Текст книги "Полдень, XXI век (февраль 2012)"

Автор книги: Полдень Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

9

Если бы не заикание, то Ричард, скорее всего, стал бы, как его отец, адвокатом, и, может быть, даже достиг дедушкиных высот. (А дед его, достопочтенный сэр Джордж Брэнсон, был, между прочим, судьёй Высшего суда и членом тайного совета.) Юрист-заика – что может быть более нелепым? Дефект речи мешал молодому Ричарду и в учёбе. (К сожалению, никакие логопеды помочь ему не сумели.) Однако именно это обстоятельство явилось побудительным мотивом, чтобы Ричард Брэнсон смог заявить о себе во всеуслышанье.

С ранней юности у Ричарда проявилась тяга к предпринимательству. Известно, что он занимался выращиванием рождественских елей и разведением волнистых попугайчиков. И хотя эти затеи потерпели неудачу, Ричард не отчаивался. В шестнадцать лет он организовал свой первый успешный бизнес – журнал Student, а в семнадцать даже руководил студенческим благотворительным фондом. Но основной стартовый капитал младший из Брэнсонов сколотил, занимаясь звукозаписывающим бизнесом.

Сначала он торговал уценёнными грампластинками, развозя их на личном автомобиле по торговым точкам Лондона, потом придумал рассылать диски по почте, затем открыл свой собственный магазин и, наконец, построил независимую студию звукозаписи под названием Virgin Records, то есть «Записи девственника». Друзьям и знакомым необычное название Ричард объяснял юмористически. Мол, в этом бизнесе он абсолютный новичок. На самом же деле из-за заикания у него были большие проблемы в общении с девушками, и в свои 22 года он всё ещё оставался мальчиком.

Первым релизом Virgin Records был альбом Майкла Олдфилда «Tubular Beils», который в 1973 году стал в Великобритании бестселлером. (Кстати сказать, Олдфилду до этого отказали все официальные лондонские рекорд-лэйблы.) Помимо Майкла Олдфилда, компания Брэнсона подписала контракты с панк-группой Sex Pistols, с new-wave-командой Culture Club, с сольным музыкантом Питером Габриелем. И не прогадала. Благодаря ей эти исполнители прославили и себя, и Virgin Records на весь мир.

Кроме тяги к предпринимательству, Ричард Брэнсон обладал и большой любовью к спорту. Ещё в школе он показывал отличные спортивные результаты (особенно в плавании), а разбогатев, решил взяться за мировые рекорды. В 1986 году Брэнсон со второй попытки на собственном судне «Virgin Atlantic Challenger II» побил мировой рекорд скорости пересечения Атлантического океана. Год спустя он снова пересёк Атлантику, но теперь уже на воздушном шаре. Это был первый в мире воздушный шар на горячем газе, перелетевший через Атлантический океан. В январе 1991-го Ричард установил новый мировой рекорд, преодолев на аэростате Тихий океан (пролетев от берегов Японии до арктической части Канады).

После успехов в пластиночном бизнесе Брэнсон в 1984 году создал авиакомпанию Virgin Airways. В 1997 году он уже участвовал в железнодорожном проекте, а в 1999-м – в телефонном. Империя Virgin захватывала всё новые и новые пространства. Появились фирмы: Virgin Cola, Virgin Vodka, Virgin Comics, Virgin Animation. Брэнсон занялся футболом и автогонками.

С целью коммерческой доставки пассажиров на суборбитальные высоты при помощи «челноков» Ричард Брэнсон в 2004 году организовал компанию космического туризма Virgin Galactic. С 2006 года он начал спонсировать учёных, занимающихся поиском экологически чистого топлива, исследующих стволовые клетки, изобретающих технологии, идущие на пользу человечеству.

Ричард Брэнсон добился того, чего он так сильно желал, будучи подростком. Среди ведущих предпринимателей планеты Брэнсон получил прозвище «лидер трансформаций» за смелость в своих бизнес-начинаниях. Он вошёл в десятку самых богатых людей Великобритании. Королева присвоила ему титул Рыцаря. Его имя стало известно каждому англичанину.

