Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 13. Торгово-техническая лига"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

К тому же не все маги оказывались благочестивы. Никогда нельзя было быть уверенным в том, что кто-то из них не окажется развращен настолько, чтобы служить силам разрушения.

Мифология выглядела столь же параноидальной, как и все прочие достижения икрананкской мысли. Фолкейн начал сомневаться в том, что с катандарцами стоит заключать торговый договор.

– Конечно, – сказал он Нагагиру, – мы в Торгово-технической Лиге все могучие волшебники. Мы усердно изучаем законы случая, правящие миром. Я буду рад научить тебя весьма полезному обряду, который мы называем покер. Что же касается отвращения несчастий, мы могли бы продать вам талисманы по невероятно низкой цене – например волшебную траву, которая называется клевер с четырьмя листиками.

Нагагир, однако, хотел знать подробности. Он подозревал, что магия землян может оказаться менее действенной, чем они думают: силы разрушения иногда притворяются слабыми и тем заманивают простаков, чтобы вернее их погубить. И вообще, вдруг это черная магия – благороднейший, конечно, понимает, что это необходимо выяснить.

Не обладая познаниями Мартина Шустера, чтобы опрокинуть целый религиозный культ с помощью каббалы, Фолкейн был вынужден прибегнуть к проволочкам.

– Я подготовлю обзор, и мы с тобой его обсудим, – предложил он Нагагиру. «Господи, помоги мне, – сказал он себе, – или, вернее, Чи Лан, помоги мне. От Адзеля толку мало: этот буддист только и годится на то, чтобы издавать успокоительные звуки. А вот Чи другое дело – я сам видел, как она гадала на картах на вечеринке. Надо связаться с ней и придумать что-нибудь». Вслух он произнес: – Если ты сделаешь такой же обзор своей системы, это очень нам поможет.

Клюв Нагагира широко раскрылся. Джадхади привстал на своих золоченых стременах и, указывая на Фолкейна скипетром, проскрежетал:

– Ты пытаешься выведать наши секреты?

– Нет, нет! – замахал руками Фолкейн, покрываясь холодным потом. – Мне не нужно никакой секретной информации – я хочу сказать, ничего такого, что не положено знать непосвященным. Я имел в виду те обычаи, которые известны всем – кроме, конечно, чужестранцев вроде меня.

Нагагир успокоился.

– Это можно сделать, – ответил он, – хотя составление обзора займет определенное время.

– И сколько же времени на это нужно?

Нагагир пожал плечами. От остальных тоже было мало прока. Хотя часы здесь были известны уже несколько столетий, а эршока их усовершенствовали, катандарцы использовали их просто для того, чтобы отмерять периоды работы и отдыха. Жители планеты, где отсутствовала смена дня и ночи и не было времен года, смутно представляли себе отрезки времени более короткие, чем их семидесятидвухдневный год. А в глуши, где приземлился «Через пень-колоду», дела обстояли еще хуже: крестьяне просто работали до тех пор, пока не чувствовали, что пора на отдых. Несомненно, это был очень здоровый образ жизни, но Фолкейну от этого не становилось легче.

– Позволь мне удалиться, благороднейший, – сказал он. Джадхади разрешил, и Фолкейн поспешил покинуть зал, прежде чем выцарапает глаза благороднейшему.

– Пусть мне принесут обед, – приказал он сопровождавшему его слуге. – И принадлежности для письма, и кувшин пива. Большой кувшин.

– Какое пиво желает благороднейший?

– Крепкое, конечно. Брысь! – Фолкейн задернул занавеси в дверном проеме.

Чья-то рука стиснула его горло. Фолкейн икнул и потянулся к оружию, отбиваясь от нападавшего. Ему удалось лягнуть его, но того защитил высокий сапог, а другая рука сжала правую руку Дэвида. Как ни силен был Фолкейн, хватка противника не давала ему вытащить бластер. Не смог он дотянуться и до станнера на левом бедре: второй силач-эршока вцепился в его левую руку. Фолкейн начал задыхаться. Землянин ударил ногой того нападавшего, что был слева, попал по щиту и завопил бы от боли, если бы мог. Теперь эршока крепко держали его. И тут в поле зрения Фолкейна вплыло лицо Стефы Карле. Ее рука прижала к его носу какую-то мокрую тряпку. Душитель ослабил хватку, и Дэвид рефлекторно сделал глубокий вдох. Он ощутил резкий запах, все закружилось у него перед глазами, и он провалился в темноту.

