Текст книги "Миссис Харрис едет в Нью-Йорк"

Автор книги: Пол Гэллико (Галлико)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

23

Конечно, для такого порта, как Нью-Йорк, отплытие большого трансатлантического лайнера – не Бог весть какое событие. Такие гигантские корабли уходят отсюда не реже раза в неделю. И все-таки есть в этом нечто волнующее – в особенности если речь идет о самом большом из судов, когда-либо бороздивших моря – о «Куин Элизабет».

И тем более летом, когда американцы устремляются в Старый Свет, в отпуск. Порт бурлит, а все подъезды к причалу No.90, что располагается рядом с эстакадой на Пятидесятой улице, забиты желтыми такси и роскошными лимузинами, подвозящими пассажиров и их багаж. Суетятся пассажиры, провожающие и носильщики, а на борту судна шумит что-то вроде огромного прощального приема, правда, разбитого на кусочки стенами кают, салонов и коридоров. В каждой каюте отъезжающие на прощание угощают пришедших их проводить друзей шампанским, виски и тартинками.

Есть особое, заразное веселье в этих прощаниях – именно в них особенно проявляется беззаботный отпускной дух. Он царил повсюду на «Куин Элизабет» в этот день, 16 июля, – но нигде не ощущался сильнее, чем в заставленной букетами орхидей и роз каюте А-59, самой лучшей и самой большой каюте туристического класса. Здесь в три пополудни, за два часа до отплытия, миссис Харрис и миссис Баттерфильд принимали тех, кто пришел проводить их.

Репортеры обычно не заходят на туристскую палубу, сосредотачиваясь на знаменитостях, которых, конечно же, следует искать в каютах люкс и первом классе. На сей раз им не повезло – самое интересное общество собралось именно здесь, в турклассе. Общество, собравшееся на проводы двух уборщиц, не только включало весьма интересных людей, но было и весьма разнородным. Так, здесь присутствовал посол Франции в США, маркиз Ипполит де Шассань, в сопровождении своего личного шофера мистера Бэйсуотера из Бэйсуотера, Лондон.

Попади сюда репортеры, они, конечно же, заметили бы и мистера Джоэля Шрайбера, президента Североамериканской корпорации кино и телевидения, недавно прославившейся подписанием десятимиллионного контракта со знаменитым Кентукки Клейборном. Президент «Нортамерикан» явился сюда с супругой Генриеттой Шрайбер и недавно усыновленным Генри Браун-Шрайбером, приятным молодым человеком почти уже девяти лет.

Так что очень даже хорошо, что никого из журналистов нелегкая не занесла на туристскую палубу, не то не миновать бы вопросов о том, каким это образом сын лорда Дартингтон-Стоу, внук маркиза де Шассань, чье прибытие в Штаты не так давно было отмечено рядом публикаций с фотографиями, превратился вдруг в приемного сына киномагната.

Присутствовали тут и мистер Грегсон, мисс Фитт и миссис Ходж – соответственно камердинер, горничная и кухарка Шрайберов, прошедшие школу Идеальной Прислуги у отъезжающих дам.

Наконец, дополняли общество несколько Джорджей Браунов из Нью-Йорка, которые успели привязаться к миссис Харрис и кого за время своих поисков она включила в число своих друзей. Был здесь мистер Джордж Браун – зазывала из балаганчика в нарядном костюме и с яркой ленточкой вокруг тульи канотье; пришел капитан Джордж Браун – повелитель буксира «Сёббхан О'Рьян», с выпирающими из-под воскресного пиджака мышцами – он вел за собой свою миниатюрную супругу; прибыл элегантный мистер Джордж Браун с фешенебельной Грэйс-Сквер; двое Браунов из Бронкса; скучающий по Лондону и временам боевого товарищества шоколадный Браун из Гарлема; наконец, Джордж Браун с Лонг-Айленда и целое семейство Браунов из Бруклина.

Имя подлинного отца Генри решено было сохранить в секрете, но миссис Харрис сообщила о благополучном завершении поисков, так что Брауны не только провожали ее, но и отмечали успех.

Если бы миссис Харрис и ее подруга попытались держать в руках все подаренные им цветы, они бы не устояли под весом многочисленных букетов. В конце концов миссис Харрис с присущим ей пониманием тонкостей протокола решила, что они будут держать цветы, подаренные маркизом де Шассань – белые орхидеи, перевязанные сине-бело-красными ленточками, цветами Франции: Великобритании и Соединенных Штатов. Вокруг сновали официанты, разливая шампанское и обнося гостей подносами с канапе.