Только вот почти никому не было известно, что в 2000 году после неудавшейся сделки с покупкой «Национальной лотереи» Ричард Брэнсон заболел раком почек, прошёл курс химиотерапии, который ему совершенно не помог, уединился на одном из Вирджинских (Девственных) островов и там ожидал свою скорую смерть. Но случилось чудо. Приглашённый его русским другом шаман вуду вылечил Ричарда от рака. Мало того, с тех пор у Брэнсона полностью исчезло заикание.

Глава четвертая
Алло!1

Итак, что мы имеем? Есть телефонная будка. Английская. Прислана из Лондона. Есть отправитель, назвавшийся именем моего отца. Есть также кто-то, кто позвонил на радио и сделал заказ на поздравление. Некий Боб Клоуз. Понятно, что псевдоним. Понятно, что и Боб Клоуз, и отправитель – одно и то же лицо… Сто процентов, что это не Юрим. У него с деньгами негусто, работает в Вильнюсе дорожным строителем… Тот, кто отсылал будку, богат. Очень богат. Может быть, даже миллионер. Кому из миллионеров мира сего я писал письма? С кем контактировал? Ага… Флойдов исключаем сразу. Жадные до невозможности. Кроме не лучшего качества фотографий с автографами, я от них больше ничего не получил. У Ника Мэйсона, барабанщика, попросил для Клуба экземпляр его книги «Inside Out» – отказал.

Значит так. Королева Великобритании Елизавета Вторая. Потом премьер-министр Тони Блэр. Дальше. Президент EMI Стивен Ралбовски. Директор издательства Omnibus Press Крис Чарльзворт. Кинорежиссёр Алан Паркер. Музыкант, актёр, продюсер Боб Гелдоф. Художник-карикатурист Джерри Скарф. Дизайнер Сторм Торгерсон. Сценические декораторы: Марк Фишер и Джонатан Парк… Вот. Кого ещё я забыл? Из богатых, кажется, все.

Королева и премьер – маловероятно. Из оставшихся миллионеров теоретически будку мог выслать любой. Чисто теоретически… А имя моего отца? За деньги всё что угодно можно узнать. Хорошо. Но зачем тогда кто-то из них подогнал мне будку? И не просто будку, а телефонную будку, исполняющую желания?

Доллары оказались настоящими. Как и вино. Каннабис вроде тоже. Женщина была самая что ни на есть реальная. Приехала из противоположного конца города. Волосы, лицо, фигура, интеллект, пристрастия – всё полностью соответствовало моему заказу. Единственно, она вела себя так, словно частично потеряла память. Ей казалось, что мы с ней давно знакомы, но она не могла вспомнить, где и когда мы повстречались. Ладно.

Никогда не верил ни в какие потусторонние силы. А тут самое время начать. Потому что в голове не вмещается, каким образом будка так ловко исполняет желания… Возможно – фокусы, иллюзионизм, престидижитация. Что там ещё у нас? Нанотехнологии, голография, компьютерные трюки. Скорее всего. Участвую в розыгрыше, снимают скрытой камерой. Потом покажут на всю страну. Или на весь мир. Все перечисленные особы, так или иначе связаны с шоу. С реалити-шоу в том числе. Кто же из них кукловод?..

И как мне вести себя в этом случае? Расслабься, Артём, и получай удовольствия. Что у них ещё имеется в том списке? «Путешествия и приключения»? А что, возьму-ка я Жанну, и махнём мы с ней в Гонолулу, на самый популярный курорт текущего месяца, в рай земной. Жанна – не Лиза. Красивей в сто крат. Жанна и Лиза – это небо и земля.

2

Изначально я не хотел вмешиваться в процесс. Думал, просто со стороны понаблюдаю. Переживу такие ощущения, которых никогда в моей жизни не было. Но вмешаться всё-таки пришлось. Сатаму, или правильнее будет сказать – Сатану, ликвидировал в бостонском аэропорту. А иначе как бы я попал на самолёт? Плюнул в него дротиком, когда он мочился в писсуар. А потом расстегнул ему штаны и на унитаз усадил, пусть посидит, пока его обнаружат.

