Текст книги "Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть"

Автор книги: Питер Хизер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Но еще до конца года юный Лев умер (по естественной причине: 474 г. был очень плохим для Львов), оставив на троне одного Зенона. Изауриец мог столкнуться с соперничеством за контроль над своим сыном в любом случае, но смерть Льва лишила Зенона его плаща законной императорской власти – его сын, в конце концов, был отпрыском принцессы императорской крови. Интриги множились. В частности, у вдовы Льва I Вирины был брат по имени Василиск, и положение этих двоих оказалось гораздо лучше, чем у Зенона, чтобы завоевать поддержку традиционных влиятельных сил в Константинополе. Естественный враг Зенона – Теодорих Страбон был готов присоединиться к ним, как и другая влиятельная фигура – полководец-изауриец Иллус. Чувствуя, что власть ускользает сквозь пальцы, Зенон тайком выбрался из города в первый месяц года, и Василиск стал императором, будучи коронованным 9 января 475 г.

Сам константинопольский переворот достиг желаемого эффекта, но исход его был далеко не обычным. Большинство свергнутых императоров ждал быстрый конец, если только им не сохраняла верность большая часть действующей армии и ее полководцев – но у Зенона ее не было. Но как вождь изаурийцев Зенон имел в своем распоряжении другие ресурсы, и благодаря тому, что он заметил заговор достаточно рано и рано покинул город, он совершил успешный рывок в Изаурию, найдя убежище в одной из горных крепостей в глубине своих владений.

Иллус был в должный момент отправлен в Изаурию, чтобы начать осаду, – один изауриец должен был схватить другого. Нам неизвестно точно, где располагалась крепость Зенона, но в результате полевых изысканий на большой площади в Таврских горах была выявлена постройка, которую мы и должны считать той крепостью. Если вы имеете в виду высокие стены на вершине голой скалы, возвышающейся над узкой, но продуктивной с сельскохозяйственной точки зрения долиной внизу, то вы находитесь там, где нужно. Имевшая хорошее водоснабжение и множество скрытых способов время от времени доставлять внутрь продовольствие, эта горная цитадель оставалась поистине неприступной, и ее можно было взять только голодом или предательством. Цитадель самого Иллуса, например, в 480-х гг. выдержала четырехлетнюю осаду[31]31
  Для первого знакомства с развивающейся археологией Из аурии см., напр.: Фосс (1990), Митчелл (1993), Хилл (1996).


[Закрыть]. Благополучно облаченный в пурпур Василиск по-прежнему чувствовал себя неуютно весной 475 г., зная, что Зенон на свободе и нелегко будет заставить его повиноваться. Беспокойство сменилось озабоченностью, как только до него дошла весть о том, что происходило в это время на Западных Балканах.

Когда именно это случилось, мы не знаем, но вскоре после того, как бывшие паннонийские готы упрочились в Македонии, Тиудимир – третий из наших главных действующих лиц – ушел в мир иной. Ему было всего за сорок, но его дальновидность, проявившаяся в удалении своего младшего брата Видимира из группы готов, оказалась вознаграждена. В отсутствие других претендентов королевская власть должным образом перешла к Теодориху, которому все еще было лишь двадцать с небольшим лет. Он представлял собой проблему для Василиска, потому что Теодорих не хотел стоять на месте. Понимая, что во всем этом хаосе появились новые возможности, он вступил в контакт с Зеноном, поклявшись обеспечить тому поддержку готов в обмен на пост полководца империи и все финансовые и иные привилегии, которые император Лев вернул Страбону и фракийским готам в 473 г. Все пожитки снова упаковали и погрузили в повозки, и готы Теодориха отправились в путь из тихой заводи на Балканах к практической цели – Фракийской равнине, расположенной гораздо ближе к Константинополю, и к немалой угрозе, которую представляли их соперники-готы. И опять дерзость молодого короля поражает, хотя этот шаг в действительности был лишь продолжением все той же азартной игры, которая повела всех на юг от Паннонии. Да и на самом деле у Теодориха не оставалось выбора, кроме как продолжать бросать кости. Застрять на политически ничейной земле в Эвбее не было долгосрочной альтернативой, если бы воины не начали перебираться к его сопернику.