В подобных случаях, надо сказать, без выпивки – прежде всего игристого вина – не обойтись, потому что собравшиеся не знают, о чем говорить и начинают просто повторять одно и то же.

Так, мистер Шрайбер в десятый раз говорил маркизу:

– Парнишка станет чемпионом, точно вам говорю. У него глаз как у Бэйба Рута. Позавчера подаю свечку, думаю – ему не взять. Знаете, что он сделал?

– Нет, – признался маркиз.

– Он резанул не хуже Ди Маджо и закинул яблочко прямиком в следующую точку. Каково?

– Поразительно, – согласился маркиз, который не понял ни единого слова, кроме того что Генри, по всей видимости, снова совершил нечто замечательное. Памятуя, что сам Президент США был впечатлен спортивными успехами мальчика, это было вполне логичным предположением.

– Передавайте привет Лейстер-Сквер, – говорил мистер Джордж Браун из Гарлема. – Как-нибудь я еще приеду туда. У вас хорошо относились к нам во время войны.

– Если когда наткнусь где на того Джорджа Брауна, который бросил пацана, врежу ему просто на счастье, – обещал зазывала Браун с Кони-Айленда.

– Вы доброе дело сделали, – снова и снова хвалил бруклинский Браун.

– Как-нибудь непременно навестим вас, – обещали Брауны из Бронкса.

– Наверно, в «Быке» и у Уайта все по-старому, – вздыхал ностальгически Браун с Грэйс-Сквер. – Они, слава Богу, не меняются…

– Дорогая, – в четвертый раз говорила миссис Шрайбер, – помашите рукой нашему дому на Итон-Сквер. Интересно, кто теперь там живет?.. – А потом, вспоминая славное времечко, когда жизнь была гораздо проще, она добавила: – Быть может, вы даже будете у них прибираться. Я никогда не забуду, сколько вы для нас сделали! Пожалуйста, напишите нам, как у вас дела!..

Бэйсуотер долго молча стоял в сторонке, потому что никак не мог подойти к англичанкам – их все время обнимал малыш Генри, который больше не выглядел таким уж малышом, потому что его тело стало догонять в пропорциях голову, да и взгляд больше не был грустным. Кроме того, вокруг суетились все прочие.

Все-таки ему удалось перехватить взгляд миссис Харрис и, приподняв бровь, повести плечом в сторону двери. Миссис Харрис поняла и, выскользнув из своего окружения, вышла в коридор.

– Держи оборону, – шепнула она миссис Баттерфильд, выходя, – надо пойти взглянуть, что с чемоданами.

– Но ты же не станешь сходить на берег? – встревоженно спросила подруга, но миссис Харрис уже вышла.

В коридоре тоже слышался звон бокалов, смех, веселые голоса – во всех каютах отмечали прощание.

– Уф, – сказала миссис Харрис, – уж думала, так и не удастся спросить вас. Это все-таки была шпилька?

Вместо ответа мистер Бэйсуотер выудил из кармана и вручил миссис Харрис пакетик. В нем оказался флакончик одеколона – достойный шофер, надо сказать, впервые в жизни купил и вдобавок подарил даме нечто подобное, – а к горлышку флакона была прикреплена аптечной резинкой гигантская шпилька самого зловещего вида.

Миссис Харрис осмотрела сие изделие.

– Боже правый, – сказала она, – ну и здоровущая!

Мистер Бэйсуотер кивнул.

– Вот так и бывает, – заметил он, – попадает такая штуковина в честный «роллс» и давай дребезжать, будто машина разваливается. Я никогда и не стал бы ее искать, если бы не вы. Так что это вам.

– Спасибо, Джон, – растроганно сказала миссис Харрис. – А заколку я сохраню на память. Но не пора ли нам вернуться в каюту?..

Но мистер Бэйсуотер еще не закончил. Смущенно он пошарил в карманах и наконец сказал:

– Э-э-э… Ада, я хотел дать вам еще кое-что. Если вы не возражаете.

С этими словами он вынул из кармана руку, раскрыл ее и показал миссис Харрис нечто, хорошо ей знакомое. Она догадалась и о том, какая последует просьба.

– Это ключи от моего дома, – пояснил мистер Бэйсуотер. – Я просто подумал – вдруг у вас найдется минутка заглянуть ко мне. Просто проверить, все ли в порядке. Это номер шестьдесят четыре по Уилмотт-Террас, Бэйсуотер-роуд. В Бэйсуотере.

Миссис Харрис посмотрела на ключи и ощутила странное теплое чувство, которого ей не приходилось испытывать, пожалуй, с тех пор как она была еще почти девочкой.

