Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 13. Торгово-техническая лига"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

ДЕНЬ ГНЕВА
_{Перевод с английского
А. Пчелинцева}

_{Day of Burning}

_{Copyright © 1967 by Poul Anderson}

Тысячелетие за бессчетным тысячелетием бежала эта звезда по своему пути, прежде чем оказалась между Бетельгейзе и Ригелем. Раза в полтора тяжелее Солнца, раскаленно-белая, она была чудовищно прекрасна в ослепительном убранстве короны и огромных протуберанцев. Но и только: такие звезды – не редкость. Один из кораблей, участвовавших в первой Великой Разведке, отметил ее существование, но не мог задерживаться здесь долго – гораздо больший интерес представляло соседнее солнце, имевшее планеты. Галактика слишком велика, кое-какие приблизительные сведения о том ее спиральном рукаве, в котором мы живем, – самое большее, на что могла рассчитывать команда. Поэтому некоторые многозначительные особенности спектра этой звезды остались незамеченными.

На пару веков о ней фактически забыли – Технической цивилизации хватало забот с миллионами более близких к Солнцу миров; никто так и не обратил внимания, что эта звезда заметно старше всех своих соседок, принадлежащих к одному с ней типу, а значит, и вправду пришла издалека. В астрономических масштабах она не была такой уж старой, но большие бездетные светила эволюционируют быстро и довольно непредсказуемо.

А затем эта звезда взорвалась, по случайности – в тот самый момент (не будем забывать, что на межзвездных расстояниях понятие одновременности далеко не очевидно), когда в каком-то световом годе от нее пролетал разведывательный корабль Торгово-технической Лиги, мирно занимавшийся поиском новых рынков.

Предсмертная же агония наступила месяцами раньше. Все более яростные термоядерные реакции выжгли в ядре последние остатки водорода. Удерживавшиеся прежде радиационным давлением верхние слои коллапсировали под собственным своим весом, в результате чего вспыхнули совершенно другие реакции термоядерного синтеза. Создавались новые элементы, причем не только такие, которые присутствуют обычно на планетах, но и короткоживущие трансураны; какое-то время в этой анархии доминировал технеций. Нейтроны и нейтрино хлынули наружу, унося с собой последние остатки поддерживавшей равновесие энергии, сжатие стало катастрофическим. Вспыхнула сверхновая, в кратком своем максимуме сравнимая по яркости с целой галактикой.

Корабль шел на гипердрайве, и только это спасло членов его экипажа. Они тут же бежали со всех ног от чудовищного фейерверка – даже в крохотных промежутках между квантовыми микроскачками просачивалось опасное количество радиации, да и все равно корабль не имел никакой научной аппаратуры. Появилась первая в истории возможность хорошенько рассмотреть новорожденную сверхновую. Слишком далекая от места событий Земля не могла ничем помочь, но зато совсем рядом был Катараянис со своей научной станцией, вполне способной выслать исследовательский корабль.

Для детального изучения редчайшего космического события требовалось многое, в частности – место для размещения людей и изготовление аппаратуры. Если заказывать приборы на заводах Содружества, к моменту их доставки волна, несущая информацию о быстро развивающихся событиях, пройдет огромное расстояние, ослабившись при этом по известному из школы закону «единица на эр квадрат», и какая же тогда будет, спрашивается, точность измерений?

К счастью, в парсеке с небольшим от космической скандалистки – для многолетних исследований позиция практически идеальная – находилась некая звезда G-типа, одна из планет которой принадлежала к террестроидным по многим классификационным параметрам, как физическим, так и биохимическим. Согласно отчетам разведчиков, самая прогрессивная из культур этой планеты находилась буквально на грани научно-технической революции. Эврика!

Не нужно, правда, забывать, что, не говоря даже о приблизительности упомянутых отчетов, писались они две сотни лет назад.

– Нет.

Мастер Дэвид Фолкейн пораженно отшатнулся; ближайшие к нему стражники схватились за пистолеты. «Ну а теперь-то какой чертов канон я нарушил?» – мелькнуло в сознании.

