Текст книги "Письма призрака (СИ)"
Автор книги: Полина Иващенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– И тогда он очнётся? – Андрэ скептически изогнул бровь, но доктор лишь кивнул ему.
– Не знаю, что у вас происходит, но, видимо, у мальчика слишком слабая психика. Очень бурно возможно на что-то реагирует. Вы уж с ним помягче.
Андрэ кивает, глядя при этом в пол. После моё тело накрывают одеялом и покидают комнату. Моя голова вновь касается мягкой подушки, а взгляд устремляется в никуда.
Но вдруг глаза стали закрываться сами собой. Меня будто пригвоздили к кровати, и я ничего не мог с собой поделать. Я не мог даже элементарно двинуться. Стрелки на часах медленно доползали до полуночи, и это должен был быть мой шанс, но почему же я засыпаю? Почему меня уносит в бездну?
Голова отключается, а сознание угасает, погружая меня в сладостное неведение. Но, как оказалось, ненадолго.
Я открыл глаза и увидел вокруг себя туман и бесконечную пустоту. Ту самую, в которой меня раз за разом разрубали на куски тупым топором. Нет, только не опять. Я не хочу опять погружаться в этот кошмар, который, словно зыбучие пески, затягивает тебя с головой, не давая даже возможности вдохнуть напоследок. Я лежал на этой ледяной земле, моя кожа покрылась мурашками. Я весь сжимался, надеясь, что, открыв глаза, я вновь окажусь хотя бы в своей комнате около тела. Ведь где-то отдалённо я понимал, что вряд ли смогу вернуться из-за банального и тотального незнания, как это сделать.
Но тут я услышал шаги. Они звучали хоть и глухо, но при этом весьма отчётливо. Они исходили из глубин этого тумана. Я встал на ноги, оторвав тело от ледяной земли и стал вслушиваться. Шаги становились всё громче и громче, ближе и ближе. Пожалуйста, прошу, только не Джосселин… Я молю! Только не он!
И вот фигура начала вырисовываться. Я сразу успокоился, так как она оказалась не огромной и шкафообразной, а маленькой и утончённой. Но кто это?
Фигура вышла в свет, и я увидел её владельца. Это был Доминик. Я тут же напрягся, сжав руки в кулаки, даже челюсть свело. Доминик хоть и не выглядел угрожающе, даже наоборот: он смотрел на меня спокойным безразличным взглядом, но я-то уже знаю, на какие зверства способно это существо.
– Мишель, – подал голос он, но ощущалось это, будто мне залепили звонкую пощечину.
– Что тебе нужно? – прошипел я, не зная, откуда ждать удар.
– Я… – он заикнулся на слове и опустил взгляд, будто продумывая то, что он хочет сказать. – Я хочу помочь.
От услышанного я сначала начал моргать, сомневаясь, не начались ли у меня звуковые глюки, но потом моё тело начала бить мелкая дрожь в районе живота, после чего эта дрожь переросла в раздирающий, граничащий с истерикой, смех.
– Ты?! Помочь?! – я не переставал истерично смеяться и кричать. Но это действительно было смешно. Палач не может ничего, кроме занесения топора над шеей склонившегося человека.
Доминик прикрыл глаза с горьким выражением на лице. Его губы дрожали, а моя истерика, казалось, резала ему по ушам.
– Мишель, – Доминик попытался вновь связаться со мной. У меня уже болел живот от надрывного смеха, но в какой-то момент всё резко прекратилось, и я успокоился, переведя на него взгляд. Но Доминик уже не смотрел на меня. Его глаза были зажмурены, голова опущена вниз, а руки сжаты в кулаки. Но потом он резко поднял на меня взгляд. Его глаза были полны слёз, а всё лицо искажала гримаса боли. – Прости… – еле слышно произнёс он.
Не знаю, что это было, но, кажется, в тот момент я узрел истинную красоту. Вся та боль, что пережила эта крохотная душа за все те годы скитаний я ощутил на себе, правда, за более короткий срок. И эти глаза… Огромные серые глаза, молящие о прощении. Почему я не мог этому противиться? Неосознанно для себя я сделал шаг вперёд. И ещё один. И ещё. И вот я уже стоял около Доминик. Он смотрел на меня снизу-вверх.