5

Как правило, рассказывал Хью Падрик, Старый Город – не самое безопасное место на свете. Помимо того, что там традиционно обитают представители братств убийц, грабителей и карманников – не говоря уже о менее опасных занятиях: азартных играх и проституции, – он предоставлял убежище приверженцам прежних династий, ненавидящих узурпаторов – братство деодах. Поэтому эршока не ходили в Старый Город поодиночке. Однако сейчас, сказал Хью, бояться нечего – Адзель заменяет собой целый отряд.

– Но я вовсе не хочу ввязываться в неприятности, – пожаловался воданит.

– Вряд ли это тебе грозит, – улыбнулся Падрик. Это был высокий молодой человек, одетый в рубашку, брюки, высокие сапоги и плащ, вооруженный мечом и кинжалом. Вьющиеся русые волосы обрамляли обветренное лицо с римским носом и явно недавно отпущенной бородкой. Фолкейн и Адзель находили его интересным собеседником, когда он раньше навещал представителей Торгово-технической Лиги, и Адзель, любопытство которого не уступало его размерам, не смог устоять перед соблазном, когда Падрик пригласил его на прогулку по городу.

Выйдя из дворцовых ворот, они пересекли Новый Город. На воданита глазели, но сенсации его появление не вызвало. Все уже знали о гостях императора, к тому же представители образованных классов имели некоторое представление об астрономии.

– Это вы, люди, научили их? – спросил воданит Падрика, когда речь зашла об этом.

– Немножко, мне кажется, – ответил эршока. – Как мне говорили, они уже знали о том, что планеты, вращающиеся вокруг солнца, такие же миры, как и их собственный, и даже представляли, что звезды – это другие солнца.

– Откуда же они узнали? Здесь ведь всегда день…

– От жителей Рангакоры, я думаю. Этот город имеет более высокоразвитую науку, чем остальные. Он расположен достаточно близко к Сумеречным краям, так что их путешественники могли заходить и во Тьму для наблюдения за звездами.

Адзель кивнул. Циркуляция атмосферы должна приводить к тому, что в тех местах еще достаточно тепло для икрананкцев – даже в Бессолнечной Стране, у антиподов, температура редко падала ниже минус пятидесяти градусов. По этой причине, а также из-за того, что Икрананка меньше Земли, а видимый размер ее светила – больше, пограничный эффект проявляется здесь не так резко: климат в приполярных зонах и в Сумеречных краях особенно не отличается от климата умеренного пояса.

Местные жители, рискующие путешествовать в холодном полушарии, должны страдать от неприспособленности их зрения к темноте. Но, соорудив там склады топлива, они обеспечили себе освещение. Вероятно, побудительной причиной для этого изначально была разработка полезных ископаемых, и только потом они начали удовлетворять свое научное любопытство.

– По правде говоря, – пробормотал Падрик, – Ранга-кора гораздо лучше этого города: более удобна для жизни и более… э-э… цивилизована. Иногда я думаю, как хорошо бы было, если бы наши предки встретили жителей Рангакоры прежде, чем присоединиться к толпе дикарей – завоевателей этой паршивой империи. – Он умолк и оглянулся вокруг, чтобы удостовериться, что его никто не подслушал.

За стеной, отделявшей Новый Город, начинался крутой спуск. Здания, мимо которых они шли, становились все более древними, обветшалые серые дома теснились друг к другу, на их закрытых дверях можно было разглядеть символы давно погибших цивилизаций. На рыночной площади торговки расхваливали свои товары – еду, напитки, ткани, меха, изделия местных ремесленников. В мастерских позади лавок стучали молотки, жужжали гончарные круги, скрипели ткацкие станки. Но сами лавки были наглухо закрыты от прохожих: как бы какой-нибудь демон или злой волшебник не навел порчу на товары.