– Простите, э-э, простите, не понял, – неуверенно сказал он.

Располагавшийся на возвышении Моррукан Длинный Меч, Столп вах Датира подался вперед. Высокий даже по мерсейским меркам, ростом он превосходил также не маленького Фолкейна на добрых пятнадцать сантиметров; одетая в длинную, с подложенными плечами оранжевую мантию, увенчанная рогатой митрой, его фигура буквально подавляла. Фигура эта была близка к человеческой – если не считать тяжелого хвоста, уравновешенного наклоненным вперед телом и составлявшего вместе с обутыми в сапоги ногами весьма удобный для сидения треножник. Зеленая, слегка чешуйчатая кожа была полностью лишена растительности; по всей спине, от макушки до кончика хвоста, сбегал шипастый гребень, ушные раковины отсутствовали. Однако по физиологии своей он относился к млекопитающим, а зеленое лицо было вполне человеческим, тяжелокостным и мужественным.

Но вот насколько близок и понятен разум, глядящий через угольно-черные глаза, – этого Фолкейн не знал.

– Вам не достичь господства над нашим миром, – пророкотал хриплый бас. – Если мы отдадим права, свободы и собственность, завоеванные пращурами, Господь нашлет на нас их разъяренные души.

Фолкейн потерянно огляделся; редко приходилось ему чувствовать себя настолько одиноким. Зал для аудиенций замка Афон узко уходил к высокому, теряющемуся в полумраке потолку; ни одному земному архитектору не приходили в голову подобные пропорции. Ни расшитые странными изображениями драпировки каменных стен, занимавшие все пространство между окнами, стрельчатыми не только сверху, но и снизу, ни свисавшие со стропил боевые знамена ничуть не приглушали гулкости этого помещения. На воинах, выстроившихся вдоль стен, от возвышения до огромного – слона в пору жарить – камина, сверкали латы и шлемы с дьявольскими масками. Их вооружение состояло из ятаганов, зазубренных копий и пистолетов. В таком странном сочетании не виделось почему-то ничего неуместного, скорее уж неуместными – и бесконечно-недостижимыми – казались проглядывающие сквозь окна клочки голубого неба.

В зале было холодно; несмотря на то что местное тяготение лишь слегка превосходило земное, Фолкейн ощущал, как оно гнет его, прижимает к полу.

Дэвид Фолкейн выпрямился. В конце концов у него тоже есть оружие, да к тому же не какая-то там химическая стрелялка, а бластер. Адзель, гуляющий по городу, и Чи Лан, сидящая в корабле, вслушиваются в каждый звук, передаваемый укрепленной на запястье рацией. А уж кораблю стереть в порошок этот самый Ардайг – пара пустяков, и Моррукан прекрасно это знает.

Но нужно уговорить его по-хорошему.

– Прошу прощения, Столп, если по невежеству своему я плохо умею пользоваться твоим языком, – сейчас Фолкейн подбирал слова с предельной тщательностью, – намерения мои были дружественными. Я прибыл сюда с вестью о грозящей беде, изготовиться к которой у вас есть еще время. Мой народ будет рад объяснить твоему народу, что именно нужно делать. Работы предстоит так много, а времени осталось так мало, что ты должен послушаться наших советов. Иначе наша помощь окажется тщетной. Но мы не намереваемся вести себя как завоеватели. Это было бы злым деянием – и не принесло бы никакой ощутимой выгоды нам, общающимся со многими мирами. Нет, мы будем подобны братьям, предложившим руку помощи в час суровой необходимости.

– Говори дальше. – Моррукан нахмурился и потер подбородок. – Откровенно говоря, я в сомнении. Ты говоришь, что Валендерей превратится в сверхновую…

– Нет, Столп, я твердо заявляю, что это уже случилось. Свет, пришедший оттуда, обрушится на эту планету менее чем через три года.

