Текст книги "Греция и Рим. Эволюция военного искусства на протяжении 12 веков"

Автор книги: Питер Коннолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Последнее испытание

Осенью 211 г. Нерон прибыл в испанский город Тарракон (совр. Таррагона). Он принял командование над остатками римских войск и в течение всего последующего года оставался исключительно в обороне, не делая попыток перейти в наступление. Сенат постановил отослать в Испанию для ведения войны полководца, наделенного полномочиями проконсула, опасаясь, что Гасдрубал может ввести в Италию еще одну армию, в то время как римляне только-только начали одерживать верх. Устроили выборы, но ни один из бывших италийских консулов не стремился принять на себя бремя ответственности. Когда Публий, двадцатипятилетний сын Публия Корнелия Сципиона, выставил свою кандидатуру, его избрали единогласно. Мы, очевидно, не располагаем полной информацией об этих необычайных выборах, поскольку Сципион прежде не занимал никаких должностей и для подобной миссии был слишком молод. Однако сенат утвердил его назначение и передал ему для ведения войны два дополнительных легиона и тысячу всадников. Сципион, судя по всему, прибыл в Испанию осенью 210 г. и посвятил зиму обучению войск и укреплению их боевого духа. Получив известие о том, что три карфагенские армии пребывают на зимних квартирах, далеко отстоящих друг от друга, причем все они находятся более чем в десяти днях пути от столицы Новый Карфаген (совр. Картахена), Сципион решился на авантюру, достойную самого Ганнибала. В начале весны 209 г., покинув лагерь и никому не сказав, куда направляется, он совершил стремительный марш-бросок на юг и подошел к стенам Нового Карфагена прежде, чем карфагеняне осознали, что происходит. За один день он захватил город и коренным образом изменил ход войны в Испании в пользу римлян: на испанцев маневр Сципиона произвел впечатление не меньшее, чем на карфагенян. Этот блестящий ход поднял боевой дух легионов до недосягаемых высот: теперь воины пошли бы за своим полководцем куда угодно. В течение лета Сципион предпринял дипломатическую атаку, надеясь склонить на свою сторону местные испанские племена. Когда на следующий год он двинулся на юг, позади него остались хорошо укрепленные тылы: теперь полководца поддерживали испанские союзники. Судя по всему, маршрут его пролегал вдоль берега до самой Валенсии, а там Сципион резко свернул в сторону, перевалил через горы Чинчилла и спустился в долину реки Гвадалквивир. Гасдрубал Барка занял позиции неподалеку от Бекулы (совр. Байлен), в ^километрах к западу от Линареса, близ испанских серебряных рудников. Он планировал воссоединиться с братом и, прежде чем отбыть в Италию, заблаговременно прибирал к рукам богатства испанских недр. Карфагенская армия надежно укрепилась на холме над рекой Гвадель, притоком Гвадалквивира. Силы Сципиона существенно превосходили числом войско Гасдрубала, и когда римлянин попытался навязать неприятелю битву, зайдя ему во фланг со своими велитами, Гасдрубал оторвался от противника и отступил на север. Сципион мог бы претендовать на тактическую победу, однако коварный карфагенянин не только сумел ускользнуть почти без потерь, но и добился преимущества искусным маневром: ведь основная цель Сципиона заключалась в том, чтобы удерживать неприятеля в пределах Испании. Теперь Гасдрубал двинулся в центральную область Испании, а преследовать его Сципион не мог. Римскому полководцу открывались две возможности: первая – отойти к берегу и гнать Гасдрубала к Пиренеям, и вторая – забыть о Гасдрубале и попытаться уничтожить поддержку карфагенян в Испании. К добру или к худу, но Сципион предпочел последнее. Вести о том, что Гасдрубал ускользнул от Сципиона и двинулся на север, дошли до Рима, надо полагать, к осени 208 г. В намерениях противника сомневаться не приходилось. Более неудачного для римлян момента выбрать было невозможно. Старики Фабий с Флакком для энергичного ведения боевых действий уже не годились, а поскольку единственные удачливые боевые командиры, Марцелл и Гракх, погибли, требовалось срочно подыскать полководцев, способных справиться с ситуацией. Эту задачу возложили на Марка Клавдия Нерона и Марка Ливия Салинатора. Нерон прежде служил под началом Марцелла и принимал участие в осаде Капуи в должности претора. После смерти Сципионов он был отослан в Испанию и, возможно, провел там около года. Очевидно, избрали его именно по этой