Текст книги "Фландри с Земли (Фландри с Терры)"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Чей-то дурацкий самолет блокировал путь машине Кемула. Кемул яростно ревел, откатывая его в сторону. Как только три отряда штурмовиков побежали по бетонированному полю, Фландри услышал:

– Живо в машину!

Терранин выпустил еще дюжину пуль в приближавшееся войско, изогнулся и прыгнул. Кемул уже сидел над включенными приборами, заводя мотор. Он оставил дверь в отсек пилотов открытой. Фландри успел занести одну ногу, как машина пошла. Они сбили охранников, прорвавшихся внутрь ангара.

Кто-то пронзительно закричал. Отвратительно хрустнули кости. Один ухитрился ухватить Фландри за болтавшуюся в воздухе ногу и повиснуть на ней. Фландри чуть не слетел вниз. Он выстрелил, но промахнулся. Попытался еще раз и понял, что оружие заклинило. Он швырнул бесполезный теперь револьвер в искаженное гримасой лицо под ним. Машина перешла на антигравитационный режим и оторвалась от земли. Фландри висел, цепляясь за дверцу, используя две руки и одну ногу. Он попытался слягнуть пиявку, но враг продолжал висеть, испуская истошные вопли. Тогда, собрав все силы, он поднял ногу почти строго перпендикулярно линии отвеса и рывком опустил, пытаясь размозжить охранника о корпус.

Тот сорвался вниз со стометровой высоты. Фландри ввалился в кабину.

– Через шестьдесят секунд они поднимут перехватчик, – выпалил он, хватая ртом воздух. – Дай мне штурвал! Глаза Кемула налились кровью.

– Ты в этом что-нибудь понимаешь?!

– Побольше, чем любой бандит! Давай, вылезай! Ты что, хочешь, чтобы нас сбили?!

Глаза их встретились. Взгляд Кемула был ужасен. И тут случилось следующее. Хвостовая часть самолета была отделена панелью от кабины пилотов. Хоть это был допотопный и маломощный самолет, по сравнению с тем, на котором летел Фландри первый раз с Вароу, он принадлежал, несомненно, богатому человеку. Внезапно эта панель сдвинулась в сторону и в кабину пилотов просунулась голова Луанг:

– Отдай ему штурвал, Кемул. Быстрее.

Кемул страшно выругался, но сдался. Фландри упал в кресло.

– Навряд ли у этой телеги имеется компенсатор ускорения, – сказал он. – А посему отправляйтесь в хвост и пристегнитесь покрепче.

Мгновение он изучал приборную доску. Самолет был необычной конструкции, старомодный, купленный, без сомнения, у торговцев с Бетельгейзе. Но Фландри успел за свою жизнь перевидать много всяких гораздо менее понятных моделей, да и опасность была столь велика, что он за секунды идентифицировал все приборы.

Машина летела в темноте. Дождь хлестал по лобовому стеклу. Слева – вспышка молнии. Фландри включил радар в поисках погони и сделал спираль. Под ним мигал огнями Главный Биоконтроль. Датчик запищал и зарегистрировал цель, двигавшуюся на перехват. Автомат попытался изменить курс, Фландри выдернул его из питания и стал набирать высоту.

Самолет Фландри чертил в небе тонкую прямую линию в направлении центра шторма. На этой средневековой галере радар не сообщал пилоту, что творится сзади, но, несомненно, его догоняли. Что-то протяжно свистело. Вот черт! Он забыл закрыть дверь кабины! Когда он потянулся к ручке, на лицо упало несколько капель. У них был вкус ветра.

Все выше и выше. Вот уже вспышки молний освещают всю небесную механику: кучевые облака под небом разверзаются у основания водопадами.

Корпус вибрировал от воздушных толчков, вихрей и ям. Электроника, как безумная, периодически зашкаливала приборы. Гром гремел уже в самой кабине.

Набрав максимальную скорость, Фландри временно отключил двигатели, совершил U-образный поворот на 180 градусов в горизонтальной плоскости и ринулся в обратном направлении, выжимая из машины все, что она могла дать. Потом, сбросив скорость, пошел вниз.