В действительности Фолкейн использовал в этой фразе мерсейскую временную единицу, которая немного превышает земной год. Он потел и чертыхался про себя, пытаясь справиться с языковой проблемой. Несколько месяцев, проведенных на Мерсейе, позволили ксенологам Великой Разведки хорошо освоить эрио, а сейчас, в течение полета, эти познания были – посредством нейроиндукторов – спешно вбиты в головы всех членов команды корабля. Оно бы и хорошо, но вдруг оказалось, что как раз две сотни лет назад здешний язык претерпел сильные изменения, в результате чего Фолкейн не умел даже правильно произносить гласные.

– Не возжелаешь ли ты… э-э, то есть, если будет на то ваше желание… – Он отчаянно пытался перейти с допотопного языка на современный. – Если вы хотите получить подтверждение, мы можем отвезти вас, либо ваше доверенное лицо к этой звезде, на такое расстояние, откуда взрыв уже виден.

– Не сомневаюсь, что ученые и поэты будут поединками решать, кому из них отправиться в такой полет, – сухо ответил Моррукан. – Лично я верю тебе и так; твой корабль, твои товарищи и ты сам – какие еще нужны доказательства? В то же время, – его голос стал резче, – я не намерен обожествлять вас – как это делают звезданутые – на том лишь основании, что вы явились с неба. Ваша цивилизация занялась техникой раньше нас – только и всего. Тщательное изучение материалов по предыдущему краткому пребыванию чужаков среди нас показывает – ими не двигали никакие мотивы более благородные, чем обычная профессиональная любознательность. Результатов никаких не последовало – никто больше к нам не прилетел. До настоящего момента.

Поэтому я и спрашиваю: что вам здесь нужно?

Фолкейн позволил себе немного расслабиться. «Похоже, – подумал он, – мы с этим крокодилом – два сапога пара. Никакого священного трепета, никакого идеализма, никаких непостижимых человеку побуждений; тертый, недоверчивый политик, нормальный продукт этой прагматичной культуры.

Именно что «похоже», – охладил он себя. – Ведь что я знаю про Мерсейю?»

Судя по наблюдениям из космоса, радиомониторингу, начальному радиоконтакту и тому немногому, что удалось увидеть по пути сюда (ехали в наземной электрической машине), народ этой планеты все еще был разделен на уйму самых разнообразных государств; доминировала среди них держава, раскинувшаяся на побережье Вилвидского океана. Прежде власть над ней делили многочисленные аристократические семейства. Судя по всему, за две сотни лет было достигнуто какое-то единство – в ответ на просьбу о встрече с представителем высшей власти Фолкейна не задумываясь доставили в Ардайг и привели пред ясные очи этого индивидуума. Но может ли Моррукан говорить от имени всей своей планеты?

Крайне сомнительно, но надо же с чего-то начинать.

– Я хочу быть вполне откровенным, – сказал Фолкейн. – Я и моя команда только готовим путь для других. Добившись успеха, мы будем вознаграждены некоторой частью будущих прибылей. Наши ученые очень хотят использовать Мерсейю и ее спутники в качестве баз для длительного, двенадцатилетнего наблюдения за сверхновой. Очень желательно, чтобы ваш народ обеспечил большую часть их потребностей, и не только в пище, но и в изготовлении приборов. Заплатим мы очень хорошо, кроме того, вы получите знания.

Но самым первым делом мы хотим обеспечить сохранение мерсейской цивилизации. Для этого нам нужно проделать огромную работу. Вы должны будете оплатить и наши усилия, и истраченные в процессе этой работы ресурсы. Цена не будет грабительской, однако мы хотим получить хоть какой-то доход. На эти деньги мы закупим мерсейские товары, те из них, которые можно – опять же с прибылью – продать в нашем мире. Таким образом, – улыбнулся он, – все будут довольны, и никому ничего не нужно бояться. В Торгово-технической Лиге нет ни бандитов, ни захватчиков, одни рисковые купцы, старающиеся честно («более-менее», – добавил он про себя) заработать себе на жизнь.

