Текст книги "Ты моя судьба"

Автор книги: Пола Сангер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Еще бы, подумала Мейбел, у вас действительно много общего: слово «нет» для вас не существует.

– А как вы познакомились? – поинтересовалась она.

Казалось, Хораса удивил ее вопрос.

– Лорин мне позвонила.

– Просто так, ни с того ни с сего?

– У нас есть общие знакомые.

Вчера Лорин сказала, что встречается с одним из своих деловых партнеров. Вот только она забыла сказать, что именно она собирается от него получить, подумала Мейбел. Но почему Лорин решила познакомиться с Хорасом? Что она надеется раскопать?

– Я пригласил Лорин прийти посмотреть наши соревнования, можно сказать – наши олимпийские соревнования. – Хорас рассмеялся собственной шутке. – Просто стыдно, что на этой неделе у нас нет ничего более веселого.

– Знай я об этом заранее, непременно пригласила бы цирк. – Мейбел не потрудилась скрыть сарказм.

Но Хорас ее уже не слышал.

– Пойду, приведу Лорин. Миссис Коннингтон уже отняла у нее достаточно времени, а Джулии Хант пора открывать соревнования, иначе это затянется на весь уик-энд. – И Хорас энергичной походкой удалился.

– А ты еще говорила, что мое «эго» величиной с континент, – укорил Мейбел Джереми. – Удивляюсь, как только университет чуть ли не полсотни лет обходился без него?

– А ты знал об этом? Я имею в виду о фонде Финли?

Джереми покачал головой.

– Это довольно распространенная фамилия. Я не знаю никого из семьи Лорин. Впрочем, если судить по ней, благотворительность – самое последнее, чего можно от них ожидать.

– Ну, тебя образцом бескорыстия тоже не назовешь, – не удержалась Мейбел.

Мейбел наблюдала, как Хорас подошел к разговаривающим женщинам и тронул миссис Коннингтон за плечо. Он что-то сказал, и три женские головы повернулись в их сторону.

Джулия Хант махнула им небрежно рукой и направилась к лестнице. Миссис Коннингтон была явно недовольна, что ее прервали. А Лорин даже бровью не повела.

– Чего она хочет? – чуть ли не испуганно проговорила Мейбел. – Что ей здесь надо? Она проверяет меня или ей нужно что-то еще?

– Возможно, если она убедится, что мы по– настоящему счастливы, она решит обратить свое милостивое внимание на Хораса. Извини, Мейбел, в таком случае могут потребоваться некоторые жертвы с твоей стороны.

– Как будто я уже не заплатила по полной цене, – проворчала Мейбел.

Чего хотела Лорин, Мейбел услышала от нее самой, когда Хорас с приятнейшей улыбкой подвел к ним свою гостью. Единственное, что ее интересует, сообщила она, – образование и воспитание молодого поколения. Миссис Коннингтон чувствует себя немного усталой после вчерашнего дня, и она была бы счастлива помочь пожилой даме.

Услышав это, Мейбел поняла, что Лорин нужен предлог, чтобы походить по университету и осмотреться. И она его получила. Потому что отклонить ее «помощь» в присутствии Хораса она не могла. Да и можно ли в чем-то заподозрить женщину, выказавшую столь альтруистические побуждения?

Мейбел даже не могла изолировать ее от миссис Коннингтон, ну а уж та непременно расскажет ей – если уже не рассказала, – в какую трясину безнравственности Мейбел увлекла бедного Хораса.

– Я уверена, миссис Коннингтон будет вам очень благодарна за помощь, – сказала Мейбел, мысленно похвалив себя за ровный, спокойный тон, который ей с трудом удалось выдержать. – Я провожу вас в комнату…

– О, нет-нет, дорогая, – встревожилась Лорин. – Я уверена, это может сделать кто-нибудь еще. Вам нужно беречь свои силы. – Холодный взгляд карих глаз скользнул по лицу Мейбел. – Сегодня вы выглядите просто ужасно.

– Спасибо, – сдержанно проговорила Мейбел. – Мне очень дорого ваше внимание.

Хорас сиял.

– Вы так внимательны к людям, Лорин. Ну, всем до свидания. Я должен вернуться в офис, узнать, не случилось ли каких-нибудь ЧП в мое отсутствие.