Он увидел темный, похожий на акулу силуэт примерно в километре от себя, скользящий в небе с двойной по сравнению с Фландри скоростью. Расстояние стремительно сокращалось. Перехватчик рос на глазах. Несколько секунд оставалось для принятия решения. И произошло то, на что рассчитывал Фландри. В самый последний момент пилот не выдержал и круто вильнул вбок. Фландри проскочил всего в метре от его фюзеляжа.

Вопрос о том, как и сколько времени пилот должен жать на тормоза, решается инстинктивно. При такой перегрузке он сам чуть не вылетел через лобовое стекло, а корпус машины едва не развалился на куски. И все же – вот что значит опыт! – самолет завис точнехонько над кронами деревьев при нулевой скорости. Фландри немедленно лег на горизонтальный курс, пронося шасси в расстоянии сантиметров от макушек деревьев и умело уворачиваясь от особенно высоких. Он нырнул в эпицентр шторма и увидел, как молния расщепила одно такое дерево пополам в десяти метрах от него. Тот, кто не прошел тренировок в космосе, никогда не смог или не осмелился бы совершать виражи с такой лихостью и скоростью. А что же перехватчик?.. Он болтался где-то наверху в полной беспомощности, потеряв и курс, и цель, и скорость и упустив из виду противника.

Фландри вышел из полосы дождя и, только оказавшись в пятидесяти километрах от Главного Биоконтроля, рискнул высунуться, приподнявшись над землей и прозондировав радаром небо. Небо было чисто. Только тропические звезды в фиалковом тумане да свист рассекаемого ветра.

– Вот мы и смылись, – пропел он. Вновь набрал высоту и только теперь оглянулся назад, в хвост самолета. Большое тело Кемула обвисло в кресле.

– Ты, идиот! Ты мог нас всех расплющить! – задыхался здоровяк.

Луанг отстегнула ремень и долго доставала непослушными пальцами сигарету.

– Я думаю, Доминик знал, что делал, – ответила она. Фландри заблокировал рычаги управления и вышел в салон, разминая мускулы.

– Я того же мнения, – сказал он и плюхнулся в соседнее с Луанг кресло. – Привет.

Она долго не отрываясь смотрела на него. Ее глаза и волосы мерцали в полутьме салона. Синяки в том месте, где проходил ремень безопасности. Должно быть, от его маневров. А она все смотрела, смотрела… Так что ему даже стало неловко, и он воткнул сигарету в рот, чтобы хоть что-то сделать.

– Теперь ты поведешь, Кемул, – сказала она.

Бандит недовольно хрюкнул, но встал и отправился в кабину.

– Куда летим? – спросил Фландри.

– В Ранау. – Она наконец оторвала от него взгляд и затянулась. – На родину Дъюанды.

– Ага. Я догадываюсь, что там у вас произошло. Но все равно расскажи.

– Когда ты дал деру из гостиницы, эти слабоумные охранники рванули за тобой, оставив нас одних, – рассказывала она монотонным голосом, как вызубренный урок. – Все время, пока шла драка, Дъюанда был за дверью. Вошел только после того, как мы остались одни. Весьма разумно с его стороны. Никто его не заметил. Он нас и освободил.

– Неудивительно, что Вароу презирает их, – сказал Фландри. – Представляю их рожи, когда они вернулись и нашли птичник пустым. Хотя, признаю, он так хладнокровно реагировал на мои расспросы, что я подумал, вы и вправду у него в руках. Ладно, давай дальше. Что случилось потом?

– Ну, мы, конечно, не стали их дожидаться. Кемул угнал чей-то самолет. Дъюанда умолял нас спасти тебя, на что Кемул только смеялся. Мне, кстати, это предложение тоже поначалу показалось безумным. Знаешь, как ужасно быть вне закона и жить на таблетки, которые сумеешь достать только из-под полы! К тому же три человека против хозяев планеты?

– Однако все-таки ты открыла по ним огонь? – Фландри так близко от ее уха прошептал эти слова, что коснулся губами кожи. – Всегда буду твоим должником.