Я занёс руку для удара, а он весь сжался, вновь зажмурившись, но готовый. А я стоял, смотрел на него с поднятой рукой.
Я ненавижу его! Это он обрёк меня на весь тот кошмар, что я пережил! Это он подстрелил Стефана и чуть не покалечил Роберта! Это он проклял и убил моего дедушку! Это всё он!
Моя рука дёрнулась, но ударить его я не смог, ведь я понял. Я уже давно всё понял. Несчастная отчаявшаяся душа, мечтающая найти для себя пристанище и прекратить эту боль. Ведь когда ты ощущаешь на себе все муки истинного наказания, тебе плевать, лишь бы ухватиться за тростинку. Любую!
Я опустил руку и резко притянул Доминик к себе, буквально сгребая его в охапку.
– Я никогда не прощу тебя, – произнёс я Доминик на ухо. – Но я хотя бы могу тебя понять. А это уже дорогого стоит, – после чего я разомкнул круг из своих рук.
Доминик вытер слёзы ладонью и продолжил.
– Я помогу тебе вернуться в твоё тело.
– Зачем тебе это?
– Это раскаяние. Я… не мог так больше.
– Тебя простили?
Доминик кивнул.
– Но я не могу уйти в новую жизнь, не исправив свои ошибки, оставшиеся от прошлой. Поэтому я здесь.
Мне бы усомниться, но что-то в груди щёлкает при виду этих огромных серых глаз.
Доминик сделал шаг мне навстречу, а я невольно – один назад, что заставило его остановиться на пару секунд, но потом он вновь, но уже более уверенно, стал продвигаться ко мне.
Мне страшно? Да, страшно. Я боюсь его? Несомненно. Но в то же время я понимаю, что он, возможно, единственный, кто может, знает и хочет мне помочь. Потом я просто закрываю глаза, с замиранием ожидая, что будет дальше.
Моего лба касается его ледяной палец.
– До встречи, Мишель. Может, ещё свидимся, – произнёс Доминик, и его палец в момент стал обжигающе горячим, словно до моей кожи дотронулась до бела раскалённая железка.
Но закричать я не успел. Всё произошло слишком быстро. Сначала меня что-то толкнуло в грудь, и я стал лететь с бешеной скоростью куда-то назад так, что мои руки ноги вытянулись вперёд. Туманы постепенно рассеялись и вновь наступила тьма. Кромешная и вырвиглазная. Меня это сначала очень сильно напугало, но потом я почувствовал под собой мягкую гладкую поверхность. Я осторожно открыл глаза и увидел свою комнату, правда в слегка наклоненном виде из-за того, что лежал. Я тихонько приподнялся на локте и обвёл взглядом помещение. После чего поднялся на ноги и почувствовал под ногами холодную, но не противно-ледяную, а приятно-освежающую поверхность. При вдохе воздух больше не колол лёгкие мелкими иглами, лишь приятно проникал внутрь. Я сделал шаг вперёд, продвигаясь к зеркалу над умывальником, но шёл медленно, пытаясь уловить и по-новому прочувствовать ощущения от каждого движения. Я будто заново учился жить. И мне это, чёрт возьми, нравится!
Я подошёл к зеркалу и посмотрел на себя: ровная кожа, слегка заспанный взгляд, спутанные волосы. Казалось, с того момента, когда я последний раз видел себя такого, прошла целая вечность.
Я счастлив. Я рад, но почему-то улыбка никак не могла дотронуться до моих губ. Прямо так босиком я тихо вышел из комнаты и направился в левое крыло. Прочь. Прочь оттуда. Я дошёл до комнаты Стефана и встал перед ней. Нас друг от друга отдаляла лишь дверь. Я положил дрожащую руку на ручку.
Я виноват перед ним? Нет. Тогда почему я готов разрыдаться и упасть ему в ноги?
Я слегка надавил на этот выкрашенный в серебро рычажок и захожу внутрь, прикрыв за собой дверь. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, поэтому я сразу же выловил силуэт Стефана на кровати. Я старался ступать осторожно, чтобы ни один мой шаг не был слышен, словно я какой-то грабитель. Оказавшись рядом с кроватью, я взглянул на него. Стефан был до ужаса бледным. Казалось, ещё немного, и он сольётся по цвету с белоснежной простынёй, на которой лежит. Я присел на корточки перед его кроватью и сложил руки на краю, положив на них голову.