причине, поскольку Нерон был единственным из римских полководцев, кто уже имел дело с Гасдрубалом. Его коллега Салинатор, ставленник сената, служил консулом вместе с Павлом в 219 г. и участвовал в иллирийской кампании. По возвращении в Рим он был обвинен в незаконном присвоении военной добычи. Негодующий Салинатор удалился в провинцию и отказался впредь принимать участие в общественной жизни. В 210 г. консулы Марцелл и Левин настояли на его возвращении в Рим, но, согласно Ливию, Салинатор наотрез отказывался стричься и бриться и разгуливал по городу в лохмотьях. Возмущенные цензоры приказали ему привести себя в порядок, вернуться в сенат и снова приступить к исполнению своего гражданского долга. Этого-то человека сенат и избрал в коллеги Нерону. В довершение неприятностей эти двое ненавидели друг друга лютой ненавистью, но на словах оправдывались тем, что каждый, дескать, попытается превзойти другого, служа своей стране. Тем не менее прежде, чем полководцы отправились в свои провинции, сенат попытался добиться примирения. Для предстоящей военной кампании в действующую армию были призваны 23 легиона. Каждый из консулов располагал двумя. Четыре находились в Испании под командованием Сципиона; два каннских легиона все еще отбывали ссылку на Сицилии; а 9-й и 24-й пребывали на Сардинии еще с 215 г. (строго говоря, 9-й легион оказался там в 217 г.). Непосредственно в Италии находилось 15 легионов: 27-й и 28-й – в Бруттии под командованием Флакка, 36-й и 37-й – под Таранто, а 29-й – в Капуе. Консулу Нерону предстояло отвести в Луканию два легиона: 31-й и 32-й. Это означало, что на юге Ганнибала сдерживали семь легионов. На севере два легиона находились в Этрурии (38-й и 39-й, под началом Варрона, контролировавшие пути через Этрурию, как десять лет назад – Фламиний); два – в долине реки По (34-й и 35-й) и еще два – под началом консула Салинатора (40-й и 41-й). У этих последних двух боевого опыта не было; их зачислили на военную службу только два года назад, и с тех пор они находились в Риме. Для защиты города сформировали два новых легиона, 42-й и 43-й. Ливии также утверждает, что вновь были призваны под знамена рабы-добровольцы, но это чистой воды вымысел. Осенью предыдущего года пришли известия из Марселя о том, что Гасдрубал-бал проводит набор рекрутов в южной Галлии и Лигурии. Однако римляне никак не рассчитывали, что неприятель пересечет Альпы столь стремительно. Ливии ясно дает понять, что Гасдрубал проследовал путем Ганнибала: очевидно, вверх по долине реки Дюранс и через перевал Монженевр. Дело происходило в начале года, возможно, даже в мае, следовательно, перевалы, ведущие с севера на юг, как, скажем, Мон-Сени или Клапье, полностью исключаются: зимой и весной они непроходимы. В это время года единственно возможные пути лежат через Монженевр и Ларш. Добравшись до долины По, Гасдрубал осадил Плаценцию, возможно, рассчитывая воодушевить местных кельтов, но захватить колонию так и не смог. Он отослал четырех кельтских всадников и двоих нумидийцев на юг с письмом к брату, договариваясь воссоединиться с ним в Умбрии. Тем временем Ганнибал покинул зимние квартиры в западной оконечности Италии и двинулся на север. Нерон устремился на юг, навстречу Ганнибалу. Две армии встретились у Грумента (совр. Грументо) в долине реки Агри. Нерон переместил свой лагерь на расстояние 1500 м от расположения войск Ганнибала, контролируя дорогу на север и препятствуя передвижению неприятельских фуражиров. И снова рассказы Ливия о крупных битвах изрядно преувеличены, однако мелкие стычки наверняка следовали одна за другой по мере того, как Ганнибал пытался прорваться сквозь строй врага. Ганнибал, очевидно, двигался по пути, где позднее была проложена дорога Виа Гёркулиа, что вела на север через Анксию (совр. Анци) и Потенцию (совр. Потенца) к Апулии. Предводителю карфагенян удалось ускользнуть от Нерона, прибегнув к ночному переходу, так что он добрался до Венузии раньше своего противника. Оттуда карфагенянин двинулся на северо-восток к Канозе, городу неподалеку от Канн, и там остался дожидаться известий от брата. Шестеро всадников отправились на юг и въехали на территорию Лукании, но, узнав, что Ганнибал уже отправился на север, попытались его догнать. Возможно, из-за того, что по пятам за Ганнибалом шла армия Нерона, всадники спустились к берегу, где близ Таранто столкнулись с римским войском и были захвачены в плен. Их под усиленной охраной