Лорин даже не потрудилась подождать, пока Хорас отойдет подальше, и громко сказала:

– Мне вас искренне жаль, Мейбел. Я даже не догадывалась, что утренние недомогания могут накладывать столь заметный отпечаток на внешность женщины.

– Утренние недомогания? – насторожилась миссис Коннингтон.

Лорин холодно взглянула на нее.

– О, вы не знали? Мейбел беременна… или, по крайней мере, так она говорит.

Никогда ничего подобного я не говорила! – хотелось закричать Мейбел. Но она заставила себя улыбнуться.

– Сегодня вам отведена комната номер четыре. Преподаватель Джулия Хант расскажет вам о ваших обязанностях.

Лорин поднималась по лестнице с высоко поднятой головой. Миссис Коннингтон медленно тащила за ней свое грузное тело, время от времени, оглядываясь на Мейбел.

– Знаешь, – сказал Джереми, – я начинаю думать, что эта парочка, Лорин и Хорас, созданы друг для друга. Их встреча была уготована Небесами. Конечно, тебе это неприятно, но ты не можешь его упрекать: посмотри, какие возможности она открывает перед ним.

– Очень здравая мысль, – буркнула Мейбел.

А, пожалуй, он прав, подумала она. Ей вспомнилось, как Хорас сказал, что не намерен всю жизнь просидеть в маленьком частном университете. Лорин с ее влиянием в университетских кругах была, без сомнения, женщиной его мечты.

Но трудно поверить, чтобы Лорин влюбилась в такого типа, как Хорас. С ее умом и способностью манипулировать людьми она не могла не видеть, что он собой представляет: тщеславный, самодовольный, ограниченный. Кроме того, как может женщина, у которой хватило здравого смысла – а возможно, и искреннего чувства, – домогаться Джереми, связать себя когда-нибудь с Хорасом?

Создана эта парочка друг для друга или нет, но Хорасу не выиграть серьезного соревнования. Возможно, и в Джереми нет ничего особенного, но просто Хорас стоит на другом уровне, он пребывает, если можно так выразиться, в низшей лиге. И думать, что умная женщина способна предпочесть Хораса, означало бы поставить Джереми на одну с ним доску. Сомнительный комплимент для ее бывшего – или уже не бывшего? – мужа.

Как ни странно, эти мысли принесли Мейбел небольшое облегчение.

Джереми уже стоял у дверей, когда Мейбел удалось наконец взять себя в руки.

– Э нет, приятель, не уходи. Никаких скобяных лавок. Иди наверх и глаз не спускай с Лорин. Не позволяй ей вступать в задушевную беседу с миссис Коннингтон.

– Послушай, ты сказала, что тебе не нужен новый кран. Пусть так. Но ты не имеешь права делать из меня пленника, – запротестовал Джереми.

– Если ты откажешься составить компанию дамам, я заключаю сделку с Лорин, – решительно заявила Мейбел.

– Какую сделку? Нет-нет, я не беспокоюсь, мне просто любопытно.

– И не беспокойся. Это всего лишь сделка. Я ухожу с дороги, и пусть она в свое удовольствие охотится на тебя. Но за это оплатит строительство Культурного центра. – Мейбел пожала плечами. – Мне все равно, на чьи деньги он будет построен. Поэтому, если ты хочешь спасти свои пять миллионов, открой дверь и уходи. Я не возражаю.

Джереми не открыл дверь и не вышел. Изображая полную покорность судьбе, он поплелся к лестнице.

Мейбел никак не отреагировала на его предположение, что, пока она занимается другими делами, Хорас может ускользнуть от нее. Заметила только, что он, Джереми, не лишен способности разумно мыслить.

Но действительно ли это ее не беспокоит? Или она научилась хорошо скрывать свои чувства? Едва ли, решил Джереми, вспомнив ее утреннюю реакцию, когда, проснувшись, Мейбел обнаружила себя в его объятиях. Никаким самоконтролем там и не пахло.

Далее Джереми начал раздумывать над тем, почему она реагировала так бурно. Можно подумать, эта поза была ей совершенно незнакома. И его тут же стали одолевать воспоминания о том, как часто Мейбел побуждала его к любовным играм. Значит, само это действие не могло ее смутить. Кроме того, сегодня они спали полностью одетыми, так что никакая опасность ей не угрожала. В той позе, в какой Мейбел лежала, извлечь ее из одежды мог разве что фокусник. И все же она так нервничала, обнаружив себя с ним рядом, что начала запинаться, дрожать и выдвигать какие-то нелепые обвинения. Видимо, боялась, что подумает Хорас, если узнает об этом, пришел Джереми к выводу.

Однако этот вывод его не удовлетворил. Джереми готов был поклясться, что утренние события не имели никакого отношения к Хорасу хотя бы по одной причине: напыщенному и самоуверенному Хорасу в голову не могло прийти, что женщина, которой он выказал свое расположение, предпочла ему кого-то другого. Правда не дошла бы до него, даже если бы он споткнулся о них, занимающихся любовью прямо в вестибюле Круксбери-Хилл.

А что, подумал Джереми, неплохая идея… Тряхнув головой, он вернулся к более близким и реальным событиям.

Какой бы Мейбел ни была, она никогда не стала бы лукавить перед собой, кривить душой. Она могла бы выйти замуж за Хораса – легко допустить, что ее тешила мысль стать первой леди университета, – но никогда не стала бы притворяться, что любит Хораса. Она вполне могла бы выбрать спутника жизни, не испытывая к нему горячих чувств, потому что чувства не спасли ее первое замужество, но она пошла бы на это с открытыми глазами. Она могла бы заставить себя примириться с недостатками Хораса, но не стала бы их отрицать.

Нет, она отшатнулась от него сегодня утром не потому, что побоялась, как отреагирует на это Хорас. Она просто-напросто испугалась, потому что все еще ощущала в себе то чувственное влечение, которое они испытывали друг к другу.

Она испугалась, что подсознательно все еще хочет его, Джереми. Испугалась и… запаниковала.

Она все еще его хочет. Всякий раз, когда он к ней приближается, она отскакивает от него, как от огня. И, что скрывать, два дня в ее обществе пробудили и в нем желание.

Брак не сложился, но развод не убил их взаимной сексуальной тяги. Она по-прежнему жила в них, словно огонь в угольках потушенного костра. Стоит подуть на них, и они, хоть и не сразу, оживут, взовьются ярким чистым пламенем. Может быть, более сильным, чем раньше.

И, если это произойдет, Лорин навсегда исчезнет в отблесках этого пламени.

10

Несмотря на все опасения Мейбел, олимпиада завершилась вовремя, и во второй половине дня все собрались в большом зале, где проходило вручение призов. Джулия Хант зачитывала фамилии, а Мейбел вручала награды. Среди призеров была и Санди, что особенно порадовало Мейбел.

– До встречи в следующем году, – сказала Джулия, обращаясь к залу, который отозвался восторженным ревом.

Хорас, сидя на сцене, аплодировал вместе со всеми, но, прежде чем шум стих, он встал и подошел к краю сцены.

– А теперь позвольте мне сказать несколько заключительных слов.

Мейбел содрогнулась. Два дня дети были в постоянном напряжении, теперь, довольные, они уже собирались укладывать свои рюкзаки, их сопровождающие мечтали поскорее вернуться домой, а тут Хорас со своей напутственной речью… Как сказала о нем Верджи? «Он любит слушать самого себя»? Кажется, так.

Забавно, ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы заметить то, что сразу уловила Верджи. Хотя бы за одно стоило благодарить Джереми: он удержал ее от ужасной ошибки.

Что за мысли? Мейбел нахмурилась. Ни от чего он ее не удержал, и уж конечно не от Хораса. Она раскусила его еще до того, как объявился Джереми.

Ну, может быть, незадолго до того, если говорить честно. Какая разница, когда именно она поняла, что представляет собой Хорас? Она не совершила рокового шага, и это главное. Однако нельзя не согласиться, что появление Джереми помогло ей более дипломатично, если можно так сказать, отклонить предложение Хораса. И неожиданно оживший брак, и мысль об огромных деньгах, которую она вбила ему в голову, все это позволило ей, хоть и косвенно, дать понять Хорасу, как она относится к его предложению. А уж какие он сделает из этого выводы, ее не касается. Слава Богу, что появление Лорин отвлекло его как от Мейбел, так и от мыслей о пожертвовании. Да, кое-какая польза от Джереми, безусловно, была.

Мейбел вежливо аплодировала вместе с залом, пока Хорас, готовясь к выступлению, приспосабливал микрофон и прокашливался, но из его речи не услышала ни слова. Ее взгляд скользил по залу.

Вот он, Джереми, рядом с командой Санди. А где же Лорин? Он же должен был не спускать с нее глаз. А может быть, она наконец отступилась от него и исчезла навсегда?

Шум в зале нарастал с каждой минутой: ребятам явно не терпелось оказаться на свободе.

– Скажу вам по секрету, – почти кричал Хорас, – на следующий год, когда вы снова приедете сюда, чтобы принять участие в олимпиаде, мы будем встречать вас в новом Культурном центре здесь, в студенческом городке.

У Мейбел перехватило дыхание. Почему он решил, что им хватит года, чтобы собрать необходимую сумму? Хорас никак не мог знать о той сделке, что она заключила с Джереми. Должно быть, он истолковал по-своему ее намек и теперь надеялся на получение крупного пожертвования. Но почему он решил, что у Джереми нет никаких мыслей о том, как распорядиться собственными деньгами?

– Так вот, – продолжал Хорас, – скажу вам доверительно, что, благодаря щедрости нового дарителя, мы сможем построить новый Культурный центр, достойный тех, кто будет им пользоваться.

Джереми убьет меня, пронеслось в голове Мейбел.

– Разумеется, пока нет официального решения, я не могу сказать вам, как он будет называться, – вещал Хорас, – но, без сомнения, мы назовем его именем того, кто проявил неслыханную щедрость к нашему университету. И могу вас заверить, – он широко улыбнулся, – это имя вам будет нетрудно запомнить.

Мейбел проследила за его взглядом и заметила, что Хорас смотрит на Лорин Финли. Мейбел не заметила ее раньше, потому что прямо перед ней сидела группа баскетболистов, за которыми ее попросту нельзя было разглядеть.

Он говорит о Культурном центре Финли, догадалась Мейбел. Интересно, Лорин действительно дала такое обещание или Хорас, по своему обыкновению, только думает, что она его дала?

– Ну и чепуха! – фыркнула Джулия Хант, подходя к Мейбел. – Что это за новый Ротшильд объявился в наших краях? Просто не верится, что все наконец кончилось. Не представляю, Мейбел, как вы изо дня в день всем этим занимаетесь. Да еще имея на плечах Круксбери-Хилл.

– Вы напомнили мне, – сказала Мейбел, – что завтра у Хораса деловой ужин, а у меня еще не заказаны ни официанты, ни цветы. И нет никакой музыки.

Джулия Хант сочувственно улыбнулась ей и растворилась в толпе.

Когда Хорас удалился со сцены, Мейбел принялась отключать аппаратуру и укладывать ее в коробки. К ней подошла Санди.

– Мы уезжаем, – сказала девочка. – Можно, я обниму вас? Я хотела сделать это, когда вы награждали нас, но побоялась, что меня неправильно поймут: могли бы подумать, что вы подыгрываете любимчикам.

– Теперь они так не подумают, – сказала Мейбел, обнимая девочку. – Заходи ко мне, если когда-нибудь окажешься в нашем городе.

– Обязательно зайду… Чтобы посмотреть на вашего малыша, – добавила Санди.

За спиной Мейбел послышалось хмыканье. Она обернулась. На ступенях, ведущих на сиену, стояла миссис Коннингтон.

Мейбел обняла Санди и, чувствуя себя настоящей мошенницей, пообещала известить ее о рождении ребенка. Придется написать девочке письмо и рассказать всю правду, сделала она зарубку в памяти. Ведь сказать что-либо в присутствии миссис Коннингтон – все равно, что сделать объявление по местному радио.

Санди ушла. Мейбел вопросительно взглянула на миссис Коннингтон.

– Вы хотите что-то сказать?

– Ребенок! – фыркнула дама. – При сложившихся обстоятельствах, я думаю, вы вряд ли, можете сказать, кто является отцом ребенка. Завлечь Хораса, а потом…

Мейбел не ожидала, что атака последует именно с этой стороны, и потому ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– Миссис Коннингтон, мне кажется, я вас неправильно поняла. Неужели вы намекаете на то, что у ректора Хораса Блантона недостаточно высокие моральные принципы?

– Конечно, ты поняла миссис Коннингтон неправильно, – вмешался в разговор появившийся будто из воздуха Джереми. – Мы все знаем, что до моральных принципов Хораса не дотянуться с самой высокой лестницы.

Он провел по шее Мейбел костяшками пальцев, и, несмотря на все свои благие намерения – оставаться разумной и холодной, как полагается по условиям игры, – она не смогла сдержать легкой дрожи. Глаза Джереми сузились, он подтолкнул Мейбел вперед и стал осторожно массировать ей плечи.

Но даже это легкое прикосновение вызвало в ней настоящую бурю: приятное тепло заполнило ее тело, но по позвоночнику побежали холодные мурашки. Тепло создавало приятное ощущение комфорта, мурашки пробуждали тревожное ожидание. Она медленно закрыла глаза и открыла их, лишь услышав резкий голос Лорин:

– Вам должно льстить, Джереми, что после стольких лет супружества ваше прикосновение оказывает такое, я бы сказала, электризующее действие. То, как она вздрагивает, когда вы дотрагиваетесь до нее… Хотя, не знай, я всего, я бы сказала, что ей не нравится, как вы с ней обращаетесь. Что было бы ужасно… для вас.

Мейбел, подняв руки, обняла Джереми за шею. Его руки в свою очередь скользнули вниз и замерли на ее животе. Он коснулся губами ее шеи, и Мейбел непроизвольно вздрогнула.

В темных глазах Лорин сверкнуло что-то похожее на злорадство.

Скажи что-нибудь. Быстро! – приказала себе Мейбел.

– Ах, дорогой, вечно ты выбираешь это местечко, – проворковала она и, взглянув на Джереми через плечо, изобразила очаровательную улыбку, хотя, по правде говоря, ей больше всего хотелось бы его обругать.

Если он старается произвести впечатление на Лорин, то почему тогда выбирает самые неподходящие жесты и движения? Мейбел никогда не могла сохранять спокойствие, когда он касался ее самого уязвимого местечка за ухом. Он что, забыл об этом?

Так же, как забыл и многие другие вещи о тебе, Мейбел, подумала она. Его легко понять: больше они для него ничего не значат.

Но раздумывать об этом было не время – вернулся Хорас.

– Вся банда в сборе, – прошептал Джереми на ухо Мейбел и еще крепче прижал к себе.

– Полегче, Джереми, – сказала Мейбел. – Ты выдавишь из меня ребенка, как зубную пасту из тюбика.

– Ребенка? У кого ребенок? – рассеянно спросил Хорас и повернулся к Лорин: – Что вы скажете относительно моего объявления о Культурном центре?

Брови Лорин взлетели вверх.

– Безусловно, такой центр вам необходим. Проводить серьезные мероприятия в этом мрачном старом здании – все равно, что накрывать праздничный стол в туалете. Отвезите меня куда-нибудь поужинать, там мы и обсудим ваши планы.

Хорас окинул присутствующих победоносным взглядом и предложил Лорин руку. Миссис Коннингтон что-то пробормотала себе под нос и, вскинув голову, удалилась.

Мейбел опустилась на пассажирское сиденье и, облегченно вздохнув, проговорила:

– Должна признаться, я очень рада, что не нужно идти пешком. У меня просто не хватило бы на это сил.

– Тогда мы сделаем одну полезную для тебя вещь.

Мейбел закрыла глаза.

– Если ты собираешься везти меня в какой-нибудь бар, выкинь это из головы.

Убаюканная монотонным урчанием мотора, мягким ходом машины, она задремала и открыла глаза, только когда машина остановилась.

– Это не наш дом, – констатировала она.

– Еще одна приятная новость, – жизнерадостно провозгласил Джереми. – Теперь насчет кранов…

Мейбел уставилась на сверкающую металлом вывеску скобяной лавки.

– Ты всегда отличался упрямством: выбрав какой-то маршрут, уже никогда от него не отклонялся. Поэтому я с тобой и развелась.

– Попыталась развестись, – уточнил он. – Значит, краны тебе не нужны. Прекрасно. Но, если ты собираешься быть домовладелицей, тебе все равно придется изучить этот маршрут.

Мейбел больше не спорила. Она лишь настояла на том, чтобы ей выписали чек. Но потом всю дорогу изумленно разглядывала его, потрясенная фактом, что какой-то несчастный кран мог пробить серьезную брешь в ее бюджете.

– Ты держишь эту коробку так, будто в ней золотые слитки, – заметил Джереми. – Я же тебе говорил, Мейбел: я сам позабочусь об этом. В конце концов, я здесь живу.

– Это мой дом. У тебя есть другие обязательства, в Балларате или где там?

– Это другое дело.

И больше он ничего не сказал. Конечно, она и не ожидала подробного рассказа, но ей стало немного грустно оттого, что Джереми упорно не хотел впускать ее в свою жизнь. Что ж, сказала себе Мейбел, постарайся не забыть: он расспрашивает тебя обо всех подробностях твоей жизни только по необходимости, а в действительности ему это неинтересно.

– Вполне справедливо, если я буду вносить свою долю. Я принимаю у тебя душ, то есть расходую твою воду, ем твои французские тосты…

При слове «душ» Мейбел ясно увидела обнаженное тело Джереми под тугими струями душа, что никак не способствовало умиротворению ее души. Поэтому она торопливо спросила:

– Кстати, о еде. Что ты думаешь насчет ужина?

– Остатки жаркого. Чем не оригинально?

– Лучше закажем пиццу, – предложила Мейбел. – Надо думать, Носорожка ее не любит, и все достанется нам.

Собака поджидала их у парадной двери. При виде машины ее хвост заходил из стороны в сторону, пересчитывая столбики крыльца.

– Ее вера в тебя просто трогательна, – заметила Мейбел.

Когда она вышла из машины, собака кинулась ей в ноги и принялась вылизывать туфли. Затем проскользнула вслед за ней в открытую дверь и улеглась посередине гостиной. И Мейбел, уставшая после долгого дня, покорилась судьбе.

В темной комнате мигал красный глазок автоответчика.

– Может, звонили ее владельцы, – обрадовалась Мейбел.

Как вскоре выяснилось, радость ее была преждевременной.

– Послушай, Джереми, – услышала она женский голос. – Для тебя здесь целая гора сообщений. А от тебя уже два дня ни слуху, ни духу. Записывай, пожалуйста.

– Моя секретарша, – пояснил Джереми. – Нет листика бумаги?

– В верхнем ящике, – бросила Мейбел и пошла в кухню.

Она все еще стояла на пороге кухни с коробкой в руках, когда Джереми, выключив автоответчик и сунув листок бумаги в задний карман джинсов, появился за ее спиной.

– В чем дело? – спросил он.

– Из крана больше не течет…

– Вот так всегда, стоит купить новый…

Мейбел отступила в сторону, и Джереми присвистнул. Из крана, в самом деле, больше не текло, зато сверху из него бил небольшой фонтан воды высотой примерно в полтора фута. Большая часть воды падала обратно в раковину, но плитка на несколько футов вокруг была мокрой, и на полу кое-где стояла вода.

– Вижу, до порога гостиной вода еще не дошла, – бодро сказал Джереми. – Принеси из машины мою сумку с инструментами, а я пока поищу вентиль: надо же остановить этот поток.

Собака радостными прыжками сопровождала Мейбел до машины и обратно, угрожающе лая на все, мимо чего проходила Мейбел.

Когда она вернулась в дом, фонтан иссяк, а сам Джереми лежал на полу под раковиной.

– Воды в доме нет, – предупредил он. – Пришлось полностью ее отключить.

Мейбел уселась на табурет.

– Может быть, тебе лучше сначала ответить на звонки, а уже потом затевать возню с кранами?

– Успеется.

– Дело вовсе не в кране, правда, Джереми?

Он вылез из-под раковины.

– Ты очень проницательна.

– Ты ненавидишь свой бизнес.

– Я ненавижу заниматься бизнесом. Это не одно и то же.

