Текст книги "Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия"
Автор книги: Пол Экман
Соавторы: Нгагва́нг Ловза́нг Тэнцзи́н Гьямцхо́
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Позднее мы рассмотрели эмоции гнева, обиды и ненависти прежде, чем обратиться к вопросу о том, как воспитывать сострадание. Хотя мы изначально согласились с тем, что гнев может быть конструктивным, Далай-лама убедил меня в том, что в долгосрочной перспективе ненависть всегда портит нашу жизнь, и мы размышляли с ним о том, как люди могут избавиться от своих жалоб и обид, которые являются причинами многих конфликтов в нашем мире. По мере того как наша дискуссия приближалась к теме сострадания, я замечал, что Далай-лама становился в этом вопросе дарвинистом и, отвечая мне, часто цитировал Дарвина! По мере того как мы анализировали примеры сострадания и моральных добродетелей у животных, мы начинали рассматривать возможность проявления сострадания всеми живыми существами.
В заключительной главе я рассказываю историю о моей собственной трансформации, произошедшей шестью годами ранее во время перерыва, наступившего после моей первой встречи с Далай-ламой. Когда моя дочь Ева задала Далай-ламе вопрос о гневе и любви и получила от него ответ, я сам приобрел при этом совершенно необычное знание, которое изменило мою эмоциональную жизнь. Всегда оставаясь ученым, я предоставил Далай-ламе свои свидетельства и свои объяснения того, что произошло тогда со мной, и затем попросил его объяснить произошедшее с его точки зрения.
Хотя все эти темы рассматривались в нескольких предыдущих книгах, включая книги Далай-ламы и мои собственные, наша беседа предлагает особый уровень непосредственности, страстного увлечения и интеллектуальной глубины, который прослеживается на протяжении всего нашего обмена мыслями. Наши диалоги предоставляют также уникальный живой взгляд на удивительную личность Далай-ламы. В какой-то момент я сказал ему, как легко мне было от того, что во время нашей беседы мне не приходилось сдерживать мой энтузиазм или силу моей аргументации. Обычно я чувствовал себя обязанным делать это, так как люди могли ошибочно принять мое возбуждение и мою страстность за проявление гнева. Далай-лама ответил: «Зачем вообще говорить, если вы не испытываете воодушевления!»
Поскольку против обыкновения я говорил ясно, громко и отчетливо, то переводчик нам требовался довольно редко, что делало нашу беседу более живой и непосредственной, чем в том случае, когда нам нужно было бы переводить каждое мое слово. Хотя время от времени непрерывность беседы нарушалась, когда Далай-лама произносил какую-то фразу на тибетском языке, которая требовала перевода, иногда он испытывал такое желание изложить свои идеи, что продолжал говорить по-английски, предоставляя мне уникальную возможность проследить весь ход его мышления. Примерно треть всего времени он говорил по-английски, а во время наших более поздних встреч – еще больше. Я не пытался исправлять его грамматические ошибки. Его речь характеризуется обилием оттенков интонаций и акцентов, которые, разумеется, никак нельзя отразить на бумаге, но ощущение того, что значит разговаривать с этим человеком, лучше всего передают именно те его высказывания, которые были сделаны без помощи переводчика.
Я надеюсь, что эти беседы будут стимулировать ваше мышление точно так же, как они стимулировали наше.
1. ВОСТОК И ЗАПАД
Зная о любви Далай-ламы ко всяким техническим приспособлениям, я решил перед началом нашего диалога подарить ему складной нож, у которого помимо лезвий имелись отвертка, пинцет, ножницы и другие инструменты. Во время этой беседы Далай-лама неоднократно доставал мой подарок, испытывая явное желание познакомиться со всеми его возможностями поближе, но всякий раз ему удавалось себя сдерживать. Совершенно безо всякого умысла с моей стороны этот нож позднее предоставил нам тему для очередной нашей дискуссии: о готовности Далай-ламы изучать инструменты для научных исследований и о моем интересе к овладению «инструментами» буддизма.
Экман: У меня для вас маленький подарок.
Далай-лама: Спасибо. Очень любезно с вашей стороны.
Экман: Когда перед вашим приходом я показал эту безделушку Джинпе, он попросил меня сказать вам, чтобы вы не клали его в ту дорожную сумку, которую вы носите с собой, так как иначе вас не пустят в самолет.