–  Ханхх! – прорычал Моррукан. – Вот и добрались до сути. Как только вы заговорили о сверхновой, я и мои собратья проконсультировались у астрономов. Ведь мы же здесь не полные дикари, у нас есть уже атомная энергия и межпланетные корабли. Так вот, наши астрономы утверждают, что пиковая светимость подобной звезды в пятнадцать миллиардов раз превышает светимость Кориха. Это верно?

– Приблизительно так, Столп, если я правильно понял, что Корих – это ваше солнце.

– Из всех ближайших звезд взорваться может только Валендерей. Судя по вашему описанию «самая яркая в Южном полушарии», вы говорите именно о нем.

Фолкейн кивнул, сообразив, что не уверен, обозначает ли здесь этот жест согласие. Затем вспомнил, что означает, но все-таки добавил:

– Да, Столп. – На всякий случай.

– Перспектива устрашала, – продолжил Моррукан, – пока они не подчеркнули очень важный момент: до Валендерея целых три с половиной световых года. Расстояние столь огромное, что ум отказывается его представить. Поэтому самое большое, чего нам следует опасаться, – это радиация, которая составит примерно одну треть ежедневно получаемой от Кориха. А через пятьдесят пять дней (земных) она уменьшится в два раза… и так далее, пока сверхновая не превратится в небольшую, ярко сверкающую туманность.

Будут, конечно, нарушения погоды – бури, проливные дожди, возможно затопление некоторых территорий, если растает заметная часть южной полярной шапки. Но все это пройдет, и в любом случае центр цивилизации здесь, в Северном полушарии. Верно также, что в пиковом излучении будет содержаться опасное количество ультрафиолета и рентгена, но они задержатся в атмосфере. Таким образом, – Моррукан отклонился назад, перенося тяжесть на хвост, и сложил кончики пальцев своих – до удивления напоминавших человеческие – рук, – опасности, о которой ты говоришь, практически не существует. И снова появляется вопрос: чего же вам нужно в действительности?

Фолкейн расправил плечи, в нем проснулся сын гермесского аристократа. Высокий и светловолосый, с ярко-голубыми глазами на худощавом, скуластом лице, молодой торговец производил внушительное впечатление.

– Столп, – начал он, стараясь сдержать возмущение, – как я догадываюсь, у вас не нашлось еще времени посоветоваться с теми, кто искушен в области…

И осекся, не зная местного слова, обозначающего «электроника».

Моррукан не стал пользоваться замешательством собеседника, наоборот, он охотно пришел ему на помощь. Ответ Фолкейна оказался сбивчивым, ему часто приходилось прерываться, чтобы подобрать – вместе с мерсейцем – нужную фразу или выражение. Но в общем он сказал, если изложить все нормальным языком, примерно следующее:

– Здесь Столп полностью прав, однако рассмотрим другие последствия катастрофы. Мощность взрыва неимоверна; даже нам не до конца понятны ядерные реакции, происходящие в недрах сверхновой. Потому, кстати, мы и хотим их исследовать. Но некоторые факты мы знаем, и ваши собственные физики их подтвердят.

Рекомбинируя в этом огненном шаре, ядра и электроны порождают асимметрические всплески магнитного поля – явление, известное по взрывам ядерного оружия. А теперь представьте себе подобное явление в космическом масштабе. Магнитное поле Мерсейи ничем не помешает этим импульсам, они беспрепятственно достигнут поверхности планеты. Незаэкранированные электромоторы, генераторы, высоковольтные линии… да, понимаю, у вас есть защита от перегрузок, но ведь все магнитные прерыватели откажут. И тогда колоссальные перенапряжения разрушат каждую вашу энергосистему. То же самое произойдет и с линиями связи. И с компьютерами – если вы пользуетесь транзисторами… да, конечно же, пользуетесь… пробои p – n-переходов сотрут все базы данных, остановят буквально любую деятельность.