немедленно препроводили в лагерь Нерона. Нерон прочел письмо Гасдрубала и отослал его в сенат, советуя отозвать легион из Капуи и отправить его заодно с двумя новыми городскими легионами в Нарнию (совр. Нарни), город, расположенный на Фламиниевой дороге в 70 км к северу от Рима. Нерон же задумал дерзкую авантюру. Той же ночью, отобрав 6000 лучших пехотинцев и 1000 всадников и приказав им взять с собою только оружие, он выступил из лагеря. Воинство двинулось вверх по долине Офанто к Лукании, причем Нерон сообщил своим людям, что цель их – ближайший город на территории Лукании, находящийся в руках карфагенян. Когда же полководец удалился на достаточное расстояние от Ганнибала, он открыл солдатам правду: они шли на север, чтобы воссоединиться со вторым консулом у города Сена Галлика (совр. Сенигаллия), примерно в 400 километрах от побережья Адриатики. Перед выступлением Нерон выслал гонцов на территорию Ларина (совр. Лари-но), а также в земли марруцинов, френтанов и претуттиев, через которые ему предстояло пройти, веля тамошним жителям сносить к дороге запасы провианта. Тот факт, что Лучера в этом списке не значится, доказывает, что Нерон рассчитывал пересечь Апеннины и не собирался спускаться к берегу до тех пор, пока не доберется до Ларина. А оттуда полководец мог пройти вниз по долине реки Сино. При таком маршруте расстояние между Канузией и Сеной составляет около 475 километров. На всем пути местные жители сносили к дороге запасы продовольствия, чтобы солдатам не пришлось задерживаться в ходе стремительного продвижения на север. Все понимали, что этот поход – переломное событие войны, и смелое предприятие было встречено с немалым энтузиазмом. По пути к колонне пристраивались ветераны былых сражений и юноши, мечтающие стяжать бессмертную славу. Всех годных к воинской службе Нерон принимал. А войско спешило все вперед и вперед. Вскоре холмы остались позади, и армия вышла к берегу. Римляне прошли под скалами Васто, на которых высился город Гистоний, и двинулись дальше по бесконечной дороге вдоль моря. Спустя неделю после выступления армия уже приближалась к Сена Галлика, где стояли лагерем легионы Салинатора. Нерон выслал гонцов выяснить, хочет ли второй консул, чтобы он вступил в лагерь открыто или же тайно. В ответ Салинатор велел полководцу войти под покровом темноты. Было условлено, что каждый новоприбывший разместится в палатке воина соответствующего ранга, так что лагерь в размерах не увеличится. Там уже находилось четыре легиона, поскольку 34-й и 35-й отступили перед натиском Гасдрубала и воссоединились с консулом. Сам Гасдрубал стремительно наступал вдоль берега и стоял лагерем в каких-нибудь 500 м. Консулы решили использовать завоеванное преимущество и на следующее утро предложили битву. Гасдрубал сразу же догадался: что-то неладно. Богатый опыт подсказывал карфагенянину, что к противнику подошло подкрепление. Он выслал разведчиков проверить, не увеличился ли в размерах римский лагерь, но проверка ничего не дала. Однако с наступлением ночи разведчики вернулись с важным известием: в лагере претора сигнал к вечерней страже прозвучал один раз, а в лагере консулов – дважды. Тайное стало явным. Римляне, неисправимые формалисты, сами себя выдали. Под покровом ночи Гасдрубал, должно быть, решив, что с братом его случилось что-то неладное, снялся с лагеря и начал отступать. Во время перехода проводники дезертировали, и полководец не смог отыскать брода через Метавр. Должно быть, четвертая стража уже близилась к концу: Гасдрубал приказал своим людям идти вдоль южного берега реки до рассвета, когда станет возможно отыскать дорогу. С первым лучом солнца римляне ринулись вслед Гасдрубалу. Нерон во главе конницы спешил вперед и, должно быть, настиг карфагенян еще утром. Чуть позже подоспели легковооруженные войска под началом претора Лицина. Понимая, что невозможно двигаться вперед, непрестанно подвергаясь нападениям шеститысячной конницы и тринадцатитысячного легковооруженного войска, Гасдрубал попытался встать лагерем на холме над рекой. Когда же – возможно, около полудня – подошел Салинатор во главе тяжелых пехотинцев и двинулся в наступление, построив войско в боевой порядок, Гасдрубал осознал, что сражения ему не избежать. Рассказ о битве содержится в небольшом отрывке из Полибия, однако в том, что касается места битвы, приходится полагаться на топографию Ливия, описанную крайне неудовлетворительно. Скорее всего армии сошлись