– Прости меня… – шепотом произнёс я. – Прости…
***
Моей головы коснулась чья-то тёплая рука.
Я что: уснул?..
Подняв взгляд, я увидел всё-ещё бледного и болезненного Стефана, на лице которого была та самая добрая и любимая мной улыбка.
– Стеф… – подал голос я. – Как ты? – я взял его за руку, которая до этого покоилась на моей голове.
– Хорошо. Не переживай, – он сжал ладонью мою руку.
Я невольно опустил глаза и зажмурился. Я не могу смотреть на него такого. Это слишком больно!
– Что сказал доктор? – спросил я.
– Жить буду.
Я всё-таки поднял на него взгляд и в следующий момент забрался к нему на кровать и улёгся Стефану на плечо. Он тут же приобнял меня и поцеловал в лоб.
– Я рад тебя видеть, Мише.
И именно после этих слов мои губы, наконец, искривились в глуповатой улыбке, а из груди полился рваный, но такой счастливый смех.
Стефан поглаживал меня по плечу, пока я трясся рядом, больше напоминая психически больного, но остановиться не мог. Но в какой-то момент смех перерос в самый настоящий плач, который я даже не пытался душить, утыкаясь носом Стефану в шею.
Меня переполняли эмоции. Их было так много, одно истеричное состояние перетекало в другое, рвано сменяясь. И Стефан слышал это, но даже и не думал меня останавливать или успокаивать. Он всё понимал и давал мне выпустить всё, что накопилось внутри. Я пропустил момент, когда слабые, но такие заботливые объятия сменились нежными и не менее заботливыми. Андрэ прижимал меня к себе и гладил по волосам, пока я утыкался носом ему в плечо. Меня крючило, выворачивало и трясло. Мне что-то говорили, но я не слышал, так как сознание перекрывала та волна чувств, которая нескончаемым водопадом лилась из меня. Я жив. Жив, чёрт возьми!
***
После того, как я вернулся, прошла неделя. Стефан уже через два дня смог стоять на ногах, а всю эту историю мы решили от наших родителей скрыть, дабы не было лишних вопросов. Примерно за три дня до торжества нас начали готовить: заставляли заучивать клятвы и всё в этом роде. Правда, потом от этих пережитков прошлого решили всё-таки отказаться и слава Богу. За день до свадьбы мы уехали за город и остановились в добротной гостинице, так как помолвка, как и планировалось, должна была состояться в загородной церкви.
Разумеется, в этот ответственный день подняли меня ни свет, ни заря и тут же начали обрабатывать. Сначала меня пудрили и красили, разумеется уделив и шее должное внимание, затем при помощи какой-то адской расчёски, которая только и делает, что вырывает волосы с корнем, сделали мне причёску, а затем указали на костюм, который принесли, пока я сидел в кресле и молил о пощаде. И всё это длилось очень долго. Где-то до часов одиннадцати утра, хотя само действо начиналось в двенадцать. Когда я переоделся, то получил довольные кивки и, наконец, остался в одиночестве, чтобы хоть немного прийти в себя и унять дрожь. А дрожь была. И даже то, что выглядел я без малого бесподобно не спасало. Хотя что уж тут греха таить, эти курицы знают своё дело. Моё лицо было сильно запудрено и казалось чересчур бледным, на нём ярко выделялись подведённые чёрной краской глаза, волосы мои были в основном собраны сзади в некое подобие шишки, но по бокам красовались две закрученные пряди, обрамлявшие лицо. Мой костюм по традиции был белого цвета, который олицетворял невинность и нежность, с красными вставками возле пуговиц по бокам и с длинными красивыми рукавами, открывающими вид уже только лишь на пальцы, но это был сугубо мой каприз.
В надежде успокоиться я стоял около окна, кусал губы и нервно стучал пальцами по подоконнику, как вдруг раздался стук.
– Войдите, – немного удивлённо отозвался я.
Дверь открылась, и в комнату вошёл Вивьен с огромным букетом цветов в руках.