В Константинополе мобилизация Теодориха в сочетании с необычайным счастливым случаем – тем самым, который заставляет вас верить в Судьбу, – пустила под откос режим Василиска. Перемещение Теодориха из Эвбеи было нацелено именно на фракийских готов: связать руки Страбону и его войскам – ключевым силам, брошенным на борьбу с Зеноном, имевшимся в распоряжении Василиска летом 476 г., когда Зенон с восстановленными силами наступал на Константинополь. Это наступление само по себе было результатом того счастливого случая, который сначала совсем таким не казался. К весне 476 г. Иллус прохлаждался у ворот крепости Зенона уже в течение года, когда ему случайно удалось захватить в плен брата Зенона – Лонгина. Это должно было бы стать еще одной неудачей свергнутого императора, но в мире персонифицированной политики эффект был как электрический удар. Имея в своем распоряжении Лонгина, Иллус получал рычаг воздействия на бывшего императора, гарантию того, что Зенон будет соблюдать условия любой сделки, которую они заключат. Возможно, они уже вели переговоры – мы этого не знаем, но Лонгин был жизненно важным гарантом, который требовался Иллусу. Он быстро переметнулся на сторону Зенона, и двое изаурийцев, объединив свои войска, направились назад к Константинополю.

К этому этапу озабоченность Василиска превратилась в тревогу, и он отправил остатки своей действующей армии под командованием своего племянника Армата, чтобы противостоять изаурийцам. Это был достаточно надежный выбор, который только можно было сделать. Но у Василиска были дети, в том числе сыновья, тогда как у Зенона после смерти Льва II их не было. Так что Зенон предложил Армату все обычные придворные почести, а затем бросил решающий аргумент: он сделает сына Армата (которого тоже звали Василиском) императором – наследником трона. Армат клюнул на это, тоже переметнулся на его сторону – и внезапно у Василиска не оказалось никаких вооруженных сил вообще. Его власть улетучилась, пока каждый из ключевых игроков искал, как бы побольше выгоды извлечь из восстановления на троне Зенона, а Теодорих Амал отвлекал на себя фракийских готов.

Как учебный пример человеческой мерзости и тщеславия этот – едва ли может быть превзойден, и события вскоре привели к должному исходу. Василиск и члены его семьи нашли себе убежище в церкви и вышли из нее, поддавшись на обещание Зенона не казнить их. Вместо этого тот сослал их в каппадокийскую крепость Лимны, где – он сдержал слово – их не казнили, замуровали в пустом водохранилище и оставили там умирать. Что касается Зенона, то он вернул себе трон в августе 476 г., как раз к тому времени, чтобы принять посольство от Одоакра – нового правителя Италии, который вручил ему императорские одежды низложенного Ромула Августула (с этого мы и начали наше повествование). После стольких веков западная половина Римской империи прекратила свое существование. Как и почему молодой Теодорих сыграет главную роль в первой попытке восстановить ее, следует непосредственно из того, какой следующий шаг предпринял император Зенон[32]32
  Более подробный рассказ о возвышении и падении Василиска можно найти, напр.: у Брукс (1893), Хизер (1991), 272–278, Стейн (1950), с. 1.


[Закрыть].