Захват они начали точно по графику – в 8:14. Подкараулили, когда стюардесса пилотам кофе понесла. Сразу же её отпихнули, и двое в кабину ворвались. А третий, тот, что с бородкой, стюардессу за волосы схватил, сказал: «Всем молчать, никому не двигаться, – а потом добавил: – Аллах велик».

С лётчиками они быстро управились. И, как вышли из кабины, их лидер, Мохаммед Атта, резко поднялся с кресла и к штурвалу пошёл. А эти трое саудовцев в салоне остались, порядки наводить. Стюардесса пыталась вырваться, так тот, что с бородкой, ей в живот кулаком двинул. Тогда один из пассажиров вступиться за неё решил. Скромного вида такой, щупленький.

Убили они этого щупленького. Горло ему перерезали. Я не уловил, чем ему по шее полоснули, но, видимо, лезвием от бритвы. Его во рту спокойно пронести можно. И тут, как народ кровь увидел, все в движение пришли, а то сидели, словно мумии, – немая сцена в театре. Мужчины ругаться стали, дети плакать, а женщины выть. А одна, в зелёной кофте, так завизжала, что у меня даже уши заложило. Ну, думаю, началась потеха.

А потом из динамиков по внутренней связи объявление прозвучало. Мол, сидите тихо, и всё в порядке будет, возвращаемся в аэропорт. И через минуту снова: «Никому не двигаться. Если вы попытаетесь двигаться, вы подвергнете опасности и себя, и самолет». Ну, толпа немного приутихла. Кто молится, кто беззвучно слезу пускает. В 8:26, чувствую, самолёт разворот делает. То есть действительно на Нью-Йорк пошли.

Да, переживания незабываемые. Трудно все словами выразить. Но одно самое острое – ощущение абсолютной непредсказуемости нашей жизни. Знаешь, что все эти девяносто человек через двадцать минут отправятся к праотцам. Со всеми их планами, желаниями, надеждами. (Хотя они ещё об этом не догадываются.) И от этого как-то грустно становится.

Не хотел я вмешиваться в процесс. Но пришлось. Как только камикадзе из кабины снова трепаться начал насчёт того, чтобы никто сопротивление не оказывал, и самолёт стал снижаться, ко мне тот, что с бородкой, подошёл. Смотрит на меня, значит, и спрашивает, а где Сатама, он должен на моём месте сидеть. А я ему в ответ говорю, что сидит твой Сатама сейчас в Бостоне на унитазе. Очень напрягся бедняга Сатама, когда какал, вот тромб у него и оторвался.

А эта гнида нож костяной вынул и собрался в меня его воткнуть. Я подумал, не один я такими ножами пользуюсь. И ещё подумал, что сейчас кино-то закончится, а мне его досмотреть, ох, как охота.

Двоих я этим ножичком и порешил. А третьего, того что с бородкой, леской собственной удавил. Народ как это увидел, обрадовался, начал мне аплодировать. Словно я Брюс Уиллис какой-то.

В кабине кровь пилотов аж под ногами хлюпала. А эта сволочь египетская самолёт уже на небоскрёб нацелил. Ну, я ему по-быстрому голову свернул и сам за штурвал уселся. Минуты три-четыре у меня оставалось. Я штурвал влево, вправо – ничего. На себя потянул – никакой реакции. Самолёт меня не слушается. В полный отказ ушёл.

Последнее, что помню, – увидел расширенные от ужаса глаза какого-то парня, смотрящего сквозь окно небоскрёба на гигантскую тушу «Боинга-767», который вот-вот врежется в северную башню Всемирного Торгового Центра. Услышал, как заверещала та женщина в зелёной кофточке. И как я от страха крикнул: «Банзай!!!»

3

На указателе было написано: SAN TROPEZ.