Толпа, заполнявшая узкие улочки, была шумной и безалаберной. Чтобы проложить себе дорогу, никто не стеснялся применять силу; доверху груженные дарами полей Чакоры крестьянские тележки, запряженные карикутами, со скрипом тащились навстречу полуобнаженным носильщикам с тюками на бритых головах, жавшимся к стенам домов, когда появлялись чванливые караванщики-шекедж. Встретившийся Адзелю и Падрику большой фургон охранялся не кем-нибудь, а лучниками братства тирут: он перевозил спрессованные в доски стволы местных «деревьев» – материал более драгоценный, чем бронза. Всадники-лахнакони на неуклюже переваливающихся зандарах – в тесноте города животные не могли передвигаться скачками – везли на продажу меха; жители пустыни крепко сжимали копья и настороженно озирались. Резкие голоса икрананкцев, скрип повозок, топот копыт, стук молотков сливались воедино, напоминая грохот прибоя. Ветер нес пыль и дым, воздух был наполнен тысячью острых запахов.

Горожане безропотно уступали дорогу Адзелю; некоторые из них даже пытались влезть на стену при его приближении. Сотни клювастых лиц боязливо смотрели на него с плоских крыш. Падрик нес на высоком древке флажок братства деодах, к тому же молва уже успела предупредить об их приближении. Но все равно большинство катандарцев были явно не в своей тарелке.

– Почему это тот старик в коричневом одеянии – там, в проходе, – делает в нашу сторону какие-то знаки? – спросил Адзель.

– Это чародей. Он отводит проклятие, которое ты можешь навлечь на здешних жителей. По крайней мере он на это надеется. – Ответ Падрика оказался почти заглушен поднявшимися вокруг воплями.

– Но я же никого не проклинаю!

– Ему это неизвестно. Да и вообще, здесь считается, что все новое скорее всего вызвано черной магией.

«Похоже, что такие же взгляды распространены и в здешнем высшем свете, – размышлял Адзель. – Это может объяснить явное нежелание Джадхади заключать соглашение с послами Лиги. Нужно обсудить это с Дэвидом по возвращении».

Падрик показывал ему местные достопримечательности: статую, которой пять тысяч лет (по земному календарю), дворец правившей раньше династии, превращенный теперь в склад, дом, дверь в который была сделана в форме клюва… Адзеля больше интересовали великолепные дворцы самых влиятельных братств: в них жили старейшины и там же братства собирались на совет. Хотя члены этих групп поддерживали правительство, кланы не перенесли свои резиденции в Новый Город – да и зачем? Империи, династии, цивилизации приходят и уходят, они эфемерны. Только братства вечны.

– Вон Дом Каменного Топора, – показал Падрик. – Он принадлежит братству даттагир. Их Старейшина все еще владеет этим кремневым топором: никто не знает, когда его сделали, известно только, что это случилось еще до того, как научились получать металлы. – Он зевнул. – Тебе это все не надоело? Не пойти ли нам туда, где жизнь еще не замерла? В Старом Городе есть веселые кварталы.

– А не будут ли там тоже смущены моим появлением? – спросил Адзель. Ему очень хотелось надеяться, что нет. Его уязвляло, что при его приближении матери хватают и прячут детенышей – этих милых пушистых малышей, которых ему так хотелось бы подержать на руках.

– Не особенно, – ответил Падрик. – Там не так боятся черной магии, поскольку сами ею занимаются.

Они спустились еще ниже, миновали полуразрушенную стену и вошли в извилистый проход. Дома здесь были выше и уже, чем старинные здания, они теснились друг к другу, верхние этажи имели нависающие балконы, так что лишь изредка удавалось увидеть кусочек лилового неба, а тени стали темными и непроницаемыми. Строители этого района жили в более благодатные времена, когда земля еще не так иссохла; они вымостили улицы, чтобы не ходить по грязи. Копыта Адзеля громко стучали по камням: квартал был тихим, закутанные в плащи фигуры прокрадывались от двери до двери, и только откуда-то доносились тихие звуки арфы. Пока Адзель и Падрик спускались по откосу на дно древнего моря, можно было видеть одновременно озаренные красными лучами солнца скалы над столицей и развалины верфей на берегу заросшего водорослями озера Урши.