– Мишель! – широко улыбаясь воскликнул он.
– Вив! – я тут же бросился к брату в объятия и буквально повис у того на шее. – Ты бы знал, как я рад тебя видеть! А то я уж боялся, что ты не приедешь.
– Издеваешься, что ли? – беззлобно произнёс Вивьен. – Чтобы я пропустил день икс, когда моего брата передают в лапищи другой фамилии?
– Ну Вив, – я слез с его шеи и окинул брата скучающим взглядом.
– Ну ладно. Дай хоть посмотреть на тебя, – Вивьен положил руки мне на плечи и принялся буквально облизывать меня взглядом. – Какой же ты красивый, Мише.
Хоть комплимент и был приятен, я не мог не отметить, что Вив тоже выглядел потрясающе: у него были красиво зачёсаны назад волосы, чёрный с иголочки костюм и наполированные чёрные туфли. Повезёт же кому-то с таким женихом.
– Совсем скоро, – как-то грустно начал Вивьен, – ты станешь Гросс.
Почему-то, когда это произнёс Вивьен, мне и самому стала не по себе от этой мысли. Вивьен, мой брат и мой первый альфа теперь станет от меня по другую сторону обрыва. Да, никто не запретит нам общаться, но ощущение принадлежности другим людям со всеми потрохами даёт знатную затрещину по некогда чувству свободы. Вив провёл мне пальцами по шее, где скоро будет красоваться три метки.
– Знал бы ты, какой кошмар приключился со мной в Леньяно…
– Поверь, пока ты отсутствовал у меня тоже появилась история, от которой у тебя волосы встанут дыбом.
Вивьен усмехнулся.
– Это мы ещё посмотрим.
– Мишель, – в комнату без стука заглянул отец, – пора.
– Уже? – я удивлённо вскинул брови и глянул на часы на стене. Точно… Двенадцать…
Вивьен закусил губу, – ха, наша общая привычка – ещё раз глянул на мою шею и направился к выходу из комнаты.
Я же подошёл к отцу, который тоже лишь удовлетворённо кивнул и подал мне руку, дабы повести под венец.
Я потянулся к отцу дрожащей рукой, но он тут же отдёрнул свою, не дав даже коснуться.
– Мишель, – строго произнёс он, – возьми себя в руки.
– Извини… Просто я очень сильно волнуюсь, – я невольно начал тереть шею.
Отец понимающе посмотрел на меня и положил руки на плечи.
– Не думай о том, что я выдаю тебя этим людям только ради статуса. Это не так. Я помню, когда мы с твоим папой только поженились, он постоянно рычал на меня и проклинал своих дедов, за то, что отдали его мне, думая, что всё это было только из-за знатного имени. Но я смог растопить лёд в сердце Луи, и теперь он вспоминает день нашей свадьбы с улыбкой на лице, хоть и сдержанной. Я знаю, что отдаю тебя в хорошие руки и всей своей душой желаю тебе любви с этими людьми. И поскольку ты – мой по характеру, я уверен, что братья Гросс смогут стать для тебя теми, благодаря которым ты тоже будешь улыбаться при упоминании сегодняшнего дня.
Я внимательно слушал, но дрожь от этого никуда не ушла, лишь стала не такой явной. Я взял отца за руку, и мы направились из гостиницы, прямиком к началу тропинки к церкви, которая была усеяна лепестками роз. По краям этой тропинки уже стояли приглашённые гости. Благо их было не так много. Вот я глазами выцепил дедов по папиной и по отцовской линиям, вот Вивьен рядом с папой и вот друзья нашей семьи Кристиан и Давид Море. Были и ещё какие-то люди с вроде бы знакомыми лицами, но я их толком не помнил. У самого входа в церковь перед священником стояли Стефан, Роберт и Андрэ в чёрных строгих костюмах, что выглядело просто бесподобно. Отец под медленную заунывную свадебную музыку вёл меня к моим практически мужьям, и как только я поравнялся с ними, отошёл в сторону. Мы повернулись к священнику, который начал зачитывать самые обычные тексты про любовь до гроба и всё тому подобное. Стоя там, перед всем честным народом, а главное – перед Вивьен, я почувствовал, как мне становиться дурно. Мысль, что Вивьен увидит, как меня пометит сразу трое человек вызывала у меня ужас и какое-то отчаяние. Да, у меня замечательные женихи, но…
Речь священника подошла к концу и вот он – этот момент. Метка. Первым ко мне идёт Роберт. А я чувствую, как у меня перед глазами начинает плыть. Нет, стой прямо! Я закрываю глаза, чтобы сфокусироваться на своих ногах, и чтобы меня перестало штормить, что с горем пополам получилось. Мне на плечи легли руки, а шею обдало горячим дыханием, после чего я почувствовал боль. Острую боль от пронзающих кожу клыков. Я прокусил губу до крови, лишь бы не закричать. Я и не думал, что этот процесс настолько болезненный. На глаза невольно навернулись слёзы, а от понимания, что таких меток ещё будет две, стало ещё хуже. Наконец, клыки покидают мою шею, и Роберт отходит. Следующим должен был быть Стефан. Но я не знаю был ли это он, так как не открывал глаз. Могу лишь сказать, что она была, хоть и менее, но всё равно весьма болезненной, как и третья.
