355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пол Догерти » Маска Ра » Текст книги (страница 1)
Маска Ра
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 18:29

Текст книги "Маска Ра"


Автор книги: Пол Догерти



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Пол Доуэрти
Маска Ра

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРABКA

Первая династия в Древнем Египте была основана приблизительно в 3100 г. до н. э. С тех пор до возвышения Нового царства (1500 г. до н. э.) В истории Египта произошел ряд коренных преобразований.

В этот период были возведены пирамиды, на берегах Нила выросли города, Верхний и Нижний Египет стали единым государством, получили развитие религия вокруг главного бога солнца Ра и культ Осириса и Исиды. Египтянам приходилось сражаться с внешними врагами, в особенности с гиксосами, выходцами из Азии, которые опустошали страну своими набегами. К 1479 году, когда начинается действие романа, Египет, умиротворенный и объединенный под властью фараона Тутмоса II, ждал новый подъем к высотам славы и величия. Фараоны перенесли столицу в Фивы; местом захоронения вместо пирамид становится некрополь, созданный на западном берегу Нила, и Долина царей представляет усыпальницу царственных особ.

Для простоты изложения мной были взяты не древнеегипетские, а более известные греческие названия городов: Фивы, Мемфис и другие для описания всего комплекса пирамид вокруг Мемфиса и Гизы использовалось название Саккара. Я также выбрал более короткий вариант имени женщины фараона Хатшепсут: Хатусу. После смерти Тутмоса II в 1479 году и последовавшей за этим периодом смуты власть взяла в руки Хатусу и продолжала ее удерживать на протяжении 22 лет. В это время Египет являлся мощной державой и богатейшей страной мира.

Развивалась также и религия египтян, преимущественно культ Осириса. Погибший от руки своего брата Сета, он был воскрешен любящей женой Исидой, родившей ему сына Гора. Эти верования существовали в сочетании с поклонением богу Солнца, что отражает стремление египтян к единству в религиозных ритуалах. Египтяне с глубочайшим почтением относились ко всему живому: животным и растениям, ручьям и рекам. Они считали их священными, а своего владыку-фараона они представляли воплощением божественной воли и поклонялись ему, как богу.

К 1479 году богатство и великолепие египетской цивилизации нашло отражение в религии, церемониях, архитектуре, одежде, образовании и стремлении к жизненным удобствам. Доминирующие позиции в этой цивилизации занимали воины, жрецы и писцы. Желая показать свою утонченность, они пользовались в описаниях самих себя и своей культуры цветистыми названиями. Например, фараон именовался Золотым Соколом, сокровищница – Домом Серебра, о военном времени говорили как о поре гиены, а царский дворец носил название Дома Миллиона Лет. Несмотря на ослепляющее великолепие цивилизации Египта, его политика, как внешняя, так и внутренняя, бывала и жестокой, и кровавой. Вокруг царского трона неизменно плелись интриги, полыхало пламя ревности и ожесточенного соперничества. Такова была политическая сцена в 1479 году до н. э., когда на нее вступила юная Хатусу.

В заключение мне бы хотелось выразить благодарность в адрес Лондонской библиотеки на площади Сент-Джеймс-сквер. Поистине, это сокровищница знаний, одна из самых замечательных библиотек мира. Я глубоко признателен за возможность использовать богатейшее собрание древних и современных книг и также выражаю благодарность коллективу сотрудников этой библиотеки, отличающихся высоким профессионализмом, которые всегда с готовностью помогали мне в работе.

Пол Доуэрти

ПРОЛОГ

В месяц Атор поры водяных растений в год тринадцатый правления фараона Тутмоса II, любезного сердцу бога Ра, его жена и сводная сестра Хатусу устраивала роскошный пир в своем дворце в Фивах. Пиршество затянулось далеко за полночь. Хатусу терпеливо ждала, и наконец вино заставило часть гостей погрузиться в сон, а лишенные мысли взгляды остальных оказались прикованы к обнаженным танцовщицам. Подхватывая плавные движения гибких тел, нитки полых бус, охватывавшие талии, щиколотки и запястья девушек, исполняли свой собственный влекущий танец. Девушки танцевали, наполняя зал ароматом душистых составов, которыми были пропитаны их жесткие черные парики; а на выкрашенных белой краской лицах призывно поблескивали темные, обведенные сурьмой глаза, по форме напоминавшие миндаль.