Не меняя позы, она отрешенно смотрела прямо перед собой, выговаривая слова на манер робота:

– Прежде всего ты должен благодарить Дъюанду. Ты спас его, он тебя. Он утверждал, что не один, что таких, как он, много. Что там помогут, если появится надежда избавиться от Биоконтроля. И вот… Мы добрались до Ранау. Я разговаривала с отцом мальчика, он предоставил нам самолет, снабдил этим маскарадным костюмом и кое-какой информацией. Они составили план. Теперь мы возвращаемся. Посмотрим, что можно сделать.

На этот раз Фландри серьезно посмотрел на нее:

– Но ведь это ты приняла окончательное решение? Она пошевелилась в кресле.

– Ну и что из этого? – не вполне уверенно сказала она.

– Вот это я и хотел бы знать. Ведь не из простого чувства самосохранения ты пошла на это. Наоборот, ты сильно рисковала. Ведь что было? Ты имела выход на черный рынок к таблеткам. Ты могла бы заниматься этим и дальше. Вароу, выудив все из меня, понял бы, что ты никакой угрозы не представляешь, и просто забыл бы о тебе. Даже больше того: с помощью какого-нибудь влиятельного мужика ты могла бы потребовать официальных извинений, притворившись обиженной. Поэтому, если мы собираемся работать вместе, я хочу знать мотивы: почему ты рискнула всем, чтобы меня спасти?

Она раздавила окурок.

– Вовсе не из-за твоих бредовых идей! – огрызнулась она. – Плевать я хотела на сто миллионов дураков. Мне лишь надо было… Чтобы тебя спасти, мне нужна была помощь. А помощь была только в Ранау. А те помогли бы только в том случае, если это им будет сулить революцию. Вот и все.

Кемул расправил огромные плечи и повернулся к ним:

– Если ты не прекратишь подкалывать ее, терранин, то Кемул скормит тебе твои собственные кишки!

– Закрой панель, – приказала она. Гигант отвернулся, вздохнул и задвинул панель. Ветер затих. Фландри выключил свет и увидел в иллюминаторе яркие близкие звезды. Стоит лишь протянуть руку – и наберешь горсть…

– Больше на всякие дурацкие вопросы я отвечать не собираюсь, – сказала она. – Тебе недостаточно, что ты на свободе?

Но ее вопрос так и остался без ответа. Ибо Фландри прижал ее к себе, а в таком положении разговаривать оказалось крайне неудобно. В доброй тысяче километров на северо-восток от Компонг Тимура, на самом краю континента, находилось местечко под названием Ранау. Болота, горы, отсутствие регулярной навигации по рекам, а также некоторая холодность населения по отношению к чужеземцам – все это привело в конечном счете к тому, что Ранау не пользовался популярностью ни у коммерсантов, ни у туристов. Может, раз в год и заедет кто-нибудь, но не чаще. Воздушное сообщение с Ранау не было налажено. Когда Фландри приземлился, было еще темно. Несколько бесстрастных мужчин с флюоресцирующими шарами вместо фонарей встретили их в порту. Он был сражен, узнав, что до ближайшего поселка шагать по бездорожью километров десять.

– Мы не прокладываем дорог среди Деревьев, – сказал Тембеси, отец Дъюанда. – В этом все дело.

Рассвело, а они все еще шли. Но в ландшафте, угадывающемся в свете раннего утра, Фландри обнаружил новый повод наслаждаться чудесами жизни.

Почва была низкая, сырая, верхний слой составлял мягкий ярко-зеленый торф, похожий на мох. На нем миллионами капелек сверкала роса. Туман клубился и перетекал из одной ложбины в другую, редея с каждой секундой по мере того, как поднималось солнце. Сырость заполняла рот и нос. Он шел, высоко поднимая ноги, почти бесшумно, через пружинящую поросль. Молчаливые люди, шедшие рядом в тумане, как призраки, не могли избавить от навязчивого ощущения, что он спит.

Перед ним, вырвавшиеся из тумана в яркое небо, встали Деревья Ранау.

Их было, наверное, больше тысячи, но Фландри мог видеть лишь несколько одновременно. Они росли очень далеко друг от Друга, между стволами не меньше километра. А еще они были очень большие.

