Текст книги "Настанет время… Звездный лис. Сборник фантастических романов"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 14

12 апреля 1970 года. Весна, только что нарождающаяся зелень, еще сырая после ночного дождя, белые облака на небе, отражающиеся в лужах на дорожках, сырая холодная земля, липнущая к пальцам, когда я стоял на коленях, сажая луковицы ирисов.

И тут под колесами машины заскрипел гравий. В ворота въехала машина и остановилась на лужайке возле небольшого каштана. Машина была мне незнакома, и я выругался про себя, поднимаясь с колен, чтобы встретить посетителей. Когда из машины вышли люди, я сразу же узнал мужчину, но не смог опознать его спутницу.

– Док! – Хейвиг бросился ко мне с раскрытыми объятиями. – Боже, как я рад тебя видеть!

Я не очень удивился. После того, как он несколько месяцев назад был у меня, я все ждал, что он вернется, если еще жив. Но только сейчас я понял, как мне не хватало его.

– Как твоя жена? – спросил я его.

Его лицо сразу стало печальным.

– Ее больше нет. Я расскажу… позже…

– О, Джек… Прости…

– Ничего. Ведь для меня это произошло полтора года назад.

А когда он обернулся к рыжеволосой девушке, приехавшей вместе с ним, улыбка вновь появилась на его лице.

– Док, Леонса, вы уже много слышали друг о друге. А теперь встретились.

Как и он, Леонса совершенно не обратила внимания на то, что мои руки запачканы землей. Встреча была для меня очень неожиданной. Я ведь еще не видел никого, прибывшего из времени. Хейвиг не в счет. А эта женщина совершенно из другой эпохи.

Охотница, шаманка, прорицательница, любовница многих и убийца многих… и вот она передо мною, одетая в самую обыкновенную одежду: модный костюм, нейлоновые чулки, туфли на высоких каблуках, в руке сумочка, на губах обычная помада, и говорит она на английском языке, совершенно не отличающемся от моего.

– Здравствуйте, доктор Андерсон! Я давно мечтала встретиться с вами.

– Входите в дом, – с трудом выговорил я. – Пойдемте умоемся, а потом я угощу вас чаем.

Леонса очень старалась остаться невозмутимой, но это ей плохо удавалось. Хейвиг рассказывал, а она то и дело вставала со стула, подходила к окну, смотрела на тихую улицу.

– Успокойся, – сказал он ей наконец. – Мы же все проверили, просканировали этот промежуток времени. Помнишь? Никаких агентов Ээрии мы не обнаружили.

– Не могли же мы проверить каждое мгновение, – возразила она.

– Нет, но… я через неделю буду тебе звонить и спрошу, все ли у вас было в порядке, так что не удивляйся.

– Может, они что-нибудь подготовили, – сказала Леонса.

– Вряд ли. Мы списаны со счета. Я уверен.

– Вероятно, я нервничаю чисто по-женски.

Поколебавшись, Хейвиг сказал:

– Если бы они следили за нами и знали о наших контактах с доком, они нанесли бы мне удар через него. Нет, – обратился он ко мне, – я могу навлечь на тебя неприятности, док. Прости меня. Именно поэтому я не поддерживаю контакта с матерью.

– Все в порядке, Джек, – я попытался изобразить улыбку. – Это немного развлекает меня с тех пор, как я отошел от практической работы.

– Но все будет о’кей, – сказал Джек. – Я позабочусь об этом.

Леонса вздохнула. Долгое время стояла тишина, только с улицы доносился шелест ветвей на ветру. По небу проносились облака.

– Значит, ты считаешь, что я спокойно доживу до смерти?

Он кивнул.

– Ты знаешь, когда это случится?

Он сидел неподвижно.

– Хорошо, не говори. Но не потому, что я боюсь. Я простой смертный, и я знаю, что это случится. Однако я не завидую тебе. Когда я умру, ты потеряешь друга.

Засвистел чайник.

– Значит, – говорил я несколько часов спустя, – ты не собираешься быть пассивным? Ты хочешь что-то предпринять относительно Ээрии?

– Если смогу, – тихо ответил Хейвиг.