Хатусу выскользнула из зала и заспешила по вымощенному мрамором коридору, стены которого сверкали красными, голубыми, зелеными красками в свете полупрозрачных алебастровых ламп. Запечатленные на стенах сцены торжества ожили в ее воображении и пробудили воспоминания о годах царствования отца. Как живые представлялись ей скорчившиеся фигуры нубийцев, ливийцев, жителей Митанны, морских разбойников. Со связанными над склоненными головами руками, они стояли на коленях, готовясь принять смерть от фараона-победителя, державшего в руках булаву и жезл.

Хатусу ускорила шаг. Она миновала часовых из числа личной охраны. На них были белые набедренные повязки схенти, укрепленные поясами с золотой инкрустацией. В огнях факелов блестели бронзовые щитки, прикрывающие запястья и ожерелья. Неподвижные, как изваяния, они стояли у подножия лестницы с копьем в одной руке и красно-белым щитом в другой.

Хатусу часто останавливалась и прислушивалась к шуму пира, который становился все глуше и глуше по мере того, как она углублялась в лабиринты дворца, направляясь к маленькому дворцовому храму-молельне в честь Сета – бога с собачьей головой, повелителя подземного царства. Отворив дверь храма, она вошла, сняла отделанные золотом сандалии и, прежде чем при ступить к молитве, взяла щепотку натриевой соли для очищения рта, а затем очистила рот и нос, вдохнув аромат благовонного курения, шедший из подвешенной на крюке кадильницы. Факелы не горели, но огни в алебастровых вазах отражались в обрамлявшей зал прекрасной мозаике с изображением серебряных дынь с золотистыми оконечностями, что выросли из семени Сета, извергнутого в благодатную почву. Хатусу опустилась на колени на подушку перед священным ларцом со статуей Сета. Сладкий запах благовоний распространялся из расставленных вокруг сосудов из слоновой кости, стекла и фарфора, ручки которых были выполнены в форме ибисов и козерогов.

Белые прозрачные одежды придавали маленькой гибкой Хатусу еще больше изящества. Локоны густого черного парика, заплетенные в три косы, спускались ей на шею. Головной убор из золота и серебра, украшенный красными полосами, прикрывал лоб, переливались разноцветными огнями усеянные драгоценными камнями золотые серьги в виде змей; браслеты из золота и серебра обвивали ее запястья и щиколотки, а нежную шею охватывало тяжелое ожерелье из драгоценных камней. Хатусу была в праздничном наряде, но в душе ее вместо радости царил ужас. Она взглянула на закрытый и запертый жрецами ларец и приступила к молитве, склонив голову и держа раскрытыми ладони поднятых рук. Бог тьмы Сет должен развеять сгустившиеся над ней тучи, грозящие бедами. Через несколько дней ее сводный брат и муж Тутмос II вернется в Фивы, одержав блистательную победу над морскими разбойниками в дельте Нила. И что тогда может случиться? Хатусу очень внимательно прочитала полученное перед этим послание. В нем говорилось, что ей следовало прийти в храм глубокой ночью и что там она узнает в подробностях возможный ход дальнейших событий. Тайна была слишком ужасной, и поэтому она ни с кем не стала ею делиться. И вот ей, царице, чья голова увенчана короной, приходится тайком, как крысе, красться по коридорам собственного дворца. При этой мысли Хатусу задрожала от гнева. Кто осмелился завлечь Хатусу, возлюбленную фараона, в этот храм? С немым вопросом обратила она взор на статуи Гора и Осириса, стоявшие по сторонам священного ларца.

