Текст книги "Происхождение миров"
Автор книги: Поль Лаберенн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Первые материалистические космогонические идеи появились на свет в Греции во время рабовладельческой демократии в VII – начале VI в. до н. э. Эти два века были отмечены в этой стране большим числом технических усовершенствований и весьма интенсивным развитием ремесла, торговли и колонизации. Наряду с прежним правящим классом – земельной аристократией – в греческих городах появляются новые классы, образованные из купцов, собственников мастерских, оружейников. Эти классы, развитие которых тормозилось устаревшим законодательством, вели жестокую политическую борьбу за завоевание власти, и эта борьба, естественно, перенеслась и на идеологическую почву. Прежняя религия, которая отражала идеологию раннего рабовладельческого общества, сельскохозяйственную экономику, служившую его основой, и мир родовой знати потерпела сильное поражение. В то время, как в других странах (в Египте, Месопотамии) вследствие совершенно иных экономических и социальных условий наука с самого своего рождения была монополизирована и придушена кастой жрецов (аналогично тому, что происходило в средние века на Западе), в Греции она с самого начала служила орудием и, в некотором смысле, оружием в руках передовых классов, что было, по-видимому, одной из существенных причин замечательного развития науки в этой стране.
В VI в. богатый житель города Милета Фалес, который был одновременно купцом, инженером, математиком и астрономом, основал научную школу, принявшуюся за проблемы естественных наук. В качестве составных частей истинных движущих сил мира рассматривались четыре стихии: тепло, холод, вода, воздух. И если существование богов полностью и не отрицалось, то во всяком случае, считалось, что они подчиняются этим естественным силам. Роль богов была значительно уменьшена, и такие вопросы, как например, происхождение вселенной, получили хотя и весьма наивное решение, но такое, в которых боги совсем не участвовали.
Это философское направление, имеющее материалистические тенденции, развивалось в течение нескольких веков. Мы не собираемся подробно излагать его эволюцию и остановимся только на двух его наиболее замечательных представителях: Демокрите и Эпикуре. Эти два философа имеют то общее, что оба они пытались осмыслить мир, исходя из теории атомов.
Демокрит, сын очень богатого купца из города Абдеры, горячо воспринял многие идеи своего учителя Левкиппа, родившегося, как и Фалес, в Милете. Согласно Демокриту атомы беспорядочно и безостановочно движутся в пустом пространстве. При столкновениях атомы, сцепляясь друг с другом посредством крючков, которыми они, по предположению Демокрита, обладают, все время образовывали и образуют бесчисленное множество вихрей различного характера (в зависимости от условий взаимных столкновений). Наш мир произошел из одного особого вихря, который после своего образования все более и более разрастался. Самые крупные атомы сгруппировались в центре и образовали Землю; самые маленькие атомы, тесно сцепившиеся друг с другом, образовали небесный свод, где вследствие перемешивания огня с воздухом загораются звезды. Солнце и Луна имеют такое же вихревое происхождение, как и Земля. Эти миры, некогда отличные от нашей Земли, были «захвачены» ею подобно тому, как некоторые современные астрономы вместе с О. Ю. Шмидтом полагают, что вещество, из которого впоследствии образовались планеты, было захвачено Солнцем. Наш мир, по мнению Демокрита, не будет существовать вечно, он когда-нибудь «умрет», и его атомы, рассеянные в пространстве, будут служить материалом для образования других миров.
Таким образом, Демокрит говорит не о творении, а о бесконечном (как в прошлом, так и в будущем) процессе рождения миров, затем рассеивающихся в бесконечном пространстве. Вечны лишь атомы и пустота.
Эпикур Самосский (341–270 до н. э.) продолжил ста годами позднее космогонические идеи Демокрита, ученик которого Наузифан был учителем Эпикура. Эпикур довольно серьезно изменил их в одном частном пункте. Демокрит предполагал, что атомы могут двигаться по всем направлениям и что наиболее крупные атомы двигались быстрее, нагоняли более мелкие и сталкивались с ними. Это позволяло Демокриту успешно отразить возражения своих противников-идеалистов, которые утверждали, что приходится допустить вмешательство в некоторый момент сверхъестественной силы, чтобы заставить атомы, падающие совместно, столкнуться и образовать вихри. По мнению же Эпикура все атомы, большие или маленькие, движутся с одной и той же скоростью вдоль параллельных прямых наподобие капель дождя. Для того чтобы они могли встретиться, необходимо предположить, что каждый из атомов может слегка отклоняться от прямой линии.