на южном берегу реки близ Монтемаджоре, но с уверенностью ничего утверждать невозможно. Полибий уверяет, что Гасдрубал выстроил своих кельтов и испанцев очень узким фронтом, поставив впереди 10 слонов. В таком боевом порядке он атаковал левый фланг римлян, вознамерившись победить или умереть. Правый фланг римлян, учитывая пересеченный характер местности, не имел возможности вступить в соприкосновение с левым флангом карфагенян, но обошел Гасдрубала сзади и атаковал его с тыла. Слоны вышли из повиновения и сеяли хаос в своих же рядах, так что погонщики, специально для этой цели вооруженные долотом и деревянным молоточком, вынуждены были убить животных (долото вбивалось в основание черепа). В гуще битвы пал Гасдрубал, а вместе с ним погибла последняя надежда выиграть войну. Одержав победу, римляне штурмом взяли карфагенский лагерь. Полибий утверждает, что в битве погибли 10 000 карфагенян и 2000 римлян. Ливии умножает потери карфагенян едва ли не впятеро. Следующей же ночью Нерон выступил в Алулию. Он вернулся в лагерь на шестой день: обратный путь лежал по прямой. Ганнибал даже не успел осознать, что противник скрылся. Ликование Рима не знало границ. Этой победы ждали одиннадцать лет. Поначалу в город дошли только слухи, затем – сведения более определенные. Когда же наконец поступили известия о том, что легаты победоносной армии следуют по Фламиниевой дороге, все население города хлынуло им навстречу. Люди выстроились вдоль дороги почти на пять километров, до самого Милвианского моста, и толпой окружили входящих в город легатов. В Апулии Нерон запятнал себя деянием исключительной жестокости. Он привез с собою отрубленную голову Гасдрубала и швырнул ее к аванпостам лагеря Ганнибала. Павший духом Ганнибал отступил в Бруттий, где и оставался до конца войны.

Сципион торжествует

Теперь центр военных действий сместился за пределы Италии. В Испании Гасдрубал Гисгон осознал, что выиграть войну возможно только в том случае, если ему удастся разбить Сципиона и прислать Ганнибалу в Италию столь необходимое ему подкрепление. В начале лета полководец покинул зимние квартиры в Гадесе (совр. Кадис), двинулся на север, по пути производя набор рекрутов, и встал лагерем в Илипе, чуть севернее современной Севильи. Сципион прошел вниз по долине Гвадалквивира и разбил лагерь напротив. Римская армия состояла из 45 000 пехотинцев и 3000 всадников, из которых чуть меньше половины составляли италийцы. Войско Гасдрубала Гисгона, возможно, слегка превосходило противника по численности. Гисгон по заведенному обычаю предложил бой – уже ближе к вечеру, поставив в центр ливийцев, а испанских союзников – на флангах, впереди которых поместил слонов. В свою очередь Сципион вывел войска и построил их в боевой порядок, разместив легионы в центре, а испанцев – на флангах. Но к тому времени уже настолько стемнело, что рассчитывать на ответные действия Гисгона не приходилось. Сципион, участвовавший в битвах при Требии и Каннах, тщательно изучил военную тактику Ганнибала и готов был перенимать чужую науку. Трудность заключалась в том, как приспособить подобную тактику к римским легионам, которые не сражались фалангой. Этому приходилось учиться на опыте. Установив контакт с противником, Сципион приготовился к бою. Рано поутру – вне всякого сомнения, памятуя о Требии – он накормил своих людей завтраком, вывел войско из лагеря и построил в боевой порядок, обратный тому, что использовал накануне. На сей раз легионы оказались на флангах, а испанцы – в центре. Затем он выслал конницу и легковооруженные отряды на вражеский лагерь. Точно так же, как Семпроний Лонг 12 лет назад, Гасдрубал вынужден был действовать в спешке: он вывел армию из лагеря, не дав людям подкрепиться, и построил войско в традиционный боевой порядок. Сципион остался на месте, предоставив коннице и легковооруженной пехоте вступать в мелкие стычки. Полководец вознамерился заставить врага заплатить за свою опрометчивость: постоянно находясь под угрозой атаки, Гасдрубал перестроиться не мог. Дело близилось к полудню, и на карфагенянах начал ощутимо сказываться голод. Тогда Сципион отозвал свою легкую пехоту и конницу: пройдя сквозь промежутки между манипулами, они перестроились за легионами так, что теперь велиты находились впереди, а конница – сзади. Сначала он двинулся прямо на позиции Гасдрубала, но, оказавшись примерно в 700 м от неприятеля, приказал пехоте и коннице на обоих флангах перестроиться