Текст книги "Мертвый, как ты"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

4

31 декабря, среда

Никола Тейлор не могла дождаться, когда закончится эта адова ночь. Она не подозревала о том, что настоящий ад для нее еще не начался.

Жан-Поль Сартр, с которым Никола соглашалась на сто процентов, написал: «Ад – это другие». Сейчас адом для нее стал ее пьяный сосед справа в сбившемся набок галстуке-бабочке. Он стискивал ее руку так, что кости хрустели. Правда, сосед слева, в зеленом смокинге, был еще пьянее. Его потная ладонь была скользкой, как бекон в вакуумной упаковке.

Не меньше Николу раздражали и остальные триста пятьдесят пьяных горлопанов, собравшихся в зале.

Оба соседа попеременно дергали ее за руки – у нее даже суставы заныли. Едва часы пробили полночь, оркестр в зале приемов отеля «Метрополь» заиграл «Доброе старое время». Сосед справа нацепил пластмассовые усики, как у комика Граучо Маркса. Сосед слева, который весь вечер пытался залезть к ней под юбку, все время дудел в манок – как будто селезень пукал.

До чего же ей не хотелось здесь находиться! Жаль, что не удалось настоять на своем и остаться дома, в тепле и уюте. Сейчас сидела бы с бутылкой вина у телевизора… Так Никола проводила почти все вечера с тех пор, как муж ушел от нее к двадцатичетырехлетней секретарше.

Но нет, подруги Оливия, Бекки и Дианна дружно насели на нее и заявили, что ни в коем случае не позволят ей торчать в Новый год дома одной. Найджел все равно не вернется, уверяли подруги.

– Его шлюшка ждет ребенка. Забудь о нем, детка! В море еще полно рыбы… Пора начинать жить!

И это называется «начинать жить»?

Обе руки дернули вверх одновременно. Потом ее в страшной спешке поволокли вперед; ноги выскальзывали из безумно дорогих туфель «Марк Джейкобс».

«Забыть ли старую любовь и дружбу прежних дней?» – играл оркестр.

Да, такое лучше забыть. И старую дружбу, и новые знакомства, будь они прокляты!

И все же забыть не получалось. Никола вспоминала, как они с Найджелом встречали Новый год. Она смотрела Найджелу в глаза и говорила, что любит его… Он тоже признавался ей в любви. Как тяжело на сердце, как тяжело! Она не готова к переменам. Еще не готова – пока не готова.

Песня кончилась, и сосед слева наконец выплюнул свисток, стиснул жирными пальцами обе ее щеки и впился ей в губы – всю обслюнявил.

– С Н-новым годом! – невнятно пробормотал он.

С потолка планировали воздушные шарики. Николу ударило ленточкой серпантина. Ее окружали радостные, улыбающиеся лица. Ее обнимали, целовали, тискали со всех сторон. Так продолжалось без конца.

Никола решила: если она сейчас сбежит, никто и не заметит.

Она с трудом брела в толпе, работая локтями. Наконец выскользнула в коридор. Повеяло холодом и сигаретным дымком. Господи, как хочется курить!

Она зашагала по почти пустому коридору, повернула направо, вышла в вестибюль, оттуда к лифтам. Зашла в кабину, нажала кнопку шестого этажа.

Надо надеяться, они все упьются вдрызг и не заметят ее отсутствия. Может, надо было больше выпить – тогда и она пришла бы в соответствующее праздничное настроение. Сейчас же, чувствуя себя трезвой, хотелось уехать домой, но она забронировала себе номер на ночь. Здесь все ее вещи. Может, заказать в номер бутылку шампанского, посмотреть кино и тихо напиться в одиночку?

Выйдя из лифта, она достала из серебристой парчовой сумочки – подделки под «Шанель» – пластмассовую карточку-ключ от номера. Сумочку она купила в Дубае два года назад; они ездили туда с Найджелом.

Она заметила впереди стройную блондинку в длинном закрытом вечернем платье. На вид Никола дала ей лет сорок с чем-то. Судя по всему, блондинка никак не могла открыть дверь. Когда Никола поравнялась с женщиной, та, очевидно в доску пьяная, повернулась к ней и с трудом произнесла:

– Н-никак н-не могу открыть ч-чертов замок! Вы ум-меете с ними обращаться? – Она протянула Николе свою карточку.

– Суньте ее в щель и сразу же вытаскивайте, – посоветовала Никола.

– Я уже п-пробовала.

– Дайте-ка мне.

