Текст книги "Рыжее солнышко"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

10

Автобус в последний раз остановился перед большим домом. Джесси, стоя в тени веранды, наблюдала за ним. Когда эти гости уедут, здесь больше уже не будет отдыхающих.

Ее собственная маленькая машина была заправлена и ждала у крыльца. Девушке только оставалось попрощаться.

– Здравствуйте, Джесси.

Девушка повернула голову.

– Сидни? – безучастно произнесла она.

Затем поспешно отвела взгляд. С Сидни Джесси чувствовала себя какой-то незащищенной. Ей не хотелось, чтобы он узнал, о чем она думает и что чувствует в настоящий момент. Джесси не хотела, чтобы он догадался, какое одиночество она испытывает и какие мрачные мысли одолевают ее в эту минуту.

Сидни направился прямо к ней. Он снял шляпу и стал вертеть ее в руках. Сегодня была белая шляпа – не рабочая.

Его джинсы были выглажены, начищенные сапоги блестели. Весьма подходяще для прощания.

– Я пришел попрощаться с Эдом.

– Он в доме.

Сидни вздохнул.

– Я пришел попрощаться и с вами, – тихо произнес он.

– Ну что ж, прекрасно. Прощайте.

– Джесси, мне очень жаль.

– Я всегда извиняюсь некстати, помните? – съязвила Джесси.

– Нет, но…

– Сидни, давайте оставим это. Вы прекрасно знали, что этот момент наступит, с того самою дня, когда ранчо открыло свои двери для гостей. Вы знали, что у Чарльза не бывает серьезных идей. Вы имели полное право смотреть на меня с презрением. А теперь идите злорадствовать в другое место.

– Я не злорадствую, Джесси. А что касается моих презрительных взглядов, то они никак не соответствуют действительности.

Джесси взглянула на его лицо. Он выглядел усталым и грустным, совсем не злорадно торжествующим. Сердце Джесси сжалось от мысли, что она больше никогда не увидит его.

– Я действительно стал уважать вас за то, как вы делали свою работу, Джесси.

– Спасибо, – холодно произнесла она.

– Джесси, я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вы же не предлагали свою помощь, когда здесь еще было гостевое ранчо. Я не доставлю вам удовольствия помогать закрывать его.

– Джесси, я ведь совсем не прыгаю от радости.

– Ну что ж, может быть, позже… – Она пожала плечами.

Сильные руки сжали ее локти, резко развернули, заставляя девушку посмотреть в сверкающие зеленые глаза.

До этого момента она была полна решимости уехать с ранчо так, чтобы не дать Чарльзу повода уволить Сидни, не говоря уже о желании сохранить чувство собственного достоинства.

Сидни стоял слишком близко. В его глазах сквозь гнев проглядывала бездонная тоска одиночества.

Джесси приподнялась на цыпочки и нежно коснулась пальцами его небритой щеки.

– Джесси, – хрипло произнес Сидни.

– Джесси, ты звонила…

Девушка резко отдернула свою руку от щеки Сидни. Он медленно повернулся. Они столкнулись лицом к лицу с Чарльзом, и она заметила гневное обвинение, блеснувшее в его глазах, хотя все происшедшее было отгорожено от взгляда Чарльза невероятно широкими плечами Сидни.

В любом случае Элен была права. Даже если не насчет Чарльза, то относительно того, что ей не следует переезжать в эти места. Она не имела права ставить под угрозу жизнь Сидни и его работу.

– Мистер Эджертон пришел только попрощаться, – сказала Джесси, отстраняясь от Сидни. – Да, я звонила на ранчо «Диких лошадей». Они смогут принять большую часть гостей на следующей неделе, но мне предстоит еще уговорить Лайзу Лизард заменить меня. – Она позволила Чарльзу взять себя под руку и проводить в дом.

Несколько часов спустя все уезжали. Гости. Эд. Даже Джек.