А как хорошо все складывалось! У Тутмоса были наложницы. И одна даже родила ему сына, которого он признал своим наследником. Но его царицей оставалась Хатусу. Она преуспела в искусстве любви и завлекла в свои сети Тутмоса, как паук муху. Он заявлял, что ощущал себя на вершине блаженства, словно уже находился в обществе богов. Так сильно было наслаждение, которое доставляла ему Хатусу. Она усердно молилась о зачатии. Дорогие подношения были сделаны богине любви Хатор и богине Исиде, матери бога Гора, супруге бога Осириса. Может быть, ее молитвы еще будут услышаны. Из военных походов фараон присылал ей письма, запечатанные личным знаком – картушем. И свой рассказ о победах в сражениях на суше и на море он неизменно предварял длинной вереницей любовных приветствий. Кроме того, муж сообщал ей о важной тайне, которую он узнал вовремя посещения пирамиды Хеопса в Саккаре, и этим открытием он собирался по приезде развеять мечты Египта.

Хатусу села на пятки и задумалась. О каких тайнах шла речь? У Тутмоса случались приступы, которые жрецы именовали «божественными воспарениями», когда с ним говорили боги, в особенности Амон-Ра. А если с ним произошло то же самое среди холода и мрака пирамид? Хатусу молитвенно соединила ладони и склонила голову. Ей в глаза бросился свиток, выглядывавший из-под священного ларца. Позабыв о своем царском достоинстве, Хатусу подползла на коленях поближе и взяла послание. Развернув папирус, она принялась внимательно рассматривать при свете одного из светильников аккуратно выведенные зеленые и красные иероглифы. Их автором мог быть любой из тысяч писцов, проживавших в Фивах. Но содержащаяся в послании угроза заставила царицу задрожать как ребенка, а ее умащенное душистыми маслами тело покрыл холодный пот.

* * *

Кирпичные стены Фив поглощала ночь. Всходила луна, отражаясь в водах Нила, который тянулся, словно темно-зеленая змея, к Великому Морю, начинаясь далеко на юге. Дозорные на лодке ждали, вглядываясь в ночное небо. Но вот по сигналу низкая плоскодонная лодка покинула пристань и заскользила по речной глади к некрополю – Городу мертвых, что располагался к западу от Фив. Два человека, с баграми в руках, стояли один на корме, другой на носу. Быстро и бесшумно, они направляли лодку сквозь заросли тростника. Их спутники, облаченные в черное, с прикрытыми лицами, как у жителей пустыни – бедуинов, сгрудились в центре палубы вокруг колдуньи. Седые космы обрамляли ее лицо с незрячими глазами, отмеченное печатью безумия. Это кошмарное создание, как мать дитя, прижимала к себе закрытый и запечатанный глиняный кувшин с человеческой кровью. Наемные убийцы, собравшиеся на лодке, вслушивались в ночные звуки и внимательно следили за рекой. Таких людей называли амеметы, как и «пожирателей» – жутких тварей, поглощавших души грешников. Где-то неподалеку подала голос лягушка-вол; кроме жужжания и стрекота насекомых больше ничто не нарушало тишину, но они были настороже: на мелководье приходилось опасаться крокодилов, которые могли незаметно приблизиться к лодке, и человек жизнью расплачивался за свою беспечность, оказавшись в тисках мощных челюстей. Лодка двигалась легко, словно лист по зеркалу пруда, и скоро достигла западного берега у края зарослей папируса, густо населенного птицами. Над ними на высоком берегу смутно проступали в сумраке ночи неровные очертания Города мертвых: глиняные жилища, храмы, помещения для бальзамирования и другие сооружения, где мастера готовили умерших к путешествию в вечность. Лодка углубилась в заросли, направляясь в пустынное место, где им надлежало высадиться. Наконец, нос лодки уткнулся в темный податливый ил. Сжимая кинжал, главарь амеметов ступил на влажный плотный грунт. Посторонний звук заставил его присесть и затаиться. На тропе он разглядел фигуры людей, которые покинули Город мертвых и углубились в камыши, где их, как видно, поджидала лодка.

– А мы, оказывается, не одни. – В шепоте главаря амеметов послышалась усмешка.