Потянулись сельские деревянные домики. На фоне одного из них я увидел молодую супружескую парочку – танцующих испанцев. На самом деле они не танцевали, а только делали вид, что танцуют. Поскольку танцевать им не позволяли туго натянутые верёвки, во все стороны идущие от их гибких тел. Концы верёвок были привязаны к колышкам, вбитым в землю. Как у туристической палатки.

– Что-то типа ныряльщика, – сказал я.

– Да. Там, на озере, был их сынок, – подтвердил Гримбл-Громбл.

У ныряльщика из воды торчали ноги, а круги от него не шли. Видимо, он давно нырнул, да забыл вынырнуть.

Впереди, оставляя за собой облако пыли, кто-то ехал нам навстречу. Громко тарахтел мотор.

– Только ведь искупались, – недовольно пробурчал гном.

Буквально через минуту мимо нас пронёсся мотоциклист. На него я внимание не обратил, а вот от его спутницы трудно было оторвать взгляд. На заднем сиденье мотоцикла сидела совершенно голая, очень сексуальная рыжеволосая красотка в красных лакированных туфельках и с красным же ранцем на спине.

«Порнозвезда», – подумал я.

Облако пыли накрыло нас, и мы закашляли. А когда прокашлялись, я спросил у гнома:

– Кто этот мотоциклист?

– Кто, не знаю, но то, что он уже нашёл то, что искал, это бесспорно.

– Бесспорно, что он с порно, – пошутил я.

Гном захихикал.

Дальше дорога шла вверх. Въехав на пригорок, я увидел справа, за полем, синюю полоску моря.

– Сворачивай к морю, – сказал гном. – На берегу не так душно будет.

С моря потянуло свежестью. Я поднажал. Велосипед подкатил к развилке. На квадратном дорожном знаке была нарисована вилка. Отсюда стали видны бухта и песчаный пляж.

– Как называется бухта? – спросил я у Гримбла-Громбла.

– Кратковременная потеря рассудка, – был его ответ.

Над бухтой кружил дельтаплан. На самом же пляже стояло несколько сотен кроватей, вереницей в пять рядов, растянувшихся вдоль побережья. Кровати были металлические, аккуратно застланные одеялами. Между кроватями ходила медсестра с пухлой стопкой постельного белья.

Съезжая с кручи в бухту, я заметил и темноволосого парня, сидящего на одной из кроватей и читающего какую-то большую книгу. Когда мы к нему приблизились, он закрыл книгу, отложив её в сторону. На обложке я прочёл: «Inside Out» («Шиворот-навыворот»).

– Как книга? – спросил я у него.

– Такую чушь пишет! – махнул рукой парень.

На нём была чёрная футболка с жёлтыми буквами LSyD.

– Не подскажете, где оно? – снова спросил я.

Парень поглядел на меня, нахмурился и сказал:

– Это тебе в «Баттерси» надо. Там чего только нет.

4

Зал взорвался овациями. Зрители хлопали, стоя. В знак уважения к человеку, который только что завершил своё потрясающее шоу. Расшитая блёстками рубашка, строгие тёмные брюки, театральные жесты признательности, обворожительная улыбка. Маг, волшебник и чародей, великий и непревзойдённый Давид Копперфилд. Собственной персоной.

Артём выключил запись, подумал: «Да, его фокусы впечатляют. Особенно поражают полёты. Задаёшься вопросом – как он это всё делает? Не зная секрета, складывается впечатление, что Копперфилд – современный старик Хоттабыч или джинн из лампы Аладдина. На самом деле – хорошо подготовленные сложные технические трюки. Ничего более. Это понятно. А вот что такое моя телефонная будка? Полный туман».

Артём посмотрел на приклеенную скотчем к обоям фотографию, вырезанную из British Style. Опершись о красную телефонную будку, ему улыбался Сева Новгородцев. Седые длинные волосы, на голове чёрный цилиндр, руки нагло всунуты в карманы потёртых синих джинсов, расстёгнутый чёрный пиджак, на лацкане – аляповатый белый крест, маленьким колечком соединённый с красной пятиугольной планкой. Общий посыл – «посмотрите на меня, какой я крутой, получил орден из рук коронованной особы, да я теперь небожитель, не меньше». Журнал вынес фото на обложку, внизу приписав: «Сева Новгородцев: Sax, Sex & Sixty Six».