А вскоре за магнитными импульсами появятся электроны; вращаясь по спирали в магнитном поле планеты, они создадут синхротронное излучение, которое не даст работать ни одному случайно уцелевшему электронному прибору. Протоны, двигающиеся со скоростью около половины световой, прибудут позднее, а затем настанет очередь альфа-частиц, затем – более тяжелых осколков. Год за годом из космоса будут выпадать осадки, по большей части – радиоактивные, общее их количество превысит все мыслимые последствия самой безудержной ядерной войны. И не поможет вам магнитное поле планеты – энергичные частицы легко пробьют этот щит. Мало толку будет и от атмосферы – проходя через нее, тяжелые ядра будут испускать вторичное излучение, которое достигнет поверхности.

Я не хочу сказать, что погибнет все живое, однако без серьезной предварительной подготовки вам грозит экологическая катастрофа. Возможно, ваш вид погибнет, а возможно, и выживет, но даже и тогда он превратится в жалкую кучку полуголодных дикарей. Об этом достойно позаботится грядущее в самом начале разрушение всех электрических систем, на которых держится ваша цивилизация. Вот представьте себе картину: неожиданно прекращается доставка пищи в города, и сразу же их обитатели становятся жадной, голодной ордой грабителей. Если ваше сельское хозяйство высокоспециализировано – а так оно, думаю, и есть, – то даже фермеры и те не смогут себя прокормить. Как только голод и взаимное избиение распространятся повсеместно, начнутся эпидемии, а ведь медицинского обслуживания уже не будет. Все это будет похоже на последствия полномасштабного ядерного удара по стране, не позаботившейся о гражданской обороне. Насколько я понимаю, Мерсейя счастливо избежала подобной судьбы, однако у вас должны быть теоретические разработки этого вопроса, а я – я видел планеты, прошедшие через ужас ядерной войны, собственными глазами.

Задолго до наступления полного конца погибнут все ваши инопланетные колонии – там попросту откажет аппаратура жизнеобеспечения, а ни один космический корабль не сумеет подняться, ни тогда, ни многие годы потом.

Так будет, если вы не примете нашу помощь. Мы умеем создавать силовые экраны – от маленьких, прикрывающих технику, до гигантских, способных обеспечить некоторую защищенность всей планете сразу. Этого будет мало, но мы знаем и то, как изолироваться от просачивающихся остатков энергии. Мы умеем создавать неуязвимые для подобных явлений машины и системы связи. Мы знаем, как распылять с воздуха вещества, способные защитить живой мир планеты от жесткого излучения. Мы умеем восстанавливать поврежденные гены. Короче говоря, мы обладаем знаниями, без которых вам не выжить.

Работа предстоит огромная, и большую ее часть выполните вы сами – персонал, который мы можем предоставить, крайне немногочислен, а расстояние между Землей и Мерсейей слишком велико, однако инженеров и организаторов вы получите.

Говоря попросту, Столп, вам жутко повезло, что мы узнали об этом вовремя, еще небольшое промедление – и все старания были бы тщетными. И не нужно нас бояться, не нужна нам ваша Мерсейя. Будь она хоть сто раз привлекательной, до нее слишком далеко, мы знаем миллионы гораздо более выгодных планет, расположенных к нам гораздо ближе. Просто мы не хотим, чтобы погибла разумная раса. Однако расходы предстоят большие, и значительная часть работы ляжет на плечи команд вроде моей, таких, которые существуют ради получения дохода. Поэтому, кроме организации научных баз, мы хотим обеспечить себе разумные, достаточно прибыльные экономические условия.

Через какое-то время мы уйдем, и чем вы будете заниматься потом – ваше собственное дело. Главное – вы сохраните свою цивилизацию, а заодно получите уйму новой техники и новых знаний. На мой взгляд – очень выгодная для вас сделка.

Фолкейн смолк, и некоторое время в длинном полутемном зале царила полная тишина. Пахло здесь как-то странно, совсем иначе, чем на Земле или Гермесе.