колоннами и двинуться соответственно налево и направо от основного строя, а затем развернуться на манер спартанцев, чтобы охватить противника с флангов. До сих пор версия Полибия возражений не вызывает, но, невзирая на заверения некоторых комментаторов, я никак не могу понять, какую цель преследовал последующий маневр пехоты: тех же самых результатов можно было достичь куда проще, наступая в боевом порядке. Более того, поскольку это маневр, типичный для греческого учебного плаца, с какой стати Полибий отрывается от основной нити повествования, чтобы о нем поведать? Согласно Полибию две колонны стремительно двинулись на карфагенский строй, в то время как испанцы наступали неспешно. Едва оконечности боевого порядка соприкоснулись с противником, пехота развернулась внутрь строя, а велиты и конница – в противоположную сторону, чтобы охватить противника с флангов. Что до тяжелой пехоты, ей бы пришлось повернуть колонну внутрь строя, а затем развернуться в линию под углом 45 градусов, потому что если бы колонна сразу встала развернутым строем, триарии оказались бы впереди, а гастаты – сзади. С другой стороны, если бы конница и велиты колон: ной зашли флангом, они бы в результате перестроились в правильный боевой порядок; при развороте через 45 градусов порядок был бы обратный: командиры оказались бы слева, а не справа, а велиты – позади них. Именно это и произошло; по словам Полибия, Сципиона не слишком-то встревожило, что боевой порядок изменился на противоположный. Но, что бы уж там ни крылось за подобным маневром, римляне смяли фланги противника и отбросили карфагенян назад к лагерю. Это сражение ставит перед нами немало неразрешимых проблем. Где, например, находилась карфагенская конница, в то время как на флангах осуществлялся этот необычайный маневр? Здесь, как и в случае всех прочих битв при участии Сципиона, описанных Полибием, изрядное количество вопросов остается без ответа: неизбежный результат упрямого стремления историка совместить предания Сципионов и факты.

Карта, иллюстрирующая вторжение Сципиона в Африку. Римский флот, уже не опасаясь карфагенских кораблей, отплыл из Лилибея (Марсала) и высадился у мыса Фарина, примерно в 40 километрах от Карфагена.

Теперь оставалось только провести операции по окончательному уничтожению противника, поскольку действующей армии у карфагенян уже не осталось. К концу 206 г. Сципион был готов возвратиться в Италию и потребовать для себя должность консула. За время своего пребывания в Испании ему довелось вступить в сношения с нумидийским царем Сифаксом и царевичем Масиниссой. И снова Сципиону захотелось посостязаться с Ганнибалом. Полководец замыслил ни много ни мало отправиться на кораблях в Африку и, опираясь на нумидийцев, поднять восстание против Карфагена. В Италии Ганнибал пробыл среди бруттиев до конца года. Он так и не начал военных действий, а римляне, в свою очередь, старались его не провоцировать. Жители Лукании, осознав, что карфагеняне больше не придут к ним на помощь, сдались. Таким образом, в руках карфагенян остался лишь «носок сапога» – западная оконечность Апеннинского полуострова. Осенью Сципион возвратился в Рим. Народ едва ли не носил его на руках, и едва Сципион дал понять, что претендует на должность консула и Африку в качестве своей провинции в придачу, желание его тут же было удовлетворено. Однако многие члены сената воспротивились его честолюбивым планам. Оппозицию возглавили стареющие Фабий Максим и Флакк. Слишком много лет они вели оборонительную войну, и теперь одна лишь мысль о гибели второго Регула в песках Африки повергала их в ужас. Остановить Сципиона, не посчитавшись с народным требованием, они не могли, зато могли не дать требуемых войск. Полагая, что расстроят тем самым замыслы полководца, сенаторы в качестве провинции передали ему Сицилию вместе с находящимися там военными силами: двумя опальными каннскими легионами и 30 боевыми кораблями. Было также язвительно добавлено, что, буде Сципион сочтет нужным, вторжение в Африку ему никоим образом не возбраняется. Однако сенаторы согласились-таки на уступку: Сципиону дозволялось набирать добровольцев и принимать помощь союзников. И беспрецедентный отклик не заставил себя ждать. Этрурия и Умбрия пообещали построить флот и набрать команду. Немедленно заложили 40 боевых кораблей, а спустя 45 дней суда спустили на воду и Сципион отплыл на Сицилию с 7000 добровольцев. Каннские легионы представляли собою