Темные фигуры растворились во мраке ночи.

– Грабители пирамид! – пробормотал он и щелкнул пальцами.

Услышав сигнал, его спутники подхватили под руки колдунью и сошли с ней на берег. Они преодолели кусты и, как пантеры на охоте, двинулись тихо и быстро в обход Города мертвых, поднимаясь по пыльной тропе к гребню холма. Под ними лежала Долина царей, выбранная местом погребения фараонов и членов их семейств. Главарь остановился. Светила луна, но время от времени ее свет туманили набегавшие облака. Он видел огни факелов часовых, и вечерний ветер доносил до его ушей обрывки команд, но его это не тревожило. Вот отсутствие фараона стража позволила себе немного ослабить бдительность, а почему бы и нет? Для грабителей было достаточно наживы в гробницах и склепах богатых фиванских купцов. Только глупец мог посягнуть на усыпальницы царей. Свой план главарь амеметов рассчитал очень хорошо. Подготовка гробницы Тугмоса II еще продолжалась. В ней не было сокровищ, поэтому грабителей она заинтересовать не могла. Более того, гробница стояла отдельно на царской тропе, ведущей в Долину. Охраняли ее только лучники, да и те к этому времени, вероятнее всего, уже успели расправиться совсем пивом и вином, которые они тайком доставляли сюда с базара.

Главарь шайки убийц вел своих людей, используя преимущества местности, что совсем не нравилось колдунье.

– О, мои бедные ноги! Мне трудно идти от боли! – плаксиво возмущалась она.

Главарь остановился.

– Тебе щедро платят, мать, – заговорил он, резко приблизившись к ее лицу. – Скоро мы будем на месте. Сделаешь, что следует, – и обратно за реку. А там тебя ждут кусочки жареного гуся, сладкое вино и столько денег, что хватит на самого искушенного любовника в Фивах!

Послышались сдавленные смешки. Колдунья что-то ответила на незнакомом им языке. От не понятных слов повеяло таким холодом и злостью, что у насмешников кровь застыла в жилах и сразу припомнились рассказы о могуществе этой ведьмы. Разве не говорили люди, что она может вызывать призраков и посылать злого духа за ангелом смерти, чтобы он, словно коршун, кружил над ее жертвами? Главарь сразу же уловил мгновенную перемену настроения у своих спутников.

– Вперед! – скомандовал он.

Компания продолжила путь. Наконец они остановились у подножия пологого холма. Перед ними на вершине был вход с портиком в незавершенную гробницу Тутмоса. Главарь отобрал двоих, и все трое, как змеи, поползли наверх. Достигнув вершины, они замерли и осмотрелись. Стражников было всего трое. Они беспечно сидели, прислонясь к столбам у входа. Оружие грудой лежало на земле, как и их бронзовые шлемы. Опорожненные кувшины из-под пива валялись у ног занятой болтовней троицы. Главарь подал знак ждавшим внизу амеметам. Они оставили колдунью, а сами тоже поднялись на холм. Из мешка появились луки и стрелы. Трое убийц опустились на колени. Самый чуткий из часовых услышал шорох и, сорвав со стены факел, бросился вперед. Ему выпало стать первой жертвой: оперенная стрела с наконечником глубоко вонзилась в его горло. Двое его товарищей вскочили и оказались отличной мишенью, освещенные огнем факела. Снова в воздухе просвистели стрелы. Оба стражника упали, захлебываясь кровью и дергаясь в предсмертных судорогах. Убийцы бросились вперед, но у входа в гробницу приостановились. Страх испытывали даже эти люди, не знавшие морали, равнодушные как к поверьям, так и к проповедям жрецов. Ведь они стояли на пороге будущего священного места, где в свое время со славой упокоится сам фараон Тутмос, и его душа совершит превращение, когда он отправится за далекий горизонт, чтобы присоединиться к богам.

– За мной! – скомандовал главарь.

