Текст книги "Эквус (ЛП)"

Автор книги: Питер Шеффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

32

(Хор воинственно гудит.

На площадку выходят актеры-лошади и церемонно надевают маски. Самородок стоит в центральном тоннеле.)

АЛАН (отшатнувшись). Нет!

ДЖИЛЛ. А где еще? Не бойся, они такие славные!

АЛАН. Нет!

(Отворачивается от нее.)

ДЖИЛЛ. Или ты хочешь домой к папочке?

АЛАН. Нет!

ДЖИЛЛ. Тогда входи!

(Он протискивается на площадку с левого края, как раз там, где стоят лошади. Те поворачиваются в его сторону и вызывающе роют копытами землю.)

АЛАН. Почему не у тебя?

ДЖИЛЛ. У меня нельзя. Мать не любит, когда я вожу мальчиков. Я ведь говорила тебе… И потом, на сеновале гораздо лучше.

АЛАН. Нет!

ДЖИЛЛ. Целые горы травы. И так уютно.

АЛАН. Нет.

ДЖИЛЛ. Да почему же?

АЛАН. Из-за них!

ДЖИЛЛ. Дэлтон всегда уходит спать… В чем дело?.. Тебе хочется?

АЛАН (с болью в голосе). Да!

ДЖИЛЛ. Ну?

АЛАН (в отчаянии). Они!.. Они!..

ДЖИЛЛ. Кто?

АЛАН (тихо). Лошади.

ДЖИЛЛ. Лошади?.. Ты совсем рехнулся, да?.. Что ты хочешь сказать?

(Он весь трясется.)

О, ты замерз… Давай зароемся в сено. Тебе там будет тепло.

АЛАН (спрыгивая с площадки). Нет!

ДЖИЛЛ. Что, черт возьми, с тобой происходит?..

(Молчание. Он даже не смотрит на нее.)

Послушайте, о, мой господин, если взгляды лошадей оскорбительны для вас, мы можем просто взять и закрыть ворота. Посмотри на меня. Все в порядке?

ДАЙЗЕРТ. Какие ворота? На сеновале?

АЛАН (Дайзерту). Да.

ДАЙЗЕРТ. Итак, что же ты предпринимаешь? Входишь внутрь?

АЛАН (Дайзерту). Да.

33

(Яркий свет.

Крадучись, Алан выходит на площадку, за ним – Джилл. Лошади тут же перемещаются в дальнюю часть площадки, почти выпадая из луча света. Самородок отступает в глубь тоннеля, становясь едва различимым в тени трибун.)

ДАЙЗЕРТ. В Храм? В Святая Святых?

АЛАН (Дайзерту, в отчаянии). А что я еще мог поделать?.. Я же не мог сказать! Я не мог рассказать ей… (Джилл.)Закрой плотней.

ДЖИЛЛ. Хорошо, хорошо… Сумасшедший!

АЛАН. Запри на засов!

ДЖИЛЛ. Запереть?

АЛАН. Да.

ДЖИЛЛ. Это надежные старые ворота. Что с тобой происходит? Они в своих стойлах. Им до нас не добраться… Алан, с тобой все в порядке?

АЛАН. А что?

ДЖИЛЛ. Ты странно выглядишь.

АЛАН. Запри ворота!

ДЖИЛЛ. Шшшш! Ты что, хочешь разбудить Дэлтона?.. Стой тут, идиот.

(Она жестами запирает ворота в дальней части площадки.)

ДАЙЗЕРТ. Будь добр, опиши мне сеновал.

АЛАН (обходит помещение. Дайзерту). Большое помещение. Сено везде. Всякие инструменты… (Тут же поднимает с поручня пику для чистки подков, которая лежит там, где он ее оставил в Первом Действии.)

Подковочистка.

(Он бросает пику и убегает в другой конец площадки.)

ДАЙЗЕРТ. Продолжай.

АЛАН (Дайзерту). В конце ворота. За ними…

ДАЙЗЕРТ. Лошади.

АЛАН (Дайзерту). Да.

ДАЙЗЕРТ. Сколько?

АЛАН (Дайзерту). Шесть.

ДАЙЗЕРТ. Джилл закрывает ворота, чтобы ты не мог видеть их?

АЛАН (Дайзерту). Да.

ДАЙЗЕРТ. А потом?.. Что дальше?.. Продолжай, Алан. Покажи мне.

ДЖИЛЛ. Видишь, все закрыто. Здесь одни мы… Давай сядем. Садись.

(Они одновременно садятся на скамейку слева.)

Привет.

АЛАН (быстро). Привет.

(Она целует его. Он отвечает. Внезапно он встает, услышав за сценой тихий стук копыт.)

ДЖИЛЛ. Что такое?

(Он поворачивает голову к трибунам, прислушиваясь.)

Расслабься. Там ничего нет. Иди сюда.

(Она дотрагивается до его руки. Он снова возвращается к ней.)

Ты очень нежный. Я люблю, когда…

АЛАН. Такой же, как ты… Я имею в виду…

(Он спонтанно целует ее. Вновь, но уже громче повторяется стук копыт. Он тут же отстраняется от нее и кидается в дальний угол площадки.)

ДЖИЛЛ (встает). Что случилось?

АЛАН. Ничего!

(Она пытается приблизиться к нему. Он оборачивается и проходит в другую сторону. Он очень подавлен. Несколько секунд она просто наблюдает за ним.)

ДЖИЛЛ (мягко). Сними свитер.

АЛАН. Что?

ДЖИЛЛ. А я сниму свой.

(Он смотрит на нее. Пауза.

Она через голову стягивает свитер. Он наблюдает, затем стаскивает свой. Они снимают с себя обувь, носки и джинсы. Потом долго смотрят друг на друга из разных концов сцены, на которой незаметно усиливается освещение.)

АЛАН. Ты… Ты очень…

ДЖИЛЛ. Так же, как ты… (Пауза.)Иди сюда.

(Он идет к ней. Она движется ему навстречу. Они сходятся в центре и обнимают друг друга, и прижимаются друг к другу, ласкают друг друга.)

АЛАН (Дайзерту). Она вложила свои губы в мои. Это было классно! О, это было классно!

(Они одновременно начинают хихикать. Он осторожно кладет ее на пол в центре площадки и склоняется над ней в поцелуе. Внезапно все пространство наполняется шумом неистового божества Эквус. Копыта громко бьют в деревянный пол. Алан выпрямляется в диком напряжении. Он смотрит куда-то вдаль, забыв о распростертом перед ним теле девушки.)

ДАЙЗЕРТ. Да, я слушаю. Что произошло потом, Алан?

АЛАН (Дайзерту, твердо). Я вошел в нее!

ДАЙЗЕРТ. Да?

АЛАН (Дайзерту). Да!

ДАЙЗЕРТ. Ты сделал это?

АЛАН (Дайзерту). Да!

ДАЙЗЕРТ. Это было легко?

АЛАН (Дайзерту). Да.

ДАЙЗЕРТ. Опиши.

АЛАН (Дайзерту). Я уже сказал вам.

ДАЙЗЕРТ. Расскажи подробней.

АЛАН (Дайзерту). Я вошел в нее!

ДАЙЗЕРТ. Это правда?

АЛАН (Дайзерту). Абсолютная!

ДАЙЗЕРТ. Это правда, Алан?

АЛАН (Дайзерту). Абсолютная. Я засадил ей. Я вошел в нее. Это правда.

ДАЙЗЕРТ. Это правда?

АЛАН (Дайзерту). Да!

ДАЙЗЕРТ. Это правда?

АЛАН (Дайзерту). Да!.. Да!

ДАЙЗЕРТ. Мне нужна ПРАВДА!.. Ты сделал это?.. Действительно?

АЛАН (Дайзерту). Пошел в жопу!

(Он в изнеможении падает лицом в пол. Джилл неподвижно лежит на спине головой к авансцене, ее руки вытянуты за головой. Пауза.)

ДАЙЗЕРТ. Ну, так что же случилось? Ты не смог? Несмотря на то, что очень хотел?

АЛАН (Дайзерту). Я не… не видел ее.

ДАЙЗЕРТ. То есть?

АЛАН (Дайзерту). Только Его. Все время пока я целовал ее, – у меня перед глазами был Он.

ДАЙЗЕРТ. Кто?

(Алан переворачивается на спину.)

АЛАН (Дайзерту). Вы знаете, кто!.. Когда я прикасался к ней, то чувствовал Его. Под собой… Его тело, ждущее моей руки… Его бедра… Я отказал Ему. Я глядел. Я глядел прямо на нее… и не мог сделать это. Когда же я закрывал глаза, то сразу видел Его. Полосу на Его животе… (Все более безнадежно). И совсем не мог почувствовать ее тело! Я видел пену, стекающую с его шеи. Его потную шкуру! Не кожу. Шкуру! Лошадиную шкуру!.. А потом я даже не мог ее целовать.

(Джилл садится.)

ДЖИЛЛ. В чем дело?

АЛАН (уворачивается от ее руки). Нет!

(Он встает и, словно зверь в клетке, забивается в дальний угол площадки.)

ДЖИЛЛ. Алан!

АЛАН. Отстань!

(Джилл встает.)

ДЖИЛЛ. Все нормально… Все нормально… Не беспокойся об этом. Это часто случается, честно… Тут нет ничего страшного. Знаешь, я не против… Совсем нет.

(Он убегает от нее на авансцену.)

Алан, послушай меня… Алан?.. Алан!

(Он опять в изнеможении падает возле поручня.)

АЛАН. Убирайся!

ДЖИЛЛ. Что?

АЛАН (мягче). Уходи!

ДЖИЛЛ. Поверь мне, ничего страшного не произошло. Это вполне обычно.

АЛАН. Убирайся!

(Он хватает невидимую пику.)

УБИРАЙСЯ!

ДЖИЛЛ. Положи на место!

АЛАН. Оставь меня!

ДЖИЛЛ. Положи на место, Алан. Эта штука очень опасна. Ну, пожалуйста, брось ее.

(Он бросает и отворачивается от нее.)

АЛАН. Ты всем расскажешь. Только попробуй рассказать…

ДЖИЛЛ. За кого ты меня принимаешь?.. Я твой друг… Алан…

(Она подходит к нему.)

Послушай: ты не сделал ничего плохого. Попытайся понять это. Совсем ничего. Почему мы не можем просто лежать на сеновале и разговаривать?

АЛАН (тихо). Пожалуйста…

ДЖИЛЛ. Только разговаривать.

АЛАН. Пожалуйста!

ДЖИЛЛ. Хорошо, я пойду… Но ты мне хотя бы позволишь одеться?

(Она торопливо одевается.)

АЛАН. Ты всем расскажешь!.. Только попробуй и увидишь…

ДЖИЛЛ. О, перестань!.. Я хочу, чтобы ты поверил мне. Это не так важно, как тебе кажется.

(Пауза.)

В любом случае, я никому не скажу. Ты сам это знаешь. Ты прекрасно знаешь, что я ничего…

(Пауза. Он встает к ней спиной.)

Тогда, Алан, спокойной ночи… Я хочу, я действительно хочу…

(Он поворачивается к ней, шипя от ненависти. Его лицо искажено злобой, он едва сдерживает себя. Девушка в ужасе отворачивается, нащупывает ворота и покидает помещение, а потом бросается во тьму тоннеля мимо еле видимой фигуры Самородка.)

34

(Алан, обнаженный, остается в одиночестве.

Слабый шум и барабанная дробь. Юноша оглядывается, всем своим видом олицетворяя ужас.)

ДАЙЗЕРТ. Что?

АЛАН (Дайзерту). Он проник туда. Сквозь ворота. Ворота были заперты, но он проник туда!.. Он все видел. Я даже слышал, как он смеялся.

ДАЙЗЕРТ. Смеялся?

АЛАН (Дайзерту). Злорадствуя!.. Злорадствуя!..

(Он смотрит в сторону тоннеля. Над площадкой застывает полная тишина.

В тишине, с ужасом).

Друг… Эквус Милосердный… Великодушный!.. Прости меня!

(Тишина.)

Это не я. Вовсе не я. Меня!.. Прости меня!.. Возьми меня снова к себе! Пожалуйста!.. ПОЖАЛУЙСТА!

(Он падает на колени у самого края площадки, повернувшись лицом к воротам, весь съежившись от страха.)

Я больше не буду. Клянусь… Клянусь!..

(Тишина.

Со стоном.)

Пожалуйста!!!

ДАЙЗЕРТ. А Он? Что Он сказал?

АЛАН (Дайзерту, шепотом). «Мой!.. Ты мой!.. Я твой, а ты мой!..» И вдруг я увидел его глаза. Они вращались от гнева!

(Самородок медленно продвигается вперед, стуча подковами.)

«Я вижу тебя. Я вижу тебя. Всегда! Везде! Во веки веков!»

ДАЙЗЕРТ. Кого бы ты ни целовал, я вижу тебя?

АЛАН (Дайзерту). Да!

ДАЙЗЕРТ. На ком бы ты ни возлежал, я вижу тебя?

АЛАН (Дайзерту). Да!

ДАЙЗЕРТ. И каждый раз ты будешь неспособен на это, так же, как теперь! Отныне и во веки веков ты будешь неспособен! Потому что Ябуду стоять перед твоими глазами – и ты будешь НЕСПОСОБЕН!

(Юноша катается по полу, корчась от боли. Вместе с Самородком к поручням подходят еще две лошади. Их копыта сердито чеканят шаг. Шум божества Эквус становится более ужасным.)

Господь твой Бог – это Ревнивый Бог. Он видит тебя. Он всегда и везде видит тебя, Алан. Он видит тебя!.. Он видит тебя!

АЛАН (в ужасе). Глаза!.. Белые глаза, которые все время открыты! Глаза, будто молнии, горячие, горячие!.. Бог видит! Бог видит!.. НЕТ!..

(Пауза. Он успокаивается. На сцене начинает темнеть. Спокойнее.)

Довольно. Довольно, Эквус.

(Он встает. Он подходит к скамейке. Он берет невидимую пику. Он медленно движется в глубь сцены, туда, где стоит Самородок. В наступающей темноте он прячет за своей обнаженной спиной ужасное оружие. Свободной рукой он ласкает маску Самородка. Нежно.)

Эквус… Благородный Эквус… Верный и Истинный… Раб Божий… Твой – Бог – не видит – НИЧЕГО!

(И он выкалывает Самородку глаза. Конь бьется в агонии. Страшный вопль потрясает театр, становясь все громче и громче. Алан бросается к двум другим лошадям и тоже их ослепляет, перегнувшись через поручень. Их металлические подковы соединяются в одновременном ударе в пол.

С неумолимостью судьбы в лучах прожекторов возникают еще три лошади – не натуралистические маски животных, подобные первым трем, а страшные создания, вышедшие из ночных кошмаров. Их глаза, ноздри, рты – извергают пламя. Они – архетипические образы, осуждающие, карающие, не ведающие жалости. Они не останавливаются у поручней, но сразу же вторгаются на площадку. Когда они пытаются растоптать юношу, тот, обнаженный, в отчаянии прыгает на них в темноте и, широко размахнувшись, поражает их в голову своим оружием. Крик усиливается. На площадку выходят остальные лошади. Юноша лавирует между истекающими кровью слепыми животными, с завидным проворством уклоняясь от их жестоких копыт. В самый кульминационный момент ослепленные лошади исчезают в темноте, спасаясь от нахлынувшего жара прожекторов. Шум мгновенно прекращается, и зрители слышат вопящего в истерике Алана, рухнувшего на землю и прокалывающего невидимой пикой свои собственные глаза.)

АЛАН. Найди меня!.. Найди меня!.. Найди меня!.. УБЕЙ МЕНЯ!.. УБЕЙ МЕНЯ!..

35

(Яркий свет.

Дайзерт бросается на площадку, швыряет на левую скамейку одеяло и подбегает к Алану. Юноша лежит на полу и корчится в конвульсиях. Дайзерт хватает Алана за руки, отдирая их от его глаз, поднимает юношу и несет к скамейке. Алан обхватывает Дайзерта руками и прижимается к нему, задыхаясь и дергая ногами в безумной ярости.

Дайзерт кладет его и прижимает голову затылком к скамейке. Он начинает говорить – пытается говорить, – утихомиривая припадок.)

ДАЙЗЕРТ. Ну… ну… Шшшшш… дыхание ровное, глубокое. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Вот так… Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…

(Юноша дышит с глубоким, режущим слух хрипом, который постепенно проходит. Дайзерт укутывает его в одеяло.)

Так держать… Вот, какой хороший мальчик… Очень хороший мальчик… Все прошло, Алан. Все прошло. Сейчас он уйдет. И ты больше никогда его не увидишь, я обещаю. У тебя больше не будет плохих снов. Не будет больше ужасных ночей. Подумай об этом!.. Ты уже идешь на поправку. Обещаю тебе, я сделаю все, чтобы ты пошел на поправку… Пока что ты полечишься у нас. Но я всегда буду рядом, так что с тобой не случится ничего дурного. Только доверься мне…

(Он встает. Юноша остается лежать на скамейке.)

А теперь спи. Долгим, добрым сном. Ты заслужил его… Спи. Просто спи… Я помогу тебе поправиться.

(Он возвращается в центр площадки.

Свет становится еще ярче.

Пауза.)

ДАЙЗЕРТ. Я лгу тебе, Алан. Он не уйдет так просто. Не заковыляет прочь, как старая добрая кляча. О, нет! Когда Эквус уйдет – если он действительно уйдет, – то потащит в зубах твои кишки. А у меня, к сожалению, нет запасных… Если б ты только мог представить себе, что тебя ждет, ты бы в ту же минуту вскочил с кровати и убежал от меня так далеко, как только б мог.

(Эстер говорит со своего места.)

ЭСТЕР. Мальчик болен, Мартин.

ДАЙЗЕРТ. Да.

ЭСТЕР. И ты можешь избавить его от этого.

ДАЙЗЕРТ. Да.

ЭСТЕР. Так чего же ты медлишь?.. В конце-то концов!

ДАЙЗЕРТ (кричит). Хорошо! Я избавлю его! Я освобожу его от безумия! Что дальше? Он почувствует себя приемлемым для общества! Что дальше? Вы что, думаете, его чувства можно взять и отклеить, как пластырь? И присобачить к другим объектам селекции? Взгляните на него!.. Я, может быть, сделаю из этого мальчика ревностного мужа, заботливого гражданина, поклонника абстрактного и унифицированного Бога. Но скорее всего я достигну лишь того, что превращу его в привидение!.. Дайте же мне рассказать вам о том, что именно я с ним сделаю!

(Он сходит с площадки и прохаживается в глубине сцены вдоль трибун, обращаясь к аудитории анатомического театра.)

Я излечу сыпь на его теле. Пышными развевающимися волосами я закамуфлирую рубцы в его искромсанной памяти. А когда это будет готово, я посажу его на прелестный мини-мотороллер и отправлю кувыркаться в Нормальный Мир, где все животные давно нашли свое истинное надлежащее место: вымерли или попали в рабство, или связали свою жизнь с жалкой участью просто добывать пропитание! Я дам ему хороший Нормальный Мир, где люди прикованы цепями к мерцающим катодным лучам, льющимся из телевизоров целые ночи напролет на их съежившиеся головы! Я отберу у него Поле Хэй Хэй, а взамен дам Нормальные Места для проявления экстаза – многополосную автостраду, проткнувшую насквозь все внутренности городов и уничтожившую Дом, саму идею Дома! Он рысью помчится на своем прирученном металлическом пони через бетонный вечер, и лишь одно я могу вам обещать с полной достоверностью: он никогда в жизни больше не дотронется до шкуры лошади! Его отдельные части вполне сносно подойдут друг другу, словно детали механизмов, выпускаемых одной фабрикой, с которой его отправили почти без недоделок. Кто знает? Может быть, он найдет секс забавным. Натянуто смешным. Где можно слегка похрюкать от удовольствия. Растоптанного и засекреченного, и, разумеется, контролируемого. Можете надеяться, что на своей вилке он ощутит вкус одного лишь Мяса С Гарантией Качества. Сомневаюсь, правда, что особо вкусного!.. Дело в том, что вкус, к сожалению, может быть напрочь испорчен доктором. Он не восстанавливается.

(Дайзерт глядит из глубины сцены прямо на Алана.)

Тебе больше не суждено мчаться галопом, Алан. Лошади станут совершенно безопасными. Ты скопишь немного денег и поменяешь мотороллер на автомобиль. А потом начнешь ставить лишние пятьдесят пенсов на лошадок, совершенно забывая, что когда-то они были для тебя чем-то большим, нежели источники маленьких выигрышей и проигрышей. Но зато ты станешь здоров. В общепринятом понимании этого слова.

(Пауза.

Он подходит к накрытому одеялом неподвижному телу Алана Стрэнга и говорит, обращаясь к аудитории анатомического театра.)

И теперь во мне живет этот неумолкающий голос божества Эквус, изгнанного из темной пещеры. «Почему Я?.. Почему Я?.. Объясни мне…» Ладно, сдаюсь! Говорю… По большому счету, мне не дано знать, что тот вывод, который я делаю, есть верный окончательный вывод. И, в сущности, мне не дано знать, является ли то, до чего я так упорно докапываюсь, истинной сутью проблемы. Вот вам две непреложные догмы. Я стою в полной тьме и вдобавок с выколотыми глазами!

(Он выходит на авансцену и садится на скамейку.)

Мне нужна – отчаяннее, чем мои дети нуждаются во мне, – способность видеть в кромешной тьме. Что это за способность?.. Что это за тьма?..Я не могу назвать ее Божьим даром мне, поскольку не в силах постичь ее в полной мере. И я продвигаюсь, не ведая луж, ощущая вот здесь, во рту, рвущую губы уздечку. От которой мне не суждено избавиться до конца своих дней.

(Долгая пауза.

Дайзерт сидит, глядя в никуда. )

ЗАТЕМНЕНИЕ