Текст книги "Миссис Харрис едет в Нью-Йорк"

Автор книги: Пол Гэллико (Галлико)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

5

Как все гениальные идеи и планы, порожденные Гением, побуждаемым Необходимостью, план миссис Харрис по доставке Генри зайцем на борт «Виль де Пари» в Саутгемптонском порту был прост – и хаос, обычный для процедуры посадки на судно (как объяснила миссис Шрайбер, предупреждая о возможных трудностях путешествия), был как нельзя более кстати для заговорщиков.

Дело в том, что Шрайберы ехали первым классом, а для прислуги они взяли каюту туристского класса. Это значило, что им придется ехать врозь – и миссис Шрайбер составила подробнейшие указания по всем этапам поездки, включавшей отъезд с вокзала Ватерлоо на специальном поезде до причалов порта, прохождение таможенного и паспортного контроля, переезд на катере до устья Солента к лайнеру – вплоть до размещения в каюте, после чего заботу о дамах должна принять на себя французская компания.

К этим инструкциям миссис Харрис присовокупила собственные яркие воспоминания – она как-то раз ехала куда-то пригородным поездом с вокзала Ватерлоо, и там у одного из выходов происходило что-то, напоминавшее небольшой мятеж: толпились и толкались нарядно одетые люди, плакали дети, кто-то кого-то звал, кто-то не мог протолкаться к кому-то… Миссис Харрис поинтересовалась, что происходит – и ей объяснили, что всего-навсего отправляется «портовый поезд» до Саутгемптона. Ничего не поделаешь – пик сезона…

По мере того, как миссис Харрис излагала свой план, миссис Баттерфильд трепетала, стенала, охала, заламывала руки и всплескивала ими, хваталась за голову и сердце, дрожала и призывала небеса в свидетели, что ужасная авантюра приведет их всех троих в темницу, где они проведут остаток дней – и она, Вайолет Баттерфильд, не намерена принимать участие в этом безумии: не желает она на старости лет греметь оковами! Да, она действительно согласилась на сумасбродную поездку через океан (который чаще всего погребает легкомысленных мореплавателей в своей пучине) в страну, где смерть ожидает неосторожного на каждом углу; но начинать это гибельное странствие с похищения ребенка, укрывательства, заговора и безбилетного проезда – это уже слишком!

Но когда миссис Харрис приходила в голову удачная по ее мнению идея, она бывала неколебима.

– Полно тебе, Ви, – промолвила она, – не трясись так. Мы поступим по пословице – семь раз отмерь, а уж тогда только бросайся очертя голову и сжигай за собой мосты.

Сказавши так, она с великим терпением и подробными объяснениями развеяла большую часть возражений подруги.

План миссис Харрис строился на воспоминаниях детства, когда она ездила с родителями в Клэстон-на-море, откуда они катером отправлялись на пикник или экскурсию в Маргейт. Они изредка позволяли себе такую роскошь, но родители миссис Харрис были люди бедные – два билета они еще могли себе позволить, но не три. И вот, когда наступал момент посадки, когда надо было пройти в воротца мимо билетного контролера, маленькая Ада отходила от родителей и, выбрав семейство с пятью-шестью отпрысками, незаметно присоединялась к ним. В воскресной спешке, в толпе и суете контролер был не в состоянии точно сосчитать детей, а замороченный отец многодетного семейства тоже далеко не сразу замечал прибавление в потомстве. Миновав контроль, до того как родители большой семьи обнаруживали новенькую, Ада отходила от них и воссоединялась с собственными родителями.

Иногда, если достаточно большой семьи не подворачивалось, разыгрывался другой гамбит: мистер и миссис Харрис проходили контроль, садились на катер, а чуть позже малышка Ада начинала реветь: «Я потерялась! Где мои папа и мама?» Когда безутешную малютку приводили к осчастливленным родителям, никто уже и не помнил о билете для девочки.

Миссис Баттерфильд и самой приходилось в детстве проделывать подобный фокус, и потому она скрепя сердце вынуждена была признать, что он никогда не подводил. А миссис Харрис как опытная путешественница добавила:

– Кроме того не забывай, милочка, что это французскийпароход. А если на свете и есть суматошная нация – так это французы. Они даже когда о погоде говорят, то руками машут, кричат и суетятся. Да вот сама увидишь!

– Да, но когда мы уже в комнате будем на пароходе, они ведь его найдут! – попыталась миссис Баттерфильд выдвинуть последнее возражение.

– Да ни в жизнь! – миссис Харрис потеряла наконец терпение. – Что у тебя на плечах, голубушка? Вспомни: ведь в нашей комнате ванная есть, верно?