Хотя Зенон вернулся к власти или, по крайней мере, ее подобию после полутора лет изгнания, его положение было далеко не удовлетворительным. Во-первых, теперь он слишком многим был обязан ряду влиятельных людей, особенно Армату и Иллусу, которые в решающий момент переметнулись на его сторону по своим собственным причинам. А еще была проблема с готами. Фракийским готам помешали удержать Василиска на троне, но сила Страбона осталась в целости. Некоторые вопросы были решены легко. По-видимому, никто особенно не любил Армата. Заносчивый щеголь, которому нравилось одеваться как Ахиллес и разгуливать по ипподрому, – предательство собственного дяди Василиска привело его к справедливому концу. Зенон в подходящий момент приказал одному из своих собственных протеже – некоему Оноульфу, брату Одоакра, правителя Италии, убить его; тот решил строить свою карьеру в Константинополе, нежели следовать за своим братом на западе. Оба они изначально были принцами скиров, но каждый из них пошел своим путем после того, как скиры потерпели тяжелое поражение от паннонийских готов в 460-х гг., хотя в этом же сражении был убит Валамир (этот момент будет иметь значение в последующих событиях). Сына Армата пощадили, но он был посвящен в духовный сан, и никто, по-видимому, и глазом не моргнул. Однако пытаясь понять поведение различных политических оппонентов Зенона в последующее десятилетие, следует помнить о том, что тот предпочитал прямые действия.

Фракийские готы представляли собой более серьезную проблему. Их численность, сохраненная в исторических источниках (вполне приличная для раннего Средневековья), указывает на то, что они могли выставить более 10 тысяч воинов. Частью сделки были гарантированные Страбону продовольствие и жалованье для 13 тысяч бойцов – хорошее указание на размеры его войска. Последователи Теодориха Амала тоже имели приблизительно такую же численность, поэтому ни одна из этих двух группировок сама по себе не могла решительно противостоять другой. И в этом была проблема Зенона. Теодорих изначально обещал напасть на фракийских готов, но в конце концов предпринял не более чем небольшие стычки в 476 и 477 гг., прося Зенона об оказании помощи. Император колебался и даже подумывал о том, чтобы попытаться вместо этого заключить сделку со Страбоном, не в последнюю очередь потому, что тот привлек к себе некоторых перебежчиков от паннонийских готов[33]33
  Источники информации об Армате и его падении представлены в PLRE 2, 148; о 13 тысячах воинах Страбона: Малх, из 18.4. Теодорих Амал в какой-то момент предложил императору вести войну там, где тот хочет, с 6 тысячами своих «лучших» бойцов, оставив невоюющую часть готов в городе Диррахиум (Малх, из 20, P. 446.215 и далее), которому требовался гарнизон численностью 2 тысячи человек (Малх, из 20, P. 440.83 и далее). Он ничем не рисковал бы при этом, так что перед нами опять 10 тысяч бойцов. О перебежчиках: Малх, из 18.1.


[Закрыть]. Если это звучит странно, то следует помнить, что Теодорих был еще не победоносным правителем Италии, а молодым вождем, который рисковал своими людьми в большой игре. И по крайней мере некоторые из них явно пришли к мнению, что лучше поставить на Страбона.

В конечном счете Зенон выбрал молодого союзника, и зимой 477/478 г. было достигнуто соглашение на следующую военную кампанию о том, что «Теодорих должен выдвинуться со своим собственным войском, которое сосредоточено вокруг Марцианополя, и привести его ближе. Когда он достигнет прохода в Гемских горах, командующий фракийцами выйдет к нему с 2 тысячами всадников и 10 тысячами пехотинцев. Когда Теодорих перейдет через Гемские горы, его встретит еще одна армия, состоящая из 20 тысяч пехотинцев и 6 тысяч всадников… неподалеку от Адрианополя».

И еще имелись солдаты из гарнизонов городов, расположенных на Фракийской равнине, но они наверняка не понадобились бы. Так как у Страбона было, возможно, чуть больше 10 тысяч воинов, как и у самого Теодориха, план состоял в том, чтобы мобилизовать против него около 50 тысяч человек, чтобы получилось преимущество один к четырем. Этого было более чем достаточно, чтобы разбить фракийских готов раз и навсегда (карта 2, с. 50)[34]34
  Малх, из 18.2.


[Закрыть].