Леонса, сидевшая рядом с ним, стиснула его руку.

– Что ты говоришь! – воскликнула она. – Я сама была там, в будущем. Недолго, но я видела, как Ээрия стала могущественной. Я видела Калеба Уоллиса, выходящего из самолета. Он был стар, но я его видела, – она стиснула кулаки. – И никто не убил этого ублюдка!

Я взял свою трубку. После обеда мы сидели в моем кабинете среди книг и картин. Солнце уже поднялось высоко, и я объявил, что теперь можно выпить немного виски. Но все же атмосфера в кабинете оставалась напряженной. Я почти физически ощущал горе и гнев, который хранили в себе эти двое.

– Ты не полностью изучил будущее Ээрии? – поинтересовался я.

– Да, мы читали книги Уоллиса и слушали его рассказы. Я не думаю, что он лгал. Он эгоист, но в таких вопросах лгать не будет.

– Ты не понял меня, – я махнул трубкой. – Я спросил, изучал ли ты Ээрию внимательно, год за годом?

– Нет, – ответила Леонса. – Раньше не было причин, а теперь слишком опасно, – она внимательно взглянула на меня. Все-таки она была очень привлекательна. – Вы что-то имеете в виду, док?

– Может быть, – я достал спички, зажег трубку. Этот маленький очаг в моей руке всегда действовал на меня успокаивающе. – Джек, я думал о том, что ты рассказал мне в последний визит. Это естественно. У меня было время для размышлений. И ты сам сейчас пришел ко мне в надежде, что я дам тебе совет. Верно?

Он кивнул. Мелкая дрожь била его тело.

– Я, разумеется, не могу сказать, что решил ваши проблемы, – предупредил я. – Я могу сказать только то, что ты сам говорил мне когда-то: свобода таится в неизвестном.

– Продолжайте, – выдохнула Леонса. Она сидела, стиснув кулаки.

– Ну что ж, – сказал я, глубоко затянувшись. – Твое последнее утверждение еще больше укрепило меня в моем мнении. Уоллис верит, что его организация, модифицированная, но базирующаяся на том, что он создал, будет доминировать после эпохи Маури. Из того, что вы видели, это кажется мне сомнительным. Следовательно, где-то когда-то произойдет упадок Ээрии. И вообще, о будущем Ээрии вы знаете только со слов Калеба Уоллиса, который крайне тщеславен и родился более сотни лет назад.

– А какое имеет значение дата его рождения? – спросил Хейвиг.

– Большое. Наш век – жестокий век. Мы получили жестокие уроки, каких себе даже представить не может поколение Уоллиса. Кроме того, общий стиль жизни, уровень науки… Он наверняка слышал что-то, например, об операционном анализе, но никогда не пользовался им.

Хейвиг напрягся.

– Твой хронолог – это пример мышления человека двадцатого века. Кстати, что с ним?

– Я оставил его в Стамбуле, когда меня схватили. Думаю, что люди, которые стали жить в этом доме, либо выбросили его, либо разобрали на части из любопытства. Я уже сделал себе новый.

Мне стало не по себе. Я начал понимать Леонсу, охотницу из дикого племени.

– Те люди, которые тебя схватили, даже такой неординарный и изощренный человек, как Красицкий, даже не подумали взять этот прибор для изучения. И это прекрасная иллюстрация моей точки зрения, Джек. У каждого путешественника во времени есть проблема попадания точно в нужный момент. И только ты подошел к разрешению этой проблемы научно: разработал прибор и нашел компанию, которая изготовила его для тебя.

Я выдохнул облачко голубого дыма:

– Это никогда не приходило в голову Уоллису. И никому из его окружения. Для них это недоступно. У них совсем не такой образ мышления.

Снова наступила тишина.

– Ну что ж, – заговорил Хейвиг, – я путешественник во времени, рожденный в самый поздний период.

Я кивнул.

– И воспользуйся своим преимуществом. Ты уже сделал это, решив изучить эпоху после Маури. Никто бы из окружения Уоллиса не осмелился бы на это. Помни, что Уоллис – выходец из века, где главным было не тщательное изучение с обоснованными выводами, а предсказания, предположения. Это век Максвелла, Пирса, Рикардо, Клаузевица – мыслителей, гениев. Но семена, которые они посеяли, не взошли в то время. Я уверен, что Уоллис, как и другие путешественники во времени, – дитя своего века, хотя он и смог отбросить кое-какие предрассудки и стать суперменом.