И правда. Миссис Шрайбер была так рада заполучить великолепную прислугу, что убедила мужа заказать для подруг лучшую из кают туристического класса, предназначенную для путешествующих семьями с детьми – одну из немногих кают с ванной на палубе туркласса. Миссис Харрис видела схему судна – и хотя в тот момент она еще не знала, какую роль сыграет ванная в их приключении, она мысленно отметила, что в каюте есть место, где в случае чего всегда можно укрыться.

6

Легко представить, каким событием для Виллис-Гарденс – маленькой улочки в Бэттерси – стал отъезд подруг в Америку. Он сотряс ее до самого основания (а ведь то было заложено во время оно еще римлянами!). Все соседи – даже Гассеты! – вышли проводить их и пожелать доброго пути. Когда к № 5 подъехало такси и невероятная гора чемоданов и баулов выросла на его крыше и переднем сидении, возбуждение публики так возросло, что никто и не заметил отсутствия маленького Генри Брауна.

Как все люди, не привыкшие к путешествиям, женщины взяли с собой куда больше вещей, чем им могло бы понадобиться, включая даже фотографии и памятные безделушки – в результате такси было набито до такой степени, что непонятно, как только смогла поместиться в нем объемистая миссис Баттерфильд – да еще с миссис Харрис в виде довесочка.

Когда водителю объяснили, что его пассажирки направляются не куда-нибудь, а в самую Америку, он впечатлился и принялся усердно и с явной работой на публику трудиться, увязывая пухлые чемоданы и коробки и всем видом показывая, что готовит машину к в важной и дальней поездке – как бы не до самого Нью-Йорка!

Миссис Харрис приняла все почести как должное, а затем принялась сердечно прощаться с друзьями и знакомыми, не забывая давать шоферу указания относительно багажа. Но бедная миссис Баттерфильд только трепетала, потела и обмахивалась веером – предстоящее путешествие страшило ее, не говоря уже о том, чтоони намеревались предпринять в ближайшие минуты. Она пыталась представить себе, чем кончится для нее и ее подруги эта невероятная авантюра – и ничего хорошего ей в голову не приходило.

Гассеты нагло пялились на суету, и в их взглядах явственно читалось «скатертью дорожка!». По крайней мере, теперь никто не помешает всласть потиранить приемыша… Именно миссис Харрис хоть как-то сдерживала их. Гассеты побаивались ее, так как не сомневались, что соседка не замедлит сообщить на них в полицию, дай они к тому хоть малейший повод. Зато теперь, с отъездом миссис Харрис и миссис Баттерфильд, они могли отвести душеньку. Гассетовы чада предвкушали большую охоту. А Гассет-старший теперь мог, если его делишки в Сохо шли не особо удачно, отыгрываться на Генри. Да, Генри с отъездом его покровительниц ждали не лучшие времена, и по этому поводу все члены семейства Гассетов довольно ухмылялись.

Как только увязали последний баул, шофер занял свое место за баранкой, а мокрая и дрожащая миссис Баттерфильд и сияющая миссис Харрис втиснулись на заднее сиденье. Зафырчал мотор, и подруги, сжимая подаренные друзьями прощальные букетики, обвязанные серебристой ленточкой, принялись махать провожающим. Послышались возгласы – «Удачи!» – «Счастливого пути!» – «Не забывайте!» – «Черкните открыточку!» – «Возвращайтесь скорее!» – «Передайте привет Бродвею!» – «Господь вас храни!» – и прочее.

Машина отъехала. Обернувшись, подруги бросили прощальный взгляд на провожающих – друзья махали им вслед, а Гассетовы поганцы показывали «носы» и высовывали языки.

– Ох, Ада, – простонала миссис Баттерфильд, – я так боюсь! Зря мы это делаем. Что если…

Но миссис Харрис, которая сама начала было немного нервничать, взяла себя в руки и вспомнила о своей роли главы экспедиции.

– Умолкни, Ви, – велела она. – Все будет как надо. Бог мой, я уж думала, ты нас выдашь – так тряслась! Ну да ладно; теперь, главное, не забудь – как приедем на место, ты смотришь назад и внимательно следишь, чтоб все было в порядке. Ясно?..

Засим она постучала монеткой в перегородку, и когда водитель обернулся и приоткрыл окно, распорядилась:

– Сейчас езжайте через Гиффорд-плэйс на Хансберри-стрит – там на углу зеленная лавка Уорблза, у нее и встанете.

Таксист решил пошутить (момент для этого он выбрал неудачно).

– А я-то думал, дамочки, вы в Америку едете!

– Делайте что вам говорят и не лезьте куда не надо – не то блох наберетесь, – осадила его миссис Харрис с неожиданной для шофера свирепостью. Она опять начала волноваться, потому что приближался тот миг, в который могут рухнуть самые близкие к осуществлению планы.

Такси подъехало к лавке. Сам мистер Уорблз стоял снаружи и обрывал хвостики морковок.

– Делать ему нечего, кроме как снаружи торчать, – пробормотала миссис Харрис, присовокупив не вполне хорошее словцо. Но в эту секунду кто-то позвал зеленщика и он, прихватив свои морковки, скрылся в лавке.

– Пора! – воскликнула миссис Харрис подруге, которая, согласно предписаниям, боязливо озирала улицу. – Видишь кого?

– Н-нет… – пробормотала та. – Кажется, никого. Во всяком случае никого из знакомых…

Миссис Харрис склонилась к окошку в перегородке.

– Бибикните три раза, – велела она.

Затюканный (и заинтригованный) таксист повиновался. В тот же мгновение из-за корзин с кочанами капусты метнулась маленькая фигурка. Худой темноволосый мальчуган не глядя по сторонам влетел в приоткрытую дверцу такси, с проворством хорька ввинтился под груду багажа – и мгновенно исчез. Дверь захлопнулась.

– Ватерлоо! – шепотом велела миссис Харрис.

– Чтоб мне лопнуть, – пробормотал себе под нос таксист, озадаченный увиденным и послушно тронул машину с места. Ему, конечно, и в голову не могло придти, что две почтенные пожилые дамы, да к тому же по всем признакам лондонские уборщицы, отъезжающие в Америку из приличного, хотя и небогатого района, могут по пути похитить ребенка.

7

Никто так не бросается в глаза, как ребенок, который хочет, чтобы его заметили. Но никто не умеет быть и таким незаметным, как ребенок, не желающий привлекать к себе внимание – особенно если у него есть возможность затеряться в толпе.

И маленький Генри, и миссис Харрис превосходно владели этой техникой, и потому, когда на платформе вокзала Ватерлоо к ним подошли Шрайберы (миссис Баттерфильд испуганно ахнула), миссис Харрис заставила Генри исчезнуть быстрее, чем любой фокусник проделал бы это с кроликом. Она слегка шлепнула его пониже спины (это был условный сигнал), и Генри спокойно сделал шаг в сторону и встал рядом с какими-то чужими людьми. Шрайберы раньше никогда не видели Генри, поэтому сейчас он был для них просто чьим-то ребенком, стоящим подле чьего-то багажа и взирающим куда-то вверх (не иначе как милый мальчуган тихо молится про себя).

– Вот вы где, – задыхаясь, промолвила миссис Шрайбер. – Надеюсь, все в порядке? Ну да я уверена, все будет как надо. Нет, ну вы когда-нибудь видели такую толпу?.. Так… билеты я вам отдала или нет?.. Ох, какая же суета!..

Миссис Харрис попыталась успокоить хозяйку:

– Полно вам, дорогая, – промолвила она. – Все лучше некуда. И не волнуйтесь – за мной присмотрит Вайолет.

Сарказм последней фразы ускользнул от миссис Баттерфильд, которая покрылась еще более обильной испариной и нервно обмахивалась веером. Она ждала, что кто-нибудь из Шрайберов спросит, «Что это с вами за ребенок?» – хотя как раз в эту минуту Генри с ними не было.

Но мистер Шрайбер сказал только:

– Они в полном порядке, Генриетта. Ты все время забываешь, что миссис Харрис вполне самостоятельно ездила в Париж и провела там целую неделю.

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась миссис Шрайбер и вдруг покраснела. – Но… я боюсь, вам не позволят приходить к нам в каюту, когда мы будем на корабле.

Ей было стыдно, потому что подобная классовая дискриминация выглядела не демократично и не по-американски. Поэтому она быстро добавила:

– Ну, вы же понимаете – на этих кораблях очень строгие правила насчет перехода из одной части в другую. Я хочу сказать… словом, если вам что-то будет нужно, вы, конечно, сможете послать нам записку… Ох, честное слово…

Мистер Шрайбер помог супруге выйти из затруднения, сказав:

– Да разумеется, все будет в порядке. Ну, пошли, Генриетта, нам пора в наш вагон.

Миссис Харрис показала им оба больших пальца в знак своей уверенности в успехе. Немедленно после того, как Шрайберы удалились, малыш Генри вновь возник из пустоты и все так же спокойно встал возле своих благодетельниц.

– Ты проделал это просто великолепно! – восторженно поаплодировала ему миссис Харрис. – Умница! Давай и дальше в том же духе!

Ее быстрые хитрые глазки все время бегали по сторонам, оглядывая отъезжающих и провожающих – их легко было отличить друг от друга, потому что путешественники нервничали, а их друзья беззаботно шутили и если и поглядывали на часы, то явно без боязни опоздать.

Неподалеку возле открытой двери вагона суетилось огромное американское семейство – отец и мать возле чудовищной кучи багажа, а с ними несчетное число ребятишек – то ли пять, то ли шесть, но несчетным оно было потому, что ребятня непрестанно вертелась, бегала, суетилась, играла друг с другом не то в салочки, не то в прятки – даже миссис Харрис никак не могла их пересчитать. Понаблюдав немного за этим семейством, миссис Харрис тронула Генри за руку, мигнула ему на шумную семейку и, наклонившись, шепнула:

– Они.

Генри не ответил – только несколько сумрачно кивнул, но его печальные глаза внимательно изучали американцев, подмечая все, что могло впоследствии помочь незамеченным смешаться с ними.

Было бы, конечно, гораздо интереснее для развития сюжета, если бы планы миссис Харрис были нарушены или, паче того, сорваны пресловутыми превратностями судьбы – но на самом деле все прошло блестяще.

Пользуясь заранее согласованной методикой, наша троица от Ватерлоо добралась до Саутгемптона, от Саутгемптона до катера, а вскоре над ними нависла черная, в заклепках, стена с кремовой надстройкой и ярко-красной трубой – лайнер «Виль де Пари». Как только в пределах видимости появлялся кто-либо, даже отдаленно схожий с контролером, кондуктором, таможенником или сотрудником паспортного контроля, Генри временно становился членом семьи профессора Альберта Р. Уэгстаффа, преподавателя литературы Средневековья в университете города Бонанза (Вайоминг). Инстинкт помог миссис Харрис выбрать в качестве прикрытия не кого-нибудь, а именно классического рассеянного профессора. Доктор Уэгстафф не был уверен ни в том, сколько у них мест багажа, ни даже в том, сколько при нем едет детей. Несколько раз почтенный профессор принимался пересчитывать чемоданы, всякий раз получая новый результат, пока, наконец, его жена не воскликнула:

– Ради всего святого, Альберт, перестань считать! Приедем – узнаем, все довезли или нет, а пока не морочь мне голову!

Гнев миссис Уэгстафф неизменно приводил ее мужа в состояние паники – поэтому он только вздохнул:

– Хорошо, дорогая, – и прекратил всякие попытки пересчитать не только багаж, но и свое потомство, хотя ему и начинало казаться время от времени, что их по крайней мере на одного больше, чем должно быть. В результате задача Генри сильно облегчилась и все прошло без сучка и задоринки.

Правда, в какой-то момент нашим путешественникам стало не по себе. Они уже сидели в своей каюте туристского класса № 134 – уютной и довольно симпатичной, с двумя верхними и двумя нижними койками, стенным шкафом и ванной, как вдруг раздались тяжелые шаги и кто-то громко и уверенно постучал в дверь.

Красное от волнений и беготни лицо миссис Баттерфильд стало розовым – в этом состоянии побледнеть сильнее было бы невозможно. Она ахнула и без сил опустилась на койку, покрывшись холодным потом и изо всех сил работая веером.

– Боже правый, – прошептала она. – мы погибли!

– Заткнись, – яростно велела ей миссис Харрис и шепотом приказала Генри:

– А ты ступай в ванную, милый, и посиди там тихо, как мышка, а мы пока что узнаем, кто ломится к двум беспомощным дамам, которые спокойно едут себе в Америку. Можешь заодно сделать что тебе нужно, если хочешь.

Генри во мгновение ока скрылся в ванной, а миссис Харрис открыла дверь каюты, обнаружив за ней потного и задерганного стюарда-француза в расстегнутом белом кителе.

– Прошу прощения за беспокойство, мадам, ваши бильеты, пожалуйста.

Взглянув на миссис Баттерфильд – сейчас она покраснела так, что, казалось, ее вот-вот хватит апоплексический удар, – миссис Харрис любезно ответила:

– Ну разумеется! – и, достав из ридикюля билеты, передала их стюарду.

– Жарко, не правда ли? – сказала она. – Моя подруга того гляди растает!

–  Ах, oui, – вздохнул стюард. – Но сейчас я сделаю больше прохладно, – и включил электрический вентилятор.

– И сколько народу! – продолжала миссис Харрис. Это оказалась кнопка, высвободившая нервы измотанного суматохой стюарда, и он внезапно закричал, размахивая руками:

–  Oui, oui, oui– льюди, льюди, льюди! Везде льюди! Можно спятьить!

– А хуже всего дети, – продолжала светскую беседу миссис Харрис.

Это оказалось еще более точным попаданием.

–  Oh la, la! – стюард жестикулировал еще сильнее. – Вы тоже видели! Детьи, детьи, детьи, всюду детьи! Я совсем спячу от детей!

– Правда ваша, – сочувственно кивнула миссис Харрис. – Я никогда столько не видела. Не знаешь, где на них наткнешься. Не представляю, как вы всех их можете сосчитать!..

–  C'est vrai, – вздохнул стюард. – Невозможьно!

Выпустив таким образом пар, стюард взял себя в руки и заключил:

– Благодарью вас, мадам. Если ви что-то пожьелаете, звоните Антуану. Вашу стюардессу зовут Арл ин. Она будьет вам помогать. – С этим он откланялся.

Миссис Харрис отперла дверь ванной и сказала:

– У тебя все в порядке, милый? Можно выходить.

Генри сумрачно спросил:

– Мне туда прятаться каждый раз, когда кто-то постучит?

– Нет, конечно, дорогой, – ответила миссис Харрис. – Больше это не потребуется. С этих пор все в порядке.

И она была права. Ей удалось кинуть семя в подходящую почву. Вечером того же дня Антуан, еще более загнанный, явился застелить постели. Увидав в каюте незнакомого мальчика, стюард удивленно спросил:

– Здравствуйте, – а кто это?

– Здрасте-здрасте, – отвечала миссис Харрис (уже не так дружелюбно, как днем). – То есть как это кто? Конечно, Генри, сын моей сестры. Я его везу к ней в Америку. Она там работу нашла. Официанткой. В Техасе.

Стюарда все-таки мучило сомнение.

– Но его не било здесь, не так ли?

– Что значит не было? Нет, как вам это нравится! Я берегу малыша как зеницу ока и я ни на миг не отпускала его от себя с самого Бэттерси!

Стюард дрогнул. Он давно не был ни в чем уверен.

–  Oui, madame… но…

– Какое еще «но?» – набросилась на него миссис Харрис – Разве я виновата, что вы, французы, из-за любого пустяка ударяетесь в панику и теряете голову. «Всюду люди! Всюду дети!..» Да, всюду! Вы сами сказали, что не в состоянии их запомнить – и вот вам, пожалуйста! Так вот: я вам советую не забывать нашего малыша Генри, или нам придется поговорить с вашим начальством!..

Стюард сдался. Этот рейс выдался на редкость утомительным – голова кр угом! Например, в каюте неподалеку разместилась большая американская семья, члены которой никак не могли договориться о том, сколько у них должно быть вещей и детей – они не то что не могли вспомнить, сколько чего было вначале, они и пересчитать-то их были не в состоянии! Вдобавок, стюард только что передал собранные билеты казначею… Но эти дамы казались женщинами порядочными, ребенок несомненно был с ними и, очевидно, не мог пройти на борт иначе как через паспортный контроль. Так что вряд ли стоило забивать себе голову… Годы работы в море научили стюарда обращаться практически с любыми пассажирами, и главным правилом было – не связываться. В особенности не заводить никаких расследований.

–  Oui, oui, oui, Madame, – успокаивающе затараторил он, – ну разумеется, я его помню! Как, вы сказали, его зовут? Малыш Генри? Ну, Генри, постарайся не делать беспорьядок в каюте для Антуана, и у нас будьет чудесное путьешествие!

Он застелил постели и вышел. С этих пор Генри стал законным пассажиром «Виль де Пари» – со всеми вытекающими отсюда правами и привилегиями. И больше никто не спрашивал, откуда он взялся и что тут делает.

В это время в Лондоне, в № 7 по Бэттерси, мистер Гассет вернулся домой после сомнительных операций в Сохо. Миссис Гассет, сидевшая в кресле-качалке, при появлении дражайшей половины посмотрела на мужа поверх свежего номера «Ивнинг Ньюс» и сообщила:

– Генри с утра не появлялся. Он, похоже, сбежал.

– Вот как? – рассеянно отвечал супруг. – Хорошо.

После этого мистер Гассет выдернул из рук жены газету и скомандовал:

– А ну, старая, вылазь! – уселся в освободившуюся качалку и принялся изучать результаты скачек.