Однако результат и отдаленно не напоминал тот, которого ожидал Теодорих. Через полтора года он оказался опять в Западных Балканах у огромного римского порта Эпидамна (современный Дуррес в Албании) и вел дискуссии с императорским послом. У гота были три конкретные жалобы насчет того, что действительно произошло в ходе военной кампании 478 г. по сравнению с тем, что планировалось:

«Во-первых, вы обещали, что полководец из Фракии немедленно присоединится ко мне со своим войском. Он так и не появился. Затем вы обещали, что придет Клавдий – казначей войска готов с жалованьем наемникам. Я его так и не увидел. Третье: вы дали мне проводников, которые не выбрали более простой путь к врагу и повели меня стороной по крутой тропинке с отвесными скалами по обеим сторонам. Так как я двигался с кавалерией, повозками и вещами своей армии, здесь я был близок к полному уничтожению вместе со всей своей армией, если бы враг напал внезапно»[35]35
  Малх, из 20, P. 444.175 и далее.


[Закрыть].

Фактически путь вниз, по которому его вели проводники, как известно из повествования Малха, привел армию Теодориха прямо в руки (в обоих смыслах этого слова) Страбона и фракийских готов. Это было не случайно. Зимой 477/478 г. Зенон вел переговоры со Страбоном, прежде чем приступить, очевидно, к решению проблемы с готами путем оказания Теодориху помощи в достижении победы, так что он точно знал, где находился лагерь фракийских готов. Вместо того чтобы выполнять договоренности, Зенон намеревался на самом деле (в 478 г.) путем манипуляций двумя готскими группировками заставить их прийти к детально спланированному им столкновению, которого они избегали с 476 г. Он действительно мобилизовал армии, упомянутые в договоре с Теодорихом, но придержал их, очевидно чтобы «зачистить» остатки обеих армий после того, как два Теодориха сразятся друг с другом. Убрав Армата со сцены, наш император-изауриец попытался и дальше упростить политическую шахматную игру, организовав решительное удаление с игральной доски фигурок обоих готов одним махом.

На деле коварный план Зенона расстроили два события: одно из них было вне его власти, а другое – творением его рук. Во-первых, готы отказались сражаться. Малх предлагает нам весьма высокопарную сцену, в которой Теодорих Страбон убеждает своего молодого тезку признать предательство императора:

«Они позвали тебя и объявили, что придут и будут сражаться рядом с тобой. Но римлян здесь нет, и они не встретили тебя у прохода [в Гемских горах], как обещали. Они бесчестно оставили тебя одного на уничтожение, чтобы ты поплатился за свою поспешность перед людьми, которых ты предал».

На самом деле я сомневаюсь в том, что Теодорих, лишенный подкреплений и денег, выведенный из гор по странному маршруту, который – так уж случилось – привел его прямо в руки Страбона, нуждался в том, чтобы кто-то указывал ему на то, что его предали. У Малха Страбон также разъясняет действительные намерения Зенона:

«Не воюя, [римляне] хотят, чтобы готы перебили друг друга. Кто бы из нас ни проиграл, они будут победителями безо всяких усилий. И тот из нас, кто разобьет другого, одержит, как говорят, кадмейскую победу (доставшуюся слишком дорогой ценой, равносильную поражению. – Пер.), так как у него останется слишком мало воинов, чтобы противостоять предательству римлян».

И опять-таки я сомневаюсь, чтобы Теодориху нужна была какая-либо помощь, чтобы понять все это, или что Страбон счел бы ссылку на Кадма (основатель Фив, который после сражения остался лишь с пятью воинами, рожденными из зубов дракона) решающим аргументом. Но в том, как Малх заканчивает эту сцену, есть намек на несколько большую достоверность. В его рассказе именно паннонийские последователи Теодориха заставляют его отказаться от сражения. Они понимают, сколько они потеряют в результате любой конфронтации, и угрожают проголосовать ногами (как это уже сделали некоторые из их соотечественников), если их молодой вождь попытается начать сражение[36]36
  Малх, из 18.2, P. 428.30 и далее.


[Закрыть]. В результате готы заключили пакт о ненападении друг на друга. Каждой стороне было разрешено получить от Константинополя все, что она сможет, но воевать друг с другом они не будут.