Даже не входя в более мелкие детали этих первых материалистических космогонических идей, мы уже можем подчеркнуть их основные черты.
1) Они основываются на очень слабых научных знаниях. Это вполне показывает нам описание небесной сферы, которое приводит Демокрит. Добавим, что, по Демокриту, Солнце меньше по своим размерам, чем Земля, а последняя имеет форму диска.[36]36
Заметим, однако, что Демокрит был первым, кто догадался об истинной природе Млечного Пути и утверждал, что свет, идущий от него, излучается бесчисленным числом звезд, не различимых простым глазом. Понадобился двадцать один век для того, чтобы Галилей подтвердил эту гениальную гипотезу с помощью наблюдений в телескоп.
[Закрыть] Само представление об атомах было весьма наивным и примитивным. Для Демокрита атом – элементарная частица, которая может сцепляться с другими аналогичными частицами, образуя материальные тела или живые существа, но внутри которой ничего не происходит. Для Эпикура атом обладает, кроме того, некоторой довольно таинственной и напоминающей знаменитую «свободу воли» внутренней свободой, позволяющей ему при движении уклоняться от прямой линии.
2) С философской точки зрения эти теории ставят космогоническую проблему довольно правильно:
они объясняют происхождение миров, их развитие и их гибель помимо вмешательства какого-либо бога;
они предполагают, что только движение и материя являются вечными;
они утверждают, что все материальные тела и все живые существа имеют свое начало и в конце концов исчезнут (только странные боги Эпикура, о которых мы сейчас скажем, избегают этой участи).
Этот последний пункт – о неизбежной гибели всех материальных тел – полностью противоречит учению Аристотеля о совершенстве небесных тел, т. е. положениям, которые принимались церковью в течение всех средних веков и которым Галилей нанес смертельный удар открытием солнечных пятен, сделанным с помощью зрительной трубы.
Однако у Эпикура вместе с пресловутой «внутренней свободой», которую он приписывает атомам и которая, по его мнению, связана с моральной свободой, присущей человеку и всем животным, появляются признаки идеализма.
Что касается Демокрита, то если он среди древних философов лучше всех сумел отделить от распространенного понятия о роке (судьбе, тяготеющей даже над богами) научное понятие строгой причинности, то он все же не сумел избежать подводных камней механицизма. Его материализм не диалектичен. Его непрерывная цепь причин и следствий относится только к атомам, в ней участвуют только физические факторы, а психологические вообще исключены. Поэтому его этика, указывавшая правила практического поведения, к которой была близка и мораль Эпикура, плохо согласуется со всей его философской системой.
Наконец, Демокрит и Эпикур не упраздняли полностью богов, следуя в этом примеру философов Милета. Правда, боги Демокрита, если они и жили дольше, чем все люди, не были все же бессмертными, а боги Эпикура хотя и обитали вечно в пустом пространстве между атомными вихрями, но ничего не делали, наслаждаясь совершенным счастьем. Тем не менее, эта уступка древней религии, которая не была, как это некоторые полагали, продиктована соображениями осторожности, на первый взгляд кажется странной. Она получает, однако, объяснение, если вспомнить, что атеизм этих философов был предназначен не для широких народных масс, а для зажиточного класса, опирающегося на прочную основу рабства, и борющегося с другим зажиточным классом, удерживающим власть. Подобный характер атеизма Демокрита – Эпикура уменьшает до некоторой степени значение той борьбы, которую они и их ученики вели против суеверия. Это позволит в равной мере понять упадок, а затем и гибель всего материалистического направления в философии, когда новые условия и, в частности, завоевание Греции Римом, поставили эти борющиеся классы в положение длительного компромисса.[37]37
В Риме идеи Эпикура пропагандировал поэт Лукреций (98–55 гг. до н. э.). 2000-летие со дня смерти Лукреция было торжественно отмечено в СССР в 1945 г. Заметим, что, именно у Лукреция политическая сторона материалистических теорий древности выражена наиболее ясно (Лукреций принадлежал к числу тех всадников, которые объединились с плебеями против патрициев). Эпикур же, напротив старается в своей морали полностью устраниться от политической жизни. Но все-таки смелый материализм Эпикура, как и материализм Демокрита и Фалеса, может найти объяснение лишь в интенсивной борьбе классов внутри греческих городов. По этому поводу см. Glоtr, La Cite grecque, и особенно книгу: Лукреций, «О природе вещей». (Есть русский перевод, выпущенный издательством АН СССР, 1948. – Прим. ред.)