Она взяла у блондинки карточку, сунула в щель, вытащила. Загорелся зеленый огонек; замок щелкнул.

И почти сразу к ее носу прижалось что-то сырое. В ноздри ударил резкий сладковатый запах, глаза словно обожгло. Ее сильно ударили по затылку. Спотыкаясь, она шагнула вперед. Потом в лицо ей ударил ковер.

1997

5

25 декабря, четверг

В темноте Рейчел Райан услышала, как щелкнула пряжка на поясе мужчины. Лязг. Шорох одежды. Его сопение – быстрое, звериное. Голова раскалывалась; она как будто ослепла от боли.

– Пожалуйста, не делайте мне больно, – взмолилась она. – Прошу вас, не надо!

Микроавтобус покачивался под частыми порывами ветра. Время от времени мимо проезжала машина, и тогда на миг становилось светло, как от стробоскопа. В Рейчел пульсировал ужас. Иногда она могла отчетливо разглядеть своего похитителя. На голове – плотная черная маска с узкими прорезями для глаз, ноздрей и губ. Мешковатые джинсы, куртка от спортивного костюма. Левая рука, в перчатке, сжимает маленький изогнутый ножик – он сказал, что выколет ей глаза, если она закричит или попробует сбежать.

От тряпья, на котором она лежала, шел затхлый запах, как от старых мешков. Еще в микроавтобусе пахло старой пластмассовой обивкой и соляркой.

Похититель спустил джинсы. Рейчел увидела его белые трусы, тощие гладкие ноги. Потом он снял и трусы. Половой член у него оказался маленький, тонкий и короткий, похожий на змеиную головку. Правой рукой он порылся в кармане и что-то извлек оттуда. В темноте тускло блеснул квадратный пакетик из фольги. Похититель вскрыл пакетик ножом, засопел еще громче и вынул презерватив.

Мысли в голове у Рейчел путались. Презерватив? Какой чуткий насильник! А если он в самом деле проявляет чуткость, то неужели способен порезать ее ножом?

– Будем с резинкой, – пропыхтел он. – Сейчас берут тесты на ДНК. Вычисляют на раз. Такой подарочек ищейкам я не оставлю… А ну-ка, возбуди меня!

Ее передернуло от отвращения: «змеиная головка» придвинулась к ее губам. Мимо проехала еще одна машина, и лицо похитителя снова осветилось. По улице шли люди. Рейчел слышала совсем рядом голоса и смех. Надо зашуметь – стукнуть в борт или закричать. И тогда кто-нибудь обязательно придет ей на помощь!

Или лучше сделать все, что он от нее требует? Пусть кончит, а потом отпустит ее… Но Рейчел очень сомневалась в том, что насильник ее отпустит. Ее душили отвращение и гнев.

Он задышал чаще, засопел. Потом начал мастурбировать. Рейчел передернуло. Обыкновенный извращенец, гребаный поганый извращенец! Он не посмеет к ней прикоснуться!

Храбрость подогревало еще не до конца прошедшее опьянение. Рейчел обеими руками вцепилась в его потную безволосую мошонку и как можно сильнее сдавила яички. Извращенец ахнул от боли и согнулся пополам. И тут Рейчел сорвала с его головы маску и вцепилась ногтями ему в глаза, пытаясь их выцарапать. При этом она громко, во все горло, кричала.

Но от ужаса из нее, как в страшном сне, вырывался вместо крика лишь едва слышный хрип.

Последовал оглушительный удар по виску.

– Ах ты, сука!

Он снова ударил ее кулаком. Хотя его лицо, искаженное болью и яростью, находилось совсем рядом, перед глазами все расплывалось. Он снова и снова бил ее по голове.

Все закачалось, потемнело…

Потом он рывком сдернул с нее трусы и вошел в нее. Она пыталась вырваться, отползти, но он держал ее крепко.

Это не я. Это не мое тело.

Ей показалось, что она отделена от себя. На секунду даже подумалось: это сон, страшный сон, только проснуться никак не удается… Перед глазами на миг вспыхнул яркий свет. И тут же сменился полным мраком.

Наши дни

6

1 января, четверг

Сегодня Новый год. И прилив!