Когда Дъюанда говорил об этих деревьях, что они достигают двухсот метров в высоту и живут около десяти тысяч терранских лет, Фландри представлял себе нечто вроде секвойи, знакомой ему по Терре. Но Юнан Бизар – не Терра. Великие Деревья оказались в несколько раз толще; просто невероятно, что могли существовать такие горы органического происхождения с корнями вместо подножий. Метров на пятьдесят ствол был голый, потом начинал разветвляться, вначале толстыми, потом все более тонкими ветвями. Самые тонкие и высокие веточки были под стать терранскому дубу, самые низкие сами могли сойти за лес. Количество пятиконечных листьев, каждый из которых имел зеркальную поверхность снизу, превосходило, казалось, число видимых звезд. Даже если учесть меньшую силу тяжести на Юнан Бизар, трудно было сказать, как могли удерживаться в воздухе такие огромные стволы. Вероятно, это объяснялось тем, что на не уступающий по прочности металлу ствол наращивалась наилегчайшая порода, вроде терранской бальзы, с грубой серой корой. Слабый ветерок, привычный для этих мест, шевелил верхние листья, и они отражали зеркальной изнанкой солнечный свет далеко вниз, на нижнюю листву, не давая ей зачахнуть в тени.

Но Фландри было не до попыток объяснить увиденное. Он просто застыл на месте. Деревья закрывали собою все небо, солнечный свет мигал, дрожал, переливался в кронах, подобно пламени. Остальные, поняв состояние Фландри, тоже остановились, поджидая его. Все молчали.

Терранин обрел наконец дар речи, когда они снова тронулись в путь.

– Ваши люди в основном арендаторы? Редкий случай здесь, как я понимаю?

Тембеси – большой, с будто из камня высеченным непреклонным лицом, – ответил не спеша:

– Не совсем понимаю, какой смысл вы вкладываете в эти слова. С самого начала колонизации стало ясно, что свободный фермер здесь обречен. Большие наделы не могли себя окупить, а с маленьких участков все шло на собственный прокорм, на продажу не оставалось ничего. Плюс ко всему – много денег уходило на противоядие, чтобы думать о какой-либо модернизации. Один неудачный год – и вы вынуждены продать часть земли богачу, владельцу плантаций, только чтобы просто оплатить пилюли. Ферма становилась совсем крохотной, она уже не способна была прокормить, владелец залезал в долги, и если он в конце концов не попадал в рабство, это могло считаться удачей.

Наши предки, крестьяне, предвидели подобную участь – утрату земли. Они все распродали и перебрались сюда, где еще были условия для свободной и независимой жизни. Место было к тому времени необжитое – это во-первых; нужна была наличность для приобретения разного инвентаря и таблеток. Во-вторых, земля здесь была слишком скудной, чтобы на нее могли польститься богачи, которые всегда найдут повод вытеснить слабых. В-третьих, привлекала удаленность от коррупции, от грязи городов, от невежества и нищеты деревень. В-четвертых, возникла взаимовыручка, которая не дала бы распасться новой общине. Все это мы нашли здесь, среди Деревьев.

К этому моменту они вышли из леса и входили в Священную Рощу. Было вовсе не темно, как ожидал Фландри, когда они вступили под сень первого гиганта. Сама крыша из листьев служила источником света: листья мерцали, сверкали, вспыхивали, рассыпая солнечные зайчики по всему пространству. Маленькие зверушки сновали вокруг огромного корня, выпиравшего из земли серой стеной чего-то, напоминающего мох. Язычками огня тут и там сверкали в листве золотистые кетжил. Они пели, и их щебет сливался с вечным неумолчным шелестом, словно исходящий из далекого водопада, звуки которого разносились далеко в тишине и покое. Находясь рядом с Деревом, трудно было составить представление о его высоте. Слишком оно было огромно. Его нужно было просто принять как данность, оно как бы заслоняло собой полмира. Глядя вперед, на зеленые лужайки, казалось, что стоишь под сводом шепчущихся солнц, поддерживаемым парящими колоннами. И по ковру этих лужаек кто-то щедрой рукой рассыпал мириады белых цветков.

Дъюанда оторвал полный благоговения взгляд от Фландри и краснея признался:

– Отец, я стыжусь, что хотел изменить все это.