Мистер Бэйсуотер тоже чувствовал себя немного не в своей тарелке и даже слегка вспотел. Никто из них не думал сейчас о символическом значении вручения ключей, но оба ощущали странно-приятное чувство.

Миссис Харрис приняла ключи – они были очень теплые от руки мистера Бэйсуотера.

– Договорились, – сказала она. Спорю, что за это время квартирка-то как следует запылилась. Не возражаете, если я там немного приберусь?

– О, я не имел в виду это, – поспешно сказал мистер Бэйсуотер. – Я бы не осмелился обратиться к вам с такой просьбой. Просто – я хотел, чтобы вы заглядывали ко мне по случаю. Я бы тогда знал, что с моим домом всё в порядке.

– Вы ведь еще долго будете в отъезде? – спросила миссис Харрис.

– Не так уж долго. Я приеду через полгода. Я уже сообщил маркизу, что намерен уйти.

Миссис Харрис была поражена.

– Уйти?! Что это с вами? Как же маркиз?..

– Он отнесся с пониманием, – несколько загадочно ответил шофер. – И потом, я порекомендовал ему своего знакомого. Хороший водитель.

– Но машина! – воскликнула миссис Харрис. – Вам ведь придется оставить ее здесь!

– Вероятно, следует научиться смотреть на вещи проще, – пожал плечами мистер Бэйсуотер. – История с заколкой меня кое-чему научила. И потом, я все равно уже подумывал о пенсии. Я накопил достаточно денег, чтобы обеспечить себя. А если я пробуду тут слишком долго, то начну тосковать по Бэйсуотеру…

– Это как у меня с Виллис-Гарденс, – кивнула миссис Харрис. – Как вспомню – занавески задернуты, вечер, мы с миссис Баттерфильд чай пьем… Нигде не найти ничего подобного, – неожиданно для себя заключила она.

– Смогу ли я увидеться с вами по возвращении? – спросил мистер Бэйсуотер. Вопрос свидетельствовал о смятении его чувств – ключи-то она уже взяла!

– Конечно, если заглянете ко мне, – так же ненатурально ответила миссис Харрис, сжимая ключи. – Я живу в номере пять по Виллис-Гарденс, Бэттерси. К семи я обычно уже дома. Кроме четверга, по четвергам мы с миссис Баттерфильд ходим в кино… Но если вы черкнете мне открыточку, кино можно и перенести.

– Не беспокойтесь, – ответил мистер Бэйсуотер. – Напишу непременно. А теперь, наверное, пора вернуться в каюту?..

– Да, наверное.

Они пошли в каюту. Миссис Харрис сжимала в руке залог того, что в недалеком будущем она вновь встретится с ним. А пустой теперь карман мистера Бэйсуотера гарантировал, что пройдет не так много времени, и он увидит ее у себя дома.

В каюте мистер Шрайбер как раз заканчивал задавать Генри вопросы, которые долженствовали показать маркизу, как успешно развивается мальчик. Миссис Харрис вдруг словно впервые увидела, что Генри подрос и окреп, а постоянное ожидание оплеухи исчезло из его глаз. Генри никогда не был трусом – просто он всегда ждал худшего и редко обманывался в своих ожиданиях. Прошло совсем мало времени, и он стал нормальным здоровым мальчиком, и было видно, что он собирается уже начать превращение в мужчину. Миссис Харрис не привыкла возносить благодарственные молитвы – ее отношения со Всевышним были запутанными и менялись от случая к случаю; но сейчас Он как будто вел себя правильно и был добр и великодушен. И Ему – которого она представляла себе таким, каким Его обычно изображают на религиозных открытках, доброму седому бородачу, она сказала про себя – «Спасибо!».

– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спрашивал между тем мистер Шрайбер.

– Бейсболистом! – отвечал Генри.

– Каким именно? – уточнил приемный отец.

– Средним подающим! – после короткого размышления ответил Генри.

– Центровым подающим, – поправил мистер Шрайбер. – Правильно, Генри. Все великие игроки так играли – Рут, Кобб, Ди Маджо, Мьюзл. А за какую команду хочешь играть?

Генри и тут знал правильный ответ.

– За «Нью-Йорк Янкиз», конечно!

– Видали? – гордо сияя, спросил мистер Шрайбер. – Уже настоящий американец!

Раздался тройной гудок. По коридору прошел стюард, звоня в гонг и выкликая:

– Провожающих прошу сойти на берег!..

Гости двинулись к выходу, сопровождаемые всхлипывающей миссис Баттерфильд. Прощания зазвучали с удвоенной силой.

– До свидания, миссис Харрис! – крикнула миссис Шрайбер. – Храни вас Бог! Не забудьте посмотреть, кто теперь живет в нашем доме!..

– До свидания, мадам! – сказал маркиз, склоняясь к руке миссис Харрис и щекоча ее усами. – Вы должны быть очень счастливы – потому что приносите счастье другим, включая, должен заметить, и меня. А проделка все-таки вышла отменная! И я всем сказал, что мой внук вернулся к отцу в Англию, так что проблем больше быть не должно.

– До свидания! Будьте счастливы! – закричали все Брауны.

– До свидания, будьте счастливы! – повторил за ними мистер Шрайбер. – Если вам что-то будет нужно, позвоните мне. Не забудьте, у нас и в Лондоне есть филиал. Они смогут помочь вам в любой момент.

Генри застенчиво подошел к ним – он был все-таки еще мальчиком, и сильные чувства смущали его. Он не знал, что будет с ним в будущем, но сомнений в настоящем у него не было – так же как он не намерен был забывать, что эти две пожилые женщины спасли его, хотя он мало-помалу начал забывать о жизни у Гассетов.

Но миссис Баттерфильд не была намерена стесняться. Она сгребла мальчика в охапку, прижав к своему могучему корпусу и тем самым создав мальчику некоторые трудности с дыханием, пока она обнимала него и всхлипывала. Наконец, миссис Харрис остановила ее.

– Довольно, милочка. Не увлекайся. Он больше не малыш – смотри, он уже мужчина!

Этими словами она заслужила едва ли не большую благодарность Генри, чем его спасением. Он подбежал к ней и обхватив ее шею, прошептал:

– До свидания, тетя Ада. Я тебя люблю!..

Это были последние слова, сказанные при расставании. Все вышли и стояли на краю пирса, пока огромный лайнер осторожно выходил в Норс-ривер. Блестели в лучах жаркого июльского солнца надраенные бронзовые ободки иллюминаторов, тысячи пассажиров усеивали белоснежные палубы и надстройку. Где-то среди точек, которыми стали лица пассажиров, были и точки, которые звали Ада Харрис и Вайолет Баттерфильд. Гигантский лайнер еще трижды пробасил сиреной, прощаясь, и маркиз Ипполит де Шассань произнес вслед ему напутственную речь.

– Будь моя воля, – сказал он, – я поставил бы где-нибудь на площади памятник таким женщинам, ибо они – подлинные героини нашей жизни. День за днем делают они свою работу, борются с бедностью и одиночеством, стремясь сохранить себя и поднять семью, – и сохраняют способность смеяться, улыбаться и мечтать, – Маркиз помедлил минуту, собираясь с мыслями, и закончил: – И вот поэтому я воздвиг бы памятник в их честь. Памятник их мужеству в достижении мечты, памятник романтическому духу и стремлению к прекрасному. Ибо вы видите сами плоды этих мечтаний.

«Куин Элизабет» снова загудела – сейчас она плыла бортом к пристани на самой середине Норс-Ривер. Буксиры отошли, огромные винты вспенили воду за кормой и судно заскользило к океану. Маркиз снял шляпу.

В это время миссис Харрис и миссис Баттерфильд с покрасневшими от слез глазами вернулись в каюту. Почти тотчас к ним постучался стюард.

– Здравствуйте, меня зовут Твигг и я ваш стюард, – представился он. – Стюардессу зовут Эванс. Она сейчас к вам зайдет. – Он уставился на цветы, которыми была завалена каюта, и пробормотал с великолепным кокнийским выговором: – Бо-ожже пра-авый, да тут никак помер кто!..

– Ну-ка, – ответила миссис Харрис, – придержите язычок, не то кто-то и вправду помрет! Эти цветы от посла Франции, чтоб вы знали!

– Ого-го!. – воскликнул стюард, услыхав родной говор. – Не говорите, я сам угадаю – Бэттерси, верно? Готов спорить! Я сам из Клэпхэм-Коммонз. Во, и не угадаешь, кого только ни встретишь в наши дни за границей. Мир тесен… Можно ваши билетики?

Взяв билеты, он широко улыбнулся.

– Все будет путем, дамочки. Доверьтесь Биллу Твиггу и Джесси Эванс – мы за вами присмотрим. Вы выбрали самое правильное судно!.. – и удалился.

Миссис Харрис опустилась на койку и счастливо вздохнула. «Клэпхем-Коммонз» прозвучало как чудесная музыка.

– Господи, – сказала она. – Ви, до чего же славно почувствовать себя дома!