– И потому все свелось к желанию валяться на пляже, – задумчиво проговорила Мейбел. – Хотя есть одна вещь, которой я не могу понять. Почему ты хочешь продать свою компанию именно Лорин?

– Деньги, дорогая, деньги, – сухо ответил Джереми.

– Но почему именно ей? Наверняка есть и другие покупатели.

– Да, есть, но только она может и готова дать хорошие деньги.

– Деньги еще не все, Джереми. У меня такое ощущение, словно я тебя совсем не знаю. Ты никогда не позволял деньгам владеть тобой.

– Ты уверена, что хорошо знаешь, каким я был? Как ты сама сказала, у нас не было денег. Поэтому они и не могли владеть нами.

– Люди так сильно не меняются, – в раздумье проговорила Мейбел. – Если бы ты был жаден до денег, то не стал бы платить адвокату за наш развод.

– И ты поверила, что я ему заплатил? Конечно, это была красивая сказка.

Почему он старается обострить разговор? Чтобы я перестала задавать вопросы? Но каких вопросов он боится? – подумала Мейбел.

– В конце концов, если твоя основная цель до конца жизни лежать на пляже, денег много не надо.

Джереми открыл рот, и Мейбел на мгновение подумала, что вот сейчас услышит правду. Но он криво улыбнулся и сказал:

– Конец моей жизни может быть еще далеко, милая. А лосьоны для загара, плавки, полотенца для пляжа… Это обойдется в кругленькую сумму.

– Ладно, продолжай валять дурака, – спокойно сказала Мейбел. – Ты не хочешь ничего мне говорить, тогда я сама попытаюсь объяснить кое-что для себя. Ты действительно хочешь выжать из Лорин все до последнего гроша. Но для чего? Ты не собираешься финансировать никакие новые проекты. Ты не собираешься воздвигать монумент своему «Я». Если Хорас предложит присвоить новому Культурному центру твое имя, ты порвешь чек.

Джереми открыл коробку с новым краном и, развернув инструкцию, разложил ее на раковине. Мейбел не сомневалась, что он внимательно ее слушает: Джереми никогда не требовались никакие инструкции, чтобы что-то сделать.

– Я знаю, что семьи у тебя нет, – продолжала она. – Нет славной старушки-тетушки, содержание которой в хорошем доме для престарелых требует денег. И нет сестры, прикованной к инвалидному креслу и страдающей неизлечимым заболеванием.

– Продолжай, прошу тебя. – Голос Джереми звучал приглушеннее, чем обычно. – Интересно, что ты еще придумаешь?

Семья. Когда Мейбел произнесла это слово, мускулы на спине Джереми напряглись. Значит, оно для него не пустой звук, подумала Мейбел. Она решила попробовать продвинуться дальше в этом направлении.

– Совершенно ясно, что ты не собираешься сколачивать состояние ради меня, хотя я единственная имею какое-то отношение к тому, что называется твоей семьей.

Джереми искоса взглянул на нее.

– Ты в этом уверена? А может, у меня целая куча ребятишек, о которых я тебе не сказал.

– Если бы они у тебя были, – ни на секунду не задумавшись, возразила ему Мейбел, – ты использовал бы их как предлог, чтобы избавиться от Лорин, не связываясь со мной. Ей не нужен мужчина, в жизни которого она не будет стоять на первом плане. Это одна из причин, почему она хочет, чтобы ты на нее работал: твои обязательства перед твоими служащими для нее пустой звук.

И неожиданно Мейбел озарило. Она щелкнула пальцами.

– Поняла. Твои служащие.

Джереми с восхищением смотрел на нее.

– У тебя богатейшее воображение, Мейбел. Ты не пробовала писать сценарии?

– Ты продаешь свой бизнес, но хочешь приглядывать за своими служащими. У тебя не очень уж большая компания. Пара сотен сотрудников, так ты говорил? Что-то вроде семьи. Часто ли секретари так разговаривают со своими боссами? Поэтому, продав компанию Лорин, ты надеешься… – Мейбел нахмурилась. – Нет, не думаю, что она станет церемониться со своими подчиненными.

– Она неплохой руководитель, если от нее держаться на расстоянии. И потом, у них будет выбор: работать на нее или уволиться.

Последняя часть фразы гармонично вписывалась в выстроенную Мейбел версию.