– Все это нужно обдумать, – нарушил наконец молчание Моррукан. Он говорил медленно, очень серьезно. – Мне нужно посоветоваться с собратьями, да и с прочими. Ведь возникает множество сложностей. Вот, например, я не вижу никаких разумных оснований помогать колонии на Ронруаде – и сколько угодно оснований позволить ей погибнуть.

– Что? – От неожиданности Фолкейн клацнул зубами. – Столп имеет в виду следующую от солнца планету? Но мне казалось, что всю вашу систему связывают оживленные торговые отношения.

– Конечно, конечно, – раздраженно отмахнулся Моррукан. – Мы получаем с других планет сырье, например, расщепляющиеся материалы и некоторые сложные газы. Однако от Ронруада нет толка никому, кроме Гетфенну.

Последнее слово было выплюнуто с таким отвращением, что Фолкейн решил узнать его значение попозднее и в каком-нибудь другом месте.

– В моем докладе должны содержаться рекомендации, и эти рекомендации будут сильно зависеть от мудрости Столпа, – заметил он.

– Весьма благодарен за любезность, – ответил Моррукан, но можно было только гадать, сколько в его словах иронии. Фолкейна порядком удивило хладнокровие, с которым было выслушано настолько тревожное сообщение, но, с другой ртороны, этот тип принадлежит к малознакомой расе и к тому же явно воспитан в воинских традициях. – Надеюсь, ты почтишь вах Датир, мы хотели оказать тебе гостеприимство.

– Ну… – замялся в нерешительности Фолкейн. Вообще-то он собирался вернуться на корабль, но, может, и вправду стоит задержаться? Первая экспедиция нашла мерсейскую пищу вполне питательной для человека, более того – очень вкусной, а один из докладов осыпал местное пиво прямо-таки неумеренными комплиментами.

– Я очень благодарен за приглашение.

– Вот и хорошо. Тогда я предлагаю тебе пройти в уже приготовленные апартаменты, отдохнуть и немного подкрепиться. Если ты не возражаешь, через некоторое время туда зайдет посыльный, можешь сказать ему, что нужно доставить тебе с корабля. А может быть, перевести корабль сюда?

– Э-э, лучше, пожалуй, не надо… политика.

Рисковать Фолкейну не хотелось. По техническому уровню мерсейцы не слишком отставали от Лиги, так что устроить какой-нибудь неприятный сюрприз было вполне в их возможностях.

Моррукан недоуменно наморщил лоб, однако от комментариев воздержался.

– А на закате мы поужинаем в компании моих советников.

Они церемонно распрощались.

Двое охранников проводили Фолкейна по каким-то коридорам, а затем наверх, широкой винтовой лестницей с резными перилами в форме змеи; отведенные ему комнаты оказались просторными, а по бытовым удобствам не очень отставали от привычных стандартов Технической цивилизации. Немного раздражали ковры из шкур пресмыкающихся и звериные черепа, развешенные по красной драпировке стен, на кой, собственно, черт. С балкона открывался вид на дворцовые сады, почти японские своим аскетически-безупречным вкусом, и на город.

Ардайг был довольно велик, население его составляло миллиона, наверное, два, а то и все три. Замок располагался в Старом квартале, среди старинных, серого камня, зданий, фантастически изукрашенных башенками и зубчатыми парапетами; окружавшие его холмы были поделены на неровные прямоугольники богатых поместий, в низине лежал белый с голубоватым отсветом снег. Тускло поблескивала вода опоясанного высокими современными зданиями залива; судя по количеству прибывающих и отплывающих кораблей, здесь был крупный порт. Разрывая уши свистом, в небе пронесся самолет с треугольным крылом, но обычные городские шумы почти не слышались – случайные, посторонние машины в священный Старый квартал не допускались.

– Мое имя Ведхи, Покровитель, – сказал поджидавший Фолкейна невысокий, одетый в черную куртку мерсеец. – Покровитель может считать меня своим вассалом, я готов выполнить любые его приказания. – Он хлестнул себя хвостом по лодыжкам – местная разновидность военного приветствия.