Мой белый костюм залился кровью по обе стороны от шеи. Раздались аплодисменты, и ужасная торжественная часть, наконец, закончилась. На заднем дворе от церкви уже был накрыт стол, и все гости кинулись туда. Но я куда-то дёргаться не спешил, так как хотел элементарно прийти в себя. Не думал, что метка станет для меня таким диким стрессом. Я приложил руку ко лбу и попытался унять, заходящееся в бешеном ритме, сердце.
– Эй, ты как?
Я поднял глаза и увидел Роберта со своим обычным строгим, но при этом ещё и взволнованным взглядом.
– Нормально… – бросил я. – А где?..
– Стефан и Андрэ? А их тут же схватили и на задний двор потащили. Меня просто не успели, так как я носом не клевал.
– Понятно. Там сейчас… – я немного скривился.
– Да… – Роберт сделал практически то же выражение, что я. – Неофициальная часть праздника. Все будут подходить и желать счастья, любви, детей и ещё кучу всего. Есть те, кто делает это быстро, а есть те, кто после поздравлений начнёт тебе рассказывать истории из своих жизней, и затянуться это может до вечера, – Роберт покачал головой. – Терпеть это не могу, но что поделать. Ну ладно, пошли, – Роб подал мне руки. – А то Стеф с Андрэ нам потом припомнят, как стояли и мучились, слушая всю эту тягомотину, пока мы где-то прохлаждались.
Я слабо усмехнулся, всё ещё чувствуя лёгкую слабость, но, взяв Роба за руку, мне почему-то стало как-то… легче, что ли?
Мы прошли на задний двор, где Андрэ со Стефаном только и делали, что пили рядом с каким-то стариком, видимо, другом их отца, который что-то там им активно рассказывал. Ну а лица их выражали некую смесь неловкости, растерянности и стыда. Даже не хочу знать, о чём им там рассказывали…
Мы подошли чуть ближе, и Роб обменялся с этим стариком рукопожатием свободной рукой, а второй чуть сильнее сжал мою ладонь, видимо почувствовал небольшую мою нервозность и решил таким образом меня успокоить. На самом деле нервозности у меня не было. Скорее мне просто не хотелось находиться рядом с этим толстым лысым альфой с хитрым прищуром, который при этом смотрел на меня, как на кусок мяса. Спасибо Робу, что немного закрыл меня собой, не давая этому мерзкому старику так откровенно пялиться на меня.
Когда он всё-таки отошёл, мы все расслаблено выдохнули.
– Боже, этот Дюпре просто отвратителен, – тихо произнёс Андрэ. – Он нам сейчас рассказывал, как перетрахал по молодости всех омег из высшего света будучи уже женатым.
– Посыл был, чтобы мы гуляли и развлекались, пока могли, – пояснил Стефан, который так же не был в восторге от рассказа.
– Посыл, может, и правильный, вот только не в такой мерзкой и пахабной форме, да ещё и на свадьбе. Больной ублюдок, – фыркнул Роб.
– Ребят, – к нам подошли мои родители с Вивьен. Отец широко улыбался, Вивьен был довольно сдержан в своих эмоциях, папа же был где-то посередине: губы улыбались, а вот глаза – нет, что меня сильно удивило. Я понимаю, почему Вивьен так себя ведёт, но вот папа…– Поздравляем вас.
– Спасибо, – кивнул Роберт.
– Мы искренне надеемся, что из вас получится отличная любящая семья.
– Можете в этом не сомневаться.
Отец с Робертом обменялись рукопожатиями. Я, наконец, отпустил Роберта и вышел к родным.
– Спасибо вам большое, но могу я поговорить наедине с папой?
Папа окинул меня удивлённым взглядом, как и отец с Вивьен, но потом просто кивнул.
Мы молча отошли ко входу в церковь и уселись там на ступеньках.
– Пап, – начал я, но тут же запнулся.
С папой у нас отношения всегда были на расстоянии. Хоть я и ни в коем случае не сомневался в его искренней любви, но никаких душевных и слишком близких разговоров он предпочитал со мной не вести. Но сейчас от увиденного у меня было ощущение, что ему абсолютно всё равно на происходящее. Я выхожу замуж, а он молчит и не выдаёт никаких эмоций, хотя я знаю, что он на них способен.
– Да, Мишель? – папа не повернул на меня головы и смотрел перед собой. Я немного помедлил, думая, как бы начать разговор об этом.
– Пап, ты не рад за меня? – всё-таки выдавил из себя я.
– С чего ты это взял?
– С твоего равнодушного тона и такого безразличного выражения лица.
Папа начал кусать губу. Долбанная семейная черта…
– Мишель… Мне тяжело радоваться за тебя, – произнёс папа и опустил взгляд в пол.
– Ч… то? – я оторопел от ответа.
– Просто понимаешь, – продолжил папа, – в тебе я вижу себя, – он, наконец, повернул на меня голову, и в его глазах я увидел тоску. – И я вспоминаю тот день, когда меня выдавали замуж за твоего отца. И я вспоминаю, как я плакал, но не от счастья, а от боли. Мне казалось, что все вокруг меня предали и бросили и… Видя тебя, я невольно вновь окунаюсь в то время, в тот день и… – папа замолчал. Я видел, как тяжело ему было вспоминать тот момент своей жизни. Моя рука накрыла его ладонь и чуть сжала.
– Но ты ведь потом полюбил отца, – мягко произнёс я.
– Да, полюбил, – папа второй рукой начал поглаживать мою. – Просто тогда чувства были настолько сильные, что глубоко заострились в моей памяти. И меня охватывает то же отчаяние, что охватывало в тот день.
– Понимаю…
– Мишель, я не хочу тебе такой же судьбы, как у меня. Я не хочу, чтобы ты видел то, что видел я.
Я сразу понял, о чём говорит папа, но смог лишь на это горько усмехнуться.
– Увы, пап, я уже увидел достаточно.
Папа посмотрел мне в глаза и не стал задавать лишних вопросов. Казалось, будто он знает, о чём я говорю, хотя, может и знает…
Он положил руку мне на щеку и произнёс:
– Мише, прошу тебя, будь счастлив и забудь то, что видел.
– Но пап, это невозможно…
Папа смотрел на меня понимающим взглядом, но потом спросил:
– А сможешь ли ты с этим жить?
От этого вопроса у меня по спине пробежал холодок. Я уставился на папа испуганными глазами.
– Ч… что ты?..
Но тут до нас донёсся крик отца:
– Вы там ещё долго?
– Нет, Алекс, – ответил папа, – мы закончили.
Папа встал на ноги и подал мне руку. Я принял его помощь и поднялся на ноги, но взгляд мой оставался таким же ошарашенным.
– Что ты знаешь?.. – тихо спросил его я, но папа не ответил, лишь окинул меня неопределённым взглядом, от которого меня пробрало до костей.
Докапываться до папы было делом бесполезным, это я понял ещё давно, поэтому всем своим сердцем попытался отпустить эту ситуацию и вернуться к этому разговору через несколько лет.
Гости уже были в меру пьяными и, соответственно, в меру весёлыми. Стрелки часов медленно, но верно продвигались к семи часам вечера, а на улицах уже начало смеркаться.
Надо же, казалось прошло всего час времени, а уже вечер.