Так как готы были далеко не глупы, Зенон, вероятно, всегда рассчитывал, что такой исход возможен, и приготовил свои армии (или они должны были быть наготове), чтобы вступить в дело и исправить ситуацию в случае необходимости. На самом деле наготове они не были, потому что Иллус покинул Константинополь с глубокой обидой, а главные действующие армии – как всегда, имеются в виду их военачальники – были в таком возмущении, что их пришлось отправить назад на зимние квартиры. И опять проблема готов переплелась с событиями в Константинополе. В 478 г. Зенон, по-видимому, был слишком жаден, желая организовать финал (как в «Крестном отце»), когда все препятствия к его власти исчезают одновременно. Иллус, как вы помните, являлся ключевой фигурой при восстановлении Зенона на троне в 476 г., но сделал он это только потому, что имел на него рычаг воздействия в виде брата императора, который попал к нему в заложники. Такую ситуацию Зенон не собирался оставлять нерешенной долгое время: по крайней мере, если он мог что-то исправить. Как и ожидалось, первым делом он предпринял попытку убить Иллуса в 477 г., в результате которой изауриец не только выжил, но и извлек из этого выгоду, получив от Зенона дополнительные почести, включая должность консула на 478 г., которая была ценой за его продолжающееся участие в существующем режиме. Однако в начале 478 г. состоялась вторая попытка его ликвидации. И снова Иллус остался жив, но на этот раз – впоследствии – он увез злоумышленника с собой в Изаурию, чтобы тот помог ему в расследовании. Эти разногласия сделали главную действующую армию ненадежной, и именно этот факт заставил готских петухов разойтись по своим насестам.

Как только два Теодориха поняли, что на самом деле происходит, и решили не воевать – процесс, на который, наверное, ушла пара наносекунд, – младший из них выдвинулся в сторону Константинополя. Преданный и раздраженный, со своими приверженцами, которые становились все более неуправляемыми, исходя из провала – пока – большой игры, которая не принесла ожидаемых барышей (это буквально, если верить жалобам на непоявление казначея, обязанного заплатить готам, в чем я не вижу причин сомневаться), младшему Теодориху позарез нужен был успех. Некоторые из его последователей годом раньше переметнулись к Страбону, и их лояльность основывалась на личной отваге его дяди, а не древней нерушимой традиции верности королевской власти. В 478 г. Восточная империя, по крайней мере в лице Зенона, ответила решительным «нет» на совершенно непрошеное и своекорыстное предложение помощи, разыгранное в виде марша паннонийских готов на юг пятью годами ранее, и каждый старался решить, что ему делать. У Зенона в окрестностях столицы имелись две свободные враждующие группировки готов – и не было надежной армии. Так как Страбон был немного меньше зол на все это, чем его младший соперник, император решил заключить с ним сделку, предложив бланковый чек, который должным образом заполнил вождь фракийских готов. Пост главного военачальника империи стал его, а к его людям из Константинополя на север потекли золото и продовольствие.

Это помогло Зенону выиграть некоторое время, пока Теодорих остывал, но несчастным провинциальным жителям Балкан пришлось платить за это непомерно высокую цену. Со времен своего пребывания в Константинополе в качестве заложника гот знал, что стены города неприступны, так что он медленно отступал на запад по одной из самых больших (длиной 1120 км) древних дорог империи – Виа Игнатия, построенной во II в. до н. э., чтобы связать цепочку римских колоний, протянувшихся от Адриатики до Босфора. Чтобы порадовать своих людей трофеями, дать выход своему раздражению и заставить Зенона обратиться к нему с предложением – почти в равных количествах, – главные города по пути были разграблены; археологические раскопки городов Филиппы и Стобы демонстрируют шрамы разграбления. Затем он решил нанести своими более подвижными силами удар по легко обороняемому стратегическому порту Эпидамну, который он и захватил хитростью летом 479 г. И там, как рассказывает нам Малх, по плану он должен был ждать, что случится дальше[37]37
  Малх 18.3–4, 20. Некоторые данные об этих нападениях готов появились благодаря археологическим исследованиям: Паллас (1977), Вайсман (1984) со ссылками.