– Премного благодарен, – улыбнулся Фолкейн. – Покажи мне, как пользоваться всеми этими устройствами. – Ему не терпелось ознакомиться с туалетной комнатой местной конструкции. – Ну а затем мне потребуются кружка пива, учебник политической географии и несколько часов полного одиночества.

– Покровитель сказал. Не откажется ли он последовать за мной?

Они перешли в соседнюю, предназначенную для сна комнату. Словно по случайности, хвост Ведхи коснулся двери; лишенная какой-либо автоматики, попросту висевшая на петлях, она захлопнулась от толчка. Ведхи схватил Фолкейна за руку и что-то сунул ему в ладонь; одновременно он закусил обе свои губы. Знак, что ли, молчания?

Ощутив мгновенный холодок в спине, Фолкейн кивнул и сунул бумажку в карман.

Оставшись в одиночестве, он развернул ее, тщательно прикрывая всем своим телом – на случай скрытых телекамер. За двести лет алфавит не изменился.

Будь осторожен, звездный странник. Моррукан. Длинный Меч не друг. Если ты сможешь тайно послать кого-нибудь из своих сегодня в дом на углу улицы Триау и дороги Победы, у которого над дверью знак сплетенных свастик, истина выйдет на свет.

С наступлением темноты из-за восточных холмов показалась круглая, размером с Луну, медно-красная Нейевин; она нависла над сверкающими инеем верхушками деревьев. Еще раньше бледным серпиком взошел Литир. В самом сердце созвездия, названного Копьеносец, сверкал ослепительный Ригель.

Чи Лан слегка передернуло, она пробормотала не совсем подобающую даме фразу и отвернулась от экрана.

– Мое оборудование не позволяет мне выполнить этот приказ, – сообщил корабельный компьютер.

– Пожелание было адресовано моим богам, – пояснила Чи.

На время она погрузилась в мрачные размышления. Сейчас ей казалось, что родная Та-чи-чен-пи (по земной классификации вторая планета компоненты А звезды Эридана, или попросту Цинтия) бесконечно, недосягаемо далека; теплый, красноватый свет солнца, шорох листьев вокруг выстроенных на верхушках деревьев домов – все это затерялось в пространстве и времени. Холод, царящий снаружи, выводил ее из себя, но не только он. Эти проклятые мерсейцы – они же дико, непристойно огромны.

Сама Чи не превосходила размером средней собаки, хотя и казалась больше из-за длинного, роскошного хвоста. Руки ее, почти такие же длинные, как и ноги, заканчивались изящными шестипалыми ладонями, все тело, за исключением круглого, с тупой мордочкой лица и голубоватой маски вокруг зеленых глаз, было покрыто белым, пушистым мехом. Увидев Чи впервые, человеческие особи женского пола обязательно восклицали что-нибудь вроде «Ну какая прелесть!»

При этом воспоминании вся шерсть ее встала дыбом. С какой это стати она, чьи хищные предки охотились на дичь, делая пятиметровые прыжки с дерева на дерево, ксенобиолог по образованию, вольный торговец по призванию и чемпионка по стрельбе из пистолета – просто потому, что любила стрелять из пистолета, – с какой это стати она придает значение пустой болтовне каких-то плоскостопых голых варваров? Мутной волной поднималось раздражение. Оставленная на корабельной вахте, она надеялась закончить свою последнюю скульптуру, а теперь – на тебе, вылезай в промозглую гадость, которая заменяет здесь погоду, тащись через эту каменную помойку, незаслуженно называемую городом, и все для того, чтобы послушать многочасовое зундение какого-то там лопоухого болвана насчет склоки перепившихся мокриц, которую он считает высокой политикой. Да еще придется делать при этом серьезное лицо!

Выкуренная яростными затяжками наркотическая сигарета немного успокоила.