У Леонсы был озадаченный вид. Естественно, моя философия была непонятна ей. Хейвиг тоже не все понимал.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Ничего конкретного. Только общую концепцию. Сконцентрируйся на стратегии, а не на тактике. Не пытайся в одиночку воевать в целой организацией. Заручись союзниками.

– Откуда мне их взять?

– Везде и во всех временах. Уоллис неплохо поставил дело с набором агентов. Но он действует слишком грубо, и, наверняка, многие не попадают в его сети. Тогда, в Иерусалиме, в день казни, вероятно, было много путешественников. Его агенты смогли найти только тех, кто не очень старался скрыть свою уникальность. Нужно попытаться найти остальных.

– Хм. Я уже и сам думал об этом, – Хейвиг потер подбородок. – Может, стоит пройти по улицам, напевая мессу на греческом языке.

– И на латинском тоже, – я сжал трубку. – И еще одно. Может, тебе не стоит слишком уж засекречивать себя. Ты уже не ребенок.

Я говорил о тебе в Беркли, в Колледже Хольберга, разумеется, не называя тебя. В Беркли хорошие люди и настоящие ученые. Я могу назвать тебе тех, с кем я говорил и кто принял факт твоего существования. Они могут помочь тебе, уважая твое доверие.

– Но почему? – спросила Леонса.

Хейвиг вскочил и стал метаться по комнате, объясняя ей:

– Чтобы открыть мир, дорогая. Не может быть, чтобы такие, как мы, рождались только на Западе. Это бессмысленно. Китай, Япония, Индия, Африка, Америка – миллиарды людей! И мы… – он замолчал, чтобы перевести дух. – Мы можем отбросить плохих, отобрать лучших, молодых, вывести их на правильный путь, черт побери! О, боже! Что нам эти тупицы из Ээрии? Мы будем делать будущее, а не они!

Конечно, это было непросто. Они провели много лет в подготовке. Это позволило им наладить отношения и между собой. Когда я увидел их в следующий раз, они вели себя по отношению друг к другу как давно женатая и счастливая пара. И все равно, это было трудное время для них.

Это время требовало четкого мышления и трезвого реализма. Благодаря мне Хейвиг встретился с теми учеными, о которых я говорил. Когда он сумел убедить их, они познакомили его со своими коллегами, и у Хейвига образовался настоящий мозговой центр, который руководил его действиями. Некоторые из этих ученых ради Хейвига и его миссии даже ушли в отставку, что озадачило непосвященных коллег. Временами я слышал кое-что об их успехах. Они разработали много методов вступления в контакт с путешественниками, если перечислять их все, нужно было бы написать еще одну книгу. Многие из них не увенчались успехом, но некоторые сработали.

Например, тот, кто ищет своих собратьев, должен обращать внимание на необычайность, отличие того или иного человека от окружающих. Шаманы, ведьмы, колдуны, совершающие чудеса. Крестьянин, который среди засух и прочих бедствий умудряется получать хорошие урожаи. Торговец, чьи корабли регулярно возвращаются домой, несмотря на штормы и ураганы. Воин, прославившийся как неуловимый шпион и разведчик. А когда путешественник выявлен, встает не менее сложная задача привлечь его на свою сторону.

Найти путешественников во времени – это только начало. Их нужно организовать. Как? Почему они должны согласиться покинуть свои дома, привычное окружение, пойти на определенные ограничения, положить свои жизни на что-то призрачное, неясное? И что может остановить их, когда они устанут от одиночества и захотят вернуться домой?

То, что они встретятся с подобными себе, конечно, окажет свое воздействие. На этом сыграл Уоллис, сыграет и Хейвиг. Но этого, конечно, мало. Кроме того, Уоллис обещал всем власть, величие, он утверждал, что каждый из них – творец будущего.

Что же мог сказать своим товарищам Хейвиг, чтобы они прониклись ненавистью к Ээрии, поняли необходимость войны с нею?