[Закрыть].

В небольшом укрепленном пункте за пределами города он встретился с послом императора, чтобы озвучить свое недовольство в отношении военных операций 478 г. Сбросив с себя этот груз и чувствуя себя уверенным за городскими стенами, он также сделал ряд предложений, без сомнения, смущенному послу. Если все вопросы между ними будут решены, он хотел бы разместить своих невоюющих сородичей в городе по выбору Зенона, отдать ему своих мать и сестру в заложники и воевать с шестью тысячами своих воинов там, где сочтет нужным император. Неудивительно, что его первая идея состояла в том, чтобы «с этими и иллирийскими войсками и любыми другими, которые пошлет император, уничтожить всех готов во Фракии при условии, что если он выполнит это, то станет военачальником вместо [Страбона] и будет жить в Городе, как живут римляне».

В качестве альтернативы «он пожелал, если прикажет император, отправиться в Далмацию и возвратить на трон Непота (Юлий Непот – римский император, который в 474–475 гг. владел Далмацией. – Пер.)».

Юлий Непот был последним императором Западной Римской империи, признанным Львом в Константинополе. Командуя вооруженными силами Западной Римской империи в Далмации, он высадился в Портусе (один из двух римских морских портов, расположенных вниз по течению Тибра к морю) 19 июня 474 г., чтобы свергнуть претендента на трон Глицерия, и в тот же день был провозглашен вместо него императором, а через несколько дней он снова был в Риме. Его сверг, в свою очередь, полководец итальянской армии Орест, сына которого – Ромула, известного как Августул, все называют последним императором Западной Римской империи; после его низложения в 476 г. Одоакр отправил императорские одежды в Константинополь.

Поэтому возвращение на трон Непота означало бы поход в Италию и сам Рим[38]38
  Малх, из 20, P. 446.212 и далее.


[Закрыть]. Насколько серьезен был Теодорих, когда делал это предложение в 479 г., неясно. Полагаю, он больше ожидал какого-то обновленного альянса против Страбона. Но его предложению суждено было стать пророческим: через десять лет обоз Теодориха отправится с Балкан назад на север; пунктом его назначения будет не Паннония, а сама Италия. Обстоятельства, которые привели к этому итогу, были непредсказуемыми для Теодориха, когда он уходил после встречи с послом Зенона в конце лета 479 г.

Равенна

Отправить Теодориха из Эпидамна в Равенну – более трудная задача, чем переместить его из Сингидунума в Эпидамн, потому что у нас иссякают отрывки из необычайно подробной истории, написанной Малхом, вполне вероятно, потому что сама история подошла к концу. В других источниках есть достаточно информации, чтобы рассказать ее в общих чертах, однако материал Малха помогает нам проникнуть в суть долгосрочных позиций на переговорах, соперничества и мотиваций. Имеющийся материал все еще оставляет открытым или почти открытым один главный вопрос – толкования, как мы это сейчас увидим. Но я полагаю, что все не так уж и плохо, когда события имели место более полутора тысяч лет назад.

К осени 479 г. ситуация зашла в тупик. Зенон заключил сделку, которая стала чрезвычайно выгодной для фракийских готов – потому что у него не было выбора, – в то время как Теодорих захватил стратегически важный пункт. Однако когда последний обсуждал положение дел с послом Зенона, он не знал, что его медленно двигавшийся обоз попал в засаду по пути в Эпидамн, в результате чего в плен попали 5 тысяч человек, были захвачены 2 тысячи повозок и большое количество трофеев.

Операция оказалась достаточно успешной, чтобы Зенон подумал, что над силами Амала можно еще добиться достаточного военного преимущества и диктовать ему условия долгосрочного соглашения и, возможно, даже ухода готов с римской территории[39]39
  Малх, из 20, P. 446.226 и далее.