Далай-лама: Однажды в Японии у меня были с собой маленькие щипчики, прикрепленные к перочинному ножу, и работники службы безопасности аэропорта заставили меня сдать им эту безделушку на хранение. Как только я вернулся домой, я сразу же сделал все возможное, чтобы они мне ее вернули. (Все смеются.) Большое спасибо.
Две традиции
Экман: Я очень признателен вам за то, что вы нашли время для этих бесед. Надеюсь, что благодаря взаимодействию двух таких разных интеллектуальных традиций – буддизма и западной психологии – мы сможем помочь друг другу высечь в себе искры новых идей, которые обеспечат нам лучшее понимание эмоций и сострадания.
Вы писали, что мы должны приучать наш разум наблюдать. Согласны ли вы с тем, что к тому, как мы приучаем наш разум, и к тому, как мы можем мотивировать людей к этому, можно подходить с научной точки зрения?
Далай-лама(через переводчика): Никто не отрицает существования эмоций, чувств или разума. В повседневной жизни мы используем эмоции, они находятся здесь. Наука и техника служат главным образом обеспечению физического комфорта. Когда дело касается трудностей или проблем с эмоциями, технология мало что может сделать. Я думаю, что инъекция успокоительного лекарства для снятия беспокойства оказывает только кратковременный эффект. Поэтому теперь наступает время исследовать ту беду, с которой столкнулся наш эмоциональный разум, рассмотреть методы или средства, позволяющие справиться с этой вредной и порочной природой разума.
Экман: Телевидение постоянно вдалбливает нам в голову: «Если ты станешь богатым, если ты станешь знаменитым, то ты будешь счастливым». Очень немногие обнаруживают, что это совсем не так, потому что большинству людей не удается стать богатыми. (Далай-лама смеется.)
Как же мы можем достучаться до людей, которые хотят счастья, но под влиянием телевидения считают, что путь к нему лежит через славу, богатство и власть? Знаете ли вы какой-нибудь способ, с помощью которого ученые могли бы помочь исправить это заблуждение?
Далай-лама: В течение последних ста лет вся концепция материального развития предполагала, что оно сможет разрешить все наши проблемы. Одной из реальных проблем является проблема бедности. Но мы не поняли, что решение проблемы бедности не обеспечивает внутреннего мира. Я могу привести один пример – из истории Китая. Я полагаю, Дэн Сяопин надеялся, что когда люди станут богатыми, все их проблемы решатся сами по себе. Он даже утверждал, что любой способ, позволяющий достичь богатства. является оправданным. В семидесятых годах он дал импульс новому движению. Он говорил, что цвет кошки не имеет никакого значения, пока эта кошка ловит мышей. Из этого следовало, что вы можете богатеть, даже используя ошибочный метод (капиталистический). (Смеется.) Поэтому сегодня в Китае люди становятся все более богатыми – и все более испорченными. Бедные люди страдают еще больше. А многие богатые люди не считают себя счастливыми.
Экман: Да, это так.
Далай-лама: Многие люди полагают, что если они будут богаты, если у них будет много денег, то все их проблемы разрешатся сами собой. Или если они будут обладать властью, то у них не будет никаких проблем. Но это не так. И богатые, и бедные, и очень известные люди в психическом отношении могут быть очень несчастливы. Это совершенно очевидно. Ненависть и другие эмоции создают еще больше проблем.
Экман: Совершенно верно.
Далай-лама: В восемнадцатом, девятнадцатом и в начале двадцатого века ни одно правительство не говорило о важности душевного спокойствия человека. Все говорили только одно: экономика, экономика, экономика. Почему? Потому что бедность побуждает к действиям. Поэтому люди повсюду прилагали любые усилия, в том числе с использованием нашего образования, для искоренения бедности. Разве не так?
Экман: Так.
Далай-лама: Что же касается телевидения, то все, что вы видите. посвящено повышению материального благосостояния ради достижения экономического процветания. Но вы видите, что люди, по крайней мере те, которые больше не заботятся об удовлетворении своих материальных потребностей, все равно сталкиваются с проблемами, главным образом на психическом уровне. Это психическое беспокойство доставляет человечеству много страданий. Следовательно, теперь мы должны изучать другую область – область психического здоровья. Мы не можем улучшить психическое здоровье за один день. Ученые долгое время сосредоточивали усилия на том, что имеет отношение к материальному благополучию. Но теперь они начинают понимать, что существует возможность вырабатывать правильные, здоровые психические установки, которые приносят нам пользу, когда мы сталкиваемся с проблемами. Вы как ученый занимаетесь именно этим – и вы должны этим заниматься.