«В этом наряде он больше похож на Безумного Шляпника из “Алисы в Стране Чудес”, чем на диск-жокея, – усмехнулся Артём. – …Раньше я действительно боготворил Севу. Ловил каждое его слово, смеялся над его антисоветскими шутками. По пятницам в полночь настраивал старенький VEF на Русскую службу Би-Би-Си, чтобы услышать “Рок-посевы”. Потом записывал передачи на магнитофон и распечатывал текст на пишущей машинке. Как только «железный занавес» рухнул, отправил Севе письмо. Он на самом деле реально помог мне в плане организации Клуба – сделал несколько передач по моим письмам. Но потом настал момент, когда я понял, что Сева, грубо говоря, никто, лишь ловкий мошенник. Он плохо знает историю Pink Floyd. Совершенно не вник в смысл альбома “Amused То Death”. Да и вообще, как оказалось, Новгородцев не очень-то любит рок-музыку. Он ведь джазист, саксофонист. А рок-музыка для него – это просто работа, а не настоящая привязанность. Так уж сложилась жизнь, что ему пришлось делать программы о роке. За двадцать лет не взять ни одного интервью ни у одного знаменитого рок-музыканта! Я бы на его месте уже пил чай с Полом Маккартни, а с Ричи Блэкмором в футбол играл… Да, на вид точно такая же будка, как у меня. Только вот моя явно от Копперфилда».

Артём перевёл взгляд с фотографии Севы на картину Сторма Торгерсона в рамочке по соседству. На картине были изображены два идола, «два истукана с острова Пасхи», как сказал Сашка Немец, смотрящие друг на друга глаза в глаза. И он сразу же вспомнил свой наркотический трип.

5

– Жили-были два брата-близнеца, – рассказывал гном. – Одного звали Виш Ю, а другого – Вё Хиа…

– Китайцы? – поинтересовался я.

– Местные. Сан-тропезцы… Один работал музыкантом, второй – бизнесменом. И оба однажды сгорели…

– На работе?

– Нет. На улице. Просто поздоровались, друг другу руки пожали и натурально загорелись. Рыжим пламенем. Сперва Вё Хиа полыхнул, потом – Виш Ю.

– Прогорели, наверное.

– То, что от них осталось, тут вот и похоронили. А сверху пирамиды поставили. Типа памятников. Всем Сен-Тропезом деньги собирали.

Пирамиды были высокие, сложенные из белых пластиковых кирпичей, одна на другую похожие, как близнецы. На той, что слева, было написано: WISH YOU, а ниже можно было прочесть эпитафию – Remember A Day (Вспомни День). На той, что справа, стояло имя: WERE HERE, а эпитафия была такая – Let There Be More Light (Пусть Там Будет Больше Света).

Я шёл пешком, потому что велосипед увязал в песке, не ехал, и его пришлось бросить на границе пустыни. «Дипломат» с наклейками-этикетками «Obscured By Clouds», «Dark Side Of The Moon» и «Wish You Were Неге» остался в багажнике. Гримбл-Громбл сидел у меня на плече.

– Вон она! – крикнул гном пискляво.

На горизонте подсвеченное красными лучами заходящего солнца показалось мрачное строение электростанции. Благодаря четырём столбообразным трубам создавалась иллюзия севшего на мель корабля.

– «Баттерси» раньше была центром современности. А теперь там упадок и запустение. Теперь она тоже что-то вроде памятника. Прошлой жизни.

И действительно, когда я к ней подошёл, то увидел разбитые окна, осыпавшуюся штукатурку, отвалившуюся плитку, прогнившие доски, ржавую колючую проволоку. На одной из потемневших от времени стен кто-то гвоздём нацарапал: THE FINAL CUT. Кривыми буквами.