[Закрыть]. К сожалению, мы так и не узнаем, что на самом деле случилось с обозом и пленниками или что Теодорих попытался сделать, когда узнал об их потере. Вероятно, он немногое мог предпринять непосредственно сразу после этих событий, но ситуация, когда он в большей или меньшей степени полностью потерял инициативу, изменилась на прямо противоположную, как только в Константинополе продолжилась уже известная нам политическая мыльная опера со всеми своими неожиданными поворотами событий.

Факт, что Зенон и Страбон заключили сделку, не мог скрыть того, что они ни на йоту не доверяли друг другу по той простой причине, что их долговременные интересы были диаметрально противоположны. Поэтому когда в конце 479 г. против Зенона раскрылся новый заговор, за ним стоял Страбон. Как обычно, в его центре находился второстепенный член королевской семьи – некий Марциан, который являлся внуком того Марциана, что предшествовал на троне Восточной Римской империи Льву I и был женат на Леонтии – младшей дочери Льва (поэтому он тоже зять Зенона). Когда заговор раскрылся, Страбон быстро двинулся к городу, чтобы поддержать переворот силой фракийских готов, но с заговорщиками расправились слишком быстро, оставив его в затруднительном положении. Когда Страбона вызвали посланники Зенона, он заявил, что шел спасать последнего. Хотя можно только восхищаться наглостью готов, но Страбону никто не поверил, и соглашение от 478 г. быстро перестало действовать. Зенон нанял заграничных булгар, чтобы занять Страбона делом в сезон военных действий 480 г. Но в 481 г. тот уже мог свободно перемещаться, очевидно, потому, что большая часть войск Зенона находилась на Западных Балканах, где военные действия все еще продолжались в отношении другого Теодориха, чьим опорным пунктом оставался Эпидамн.

Ход Страбона был смелым и бесповоротным. Собрав все свои силы, он снова двинулся на Константинополь, на этот раз полный решимости штурмовать его. Но его первая атака, направленная на главные ворота города, была отбита войсками Иллуса. Стены Феодосия снова оказались пригодными для этой цели. Затем Страбон возобновил боевые действия с Сике, находившимся на другой стороне Золотого Рога, но все равно ничего не добился. В конечном счете он подошел к расположенным поблизости городкам Гестия и Сосфений – гаваням на Босфоре, пытаясь переместить свои войска в Малую Азию, но имперский флот помешал и этой уловке.

Как дает понять этот последний маневр, Страбон к этому времени уже отказался от мысли заключить какое-либо соглашение с Зеноном. Со времени последнего неудавшегося государственного переворота он предоставлял убежище двум братьям Марция, и его план, вероятно, состоял в том, чтобы посадить одного из них на императорский трон. Действительно ли он полагал, что может взять город штурмом, – сомнительно. Малх делает акцент на тесных связях Страбона с влиятельными кругами при дворе – в качестве привилегии вождя вооруженных сил, которые были существенной частью армий империи на протяжении двух поколений, – и я полагаю, что план состоял в том, чтобы наступление готов послужило стимулом для главного государственного переворота за стенами города. Когда он провалился, то планируемое перемещение в Малую Азию имело целью, безусловно, не нападение на город с другого (еще более труднодоступного) направления, а побуждение к более широкому восстанию против Зенона в центре Восточной Римской империи, его изоляции и, в конечном счете, его силовому свержению.

Однако у Зенона имелись войска Иллуса, чтобы защитить город, и имперский флот, чтобы расстроить грандиозные планы Страбона и поселить в нем неуверенность в том, что делать дальше. В конце концов Страбон решил отвести свои силы на запад по дороге Виа Игнатия, возможно, в надежде придумать новый план с участием своего молодого тезки, который все еще отсиживался на ее другом конце. Каков мог быть тот план – неясно, потому что вмешался один из аховых моментов истории: «Когда однажды ранним утром тот садился на коня, конь сбросил его на копье, вертикально стоящее сбоку от его шатра». Так умер Теодорих Страбон.