Он бросился вперед и неслышным шагом побежал по мрачным коридорам, где за одним из поворотов едва не столкнулся с сонным молодым офицером. Убийца выхватил кинжал и вонзил его в незащищенный живот: офицер упал. Убийца достал из-под плаща булаву и размозжил голову поверженному стражнику. Он прошел дальше вглубь, но больше в гробнице никого не оказалось, и вернулся к выходу.

– Приведите колдунью!

Вскоре ведьма уже стояла у входа и маленькой кистью метила столбы кровавой краской. Эти магические знаки содержали проклятия фараону при жизни и после смерти. Главарь убийц заворожено наблюдал за ее проворными движениями. Он поражался точности, с которой эта слепая старуха выводила свои знаки, взывая к силам зла.

Дожидаясь, пока она завершит колдовской ритуал, он размышлял о том, что стояло за всем происходящим. Ему и его людям часто приходилось выполнять работу определенного рода, но чтобы насылать проклятия на гробницу фараона? Для таких дел их еще не нанимали. Очернять его имя? И может быть, это даже закроет ему путь на запад? В чем здесь причина? Что вызвало всплеск такой дикой ненависти? Главарь амеметов не знал того человека, который нанял его и колдунью. Послание пришло обычным путем, и он ответил, как требовалось, подтверждая время, место и дело, которое следовало выполнить.

Он прошелся осмотреть трупы стражников, а когда вернулся, колдунья завершила свой магический ритуал. Стоя согнувшись под своими странными знаками, она молилась на каком-то чужом языке. Главарю амеметов вспомнилось, как его люди говорили о том, что колдунья не была египтянкой, а пришла со своими амулетами с побережья Финикии. Колдунья тем временем закончила молиться и с трудом встала.

– Делу конец, – прошептала она.

– Ты права, мать, конец делу!

Главарь амеметов подошел к ней сзади, рывком потянул за седые пряди и точным движением перерезал старухе горло.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

С инкрустированного золотом трона, стоявшего под навесом до половины затянутым шелком, задумчиво смотрел вдаль со своего корабля Тутмос, любимец Амона-Ра, воплощение Гора, повелитель Черной страны, владыка Верхнего и Нижнего Египта. Фараон закрыл глаза и довольно улыбнулся. Он возвращался домой! Еще один речной поворот, и Фивы предстанут пред ними во всей красе. Город со своими стенами, колоннами и пилонами – воротами раскинулся на восточном берегу, а на западном высились ноздреватые холмы некрополя. «Слава Ра» едва заметно покачнулся, меняя курс, и Тутмос поддержал равновесие движением ног, обутых в золотые сандалии. Нос корабля, выполненный в виде головы сокола с раскрытым в крике клювом, еще резал речную гладь, когда большой парус с широкой каймой встрепенулся и вслед за этим обвис. Тут же раздались команды. Парус был спущен, и корабль двигался на веслах, набирая ход. Обнаженные спины гребцов сгибались и разгибались, подчиняясь командам рулевых, которые на корме управляли массивными рулями. Главный рулевой запел хвалебный гимн в честь фараона:

 
Он сокрушил своих врагов, он владыка небес,
Он разметал своих недругов,
Да восславится имя его!
Здравие и многие лета преумножат славу его!
Он Золотой Сокол!
Он царь царей!
Любимец богов!
 

Песнь подхватили солдаты и судовая команда, которая на носу следила, чтобы судно не попало на коварную мель. Мерно поднимались и опускались весла, и солнце играло в россыпи брызг.

Увенчанный голубой короной войны, Тутмос с невозмутимым выражением лица задержал взгляд на воинах, сгрудившихся на корме. Его визирь Рахимер, главный прокурор Сетос, генерал Омендап и главный писец Бейлетос – все они отправились в Фивы раньше. Его сопровождал только начальник стражи Менелото. Теперь он обсуждал со своими офицерами предстоящее возвращение в Фивы и бремя грядущих обязанностей. Пышный султан из страусовых перьев, пропитанных душистыми составами, овевал фараона легким ароматным ветерком, и эти волны прохлады смягчали зной, от которого не спасал даже затканный серебром навес. Под несмолкаемые восхваления Тутмос размышлял о том, как все это мало значит и безразлично ему. Он посетил великие пирамиды Саккары и прочел тайны, начертанные на священных плитах. Он прикоснулся к тайнам случайно, или это не было случайностью? Может быть, это сам бог говорил с ним? И эти тайны открылись ему как божьему избраннику?