Я завидовал громадности задачи Хейвига. Представьте: отыскать, а затем выковать твердый сплав из конфуцианского учителя, охотника на кенгуру, польского школьника, месопотамского крестьянина, западноафриканского кузнеца, мексиканского вакеро, эскимосской девушки… Даже просто собрать вместе этот причудливый калейдоскоп потребовалось много сил. А потом еще многим из них приходилось говорить, что они путешественники во времени…

Они проходили тренировки в разных местах и эрах. После чего подвергались тесту на правдивость, определялись их способности. В отдельных случаях – очень небольшой процент – люди отправлялись обратно по домам. Им платили и с ними прощались. К этому времени они получали мало информации о враге, с которым предстояло бороться, и не могли вступить в контакт с Ээрией.

Остальные отправлялись на главную базу для дальнейшего обучения.

База находилась именно там, где в будущем расположится Ээрия, но только на много тысяч лет назад в эпоху раннего плейстоцена. Такая предосторожность создавала множество проблем. Например, чтобы перемещаться в будущее, нужно было создавать промежуточные базы для отдыха, где можно было бы не только передохнуть и набраться сил, но и переодеться в соответствии с требованиями эпохи.

Но безопасность была дороже всего. Их крепость стояла на высоком холме, у подножия которого мирно катила воды река. Она сверкала на солнце, как бронза.

Хейвиг собрал общество, в котором женщины и мужчины были примерно в равном количестве. Это было настоящее общество, спаянное общими целями. У них уже появились свои обычаи, ритуалы, законы… Да, это был настоящий триумф Хейвига. Сахэм создал армию, а человек, поклявшийся уничтожить его, создал племя.

Хейвиг и Леонса были у меня в марте, тогда их работа была в самом разгаре. И только в День Всех Святых я услышал продолжение истории.

Глава 15

Тени проносились мимо нас, когда время неудержимо рвалось вперед. Они имели форму и цвет, массу и размеры только тогда, когда мы останавливались поесть, поспать, глотнуть воздуха. Над этими холмами проносились годы, десятилетия, столетия. Менялся ландшафт, наступали ледники, сопровождаемые снежными бурями. Затем они таяли, оставляя после себя громадные озера, из которых пили воду мастодонты. Затем эти озера зарастали травой, превращались в болота… И снова приходили ледники, и снова они таяли, но теперь по окружающим бескрайним прериям бродили стада бизонов, чья тяжелая поступь заставляла землю содрогаться. И вот появились первые люди, меднокожие, вооруженные копьями с кремниевыми наконечниками. А затем снова наступила Большая Зима – и снова потепление, и снова люди, но уже вооруженные луками и стрелами. Потом пришли завоеватели, огнем и мечом добывающие себе право жить на этой благословенной земле…

Для последнего отдыха группа Хейвига остановилась в доме одного фермера, который не был путешественником, но которому можно было доверять.

Свет фонаря отражался от гладкой поверхности кухонного стола. В печи горели, потрескивая, поленья. На печи стоял громадный кофейник. Хотя до ближайших соседей было полдня езды на лошадях, и дом стоял среди деревьев, Олаф Торстад всегда принимал гостей после наступления темноты. То, что кто-нибудь увидит свет в его окнах, не смущало его: подумают, что он страдает бессонницей.

– Вы уже собираетесь? – спросил он.

– Да, – ответил Хейвиг. – Мы уйдем перед рассветом.

Торстад взглянул на Леонсу:

– О, леди как будто собралась на войну.

– Женщина должна идти за своим мужчиной. – И с ухмылкой добавила: – Джеку не удастся отделаться от меня.

– Да, другие времена, другие нравы, – вздохнул Торстад. – Но я рад, что родился в 1850 году. Хотя я очень благодарен вам за то, что вы сделали для меня.

– Для нас ты сделал больше, – ответил Хейвиг. – Мы поселили тебя именно здесь потому, что нам нужна база поблизости от Ээрии. Ты все время рискуешь, когда мы прячем у тебя свои вещи. Но сегодня все кончится. – Джек изобразил улыбку. – Ты можешь пользоваться всем тем, что осталось после нас, жениться на девушке, с которой помолвлен, и прожить остальную жизнь в мире и покое.

