Текст книги "Залог любви"

Автор книги: Пола Хейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

10

Одри безостановочно зевала, откинувшись на мягкую кожаную спинку сиденья в машине Ричарда – они возвращались в Лондон. Она не могла отделаться от странного ощущения – вечером на пляже между ней и Ричардом явно что-то произошло. Тогда Одри на мгновение показалось, что Ричард хочет поцеловать ее. Теперь Одри была склонна приписать это своей фантазии – сказались романтичные сумерки, шепот волн.

За последние несколько дней Ричард Андервуд стал значить для Одри слишком много, и она не могла сопротивляться этому. Конечно, Ричард великодушен и добр – но дело было не только в этом. Каждый раз, когда видела Ричарда, Одри обмирала – во рту пересыхало, сердце начинало колотиться.

Выходные, проведенные с Ричардом в доме его родителей, открыли Одри глаза – ей пришлось признаться себе, что Ричард Андервуд нравится ей не только как отзывчивый человек, бескорыстно предложивший свою помощь, и не только как друг. Одри – маленькой, беременной, толстой неудачнице – Ричард Андервуд нравился еще и как мужчина.

Признавшись в этом самой себе, Одри почувствовала некоторое облегчение. Главное – разобраться до конца в своих чувствах, а выход всегда найдется. Одри понимала, что в случае с Ричардом ей не на что рассчитывать – да она и не рассчитывала. Вот родится малыш – и все решится само собой. Работа, заботы о новорождённом – тут уж будет не до романтических бредней, вся дурь и блажь волей-неволей вылетит из головы.

Радуясь своей рассудительности, Одри удовлетворенно кивнула сама себе.

– Проснулась? – весело спросил Ричард. – Я уж думал, ты всю дорогу будешь клевать носом.

– Я не понимаю, Ричард, как ты можешь быть таким бодрым в столь ранний час. – Одри зевнула, прикрыв ладошкой рот. – Может, остановимся у какого-нибудь кафе и выпьем кофе?

Ричард кивнул.

– Что ж, идея насчет кофе неплохая. – Словно фокусник, Ричард пошарил между передними сиденьями и, не оборачиваясь, протянул Одри термос.

– Что это? – удивилась она.

– Кофе. Ты же просила. Мама дала в дорогу.

– Какая у тебя предусмотрительная и заботливая мама! – восхитилась Одри, отвинчивая крышку.

– Не могу не согласиться.

Одри отпила горячий кофе и зажмурилась от удовольствия.

– Бодрит каждый глоток! – весело заявила она. – Знаешь, Ричард, Сибил обещала сфотографировать моего малыша, когда он появится на свет.

– Узнаю свою сестру. – Ричард улыбнулся. – Но хочу тебя предупредить, что потом она обязательно выклянчит у тебя разрешения продать фотографии в какой-нибудь журнал.

– Уже выклянчила.

Некоторое время они молчали.

– Ты довольна тем, как провела выходные? – спросил наконец Ричард.

– Да, только…

– Что?

– Ричард, – Одри замялась, – я хотела спросить… Что произошло вчера вечером?

Ей показалось, что Ричард вздрогнул.

– Я не понимаю, о чем ты? – Его голос звучал глухо.

– Вчера вечером, когда мы гуляли вдоль залива?

– А-а… – Ричард сильнее вцепился в руль. – А ты сама как думаешь?

Его голос звучал столь сухо, что Одри растерялась: казалось, Ричард искренне не понимает, что она имеет в виду. Так, значит, горько подумала она, мне все это показалось: его глаза, излучающие нежность, его рука, тянущаяся к моим волосам… Богатая у меня фантазия, ничего не скажешь!

– Я думаю, это была приятная прогулка, – как могла беззаботно, сказала Одри. – Приятная вечерняя прогулка, только и всего.

– Я тоже так думаю.

Одри уловила заметное облегчение в голосе Ричарда.

Всю оставшуюся дорогу они помолчали.

– Одри, ты выглядишь подавленной, – сказал Ричард, с беспокойством глядя на нее, когда они подъезжали к ее дому. – Я чем-то обидел тебя? Сказал что-то не то?

– Нет-нет, что ты!

Это вовсе не из-за того, что ты сказал, с горечью подумала Одри, а из-за того, чего ты не сказал.