– Значит, она предлагает кучу денег с условием, чтобы они все уволились?

– Ты так просто не отстанешь, верно? Нет, все не могут уволиться, но у них появится возможность выбора. Некоторые из моих сотрудников были со мной с самого начала и работали, чуть ли не бесплатно. Они, скорее мои партнеры, а не служащие, и заслуживают вознаграждения.

– Так вот почему ты хочешь получить все, до последнего цента, – медленно проговорила Мейбел. – Не для себя, для них.

– Я не святой, Мейбел, и не собираюсь отказываться от своей доли.

– Но большую часть получат твои служащие. Верно?

– Доля каждого будет зависеть от того, как долго он проработал в компании. Но никто не получит столько, чтобы можно было сидеть сложа руки до конца жизни. Просто одни смогут пораньше бросить работу, у других появится возможность открыть собственный бизнес или побыть несколько лет дома со своими ребятишками.

Мейбел долго смотрела на Джереми, и прежнее теплое чувство снова ожило в ее сердце.

– Неудивительно, что тебе так не понравился Том Хэмилтон, который хотел добраться до твоих денег, не вложив никакого труда. Ну а что же насчет пляжа?

– Ты сама натолкнула меня на эту мысль, – напомнил Джереми.

– Но чего же ты действительно хочешь?

Он вздохнул.

– Я хочу иметь то, что когда-то у меня было. Придумывать, создавать, разрабатывать что-то новое и заставлять это новое работать. Но в последние годы одни только телефонные разговоры вытеснили у меня из головы все идеи.

– Ты хочешь снова стать независимым, – подвела итог Мейбел.

– Да, чтобы ни перед кем не отчитываться и ни за что не отвечать. Вот я и подумал: сделка с Лорин заслуживает небольшой личной жертвы. Получив эти деньги, я смогу позаботиться о моих людях. Но жертвовать своей независимостью я не намерен.

Джереми приладил кран и стал его прикручивать.

– Я думаю, у тебя в голове уже роятся кое-какие идеи, иначе бы ты не торопился так с завершением этой сделки, – заметила Мейбел.

– Только наброски. Пока у меня не будет свободного времени, мои идеи не заработают.

– Ты парень что надо, Джереми. И я всегда это знала.

Он повернул голову и взглянул на нее, и у Мейбел перехватило дыхание. Что заставило ее сказать это? И о чем он думает? Его глаза потемнели. Надеюсь, он не истолковал мои слова как своего рода приглашение, пронеслось в голове Мейбел.

– Насчет Культурного центра… – торопливо начала она. – Ты не обязан давать мне эти пять миллионов долларов. Я хочу сказать, теперь, когда я знаю, для чего тебе нужны деньги…

– Между прочим, ты их еще и не заработала, – холодно напомнил Джереми.

Вздох облегчения вырвался из ее груди – она снова обрела твердую почву под ногами. Мейбел пообещала себе в следующий раз быть осторожнее со словами.

– Я знаю. Мы недалеко ушли от того, с чего начали. Сегодня Лорин так смотрела на нас…

– Ну и кто виноват? Ты отпрыгиваешь от меня всякий раз, когда я до тебя дотрагиваюсь.

– Если бы ты оставил в покое мои чувствительные точки и перестал пугать меня…

– А знаешь, нам надо над этим поработать.

– И что же конкретно ты имеешь в виду? ворчливо спросила Мейбел.

– Практику, моя сладенькая. Практику.

Джереми отложил гаечный ключ и вытер полотенцем руки.

– Возьмем, к примеру, самое обыкновенное объятие. Известно много способов обниматься. Мимолетное объятие. Вот так. – Джереми обнял ее за плечи. – Далее: дружеское объятие. Наклоняемся, кладем руки друг другу на плечи, но между нашими телами остается большой зазор иначе говоря, свободное пространство. – Он продемонстрировал, как это выглядит. – И, наконец, полное, настоящее объятие. – Джереми притянул Мейбел к себе. – Оно известно также под названием любовное объятие.

Дыхание Мейбел сбилось, стало быстрым и частым. Потом она просто задохнулась, потому что в легких не осталось воздуха, а Джереми прижимал ее к себе так крепко, что она не могла вздохнуть.