Несколько секунд Торстад смотрел на него. И затем коротко спросил:

– В мире? Но ведь вы вернетесь? Расскажете, что случилось? Пожалуйста…

– Если победим, – ответил Хейвиг и подумал, сколько таких обещаний он дал своим помощникам, разбросанным по разным эпохам. Он вскочил с кресла. – Принеси оружие для моих людей. Нам пора действовать.

У Хейвига не было огромной армии. Отряд состоял из трех тысяч человек. Туда входили и женщины. Это было слишком большое число, чтобы держать их на одной промежуточной базе, так как могли возникнуть различные слухи, которые дошли бы до врага и насторожили его. Поэтому небольшие группы были разбросаны по разным эрам. Теперь все пришло в движение. Все группы стали собираться к исходной точке.

Хейвиг и полдюжины его друзей стояли в первое утро 1077 года непрерывного существования Ээрии. Звезды ярко сверкали в западной части неба, но уже начали блекнуть на востоке. В призрачном свете виднелись кирпичи стен и башен, стекла окон, покрытые инеем булыжники мостовой. Необычайная тишина царила над миром, словно все звуки вымерли на этом холоде, который пощипывал гортань и легкие при дыхании.

Эти ребята хорошо знали, что им нужно делать, и, тем не менее, Хейвиг испытующе посмотрел на них, на тех, кого он выбрал Для выполнения самого важного дела.

Все они были одеты одинаково: темно-зеленые парки, брюки, заправленные в кожаные сапоги, шлемы, оружие, пояс с патронами. Он знал эти лица лучше, чем свою ладонь. Ведь он провел с ними много лет. Леонса с широкими скулами, выпуклым лбом, чувственными губами, которые он так часто целовал. Чао, Индхлову, Гуттиерез, Белявский, Маатук ибн Пахаль. Они на мгновение скрестили руки и приготовили оружие, так как часовые могли заметить их и поднять тревогу.

Крепость всегда тщательно охранялась, но теперь, когда Ээрия процветала уже столько лет, никто бы не осудил часовых, которые в утро Нового Года решили покинуть свои посты и отметить праздник.

– О’кей, – сказал Хейвиг. – Я люблю тебя, Леонса.

Ее губы скользнули по его губам. Отряд прошел к двери башни, где жил Калеб Уоллис.

Она была заперта. Ругательство сорвалось с прекрасных губ Леонсы. Пистолет Маатука выпустил пулю в замок. Звук выстрела ударил по барабанным перепонкам, заметался между спящими стенами.

Хейвиг повел отряд в башню. Позади он услышал крик, который только удивил его, но не встревожил. Вперед, на лестницу!

Звуки шагов по каменному полу гулко раздавались в тишине. Они быстро поднимались по темной и пыльной спиральной лестнице. Гуттиерез и Белявский остались внизу охранять главный вход в лифт. Индхлову и Чао начали обыскивать второй и третий этажи, чтобы обнаружить апартаменты секретаря Уоллиса. Хейвиг не знал, кто сейчас секретарь. И апартаменты Остина Колдуэлла. А Хейвиг был уже на следующем этаже, перед обитой медью дверью в апартаменты Уоллиса.

Она даже не была заперта. Сюда никто не мог войти без разрешения. Если он, конечно, не намеревался уничтожить все, созданное Сахэмом. Хейвиг широко распахнул дверь.

Он сразу узнал этот мохнатый ковер, тяжелую мебель, фотографии на стенах. Воздух был сырой и спертый. Через морозные узоры на окнах свет едва проникал сюда. Маатук остался охранять вход.

Хейвиг и Леонса прошли через кабинет в спальню.

Уоллис вскочил с огромной двухспальной кровати, закрытой пологом. Хейвиг был поражен, увидев, как прошедшие годы подействовали на Уоллиса. Он был совершенно седой, кожа на лице изборождена сетью красных прожилок. Жалкое впечатление, которое он производил, увеличивалось ночной рубашкой. Он бросился к столу, где лежал пистолет.

– Ка-а-а! – крикнула Леонса, прыгая вперед.