Падрик остановился.

– Как ты относишься к тому, чтобы промочить горло?

– Мне нравятся ваши напитки… – Адзель умолк. Рация на его шее заговорила голосом Фолкейна.

– Что за демон! – вскричал Падрик, отскакивая назад и хватаясь за меч. Двое икрананкцев, сидевших на корточках у двери дома, поспешно скрылись внутрь.

Адзель успокоительно помахал рукой и закончил свою беседу по-латыни с Фолкейном.

– Не пугайся. Это всего лишь немножко магии, совсем безвредной, – обнадежил он Падрика. – Э-э… заклинание от сил зла, прежде чем войти в незнакомый дом.

– Это может пригодиться, – расслабился его спутник. – Особенно здесь.

– Зачем же мы пришли сюда, если ты чего-то опасаешься?

– Ради выпивки, игры, может быть, драки. В казарме скучно. Пошли.

– Я… мне кажется, лучше бы вернуться во дворец.

– Что! Веселье еще только начинается! – Падрик дернул Адзеля за руку, хотя с таким же успехом мог бы попытаться сдвинуть с места скалу.

– Может быть, в другой раз. Магические предзнаменования…

На лице Падрика появилось оскорбленное выражение.

– Ты мне не друг, если отказываешься со мной выпить.

– Прости меня, – сдался Адзель. – Ты был так добр, я не хотел бы обидеть тебя своей невежливостью. – К тому же в горле у него пересохло; да и Фолкейн не требовал от него никаких немедленных действий.

Падрик откинул полусгнившую кожаную портьеру. Какая-то потаскуха стала подбираться к нему с хриплыми приглашениями, увидела, что это человек, и быстро ретировалась. Падрик засмеялся:

– Здешние красотки не про нас, что ж поделаешь. Зато в Железном Доме можно легко и свободно найти себе подружку.

Когда следом за эршока в полную посетителей, дымную комнату протиснулся воданит, там воцарилась мертвая тишина. Над столами, где сидели завсегдатаи, засверкали ножи. Факелы на стенах бросали зловещий свет – тусклый для Адзеля, яркий для местных жителей, – на грязную одежду, жадные лица, немигающие глаза. Падрик прислонил к стене древко своего флажка и поднял обе руки.

– Мир между нашими родами. Вы меня знаете – я Хью из дворцовой гвардии, и в драке я не из последних. А это – гость императора. Он хоть и велик, но не зол, и никакой демон не следует за ним по пятам. Любой демон побоится.

Какой-то пьянчуга в углу хрипло рассмеялся. Это несколько разрядило атмосферу. Посетители вновь потянулись к кружкам, хотя и продолжали искоса кидать настороженные взгляды, а их бормотание наверняка не содержало ничего лестного для чужака-дракона. Падрик нашел себе табуретку у стола, Адзель свернулся на земляном полу напротив эршока. Хозяин таверны наконец набрался смелости спросить, чего гости желают. Падрик показал на Адзеля и щедро распорядился:

– Налей его доверху. – Икрананкец наклонил голову, прикинул емкость посетителя и довольно потер руки.

Бренди, или джин, или арак – как бы ни называлось пойло, которое гнали из местных фруктов, – по крепости напоминал концентрированную серную кислоту. Но у него был приятный запах. Адзель залпом выпил пол-литровую кружку. «Не следует быть жадным», – напомнил он себе.

– Не стесняйся. Я плачу. – Падрик звякнул полным кошельком. – У нас хорошее жалованье, надо отдать Зверю справедливость.

– Вот что меня всегда интересовало: ведь не все эршока живут в Железном Доме?

– Нет, конечно. Ты несешь там службу, когда тебя назначат, пока не женишься. И еще Железный Дом – наша штаб-квартира. Дома, в которых живут семьи, разбросаны по всему Новому Городу. Часть живет на фермах – кто где хочет. Выйдя замуж, женщины обычно уходят со службы. Мужчины раз в год проходят тренировки, ну и конечно, встают под ружье в случае войны.