– Из золота ноги и руки твои, из лазурита ладони! – вторил корабельщикам и гребцам придворный поэт, пристроившийся слева у ног фараона. О фараон, прекрасноликий и могучий! Справедливый и благородный в мире! Ты ужасен в битве!

Тот, к кому были обращены все эти цветистые фразы, задумчиво щурился. К чему вся эта лесть? Зачем нужны горы сокровищ, которыми были нагружены галеры, плывущие впереди и позади его барки? Это ценности преходящие.

Фараон взглянул на берег. Сквозь знойное марево виднелись цветные штандарты отрядов боевых колесниц, которые двигались по обоим берегам Нила, как защита во время его священного путешествия в Фивы. Но эта мощь призрачная! Оружие, его отборные полки, названные в честь богов: Гора, Аписа, Ибиса и Анубиса, – все это не более, чем пыль под небесами. Ему стала известна сокровенная тайна. Он так и написал своей возлюбленной жене Хатусу, а когда вернется, он поведает ей об открывшихся ему тайнах. Она поверит его рассказу, и его друг и верховный жрец Сетос также не усомнится в его словах. Он был хранителем тайн фараона, «глазами и ушами царя». Тутмос вздохнул и отложил свои регалии: плеть и жезл. Он прикоснулся к сверкающему нагрудному украшению пекторали и переставил ноги. Каждое его движение сопровождалось позвякиванием отделанного золотом схенти.

– Хочу пить!

Тотчас виночерпий, сидевший у дальней стенки шелкового полушатра, поднес к губам чашу из слоновой кости. Сделав глоток подслащенного вина, он передал чашу своему повелителю. Тутмос утолил жажду и вернул чашу. В этот момент раздался возглас впередсмотрящего. Тутмос взглянул направо. Они огибали излучину. Скоро Фивы! «Слава Ра» подошел еще ближе к берегу. Испуганный шумом приближающегося каравана бегемот ринулся в глубь окаймлявших берег зарослей тростника, а тучи потревоженных гусей закружились над заболоченным, густо поросшим папирусом берегом. Отряды боевых колесниц на восточном берегу почти скрылись из виду. Теперь им предстояло присоединиться к остальным войскам, сосредоточенным за городом. Тутмос удовлетворенно вздохнул. Вот он и дома! Скоро он встретит свою царицу, Хатусу. В Фивах его ждет долгожданный отдых!

* * *

Группа молодых женщин стояла в тени вздымающихся к небу колонн на галерее храма Амона Ра. Им на плечи ниспадали черные с блеском локоны густых париков; их тела от шеи до обутых в серебряные сандалии ног скрывались в складках одежд из тонкой полупрозрачной ткани. Ногти на руках и ногах у них были густо накрашены хной. В руках, унизанных кольцами, они держали систры: присоединенные к деревянной ручке металлические петли. При встряхивании эти музыкальные инструменты издавали своеобразный тревожащий перезвон. Пока систры молчали, но скоро они зазвучат, возвещая возвращение их божественного повелителя. Это жрицы храма Амона-Ра окружили свою царицу Хатусу. Она также была одета в тончайший белый пеплум. Ее головной убор венчала золотая корона царицы Египта, а в руках она держала скипетр и жезл – символы власти. Она слышала, как пересмеиваются жрицы, но даже не взглянула в их сторону. Как статуя, неподвижная и молчаливая, она стояла, устремив взор подведенных сурьмой глаз на залитый солнцем двор внизу, где шеренги выбритых, облаченных в белые одежды жрецов ожидали прибытия ее супруга. Легкий ветерок смягчал жару и волновал полотнища флагов и флажков, свисавших с массивных каменных пилонов. Взгляд Хатусу скользнул над головами жрецов во второй двор, где строились по рангам сановники и управляющие разных уровней под руководством офицеров с жезлами, определяющими их статус. За этим двором начиналась ведущая в город Священная Дорога, по обеим сторонам которой возвышались сфинксы: огромные гранитные изваяния сидящих зверей с человеческими головами и телами львов. И по всей длине этой аллеи промежутки между черными громадами сфинкса были заполнены горожанами.