– Ты хотел этого не со зла, – сказал Тембеси. – Ты был слишком молод, чтобы понять простую истину: трехсотлетние традиции обладают большей мудростью, чем любой человек. – Он слегка склонил голову, обернувшись к терранину: – Не могу выразить, как я признателен вам за спасение моего сына.

– А, пустяки, – пробормотал Фландри. – Вы ведь тоже помогли мне.

– Но не бескорыстно. Вот видишь, Дъюанда, твои старейшины совсем не похожи на дряхлых стариков, как ты полагал. Мы тоже мечтаем изменить жизнь Деревьев, и даже больше, чем ты представлял себе.

– Значит, придут терране! – возбужденно воскликнул мальчик.

– Ну, не совсем так… – задумчиво произнес Фландри. Он оглядел остальных. Пылкий Дъюанда, твердый Тембеси, простоватый Кемул, загадочная Луанг, держащая его за руку… Он верил, что может положиться на них. Но ничего не знал о других, стоявших поодаль.

– Не стоит говорить сейчас обо всем. Может статься, у Биоконтроля есть здесь уши.

– Об этом мы позаботились, – сказал Тембеси. – Все, кого вы здесь сейчас видите, – с моего родного Дерева, из моего клана, если угодно, потому что каждое Дерево – это единокровная родня. Мы рассуждали на тему о свободе достаточно долго. Большинству из них можно доверять. Не исключены, разумеется, робость, предательство или неосторожность с чьей-либо стороны, но таких людей не много.

– Достаточно одного, – хмыкнул Кемул.

– Как может произойти утечка информации? – продолжал Тембеси. – Следующий регулярный торговый рейс – через несколько недель. Я уже позаботился, чтобы ни один караван до этого не отправился отсюда. Наши самолеты охраняются. Идти пешком – это тридцать дней до ближайшего центра. Невозможно.

– При условии, что кому-нибудь не выдали в распределителе таблеток авансом – под благовидным предлогом, разумеется, – сказал Фландри. – Хотя постойте! Ведь у распределителя есть радиосвязь с Биоконтролем!

Тембеси мрачно усмехнулся:

– Потому и случаются тут у нас иногда странные вещи с непопулярными служащими распределителя: то один сорвется случайно с ветки, то другого дикий зверь загрызет, да так, что не найти останков… Но все это ерунда. Сейчас в распределителе работает мой племянник, тоже член нашей организации.

Фландри кивнул, нисколько не удивившись. Даже самые злодейские правительства вынуждены иметь в своих рядах определенный процент достойных граждан, которые при первом удобном случае становятся ярыми врагами системы.

– Ну что ж, значит, пока мы в безопасности, – заключил он. – Вароу с ног собьется, разыскивая меня. Сюда они сунутся в последнюю очередь.

– И вы освободите наш народ! – в новом приливе энтузиазма вскричал Дъюанда.

Фландри предпочел бы менее мелодраматичный призыв, но, не желая огорчать юношу, он ничего не сказал на это и обратился к Тембеси:

– Я вижу, вам здесь не так уж и плохо. Причем вы чрезвычайно консервативны. Вы отдаете себе отчет, как изменится ваша жизнь, если Юнан Бизар войдет в межгалактическое сообщество? Вы готовы к этому? Стоит ли все рушить только во имя победы над Биоконтролем?

– Вот и я неоднократно спрашивала его об этом, – сказала Луанг. – Безрезультатно. Он для себя уже все решил.

– Стоит, – ответил Тембеси. – Да, мы независимы, но какой ценой нам дается эта независимость! Мы не можем позволить себе иметь столько детей, сколько хотим. Если их будет слишком много, Дерево не прокормит. Мы не можем купить новые вещи. О путешествиях и говорить не приходится. У нас есть выбор занятий, однако очень скудный. Мы можем говорить, что думаем. Но говорить особенно не о чем. И потом, эти пилюли, пилюли, пилюли! Сколько на них уходит денег! Мы боимся, что богачи пронюхают про нашу страну и отнимут ее у нас. А наши сыновья смотрят на звезды, мучаются вопросом, что там и кто там, не получают ответа, стареют и умирают, так ничего и не узнав.