Только что ковбои, все, кроме Сидни, собрались и вручили ей старательно завернутую коробочку. В ней оказалась пара носков ручной вязки. На них был вышит табун лошадей с развевающимися густыми гривами, несущийся по прерии. Каждый из парней застенчиво, но крепко обнял ее. Джесси безудержно плакала.

Чарльз позвонил и вызвал вертолет, а затем исчез за плотно закрытой дверью своего кабинета.

Джесси с трудом протиснула свой тяжелый чемодан через дверь. Она открыла багажник машины и бросила его туда, а потом со стуком захлопнула крышку.

Затем она посадила Гарольда на переднее сиденье и причудливо обмотала вокруг него защитный ремень. Медвежонок был похож на маленького ребенка, забравшегося в машину. Джесси почувствовала, что слезы опять наворачиваются ей на глаза.

Будет ли когда-нибудь ее собственный ребенок сидеть, устроившись так уютно на пассажирском сиденье? Похоже, что нет. Не скоро.

Она покопалась в своем кошельке и отыскала ключи. Затем уселась в машину и включила зажигание.

Через окно Джесси видела сухую траву, колышущуюся на ветру, холмистые пастбища, расстилающиеся перед ней. Она выключила зажигание и вылезла из машины. Точно не зная, куда пойдет, зная только, что она еще не готова покинуть ранчо, Джесси медленно побрела прямо к загонам.

По одному загону кружили несколько лошадей, среди них она узнала кроткую Клару.

Джесси перелезла через ограду и погладила лошадку.

– Как ты думаешь, можно мне прокатиться верхом в последний раз? – спросила она Клару.

Доброе животное печально смотрело на нее.

Джесси нашла кусок бечевки, обмотала его вокруг шеи кобылы и повела ее туда, где она заметила Стива, седлавшего лошадь. Она довольно долго наблюдала за ним, а потом, решив, что уже сможет сама оседлать кобылу, и немного повозившись, была готова поехать верхом.

Она отвязала Клару и взобралась на нее.

Сначала Джесси не знала, куда ей хочется поехать, но потом направила свою лошадь к рощице у ручья.

Неспешная верховая езда, умиротворяющая красота пустынного ландшафта как бальзам действовали на ее разбитое сердце, душевная боль понемногу стихала.

У Джесси снова возникло ощущение необычайного единения с природой, с историей, с прошлым. Она чувствовала себя песчинкой в огромном пространстве Вселенной. Сейчас она скачет по тем же местам, где раньше проходили другие люди. Сила неизведанной, девственной земли притягивала и успокаивала ее. Песня вольного ветра принадлежала только ей.

Сидни однажды сказал: «Вы никогда не потеряете того, что храните в своем сердце». Правда ли это? Сохранится ли тепло ее любви к Сидни в долгие холодные одинокие ночи надвигающейся зимы?

Джесси так и не поняла, что напугало спокойную маленькую кобылку. Минуту назад она ехала в полном одиночестве, чувствуя необыкновенное понимание жизненных процессов и себя в этой жизни, как вдруг, дико заржав, лошадка взвилась на дыбы и бешено понеслась.

Джесси в страхе попыталась ухватиться за выступы седла, но тут же с ужасом поняла, что седло соскальзывает. Она упала с лошади, но ее правая нога зацепилась за стремя. Храпящая лошадь в панике тащила ее за собой. Джесси почувствовала, как ее голова сильно ударилась о камень, и в этот момент ее нога наконец-то высвободилась.

Когда Джесси на секунду пришла в себя, она посмотрела на небо. Яркое голубое небо осветилось, как вспышкой маяка. Голова жутко болела, в глазах стоял туман, на губах ощущался вкус крови. Джесси пыталась приподняться, но опять со стоном опустилась на землю. Туннель сужался, голубое небо отодвигалось вдаль, пока не стало лишь крошечной точкой в надвигающейся темноте. А потом темнота сомкнулась – Джесси потеряла сознание.

Сидни, щелкая кнутом, гонял лошадку Эда на длинной корде, не заботясь о том, что одет совсем не для работы. Ему было просто необходимо сосредоточиться еще на чем-то помимо Джесси, помимо тоски в ее зеленых глазах, когда она смотрела на него. Нет, сквозь него.