Уоллис исчез из виду. Она тоже, успев ухватиться за него. Через мгновение они появились вновь, катаясь по полу. Он не мог исчезнуть во времени, так как Леонса не пускала его. На фоне их хриплого дыхания слышались всхлипывания наложницы за пологом. Хейвиг бегал вокруг, пытаясь помочь. Но они так крепко сплелись, что он не находил просвета, куда бы мог ударить.

В прихожей прогремели выстрелы.

Хейвиг бросился к двери и, распластавшись на полу, выглянул. В коридоре неподвижно лежал Маатук. Он хрипло дышал, истекая кровью. Видимо, ему прострелили легкие. Пистолет Колдуэлла искал следующего врага. Видимо, ветеран войн в Индии сумел убить Чао, который успел все же ранить Остина. Однако Колдуэлл убил и Маатука.

– Вы окружены! Сдавайтесь! – крикнул Хейвиг.

– Иди… к дьяволу… предатель… – и снова рявкнул кольт.

Хейвиг проскользнул во времени на минуту вперед, вышел из двери и выстрелил.

Его пуля пробуравила воздух и разбила стекло на фотографии Шарлеманя. Колдуэлл был мертв.

Во дворе послышались взрывы. Хейвиг поспешил к Леонсе. Она зажала ногами нижнюю часть тела Уоллиса и пальцами рук сдавливала сонную артерию. Уоллис бил ее кулаками по рукам, но она сдавливала и сдавливала. Удары Сахэма все слабели, и вот его руки безвольно упали.

– Быстро! – простонала она. – Быстро!

Хейвиг достал из кармана наручники и тонкую цепочку. Он быстро приковал Уоллиса к ножке кровати.

– Он никуда не денется, если кто-нибудь не освободит его. Ты будешь охранять его.

– И пропустить все самое интересное? – вскрикнула она.

– Это приказ! – рявкнул Джек. Леонса бросила на него испепеляющий взгляд, но повиновалась. – Этот пленник – сердцевина всего плана. Я пришлю кого-нибудь сменить тебя, – сказал он и про себя добавил: – После боя.

Он ушел. Наложница тоже исчезла. Хейвиг подумал, обрадовалась она неожиданному освобождению или огорчилась?

На следующем этаже был балкон, с которого обозревался весь двор. Отсюда Сахэм произносил свои проповеди. Хейвиг вышел на балкон и в бледном свете наступающего утра посмотрел вниз. Там царил хаос боя, слышались крики, стоны, выстрелы. Тут и там валялись мертвые, раненые, искалеченные.

Шум боя оскорблял мирные небеса.

Хейвиг не мог понять общей картины боя и достал бинокль. С его помощью он мог узнавать отдельных людей. Или трупы… да, Хуан Мендоза… и… О, боже, Джерри Дженнингс, которого он надеялся спасти…

Новый отряд его армии вынырнул из времени и вступил в бой. Внезапно на крепость опустился парашютный десант: его люди, выпрыгнувшие из самолета в двадцатом веке, приземлились сейчас, в точно назначенный час, так как каждый из них был снабжен хронологом. В рядах воинов Ээрии было полнейшее смятение. Они не ожидали нападения. К тому же, они еще не отошли от празднования Нового Года. А если добавить, что им противостояли воины, специально подготовленные для такой битвы, четко знающие свои обязанности, победа Хейвига была неизбежной.

Сейчас для Хейвига главным было позволить ускользнуть как можно меньшему числу агентов. Он опустил бинокль, взял в руки микрофон передатчика и стал руководить боем.

– Скрыться удалось немногим, – рассказывал он мне. – Но и тех мы поймали позже. Ведь из регистрационных книг Уоллиса мы знали о них все, так что нам не составляло труда узнать, куда они могли скрыться. Никто из них не был суперменом. Все они были либо хлюпиками, поставленными Уоллисом выполнять работу клерков, либо воинами, тупоголовыми, суеверными и жестокими. Уоллис никогда не старался дать своим людям разностороннее образование. Он развивал в каждом только то, что хотел взять от него. Ведь если человек образован, он начинает думать, начинает задавать лишние вопросы.

Следовательно, те, кто успел бежать из империи, не были высокоморальными людьми, и единственное, о чем они думали – это о спасении собственной шкуры. Я не думаю, что такие люди без денег, без образования смогут жить спокойно в какой-либо эпохе цивилизованного мира. Нет, единственное, куда они могут скрыться – это дикие племена. Там они могут стать знахарями, прорицателями. Во всяком случае, они кончат жизнь полезными членами общества.

– Так было покончено к Ээрией, – мурлыкающим голосом сытой тигрицы сказала Леонса.

– Да, в военном смысле, – быстро вступил ее муж. – Но работы предстояло много. Нам нужно было превратить всех пеонов Ээрии в свободных граждан. Фаза-2 характеризовалась тем, что мы уничтожили рабство. И наши агенты тоже стали самими собою, а не воинами. Они могли свободно посещать прошлое, но только для исследования и поиска новых членов нашего братства. И если для операции требовались деньги, мы добывали их посредством справедливого обмена ценностями.

Леонса ласково погладила его по щеке.

– Джек родился в сентиментальное время, – промурлыкала она.

Я нахмурился, желая понять все до конца.

– Подождите, – сказал я, – но перед вами стояла еще одна важная проблема – проблема пленников, Что вы сделали с ними?

Воспоминание об этом заставило Хейвига сдвинуть брови.

– Да, трудно было найти правильное решение, – сказал он. – Мы не могли освободить их. И мы не могли вечно держать их заточенными в секретной тюрьме.

Леонса сморщилась:

– Уж лучше тогда быть расстрелянным.

– Так вот, – продолжал Хейвиг. – Ты помнишь, я рассказывал о психопрепаратах, изобретенных в эру Маури? Мой друг Карело Кеадзиму боялся их. Человек, находящийся под действием такого наркотика, подвержен стойкому внушению. Он верит всему, что ему скажут. Абсолютно. Это становится частью его существа, его убеждением. И его собственный мозг изобретет для него какое угодно объяснение. Ты понимаешь, что все это значит? Полнейшее промывание мозгов! Такое полное, что жертва даже не будет подозревать, что когда-то у него в голове было что-либо другое.

Я присвистнул:

– Боже, неужели ты привлек на свою сторону всех этих мясников?

Хейвига передернуло.

– Нет. Я никогда бы не смог работать с бандой… зомби. Ведь мне пришлось бы стереть в их памяти всю прошлую жизнь и… нет, это непрактично. Кеадзиму устроил нескольких моих парней в школы обучения психотехнологии, но все равно работа была слишком большой.

Он перевел дыхание, как бы собираясь с силами.

– Нет, мы просто уничтожили в наших пленниках веру в путешествие во времени. Затем перенесли их по их домам в их времена. Там им было сказано, что у них было помешательство, дьявольское наваждение, словом, то, что соответствовало времени. Теперь все кончено, они здоровы, но никогда не будут позволять себе даже думать об этом, и должны вернуться к нормальной жизни.

Я улыбнулся:

– Ну что ж, должен признать, что идея неплохая. Мне самому нередко приходилось лгать пациентам.

– Но у нас было два исключения, док, – сказала Леонса.

– Иди за мной, – сказал психотерапевт. Его голос был мягким. Одурманенный наркотиками Калеб Уоллис ухватился за его руку. Они ушли, а Хейвиг остался в томительном ожидании. Время текло очень медленно, но наконец психотехник сказал ему, что он может войти.

Пожалуй, самым удивительным для Хейвига было то, что Уоллис прекрасно выглядел. Он величественно сидел за столом в своем кабинете, где уже были убраны следы сражения и пятна крови.

– Привет! – воскликнул он. – Добрый день, мой мальчик, добрый день! Садись. Нет, сначала налей нам. Ты знаешь, что я люблю.

– Значит, ты вернулся с трудного задания? Тебя долго не было. Ты постарел. Я уверен, что ты прекрасно справился. Я еще не читал твоего отчета, но собираюсь. А пока давай выпьем, – он поднял стакан. – За наше здоровье.

Хейвиг заставил себя сделать глоток и опустился в кресло.