Фландри опять кивнул. Еще одно обычное явление: революции совершаются не рабами или голодающим пролетариатом, а людьми более или менее свободными, способными оценить, что они имеют и что получат в результате.

– Мне кажется, что восстание или мятеж сами по себе не принесут успеха, если только вся планета не поддержит нас. Нужно продумать это.

Лица окружающих напряглись. Тембеси сказал за всех:

– Мы не хотим умереть бесцельно. Мы обсуждали эту тему и раньше и пришли к решению. Мечта отцов – наша воля. Если люди Дерева должны пойти на риск – они пойдут. Если мы проиграем, то не станем дожидаться казни. Мы возьмем детей на руки и бросимся вниз с самой высокой ветки. Тогда Дерево примет нас к себе и мы станем его листьями, освещаемыми солнцем.

Хотя было совсем не холодно, Фландри пробрал озноб. К этому времени они подошли к стволу одного Дерева. Тембеси остановился.

– Это дерево мы называем Дерево Где Гнездо Кетжил, – сказал он. – Моя родина. Добро пожаловать, освободитель.

Фландри взглянул на убегавшие в вышину пластиковые ступеньки, врезанные в кору дерева. С интервалами располагались площадки для отдыха, увитые декоративным плющом. Лестница поднималась так высоко, что терялась из виду. Вздохнув, он стал подниматься вслед за проводником.

Дойдя до нижней ветки, Фландри увидел, что это была широкая извилистая дорога, забиравшая вверх. Никаких перил. С головокружительной высоты он видел под собой землю. Ему стало не по себе. Несмолкаемый шелест, который он слышал и раньше, окружал его теперь со всех сторон – громкий и отчетливый в зеленом море с несметным количеством крохотных огоньков отраженного солнца. На ответвлениях ветки стояли строения с красивыми куполами, часто полуцилиндрами, иногда их поддерживали тонкие гибкие подпорки, Это были дома. Вокруг в изобилии росли травы-сорняки, похожие на тростник; их, по-видимому, использовали в качестве строительного материала; глубокие их корни уходили в кору Дерева. Вместо дверей хлопали на ветру соломенные шторы. Внимание Фландри привлекло странное остроконечное сооружение в цветущем дерне.

– А это что? – спросил он.

– Часовня. Там боги. Глубоко в дереве проходит туннель, в него из часовни спускается юноша, когда приходит срок стать мужчиной. Он там остается всю ночь. Больше сказать не могу, – благоговейным шепотом, почти заглушаемым шумом листвы, произнес Дъюанда.

– Остальные постройки – склады, заводы и прочее, – сказал Тембеси с очевидным желанием сменить тему разговора. – Пойдемте выше, туда, где живут люди.

Чем выше они поднимались, тем светлее и просторнее становилось. Здания уже были поменьше, весело разукрашенные. Они также группировались кучками на разветвлениях веток, и лишь немногие прикреплялись к главному стволу. Босые жители непринужденно ходили по тонким и качавшимся под их ногами участкам «земли», совершенно так же, как если бы это и вправду была земля. Только маленьких детей вели на поводке или ограничивали им пространство плетеными загончиками. Это племя внешне ничем не отличалось от знакомых уже Фландри, разве что узором разноцветных одежд. Хлопоты по дому женщин, незамысловатая кухонная утварь, которые удалось заметить Фландри через распахнутые «двери» – все было то же самое. Но отличие все-таки имелось. Тонкое, но вместе с тем очень важное – дружелюбие. Они не пялились на чужаков, как другие, пихаясь локтями и вытаращив глаза. Оно проявлялось в любезности, с которой они пропускали незнакомца в наиболее узких и стесненных проходах, а также в их мягкой, неспешной речи. Отличие наблюдалось и в отношении к лидерам типа Тембеси – оно было уважительным, но не подобострастным; в смехе, который звучал чаще и совсем не так фальшиво, как везде в других местах; в серенаде, которую парень пел девушке, аккомпанируя себе на старой японской гитаре и небрежно болтая ногами над бездной, где гулял ветер.