– Так в чем же дело?

– Ничего особенного, я просто немного устала, вот и все…

И влюбилась в тебя, мысленно закончила Одри.

Ричард встревожился.

– Тебя утомило путешествие. Когда у тебя запланирован визит к врачу?

– Завтра утром.

– Завтра? А как же работа? Одри беспечно махнула рукой.

– Успею до начала рабочего дня.

– Может, тебе взять отпуск? Как ты себя чувствуешь?

– Отлично, – уверенно сказала Одри. – Просто отлично.

После чудесных выходных, проведенных в кругу семьи Ричарда, Одри вернулась к работе, к проблемам с деньгами, к предательству Тедди.

По сравнению с минувшей неделей заметно похолодало. Ветер норовил сбить прохожих с ног, а Одри, как назло, не догадалась надеть плащ. От врача Одри пришлось добираться до банка на метро – это тоже не улучшило ее настроение. К тому же ноги казались такими тяжелыми, словно к ним привязали пудовые гири.

Как хотелось Одри позвонить сейчас матери и выплакаться ей хотя бы в телефонную трубку – но о материнской поддержке пока не приходилось и мечтать. Одри не хотелось взваливать на мать еще и свои проблемы – для этого она слишком любила ее. Одри хотелось, чтобы родители увидели ее самостоятельной, уверенной и заботливой матерью, заменяющей своему малышу и отца, и мать. А сейчас – сейчас Одри была как никогда далека от этого идеала, придуманного ею самой.

Узнав, что мистера Спрингфилда не будет весь день, Одри направилась к его дочери Марион.

Марион Шелли встретила Одри приветливой улыбкой.

– У тебя все в порядке, Одри? – спросила она.

Одри опустила голову и вздохнула.

– Честно говоря, нет, Марион. Я потому и пришла к вам.

– В чем дело?

Одри потянула ей справку от врача, которая не далее как три часа назад перевернула ее жизнь с ног на голову.

– Я вынуждена просить отпуск. Жизнь и здоровье моего ребенка под угрозой.

Ричард узнал эту новость в конце рабочего дня. Страх и ярость – вот первые два чувства, которые он испытал. Страх за Одри и за ее еще не родившихся детей, ярость – из-за того, что Одри не сказала ему об этом сама. Как бы то ни было, именно сейчас Ричард в полной мере ощутил свою ответственность за нее и малыша.

Он схватил плащ и почти бегом вылетел из кабинета, даже не предупредив секретаря, что уходит.

Поездка в Саутенд была ошибкой. Приглашая Одри к своим родителям, Ричард полагал, что это развлечет ее и избавит от мыслей о проблемах и о предательстве Тедди Уильямса, но он ошибся. Одри переутомилась. Сейчас Ричард ненавидел себя за свою самоуверенность, которая привела к тому, что Одри и ее ребенок оказались в опасности. Николь была права, думал Ричард, кусая губы, из меня вышел бы никудышный отец.

Через полчаса Ричард, все еще занятый самобичеванием, уже был возле дома Одри. Не чуя под собой ног, он взлетел по лестнице на второй этаж и остановился перед дверью Одри, ругая себя за глупость, – у него не было ключей от ее квартиры. Одри наверняка сейчас в постели, отдыхает, как велел ей врач, и никак нельзя беспокоить ее звонком в дверь. Зная Одри, Ричард понимал, что она обязательно встанет и пойдет открывать дверь, она просто не может поступить иначе – вдруг кому-то срочно понадобилась ее помощь? Эта мысль едва не заставила Ричарда повернуть обратно, но он все же не сделал этого. Не имел права сделать. Как человек, не боящийся ответственности и в высшем степени порядочный, он не мог уйти и оставить Одри одну – ведь именно его вина была в том, что возникла угроза ее здоровью.

Решив все же не звонить и не стучать, чтобы не испугать Одри резким звуком, Ричард приблизил лицо к самой двери и осторожно позвал:

– Одри!

Дверь почти сразу распахнулась.

– Ричард!

Одри, удивленная, стояла на пороге. На ней была футболка с забавным рисунком и джинсы. Придя в себя, Одри посторонилась, и Ричард вошел в квартиру.

– Почему ты не в постели? – сердито спросил он.