Он наблюдал за ней, стоя в тени веранды, когда она тащила свой чемодан к машине. Сидни хотел подойти и помочь ей, но не смог даже двинуться с места. Он не мог, не хотел помогать ей покинуть его, не мог даже смотреть, как она уезжает. Сидни резко отвернулся и пошел прочь от дома. Он почти побежал, когда услышал, как Джесси включила зажигание. До этой самой секунды что-то непонятное еще теплилось в его душе. Но со звуком мотора ее автомобиля эта последняя искра надежды погасла.

Теперь он понимал, что Элен была права.

Он разрешил Джесси уехать. В самом деле, что эта жизнь, эта земля могла предложить такой женщине, как Джесси? Когда они прощались, Сидни надеялся, что девушка сделает или скажет что-нибудь, что развеет его пессимистические мысли.

И это почти произошло. Почти.

Он почти просил ее остаться – остаться, чтобы посмотреть, что они могут сделать силой их любви. Их любви было бы достаточно, более чем достаточно, чтобы вместе преодолеть все жизненные препятствия.

Но умолять Сидни не стал. Возможно, он поступил глупо, но был уверен, что его решение потребует больше сил, чем если бы он умолял ее остаться, зная, что его чувства могут быть не взаимными. Он хотел защитить свою любовь.

Но когда она прикоснулась к нему, искра электрического разряда проскочила между ними, связав их вместе. И так случалось всегда. В ее прикосновении было что-то еще, хотя Элен все равно права – этого будет недостаточно.

Джесси придется полюбить его так же сильно, как он любит ее. Ей придется полюбить только его одного, на всю оставшуюся жизнь. Сможет ли она? Сможет ли она подарить ему такую любовь, когда почти каждый мужчина, встречавший ее, начинал испытывать к Джесси такие же глубокие чувства, как и он сам?

Вздохнув, Сидни остановил лошадку, отвязал корду и отпустил животное. Работа не помогает. Даже она не спасает его от мучительных мыслей. Подойдя к тому месту, с которого можно было лучше увидеть дорогу, ведущую к загонам, Сидни прищурился, и его сердце чуть не остановилось.

Какая-то лошадь скакала прямо на него, седло на ее спине сползло вбок. Седока не было. Сидни заставил себя не терять самообладания. Несущаяся лошадь внезапно остановилась, тяжело дыша, дрожащая, взмыленная, мокрая от пота. Кто же на ней катался? Эта кобылка не принадлежала к тем лошадям, на которых ездили его помощники, – он мог сказать это с первого взгляда. Седло тоже не принадлежало ни одному из его людей.

Эта лошадь была одна из тех, которые использовались для гостей, для их прогулок. Но все гости уехали.

Стив? Нет, этот парнишка никогда так плохо не наденет седло, и уж, конечно, оно не сползет.

Джесси? Ее запах неуловимо витал в воздухе, путая его мысли. Но это не могла быть Джесси.

Он сам видел, как она уехала.

Нет, постой, как раз этого он и не видел. Предположим, что Джесси последовала чему-то необъяснимому – она ведь так импульсивна, – что, возможно, и привело к такому результату. Она могла, как раньше, взять на себя больше, чем умела, – единственный вывод, который напрашивался сам собой.

Около двери конюшни висел старый медный колокол, в который звонили только в случае крайней необходимости. Сердце Сидни тяжело застучало, он подошел к колоколу и зазвонил в него. Кто-то же упустил эту лошадь!

И он готов был биться об заклад, что кто бы ни упал с этого седла, ранен, и возможно тяжело. Ковбои появлялись отовсюду, причем быстро. Звон колокола раздавался здесь, может быть, не чаще одного раза в год. Даже Чарльз, знающий, что означает этот звон, бежал по тропинке, ведущей от большого дома.

– Кто-нибудь видел, кто уезжал на этой лошади? – прежде всего спросил Сидни.

Мужчины покачали головами.