Нас четверых усадили в карету и, под улюлюканье гостей и какие-то крики с пожеланиями горячей брачной ночи, отправили в особняк.
Мои теперь уже мужья хоть и не были пьяными, но какая-то хмельная доля проскальзывала, особенно в их обсуждениях гостей, в которые я не особо вслушивался.
– Мише, о чём вы разговаривали с папой? – внезапно спросил Андрэ и приобнял меня за плечи.
– Ну… – я не знал, что ответить. – Честно говоря, я не особо хочу об этом говорить…
Андрэ понятливо кивнул, за что я был ему благодарен и вернулся к разговору с братьями. Чёрт… я не хотел о нём вспоминать и думать, так как это могло стать причиной нового геморроя. Я ещё толком от прошлого «приключения» не отошёл…
Когда мы добрались до особняка, то двинулись в мою комнату, так как именно там должна была пройти первая брачная ночь. Благо никаких лепестков роз в виде сердечка и прочих атрибутов не было, хотя заделать подобно и хотели. Но я всё-таки сумел отстоять право своей комнаты на некую «непорочность», ибо вся эта романтичная лабуда абсолютно безвкусная и вульгарная. Поэтому единственное, что было в комнате, это свежезастеленное красного цвета постельное бельё.
– Что думаешь? – склонился Роб ко мне и прошептал на ухо. – Красный – цвет страсти.
– Ну уж нет, – я повернулся к нему. – Красный – цвет крови. А для меня цвет страсти – чёрный, – я украдкой глянул на Стефана, который в этот же момент всё понял.
– Хочешь повторить? – как-то странно улыбнувшись, спросил Стеф.
– Почему бы и нет? – я кокетливо приподнял одну бровь.
Роберт с Андрэ пока явно не до конца понимали, о чём идёт речь.
Стефан усмехнулся и подошёл к шторе, с которой так же, как и в первый, стянул чёрную атласную ленту и подошёл ко мне. Мои глаза накрыла шелковистая ткань, а Роб с Андрэ что-то там между собой бубнили, но всё отошло на второй план, когда я почувствовал на своём теле три пары рук, а на губах – требовательный поцелуй.
Это тепло, эти прикосновения, это всеобъемлющее ощущение тотальной защищённости от всего зла этого мира. Я не ощущаю себя боле беспомощным с закрытыми глазами. Наоборот: я чувствую себя в безопасности, ведь рядом мои мужья.
Роберт – статус и достаток. Стефан – защищённость и разум. Андрэ – забота и любовь.
Вихрь эмоций, которые я испытывал невозможно описать. Темнота перед глазами трансформировалась в палитру с самыми разнообразными оттенками, которые сменяли странные образы извивающихся эскизов. В моей голове творился полный хаос, но этот хаос порождали те, чьи метки находились у меня на шее. Те, кто разжигали во мне огонь. И я готов был сгореть в этом пожаре, отныне гордо неся фамилию Гросс.
========== Вивьен ==========
– Ну давай рассказывай, что у тебя там произошло? – Мише сидел передо мной и лениво потягивал эспрессо, что сильно меня удивило.
С момента его свадьбы с семьёй Гросс прошло где-то три дня. Признаться честно, я думал, что не увижусь с Мишель в этот приезд и уже хотел было возвращаться в Леньяно, но буквально вчера он позвонил и предложил встретиться, чему я не мог не обрадоваться. Мы выбрали с ним уютную кафешку и уселись на балкончике, с которого выходил вид на реку.
Мише сидел передо мной с лёгкой улыбкой на губах и лазурной накидкой на плечах, которая постоянно уводила на себя мой взгляд из-за своей яркости.
– С каких это пор ты пьёшь кофе? – мои брови полезли наверх. Мише скептически изогнул бровь и взглядом указал на такой же эспрессо передо мной. – У меня уважительная причина, ибо на учёбе без этого никак.
– Ну а ты поживи с этой семейкой и тоже начнёшь кофе глотать, так как ничего другого они толком не пьют, – Мише поставил кружечку на блюдце и устремил на меня взгляд. – Итак, – протянул он.
Я сложил руки перед собой в замок и начал повествование.
