Текст книги "Телефон Доверия (СИ)"

Автор книги: Полина Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Так хорошо, что мы вместе, – говорит папа, и я улыбаюсь ему, делая глоток кофе.

Его глаза блестят, когда смотрят на меня, надеюсь, это хорошо, потому что мне хочется засмеяться. От счастья, конечно же. Мама наблюдает за мной, наверное, она не понимает моего настроения, но я сама плохо, что понимаю.

– Я думала, может, сходим куда-нибудь? Например, в кино?

Мама удивлённо приподняла брови, и сразу же поймала завораживающий взгляд папы. Они переглядывались так, будто были на седьмом небе. И я просто тонула в этих прекрасных эмоциях, которые Джастин смог мне подарить. Я не знала этого человека, но он дарит мне больше чувств, чем любой другой человек в моём мире.

– Это прекрасная идея, я освобожусь в шесть, и мы сходим в кино, – папа целует меня в макушку, а маму в щёку и уходит на работу. – Милая, к тебе Шона.

Мой удивлённый взгляд сразу переходит к календарю, который висит на холодильнике. Это так ужасно, что я забыла о приезде своей лучшей подруги. Когда я понимаю это, то сразу же вскакиваю и бегу в гостиную. Шона рассматривает огромную фотографию, которой уже несколько лет. Она слышит мои шаги и оборачивается со счастливой улыбкой, ловит меня в объятия, и я так рада, что она приехала. Я скучала по ней.

– Боже, ты выглядишь прекрасно, – шепчет она и отстраняется, осматривая меня.

Я смеюсь, потому что сегодня я действительно чувствую себя лучше. И мне нравится видеть дома Шону, потому что я очень скучала по ней. Наша дружба существует со средней школы и продолжается до сих пор. Она снимает с плеча маленькую сумочку и кивает в сторону моей комнаты.

– Здравствуйте, миссис Харрингтон, – Шона машет моей маме, и та задорно смеётся и приветствует мою подругу.

Это их фишка.

– Пойдём в мою комнату, – мы направляемся в мою комнату, и когда входим, то я не чувствую, что мне становится плохо.

Шона сразу же подпрыгивает, как только я закрываю дверь, и обнимает меня. Она что-то шепчет мне, но я слишком счастлива, чтобы что-то услышать.

– Успокойся, пожалуйста, – смеюсь я, и мы садимся на маленький диванчик.

Шона выдыхает и воодушевлённо смотрит на меня.

– Это прекрасно, Али! Я полюбила Нью-Йорк настолько, насколько может моё нездоровое сердце. Ты знала, что в метро ночью можно увидеть огромнейших крыс, а ещё нам рассказали, что глаза Эйнштейна заперты в каком-то из сейфов города?! Кстати, ты знаешь, что я ненавижу пробки, терпеть их не могу, но Нью-Йорк – это просто кошмар. Ты бы знала, что после того, как я приехала, мы стояли в пробке сорок минут. Это кошмарно, но потом я окунулась в кровать и заснула. У меня был самый лучший номер, конечно, я не знаю, какие были остальные, но я уверена в этом. Там очень много красивых девушек, я с ними рядом не могла стоять. Подумают, что сбежала с какой-то программы, где делают из таких, как я, красавиц. На самом деле, я буду скучать по Нью-Йорку. Это было круто. На месяц окунуться в эту атмосферу.

Я восторженно слушала Шону, которая была самой эмоциональной девушкой: она размахивала руками и так громко говорила, думаю, мама слышала нас. Когда она закончила, то выдохнула и широко улыбнулась мне, я ответила ей, правда, не такой уж и счастливой улыбкой.

– Вчера мне предложили стажировку в Нью-Йорке, в одной крупной инвестиционной компании. Через год там будет новый владелец. Говорят, что это Джастин Бибер. Если тебе это ни о чём не говорит, то это сын самого известного миллиардера. Помнишь, мы с тобой смотрели список «Forbes»? Он находится на третьем месте! А Джастин Бибер его сын, значит, бо́льшая прибыль будет переходить к нему. Если ты не поняла, я буду работать секретаршей, а ты знаешь, что существует служебный роман? Это прекрасно!