Больше всего Ра любил время прилива. Он знал, когда начинается прилив, потому что его плавучий дом мягко покачивался на волнах. Он жил на переделанной угольной барже, крашенной в синий и белый цвета. Баржа называлась «Том Ньюбаунд» – Ра не знал, откуда такое название. Баржа принадлежала женщине по имени Джо, медсестре, которая обслуживала больных на дому, и ее мужу Говарду, плотнику. Ра однажды подвозил их домой в своем такси, и они разговорились. Джо и Говард отнеслись к нему очень хорошо, по-доброму. Впоследствии стали его лучшими друзьями. Ра сразу полюбил их баржу. Он обожал слоняться по ней, вместе с Джо красить, покрывать лаком и наводить в плавучем доме порядок.

И вдруг Джо и Говард сказали Ра, что собираются какое-то время пожить на Гоа. Сколько они там пробудут, они не знают. Ра не хотелось терять друзей и возможности гостить у них на барже. Но друзья сказали: они хотят, чтобы кто-нибудь присматривал за их плавучим домом и кормил их кота.

Ра живет на их барже уже два года. Перед Рождеством Джо и Говард позвонили и сказали, что останутся на Гоа еще на год, не меньше.

Значит, и он тоже может еще год, не меньше, жить на барже – красота! И со вчерашнего вечера у него есть приз – новая пара туфель, которая тоже его радует…

Красные кожаные туфли. Красивые, с шестью ремешками, пряжкой и на пятнадцатисантиметровых шпильках.

Туфли лежат на полу рядом с его койкой. Ра выучил много морских терминов. На самом деле это кровать, но на корабле кровати называются «койками». Ну или туалет – не туалет, а гальюн.

Отсюда он может доплыть до любого порта Великобритании – он выучил наизусть все морские карты Адмиралтейства. Вот только двигателя на его плавучем доме нет. Как хочется купить свою баржу или яхту с мотором. Тогда он сплавает во все места, названия которых хранятся у него в голове. Ага-ага!

О его руку, свисающую с койки, потерся Боцман – большой и грациозный рыжий кот. Боцман считал себя главным. Настоящим хозяином баржи. Ра знал, что к нему кот относится как к своему слуге. Ну и пожалуйста! Ра ничего не имел против. Боцмана никогда не рвало в его такси, как некоторых людей.

В ноздри Ра ударил запах дорогой новой обувной кожи. О да! Вот что такое настоящий рай – проснуться с новой парой туфель.

Да еще с приливом!

Вот что самое лучшее в жизни на воде. Никогда не услышишь шагов. Ра пытался жить в городе, но у него ничего не вышло. Он не выносил мучительных звуков, производимых туфлями, которые цокали и шаркали по асфальту, не давая ему уснуть. Здесь, в доках на реке Адэр, в Шорэм-Бич, никто не шаркает. Слышен лишь тихий плеск воды. На берегу, который обнажается во время отлива, тихо. Еще сюда доносятся крики чаек. И иногда плач восьмимесячного ребенка, который живет на соседней барже.

Вот было бы хорошо, если бы этот младенец когда-нибудь шлепнулся в грязь и утонул!

Но сейчас Ра с нетерпением ждал завтрашнего дня. Он встанет. Разглядит свои новые туфли. Занесет их в каталог. Может быть, осмотрит коллекцию. Он хранит ее в нескольких тайниках, которые нашел на барже. Там у него, среди прочего, и собрание электромонтажных схем. Потом он поднимется на бак и подключит ноутбук к Интернету.

Лучшего начала нового года и не придумаешь.

Но сначала надо покормить кота.

А еще до этого – почистить зубы.

А еще раньше – сходить в гальюн.

Потом еще нужно осмотреть всю баржу со списком, который ему вручили владельцы, и вычеркивать пункт за пунктом. Номером первым значилось: проверить удочки. Затем проверить, нет ли где протечки. Протечки – это плохо. Потом – осмотреть швартовы. Список был длинный; пока Ра сверялся с ним, ему было хорошо. Приятно чувствовать себя кому-то нужным.

Он нужен Раджу Дибдуну, владельцу такси.

Он нужен медсестре и плотнику, владельцам плавучего дома.

Он нужен коту.

А сегодня у него новая пара туфель!

Отличное начало нового года.

Ага-ага!

7

1 января, четверг

Карло Диомеи устал. А когда он уставал, то чувствовал себя подавленным, вот как сейчас. Не по душе ему долгие, сырые английские зимы. Он скучал по хрустящему сухому холоду своего родного Курмайора в Итальянских Альпах. Ему недоставало зимнего снега и летнего солнца. Очень хотелось в выходные надеть лыжи и провести в одиночестве несколько драгоценных часов вдали от отпускников, которые толпятся на самых популярных трассах, проложить лыжню в той части гор, которую знают только он да несколько местных проводников.