– Тут масса овощей, – заметил Фландри. – Но где же, собственно… поля, Дъюанда?

– Выше. Еще несколько веток, и вы увидите их, капитан.

Фландри застонал.

Тем не менее стоило подняться, хотя бы для того, чтобы увидеть бороды лишая, свисавшие с сучков и совсем не похожие на испанский мох. Группы людей – сельскохозяйственных рабочих – в опасной близости к краю пропасти, казалось, не обращая на это никакого внимания, с помощью крючков и сетей, собирали урожай. У Фландри все замирало внутри, когда он наблюдал за их работой. Все собранное отправлялось вниз, в какой-то сарай, где обрабатывалось антипиретическим составом (видимо, не одна болезнь существует на Юнан Бизар!), и после этого частично превращалось в наличность.

Имелись здесь также другие источники пищи и соответственно доходов. Целые виды деревьев и кустов произрастали на Дереве. Мутации и селекция сделали их полезными для человека. Неслась одомашненная птица. По-видимому, часть веток болела – их подрезали и обрабатывали – отсюда лесоматериал и пластик. Черви и насекомые в порах коры служили источником протеина. Хотя, конечно, ловить рыбу и заниматься охотой предпочитали внизу, на земле.

Теперь стало понятно, почему на всей планете уцелел только этот бастион гигантов. Вид вымирал от сотен форм паразитов, которые успевали возникнуть быстрее, чем развивались защитные свойства Деревьев. Но человек, создав некую форму симбиоза, поддерживал еще как-то оставшееся. Вот вам редкий пример, когда человек помогал природе. Хотя Фландри и не был любителем деревенской жизни, ему понравился этот уголок мира.

Ближе к самому верху, где ветки были совсем тонкие и редкие, а ствол качался, Тембеси остановился на деревянной площадке перед тростниковой хижиной, увитой красным плющом.

– Это место для молодоженов, которым надо побыть одним первое время, – сказал он. – Вы и ваша жена, я надеюсь, не откажетесь поселиться здесь на все время визита в наш клан; это большая честь для всех нас.

– Жена?! – поперхнулся Фландри. Луанг еле удерживалась от смеха.

Да… Ничего удивительного. Для солидных граждан семейные отношения должны быть достойными. Не стоит их разочаровывать.

– Благодарю вас, – поклонился он. – Вы не проводите нас? Тембеси улыбнулся и отрицательно покачал головой:

– Вы устали и хотите отдохнуть, капитан. Там есть все необходимое, включая еду и питье. Мы еще успеем вам наскучить официальными чествованиями. Но что, если я приглашу вас к себе на ужин через час после заката? Любой человек проводит вас ко мне.

– И мы узнаем ваши планы! – выкрикнул Дъюанда. Тембеси оставался спокоен, но ту же мысль можно было прочесть в блеске его глаз.

– Если капитан пожелает. Он поклонился:

– Отдыхайте. А вас, друг Кемул, я приглашаю к себе.

Бандит беспомощно озирался.

– А почему не здесь? – спросил он озадаченно.

– Здесь только одна комната.

Кемул постоял сгорбившись, широко расставив ноги и опустив руки-плети. Он замотал головой, как ужаленный, будто готовясь к атаке.

– Луанг, – сказал он, – зачем мы связались с терранином?

– Я думала, это будет интересно, – пожала она плечами. – Иди, Кемул.

Еще какой-то момент он чего-то выжидал, потом зашаркал к краю площадки и стал опускаться.

Они вошли в хижину, обставленную весело и со вкусом. Пол забавно качался, а шелест листвы делал ее похожей на каюту.

– О, силы космоса, как же я буду сейчас спать! – воскликнул он.

– Ты не голоден? – спросила Луанг. Она подошла к электрической жаровне у плиты. – Могу приготовить тебе ужин. – И добавила, зардевшись: – Жены должны уметь готовить.

– Подозреваю, что повар ты никудышный по сравнению со мной, – рассмеялся он и отправился мыться. Воды было в изобилии, должно быть, ее гнал сюда из цистерны с тридцатиметровой глубины насос. Удивительно, была даже горячая вода; Дъюанда упоминал как-то о первых источниках питания в виде солнечных батарей. Фландри скинул грязную одежду, причесался, рухнул в постель – и провалился в сон.