идеальный костяк для Сципионовой армии. С этими людьми он сражался при Каннах и отлично понимал их положение. На протяжении многих лет воины умоляли сенат дозволить им принять более активное участие в войне, и теперь, получив наконец возможность восстановить свое доброе имя, с энтузиазмом откликнулись на предложение. Остаток года Сципион посвятил подготовке к походу. Тем временем младший брат Ганнибала, Магон, отплыл с Балеарских островов во главе четырнадцатитысячной армии. Он захватил Геную и попытался открыть второй фронт. Римляне, с четырьмя легионами в долине По и двумя в Этрурии, пока довольствовались тем, что удерживали помянутые рубежи. Хотя Магон получил подкрепление из Карфагена, от кельтов, до сих пор ощущавщих на себе последствия сокрушительного разгрома при Метавре, помощи он так и не дождался. В том же году завершилась война с Македонией, начатая Римом лишь для того, чтобы связать руки Филиппу. Не страшась более вторжения македонцев, римляне бросили союзников на произвол судьбы и заключили с Филиппом односторонний мирный договор. Весной 204 г. Сципион отплыл из Лилибея. На протяжении всей войны римский флот совершал набеги на африканский берег, чтобы отвлечь карфагенян и помешать им прислать подкрепление Ганнибалу. В ходе одного из таких набегов в 208 г. Левин столкнулся с карфагенским флотом – и уничтожил его. Военно-морские силы Карфагена и без того проявили себя в войне не лучшим образом и от этого удара уже не оправились. Когда Сципион отплыл в Африку с сопровождением, состоящим лишь из 40 квинквирем, он вовсе не подвергал себя неоправданному риску. Армия высадилась на мысе Фарина, примерно в 35 километрах от Карфагена. Надежды Сципиона на то, что Сифакс присоединится к нему, не оправдались. Гасдрубал Гисгон сумел заключить союз с нумидийские царем и скрепил его рукою своей красавицы-дочери Софонисбы, карфагенской Саломеи. Однако на помощь римлянам подоспел Масинисса с отрядом из 200 всадников. Поначалу Сципиону сопутствовал успех: ему удалось заманить Ганнона в засаду и уничтожить 2000 его воинов, однако до решающей победы было по-прежнему далеко. Лето уже близилось к концу, когда Сципион осадил Утику с суши и с моря, рассчитывая закрепиться там на зиму. Полководец встал лагерем на мысу, который выдавался в море чуть южнее города и получил название Кастра Корнелиа. И здесь тоже надежды его не оправдались: Сципиону пришлось отступить, когда Гасдрубал Гисгон и Сифакс с двумя армиями подоспели с юга и встали лагерем примерно в 10 километрах от римлян. Сципион был вынужден покинуть осаду и удалиться на зимние квартиры, так и не заручившись опорным пунктом. Зимой Сципион, поджидая возможности нанести удар, сделал вид, что готов на переговоры. Весной он предпринял внезапную ночную атаку на два карфагенских лагеря, поджег их и в последовавшей суматохе почти подчистую истребил обе армии. Гисгону и Сифаксу с небольшим отрядом удалось спастись, и спустя месяц карфагеняне уже собирали новую армию на Великих равнинах, примерно в 120 километрах к западу. Это открытый участок земли в форме ромба примерно 30 километров в длину и 15 километров в ширину, запертый в кольце гор в верховьях реки Меджерда. Узнав о сосредоточении карфагенских сил, Сципион оставил часть войска на осаде Утики, а остальную армию повел вверх по долине Меджерды. Выйдя на Великие равнины, Сципион построил войско примерно в 1400 м от позиций карфагенян. В течение двух дней армии сражались мелкими отрядами, прежде чем перестроиться в боевой порядок. Сципион использовал традиционное построение: гастаты – впереди, триарии – в арьергарде, италийская конница – на правом фланге, нумидийцы – на левом. Противник его поместил в центр кельтиберов, на левый фланг – нумидийцев, на правый – карфагенян. Италийская конница и их нумидийские союзники ринулись в атаку и смяли карфагенские фланги. Едва путь-оказался свободен, Сципион развернул на флангах принципов и триариев, окружил кельтиберов и полностью уничтожил их в истинно Ганнибаловой манере. Так римлянин одержал первую значительную тактическую победу. Три раза он пытался повторить Ганнибалов маневр охвата противника с флангов – при Бекуле, Илипе и вот теперь – на Великих равнинах. И наконец-то нашел ответ: нужно использовать не фланги, а разворачивать принципов и триариев. После битвы Сципион решил в очередной раз поделить армию надвое. Одна часть войска осталась довершить разгром Сифакса, в то время как