Подбежал запыхавшийся Чарльз. Сидни повторил вопрос, но тот тоже ничего не видел.

– Машина Джесси все еще припаркована?

– Да, я проходил мимо нее и заметил, что она привязала плюшевого медведя на переднем сиденье.

Пустая машина пугала. Это означало, что, вероятнее всего, это была она. Этот плюшевый мишка, сидящий в машине, вызвал у всех мужчин воспоминание о сердечности Джесси, о ее звонком смехе, о ее жизнерадостности и неугомонности. Зловещее молчание повисло над ними. И на лице каждого мужчины, ждущего его указаний, Сидни заметил глубокую привязанность, которую они питали к Джесси. Каждый из этих мужчин, даже Чарльз, имел мужество любить ее, не стеснялся свободно показать и доказать свою любовь к ней. Это тоже было видно по их лицам.

Внезапно он осознал то, чего не замечал, да и не хотел замечать, раньше. Место Джесси было именно здесь.

Она принесла сюда, на эту одинокую землю, в эту глушь, свой талант веселить людей, свой звонкий смех, свой неудержимый энтузиазм и свою любовь.

Все, кто познакомился с ней, признавали ее способности и полюбили ее, поскольку она заслужила эту любовь. Все, кроме него.

Ужасная боль, пронзившая Сидни, могла, казалось, парализовать его. Но он должен это выдержать.

– Том, принеси мне карту.

– Да, сэр.

Чувствуя тошноту и странную слабость в ногах, Сидни засомневался, сможет ли он когда-нибудь сказать Джесси, что понял: место человека там, где его любят. Нет, он не должен позволять себе быть таким сентиментальным. Особенно сейчас. Том принес карту, и все склонились над ней.

– Роб, ты и Джо обследуете этот сектор к западу. Принесите винтовки. Если вы найдете ее, стреляйте три раза. Обыщите каждый дюйм земли.

– Мы не пропустим ни дюйма, сэр.

Одно за другим он распределял места для поиска. Но они знали, и он знал, как велика эта земля. И какой маленькой была Джесси.

Наконец все подготовились к поиску. Кто-то оседлал лошадь и для него. Сидни почувствовал глубокую признательность. Он решил поехать один, осматривая территорию по дороге, ведущей к роще у ручья.

Чарльз одиноко стоял у загонов среди оседающей пыли. Он был очень удручен.

– Как только прилетит вертолет, отправьте его сюда, – сказал Сидни, показывая пальцем место на карте. – И прочешите эту дорогу.

– Конечно, я пошлю его. Эджертон… Сидни…

Сидни едва сдерживал свое нетерпение.

– Да?

– Я думаю, что это я виноват в случившемся.

– Никто в этом не виноват. – Сидни резко сунул винтовку в чехол, прикрепленный к седлу.

– Вы, наверное, знаете, я просил ее выйти за меня замуж.

Проклятье! Неужели этот человек не понимает, что сейчас дорога каждая секунда? Сидни отвязал свою лошадь и вскочил в седло.

– Она сказала «нет».

– И что? – произнес Сидни, поворачивая свою лошадь, нетерпеливо танцующую по кругу. Где-то в глубине души ликующе зазвенели колокольчики надежды: она сказала «нет»! Однако Сидни одернул себя – рано еще радоваться.

– Она сказала «нет», потому что влюблена в вас.

Сидни снова развернул лошадь и подъехал к Чарльзу очень близко:

– Она вам так сказала?

– Нет, она ничего не говорила. Это я, к моему глубокому стыду, сказал ей, что, если она признается вам в своей любви, я убью вас. Я понимаю, это был отвратительный шантаж. Возможно, поэтому она от отчаяния взяла эту проклятую лошадь, едва умея ездить верхом. Я так сожалею. Это моя вина.

Сидни глубоко и спокойно вздохнул. Он едва сдержался, чтобы не выдать своего желания связать Чарльза и тащить его за своей лошадью, пока они не найдут Джесси.