***
Ветер на пароме ласково облизывал моё лицо своими порывами, под которые я охотно подставлялся, прикрывая глаза. Я практически всё время, пока плыл стоял на палубе, вцепляясь пальцами в перила.
Всё дальше от дома, от семьи, от Мишель…
Не представляю, как он там будет совершенно один, без меня. Надеюсь, я не ошибся в Стефане, и он поможет Мише найти с остальными хоть какой-то общий язык…
До порта прибыли мы быстро. По крайней мере мне так показалось. Я забрал свои вещи и вышел на торговую улицу, где тут же увидел человека, держащего табличку со своим именем, к которому я тут же подбежал и закинул вещи в кабинку, в которую и уселся. Собственно, он меня до самого университета и довёз.
Ну и что тут сказать? Здание действительно оказалось внушительное с красивыми архитектурными решениями и большой территорией вокруг, по которой равномерно распределились студенты старших курсов. Всё же новички, к которым я и относился, толпились около самого входа, где стоял какой-то человек и посматривал на время.
Я подошёл поближе, чтобы не потеряться, и через какое-то время нас всех дружной братией повели внутрь университета.
Мда… Снаружи он выглядел гораздо более презентабельно… Хотя, не знаю, чего я ожидал, но уж точно не подобной серости и простоты, в которой даже никакой изюминки нет.
Нас отвели в огромную аудиторию, где и рассадили, после чего вошёл довольно пожилой альфа, представившийся, как профессор Кольц. Он начал рассказывать, как нам повезло, что мы попали сюда, что, наконец, станем людьми, ну а потом распорядок дня и как, собственно будет проходить непосредственно учебный процесс.
После этого нас распределили по группам по нашим специальностям, а затем все те, кто будет жить в общежитии, направились к зданию, находящемуся чуть поодаль университета, где нас уже ожидали высокий и довольно суровый, судя по лицу альфа и с не менее суровым лицом, но меньшим по габаритам омега. Когда все собрались, он пробасил:
– Это, – он указал рукой назад, – правый корпус, предназначенный для альф и альфаподобных бет. Левый же корпус – для омег и омегаподобных бет. Появляться в чужом корпусе можно ровно до девяти вечера. Если вас заметят после этого времени, то вы получаете выговор. Три выговора – отчисление. Всё ясно? – мы все дружно закивали. – Отлично. Все, кто будет жить в левом корпусе сейчас идут с Николасом. Он вас и распределит. Остальные остаются, – он достал из сумки распределительный лист и пробежался по нему глазами, пока наша толпа отфильтровалась от будущих жителей левого корпуса. Этот мужчина, которого, как оказалось, звали Джереми, довольно быстро протараторил номер комнат и фамилии, что мы успели лишь каждый уловить свои. Он даже не спрашивал, кто есть среди присутствующих, а кого нет. После этого, мы все дружно двинулись по указанным номерам комнат, где уже посередине лежали наши вещи. Комната эта была на четверых. Она была не маленькая, но душная, поэтому я сразу же открыл окно, дабы впустить свежий воздух, чем заслужил одобрительные кивки со стороны моих, так сказать, соседей. Простенькие кровати по углам и такие же простенькие столы рядом с ними. Два высоких деревянных шкафа и по сути всё. Общежитие это было под стать университету – такое же серое и безвкусное. Ладно, жить можно и ладно. Я занял кровать в одном из углов. Парни, зашедшие со мной, заняли все остальные.
– Ребят, – не успев даже вещи разложить начал светловолосый приятный и, судя по беспечному взгляду, весьма инфантильный альфа, – давайте знакомиться. Я Майк! – он, стоял около своей кровати, вытянул руку для рукопожатия. Мы с остальными двумя немного непонятливо переглянулись, но всё-таки подошли и пожали руки.
– Кит, – немного отстранённо произнёс первый подошедший бета, который после Майка обменялся рукопожатиями и с нами тоже.
– Дэйв, – произнёс следующий на очереди для знакомства альфа. Когда очередь дошла до меня, я лениво подошёл и также пожал руку.
– Вивьен.
Мы довольно посредственно перезнакомились и вернулись к распаковке вещей. Когда всё было готово, я решил прогуляться по окрестностям, посмотреть, что из себя представляет это место, ну и похандрить в своё удовольствие.