– Ас другой стороны, – пробормотала она, – дело ведь и вправду серьезное. При удаче мне отколются приличные комиссионные.

– Согласно моей программе, – заявил компьютер, – наша основная цель имеет гуманный характер. Правда, в банке данных такое понятие отсутствует.

– Не бери в свою железную башку. – Чи заметно повеселела. – Если тебе так уж интересно, то это близко связано с ограничениями, введенными в тебя по разделам «Закон и Этика». Только нас такие штуки совершенно не касаются. Конечно же, все эти сердобольные плакальщики расчирикались насчет Спасения Многообещающей Цивилизации, хотя в Галактике и так сильный перебор по части цивилизаций. Ради Бога, хотят подписывать счета – пусть подписывают, это же все с их налогов и пойдет. И им придется работать с Лигой, Лиге принадлежит большая часть кораблей, только за так она их не предоставит. Лиге же придется работать с нами, ведь вольные торговцы считаются специалистами по части первых контактов, а мы – единственная команда, оказавшаяся в подходящем месте. В чем нам, как я думаю, сильно повезло.

Она раздавила окурок и занялась приготовлениями. Деваться было, собственно говоря, некуда, ей пришлось признать это после трехсторонних радиопереговоров с партнерами (ни один мерсеец не знал ни слова по-английски, так что о подслушивании можно было не беспокоиться). Фолкейн застрял в этом самом как-там-бишь-его дворце. Адзель разгуливал по городу, однако уж такому-то громиле секретное задание не поручишь, разве что с пьяных глаз. Оставалась одна Чи Лан.

– Поддерживай связь с каждым из нас троих, – скомандовала она кораблю. – Записывай все, что придет по моему двухстороннему каналу. Без приказа, отданного на галактическом, не двигайся с места, а на попытки туземцев связаться с тобой не отвечай. Незамедлительно сообщай нам обо всем необычном. Если двадцать четыре часа кряду не будет известий ни от кого из нас – возвращайся на Катараянис и доложи там о случившемся.

Все эти фразы не требовали ответа, так что компьютер и не ответил.

Чи защелкнула ремни антиграва, пристегнула к поясу набор инструментов, бластер и парализатор, а сверху накинула черный плащ – не столько для тепла, сколько для маскировки. Притушив на корабле свет, она выскользнула из шлюза, подпрыгнула и полетела.

Воздух обжег холодом, струи, обтекавшие тело, казались густыми, почти жидкими. Над миром распростерлась огромная тишина, едва нарушаемая негромким гудением антиграва. Пролетая над солдатами, которые окружили «Через пень-колоду» частоколом танков и артиллерии – с местной точки зрения, вполне разумная, подумала она, предосторожность, вполне разумно поименованная почетным караулом, – Чи заметила неуютные, какие-то потерянные огоньки костров, услышала обрывок хриплой, дикой песни. Совсем неподалеку прожужжал экраноплан; огромный и черный, он словно переплывал через реку Млечного Пути, и ей пришлось свернуть, чтобы не заметили.

Дальше потянулась сплошная снежная пустыня. На незнакомых планетах не приземляются без крайней к тому необходимости прямо в центре города. Холмы и леса сменились обработанной, похоже, равниной; появились огни деревушек, теснившихся вокруг замков с их непременными башнями. По всей видимости, Мерсейя – или по крайней мере этот ее континент, – даже вступив в промышленный век, сохранила феодализм. Или это только так кажется?

Вполне возможно, что сегодня это выяснится.

Показалось побережье, а затем и сам Ардайг. В отличие от большинства поселений Технической цивилизации, этот город не горел огнями и не кишел движением; желтоватые окна, прорезавшие его ночь, напоминали светлячков, угодивших в фосфоресцирующую паутину мостовой. Разрезая город, тускло поблескивал Ойсс; он нес свои воды в залив, по которому протянулась двойная лунная дорожка. Нет, даже тройная – из-за горизонта выходила Витна. К небу поднимался негромкий рокот машин.