Мой удивлённый взгляд пробежался по её лицу, я уверена в том, что она уже создала план, как заинтересовать мистера Бибера. Но я помнила о том человеке, который разговаривал со мной вечером и поддерживал меня, я бы никогда в жизни не подумала, что он сын миллиардера. Зачем тогда он сейчас работает, тратя время, он мог бы работать над тем, что действительно принадлежит ему. Когда Шона видит, что я задумалась, то она дотрагивается до моей руки и сжимает, я сразу же поднимаю взгляд на неё.

– Всё нормально? Прости, у меня просто столько эмоций! Расскажи лучше, как чувствуешь себя?

– Эм, не в этом дело. Я просто задумалась о том, что у тебя скоро выпускной, а я даже не подавала документы в колледж, – я печально улыбнулась ей и сжалась, потому что почувствовала, как на меня давит весь мир.

Шона нахмурилась и легонько ударила меня по руке, за которую держала секунды три назад.

– Ты сумасшедшая! Вспомни, сколько тебе лет? Девятнадцать, твоя взрослая жизнь только начинается, а мне уже двадцать три. Так что успокойся, пожалуйста. У тебя хорошие результаты по тестам, ты можешь подать документы в любой колледж, если захочешь.

– Я хочу, но не могу, потому что… Это сложно.

Она смотрит на меня, склонив голову.

– Знаю и я рядом, чтобы поддержать тебя. Понимаешь?

Я кивнула, и моё настроение практически вернулось.

– Я привезла тебе множество магнитов! – я улыбаюсь и забываю о нашем разговоре, она достаёт из сумки больше пятнадцати магнитиков и протягивает мне.

Наверное, каждому человеку нужен тот, кто сможет заставить его забыть о плохих моментах. Мы рассматриваем с Шоной магниты, они все такие разные: объёмные, квадратные, большие и маленькие, с блёстками и шершавые. Они такие прекрасные! Это действительно мне нравится. Я обнимаю Шону, и мы долго смеёмся над тем, что мама будет ругаться, потому что на нашем холодильнике нет места, но я могу снять календарь.

– Я рада за тебя, Шона, – искренне говорю я, когда мы лежим на кровати.

Она улыбается мне и закрывает глаза на мгновение. Наверное, она устала и проголодалась, но я даже не успеваю что-то сказать, как заходит мама.

– Девочки, я приготовила обед, не хотите перекусить?

Глаза Шоны мгновенно открываются, и она принимает сидячее положение. Я улыбаюсь и киваю маме, когда она уходит, то я смотрю на подругу, которая довольно улыбается. Она приехала в больницу сразу же, как ей позвонил Коллин, она долго плакала, пока я приходила в себя. Знаю это, потому что Колл иногда проговаривается. Когда я думаю о том, что ощущала той ночью, то мне просто хочется покончить с собой, потому что меня просто разрывало на части.

– Ты обещала записаться к психологу, когда я вернусь в город, – я напряглась, когда она снова подняла эту тему.

Я ходила к психологу, это немного помогало, но я была мертва, как снаружи, так и внутри. Меня было не спасти, но почему же Джастин может поднять мне настроение? Я вспомнила о том, что мне нужно позвонить ему с шести до семи и захотела сразу же поставить напоминание, но я отклонила эту идею.

– Я не знаю, – шепчу я, смотрю на свои руки, которые начинают дрожать.

– Прости, Али! Я просто переживаю, ты не представляешь, как мне страшно просыпаться от звонков, потому что я боюсь, что твоя мама скажет, что ты мертва.

Я пытаюсь понять её, потому что сама боюсь всего этого. Надеюсь, я не дойду до такого, что захочу исчезнуть, потому что мне нужно жить. Для своей семьи и для тех, кто мне близок. Это звучит хорошо, но не так, как хотелось бы на самом деле.

Когда мы спускаемся, то я чувствую приятный аромат, Шона смотрит на меня и сжимает мою руку. Она всегда такая эмоциональная, но я люблю её. Кажется, я благодарна ей за то, что она рядом. Да, определённо.

– Я приготовила первый раз курицу, – начинает мама, и мы переглядываемся с Шоной, когда садимся напротив друг на друга, – по-мексикански!