Его трясли за плечо.

– Вставай! Мы опоздаем на ужин!

Зевнув, он натянул приготовленную юбку. Черт с этими условностями. В конце концов, она одета тоже не по всем правилам этикета. Только цветок воткнула в волосы. Они вышли на площадку.

И тут же застыли, прислушиваясь и приглядываясь. Над ними было не так уж много ветвей. Теперь сквозь ветви в темном небе мерцали ранние звезды. А внизу, слева и справа, пенилось море листвы. Как будто стоишь над озером и слушаешь плеск его волн. Ниже светились флюоресцирующие фонарики. Сотни их украшали соседнее дерево, проступавшее темной массой впереди. И все. Остальное заполняла ночь.

Луанг скользнула к нему. Он чувствовал ее шелковистое плечо.

– Дай курнуть, – попросила она. – У меня все кончились.

– Боюсь, и у меня.

– Вот черт! – выругалась она в сердцах.

– Очень хочешь?

– Да… Не нравится мне здесь.

– Почему? По-моему, здесь просто здорово.

– Много неба. Мало людей. Совсем не привыкла к такому. Не мой стиль. Боги! И зачем я связалась с тобой! Зачем заставила Кемула перейти тебе дорогу?!

– Жалеешь?..

– А?.. Нет. Думаю, что нет. В некотором смысле. Доминик, – она отыскала его руку. Жаль, он не видел ее лица. – Доминик, ты знаешь, что делать? У тебя есть надежда?

– Вообще говоря, – сказал он, – да.

– Ты, по-видимому, псих. Мы не можем воевать со всей планетой, даже с помощью этих обезьян. Я знаю один город, на другом конце шарика… Или взять хотя бы тот же Болотный город… Я могла бы тебя спрятать там навсегда, клянусь, я могу…

– Нет, – сказал он. – Очень любезно с твоей стороны, но я уже по уши завяз во все этом. С другой стороны, ты нам и не особенно нужна. Мы даже будем чувствовать себя свободнее… если придется смываться.

Страх, настоящий неподдельный страх впервые за все время прозвучал в ее голосе:

– Я не хочу умирать…

– Ты не умрешь. Я смоюсь ак-ку-рат-но. Никто ничего не узнает.

– Это невозможно! Все корабли под наблюдением!

– Ну, тогда меня поймают. Если хочешь, даже убьют. Последнее весьма вероятно. Но в любом случае, Луанг, ты уже вдоволь нахлебалась тут со мной и рисковать дольше нет никакого смысла. Я поговорю с Тембеси, он предоставит самолет…

– Бросить тебя?!

– Ну…

– Нет, – ответила она.

Они замолчали. Дерево дрожало и вздыхало.

– Ты должен действовать уже завтра, Доминик? – спросила она наконец.

– Скоро, – ответил он. – Не хотел бы давать время Вароу. Смышленый парень, почти как я.

– А завтра? – настаивала она.

– Ну, завтра… Завтра, пожалуй еще нет. Денька два это еще потерпит. А что?

– Тогда подожди. Скажи Тембеси, что надо отработать ряд деталей, но только без него. Давай побудем здесь одни. Эта чертова планета несколько часов подождет до своего освобождения (впрочем, что она будет с ним делать?). Или нет?

– Думаю, что да.

Фландри не осмелился настаивать; возможно, у него и не хватило бы духу на последний шаг. Да, пожалуй, девушка была права. Еще один короткий день и одна короткая ночь? А почему бы и нет? Хоть несколько часов из дарованного ему скудного запаса – могут ведь они принадлежать исключительно ему?!

Ниас Вароу предусмотрел многое. В частности, разослал по всем распределителям совершенно секретное предписание, которое обязывало сотрудников обращать самое пристальное внимание на подозрительных личностей, схожих с прилагаемым описанием. А также прислушиваться к разговорам, касающимся беглеца, по мере возможности помогая клиентам развязывать языки. Но, несмотря на обещанную награду, шеф Охраны не верил, что птичка так просто попадется в его силки.