Осталось проработать всего год по контракту, а потом Карло надеялся вернуться в горы и, если повезет, стать управляющим отелем, работать среди друзей.

Здесь ему неплохо платят, да и опыт, приобретенный во всемирно известном брайтонском «Метрополе», поможет ему продвинуться по карьерной лестнице. Но что за паршивое начало нового года!

Обычно Карло дежурил в дневную смену, а вечера проводил дома, в съемной квартире окнами на море. Он наслаждался общением с женой и детьми – двухлетним сыном и четырехлетней дочерью. Но ночной управляющий, как назло, именно вчера, в канун Нового года, заболел гриппом. Пришлось Карло срочно возвращаться на работу и подменять больного. Ему дали короткий перерыв, всего два часа. Он успел примчаться домой, уложить детей спать, чокнуться с женой минералкой – а ведь собирались выпить шампанского! – и поспешил назад, в «Метрополь». В канун Нового года там устроили грандиозный прием.

Отдежурив восемнадцать часов кряду, Карло совершенно измучился. Через полчаса он передаст смену своему заместителю и наконец уедет домой. Он мечтал о сигарете, которую выкурит в честь праздника. А потом рухнет в постель и уснет. Сон сейчас ему нужен даже больше, чем сигареты.

В его крошечном, тесном кабинетике через стенку от стойки портье зазвонил телефон.

– Карло, – ответил он.

Звонила Даниэлла де Роза, старшая горничная – тоже итальянка, из Милана. Одна из горничных доложила ей о непорядке в номере 547. Сейчас уже половина первого, прошло полчаса после расчетного часа, а на двери по-прежнему висит табличка «Не беспокоить». Горничная несколько раз стучала, но ей никто не ответил. Она звонила по телефону – безрезультатно.

Карло зевнул. Наверное, гость отсыпается после беспокойной ночи. Везет же некоторым! Пальцы его забегали по клавишам: надо проверить фамилию постояльца. В пятьсот сорок седьмом остановилась миссис Марша Моррис. Он набрал номер и долго слушал гудки. Никто не подошел. Тогда Карло перезвонил Даниэлле де Роза.

– Ладно, – устало сказал он. – Схожу проверю.

Через пять минут Карло вышел из лифта на шестом этаже. У двери злополучного номера его уже поджидала старшая горничная. Карло постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал снова. Подождал. Потом отпер дверь своим универсальным ключом и вошел.

– Здрасте! – негромко сказал он.

Плотные шторы были еще задернуты, но в полумраке он различил чью-то фигуру на широкой постели.

– Здрасте! – повторил он. – Доброе утро!

На постели кто-то едва заметно пошевелился.

– Здравствуйте! – снова повторил Карло. – Доброе утро, миссис Моррис. С Новым годом!

Ответа не последовало. Лишь снова послышался шорох.

Карло поискал на стене выключатель, щелкнул кнопкой. Вспыхнул яркий свет, и дежурный управляющий увидел распростертую на кровати женщину – стройную, совершенно голую, с большой грудью, длинными рыжими волосами и густым треугольником каштановых волос в паху. Ее руки и ноги были словно распяты и привязаны к столбикам кровати белыми шнурами. Подойдя поближе, Карло сразу понял, почему женщина не отвечала ему. Внутри у него все сжалось. Изо рта у женщины торчало полотенце, крепко прибинтованное к губам липкой лентой.

– О господи! – воскликнула старшая горничная.

Карло Диомеи смотрел на женщину во все глаза, силясь сообразить, что же здесь происходит. Может, это какая-нибудь странная интимная игра? Может, ее муж, любовник или все равно кто прячется в ванной? Лежащая на кровати голая женщина умоляюще смотрела на него.

Карло подбежал к ванной, рывком распахнул дверь, но там никого не оказалось. За долгие годы работы управляющим он перевидал всякого. Ему не раз приходилось, фигурально выражаясь, разгребать дерьмо. Но сейчас впервые в жизни, несмотря на богатый опыт, он растерялся. Что делать? Они помешали какой-то извращенной сексуальной игре или здесь творится что-то другое?

Женщина продолжала испуганно смотреть на него. Карло вдруг застыдился ее наготы. Преодолев стыд, попытался оторвать от ее губ липкую ленту, но, едва он нерешительно дернул ее, женщина отчаянно завертела головой. Ясно, ей больно. Но Карло был уверен в том, что ленту надо снять. Надо поговорить с ней. Стараясь дергать как можно бережнее, он оторвал ленту и вынул изо рта у женщины кляп.

