что ответить.
Он знает про нас с Крючковским.
Или предполагает. Тоже не исключено.
В конце концов, он видел нас целующимися.
Мне из последних сил не хочется верить в то, что Дима мог рассказать кому-то про то, как я пришла к нему, и что было потом.
Нет. Он не мог.
– Ты видел сегодня Крючковского?
Может, это не то, что он ожидал услышать. Но мне всё равно.
Я привыкла говорить то, что думаю.
– Нет. – Отвечает Ваня спокойно. – Он уехал. И, кстати, просил передать тебе это.
Пакет в его руках я заметила сразу.
Но даже предположить не могла, что его передал Дима. Мне.
Чёрт.
Сдерживать себя становится всё сложнее.
В пакете моё платье и туфли.
Это какой-то дурной сон, точно.
Ну не мог Крючковский так поступить со мной!
– Куда он уехал? – Спрашиваю голосом прокуренной торговки.
– В Штаты. У его отца был инсульт, вроде. Скорее всего, вернётся не скоро. Может даже на вручение диплома не попадёт.
Я столбенею от этой информации.
С одной стороны, Выскочка занят семейными делами и вряд ли у него есть время на такие глупости, как выяснения отношений со мной.
С другой…
Он мог хотя бы позвонить! Или написать короткое сообщение!
Я же не железная, держусь из последних сил, на одном «честном слове».
Значит, ему всё равно…
Именно это пытается сказать мне Корзун «между строк».
Именно этому противится всё моё нутро.
Именно от этого мне больно.
Так, как никогда до этого.
– Ты же понимаешь, что теперь всё по-другому. – Говорю ему, глядя в глаза.
Я не жестокая по натуре.
Но сейчас внутренности сковывает льдом, как у Снежной королевы, против моей воли.
– Просто позволь мне быть рядом.
Он не сдаётся.
Стойко выдерживает мой взгляд и снова берёт за руку.
Мне «ни холодно, ни жарко» от его прикосновений, но я не убираю ладонь.
Может, это «знак свыше».
Может, действительно, мы с Крючковским заигрались.
Или только я.
Может, я настолько наивна, что поверила в искренность его слов и действий.
Может, это то, что называют «безответной любовью».
Ведь, на самом деле, я впервые в жизни познала, что значит «любить».
Потому что, держа за руку Ваню, мечту последних двух лет моей жизни, думаю о том, как там Димка сейчас. Что ему пришлось пережить.
И почему я не рядом с ним в такой сложный период его жизни…
Почему не его руку я сжимаю сейчас.
Почему он не захотел посвящать меня в то, что ему важно.
Видимо, всё просто.
Эта история закончилась.
Увы, я не настолько наивна, чтобы питать иллюзии и строить «воздушные замки».
Если Дима уехал не попрощавшись, значит, я не настолько необходима для него.
Значит, мне нужно строить свою жизнь, не оглядываясь.
Отпустить.
И я отпускаю, подходя к Ване ближе и обнимая его.
Мне нелегко принимать такое решение.
Но я должна продолжать жить.
Ради самой себя.