Шона хлопает в ладоши, как маленький ребёнок, но мне не становится от своих мыслей больно, потому что я рада, что она улыбается. Это лучшее, что я когда-либо видела. В мою память почему-то ворвались моменты, как я увидела Джастина, это не пугает меня, но настораживает.

– Это прекрасно, миссис Харрингтон! – улыбается Шона, когда пробует.

Это действительно вкусно, но я оставляю свои комментарии при себе.

– Спасибо, Шона. Как тебе Нью-Йорк? – мама садится рядом со мной и крадёт у меня фасоль, но я молчу, раньше бы я стала возникать, но в шуточной форме.

Шона делает глоток яблочного сока и причмокивает, когда начинает говорить.

– Это прекрасная поездка, которая подарила мне множество ярких эмоций, я счастлива, что мне удалось поучаствовать в конкурсе и поехать в такой замечательный город! – Шона улыбается и продолжает есть, я смотрю на неё несколько минут, а потом возвращаюсь к еде.

– Это замечательно, я рада за тебя, – мама поднялась, когда я посмотрела на неё, то она улыбнулась мне и поцеловала меня в макушку. – Я скоро вернусь, мне нужно забрать вещи из химчистки.

Мама уходит, и я смотрю на Шону, которая мило улыбается в экран телефона.

– Что там? – спрашиваю я, когда подруга все ещё летает в облаках, она отвлекается и смотрит на меня.

– Я ищу Джастина Бибера. Википедия говорит, что ему двадцать шесть лет, бла-бла-бла… Боже, он автор песен! Здесь есть информация о том, что он станет владельцем компании через год! Он будет миллиардером! Да, Господи, моя жизнь налаживается… Подожди, – её рот открывается, а глаза округляются, – если верить этой информации, то он сейчас здесь. В нашем городе, Али!

Я наблюдаю за тем, как Шона возбуждённо смотрит в экран, у меня такое чувство, что она скоро поцелует его или проведёт языком. Но она просто смотрит в него, а в её зрачках мелькает доллар. Знаю, что она хочет обеспечить себе жизнь, но только не с помощью Джастина, пожалуйста.

– Почему ты думаешь, что он здесь? – интересуюсь я, отставляя еду.

У меня пропал аппетит.

– Я прочитала это в «The New York Times».

Я осматриваю Шону и понимаю, что она достаточно привлекательная: она родилась в Голландии, а там говорят, что модельные девушки. Мой взгляд пробегается по её длинным блондинистым волосам, зелёным глазам, которые сверкают, как сапфиры. У неё привлекательная фигура и есть толк в моде. После неё мне не хочется смотреть на себя, потому что у меня шоколадные волосы и карие глаза. Я не блондинка, как она.

– Я позвоню ему сегодня, – эти слова заставляют меня забыть о своих мыслях.

– В каком смысле? Ты не можешь просто так ему позвонить, я уверена, что его номер знают только те люди, которые ему нужны.

Но Шона мне хитро улыбается и прикладывает телефон к уху, а мне остаётся только нахмуриться и скрестить руки на груди. Я слышу, что идут гудки, поэтому это меня напрягает, а потом моё сердце разбивается, когда я слышу в трубке его голос.

– Здравствуйте, мистер Бибер! Извините меня, пожалуйста, за этот звонок. Мне сообщили, что я буду работать в Вашей компании, но я точно не знаю, когда мне приезжать.

Я удивлённо смотрю на Шону, которая показывает своё актёрство.

– Можете назвать своё имя?

От этого голоса моя душа раскрывается, но я заставляю себя не думать о том, что его голос настолько действует на меня.

– О, конечно. Меня зовут Шона Парсонс, – она на секунду смотрит на меня и подмигивает.

Следует долгая пауза, и я хочу, чтобы Джастин отключился, потому что в шесть часов я смогу ему позвонить, и мы будем говорить о том, что всё хорошо.

– Да, отец рассказывал о Вас. Простите, но я буду владеть этой компанией только через год, поэтому все вопросы должны быть адресованы моему отцу.

Шона прикусывает губу, понимая, что ничего не может сделать, но я вижу, как она щипает себя за руку и у неё на глазах появляются слёзы. Это приводит меня в замешательство.

– Простите, мистер Бибер. Я просто только приехала в город, – она шмыгает носом, и я хмурюсь. Мне не нравится, что она врёт Джастину. – Я просто захотела поговорить с Вами о работе, потому что для меня это большая честь – работать с Вами.

Джастин…

– Успокойтесь, мы сможем встретиться с Вами завтра.

– Ох, дело в том, что я могу сегодня, – она смотрит на часы, пока моё сердце разрывается, – С шести я буду свободна.

Джастин, не делай это, пожалуйста.

Но я слышу, что его голос стих.

Он должен помнить о том, что мы должны поговорить.

– Хорошо, мы сможем встретиться в ресторане «Urasaw». За Вами заехать?

Шона округляет глаза и смотрит на меня, ожидая каких-то эмоций, но я ничего не чувствую, потому что внутри меня пустота. Снова.

– Ох, я была бы Вам благодарна.

Я слышу, что они ещё о чём-то говорят, но не вникаю в это, потому что эмоции, которые накопились со вчерашнего, растворяются, и появляются те, которые всегда были со мной. Делаю глоток яблочного сока и пытаюсь прийти в чувства, потому что Шона не должна о чём-то догадываться. Наверное, она бы никогда не подумала, что я разговаривала с Джастином.

И я знаю, что не должна что-то чувствовать ко всей этой ситуации, но мне почему-то больно. Ничего не могу объяснить, но мне обидно от того, что Джастин променял наш разговор на лживый ужин. Когда я смотрю на Шону, то не могу не злиться, но пытаюсь себя успокоить. У меня бы всё равно ничего бы не получилось с Джастином, потому что…

Он начинает мне нравиться.

========== ничего не меняется. ==========

«Все говорили о том, какая она сильная, но никто не знал, что она почти сдалась»

И я сижу здесь: по моим щекам скатываются слёзы, но я никому и ничего не расскажу, просто сжимаю телефон и продолжаю слушать Шону:

– … и мы переспали, Боже, он такой горячий!

Я пытаюсь никак не реагировать, но моё сердце почему-то разрывается, потому что я не могу слушать об этом. Джастин не стал бы так делать, он бы не променял наш разговор, потому что…

– Мы так классно провели с ним время, он был такой обходительный. Я мечтала о таком с седьмого класса! – она визжит, но это не то, что приносит мне боль.

– Это так… Я не думала, что он такой парень, – говорю какую-то ерунду и хихикаю, но только для того, чтобы поддержать Шону, она смеётся и начинает говорить что-то ещё, но я отключаюсь, потому что больше не могу это вынести.

Когда я откидываю телефон и прячусь под одеялом, в комнату заходит мама, я слышу, как она глубоко вздыхает, но не нужно так делать, потому что меня это раздражает.

– Хватит лежать в кровати, Алисия! Когда ты поймёшь, что всё это не приведёт тебя к добру? Ты не ценишь того, что я пытаюсь сделать для тебя. Это унизительно! Только представь, что тесты иногда могут врать! У тебя не было ребёнка, такое возможно. А ты лежишь в кровати, как не знаю кто и жалеешь обо всём. Ты большая девочка, Алисия. Не знаю, чего ты добиваешься, – её слова заставляют меня задохнуться на несколько секунд, а потом я слышу, как она уходит.

И я сразу же откидываю одеяло, потому что ощущаю, что не могу дышать, темнеет в глазах и тяжело становится в груди. Я пытаюсь сказать себе, что всё хорошо, что она просто переживает, но так никто не выражает заботу! Я теряюсь, это снова происходит… Паническая атака. Когда я понимаю, что всё серьёзно, то поднимаюсь с кровати и направляюсь в ванную, правда, по пути падаю, сдирая колени. Эмоции выходят каждый раз, когда я пытаюсь сделать вдох, думаю, надо мной кто-то издевается. И я начинают ползти в ванную, потому что я беспомощная. Это напоминает мне тот день, когда я потеряла своего малыша, потому что я упала на пол, извиваясь как змея и потеряла сознание.

Кафельный пол в ванной очень холодный, но я не обращаю на это внимание, потому что мне нужно успокоиться, иначе, будет хуже. Я пытаюсь подняться на колени и включить воду, чтобы промыть лицо, но ударяюсь об угол головой и падаю на ледяной пол. Ощущаю, как боль скапливается в сердце, а потом проносится по всему телу. Я начинаю кусать руки, потому что я сумасшедшая, думаю, только поэтому. Слышу, как в коридоре проходит мама, но никто не поможет мне, как в тот вечер. Мне становится настолько больно, что я начинаю беззвучно кричать.

Вдох, беззвучный крик, вдох.

Ох, как бы мне хотелось сейчас какой-нибудь поддержки, мне так хочется, чтобы меня подняли с пола и положили в тёплую кровать. В глазах начинает темнеть, а это означает, что я не справилась. И я действительно начинаю кричать, но меня никто не слышит, поэтому я понимаю, насколько ужасная.

***

Мои глаза открываются, когда я понимаю, что могу спокойно дышать, но моя голова немного побаливает. Взгляд проходит по комнате и останавливается на Коллине, который стоит возле двери и разговаривает по телефону, прикрывая рот ладонью. Я лежу в кровати, что-то успокаивает меня, поэтому я могу нормально посмотреть на то, что я такая. Да, у меня случаются атаки, но очень редко, потому что я пытаюсь сдерживаться.

Я не хотела больше звонить Джастину Биберу.

Миллиардеру из Нью-Йорка.

Но я нуждалась в его голосе, потому что он успокаивал меня, да, я верю, что такое может произойти. Когда Колл заканчивает разговор, то оборачивается и смотрит на меня, его взгляд пробежался по моему лбу, и я вспомнила, что ударилась. Я чувствую, что там что-то болит, но это не настолько больно, что я готова биться в истерике.

– Ты напугала меня, Али, – Колл присаживает на край кровати и сжимает мою руку.

Я облизываю губу и шепчу.

– Это произошло случайно, я поскользнулась.

Коллин качает головой, потому что не верит, но я сказала так, потому что захотела в это сама поверить. Мой взгляд мечется с Коллина на мой браслет, потому что его нет.

– Он в ванной: сорвался с твоей руки.

Я спокойно выдыхаю, и Коллин поднимается, направляясь в ванную комнату, когда он возвращается, то я замечаю в его руках браслет. Он берёт мою руку и застёгивает его.

– Спасибо, Коллин.

– Я приехал сюда только для того, что проведать тебя, и-и-и-и, что ты думаешь? Я увидел то, чего боялся. Али, давай договоримся, что ты не будешь так больше делать. Пожалуйста, – его взгляд говорит о том, что он действительно переживает, поэтому я киваю.

Когда Коллин уходит, то я хочу добить себя до конца, знаю, что я обещала ему о том, что больше такого не повториться, но это в последний раз. В моих руках находится телефон, и я быстро отыскиваю контакт, который я сохранила сразу же. Сумасшедшая ли я, если решилась позвонить ему? И мне приятно, что я постоянно попадаю на Джастина. Это судьба. Сказала бы я вчера, но нет.

– Привет, это Джастин.

Сердце сразу же забилось, как сумасшедшее, но я пыталась не обращать на это внимание.

– Привет, – тихо ответила я, переворачиваясь на другой бок.

– Али, я переживал! Ты не позвонила мне вчера, всё хорошо?

Я случайно усмехнулась, но только потому, что знала правду. Вчера ему было не до меня, а жаль.

– Ты не веришь мне?

Я замолчала, потому что поняла, насколько было глупым то, что я позвонила. Решила, что смогу быть сильной и сказать ему, что я человек? Или что? Зачем я вообще позвонила?

– Ты был вчера с моей подругой, – я хотела продолжить и сказать, что так не должно было выйти, потому что я нуждаюсь в тебе больше, чем она.

Теперь же я слышала его усмешку и готова была отключиться.

– Ты такая глупая, Али, и маленькая ещё. У нас ничего не было, мы обсудили то, чем она будет заниматься, я объяснил ей, что ей придётся много работать и всё.

ОНА СКАЗАЛА, ЧТО ВЫ ПРОВЕЛИ НОЧЬ ВМЕСТЕ.

– Ясно, – это я решу потом, потому что у меня будет серьёзный разговор с Шоной.

– Эй, Алисия? Перестань, пожалуйста. Я могу поклясться в том, что у нас ничего не было. Ты веришь мне? – его голос был взволнованным, поэтому я вдохнула и кивнула, но знала, что он не видит меня. – Как прошёл твой день?

Я сглотнула и подумала о том, что я могу соврать и сказать о том, что я отлично провела день, но почему я должна это делать?

– У меня была паническая атака, я ударилась головой об угол тумбы и потеряла сознание. А сейчас только три часа дня. Так что, у меня всё отлично.

Знаете, как это называется? Истерика – это что-то неадекватное, безрассудное и необъяснимое, потому что я была сейчас в странном состоянии. Мне, вроде бы, смешно, но в следующую секунду я готова плакать, потому что это истерика.

– Почему у тебя была паническая атака?

Не думаю, что я сейчас скажу что-то толковое, но у меня истерика. Я буду продолжать говорить это слово до того момента, пока она у меня не пройдёт.

– Потому что ты променял наш разговор на ужин.

– О чём ты? Я сидел здесь и ждал до восьми часов, потому что наш разговор важнее, чем лживый ужин, – его слова заставили меня улыбнуться.

Или это истерика?

– Тогда я дура.

Я слышу, как улыбается Джастин, и моё сердце сразу же начинает биться чаще, такое чувство, что я пробежала несколько километров или выпила несколько чашек кофе. Но я просто услышала, как он улыбнулся.

– Как ты чувствуешь себя? Опиши тремя словами.

Я улыбнулась и легла на спину, поправляя одеяло. Ладно, раньше бы я могла сказать, что я расстроенная или подавленная, но не сейчас.

– Уставшая, беззаботная и глупая, – я улыбаюсь на последнем слове, а потом смотрю в потолок и ничего не вижу, только множество трещин, – А ты?

– У меня, конечно, был сегодня ротгазм, но я немного нервный, местами довольный и… нерешительный, – я смеюсь над тем, что он сказал.

– Что такое ротгазм? Второй вопрос: почему ты нерешительный и в чём?

Джастин смеётся, и у меня внутри что-то происходит.

– Я называю это, когда пробую что-то очень вкусное, на завтрак я ел суп «Том Ям», это что-то кислое, но вкусное. Очень. На второй вопрос не смогу ответить.

Я надуваю губы, но сразу же улыбаюсь.

– Я в жизни не пробовала этот суп, моя мама любит мексиканскую кухню.

– Это тайская кухня, дорогая моя, – мне почему-то нравится, то, как он только что обратился ко мне. Это мило. – По моей клавиатуре только что пробежал паук.

Я хихикнула и сразу же закрыла рот ладонью, но успела услышать улыбку Джастина, когда же я смогу увидеть её?

– Я всё равно не боюсь их, – гордо заявляю я, потому что это так.

– А чего ты боишься?

– Эм, неидеальности, наверное. Я старалась в средних классах выглядеть настолько хорошо, насколько могла.

– И на солнце есть пятна, – я слышала это выражение, но с его уст оно звучало так, что подействовало на меня должным образом. – Понимаешь?

– У тебя тоже есть недостатки?

– Да, но я не скажу о них.

Я широко улыбаюсь и забываю о том, что когда-то мама кричала на меня, у меня прошла паническая атака, и Колл нашёл меня в ванной комнате. Забываю об этом, и снова мне помогает Джастин.

– Ты не ответил на два моих вопроса, а это просто ужасно, – подметила я, но думаю, что Джастин помнит.

– У меня много недостатков, какой хочешь услышать? Внутренний или внешний?

– Если я скажу, что внутренний, ты же не станешь шутить о том, что у тебя нет сердца или ещё чего-то.

Я услышала, как Джастин засмеялся, и это точно поднимало мне настроение.

– Я хотел сказать что-то подобное, но ладно. Ох, я ранимый парень.

Я улыбнулась, потому что мне понравилось это.

– Но для тебя я буду жестоким парнем, ясно? – угрожающим тоном сказал он, а я засмеялась. Надеюсь, мама не услышит меня, она подумает, что у меня истерика, но она прошла, вроде бы.

– Хорошо, ранимый парень. В чём тогда ты нерешительный?

– В том, что я не могу кое-что сказать.

Я нахмурилась. Вдруг, у него есть семья, хоть он и не говорил ничего о ней?