– Ты, несомненно, слышал, что я немного приболел, – продолжал Уоллис. – Что-то вроде мозговой лихорадки. Сейчас уже все позади, и я решил, что мы должны сосредотачивать все усилия на том, чтобы увеличивать наше могущество в нормальном времени. Что ты думаешь об этом?

– Мне это кажется мудрым решением, – прошептал Хейвиг.

– Мое решение вызвано тем, что мы потеряли много людей, пока тебя не было. Сплошное невезение. Ты слышал? Остин Колдуэлл. И Вацлав Красицкий… Эй, ты побледнел. Тебе плохо?

– Да, сэр. Просто устал… Я провел столько лет в прошлом…

Это Леонса нашла Красицкого, прикованного цепью, вытащила пистолет, сказала «Ксения» и пристрелила его. И Хейвиг даже не испытал никакого сожаления по этому поводу.

– Я скоро приду в себя, сэр.

– Прекрасно, прекрасно. Нам нужны такие люди, как ты. – Уоллис потер лоб и снова заговорил пронзительным голосом, в котором явственно слышалось недоумение: – Здесь так много людей. А все старые ушли… Куда? Я не знаю. Я смотрю с балкона и вижу только незнакомых. Я знаю, что должен увидеть кого-то, кого зовут Хуан… Ганс… других… Но я не вижу их. Может, они мне приснились, когда я болел?

Он поежился, словно зимний ветер проник в этот кабинет, наполненный тропическим теплом.

– Теперь я очень часто чувствую себя одиноким, совсем одиноким в пространстве и времени…

Хейвиг изобразил участие.

– Все, в чем вы нуждаетесь сейчас, сэр, – это в хорошем отдыхе. Вам нужно хорошенько отдохнуть. Могу предложить интересные места.

– Да, я думаю, ты прав. Я возьму отпуск. – Уоллис сделал глоток из стакана и взял сигару.

– После возвращения, сэр, вам не следует так много работать. Главное сделано, все налажено и течет по намеченному руслу.

– Знаю, знаю.

– Теперь нам уже не нужно ваше постоянное руководство. У нас много компетентных людей, знающих, что и как делать. Теперь нам, в основном, нужен ваш гений предвидения, ваш стратегический дар, который позволяет определить фундаментальные направления.

Уоллис явно был доволен, хотя и пытался скрыть это. Он раскурил сигару.

– Я говорил об этом с офицерами, – продолжал Хейвиг. – Они сказали, что уже обсуждали это с вами. Сэр, позвольте мне добавить свои слова к их просьбе. Мы считаем, что для вас нужно составить расписание для посещения будущего в разные моменты времени, где вы сможете посмотреть своими глазами, как идут дела, и дать соответствующие указания. Расписание будет составлено так, чтобы истратить как можно меньше вашей драгоценной жизни. Она нужна для осуществления больших проектов.

– Да. Я и сам уже думал об этом, – закивал Уоллис. – Сначала, как ты сказал, хороший отдых, чтобы привести в порядок свои мысли и избавиться от головокружения. Затем… затем путешествие в будущее, выдача указаний, оценка перспектив… да, да, да…

– Великолепно! – воскликнул я. – Такая месть…

– Это не месть, – сказал Хейвиг, поджав губы.

– И как же он выглядел, когда вернулся из путешествия?

– Меня тогда не было. Люди, которые сопровождали его, рассказывали мне, что представление удалось как нельзя лучше. Он посетил настоящие потемкинские деревни, где жизнь была именно такой, какую он хотел видеть. А затем его перенесли в прошлое, в уютное местечко, которым был бы доволен сам Потемкин, известный сибарит, и устроили ему настоящую оргию, чтобы облегчить ему конец…

Кулак Хейвига стукнул по подлокотнику кресла.

– И он закончил свою жизнь. Ночью он вскрикнул, а затем его комната опустела. Видимо, он куда-то швырнул себя во времени, так как его искали и в прошлом, и в будущем, но не нашли.

Хейвиг допил стакан. Я видел, что он нуждается в подкрепляющем, и предложил еще.

Леонса погладила его.

– Не казни себя, дорогой, – промурлыкала она. – Он не стоит этого.