– Как же тогда отряд Роберта Торна рискнул восстать? Ведь их семьи оказались заложниками императора?

– Да нет. Если Джадхади тронет хоть одного из нас, мы все восстанем – от Гарри Смита до последнего мальчишки-барабанщика, – и быть тогда голове императора на пике. Да, кроме того, многие жены и дети сопровождали отряд. Так обычно бывает, когда ожидается длительный поход или осада. Женщины – прекрасные часовые в лагере: куда против них этим хлипким икрананкцам; они и поварихи, они и… – и Падрик продолжил перечисление женских функций.

Будь это на Земле, женам и детям не следовало бы сопровождать войско, учитывая примитивность культуры и неразвитость медицины. Но никакие местные бактерии не были страшны землянам. Это, кстати, делало из эршока таких непобедимых солдат: ведь болезни губят армии более неумолимо, чем сражения.

– Я так вам сочувствую, – сказал Адзель. – Должно быть, это очень тяжело – при вашей тесной сплоченности – оказаться по разные стороны баррикад.

– Кто это тебе сказал? – вскинулся Падрик. – Этот выживший из ума Смит? Ну конечно, в те времена, когда он был молод, узы крови не были так сильны. Ему не удастся поднять против Торна никого из моих ровесников. – Он осушил свой стакан и помахал хозяину, требуя пополнения. – Похоже, правда, что офицерам в Железном Доме удастся заставить эршока соблюдать нейтралитет.

Чтобы переменить опасную тему, Адзель спросил Падрика, видел ли он Стефу Карле после ее возвращения.

– Конечно, черт побери! – с энтузиазмом воскликнул тот. – Ну и девка!

– Очень милая, хотя и несколько импульсивная, – согласился Адзель.

– Я не совсем это имел в виду. Хотя, истинно, в бою она не уступит любому воину. Выпьем за Стефу!

Стаканы со звоном ударились друг о друга. Видя, как добродушен дракон, завсегдатаи таверны приободрились. Вскоре икрананкец – прежний собутыльник Падрика – присел к их столу и приветствовал гостя.

– Добро пожаловать! – вскричал эршока. – Пей, я угощаю!

– Все-таки нам следовало бы уже вернуться, – вспомнил Адзель.

– Не глупи. И ты обидишь моего доброго друга Ракшни. Он хочет с тобой познакомиться.

Адзель пожал плечами и снова опрокинул кружку. К компании присоединились другие икрананкцы. Они начали петь, потом заспорили о положении в Рангакоре – без особого пыла, поскольку никого в Старом Городе особенно не интересовало, что будет с этим выскочкой-императором, потом случилась небольшая потасовка между тремя или четырьмя местными головорезами. Это окончательно сплотило компанию, и кувшин снова пошел по кругу. Начались тосты – за их братства, за потаскух, пивших с ними вместе, за доброго старого короля Аргаша, за реку Яндже, которая поит Катандару, за озеро Урши, в котором так удобно прятать концы в воду, за Хью Падрика – за Хью Падрика особенно часто, ведь именно он платил за выпивку. Потом собутыльники уже не могли вспомнить, за что они уже пили, а за что еще нет, в ход пошли кости и карты, и всем было очень весело. Выпивка стоила недорого, а в кошельке Падрика хватало денег. Когда вечеринка все-таки закончилась, это произошло не потому, что кошелек опустел, а потому, что большинство участников свалились на пол и отключились.

– Я… длж… дол жжен верну сся, – выговорил Адзель. Его конечности оказались почему-то совершенно ненадежными, а хвост проявил возмутительную самостоятельность и начал вилять. В результате большая часть мебели оказалась разбита в щепки, но хозяин не возражал. Он тоже отключился.

– Ик… конечно… истинно так. – Падрик, пошатываясь, встал на ноги. – Долг зовет.

– Зовет визгливым противным голосом, – подтвердил Адзель. – Ммой друг, у тебя… ик! совершш… совершенно неверные представления. Ессли бы ты… ик! ощщутил единство мироздания, – только не следует делать обыччную ошшибку и путать нирвану с полным исчезновением…

Адзель не был фанатиком, но нужно же дать этому отличному парню, шагающему с ним в обнимку, ясное представление о махаяне [9]9
  Наряду с хинаяной одно из двух основных направлений буддизма. Махаяна подчеркивает черты терпимости в этическом учении буддизма.


[Закрыть]. Вот он и читал ему проповедь весь обратный путь. Падрик пел. Местные жители предусмотрительно убирались с дороги.

– Ну и вот, – бубнил Адзель, – как видишш… реинкарнация вовсе не являесся необходимым атрибутом кармы…

– Подожди, – Падрик остановился. Адзель наклонился, чтобы видеть спутника. Они были у ворот в Новый Город.

– Э-э… в ччем дело?

– Вспомнил об одном поручении, – Падрик протрезвел с неожиданной быстротой. Пил ли он в таверне наравне с остальными? Адзель не заметил. – Ты иди дальше.

– Но я как раз подхожжу к самому интересен…

– Потом, потом. – Ветер дул по пустой улице, неся песок. Кроме них, поблизости никого не было. Странно, возникла у Адзеля смутная мысль. Горожане, конечно, и раньше расступались перед ним, но не до такой же степени. Нельзя было и предположить, что все вокруг спят: за отсутствием ночей в любое время количество бодрствующих было примерно одинаковым.

– Ну что жж, спасибо за очень интереш… интереш… интересную прогулку. – Адзель протянул руку. Падрик торопливо, почти испуганно пожал ее и кинулся прочь, только меч звякнул в ножнах.

И место тоже странное. Мысли Адзеля по сентиментальной привычке обратились к Водану – его прекрасным широким равнинам, освещенным ярким солнцем, где можно было мчаться километр за километром, а после скачки дружной компанией сидеть у костра – друзья, ребятишки, самки… Но все это позади. Его семья всегда поддерживала отношения с Лигой, родные хотели, чтобы он получил современное образование; вот он и получил его – и так переменился при этом, что теперь уже никогда не сможет чувствовать себя своим среди охотников. Он не скучал по представительницам прекрасного пола: его возбуждал только запах самок в сезон спаривания. Но простодушное принятие собственной принадлежности к виду было утрачено навеки. Адзель вытер глаза и затрусил по улице, покачиваясь из стороны в сторону.

– Вот он!

Адзель резко остановился. Перед стенами Нового Города раскинулась широкая площадь. Она кишела солдатами. Адзель никак не мог сообразить, сколько же их: они почему-то раздваивались, как амебы, если он пытался получше их разглядеть. Но все равно их было много, и все как один икрананкцы. Ворота были закрыты, и перед ними стояли катапульты.

Вперед вырвался отряд кавалерии.

– Стой, ты! – закричал его командир. Наконечник его копья кроваво сверкал в лучах красного солнца.

– Я и так стою, – рассудительно ответил Адзель.

Как ни боялись зандары дракона, императорская кавалерия была хорошо вымуштрована: всадники начали окружать Адзеля.

– Благороднейший, – нервно обратился к нему командир, – нам нужно поговорить. Случилось несчастье, и император желает тебя видеть.

Адзель прижал руку к груди так, что чешуи заскрипели, и поклонился. Его шея все сгибалась и сгибалась вниз, пока наконец морда не ткнулась в землю. Это ему не понравилось, но он постарался сохранить светский тон.

– Ну яссное дело, все что угодно. Готов служжить… Пшшли к императору.

– Э-э… ради соблюдения этикета… благороднейший, император желает, чтобы ты был украшен этими почетными знаками. – Офицер поманил пехотинца, который повиновался без видимого ликования. Он нес цепи.

– Что? – Адзель попятился. Его ум помутился.

– Стой, ты! – закричал офицер. – Стой, или мы будем стрелять! – Солдаты у катапульт взвели пружины. Эти неуклюжие машины могли прострелить копьем с металлическим наконечником даже воданита.

– Н-но ччто сслучилось? – запричитал Адзель.

– Все что угодно. Должно быть, все демоны сорвались с цепи. Твой напарник исчез, а вместе с ним и многие эршока. Когда император узнал об этом, он заподозрил предательство и приказал окружить Железный Дом. Воины внутри рассвирепели и отказались сдаться. Они стреляли в наших солдат!

Офицер вцепился своими пальцами-когтями в хохолок на голове. Плащ его захлопал по ветру, зандара сделала скачок. Солдаты, выставив копья, по-прежнему окружали воданита.

– Что? – Будь проклято это пойло! И под рукой нет ничего, что помогло бы быстро протрезветь. Адзель включил рацию. – Дэвид! Где ты? Что шшлучилось?

Никакого ответа.

– Дэвид! Тревога! На помощь!

– Ты только постой спокойно, – увещевал офицер. – Сначала руки. Если ты невинен, тебе ничто не грозит.

Адзель переключился на волну Чи Лан:

– Чи! Ты тут?

– Конечно, тут, – пришел ядовитый ответ. – Где же мне еще быть?

Адзель про себя продекламировал тантру-другую. Их благодетельное влияние несколько разогнало туман у него в голове. Кое-как он объяснил Чи ситуацию.

– Я пойду с ними. Мирно. А ты давай ссюда… вместе с кораблем… Тогда им придется оссвободить меня, и мы ззаймем-ся поисками Дэвида.

– Немедленно, – ответила Чи.

Целый отряд чародеев у ворот делал отчаянные пассы в сторону Адзеля. Тот повернулся к офицеру.

– Да, конечно, я пойду ссс… с вами к императору. – Рация издала какие-то неотчетливые звуки. Должно быть, Чи разговаривает с кем-то еще. Адзель протянул руки и оскалился. Это должно было изображать улыбку, но на виду оказалось слишком много устрашающих клыков.

Офицер подтолкнул солдата с цепями концом копья.

– Ну давай. Выполняй свой долг.

– Выполняй сам, – заупрямился тот.

– Что я слышу?! Ты противоречишь приказу?!

– Да. – Солдат попятился. Верховые воины отнеслись к нему с явной симпатией и расступились, давая дорогу.

– Да ладно, – сказал Адзель. Ему хотелось как можно скорее увидеть Джадхади и узнать в подробностях, что же произошло. Он рванулся вперед, кавалеристы взвизгнули и кинулись врассыпную.

– Я же только хочу помочь! – воскликнул воданит. Он поймал солдата, отобрал у него цепи и отпустил его. Тот рухнул на землю и сжался в комочек.

Адзель присел, опираясь на хвост, и стал рассматривать цепи. Их звенья погнулись.

– Как, вы полагаете, я смогу их застегнуть? – сварливо осведомился он. Чем старательнее он распутывал цепь, тем больше звеньев сцеплялось друг с другом. Императорское войско зачарованно наблюдало.

Из рации донесся крик:

– Адзель! Спасайся! Этот невоспитанный варвар поймал меня! – За этим последовали звуки борьбы, удар, и передатчик умолк.

На какой-то безумный момент Адзелю показалось, что он попал обратно на корабль и играет в сумасшедший покер: семь карт торчком и еще одна под столом, тройка в рукаве и вторая тройка на столе – получился флеш-ройял. Он подымал ставку до тех пор, пока на кону не оказалось его жалованье за полгода, а при последней сдаче получил двойку. Тут алкогольные пары рассеялись, и он понял, что на самом деле ситуация совсем иная, хоть ощущение иррационального кошмара осталось.

Лига обучала своих космонавтов действовать быстро. Адзель продолжал возиться с цепями, но при этом бросал взгляды направо и налево, оценивая обстановку. Можно быстро кинуться вон туда – если повезет, он прорвется. Но только не поранить бы этих бедолаг, не вытряхнуть из них их бедные заблудшие души.

Воданит напряг мускулы и кинулся.

На пути оказался кавалерист. Адзель сгреб его в охапку вместе с зандарой и зашвырнул в середину строя копьеносцев. Порядки войск расстроились, и Адзель устремился в образовавшуюся брешь. Позади раздались крики, и на него обрушился дождь стрел. Древко выпущенного из катапульты копья просвистело рядом. Офицер на зандаре нацелил пику в бок Адзеля и поскакал на него. Тот не заметил его вовремя, и стальное лезвие нанесло удар. Оно не пробило бронированную шкуру, но угодило в рацию на шее воданита. Адзель промчался мимо, все ускоряя движение, зандара завертелась волчком, а всадник взлетел в воздух по пологой дуге.

Впереди высилась глухая стена четырехэтажного здания. Адзель врезался в нее на полной скорости. Сила толчка подкинула его вверх, он уцепился за кромку стены и подтянулся. Грубо обтесанный гранит служил хорошей опорой. Копье из катапульты ударило в стену рядом с ним, посыпались обломки камня. Адзель пересек крышу, перепрыгнул на соседнюю, соскочил в проход между домами и устремился в Старый Город.

Помощи ожидать там, конечно, не приходилось, но выследить его в этом лабиринте будет трудно. Ему нужно добраться до озера Урши. Икрананкцы смогли бы преследовать пловца только на неповоротливых плотах, которые ему ничего не стоит обогнать. Добравшись до дальнего берега, он прямиком отправится через Чакору. До его появления там в Хайякате еще ничего не узнают… Но черт возьми, как же без рации?

Ничего, можно воспользоваться передатчиком Чи, после того как он вызволит пустоголовую малышку из тех неприятностей, которые на нее свалились. Они поднимут корабль, заберут флиттер из дворца и отправятся на поиски Дэвида. Только бы Дэвид был жив. И только бы им с Чи тоже удалось уцелеть.

6

Может быть, в катандарских поверьях о том, что сверхъестественные силы имеют исключительно злобный характер, и содержалась определенная доля истины. Если бы в тот момент, когда Адзель вызвал ее, Чи Лан оказалась на корабле… Но сама она, неисправимая рационалистка, сочла, что в ее невезении нет нарушения законов вероятности: ведь половину своего времени она проводила с Гудженги. Оба они стремились как можно больше узнать о цивилизациях друг друга.

Одним из новшеств, введенных Чи (нельзя сказать, что Гудженги был от него в таком уж восторге), была регулярность занятий. Единственные часы в Хайякате шли настолько своеобразно, что Чи пришлось подарить Гудженги хронометр. После этого барабанный бой и подъем флага, означавшие смену караула, начали случаться несколько более предсказуемо, и Чи могла определить, когда ей подниматься на холм для очередной встречи с Гудженги.

Компьютер, которому Чи велела напомнить ей о времени беседы с посланцем императора, сделал это со всей своей машинной бесцеремонностью.

– Ты мог бы быть и более почтительным, – проворчала Чи, откладывая книгу. Хоть она и убедила своих спутников, что тома, привезенные ею с Цинтии, – философские сочинения (на самом деле это были душещипательные любовные романы), но все равно читать их без глупых приставаний было одно удовольствие.

– Ты не включила почтительность в мою программу, – произнес механический голос.

– Напомни мне, чтобы я это сделала. Нет, распоряжение отменяется. Кому нужна машинная почтительность?

– Никому, – ответил Пень, не имевший программы для обработки риторических вопросов.

Чи вылезла из койки и собралась в город: взяла рацию и магнитофон, а на пояс повесила элегантный, как и положено леди, стреляющий иглами револьвер.

– Оставайся на вахте, как обычно, – сказала она компьютеру и вышла из корабля.

Пень умиротворенно загудел. Оставаться на вахте означало выполнять команды, отдавались ли они голосом, по радио или условным кодом, только членов команды, хоть в его банк памяти теперь и был заложен катандарский язык, а Чи подключила наружные микрофоны: вдруг ей понадобится, находясь снаружи, узнать у компьютера показания приборов.

Как только Чи ступила на трап, замок шлюза позади нее защелкнулся. Люк, находящийся непосредственно рядом с опорами, всегда оставался открытым на случай тревоги. Опасности, что внутрь заберутся туземцы и что-нибудь испортят, практически не было: от этого их удерживал страх перед чужеземцами, да и вел люк всего лишь в пустой трюм, дверь из которого на палубу компьютер не открыл бы никому, кроме членов экипажа. Чи всегда гордилась своей предусмотрительностью.