Сципион, отослав военную добычу в Кастра Корнелиа, двинулся на Карфаген и захватил Тунис. Таким образом, он успешно перерезал линии сообщения Карфагена с глубинными районами материка. Тот же самый ход был предпринят Агафоклом, тираном сиракузским, столетие назад, а также и Регулом. Для того, кто владел Тунисом, задушить Карфаген не составляло труда, тем более что Рим контролировал море. В данный момент, скоординировав усилия, римляне вполне могли бы завершить войну. В Карфагене решено было призвать Ганнибала, и к полководцу отправили посольство. Зиму 203—202 гг. карфагеняне провели за мирными переговорами, отчасти искренне надеясь добиться результатов, отчасти пытаясь выиграть время в ожидании возвращения Ганнибала. Карфагенский полководец скорее всего покинул Италию в начале весны 202 г., надеясь, что, пустившись в путь так рано, избежит столкновения с римским флотом. Ганнибалу исполнилось 45; в Италии он провел более 15 лет. Полибий намекает на то, что Ганнибал привез с собою из Италии изрядное число ветеранов былых сражений, но это очень маловероятно. К тому времени армия его, надо думать, сократилась приблизительно до 20 000 человек. С 207 г. он не покидал пределов Брутия, будучи блокирован с суши и с моря. Скорее всего в Африку Ганнибал вернулся с жалкими остатками своих африканских воинств, численность которых приблизительно равнялась 4000. В битве при Заме его ветераны, поставленные в тыл, взяли копья наперевес, пытаясь остановить отступающие передовые линии карфагенян, готовые на них обрушиться; отсюда можно заключить, что это и впрямь были Ганнибаловы африканские копейщики. Последующие события показали, что и от его нумидийской конницы практически ничего не осталось. Рассказ Диодора о том, что Ганнибал якобы вырезал наемников, отказавшихся плыть с ним в Африку, со всей очевидностью не соответствует истине, поскольку воины эти верно служили ему более 15 лет, и прочие войска никогда не позволили бы перебить своих товарищей по оружию. Однако же в истории этой, возможно, содержится доля правды: не исключено, что римляне предложили условия сдачи остаткам Ганнибаловой армии, а затем перебили всех до единого. Во всяком случае, о том, что с ними сталось, Ливии нам не сообщает. Войска, служившие в Лигурии под началом Магона, Ганнибалова младшего брата, тоже вернулись в Африку. Магон, раненный перед самым отплытием, умер в пути. Ганнибал высадился в Малом Лепится, близ современного города Суз, в 120 километрах к югу от Карфагена, где к нему присоединилось войско из 2000 ну-мидийских всадников. Оттуда полководец направился сперва к Гадруту, а затем – в глубь материка и встал лагерем близ местечка под названием Зама, находящегося в пятидневном переходе (100—150 км) к западу от Карфагена. Ганнибал, возможно, переместился западнее, рассчитывая пополнить ряды нумидийских всадников. Сципион тоже передислоцировался к западу, навстречу Масиниссе: тот унаследовал царство Сифакса и теперь мог предоставить союзникам 6000 пехотинцев и 4000 всадников. Согласно Полибию, благополучно встретившись с Масиниссой, Сципион двинулся к городу под названием Маргарон, идентифицировать который не представляется возможным. Ливии называет это место «Нарагара» (совр. Сиди-Юсуф на границе с Алжиром). Возможно, у Полибия название приводится в искаженном виде, однако куда более вероятно, что Ливии подменил неизвестный ему топоним на другой, знакомый. Ганнибал приблизился к лагерю Сципиона на расстояние 6 километров, и после встречи между полководцами, которая ни к чему не привела, состоялась битва. Точное место сражения неизвестно. Кромайер и Скаллард высказываются в пользу участка в 12 километрах на юго-запад от Эль-Кефа, что вполне соотносится с топографией сражения. Рано поутру, после встречи полководцев, обе армии выстроились на равнине между лагерями. Согласно Полибию, к рассказам которого о битвах Сципиона нужно подходить с большой осторожностью, Ганнибал построил армию в три линии. Первую линию составили 12 000 лигурийцев, кельтов, жителей Балеарских островов и пехота из мавров-наемников. Здесь скорее всего были представлены главным образом те войска, что вез с собою скончавшийся по пути Магон. Касательно боевого порядка Полибий в подробности не вдается, а наличие балеарских пращников в рядах тяжелой пехоты представляется маловероятным. Впереди первой линии разместили более 80 слонов. Вторую линию составили ливо-финикийцы и коренные карфагеняне; вне