Но он только взглянул на него. Чарльз страдал, он искренне раскаивался. В его глазах была тоска. Несмотря на гнев, Сидни посочувствовал этому человеку. Ведь он тоже знал, каково это – любить Джесси Хуберт.

Ковбой наклонился, быстро и крепко сжал плечо Чарльза.

– Я найду ее.

Сидни увидел Джесси издалека. Она как пьяная брела совершенно не в том направлении. Внезапно ее колени подогнулись, и она упала. На расстоянии девушка выглядела как маленький сверток ярких лоскутков.

Сидни пришпорил свою лошадь и поскакал прямо к Джесси. Он быстро соскочил с седла и подошел к ней. Опустившись на землю рядом с Джесси, он аккуратно перевернул ее на спину и вздрогнул от вида запекшейся крови на ее лице. Глаза Джесси были закрыты, ее грудь равномерно поднималась и опускалась – она выглядела так же мирно, как в тот день, когда он ворвался в ее спальню. Сидни захотел крепко прижать девушку к себе, но заставил себя сдержаться, чтобы не повредить ее, возможно сломанные, кости.

Сидни осторожно приподнял ее, поддерживая за спину. Она была легкой как перышко. Он поцеловал ее в щеку и был вознагражден – она открыла глаза.

Джесси слабо улыбнулась.

– Я в раю?

– Что, моя милая?

– Я умерла, – пробормотала она – Я в раю.

– Нет, ты не умерла.

– Знаешь, в этой жизни я не могу любить тебя, но мою любовь уничтожить нельзя. – Она сосредоточенно произносила каждое слово тихим и хриплым голосом.

– Ты не умерла, глупышка, – сказал Сидни с мягкой настойчивостью. – Ты можешь любить меня в этой жизни – каждый день, каждый час, каждый миг. Мы имеем на это право.

Джесси посмотрела на него в замешательстве.

– Сидни?

– Да, это я.

– Сидни, у меня болит голова. Просто раскалывается.

– Ладно, ладно, любовь моя, я потом посмотрю. – Сейчас ему было необходимо предупредить других, что он нашел ее. Но Джесси вцепилась в него с удивительной силой.

– Никогда не позволяй мне уезжать, Сидни. Не оставляй меня.

– Я не оставлю, – заверил он ее.

Джесси закрыла глаза.

Однако это обещание, с грустью подумал Сидни, ему придется нарушить. Он подошел к своей лошади и взял винтовку. Затем три раза выстрелил в воздух.

Потом взял флягу с водой и, смочив носовой платок, прикоснулся им к сухим губам Джесси, вытирая с них кровь.

– Не покидай меня, – прошептал Сидни, когда он сделал все, что мог сделать. Он мягко обнял девушку. – Никогда не покидай меня.

Через минуту над ними заурчал, приземляясь, вертолет. Оттуда вышел Чарльз. Сидни с величайшей осторожностью посадил Джесси в машину. Затем он отступил, чувствуя, что его сердце разбивается на тысячу мелких осколков.

– Вы полетите с ней. Пилот отвезет вас прямо в больницу, в Калгари, – прокричал Чарльз. – Я присмотрю за вашей лошадью.

Сидни изумленно взглянул на своего босса, а затем благодарно улыбнулся. Впервые он увидел некоторые признаки того, что когда Чарльз повзрослеет, то будет прекрасным человеком. Он крепко пожал ему руку и забрался в вертолет.

Цветы, цветы. Кругом одни цветы. Красные, желтые, всех цветов радуги.

– Джесси?

Она повернула голову и почувствовала, как слезы застилают ей глаза.

– Сидни, – прошептала она, вглядываясь в его лицо: оно было серым от изнеможения.

Он протянул руку и взял ее ладонь.

– Я упала с лошади, да?

– Да, седло соскользнуло.

– Вероятно, я не застегнула его справа вверху. Постоянно забываю это сделать. Ты думаешь, что я неумеха?

– Нет, нет, что ты.

– Чарльз снова отрывает гостевое ранчо?

– Боже упаси!

– Где мы?

– В Предгорном госпитале. В Калгари.

– А я думала, что в твоей постели, – протянула она с разочарованием. – Или мне нужно приглашение?

Он улыбнулся, убирая непослушные пряди с ее лица.

– Ты напрашиваешься?

– Ну, я всегда надеялась… может быть… ты пригласишь меня к себе.

– Это правда? Дай мне посмотреть в твои глаза. Отлично. Зрачки расширены одинаково.

– Какой ты гадкий! Я думала, ты хочешь посмотреть в мои глаза не за этим.

– В другой раз, – заверил ее Сидни.

– Почему ты здесь?

– Потому что я обещал, что никогда не покину тебя.

– Как благородно с твоей стороны, – прошептала она, закрывая глаза.

– Джесси?

– Мм?

– Я здесь, потому что я люблю тебя.

Она что-то пробормотала. Он не расслышал, но, похоже, что она произнесла: «О боже».

Когда Джесси проснулась, ей показалось, что цветов стало больше. Сидни ушел.

Конечно, он ушел, подумала Джесси. Он, наверное, никогда и не был здесь. Ее воображение сыграло с ней какую-то злую шутку. Кажется, от этого удара по голове сломалась ее «думающая» кнопка, потому что память говорила ей, что Сидни нашел ее и поднял на руки, говоря ей восхитительные слова о своей любви и о том, что теперь они всегда будут вместе. Ее рассудок хотел, чтобы она поверила, будто бы Сидни сидел на этом стуле и говорил, что любит ее. Ну да, это такая же правда, как и то, что медсестра, находящаяся в больничной палате, – ее тетушка Полли, которая умерла пятнадцать лет назад.

Джесси медленно встала. Чувствуя себя восьмидесятилетней старухой, она пошла в ванную, а затем прошаркала обратно в палату и стала рассматривать карточки на букетах.

Чарльз. Роб. Джо. Том. Эд. Анджела. Берт. Гости, приезжавшие в это лето на ранчо. Ее коллеги по школе в Верноне. Служащие Анпетью Лодж. Даже Джек прислал ей цветы.

Сколько любви вокруг! Но Джесси чувствовала себя разочарованной и неудовлетворенной – сейчас она нуждалась в любви только одного человека.

– Ты вернешься в постель сию же минуту или будешь иметь дело со мной.

Джесси медленно повернулась.

Сидни стоял в дверном проеме, на этот раз без шляпы, его черные волнистые волосы блестели. Он выглядел таким восхитительно возбуждающим. Он был небрит, и Джесси вспомнила, как его усы покалывали ее кожу. Она улыбнулась, заметив, что он был одет в белый халат врача.

– Сидни…

– Марш в постель!

– Почему ты одет…

– Сейчас же!

Джесси скользнула под одеяло.

– Итак, теперь ты собираешься стать хирургом?

Сидни быстро взглянул на свой халат, как будто его рассердило то, что это привлекло ее внимание.

– Одна медсестра дала мне его. Думаю, она пыталась тем самым намекнуть, что мне пора бы переодеться – я не слишком хорошо пахну.

– Сколько времени ты здесь?

– Три дня. – Он отодвинулся от кровати.

– Ты пахнешь восхитительно, – неожиданно вырвалось у нее. Джесси почувствовала, что румянец разливается по ее щекам. – Почему? Почему ты здесь?

– Потому что я благородный человек, – криво усмехнулся Сидни. Он опустился на край кровати и взял ее руки в свои.

Благородный? Она надеялась услышать отнюдь не этот ответ. Его сильные руки крепко сжимали ее ладони.

– Какие прекрасные цветы, – сказала Джесси, каждой клеточкой своего тела ощущая его близость. Она не знала, что ей следует говорить или делать. Только в одном она была уверена: она не отпустит этого мужчину, пока он сам не оттолкнет ее.

– Да, – сказал он, глядя на нее.

Джесси залилась ярким румянцем.

– Представь себе, даже Эд потратил свои с трудом заработанные деньги, чтобы купить для меня цветы. Четыре недели назад он бы не сделал этого.

– Я сказал ему, что если он захочет, то может остаться на ранчо до конца лета, несмотря на то, что гостей там больше не будет. Ты знала об этом?

– Нет, я не знала.

– А знаешь, что он ответил?

Джесси покачала головой.

– Что?

– Он говорит, что соскучился по маме, сказал, что смерть отца заставила его бояться быть любимым и любить самому. Он хотел, чтобы все его ненавидели, а не любили, и думал, что так ему будет легче.

– О, Сидни!

– Кое-чему он научил и меня. Знаешь, я тоже хотел выбрать легкий путь. Всю свою жизнь я был одинок. Мой отец умер, когда я был подростком. Может быть, именно тогда я принял такое же решение, как и Эд. Одиноким быть легче. Любовь приносит боль. Но любовь – коварная штука. Невозможно угадать, когда она тебя поймает в свои сети. Ее нельзя приручить или проконтролировать. Любовь непредсказуема.

– Ты прав, – печально кивая головой, согласилась с ним Джесси. – Ты абсолютно прав.

– Я никогда прежде не задумывался, почему некоторые связи между людьми продолжаются долго, а некоторые – сразу рвутся. Не думаю, что кому-нибудь удавалось разгадать причину этого. Я имею в виду, что много раз слышал, как люди говорили о какой-нибудь паре: «Они никогда не сойдутся – они слишком разные», – и ошибались.

– Это правда, – согласилась Джесси, – а иногда люди, казалось, идеально подходят друг другу, но не сходятся.

– Джесси, я не думаю, что мы идеально подходим друг другу. Ты – городская девушка, а я – сельский парень. Ты относишься к жизни слишком беспечно, я же – слишком серьезно.

– Я никогда и не утверждала, что идеально подхожу тебе, – негодующе прошипела Джесси.

– Тебе все время нравится спорить, а я – очень миролюбивый человек.

– Я не люблю спорить! – Она выдернула свою руку.

– Ты любишь шум и действия, а я – покой и тишину.

– Единственное действие, которое я сейчас хочу совершить, – это стукнуть вазой для цветов по твоей глупой голове.

– И кроме того, ты для меня слишком низенькая.

– Для тебя? Да ты просто издеваешься!

– Я всегда был очень осторожен с красноголовыми. Слишком уж они вспыльчивые и горячие, – спокойно проговорил Сидни, отодвигая вазу с цветами подальше от нее.

Джесси скрестила руки на груди и свирепо уставилась на него.

– Но ничто на свете не остановит меня, – тихо произнес он. – Ничто не остановит моей любви к тебе. Эта любовь полностью поглотила меня.

Джесси раскрыла рот от удивления.

– Мой разум твердит мне: «Эта девушка не для тебя. Она импульсивная, неугомонная, возмутительная». А мое сердце говорит: «Может быть, это как раз то, что тебе нужно, тебе – рассудительному, степенному старому ослу». Джесси, я не хочу, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло. Ты разрисовала ее яркими красками, когда все вокруг было серым и мрачным. Ты принесла свет в мой мир, долгое время находившийся во мраке. Я никогда не делал более безумной вещи, но… Джесси Хуберт, ты будешь моей женой?

– Не знаю, Сидни, – пролепетала Джесси, с явным обожанием изучая черты его лица. – Ты ужасно высок для меня. У тебя недоразвито чувство юмора, а твоя жажда риска нуждается в серьезной доработке.

– Джесси, только скажи «да» или «нет», – мрачно сказал Сидни.

– Не заносись. Ты вообще живешь в глуши.

– Джесси!

– Ты никогда больше не сможешь назвать меня зеленоглазым чудовищем, если, конечно…

– Я сейчас же возьму тебя за горло вот этими руками, – сухо сказал он, – и начну сжимать, покаты не ответишь мне. И я уберу руки только в том случае, если это будет тот ответ, который я хочу услышать.

– Сидни, хотя мы с тобой абсолютно разные люди, и я знала это с самого начала, я люблю тебя. – Джесси уже не дразнила его. – Я люблю тебя без причины и без каких-либо задних мыслей. Я люблю тебя всем сердцем и всей душой.

– Не знаю, что ждет меня завтра, любовь моя, но жизнь без тебя не имеет смысла.

– Да, я выйду за тебя замуж. Я нарожаю тебе детей. Я выучусь кататься верхом. Я научусь разводить огород и печь пироги… Но, – Джесси внезапно нахмурилась, – я должна предупредить тебя: если ты женишься на мне, то тебе, возможно, придется заплатить более высокую цену, чем ты ожидаешь.

Она рассказала ему о подозрениях Чарльза насчет ее чувств и о его угрозе убить соперника.

– Да я просто проволоку его на веревке за моей лошадью, пока от него ничего не останется.

– Будь серьезным!

– Как? Я думал, ты собираешься отучить меня от серьезности. Я тренируюсь.

– Ты уже говорил с Чарльзом, – догадалась Джесси.

– Верно. Он желает нам всего наилучшего.

– Желает нам всего наилучшего? Откуда он знал, что я скажу «да»?

– Я и сам знал, еще до того, как ты ответила.

– Ты? Откуда?

– Я увидел свет в своих глазах. Этот потрясающий изумрудный свет, который сказал мне, что ты всегда будешь любить меня, даже если я позволю тебе уйти.

– Ты прав.

– Знаю.

– Иди сюда, – прошептала Джесси, приподнимаясь.

Сидни прилег на узкую кровать рядом с ней.

– Я тоже всегда буду любить тебя. Каким же я был дураком, когда позволил тебе уехать.

– Сидни, а что, если бы я не упала с этой лошади? Что, если бы я тогда не вылезла из машины и уехала?

– Я думаю, через пару недель боль стала бы невыносимой, и я все равно поехал бы за тобой. Не думаю, что я был бы в состоянии вынести пустоту этого ранчо. Без тебя мне ничего не нужно.

– Значит, я избавила тебя от лишних хлопот.

– Весьма оригинальным способом, – заметил он.

– Однажды ты сказал мне, что я – неприятность. С большой буквы.

– Ну, – протянул он, – я уже не могу взять эти слова обратно.

– Тогда попытайся их загладить, – прошептала Джесси, предложив ему свои губы. Он приник к ним, как путник, изнывающий от жажды. Его поцелуй был страстным и благоговейным одновременно.

– Господи, женщина, ты просто огненная, – прошептал Сидни между поцелуями.

– Огненная? – пробормотала Джесси, отвечая на его жадные поцелуи с не меньшей страстью. – Ты хочешь сказать, что моего огня хватит на это одно испепеляющее лето?

– Нет, я хочу сказать, что искры нашей любви зажгли такое пламя страсти, которое, даже погаснув, оставит после себя раскаленные докрасна угольки, тепло которых будет согревать нас всю жизнь.

Она хрипло простонала, когда Сидни стал легонько покусывать мочки ее ушей.

– Ой, – вскрикнула Джесси, чувствуя, что его страсть разгорается все сильнее. – Ой, Сидни, извини. У меня голова раскалывается.

– Проклятье, – вырвалось у него. – Нам постоянно что-то мешает. Но когда-нибудь твои отговорки закончатся.

– Да, но только после свадьбы, – застенчиво сказала ему Джесси. – Я могу выйти замуж в белом.

В первый момент он не понял, почему она так сказала, а затем спокойно улыбнулся.

– Ты хочешь сразить наповал всех мужчин?

– Тебе не кажется, Сидни, что ты переоцениваешь мою сексуальность?

– Нет, я вовсе не это хотел сказать. Ты имеешь в виду, что ты все еще?..

– Да. Я всю мою жизнь ждала только тебя.

Сидни нежно обнял ее.

– Я тоже всю мою жизнь ждал только тебя. Я просто не могу дождаться того дня, когда мы поедем домой.

Джесси глубоко вздохнула:

– Я – твоя, Сидни. И мы уже дома. Навсегда.