[Закрыть]
Несколькими веками позднее христиане в лице некоторых фанатичных последователей философа-идеалиста Платона ополчились на произведения Демокрита, от которых до нас дошли лишь отрывки, цитируемые другими авторами. Церковь начала также вести против Эпикура и его сторонников кампанию клеветы и оскорблений, которая продолжается до наших дней (отсюда презрительная кличка «эпикуреец»). Античный материализм получил решительный удар. Что касается науки, подпавшей после этого целиком под контроль церкви, то она в течение средневековья (по крайней мере в странах христианства) нищенски прозябала и даже шла назад.
Глава IV. Космогонические теории нового времени
I. От книги Бытия к вихрям ДекартаПервый настоящий подъем науки и первые космогонические системы материалистического направления появились в Греции как следствие активной борьбы классов, которая начала развертываться в различных греческих городах в VII–VI вв. до н. э. Вполне аналогичное явление в истории науки и философии можно наблюдать и в новое время. Таким образом, прежде, чем говорить непосредственно о науке, необходимо хотя бы кратко остановиться на основных экономических и политических чертах этой эпохи. Говоря языком марксизма, прежде чем переходить к идеологической надстройке общества (в том числе к идеологическому значению больших научных проблем), нужно сначала рассмотреть базис общества (уровень техники, экономические и социальные условия).
Борьба классов и наука в средние века
В течение всех средних веков шла борьба, иногда очень жестокая, между торговой буржуазией городов и феодальным дворянством, для которого земля и крепостные служили основными двумя источниками доходов (к которым очень часто добавлялись разбой и грабеж). В ходе этой борьбы, особенно сильной в наиболее развитых экономически странах, например, во Фландрии, в Тоскани, в различных морских центрах Италии, буржуазии удалось завоевать некоторые свободы. Ряд морских городов, например Генуя, Венеция, обогащенные крестовыми походами, достигли очень большого могущества. Они обладали колониями в средиземноморском бассейне, правда, более или менее ненадежными.
Но экономический подъем, постоянное обогащение торгового класса и даже необычайное развитие некоторых городов, поставленных в особо благоприятные условия, не разрушили, несмотря на все происходившие столкновения, ни основ феодального строя, ни его идеологического оружия – католической религии. Наука, которую духовенство захватило в свои руки и превратило в придаток теологии, чахла вследствие отсутствия контакта с действительностью и была во власти недостаточных и часто ошибочных теорий Аристотеля, «присвоенных» в целом (если не говорить о деталях) отцами церкви.
Наука могла развиваться только вне рамок католической церкви или даже противостоя католицизму, как например в странах арабоязычной культуры. В период своих завоеваний арабы заложили основы алгебры. Попытки алхимиков добыть золото с помощью «дьявольской магии» сами собой приводили к экспериментальному изучению химических явлений.
Что касается проблемы происхождения мира, то она была «решена» в книге Бытия. Теория Аристотеля, согласно которой небесные тела существовали вечно, была, конечно, отброшена. Вместе с тем был принят, почти как догма, вывод Аристотеля о совершенстве небесных тел. Наконец, движения в солнечной системе объяснялись с помощью очень остроумной и очень сложной теории Птолемея, греческого астронома II в. н. э., согласно которой Земля была неподвижна и находилась в центре мира.
Только схоластические дискуссии теологов относительно целей, преследуемых богом при сотворении мира, или относительно различных толкований текста книги Бытия создавали тогда подобие официальной идеологической жизни, и в них в виде религиозных споров звучало сильно искаженное и ослабленное эхо классовой борьбы того времени.
Но все эти споры касались лишь определений и толкований отдельных слов, а дух науки никогда не мог коснуться ни одной даже самой маленькой проблемы.[38]38
Новейшие исторические исследования показали, что и в ночь средневековья пытливая человеческая мысль полностью не прекратила свою творческую деятельность. Под теологической формой диспутов зачастую скрывалось глубокое философское содержание. В кельях монастырей велись работы по истории, географии, языкознанию и искусствоведению, по ботанике и медицине, зарождались первые зачатки математического анализа и математической логики. Господствовавший дух суеверия и изуверства не смог приостановить эти исследования, а лишь придал им уродливую форму. (Прим. ред.)
[Закрыть] Вместе с тем вся система объяснения мироздания, хотя она и была ошибочной, все-таки производила впечатление гораздо более связной и солидной, чем расплывчатые мифы древних, которые подвергались критике со стороны Фалеса и его учеников за двадцать веков до того. Чтобы разрушить и опрокинуть эту систему, понадобились мощные удары эпохи Возрождения.