Хатусу услышала приглушенный легким ветерком резкий рев труб. Она заметила блеск доспехов и увидела шеренги войск, приближающихся со стороны Священной Дороги. Это была египетская королевская гвардия: негры из Судана и Шардана – наемники в своих живописных рогатых шлемах. Тутмос возвращался! Хатусу следовало радоваться, но ее переполнял страх. Она очень внимательно прочитала свиток и пыталась представить себе, осмелился бы тайный автор послания поделиться своими секретами с ее единокровным братом и мужем. Хатусу отвлеклась от своих мыслей и подняла голову. Многоголосый хор грянул хвалебный гимн:

 
И простер он десницу свою!
И рассеял врагов своей мощью!
Просторы земные подвластны ему!
Его стопы сокрушают врагов словно виноград!
И славен он в своем величии!
 

Слова гимна утонули в реве ликующих возгласов. Фараон достиг Священной Дороги. Скоро он прибудет в храм. Тем временем во внутренних дворах, где выстроились сановники и жрецы разных рангов, шепот сменился напряженным молчанием. Фараон возвращался с триумфом, Амон-Ра прославил его величество, но близилось и время давать отчет. Фараон потребует к себе писцов и судей, тщательной проверке подвергнутся записи в книгах. Атмосферу ожидания точно отразило чье-то меткое замечание: «Царственный кот возвращается в свое лукошко».

Хатусу в сопровождении жриц поднялась на вершину лестницы. Взгляды всех теперь были прикованы к бронзовым воротам, закрывавшим вход во внутренние дворы храма. Послышались возгласы: «Долголетия! Процветания! Здравия!» Резкий звук трубы призвал к тишине. Зычный голос глашатая провозгласил: «Наш великий владыка вернулся с победой!»

Большие бронзовые ворота отворились, и во двор вступила процессия: жрецы в белых одеждах, телохранители фараона в головных уборах с высокими султанами. Солнце играло на их золотых ожерельях и обручах на руках, а наконечники копий целились в небо. Хатусу мельком увидела членов совета. Снова вскрикнули трубы, возвещая прибытие фараона. За группой знаменосцев двенадцать знатных египтян внесли паланкин с восседавшим в нем Тутмосом. Носильщики остановились, и все собравшиеся пали ниц. Еще раз взревели трубы. Хатусу грациозно встала, а жрицы, распевая приветственный гимн, устремились вниз по ступеням под перезвон систр. Паланкин опустили. Свита приблизилась, и Тутмосу помогли сойти с трона. Его обступили жрецы, давая возможность поправить одежды перед тем, как подняться по ступеням храма. Хатусу преклонила колени и, сложив руки перед собой следила, как ее царственный супруг медленно шествовал к ней по ступеням. Она на мгновение закрыла глаза. Как бы ей хотелось быть радостной и счастливой! С каким удовольствием она могла бы рассказать мужу о благодатных разливах Нила, о том, что отчеты, присланные из провинций-номов, были как нельзя лучше…

Хатусу открыла глаза и увидела над собой тень. Она склонила голову, но рука мужа коснулась ее подбородка, и она взглянула на него. Тутмос улыбался, но краска, покрывавшая его лицо, как того требовала церемония, не могла скрыть его болезненной бледности и усталости. Обрамлявшая глаза сурьма только подчеркивала его изможденный вид. Ужасная мысль пронзила царицу. Перед ней стоял супруг, любимец богов, одержавший победу над врагами, но выглядел он так, словно пересек реку мертвых и не нашел там ничего, кроме праха. Тутмос слегка наклонил голову и шепнул едва слышно, счастливо щурясь: «Я так скучал о тебе! Я люблю тебя!» Он раскрыл ладонь: золотой цветок лотоса на серебряной цепочке засверкал украшавшими его драгоценными камнями. Он надел на нее украшение и помог подняться. Фараон Египта и его царица повернулись и протянули перед собой руки под гром приветственных возгласов.