– Я готовлю ужин. Сегодня у Генри…

– Так, никакой готовки. – В квартире витали разнообразные аппетитные запахи. Такие аппетитные, что Ричард немедленно ощутил зверский голод. И все же Одри не следовало вставать к плите. – Сейчас ты ляжешь в кровать, а ужин приготовлю я.

– Ричард, ты не дал мне договорить! Сегодня у Генри день рождения, и, конечно, я…

– Ты должна лежать, и точка! – в сердцах воскликнул Ричард.

Одри неохотно позволила подвести себя к дивану в гостиной.

– Откуда ты узнал? – спросила она Ричарда.

Ричард уложил ее на диван и подсунул ей под голову пару подушек.

– Мне рассказала Марион. Случайно. Она, видишь ли, была уверена, что я уже знаю об этом, ведь мы же вместе провели эти выходные. – Ричард укоризненно посмотрел на Одри. Марион права – он должен был знать об этом. Потому что Одри должна была ему рассказать. – Итак, что мы готовим?

Устроившись на диване поудобнее, Одри беспечно махнула рукой.

– А все уже, собственно, готово. Не сердись, я была очень осторожна. Я начала готовить еще в полдень – понемногу, с перерывами на отдых. Нарежу овощи – отдохну, поставлю тесто – отдохну… Зато я успела приготовить все любимые блюда Генри и совсем не устала.

– Ну ладно, – пробурчал Ричард, усаживаясь на краешек дивана рядом с Одри. – Тогда расскажи, что говорил врач.

Одри медленно поправила волосы.

– Он сказал, что есть некоторые признаки того, что у меня может открыться кровотечение и я потеряю ребенка. Мне нужен постельный режим, отдых и обильное питье.

– Странные какие-то предписания – как при гриппе.

Одри слабо улыбнулась неловкой шутке Ричарда.

А он был испуган не на шутку. Если что-нибудь случится с малышом, он никогда себе этого не простит. Ричард внимательно посмотрел на Одри, но не увидел испуга и растерянности на ее лице.

– Можешь не сомневаться, Ричард, я сделаю все возможное и невозможное для того, чтобы мой ребенок родился здоровым. Именно поэтому я взяла отпуск и сижу дома.

– И будешь сидеть впредь. Вернее лежать. Надеюсь, ты наконец позвонила своей матери?

– Позвонила, но ничего не рассказала ей. Я просто хотела услышать ее голос. – Увидев, что Ричард нахмурился, Одри добавила: – Сейчас не время. Я не хочу, чтобы мама волновалась.

Ричард задумался. В тот момент, когда Марион рассказала ему об угрозе здоровью Одри, Ричард со всей ясностью понял, что заботиться о ней некому, кроме него. Чувство вины перед Одри подливало масла в огонь. Ричард принял решение.

– Итак, Одри, поскольку ты так и не отважилась попросить помощи у своих родителей, – Ричард выдержал многозначительную паузу, желая усилить драматический эффект, – я сам обеспечу тебе должный уход.

Одри уставилась на Ричарда широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни слова.

– Прости, – наконец выдавила она из себя, – что ты сказал?

– Посмотрим в лицо фактам, Одри. Тебе необходим уход, но мы оба прекрасно знаем, что ты никогда в жизни не попросишь о помощи. Так вот, я предлагаю тебе свою помощь добровольно.

– Ричард, но это невозможно. Я ни за что не соглашусь на это, я просто не могу позволить тебе пойти ради меня на такую жертву. Ты занятой человек, и, кроме того, у тебя своя жизнь.

– Попрошу Джона подстраховать меня, только и всего. В конце концов, я могу себе позволить в течение хотя бы нескольких недель уходить сразу после окончания рабочего дня и не задерживаться, как обычно. Это не проблема, поверь мне.

– Ричард, но как тебе вообще могла прийти в голову эта мысль?

Хороший вопрос. Ричард сам задавал его себе вот уже несколько минут. Разумеется, можно было бы нанять кого-нибудь, кто ухаживал бы за Одри вплоть до родов, но Ричарду эта мысль не понравилась. Он не хотел доверять Одри чужим людям.

– Я взялся опекать тебя…

– Опекать, а не работать сиделкой. – Одри попыталась подняться с дивана, однако была немедленно водворена обратно заботливой, но безжалостной рукой Ричарда. – Спасибо за предложение, Ричард, но я не могу принять его. Я справлюсь сама.

Ричард скрестил руки на груди, пораженный упрямством Одри.

– Справишься сама? И каким же это образом?

– Я… – Одри понуро опустила голову, сдаваясь. – Я не знаю. Врач сказал, что я должна покидать квартиру только для визита к нему.

– Твой врач абсолютно прав.

– Да, но у ценя есть и другие дела.

– Они подождут.

– И потом, я должна выходить хотя бы за продуктами.

– Я схожу.

– Я должна готовить себе еду.

– Я приготовлю.

– Я должна убирать квартиру, в конце концов!

– Я… – Ричард осекся, но вышел из положения: – Найму кого-нибудь.

Одри рассмеялась.

– Ты такой милый, Ричард!

Он улыбнулся. «Милый» – так его не называли с тех пор, как ему исполнилось десять лет.

– Ты… – Одри запнулась, подбирая слова. – Ты особенный, Ричард. Самый лучший человек из всех, что я встречала. И еще…

Желая остановить Одри, Ричард дотронулся пальцем до ее губ, и тут же пожалел об этом. Он так старался забыть тот вечер у залива, когда испытал неодолимое желание поцеловать Одри! И вот сейчас, коснувшись ее мягких податливых губ, он ощутил это желание с новой силой. Однако он отдавал себе отчет в том, что пришел сюда вовсе не для того, чтобы целовать Одри, а для того, чтобы заботиться о ней.

– Не говори ничего, – хрипло прошептал он, пытаясь развеять наваждение. Откашлявшись, Ричард продолжил деловито: – Итак, Одри, отныне твое дело – отдыхать. Все остальное буду делать я.

Все остальное, кроме того, что мне хочется сделать больше всего на свете – поцеловать тебя.

11

Последующие три дня Одри занималась лишь тем, что лежала на диване, читала и смотрела телевизор, не утруждая себя работой – словом, выполняла предписания врача. Она тщетно пыталась уверить Ричарда в том, что ему вовсе не обязательно навещать ее каждый день, но он ежевечерне появлялся в ее квартире и хлопотал вокруг нее, точно сиделка.

Мало того, он дважды в день звонил Одри с работы, очевидно, чтобы ей не было скучно, и развлекал ее последними сплетнями, что было на него не похоже – раньше эти бесхитростные истории нисколько не занимали Ричарда. После работы он сразу же ехал к Одри и, удостоверившись, что с ней все в порядке, отправлялся в кухню. Одри с затаенной нежной улыбкой наблюдала, как Ричард, сняв пиджак, и повесив на плечо полотенце, вполголоса чертыхаясь и то и дело обжигаясь, готовит нехитрый ужин. Одри невольно думала, что в этой рубашке с засученными рукавами и полотенцем через плечо Ричард выглядит гораздо привлекательнее, чем в своих чопорных костюмах.

– Чем ты сегодня занималась? – спросил Ричард после ужина. Он уже отнес грязную посуду в кухню и вернулся с двумя чашками горячего какао.

– Ничем. – Одри вздохнула. Ее деятельная натура изнывала от вынужденного безделья. – Почитала немного, потом заснула. Написала письмо подруге, – принялась она перечислять свои немногочисленные занятия, как вдруг охнула, схватившись за поясницу.

– Что такое? Снова боли?

– Что значит – «снова»?

Ричард не обратил на ее последнюю реплику никакого, внимания, встал на колени перед диваном и не допускающим возражений тоном сказал:

– Ляг на бок, спиной ко мне.

– Зачем это? – недоверчиво спросила Одри.

– Помассирую тебе поясницу.

Одри испугалась: это звучало слишком интимно. Но она тут же рассердилась на себя. «Слишком интимно»! Да ты с ума сошла, беременная идиотка! Обыкновенная медицинская процедура, ничего больше. Одри послушно повернулась лицом к спинке дивана.

Сильные пальцы Ричарда осторожно надавили на поясницу.

– Здесь?

– Угу, – пробормотала Одри.

Все же она чувствовала себя неловко. Медицинская процедура, но все же… такая интимная. С ужасам она ощутила, что ее пульс учащается от прикосновений пальцев Ричарда. Чтобы он, не дай Бог, этого не заметил, Одри, желая отвлечь его внимание, ляпнула первое, что пришло в голову:

– Ричард, расскажи мне о Николь.

И прикусила язык. Одри понимала, что это не ее дело, но она никак не могла забыть прекрасное лицо этой женщины.

Пальцы Ричарда застыли на пояснице Одри.

– Откуда ты знаешь о моей бывшей жене? – напряженным голосом спросил он.

– Сибил показала мне ее фотографию.

Ричард вновь принялся за массаж, но теперь его движения стали медленными и какими-то… отстраненными, словно мысли его витали где-то далеко.

– Николь редкостная красавица, – тихо сказал он. – Когда она входила, в комнате становилось светло.

Его слова больно задели Одри. Так, значит, Ричард все еще любит свою бывшую жену!

– Твоя мама сказала, что вы были прекрасной парой.

Пальцы Ричарда снова замерли.

– Едва ли мама права. Мы просто не подозревали, насколько мы разные, пока не наступил разрыв. Видишь ли, я человек сугубо домашний, предпочитаю проводить время в узком кругу хороших друзей и не люблю шумные вечеринки. А Николь… она совсем другая. Она очень общительная.

– Не вижу здесь никакой проблемы. Одинаковых людей не бывает.

– Да, но мы, видимо, были слишком разными. В конце концов Николь решила, что я чересчур скучный человек для ее круга и ее образа жизни. «Зануда» – так она меня называла.

Одри услышала настоящую боль в его голосе.

– Скучный? – Теперь она поняла, почему Ричард так болезненно отреагировал, когда Сибил, поддразнивая, назвала его занудой. Одри, насколько позволяла поза, обернулась к Ричарду. – О чем ты говоришь? Ты вовсе не скучный. Возможно, временами немного замкнутый, но и только. Если тебе интересно мое мнение, то ты самый веселый человек, которого я когда-либо встречала.

Ричард выдавил из себя кривую улыбку.

– Думаю, Николь не согласилась бы с твоими словами. И, знаешь, она находила дом моих родителей таким же скучным, как и я.

– Ты шутишь?

– Николь нравилось внимание, поклонение. Она всегда должна была быть в центре восхищенной ее красотой толпы. Поэтому уединенный дом на берегу залива был для нее сущим кошмаром – она изнывала там от скуки. Ей было недостаточно солнца, песка и моря. Ей было недостаточно меня.

Обида за Ричарда захлестнула Одри, она почувствовала, что почти ненавидит бывшую жену Ричарда за ту боль, которую Николь причинила ему. Чего же не хватало этой Николь, когда рядом с ней был такой человек, как Ричард, – любящий, заботливый, ответственный, готовый ради нее на все?

– И что же произошло? Неужели вы разошлись из-за этого?

Ричард опустил голову и, казалось, целиком ушел в неприятные воспоминания.

– Нет, все было гораздо банальнее. Николь нашла себе другого мужчину – не такого скучного, как я, не зануду. Я чувствовал, что между нами что-то не так, но слишком долго не хотел верить в это. Слишком долго.

Одри перевернулась на другой бок, лицом к Ричарду, и взяла его за руку.

– Это очень больно, когда тебя предают, я знаю.

Ричард поднял на нее полные страдания глаза.

– Да, Одри это больно, и кому, как не тебе, знать это.

Одри покачала головой.

– Все же я узнала правду о Тедди до свадьбы, даже хорошо, что все так получилось. Но ты был женат на Николь, поэтому у тебя есть все основания считать, что она предала тебя.

– Николь в своей измене винила меня. И в том, что она не хотела иметь детей, – тоже.

– Что за ерунда!

– Ерунда? Не знаю, иногда мне кажется, что она, возможно, была права. Может, я действительно, не подхожу на роль мужа и отца? Может, я уделял Николь недостаточно внимания? Может, даже если бы у нас был ребенок, он зачах бы и умер от скуки с таким отцом, как я?

– О, Ричард. – Каждая частичка души Одри страдала вместе с Ричардом. Ох уж эта Николь! Как женщина может быть такой бессердечной – и такой слепой? – Но ты же не поверил ей, не поверил в этот бред?

Ричард попытался рассмеяться, но в этом смехе не было веселья – он звучал жутковато.

– Знаешь, Одри, что явилось последним ударом? Николь отправила меня в нокаут, по-другому и не скажешь… Через год после нашего развода я узнал, что она родила ребенка от того, другого мужчины. – Ричард уставился в стену, его голос дрожал. – Вот так. Она не хотела ребенка от меня, но захотела от него.

– И поэтому ты решил больше никогда не жениться?

– Да, поэтому.

– Ты, должно быть, очень сильно любил ее.

Ричард медленно кивнул.

– Безумно любил. Красивая, умная, веселая, жизнерадостная…

Одри дотронулась до его руки.

– Мне очень жаль, Ричард. Ты не заслуживаешь той боли, что она причинила тебе.

Ричард взял чашку и отпил глоток остывающего какао.

– А как насчет тебя? – Он явно желал сменить тему разговора. – Ты любила Тедди?

Другая опасная тема, подумала Одри, но на этот раз – для меня.

– Думаю, любила. Хотела любить. Может, в глубине души я и сомневалась в этом, но надеялась, что смогу сделать наши отношения настоящими, понимаешь, что я имею в виду? Особенно, когда я узнала, что беременна. – Одри помедлила, погружаясь в воспоминания, о которых хотела бы забыть, как о страшном сне. – Но, когда Тедди узнал об этом, он пришел в ярость. Думаю, он ревновал меня к еще не родившемуся малышу, заранее ненавидел его за то, что он отнимет у него меня. Тедди всегда хотел, чтобы я заботилась только о нем. В сущности наши отношения умерли в тот момент, когда я сказала ему о своей беременности и увидела его перекошенное от ярости лицо.

Ричард осторожно поставил чашку на стол.

– Одри, он действительно говорил все это?

– Да, и не только. Он требовал, чтобы я… я… – Ее голос прервался. Едва сдерживая слезы, Одри низко опустила голову, разглядывая какао в чашке.

– Требовал чего? – мягко спросил Ричард.

Как Одри ни уговаривала себя сдерживаться, одна слезинка, маленькая и прозрачная, все же вырвалась на волю и, медленно скатившись по ее лицу, капнула с кончика носа прямо в чашку.

– Он хотел, чтобы я… – последние слова Одри почти прошептала, словно боясь, что их еще кто-нибудь услышит, – чтобы я избавилась от ребенка. Но я…

Серые глаза Ричарда словно подернулись льдом, линия подбородка стала тверже. Он осторожно протянул руку и нежно коснулся щеки Одри, той, на которой одинокая слезинка оставила влажную соленую дорожку.

– Но ты не смогла этого сделать, да, Одри? Как бы тебе ни было сейчас трудно, ты любишь своего малыша, да? Ты счастлива тем, что он у тебя есть.

– Да, я люблю его!

Тронутая тем, что Ричард так хорошо понял то, что она хотела сказать, Одри приподнялась на диване и обхватила Ричарда руками за шею, уткнувшись лицом в его грудь. На мгновение Одри почувствовала, как он напрягся, но потом шея и плечи его расслабились, и он мягко и осторожно сомкнул руки на талии Одри.

Одри чувствовала биение его сердца у своей щеки, его теплое дыхание – на своей макушке и в эту минуту ощущала себя надежно защищенной. Ей больше не хотелось плакать. Радость от того, что в ее жизни теперь есть человек, которому она смогла рассказать то, о чем не рассказывала никому, была столь полной, что в эту минуту Одри хотелось лишь одного – чтобы это продолжалось вечно.

Но вечно это продолжаться не могло. Одри неохотно высвободилась из объятий Ричарда и с чувством сказала:

– Спасибо тебе.

Неуверенная улыбка тронула уголки губ Ричарда.

– За что?

– За то, что выслушал. За то, что приходишь сюда каждый день. За то, что терпишь меня.

– Спасибо тебе – за то, что терпишь мою готовку, – подхватил Ричард и легонько щелкнул ее по носу. – Допивай какао и ложись. Тебе надо отдохнуть, да и мне пора ехать домой.

Одри действительно почувствовала внезапную усталость и с трудом сдержала зевок.

– Да, пожалуй, ты прав, я, кажется, вот-вот усну.

Сквозь полуприкрытые глаза Одри наблюдала, как Ричард встал, сразу превратившись в Гулливера, отнес чашки из-под какао в кухню. Зашумела вода – Ричард мыл посуду. Вот он вернулся в гостиную, надел пиджак, поправил манжеты рубашки.

Увидев, что Одри наблюдает за ним, Ричард улыбнулся ей и погрозил пальцем. Одри вновь прикрыла глаза, делая вид, что засыпает. Взяв со стола лист бумаги со списком покупок на завтра, Ричард направился к двери.

– Позвоню тебе завтра. – Он остановился и шутливо погрозил Одри пальцем. – Береги себя.

Дождавшись, пока Ричард захлопнет за собой дверь и дважды повернет ключ в замке – теперь у него были ключи от ее квартиры, – Одри встала и на цыпочках прокралась в прихожую. Приложив ухо к двери, Одри слушала удаляющиеся шаги Ричарда и думала о том, что встретила наконец человека, способного позаботиться о ней. До этого Одри, в основном, сама заботилась о других и считала, что так и должно быть – у каждого свое предназначение. Ричард был поистине подарком небес – он появился в жизни Одри в самый трудный период и добровольно взял на себя груз ее забот.

Внезапно Одри поняла, почему не возражает против того, чтобы Ричард приходил к ней каждый вечер, почему согласилась поехать с ним к его родителям, почему при взгляде на фотографию его бывшей жены чувствовала себя толстой и уродливой.

Ответ был прост: она влюбилась.

Нет – полюбила. Полюбила Ричарда Андервуда. Не той недолговечной летучей любовью, что вспыхивает на краткий миг, когда на нее падает искра жалости и сострадания или всепоглощающей животной страсти, нет. Той любовью, что вырастает прекрасным цветком из самых глубин души и после вбирает в себя все: и жалость, и сострадание, и всепоглощающую страсть – любовью, к которой трудно подобрать слова. Настоящей любовью.

Одри вынуждена была открыть себе страшную правду: она наконец встретила свою любовь, и встретила ее слишком поздно.

На следующий день Ричард по окончании рабочего дня поехал привычной дорогой по направлению к дому Одри. День у него выдался беспокойным, к тому же завершился он звонком отца, приглашавшим его поужинать. Ричард прекрасно понимал, ради чего отец затевал этот ужин – вне всякого сомнения, разговор вновь пойдет о необходимости его перехода в контору отца. От встречи на этот раз удалось уклониться – Ричард сослался на неотложные дела. В итоге они договорились встретиться на следующей неделе, и фактически это означало, что к тому времени Ричард должен будет принять решение относительно смены места работы. Однако сейчас Ричарда беспокоила только Одри.

Весь день он думал о ней, об их вчерашнем разговоре и о той невидимой, но прочной нити, что связала их вчера вечером, когда они говорили друг с другом о том, о чем ни с кем раньше не говорили.

Когда вчера Ричард обнял Одри и почувствовал под своими ладонями гибкую впадинку на ее талии, он на мгновение словно забыл, что эта женщина беременна, и желал ее – все-то лишь миг, но желал. Но это мимолетное желание не было главным – Ричарду нравилось общество Одри, ее доброта, ее несгибаемая воля, ее смех.

Какая-то неведомая сила каждый день тянула Ричарда к Одри. Ему было покойно и уютно в ее квартире, словно это был и его дом. Это было странное и непривычное ощущение для Ричарда – он всегда скованно чувствовал себя в обществе кого бы то ни было, за исключением членов своей семьи.

Ричард открыл дверь квартиры Одри, стараясь поменьше шуметь, чтобы не испугать ее. Вот я и дома, подумал он и осекся: это вовсе не мой дом, я всего лишь помогаю Одри в трудную минуту, помогаю своему другу.

Едва Ричард переступил порог квартиры, как в него полетела подушка, попав ему в грудь. Следом раздался веселый смех Одри.

– Давно мечтала это сделать! – Одри удобно расположилась в кресле напротив двери, ее волосы разметались по его спинке.

– Хорошо, что не разбила ничего, – проворчал Ричард, посылая подушку обратно, впрочем, довольно осторожно, намеренно стараясь промахнуться. Разумеется, он не попал в Одри – подушка мягко шлепнулась на пол у ее ног.

– Мазила! – Одри показала ему язык.

– Твое счастье, женщина, что у тебя внутри невинный младенец, а то тебе не поздоровилось бы.

– Ой, как страшно! Пощади! – Одри скорчила такую уморительную рожицу, что Ричард не удержался от смеха.

Потянув носом воздух, он нахмурился:

– Одри, – тоном обличителя сказал он, – ты что-то готовила?! Вкусно пахнет.

Одри рассмеялась.

– Ты говоришь так, словно запах еды в квартире – это преступление. Ну ладно-ладно, – заметив выражение его лица добавила она, – клянусь, я сама ничего не готовила. Мне было скучно, и я решила избавить тебя сегодня от приготовления ужина. Я заказала еду по телефону. Давай поужинаем, пока все не остыло.

Ричард еще с минуту пытливо разглядывал Одри, потом смягчился.

– Ну хорошо, я тебе верю. Знаешь, чертовски похолодало. – Ричард снял плащ. – Ты перемещайся за стол, а я накрою к ужину.

Потирая руки, он отправился в кухню.

– Как прошел твой день?! – крикнул он оттуда, гремя тарелками.

– Ужасно, – отозвалась Одри. – Было ужасно скучно. Телевизор сломался, а телефон отключили за неуплату.

Ричард высунулся из кухни, озадаченный.

– Ты это серьезно?

– Да нет, конечно! – Одри рассмеялась. – Шучу. На самом деле день был не таким уж и скучным. Сначала меня навестила приятельница, потом зашла миссис Харрис. Да, еще звонила твоя сестра.

Ричард, раскладывавший приборы на столе, изумленно вскинул брови.

– Сибил? Зачем?

– Я думаю, чтобы проверить тебя.

– Меня? Что это значит? – Ричард закончил сервировать стол, налил молоко для Одри и сел.

– Во всяком случае, мне так показалось. Мы с ней мило поболтали о том о сем, а потом, когда она узнала, что мне прописали постельный режим и я сижу дома, спросила, не ты ли за мной ухаживаешь.

– А, понятно. Узнаю свою сестру. Она, должно быть, прознала о том, что я сегодня отказался от предложения отца поужинать с ним, сделала вывод, что я с тобой, и позвонила тебе, чтобы проверить свою догадку. Что ж, в проницательности Сибил не откажешь. Это ее отец должен взять к себе на службу.

– Подожди-ка, Ричард. Твой отец пригласил тебя сегодня на ужин? Почему же ты отказался?

– Во-первых, с тобой я договорился раньше, а во-вторых, я прекрасно знаю, к чему сведется мое общение с отцом. Он снова будет давить на меня, уговаривая, чтобы я перешел к нему.

– И что же ты собираешься делать? – осторожно поинтересовалась Одри.

– Не знаю, никак не могу решить. – Ричард задумчиво постучал ножом по тарелке. – А что ты думаешь по этому поводу?

– Я думаю, что для начала тебе надо взвесить все «за» и «против». Давай-ка для начала перечисли все «плюсы» работы с отцом.

Ричард некоторое время размышлял, потом ответил:

– Престиж, неплохое жалованье, и самое, пожалуй, важное, – это обрадует моего отца.

– Хорошо, теперь «минусы».

– Ну, во-первых, я и сейчас прекрасно зарабатываю. Мне нравится моя нынешняя работа. Сейчас я сам по себе, а у отца мне придется работать в команде, зависеть от кого-то…

Одри внимательно посмотрела на него.

– Но ведь основная причина твоего нежелания работать у отца в другом, не так ли? Основная проблема в том, что ты очень любишь своего отца и не хочешь разочаровать его. Ты боишься, что не дотянешь до его уровня, да?

Ричард невесело усмехнулся.

– Одри, ты рассуждаешь, словно психоаналитик.

И все же он чувствовал, что в словах Одри есть доля правды, да что там доля – все, что она сейчас сказала, было правдой.

– Ричард, – мягко сказала Одри, наблюдавшая за ним, – ты настоящий профессионал и знаешь это. Ты отвечаешь за очень важный участок и любишь свою работу. Тебя ценят, тебя уважают. Ты – это ты, Ричард Андервуд. Ты не должен стараться стать кем-то другим. Так почему бы твоему отцу не понять наконец, что ты взрослый, самостоятельный, успешный человек и вовсе не обязан хотеть того же, что и он?