всякого сомнения, они построились фалангой. В тылу, более чем в 200 м позади, построилась третья линия, составленная из Ганнибаловых ветеранов. Именно эта третья линия представляет собою неразрешимую проблему: невозможно установить доподлинно, были ли это остатки Ганнибаловых африканских воинств (ок. 4000 чел.). Карфагенская конница разместилась на правом фланге, 2000 нумидийцев – на левом. Римляне построились традиционным боевым порядком в три линии, если не считать того, что вместо шахматного порядка – так, чтобы вторая линия (принципы) закрывала бреши во фронте, – манипулы встали один за другим, оставив интервалы в строю легионов. Эти промежутки заполнили велиты всех трех линий. Лелий во главе италийской конницы разместился напротив конницы Карфагена. Масинисса оказался лицом к лицу с ну индийцами, которых превосходил числом приблизительно вдвое. Римская армия в целом насчитывала, видимо, около 30 000 пехотинцев и 6000 всадников. Некоторое время нумидийская конница сражалась небольшими отрядами, после чего, по команде Ганнибала, в атаку ринулись слоны. Именно этого и ждал Сципион, прежде чем предпринимать что-то самому; теперь полководец приказал велитам выступить им навстречу. Оглушительный рев труб и рогов, возвестивший атаку велитов, перепугал нескольких слонов; животные повернули назад и смяли ряды нумидийцев, следующих за ними. Масинисса, воспользовавшись суматохой, ринулся в бой; карфагенская легкая конница обратилась в бегство, оставляя левый фланг незащищенным. Остальные слоны бросились на велитов, а те отступили сквозь промежутки между легионами, увлекая за собою животных. Прочие устремились к флангам; конница встретила их шквалом метательных копий, и слоны в ужасе бежали с поля боя. Воспользовавшись смятением врага, италийская конница ринулась на карфагенскую, и снова ряды противника дрогнули и обратились в бегство. Возможно, это входило в планы Ганнибала: конница Сципиона обладала существенным численным превосходством, но теперь покинула поле боя, бросившись в погоню за его всадниками. Тем временем линии пехоты двинулись друг на друга, за исключением Ганнибалова арьергарда, оставшегося на месте. Приблизившись на достаточное расстояние, гастаты римского фронта огласили воздух боевыми кличами, ударили пилумами в щиты и ринулись в атаку. Задние ряды наступали следом, криками ободряя гаста-тов. Первая линия карфагенян некоторое время держалась, но затем дрогнула и отступила ко второй линии, но и там не обрела поддержки. Поскольку вторая линия наверняка представляла собою фалангу, картина вырисовывается несколько путаная. Вторая линия ринулась на гастатов, но центурионы принципов, видя, что их товарищи начинают понемногу сдавать позиции, всей тяжестью обрушились на врага, и вторая линия карфагенян, в свою очередь, дрогнула и откатилась к ветеранам, а тем пришлось взять копья наперевес, чтобы помешать своим же сподвижникам смять свой строй и вынудить отступающих переместиться к флангам. Сципион отозвал гастатов, устремившихся было в погоню за бегущими, и перестроил войско для решающей атаки. Он приказал унести с поля боя своих раненых, а затем, развернув принципов и триариев на обоих флангах и шагая по телам, загромождающим поле боя, двинулся на Ганнибаловых ветеранов. Из рассказа Полибия следует, что численностью они якобы не уступали гастатам: последняя линия насчитывала около 5000 человек. Возможно, это и соответствует действительности, однако скорее всего истинная цифра куда меньше. Фаланге удалось удерживать легионы на расстоянии до тех пор, пока не возвратился Лелий с римской конницей и не склонил весы в пользу римлян. Видя, что все потеряно, Ганнибал с несколькими всадниками бежал в Гадрумет. Список потерь Карфагена – 20 000 убитыми и столько же захваченными в плен – у Полибия изрядно преувеличен: автор всеми силами стремится выставить Сципиона в наиболее выигрышном свете. В высшей степени маловероятно, что число сражавшихся приближалось к этой цифре. Если согласиться с тем, что первая линия насчитывала 12 000 человек, а вторая ей не уступала, общая численность карфагенской пехоты составляет менее 30 000, а всадников, безусловно, было никак не больше 4000. Римляне, согласно Полибию, потеряли более 1500 человек. Стратегию Ганнибала автор никак не объясняет. 1е-ниальный ум, обеспечивший победу при Каннах, в рассказе Полибия ничем себя не проявляет. Неужто битва протекала настолько просто и Ганнибал себя исчерпал?