Эпоха Возрождения
В XV в. произошел исключительный скачок в развитии торгового капитала. Одну из главных причин этого внезапного экономического подъема следует искать в соперничестве, существовавшем между различными морскими государствами: Венецией, Генуей, Португалией и Испанией. Вторжение турок, вследствие чего европейские страны потеряли рынки на восточном побережье Средиземного моря, значительно осложнило связи Европы с Индией, являвшейся источником выгодной торговли пряностями, и еще более усилило это соперничество. Португальцы предприняли систематическое обследование берегов Африки с целью поисков там пряностей и ценных металлов, а в 1492 г. генуэзец Христофор Колумб, служивший Испании, открыл Америку там, где он думал найти Индию. Тогда началось стремительное движение к новым землям, что позволило значительно обогатиться городам, которые в течение средних веков развивались медленно. Колонизация Америки и наплыв золота в Европу ускорили экономическое развитие, начавшееся в предыдущие века. Могущество буржуазии росло с исключительной быстротой. Возникли многочисленные мануфактурные производства; все более и более увеличивалось влияние банкиров. Одновременно с этим шло культурное развитие, чему прежде всего способствовало изобретение книгопечатания, позволившее отныне широким слоям населения быстро знакомиться с прогрессом человеческих знаний, а также иммиграция византийских ученых, изгнанных турками и сохранивших более богатые и более живые традиции древних греко-римских времен.
Феодальный строй с каждым днем становился все более анахроничным; препятствия, которые он ставил экономическому развитию общества, становились все менее и менее терпимыми. Этот конфликт распространился и на идеологическую почву. Многочисленные представители буржуазии эпохи Возрождения противопоставили католической морали обновленный «гуманизм» древних. Они не осмеливались еще создать свою собственную идеологическую систему и противопоставить религии материализм. Они подвергли критике взгляды некоторых греческих философов, ценимых схоластической школой, но делали это, опираясь на другие греческие или латинские «авторитеты». Например Коперник в подтверждение своей астрономической теории ссылается на древнегреческих философов пифагорейской школы. С христианством также боролись не единым фронтом. В некоторых странах его хотели «реформировать», якобы воскрешая его первоначальный дух. Это служило предлогом для долгих религиозных войн, являвшихся, правда, более политическими, чем религиозными, в ходе которых феодальный строй был значительно потрясен, но, однако, сумел ценой уступок отчасти удержать свои позиции.
Правда, в этот период мы встречаем очень смелых мыслителей, например, Кампанеллу или Джордано Бруно, придерживавшихся пантеизма, близкого к материализму. Но наиболее существенной стороной интеллектуальной жизни эпохи Возрождения следует считать появление рационализма. Осознав свои силы, буржуазия покидает религиозные воззрения предшествующих веков и занимает критическую позицию по отношению ко всему, включая и религиозные догмы. Она хочет, перед тем как поверить, сначала понять, и с этим изменением позиции буржуазии непосредственно связан прогресс науки.
Важнейшие научные открытия опрокидывают всю систему астрономии средних веков. Коперник выступил против теории Птолемея, утверждая, что Земля не является центром мира и, наоборот, сама должна обращаться вокруг Солнца, как и другие планеты. Несколько десятков лет спустя Галилей смог благодаря применению телескопа и наблюдениям неба получить подтверждения теории Коперника. Он открыл, что Юпитер имеет спутников, обращающихся вокруг него, как Луна обращается вокруг Земли. Он открыл фазы Венеры, остающиеся полностью необъяснимыми в теории Птолемея. Он установил, что Солнце не совершенно, поскольку на нем есть пятна. Сторонники Аристотеля тщетно пытались сразить Галилея, прибегая за помощью к инквизиции.
Как наблюдательная астрономия, использующая новые инструменты, так и теоретическая, основывающаяся на правильных научных принципах, переживают значительный подъем. Мы удовлетворимся лишь тем, что назовем имена Кеплера, современника Галилея, и Ньютона, жившего ста годами позднее. Снова на повестку дня выдвигаются проблемы космогонии. Мы увидим, что предлагаемые решения этой проблемы были более или менее материалистичны. Вместе с тем нужно отметить, что эти теории благодаря прогрессу науки объясняли все большее и большее число наблюдаемых фактов.