Иордан лишь в одном предложении намекает на то, что раз Страбон не был представителем династии Амалов, то играл незначительную роль. Это явно не так. Пока Теодорих Амал, возможно, из-за своей неопытности, подписывался под несколькими сомнительными сделками Зенона между 475 и 478 гг. (каким отличным продавцом подержанных машин мог бы стать этот император!), Страбон спокойно смотрел в более долгосрочную перспективу и успешно приближал к себе некоторых сторонников своего соперника-гота. Будь Страбон чуть более удачлив, именно он легко мог бы выйти победителем из столкновения двух Теодорихов, так как и до них, и после (как мы увидим в главе 3) эти готы гостеприимно встречали вождей не из династии Амалов до тех пор, пока те являлись эффективными лидерами. Этому, разумеется, не было суждено случиться, а безвременная смерть Страбона подарила нашему игроку из рода Амалов целый набор новых возможностей[40]40
  Попытка Марциана совершить государственный переворот в конце 479 г. – последний эпизод, подробно изложенный Малхом. Начиная с 480 г. нашим главным источником вместо него становятся сохранившиеся отрывки, написанные Иоанном Антиохийским, которые можно прочитать в переводе у Гордона (1966). Рассказ о его смерти взят у Иоанна Антиохийского из 211.5; другие источники – PLRE 2.1076.


[Закрыть].

Наследственное право среди фракийских готов перешло изначально к сыну Страбона Рецитаху, который правил совместно с двумя своими дядьями (сходство с договоренностью о разделе власти в роде Амалов в поколении до Теодориха здесь просто поразительно). Однако договоренность, лежавшая в его основе, очень быстро развалилась, причем ужасным способом. Рецитах быстро распорядился убить своих дядей, чтобы присвоить себе всю власть: и снова это подчеркивает, что семейные узы по-разному работают среди очень могущественных людей, где связи между ними – всегда в такой же степени отношения потенциальных соперников, в какой и союзников. Это, несомненно, расширяло лояльность среди тех ключевых второстепенных вождей, выбор которых всегда играл решающую роль в успешности любого правления. Да, Рецитах – сын Страбона, который являлся первоклассным вождем; но был ли Рецитах такого же калибра?

Внешние события вскоре показали, что не был. Большая, даже если в конечном счете и обреченная на неудачу военная кампания Страбона 481 г. оказалась возможна лишь в отсутствие каких-либо имперских войск в окрестностях Константинополя. Зенон ответил отводом войск, стоявших перед Теодорихом на Западе, что, в свою очередь, означало, что ему пришлось перейти от военного к дипломатическому варианту в своих отношениях с паннонийскими готами. И какую же цену заплатил Теодорих (его дискуссионный пыл был, без сомнения, подпитан предыдущими предательствами императора)? По условиям нового соглашения 482–483 гг., его люди переселялись на Восточные Балканы, в Дакию Рипенсис и Нижнюю Мезию, в то время как самого Теодориха назначили главным полководцем империи, что подразумевало повышенный уровень оплаты для его войск. После десяти лет периодических переселений и сражений большая игра окупила себя.

Более того, Теодориха назначили консулом на 484 г.: об этом объявили в 483 г. Должность консула к этому моменту истории империи считалась уже не должностью, а высшей почестью, пожалованной императором. Она характеризовала некое бессмертие, так как римляне называли годы по именам консулов, и обычно предоставлялась лишь императорам и их ближайшим сторонникам. Ни один человек, который был обязан своим политическим возвышением тому факту, что он командовал вооруженными силами, состоящими из неримлян, до этого не удостаивался такой награды. Зенон явно был вынужден найти что-то совершенно выходящее за рамки принятого, чтобы расплатиться с Теодорихом за свое двурушничество в 478 г. Баланс сил изменился. За Теодорихом Амалом теперь стояла мощная сила, а он был не тем человеком, который просто так мог с ней расстаться. В конце 483 или начале 484 г., но, несомненно, после того, как Теодорих стал главным полководцем империи, по его приказу Рецитах был убит по дороге из бани на пир в районе Константинополя, известном как Бонофатианы.