Ревели трубы, гремели тарелки, мощные клубы фимиама устремились в небо, очищая всех собравшихся и наполняя воздух сладковатым ароматом. Фараон хранил молчание. Его уста были священны, а слова – драгоценны. Ему еще предстояло общение с богами. Стража поспешила вперед и выстроилась, образуя коридор. По нему прошли, тяжело ступая, темноголовые, с кожей цвета меди, знатные пленники фараона, лишенные всех своих регалий и доспехов, и руки их были связаны над головой. Их заставили встать на колени у подножия лестницы. Хатусу знала, что за этим должно последовать, и закрыла глаза. Фараон сделал руками рубящее движение. Вперед выступили придворные палачи. Пленники не издали ни звука, когда им перерезали горло, да они и не могли бы ничего сказать, так как у них были не только связаны руки, но и заткнуты кляпом рты. Их окровавленные тела были брошены на всеобщее обозрение пред богами Египта и всевластным фараоном.

– Все кончено, – прошептал Тутмос.

Хатусу открыла глаза, но не решилась взглянуть вниз. В воздухе витал запах смерти с металлическим привкусом крови. Ей хотелось, чтобы муж как можно скорее вошел в храм, где возвышалась величественная статуя Амона-Ра, и освежился благовониями. Она вздохнула с облегчением, когда Тутмос повернулся, и под возгласы ликующей толпы они вступили под своды колоннады и пошли меж рядами расписных колонн по вымощенному мраморными плитами полу храма. Перед ними вырисовывались очертания статуи сидящего во всем своем величии Амона-Ра. Фараон остановился, глядя на мечущиеся языки пламени в сосуде перед статуей. К нему подошел жрец с золотой чашей в руках и, склонив почтительно голову, протянул своему фараону чашу и серебряную ложку. Тутмос медлил. Хатусу вопросительно смотрела на него. О чем он задумался? После одержанных на севере великих побед ему полагалось возблагодарить Бога, как это делал их отец. Но, может быть, ему уже все стало известно? Возможно, в его лагерь на севере было отправлено какое-то тайное донесение? Тутмос со вздохом шагнул вперед и посыпал на огонь благовония. Хатусу держалась на шаг позади. Она ждала, что Тутмос опустится на колени на алые с золотыми кистями подушки, но он остался стоять, напряженно всматриваясь в черный гранитный лик бога. Затем он поднял руки с раскрытыми ладонями, как будто произносил молитву, но сразу же устало опустил их, словно усилие это было свыше его сил.

– Ваше Величество, что с вами? – зашептала Хатусу.

Тутмос смотрел назад, в сторону двора. Радостные ликования сменились глухим протестующим рокотом. Торопливо вошедший в храм жрец простерся ниц перед фараоном.

– Что случилось? – спросил Тутмос.

– Предзнаменование, Ваше Величество. Над двором пролетел голубь.

– И что же?

– Он был ранен и упал замертво, обрызгав всех вокруг кровью!

Тутмос покачнулся, подбородок его дрожал, рука потянулась к горлу. Голова фараона запрокинулась, и большая красно-белая корона скатилась на пол. Хатусу с криком подхватила его, когда он стал падать, и пыталась удержать сотрясаемое конвульсиями тело. Хатусу осторожно опустила Тутмоса на каменные плиты. Глаза его закатились, тело напряглось, а в углах накрашенного пунцовой краской рта выступила слюна.

– Мой любимый! – прошептала Хатусу. Тутмос обмяк в ее руках, но вдруг поднял голову, глаза его раскрылись.

– Это всего лишь маска! – выдохнул он. Хатусу наклонилась, стараясь уловить его шепот, и в следующую минуту Тутмос, любимец Ра, в последний раз содрогнулся и остался недвижим.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю