Текст книги "Тайна человека в перчатке"

Автор книги: Поль-Жак Бонзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ТАИНСТВЕННАЯ ПЕРЧАТКА

– Главное, – напомнили мне друзья, – не забудь взять с собой Кафи!

Как будто бы Кафи не был полноправным членом нашей компании! Впрочем, если я забуду о нем, он сам о себе напомнит. Разумеется, когда я каждое утро, зажав портфель под мышкой, отправляюсь в школу, он знает, что ему нельзя идти со мной, но, увидев, как я направляюсь к двери с пустыми руками или с корзинкой для продуктов… Ах! что за радость!.. он вертится волчком, прыгает, лает и наконец ложится перед дверью, всем своим видом давая понять, что если я не возьму его с собой, то он просто не выпустит меня из дома.

Итак, я взял с собой своего замечательного пса, строго наказав ему не лаять на лестнице, чтобы не вызвать неудовольствия консьержки.

Как обычно мы договорились встретиться у подножия холма возле лестницы Пиратов. Мои товарищи уже стояли у входа в нашу «пещеру», все, кроме Сапожника! Бедняга Сапожник! Мы с трудом отговорили его от участия в этой экспедиции; для него она могла закончиться весьма плачевно, ведь он еще не совсем окреп после операции.

– Ладно, уговорили, – обреченно проговорил он. – Пока вы там ходите, я посплю, чтобы время пролетело быстрее… Только чур сразу ко мне, расскажете, что вы там нашли.

Перед экспедицией мы еще раз поговорили с Лулу. И чем больше мы обдумывали его рассказ, тем странней он нам казался. Мы чувствовали, что нас ожидает совершенно необыкновенное приключение; однако пока речь шла всего лишь о том, чтобы найти улицу Алуэтт и подвал, куда случайно забрался Лулу. На всякий случай Бифштекс захватил с собой веревку, словно мы собирались спускаться в настоящую пещеру. Стриженый притащил фонарик со свежей батарейкой. Корже тоже отыскал старый фонарь. По нашим многозначительным взглядам Кафи сразу понял, что речь идет не о простой прогулке по набережной Роны. Перестав носиться, он уселся и принялся тревожно озираться по сторонам.

Благодаря плану Гия, мы быстро отыскали улицу Алуэтт, о существовании которой до сих пор даже не подозревали.

– Идем тихо! – напомнил Корже. – Не стоит привлекать к себе внимание.

Обогнув холм, мы вскоре заметили табличку: улица Алуэтт. Честно говоря, сначала мне показалось, что здесь находятся исключительно бандитские притоны. Но, разумеется, я ошибся. Это была обычная улочка, круто взбегавшая на вершину холма. Половину ее составляла лестница с широкими каменными ступеньками, а половину – залитая асфальтом дорога; многие улицы Лиона, расположенные на склоне холма, устроены именно так. Мы медленно взбирались по ступенькам, изо всех сил стараясь делать вид, что просто гуляем. Днем все на работе, поэтому вокруг никого не было.

– А вот и наш тупик, – шепнул мне на ухо Корже, указывая на проход под широкой аркой.

В самом деле, ошибиться было невозможно: другого тупика поблизости не было. Под низкими сводами арки постоянно царили сумерки.

– Все верно, здесь и упал несчастный Лулу, – заметил Бифштекс.

Пройдя под аркой, мы вышли на свет. С обеих сторон высились старые дома с узкими окнами. Нижние окна были расположены почти вровень с улицей. Внезапно Стриженый указал пальцем на небольшое оконце с разбитым стеклом.

– Уверен, это здесь!

Сгрудившись возле окна, мы долго смотрели на него; потом вперед пропустили меня и Кафи.

– Слушай, Кафи, слушай! – приказал я.

Кафи замер, насторожив уши. Несколько минут он сосредоточенно прислушивался, затем повернулся и вопросительно посмотрел на меня. Это означало, что все в порядке, и теперь он спрашивал, что ему делать дальше. У Кафи очень тонкий слух, ему можно доверять.

– Отлично, – заявил Корже, – лезем в подвал. Только кто-то должен остаться сторожить нас.

Как обычно, вызвался Гий. Ему очень нравится стоять на карауле. Он быстро достал из кармана книжку и губную гармонику.

– Вот видите, – засмеялся он, – я обо всем подумал. Пока вы будете обследовать подвал, я посижу на ступеньках и почитаю. Если замечу что-нибудь подозрительное, сыграю вам песенку.

Еще раз оглядевшись, Корже ловко, словно кошка, соскользнул вниз. Мы с Кафи последовали за ним. Последними влезли Бифштекс и Стриженый.

Мы очутились в просторном подвальном помещении, настоящем погребе со сводчатым потолком. На полу в беспорядке валялись старые ящики, доски, огромные круглые чурбаны, предназначавшиеся, по словам Корже, для намотки шелка. Как и в нашей «пещере», здесь наверняка когда-то размещался склад. Стараясь не шуметь, мы осторожно пробирались между досок. Вдруг Стриженый обнаружил молоток. При свете фонаря мы принялись рассматривать находку.

– На нем нет ни следа ржавчины, – сказал Стриженый, – значит, он валяется здесь недолго. Конечно же, это молоток Лулу.

– Значит, – заключил Бифштекс, – подвал действительно тот самый.

Мы продолжали поиски. Стриженый, отец которого был каменщиком, сам тоже разбирался в кладках, поэтому он двигался вдоль стены, время от времени постукивая по ней кулаком.

– А вот и перегородка, – сообщил он. – Послушайте, как изменился звук.

Луч фонаря заскользил по перегородке: мы искали щель, через которую Лулу хотел заглянуть в соседнюю комнату.

– Вот она, – заявил Бифштекс… – И прямо под ней валяются обломки ящика – того самого, на котором стоял Лулу.

Стриженый, как самый высокий из нас, встал на цыпочки и прильнул к щели.

– Ничего не вижу, тьма кромешная. Там, наверно, вообще нет окон.

Немного поразмыслив, он добавил:

– Однако в тот день, когда сюда забрался Лулу, свет там был.

– Откуда ты знаешь? – спросил Корже.

– Щель очень узкая. Если бы за стенкой не было света, Лулу ни за что бы ее не нашел, у него не было фонарика.

– Точно, поддержал его Бифштекс, в соседней комнате горел свет… да и не удивительно, ведь там же кто-то был.

Итак, все наши наблюдения подтверждали правдивость рассказа Лулу. Однако Корже все еще сомневался. Яростно потирая затылок, он размышлял.

– И все же тут явно не сходятся концы с концами, – бормотал он. – По словам Лулу, незнакомцы появились сразу после того, как он свалился с ящика. Но как они сюда проникли? Если предположить, что они вышли на улицу, а потом влезли в окно, то для этого им понадобилось бы довольно много времени.

Замечание Корже было небезосновательно. В самом деле, у этого подвала, похоже, нет дверей.

– Невозможно, – отрезал Стриженый, – домов без дверей не бывает: даже в подвале наверняка есть какая-нибудь дверь.

Та же самая мысль одновременно пришла в голову и нам с Бифштексом. Ринувшись к груде ящиков, сложенных в глубине, возле самой перегородки, мы без труда разгребли эту кучу. И не зря! За ящиками скрывалась дверь. Значит, именно отсюда и появились незнакомцы, набросившиеся на Лулу.

– Посмотрите на царапины на полу, – показал Бифштекс. – Они совсем свежие, а, значит, ящики двигали недавно.

Затаив дыхание, мы стояли, потушив фонари и прислушиваясь. Осторожно приоткрыв дверь, я заглянул в темноту… и отправил на разведку Кафи.

– Ищи, Кафи, ищи!

Собака пару раз обежала темное помещение и молча вернулась ко мне, ни разу не заворчав: обычно, когда Кафи обнаруживал что-то непонятное, он принимался отрывисто глухо лаять.

Мы снова включили фонарики. Соседнее помещение было гораздо чище предыдущего. Не было ни разбросанных досок, ни старых мешков, ни чурбанов. Нигде ни следа паутины. Вдоль стен выстроились старые этажерки, на полках которых не было и следа пыли. В глубине стояли козлы, поверх которых лежала толстая доска; сооружение напоминало столярный верстак. Так как здесь не было окон, мы решили, что прежде эти два помещения составляли единое целое; свет проникал сюда сквозь окна первой комнаты.

С правой стороны находилась лестница из трех ступеней, ведущая к двери с железными засовами. Мы попытались открыть ее, но безуспешно: она была заперта на ключ. Нагнувшись, я заглянул под дверь, но ничего не увидел. Скорей всего, она выходила в коридор, ведущий к входным дверям дома.

– Интересно, – полюбопытствовал Стриженый, – как долго пустует этот подвал?

И сам себе ответил:

– Видимо, с того самого дня, когда неизвестные напали на Лулу. Вероятно, он был последним, кто приходил сюда.

– Откуда ты это взял? – спросил Корже.

– Не знаю. Но мне кажется, что неизвестные, которые были здесь, когда сюда явился Лулу, испугались неожиданного вторжения и смотали удочки. Нашли другое место, чтобы обделывать свои делишки.

– Какие делишки?

Все молчали. Мы могли только гадать, а разгадка наверняка была самая неожиданная.

Пока мы обменивались гипотезами, Кафи обежал подвал, вернулся и ткнулся мне в ногу. В зубах у него была зажата какая-то тряпка.

– Смотрите, что нашла собака! Перчатка!

Друзья сгрудились вокруг Кафи. Действительно, это была старая лайковая перчатка, вся грязная… скорей всего, мужская. Я попросил Кафи показать, где он нашел ее.

– Где ты ее взял, Кафи, покажи!

Он повел меня к двери и уткнулся мордой в угол под лестницей. Значит, перчатку потерял один из тех незнакомцев, что схватили Лулу.

– Конечно, если бы мы хоть кого-нибудь подозревали, этой находке цены бы не было… Но мы же ничего не знаем.

– Спрячь-ка ее к себе в карман, – заметил Стриженый, – может, еще пригодится.

Мы тщательно обыскали подвал, но не нашли ничего интересного, разве только несколько гвоздей и винтиков, застрявших между половицами.

– Тут больше нечего делать, – заявил Корже. – Однако теперь, когда мы побывали на месте происшествия, надо, чтобы Мади еще раз поговорила с Лулу. Думаю, он еще не все рассказал. Пока ясно только одно: он действительно влез в подвал через окно.

Вернувшись в первую комнату, мы старательно сложили ящики так, как они лежали прежде. Выглянув в разбитое окно, мы увидели Гия; он сидел на ступеньках и читал. Заметив нас, он махнул рукой, показывая, что путь свободен, и мы можем вылезать.

Друг за другом мы выбрались из подвала.

– Ну, что-то нашли? – спросил Гий.

– Нет! – ответил Бифштекс. – А ты? Ты что-нибудь заметил?

– Когда вы спустились в подвал, под аркой появился мальчишка лет четырнадцати. Успокойтесь, он вас не видел. Потом он исчез, а через некоторое время показался снова, на этот раз с пакетом под мышкой. Он прошел мимо меня и остановился возле чьей-то двери, и вначале я решил, что это рассыльный. Но, проследив за ним, я заметил, что он только сделал вид, что позвонил. Потоптавшись на пороге, пацан повернул обратно. Поравнявшись со мной, он замедлил шаг, словно собирался остановиться. Похоже, хотел заговорить со мной. Но на всякий случай я уткнулся в книжку, и он прошел мимо.

– А может, он шпионил за нами? – заволновался Бифштекс.

– Не думаю. Просто он видел, как мы поднимались по улице Алуэтт, и ему стало любопытно, зачем мы сюда пришли. Представляю, как он удивился, увидев вместо нас пятерых одного меня.

Разочарованные результатами экспедиции, мы, как и было обещано, поплелись к Сапожнику.

У него мы застали Мади. (Они жили на соседних улицах.) Девочке тоже не терпелось узнать, удалось ли нам что-нибудь найти.

– Давайте говорите! – торопила нас она.

Мы подробно рассказали о нашем походе.

– Как видите, – заключил Корже, – Лулу сказал правду. Мы нашли подвал, щель, через которую он пытался подглядеть, что происходит в соседней комнате, обломки ящика, на который он вскарабкался. А вот что касается угроз, тут совсем другая история. Эту тайну разгадать будет нелегко.

– Ты прав, – вздохнула Мади. – Но теперь мы хотя бы знаем, что страхи Лулу имеют под собой реальную почву. Раз он действительно спускался в подвал, то вполне можно предположить, что ему там кто-то угрожал.

И быстро добавила:

– А если угрожали, то наверняка с какой-то целью. Вряд ли неизвестные хотели попугать Лулу. Завтра я пойду к нему в больницу. Успокойтесь, я ничего не скажу ему о вашей экспедиции, только попробую выяснить у него еще какие-нибудь подробности. Кстати, мне кажется, хорошо бы узнать, где он живет.

– Правильно, – поддержал ее Бифштекс. – Это первое, что у него надо спросить.

Но Гий был настроен скептически.

– Нам это ничего не даст. Если те, кто угрожал Лулу, занимаются в подвале темными делишками, мы вряд ли сумеем им помешать. Все, что мы можем сделать, – это предупредить полицию.

Мади яростно запротестовала:

– Нет, только не полицию, по крайней мере, не сейчас. Мы обещали Лулу никому ничего не рассказывать. А полиция тут же захочет его допросить. Его засыплют вопросами, и он совсем впадет в панику.

Сапожник полностью поддержал ее.

Лукаво улыбаясь, он сказал:

– Знаем мы этих полицейских. Они считают, что детей и слушать нечего. Каждый раз, когда нам приходилось иметь с ними дело, они всегда подшучивали над нами.

Сапожник и Мади были правы. Лулу и так в ужасном состоянии, а полицейские могут совсем его доконать.

Пока мы спорили, обступив кресло Сапожника, Кафи засунул морду ко мне в карман, порылся там и вытащил найденную в подвале перчатку. Зажав в зубах добычу, он, гордо вскинув голову, принялся важно разгуливать по комнате.

– Ой, перчатка! – воскликнула Мади и подскочила к Кафи.

– Отдай, Кафи, отдай.

Она взяла перчатку и принялась изучать ее.

– Да брось ты ее, – произнес Корже. – Просто старая грязная перчатка; Кафи нашел ее в подвале возле лестницы. Ничего интересного.

Но Мади не слушала его.

– Это мужская перчатка… перчатка на правую руку…

Внезапно выражение ее лица изменилось.

– Посмотрите! Вы ничего не заметили? У нее же всего четыре пальца!

Мади аккуратно разложила перчатку на столе, мы склонились над ней. Действительно, у перчатки было четыре пальца; пятый, указательный, был срезан почти до основания, и дыра старательно зашита. Значит, на руке хозяина этой перчатки не хватало указательного пальца. Вот это открытие!

– Ух ты! – воскликнул Стриженый, подбрасывая в воздух свой берет. – Ну и молодец Мади! А мы-то смотрели и ничего не заметили. Уверен, эта перчатка с четырьмя пальцами нам еще очень пригодится!

МАГАЗИН «ГАЗЕТЫ – СИГАРЕТЫ»

У перчатки было всего четыре пальца! Мы тут же решили, что напали на след преступника. Но потом сообразили, что в таком большом городе, как Лион, наверняка немало людей с ампутированным указательным пальцем… а если даже такой человек всего один, то как отыскать его среди множества других людей?

Время шло, а Лулу все еще лежал в больнице. Его рана заживала медленно, настроение же и вовсе не улучшалось. Он выглядел подавленным, постоянно тревожно озирался, его беспрестанно мучили ночные кошмары.

Мы навещали его, однако старались приходить по одному: завидев нашу команду в полном составе, дежурный санитар неодобрительно ворчал. Лулу всегда был рад нас видеть. Он рассказывал нам о своей семье, о братьях и сестрах. Мы узнали, что он живет рядом с улицей Алуэтт, в старом доме, который скоро пойдет на снос, так же как и мой. Сапожник научил его играть в домино, и мы сыграли немало партий. Иногда, когда нам казалось, что он забыл о своих страхах, мы снова пытались расспросить его, что же случилось в тот день, когда он попал в больницу. Но едва ему напоминали об этом, как он хмурился и начинал прощаться. При этом он по нескольку раз повторял нам:

– Пожалуйста, только никому не говорите; если «они» об этом узнают, «они» мне отомстят.

За это время Мади смогла навестить его только один раз. Ей еще было трудно подниматься по крутым городским улицам, она быстро уставала. Однако Мади мальчик доверял больше всех. Именно ей он сообщил, что в комнате неизвестных горел яркий электрический свет. А еще он вспомнил, что у одного из них был очень противный голос, совершенно гадкий.

И вот во вторник Мади опять отправилась в больницу. Вернулась она оттуда совершенно потрясенная.

– Я вышла из палаты, – сбивчиво начала она, – как вдруг меня окликнула сиделка Лулу. «Я заметила, что с тобой он разговаривает охотней всего. Может быть, ты знаешь, почему по ночам его мучают кошмары?» Вот ужас, я так растерялась от такого вопроса! Я покраснела, и чуть было не рассказала. К счастью, вовремя опомнилась. Не вдаваясь в подробности, я ответила, что после падения Лулу все время снится, как за ним кто-то следит, кто-то гонится, и убедить его, что это только сон, совершенно невозможно. Тогда сиделка сказала, что врачи серьезно опасаются не столько за ногу Лулу, сколько за состояние его психики. «Он отказывается есть, а когда его уговаривают, заявляет, что не хочет выздоравливать и возвращаться домой», – завершила она.

Это известие потрясло нас. Мы привязались к Лулу, изо всех сил хотели ему помочь, но не знали как. Только в одном мы были уверены: если нам удастся раскрыть загадку подвала и двоих незнакомцев, то мальчик успокоится и быстро поправится.

Так, может, нам все же обратиться в полицию или для начала сообщить обо всем его матери или врачам в больнице? Но Мади энергично запротестовала.

– Нет! Пока мы ничего толком не знаем, не следует выдавать его тайну. Все, что мы можем сделать, это приходить к нему почаще и стараться отвлекать его от мрачных мыслей.

Наконец мы решили, что пора вновь наведаться на улицу Алуэтт. Разумеется, мы ни на что особенное не надеялись, просто всем хотелось хоть что-нибудь сделать для Лулу.

Поход был назначен на следующий четверг, однако если в прошлый раз мы вышли сразу после обеда, то теперь, зная дорогу, мы решили дождаться темноты, чтобы остаться незамеченными. К сожалению, Сапожник и на этот раз не смог пойти с нами. После трех недель, проведенных в помещении – сначала в больнице, а потом дома, – он в воскресенье первый раз вышел погулять и сразу подхватил сильный насморк. Теперь он кашлял, и мать уложила его в постель.

– О, как мне не везет! – стенал он, картинно дергая себя за вихры. – Не хватало еще, чтобы вы подумали, что я трус! Когда пойдете обратно, сразу сворачивайте ко мне, жду вас с нетерпением.

Ни он сам, ни уж тем более мы даже не подозревали, какую службу сослужит нам насморк Сапожника.

В этот день было холодно, пожалуй, даже слишком холодно. Иней, покрывавший все вокруг, растаял, и воздух был пропитан холодной влагой, отчего одежда моментально отсыревала; это была настоящая лионская зима, совершенно непохожая на зиму в Провансе.

Около пяти часов, когда густые сумерки окутали улицы, мы покинули нашу «пещеру» возле лестницы Пиратов. На всякий случай я сунул в карман четырехпалую перчатку, найденную Кафи.

Когда мы добрались до улицы Алуэтт, уже зажглись уличные фонари. Мы не собирались задерживаться в подвале, мы просто хотели посмотреть, не побывал ли там кто-нибудь со времени нашего последнего посещения. Гий снова вызвался покараулить. Из-за холода он не стал, как в прошлый раз, сидеть на ступеньках, а принялся расхаживать взад и вперед возле окна.

Мы влезли в подвал. Там ничего не изменилось. Гора ящиков высилась на прежнем месте. Дверь во второй комнате была по-прежнему заперта на ключ. По углам ее пауки успели сплести паутину – свидетельство того, что после нашего прихода ее никто не открывал.

Когда мы выбрались на улицу, Гий, высоко подняв воротник пальто, вприпрыжку прогуливался перед подвалом. В этот раз он не видел никаких мальчишек, только какая-то старушка любезно спросила его, не ищет ли он кого-нибудь и не требуется ли ему помощь.

Пора возвращаться, тем более что по дороге надо еще зайти к Сапожнику. Тут Бифштекс указал нам магазинчик, расположенный на углу улицы Алуэтт и соседней с ней, названия которой мы не знали. Там продавали газеты, журналы, сигареты, почтовые марки и прочую полезную мелочь.

– Сапожнику нечего читать, может, купим ему какой-нибудь журнал?

В крошечном магазинчике под вывеской «Газеты – сигареты» было все, чего только можно пожелать в подобного рода торговом заведении. В витрине за стеклом блестели обложки иллюстрированных журналов.

На улице было очень холодно, и мы вошли все вместе. Сидевший за прилавком хозяин смерил нас недоверчивым взглядом. Вторжение сразу пятерых мальчишек ему явно не понравилось.

– Закрывайте дверь! – прикрикнул он. – Что вы хотите?

Корже указал пальцем на комиксы и журналы для детей.

– Смотрите побыстрей и не трогайте другие журналы.

Выбирать было трудно, так как журналов с картинками для детей было очень много.

– Вот это понравилось бы Сапожнику, – сказал Гий, указывая на обложку журнала про животных, – он любит зверей, но, это, наверное, дорого.

Все начали лихорадочно рыться в карманах. Доставая из кармана пальто монетку, я нечаянно зацепил найденную Кафи перчатку, и она упала прямо под нос псу, протиснувшемуся внутрь вместе с нами. Решив, что я предлагаю ему поиграть, Кафи схватил перчатку и, высоко подняв голову, закружил по магазинчику. Я попытался остановить его, но Кафи не слушался. Разъяренный хозяин выскочил из-за прилавка, явно намереваясь выгнать нас вон, но внезапно выражение его лица изменилось.

– О! – воскликнул он, – что это? Перчатка?

Корже, не потерявший присутствия духа, ответил вместо меня:

– Старая тряпка, кто-то выбросил ее, а собака откопала в какой-то мусорной куче.

– Какая умная собачка! – воскликнул хозяин. – Ваша?

Затем, нагнувшись, он протянул руку к Кафи:

– Покажи-ка мне твою находку, умная собачка, покажи!

Кафи недоверчиво прижал уши к голове и глухо заворчал.

– Ну, давай же, хорошая собачка, – настаивал хозяин, – я не заберу твою игрушку, мне просто хочется посмотреть… На прошлой неделе я как раз потерял перчатку…

– Но эта, разумеется, не ваша, – неожиданно выскочил Бифштекс, – эта вообще никому не подходит, у нее не хватает…

Ну вот, осталось только добавить: «…у нее не хватает пальца», однако наш друг вовремя спохватился.

– Она очень грязная, – неуверенно завершил он.

– Пустяки! Грязная – можно постирать, – заметил хозяин, стараясь подойти поближе к Кафи, рычавшему все более угрожающе.

Мне пришлось вмешаться.

– Не подходите к собаке, она может вас укусить.

Хозяин отдернул руку. Впрочем, боясь, что у него отберут его игрушку, Кафи метнулся ко мне, проскользнул у меня между ног и забился под журнальную стойку. Тогда хозяин вернулся к себе за прилавок, Гий протянул ему собранные нами деньги. Хозяин сосчитал их и вернул ему сдачу.

– Вы ошиблись, – произнес Гий, – дали мне лишнее.

– Ах да, – всплеснул руками хозяин, – и где только была моя голова? К счастью, я имею дело с честными мальчиками.

Громко расхохотавшись, он раскурил трубку (потратив на это три спички), затем спросил нас, как мы учимся и где живем.

Его интерес к старой перчатке показался нам подозрительным. Мы поспешили покинуть магазинчик.

Когда мы уже порядочно отошли от магазинчика, я обернулся и увидел, что дверь в нем открыта и хозяин, не обращая внимания на холод, стоит на пороге и пристально смотрит нам вслед.

За первым же поворотом мы остановились обсудить случившееся.

– Что вы думаете об этом типе? – спросил Стриженый.

– Пустяки! – махнул рукой Корже. – Когда мы все к нему ввалились, он, конечно, не обрадовался, но мы оказались настоящими покупателями, поэтому он снова стал любезным; все торговцы такие.

– Мне наплевать на его любезность, я не могу понять, почему он так заинтересовался перчаткой, – возразил Стриженый. – Он даже вышел из-за прилавка, чтобы взглянуть на игрушку Кафи. Разве это не странно? И с чего бы он так возбудился, узнав, что это всего-навсего старая перчатка?

– Ясно одно, – завершил Корже, – перчатка эта не его. У него на руках все пальцы… вдобавок такие толстые и огромные, что они ни за что не влезут в эту перчатку.

– Да, конечно, – согласился Стриженый. – Кстати, он успел рассмотреть, что у перчатки не хватает одного пальца. Кафи держал ее за кончик, и пальцы торчали во все стороны. Мне кажется, этот тип знает, кому она принадлежит. Неужели вы считаете, что он вылез из-за прилавка только ради того, чтобы полюбоваться на старую перчатку, пусть даже свою собственную?

– Ты прав, – поддержал его Бифштекс, – он слишком суетился. Мне даже показалось, что он готов стерпеть укус Кафи, лишь бы только заполучить перчатку.

Затем он повернулся ко мне:

– А ты, Тиду, что скажешь?

– Не знаю, узнал ли этот тип перчатку, но он ошибся, отдавая сдачу, мне это показалось крайне странным. Видимо, он и в самом деле был взволнован, тем более что когда ему указали на его ошибку, он рассмеялся несколько громче, чем бывает в таких случаях… Кстати, заметили, сколько он нам задал вопросов? Просто уйму! И зачем ему знать, где мы живем? А помните, когда мы вышли из магазина, я обернулся и увидел, что он стоит на пороге и смотрит нам вслед, словно хочет запомнить, в какую сторону мы идем…

Стоя посреди улицы, мы оживленно обменивались наблюдениями; внезапно Гий толкнул меня локтем, призывая к молчанию. Кивком головы он указал нам мальчишку, который, насвистывая, шел по противоположной стороне тротуара. Когда мальчишка прошел мимо, Гий прошептал:

– Тот самый парень, который крутился на улице Алуэтт, когда я караулил. Похоже, он нас узнал.

– Может быть, он просто живет здесь поблизости, – заметил Корже. – Ничего удивительного, что мы снова его встретили.

Однако Гий энергично возразил:

– Готов руку дать на отсечение, он появился тут неслучайно; наверняка он хочет вызнать, что мы тут делаем. Пока мы спорили, я краем глаза наблюдал за ним. Заметив нас, он мгновенно остановился, постоял немного и только потом потел дальше. Интересно, почему он не повернул обратно? Значит, решил следить за нами.

– Это легко проверить, – сказал Бифштекс. – Давайте спрячемся где-нибудь и посмотрим, что он будет делать.

Неподалеку от нас проходил один из тех знаменитых лионских проходов между домами, которые называют трабулями. Старые кварталы города буквально пронизаны такими ходами. В эти своеобразные узкие коридоры едва проникает свет.

Я схватил Кафи за поводок, и мы ринулись в трабуль, начинавшийся в нескольких шагах от нас.

Ждать пришлось недолго. Внезапно в проеме показалась тень.

– Это он! – прошептал Гий.

В трабуле было темно, и мальчишка не мог нас разглядеть. Немного постояв, он огляделся по сторонам, потом неуверенно шагнул в нашу сторону, но, оказавшись в кромешной тьме, отступил назад. Тогда мы крадучись двинулись вперед и так дошли до угла улицы.

Там мы вновь увидели подозрительного подростка; тот шел, озираясь по сторонам, словно чего-то ждал или кого-то искал.

– Вот видите, – не унимался Гий, – он следил за нами. А сейчас соображает, куда мы подевались.

Мы и сами были не прочь последить за назойливым мальчишкой, однако время было позднее и в такой час мы не хотели сталкиваться с ним нос к носу. Итак, переполненные впечатлениями, мы дружно помчались к Сапожнику – рассказать о происшествии в магазинчике и о неожиданной встрече с подозрительным мальчишкой с улицы Алуэтт.