Как сказал парень с пляжа, здесь много чего было – целый склад старого барахла. Внутри электростанции в полном беспорядке валялись телевизоры, каски, часы, инвалидные кресла, подушки, колокола, шприцы, молотки, парики, пулемёты, рюмки, радиоприёмники, призмы, вуали, указки, манекены, кассовые аппараты, занавески, мегафоны, аквариумы, кресла, парашюты и прочая всякая дребедень.

– Нет тут ничего моего, – печально сказал я после долгого безрезультатного осмотра.

– Вон оно, – гном указалсвоей маленькой ручкой на тёмный угол помещения.

И тут я тоже его увидел.

– Это разве моё? – растерянно спросил я.

– Ну не моё же, – ответил Гримбл-Громбл. – Моё у меня.

– Там ведь два лица.

– Даже три – два лица в профиль, плюс ещё одно, из них состоящее. Три лица в одном.

– Но я же не такой…

– Да, ладно. Бери, не капризничай. Других всё равно нет.

6

До «часа икс» было ещё восемь минут, и он решил опять покурить. Из внутреннего кармана кожаной куртки вытащил початую пачку Marlboro и зажигалку Zippo, а также пустой коробок из-под спичек, служивший пепельницей. «Винчестер» был полностью настроен на стрельбу, осталось только дождаться картежа. Уселся на ящик с учебниками, так, чтобы одним глазом посматривать через раскрытое окно на улицу. На улице людей было немного, но люди были. Ждали проезда высокопоставленной персоны. Какой-то человек, стоящий на газоне, почему-то раскрыл чёрный зонтик. Хотя дождя и близко не было.

«Ну, если ничего нельзя изменить, – подумал Хет-трик, – то почему нельзя поучаствовать? Интересно ведь. Гораздо круче, чем компьютерная 3D-игра, – он вспомнил 11 сентября, вспомнил катастрофически приближающийся небоскрёб. – …Да, тогда я реально испугался. Когда не сумел увести самолёт в сторону. Просто жутко испугался! Такой адреналин! – он чиркнул зажигалкой, приятно затрещал кончик горящей сигареты. – …Итак, Харви на шестом, я на пятом. Он сделает три выстрела, но все три раза промахнётся. А кто-то, пока я ещё не знаю кто, скорей всего, из-за изгороди вон на том холме дважды точно попадёт в президента. Ну, что ж. А я добавлю свои пять копеек в этот праздник прицельной стрельбы. В этот шутер».

Таймер на ручном хронометре Casio сыграл короткую звонкую мелодию. Всё. 12:28. Двухминутная готовность. Хет-трик сделал последнюю затяжку, раздавил окурок, оставил его в спичечном коробке. Выглянул из окна – кортеж уже сворачивал с Хьюстон-стрит на Элм-стрит. Сквозь линзы оптического прицела увидел открытый лимузин с Кеннеди, его аккуратно подстриженный затылок. Совместил перекрестие с мушкой.

Сверху трижды сухо грохнул карабин Ли Харви Освальда. Как и предсказывал Хет-трик, ни одна пуля не попала в цель. Он прекрасно видел, что Джон Кеннеди цел и невредим. Лимузин президента удалялся. Но больше ничего не происходило. «Почему тот, второй, не стреляет?» – стремительно пронеслась мысль. А лимузин с каждой секундой всё удалялся. Дальше тянуть было нельзя. Хет-трик дважды нажал на курок. Первая пуля должна была попасть в сердце, но угодила в правую половину спины. А вот вторая попала, куда надо. Брызнули мозги. Кусок черепа отлетел к Жаклин. Та в шоке попыталась приложить его назад, к голове мужа. Но муж был уже не жилец.

Хет-трик отбросил «винчестер», встал во весь рост. Больше никаких выстрелов не услышал. Ни со стороны холма, ни отсюда, из склада школьных учебников, ни откуда-то ещё. «Что же это получается? Выходит, это я убил Джона Кеннеди?.. Ах ты, сволочь грёбаная! Снова меня обманула, железка безмозглая! Чёртова Машина!»

Кортеж продолжал удаляться. К тяжело раненному президенту бежали телохранители. А человек с зонтиком, стоявший на газоне, как в воду канул.