Наука, религия и истина
Далай-лама: В прошлом обстоятельства были таковы, что наука применялась в сфере материального развития, а не в области психики. На Западе традиционно под религией понимались христианство, иудаизм и ислам. Эти религии соответствуют главным образом традициям веры. В них уделяется мало внимания научному исследованию. Наука требует попыток изучения реального мира с помощью исследований и экспериментов. Таким образом, мы можем сказать, что наука не имеет ничего общего с религиозной верой.
Экман: Действительно, не имеет.
Далай-лама: Разумеется. Но это не означает, что каждый человек из мира науки, то есть ученый, обязательно является неверующим.
Экман: Совершенно верно.
Далай-лама: Наука в прошлом занималась преимущественно материальным развитием. Так что в этой области наука не имеет ничего общего с религиозной верой.
Экман: Да, да.
Далай-лама: Некоторые ученые являются очень религиозными людьми. Но их профессия, их профессиональная сфера деятельности не имеет ничего общего с религией. Теперь, как я полагаю, общество сталкивается с новым кризисом или новой проблемой, и эта проблема является главным образом проблемой эмоций. Следовательно, наука начинает заниматься эмоциями. Таким образом, современная наука – ее исследования, ее интересы и ее заботы – сосредоточивает усилия на изучении не только физической материи, но и психической энергии – эмоций. Я думаю, что это так. Вы со мной согласны?
Экман: Да. Вы правильно определили ситуацию. Благодаря работам Вильгельма Вундта, Зигмунда Фрейда и Чарльза Дарвина в конце девятнадцатого века возникла наука психология. Это была начальная попытка изучения психики, но наука существовала и до этого. И даже в двадцатом веке наука преимущественно занималась материей. В течение сотен лет в научных исследованиях почти полностью игнорировался вопрос о том, как мы можем достичь счастья. И здесь нам не удалось заметно продвинуться вперед.
Ученые начинают теперь делать попытки выйти за пределы традиционного западного мышления, чтобы увидеть, что из относящегося к этому вопросу они могли бы узнать или научно исследовать. Все большее число ученых начинает проявлять интерес к тому, что мы можем узнать об этом благодаря буддистскому мышлению.
Далай-лама: Итак, мы имеем «мягкую» науку и «жесткую» науку. Где же пролегает граница между ними?
Экман: Прежде граница была более четкой. К «жестким» относились точные и биологические науки. К «мягким» относились науки общественные и связанные с поведением человека – бихевиористские науки. Теперь когнитивная наука нейрофизиология располагается по обе стороны от этой границы, потому что она использует некоторые чисто биологические показатели – в частности, деятельности мозга и биохимического состава крови – для рассмотрения психологических феноменов.
Я измеряю движение мышц лица – трудно придумать более «жесткую» науку, – но делаю это для изучения эмоций. Мы не можем видеть эмоцию – движения лица являются лишь ее отображением, но мы можем многое узнать, если научимся измерять это отображение с необходимой точностью. Сегодня в когнитивной нейронауке и даже в таких областях психологии, как изучение эмоций и памяти, многие ученые используют объективные методы, часть из которых является биологическими, а часть – нет.
Некоторые ученые проявляют откровенное неуважение к научным открытиям, сделанным на основе информации, которую люди сообщают в ходе обследований, проводимых с использованием опросников. Но на мой взгляд, то, что говорят вам люди, всегда представляет интерес; это не обязательно то, что они действительно думают, а то, что они знают, может лишь частично отражать то, что они в действительности представляют собой, или то, чем они занимаются, – поэтому такой подход имеет ограничения, но у него есть также и свои достоинства. Исследования, в которых используются исключительно опросники, относятся к очень «мягким».
Далай-лама: А Дарвин?
Экман: Психология вышла из философии. Я сам считаю, что Дарвин был первым ученым, написавшим книгу по психологии, – эта книга, вышедшая в 1872 году, была посвящена выражению эмоций. По моему убеждению, во многих областях психологии трудно определить, относится ли эта область к биологии или же непосредственно к психологии. Это две стороны одной и той же медали. Во всем проявляется и та и другая сторона; вопрос заключается в том, каким образом и в каком феномене каждая из них играет свою особую роль.
Далай-лама: На Западе не существует традиции глубокого исследования религии. В то же время в нетрадиционных религиях, в особенности в буддизме в Индии, все обстоит иначе – там действительно существуют традиции проведения экспериментов и исследований.
На самом деле наука не является абсолютно антирелигиозной. Проще говоря, она пытается познать окружающую действительность, выяснить, какова эта действительность, с помощью исследования, с помощью эксперимента, но не посредством веры. В этом нет ничего антирелигиозного. Даже папа – а новый папа является очень умным и во многих отношениях замечательным человеком – подчеркивает, что вера и разум должны идти рядом. Он отмечает, что начал развивать эту идею вместе с некоторыми из своих последователей. Если бы люди имели веру без разума, то тогда у них не было бы ощущения связи религии с их жизнью, так что разум обязательно должен здесь присутствовать.
Но у некоторых ученых есть один лишь разум без веры – они великие ученые, но с точки зрения психики они несчастные люди. (Смеется.) Поэтому вера также необходима.[3]3
Специалист по высшей нервной деятельности Клиффорд Сейрон из Центра Дэвиса по изучению разума и мозга при Калифорнийском университета отмечал: «Ученые верят в свои методы и гипотезы – и это тоже настоящая вера. – хотя и не обязательно вера в Бога».
[Закрыть] Так обстоят дела, я думаю. что именно так. Поэтому теперь даже христиане вынуждены признавать важность разума. Что касается буддистов, то здесь нет проблем. Мы имеем право сказать, что настоящее исследование – это нечто особенное. Если наши результаты – полученные с помощью исследований или экспериментов – противоречат идеям буддизма, то тогда мы обладаем свободой отвергнуть старые идеи. Это слова самого Будды.
Китайские коммунисты говорят, что в тибетском буддизме отсутствует научное знание, и называют нас «глупыми тибетцами, полными слепой веры или предрассудков». Таково было их отношение к нам в начале шестидесятых, в семидесятых и в восьмидесятых годах. Я думаю, что с самого начала они чувствуют, что непризнание буддизма поощряет установку на исследование и отказ от догм.
Однажды я был приглашен в Москву на встречу с учеными. Я думаю, это была моя первая или вторая поездка в Россию. В то время марксистская, или коммунистическая, идеология была еще крепка. Некоторые ученые верили или чувствовали, что наука представляет собой нечто такое, что обязательно должно противостоять религии. Но это совсем не так. Наука – это только метод исследования действительности. Религия же имеет дело главным образом с ее субъективной стороной.
Экман: Мотивация большинства ученых и врачей, но крайней мере в начале карьеры, а для многих и до конца жизни, заключается в уменьшении страданий человека. Кто-то из них может сказать, что их мотивация является религиозной.
Далай-лама: Религиозной?
Экман: Они хотят творить добро.
Далай-лама: О да.
Экман: Они хотят избавить людей от страданий.
Далай-лама: Понимаю – сострадание.
Экман: Да.
Далай-лама: Их чувство – озабоченность страданием. Это правильно. Я думаю, что это присутствует в каждом виде человеческой деятельности, во всех действиях и занятиях людей. Я думаю что все люди, каждый из них, не хочет страдания и не хочет видеть боль.
Экман: Практически каждый не хочет страдать сам.
Хотя наука – это метод исследования. Имеется очень мало ученых, мотивация которых заключается не в том, чтобы творить в этом мире добро, и в этом смысле мотивация большинства частично совпадает с религиозной мотивацией. При этом не имеет значения, верят они в Создателя или нет. В иудаизме считается, что если вы служите своему сообществу, то вы преданный своей религии еврей. Вам не нужно верить в Создателя. Это зависит от религии. С моей точки зрения, большинство хороших ученых мотивированы духовной ценностью, желанием служить и помогать людям в этом мире.
Далай-лама: Сейчас существует несколько институтов, несколько школ, то есть множество людей, занимающихся образованием, сейчас их достаточно много, и они проявляют интерес к тому, как воспитывать понимание важности сострадания. К счастью, некоторые представители медийного сообщества также начинают проявлять к этому интерес.
Мы не можем изменить жизни или мировоззрения всех людей. Наш месседж, наше послание и наш голос очень слабы. Очень слабы! А многое другое в этом мире выглядит таким привлекательным! Но по мере того как я рассказываю об этой внутренней ценности на Западе, люди стремятся к ней все настойчивее, в то время как в Индии это стремление проявляется в более слабой форме. В Африке, как я полагаю, людям очень трудно – их главная забота состоит в том, чтобы добыть пищу и обеспечить себе кров. Так откуда же возник интерес на Западе? Хотя материальное благополучие там достигнуто, но люди не чувствуют себя счастливыми. Поэтому теперь, основываясь на своем личном опыте, они ищут альтернативу.
Экман: Один из героев пьесы «Трехгрошовая опера» немецкого драматурга Бертольда Брехта утверждал: «Сначала хлеб, а нравственность потом. Добейтесь, чтоб людская голь сначала ломоть от каравая получала» (перевод С. Апта).
Далай-лама(смеется): Очень хорошо.
Фильтр настроений
Экман: Прежде чем двигаться дальше, я считаю необходимым выяснить, чем эмоции отличаются от настроений. Если мы не сделаем этого, мы не всегда сможем в точности знать, говорим ли мы об эмоциях пли же о настроениях, так как люди часто путают эти два понятия. Я помню, как семь лет назад, когда я впервые встретился с вами и описал это различие, вы сказали мне, что его не существует в тибетских взглядах на психические состояния и что оно является очень полезным. Я надеюсь, что оно и дальше будет вызывать у вас интерес по мере того, как я буду описывать его более подробно.
Я уверен, что настроения чаще создают нам трудности, чем некоторые из наших эмоций. Одно из различий между эмоциями и настроениями состоит в понимании человеком того, что вызывает каждую из них. Он может не знать, что приводит в действие эмоцию, когда она возникает в первый раз, но впоследствии он почти всегда легко может это установить. Человек может не думать о том. что он испытывает гнев, но он в состоянии понять, по крайней мере через какое-то время, чем этот гнев был вызван на самом деле. Если же человек находится в раздраженном состоянии. то он может никогда не узнать причины его возникновения.
Далай-лама: А разве они не могут подкреплять друг друга? Разве из-за плохого настроения вы не будете более склонны к бурному проявлению каких-то эмоций? Например, вчера у вас было плохое настроение. Если бы вчера к вам зашел ваш друг, то вы в какой-то момент могли бы не сдержаться. Но на следующий день ваше настроение может улучшиться. Теперь приход друга был бы воспринят вами совсем по-другому. Таким образом, многое зависит от вашей психической установки, вашего взгляда на окружающий мир. В соответствии с нашим опытом это представляется вполне очевидным.
Экман: Да. В этом заключается одна из проблем, ассоциируемых с настроением.
Далай-лама: Подобным образом, когда вы имеете прочный эмоциональный опыт, он может влиять на ваше настроение.
Экман: Вы правы и в том и в другом. Когда мы находимся в тревожном настроении, мы выглядим испуганными. Мы реагируем на окружающий нас мир главным образом со страхом, причем нередко мы воспринимаем этот мир совершенно неправильно. Это происходит так, как если бы нам необходимо было бы бояться, когда мы находимся в тревожном настроении, подобно тому как нам необходимо было бы проявлять гнев, когда мы находимся в раздраженном настроении.
Большинство ученых считают, что настроения возникают по причинам, которые человек, испытывающий конкретное настроение, не понимает, – возможно, настроение было вызвано нейро-гормональными изменениями, не имеющими непосредственного отношения к какому-то внешнему событию. Однако есть события, способные вызывать определенные настроения; например, если вас лишить сна, то вы, скорее всего, будете либо испытывать раздражение. либо находиться во взбалмошном состоянии и смеяться над вещами, над которыми вы обычно никогда не смеетесь.
Далай-лама: А может ли бессонница или лишение сна вызвать взбалмошное состояние?
Экман: Конечно, особенно у детей и подростков. Они могут смеяться без устали. Они могут бодрствовать всю ночь напролет и находиться в чудесном приподнятом настроении.
Далай-лама(через переводчика): А может ли причинная связь иметь противоположное направление? Так как вы находитесь в возбужденном состоянии, то вам трудно заснуть?
Экман(смеется): Здесь я просто делаю предположения. И я действительно хочу провести различие между тем, когда я делаю утверждения, опираясь на факты, имеющие научную основу, когда я говорю, опираясь на теорию, с которой согласны те, кто изучают эмоции, и тем, когда я говорю, просто основываясь на моих собственных идеях. Я могу быть прав, но я не верю, что кто-то другой также рассматривал этот вопрос; идея о том, что человек, которого лишили сна, может оказаться во взбалмошном состоянии, основана на моих собственных предположениях.
О НЕСОМНЕННЫХ НАУЧНЫХ ФАКТАХ
Пол Экман
Ричард Дэвидсон, профессор психологии Университета штата Висконсин, по чьей рекомендации меня пригласили в 2000 году на конференцию в Дарамсалу. во время которой я впервые встретился с Далай-ламой, предупредил меня о необходимости давать Далай-ламе четко понять, когда я просто делал предположения, а когда делал утверждения на основе общепризнанных научных фактов Я знал Ричарда еще тогда, когда он был студентом, и рассматривал его скорее как друга, чем как коллегу-единомышленника, хотя двадцать лет назад мы вместе написали несколько научных статей. Наше принципиальное теоретическое расхождение состоит в том. что он признает, а я отрицаю важность проведения разграничения между положительными и отрицательными эмоциями – вопрос, который поднимался в ходе этой беседы.
Интерес Ричарда к медитации имеет более чем тридцатилетнюю историю. Его первое исследование было посвящено деятельности мозга и эмоциям, а в последние годы он много занимался изучением влияния медитации на мозг.
Экман: К сожалению, некоторые из наиболее интересных вопросов касаются фактов, о которых еще никто не писал, не говоря уже о том, чтобы заниматься их научным изучением, так что мы не знаем, являются ли они абсолютно достоверными.
Далай-лама: Значит, скорее всего, не являются. (Смеется.)
Экман: Что касается лишения сна, то я убежден, что когда человеку долго не дают спать, то если он провоцируется на нежелательные для него действия или чувствует себя изнуренным, то у него возникнет раздраженное состояние, которое может сохраняться часами. Если же человек чем-то очень доволен, то у него может возникнуть взбалмошное состояние. Если человек был лишен возможности нормально спать, то любая возникающая У него эмоция будет задавать его настроение. Когда пассажиры после длительного перелета выходят из самолета, необходимо делать так. чтобы они слушали приятную музыку и веселые шутки других людей, а не расстраивались из-за мысли о том. что их багаж мог застрять где то в пути. Вы не хотите расстраивать людей, вы хотите сделать им приятное после того, как они долгое время были лишены сна.
Далай-лама(смеется): О!
Экман: Вы сказали, что сильная эмоция может создать настроение. Я писал об этом в моей последней книге «Психология эмоций»{6}. Никто еще не отреагировал на мое предположение, уточняющее, когда эмоциональный опыт может создавать настроение. Я полагаю, что эмоциональный опыт должен быть: (1) очень интенсивным и (2) очень плотным, то есть вы должны испытывать эмоцию снова и снова в течение короткого периода времени. Когда это происходит, вы преодолеваете определенный порог – и теперь вы находитесь в том или ином настроении. Если бы вы снова и снова делали меня очень счастливым, то я бы часами находился в состоянии эйфории. Если бы вы в течение короткого промежутка времени заставляли меня испытывать страх, то я находился бы в очень тревожном состоянии. Но это только мое предположение, и я не знаю, насколько оно верно.
Далай-лама(через переводчика): Иногда эмоция может быть очень интенсивной, потому что вызывающее ее событие оказывается очень бурным: в этом случае эмоциональная реакция будет очень интенсивной. Но иногда триггером эмоции может быть вовсе не само драматическое событие, а длительное размышление человека о нем. В этом случае эмоция также может быть очень интенсивной.
Экман: Да, я совершенно согласен с вами. Для описания такой ситуации я использую термин «гноение». Когда эмоция «гноится», то она оказывается доминирующей в вашей жизни, по крайней мере на какой-то период. Мы давно знали – хотя ученые тали признавать это лишь в последнее время, – что животные также имеют эмоции. Это известно каждому, у кого есть собака или кошка, но ученые на протяжении многих лет боялись обвинений в антропоморфизме, в необоснованном приписывании человеческих черт животным. Теперь факт наличия у животных эмоции подтвержден неопровержимыми доказательствами. Но мы не знаем. возникают ли у них настроения. Об этом было бы интересно узнать от людей, имеющих домашних животных. Бывают ли дни, когда вы понимаете, что ваша собака находится в дурном, нервном или испуганном настроении? Но мы не знаем, имеют ли настроения животные[4]4
Специалист по судебной психиатрии Джон Юйе (Университет Британской Колумбии), являющийся страстным любителем собак, утверждает, что его пудель может находиться в разных настроениях.
[Закрыть].
Далай-лама: Разумеется, видимые проявления эмоций и настроений у людей и у животных могут быть разными, но общая модель должна быть одинаковой. Если человеческие существа имеют эмоции и настроения, то можно ожидать, что их имеют и животные.
Вы знаете, мне хотелось бы выяснить, имеют ли мелкие насекомые наподобие москитов или другие крохотные существа какие-нибудь эмоции. Я не знаю, является ли одной из таких эмоций сострадание. Или забота. Я не знаю. Вам известно, что если мы проявляем привязанность к животному, то оно в конце концов это ощущает. Но москиты?
Экман: Я не знаю, способны ли на это москиты. (Смеется.)
Далай-лама(через переводчика): Возможно, различие объясняется размерами мозга. В отличие от млекопитающих некоторые простые существа наподобие москитов не имеют более сложных эмоциональных реакций, помимо немедленных потребностей, например в размножении и пище.
Экман: Это может также быть результатом селекции. Недавно мы с женой были в Танзании и видели гиен, которые были размером с собаку, но отличались такой злобностью, что вы не захотели бы к ним приблизиться. У служителя, который долгое время кормил гиену в лаборатории, имелись многочисленные следы укусов на руке. Что касается собак, то здесь происходила многовековая селекция, в результате которой отбиралось потомство тех животных, которые любили людей и которые были готовы работать с ними. Возможно, если бы кто-то занимался селекцией москитов, то мы могли бы иметь породы москитов или пчел, более добрых к нам!
Позвольте мне познакомить вас с одним спорным предположением. в которое я безусловно верю, но которое не принимается многими моими коллегами. Я считаю, что настроения представляют собой то, что Стивен Джей Гулд называл словом «антрвольт», то есть то, что не является адаптивным или полезным для нашего биологического вида, а возникает как побочный продукт чего-то еще. Я утверждаю, что настроения не являются полезными для нас; они фильтруют то. что мы видим в окружающем мире, и заставляют нас реагировать на основе узкого, если не сказать искаженного, видения реальности. Я не думаю, что мы могли бы жить без эмоций, но я полагаю, что мы могли бы вести лучшую жизнь, и бы не имели настроений вообще и, следовательно, могли бы быстрее реагировать на то, что фактически происходит в мире, а не на ту малую часть происходящего вокруг нас, которую мы можем вдеть через узкий фильтр того или иного настроения.
Далай-лама(через переводчика): Мы не можем подобрать подходящего тибетского слова, в точности передающего смысл понятия «настроение». В буддистской психологии используется концепция «латентных эмоций», но она также имеет отношение к состоянию психики.
Экман: Эмоции также фильтруют доступные нам знания. Когда мы находимся под влиянием эмоции, то я предполагаю, что мы переживаем «период невосприимчивости» во время которого мы можем вспоминать только ту информацию, которая соответствует эмоции. мы можем интерпретировать других только таким образом, который соответствует эмоции.{7} Часто период невосприимчивости оказывается очень коротким, и в этом случае он может быть полезным, помогая концентрировать наше внимание. Что касается настроений, то период невосприимчивости может длиться целый день, и все это время мы неадекватно воспринимаем окруживший мир. Мы имеем доступ не ко всему тому, что мы знаем, лишь к тому, что соответствует нашему настроению.
Вот почему, будучи последователем Дарвина, я считаю, что настроения являются побочным продуктом чего-то еще. Они являются нашим наказанием, поскольку они искажают то, как мы видим мир и как мы реагируем на других людей. Те, кто слышали моем желании избавиться от настроений, спрашивают меня, как я отношусь к хорошему настроению. Но в хорошем настроении мы не чувствительны к потенциальным проблемам, мы находимся в состоянии самообмана. Мы наслаждаемся им, но сам по себе факт того, что мы им наслаждаемся, вовсе не означает, что оно действительно для нас полезно.