– Джастин, ты пугаешь меня, но ты должен рассказать мне.

Минутное молчание, за это время в моей голове возникло столько мыслей: он болен, собирается уехать завтра в Нью-Йорк, ему не хочется со мной общаться или у него есть семья?

– Ты очень красивая.

И я практически задохнулась, но это было не от того, что мне стало больно, просто моё сердце начало выбиваться из грудной клетки, его слова заставили меня взглянуть в зеркало. Не знаю, что ему понравилось во мне. Чёрт, он понял в тот день, что это я.

– И ты мне понравилась, я знаю, что тебе не хотелось этого, но я хочу увидеть тебя ещё раз, – я слышу только своё тяжёлое дыхание, потому что мне трудно поверить в его слова.

Я ПОНРАВИЛАСЬ ЕМУ.

– Джастин, я не знаю, – я хочу что-то ещё сказать, но он перебивает меня.

– Подумай, ладно? Я не буду домогаться как-то или я не знаю, чего ты боишься, но я нормальный. Я просто хочу увидеть тебя.

Закрываю глаза и считаю до десяти.

– Я тоже хочу увидеть тебя, – шепчу я, чувствую, как внутри становится тепло.

– Завтра. В двенадцать. На площади Доверсайн.

Я улыбаюсь.

Я счастлива.

Но я не готова увидеться с тем, кто дарит мне поддержку.

========== настоящая ты. ==========

«Может, мне никогда не быть твоим рыцарем в сияющих доспехах. Может, я никогда не буду тем, кого ты должна привести домой для знакомства со своей мамой. Может, я не буду тем, кто должен дарить тебе цветы, но этим вечером я могу быть тем единственным»

Сегодня. В двенадцать. На площади Доверсайн.

В тот день, когда я понял, что передо мной стояла Алисия, я запомнил на всю жизнь, потому что тогда я увидел красоту, которая не сравнится ни с чем. Женственная и настоящая, таких нужно было поискать в этом городе, потому что половина девушек хваталась за первые возможности: уехать отсюда или провести ночь с богатым мужчиной и переехать к нему. Выживание. Наверное, это было нормально, но аморально для меня, для кого-то, кого всю жизнь считали романтичной личностью.

Я не любил разговаривать на тему о будущем, потому что мне не хотелось верить в то, что я скоро перееду в Нью-Йорк. Это большие возможности для меня, но понимал ли я это, когда мне было двадцать? По-моему, у меня ничего не изменилось. Это дико, что через год компания будет моей и всё, что создал отец – упадёт на мои плечи, потому что иным это никак нельзя назвать. Честно, первое время я думал, что это ерунда, но после разговора с Али, я понял, что это всё серьёзно. Хочется сбежать порой, но я мужчина, я должен отвечать за свои глупые обещания и слова, данные когда-то.

Я подумал о том, что можно купить цветы, но они замёрзли бы все к чертям, поэтому думал о том, с чем я могу прийти к ней. Мог, конечно, прийти с чистым сердцем и душой, но я откинул эту идею и всё-таки купил цветы. Сегодня отличная погода для прогулки, поэтому я не сожалел о том, что совершил. На самом деле, будь метель или сильный дождь, я бы всё равно приехал. Потому что мне было важно быть с ней. Такое чувство, что я знаю её несколько лет, но на самом деле всего несколько дней. Странное чувство, но приятное, скажу я вам.

Я приехал на площадь Доверсайн позже, чем должен был. Обычно опаздывают женщины, я знал это, потому что пока рос, мама демонстрировала мне это. Мои губы растянулись в улыбке, когда я заметил Али: она стояла спиной ко мне, поэтому я тихо подкрался к ней. Не собираюсь я пугать её, успокойтесь. Когда я достиг цели, то положил ладонь на её поясницу, предупреждая о том, что я здесь и не нужно пугаться. Но она всё равно вздрогнула и, когда обернулась, я почувствовал, что улыбка на моих губах становится шире.

– Привет, Али, – я протянул ей букет, и она завораживающим взглядом посмотрела сначала на меня, а потом на цветы.

Она такая красивая.

– Спасибо большое, Джастин, – она улыбнулась, когда почувствовала, наверное, что пришла в себя.