Космогонические идеи Декарта
Первым ученым нового времени, который действительно серьезно занялся проблемой происхождения миров, был Декарт (1596–1650). По правде сказать, Декарт, выдвигая свои космогонические идеи, гораздо больше рассуждал как философ, а не как отважный и осторожный человек науки, но его идеи, являясь промежуточным этапом, представляют значительный исторический интерес. Декарт допускал акт божественного творения: бог вначале создал из ничего некоторое количество материи и сообщил ей определенное количество движения. Эта материя, наполняющая все пространство, движется под влиянием первоначальных импульсов по замкнутым кривым, вследствие чего образуются вихри. В каждом вихре материя в процессе развития приобретает три конкретные формы: наиболее грубая материя (3-й элемент) образует планеты и кометы; более мелкие частицы, сглаженные вследствие взаимного трения, образуют жидкость и небеса, находящиеся в непрерывном вращении (2-й элемент); наконец, самые мелкие частицы (1-й элемент), получающиеся при разрушении более крупных частиц, остаются в центре вихрей, образуя звезды и Солнце. Первоначально существовал солнечный вихрь и вихри всех планет (которые были, следовательно, сначала звездами). Некоторые неправильности движения привели согласно Декарту к тому, что планетные вихри закрепились в солнечной системе.
Спутники произошли таким же образом из маленьких вихрей, захваченных планетными вихрями. Наконец, очень тяжелые кометы блуждали от одного вихря к другому.
Мы не будем останавливаться на очевидной ошибочности этих идей, которые с научной точки зрения представляют интерес только в отношении объяснения прямого вращения планет, преобладающего в солнечной системе, и в отношении систематического рассмотрения центробежных сил.
С философской точки зрения весьма интересно отметить материалистическую тенденцию идей Декарта. Заметим прежде всего, что они весьма далеки от книги Бытия. (Декарт понимал это столь хорошо, что позволил их опубликовать, лишь приняв меры исключительной предосторожности.) Но главное заключается в том, что если бог и появляется вначале, чтобы дать толчок созданной им материи, и, так сказать, пустить ее в ход, то впоследствии он уже остается совсем в стороне и предоставляет мир законам, которые он дал этому миру и которые делают мир похожим на хороню отрегулированную «машину». Если исключить первоначальное вмешательство бога, то все остальное в идее Декарта покоится на принципах механистического материализма, свойственного последующему веку. Конечно, Декарт, признавая согласованность законов природы, считал, что если вселенная продолжает следовать вполне определенным законам, то это происходит по доброй воле бога, который способен в любой момент их изменить (но который, разумеется, этого никогда не делал).
Космогонические идеи Декарта, а также и его философия – нечто подобное непоследовательному рационализму, представляют собой, следовательно, компромисс. Возникает вопрос, был ли этот компромисс продиктован лишь соображениями осторожности и не был ли Декарт на самом деле завуалированным материалистом? На этот вопрос можно ответить положительно. Определенно известно, что Декарт отказался опубликовать некоторые из своих работ в первоначальном виде после того, как узнал об осуждении Галилея. С другой стороны, высказывания Декарта о его верности католицизму и даже ряд его теологических работ, казалось, вызывались соображениями чистого оппортунизма. Вместе с тем из этого не следует, что можно ставить под сомнение искренность его веры в бога. По нашему мнению, существенные противоречия его взглядов объясняются скорее социальными и экономическими условиями эпохи, чем хитрой двойной игрой. Резко выраженные механистические тенденции, которые можно обнаружить в некоторых теориях Декарта, соответствуют в конечном итоге развитию первых мануфактур и энтузиазму буржуазии, предвидящей возможности, создаваемые этой технической революцией. Но политическая ситуация была в это время такова, что допускала известный компромисс между феодализмом и новыми классами. Действия Ришелье, побеждающего последних независимых дворян с помощью буржуазии и старающегося установить достаточно сильную центральную власть для того, чтобы регулировать социальные конфликты, способствовали тому, что даже самые отважные умы отходили от идеи насильственной революции. Поэтому идеологическая борьба не могла быть доведена до крайних выводов, и Декарт, материалист на практике, оставался идеалистом и даже теистом в теории.[39]39
Следует, впрочем, заметить, что если идеи Декарта в целом ряде своих пунктов отражали тенденции наиболее прогрессивных элементов французской буржуазии, к которой принадлежала часть его семьи, то он сам был дворянином и никогда не забывал о своем аристократическом происхождении.
[Закрыть]
Лишь веком позже французская буржуазия, развитие которой наталкивалось на остатки феодального строя и вырождавшуюся систему абсолютизма, станет настоящим революционным классом и тогда в космогонических гипотезах (например, в гипотезе Лапласа) появятся откровенные материалистические тенденции.