Почему она была такой красивой? Мне понравилось, как лёгкий мороз заставил её щёчки слегка порозоветь, это выглядело настолько натурально, что я мог умереть из-за такой красоты. На её волосах были снежинки, мне хотелось прикоснуться к ним и провести ладонью. Больше всего мне нравились карие глаза, которые были того же оттенка, что и у меня. И её невероятная улыбка, которая говорила мне о том, что я делаю всё правильно.

– Ладно, ты впечатлил меня, – я улыбнулся и кивнул ей в сторону парка.

– Мне нравится смотреть на то, как ты улыбаешься.

Что могло быть лучше этого? Посмотрите на то, с какой грацией снежинки кружат в воздухе, примерно с такой же, как Алисия поправляет свои волосы. У её губ нежный оттенок, но я стараюсь не думать о том, какие же они на вкус. Думаю, я прекрасно вписываюсь в эту картину, потому что мне хочется быть рядом с ней. Мы шли по алли, и я слушал, как Алисия рассказывала о том, что после нашего первого разговора она вернулась за стол и продолжила празднество с улыбкой. Она говорила о том, что не чувствовала себя счастливой, но душа её была спокойна на некоторое время. Это давало мне стимул, который подталкивал меня к ней.

– Что думаешь о музыке? Какая тебя привлекает? – спрашивает Али, когда мы проходим музыкантов.

Надеюсь, им не холодно.

– Мой музыкальный вкус менялся постоянно, потому что я путешествовал по разным странам. Но самой моей любимой музыкой всегда останется та, которая заставляет меня хорошо задуматься. Это ни иудейская духовная музыка, ни меблировочная, ни оркестровая, ни музыка трубадуров, ни чикагский блюз, ни авангардный джаз и ни хиллбилли. Думаю, у моего жанра нет определённого названия.

Алисия внимательно смотрит на меня, хмурится в некоторых местах, а потом произносит:

– Я любила хиллбилли в тринадцать лет. Ты знал, что именно в среде хиллбилли появился музыкальный стиль – кантри? – она смотрит на меня с вызовом, и мне нравится этот взгляд.

– Нет, но мне нравится, что ты рассказала мне об этом, – я улыбаюсь ей, и мы доходим до замёрзшего озера, возле которого останавливаемся и смотрим вдаль, где виднеется город. – А твой любимый жанр?

Алисия призадумалась на несколько секунд, а потом посмотрела на меня и широко улыбнулась. Я был прав, в ней живёт настоящая красота.

– Ты будешь смеяться!

Я уже готов смеяться, потому что она ведёт себя, как маленький ребёнок. Боится, потому что над ней будут смеяться, но я бы никогда не сделал этого.

– Если только немножко, – шучу я, и Али приподнимает одну бровь, это выглядит совершенно, и одновременно с этим, странно.

– Ладно, у тебя вообще нет определённого жанра, – её слова заставляют меня улыбнуться. – Мой любимый жанр – кантри.

Я улыбаюсь.

– Стоило догадаться.

Алисия долго улыбается, пока смотрит вдаль, а я смотрю на неё. Как же хорошо, что она сейчас рядом.

– Хочешь посетить ресторан тайской кухни? – я наблюдаю за тем, как Али пробегается взглядом по моему лицу и медленно кивает. Мы стоим близко, настолько, что я могу почувствовать запах её духов. – Пойдём?

Мы шли рядом, но я не мог позволить себе посмотреть на кого-либо другого. Естественная красота Алисии притягивала меня, и я чувствовал, что испытываю ярый интерес к её персоне. Несмотря на то, что у нас большая разница в возрасте – это было незаметно. Мне нравилось, что она была легка в общении, она рассказывала и рассказывала, а я слушал, потому что это было то, что я любил. Но даже если отбросить то, что я много путешествовал, написал множество песен и две книги, любил разговаривать с друзьями обо всём, в этот раз я хотел слушать. Потому что Алисия неожиданно встала на первое место, которое раньше занимала моя семья. Я, вдруг, понял, что испытываю что-то к ней, что-то тёплое и светлое. Мне было приятно разговаривать с ней по телефону, и сейчас, когда я иду рядом с ней, то вижу явный прогресс в наших отношениях.