Она что-то невнятно пробормотала и разрыдалась.

8

1 января, четверг

Давно уже Рой Грейс так хорошо себя не чувствовал в первый день нового года. Если не считать тех разов, когда он дежурил по городу, новый год всегда начинался со страшной головной боли и всепоглощающего чувства предопределения, которым сопровождалось похмелье.

Особенно сильно он напивался в первые годы после исчезновения Сэнди. Тогда близкие друзья Дик и Лесли Поуп заявляли, что слышать ничего не желают, и приглашали его встречать Новый год к себе. От Сэнди он словно бы унаследовал нелюбовь к новогодним праздникам.

Но последний Новый год в корне отличался от всех предыдущих. Прошлая ночь оказалась самой трезвой и самой приятной из всех предновогодних ночей в его жизни.

Во-первых, Клио обожала встречать Новый год. По иронии судьбы она была беременна и потому ей нельзя было пить. Но Грейс ничего не имел против. Ему просто было хорошо с ней. Он радовался не только предстоящему году, но и их совместному будущему.

А еще он тихо, про себя, радовался, что кисло-сладкая Элисон Воспер больше не будет почти каждый день портить ему настроение. Он с нетерпением ждал понедельника, когда увидит нового начальника, помощника главного констебля Питера Ригга.

Судя по тому, что ему удалось узнать о новом начальнике, Питер Ригг был педантом, сам любил принимать активное участие в следствии и терпеть не мог дураков.

К его облегчению, в Суссекс-Хаус, штаб-квартире уголовной полиции Суссекса, утро выдалось тихим. Грейс успешно поработал с документами, попутно просматривая на компьютере сводки происшествий в Брайтоне и Хоуве.

Как и следовало ожидать, сообщалось о нескольких инцидентах в барах, пабах и ночных клубах. В основном драки и мелкие кражи. Несколько незначительных дорожных происшествий, преступление на бытовой почве (семейная драка), жалоба от соседей на шумную вечеринку, пропавшая собака, украденный мопед. А еще сообщение о том, что по Вестерн-роуд бежит голый мужчина. И вот наконец что-то серьезное. Изнасилование в шикарном отеле «Метрополь». Сообщение поступило совсем недавно, в 12.55.

В полиции насильников делят на четыре категории: посторонний, знакомый, кавалер и сожитель. В сводке не сообщалось, к какой категории относится последнее изнасилование. Накануне Нового года некоторые мужчины напиваются в хлам и насилуют своих невест или сожительниц. Судя по всему, данное изнасилование подпадает под две последние категории. Преступление достаточно серьезное, но все же не такое, чтобы задействовать отдел особо тяжких преступлений.

Через двадцать минут Грейс уже собирался перейти дорогу и купить себе в супермаркете, который служил для сотрудников уголовного розыска чем-то вроде филиала столовой, сандвич на обед. И вдруг заверещал внутренний телефон.

Звонил Дэвид Алкорн, инспектор уголовной полиции, которого Грейс хорошо знал и любил. Алкорн сидел в оживленном полицейском участке на Джон-стрит, где и сам Грейс провел немало времени в начале своей службы, до того как его перевели в Суссекс-Хаус.

– С Новым годом тебя, Рой! – как всегда, ехидно поздравил его Алкорн. Судя по его тону, ничего хорошего Грейса не ждало.

– И тебя тоже, Дэвид. Как встретил?

– Да, в общем, нормально. Всухую только, потому что в семь уже надо было быть на службе. А ты?

– Тихо, но мило… спасибо.

– Рой, решил тебя предупредить. Похоже, в «Метрополе» орудовал посторонний насильник.

Алкорн наскоро сообщил Грейсу подробности. Дежурный управляющий отелем вызвал наряд полиции, а те сообщили в уголовный розыск. Сейчас жертва, которую сопровождает сотрудница отдела по борьбе с сексуальными преступлениями (ОБСП), едет в недавно открытую специализированную лабораторию при Центре помощи жертвам сексуального насилия в Кроли, послевоенном городке, расположенном в географическом центре Суссекса.

Пока Алкорн рассказывал, Грейс наскоро записывал подробности в блокнот.

– Спасибо, Дэвид, – сказал он. – Держи меня в курсе. И сразу звони, если понадобится помощь нашего отдела.

Последовала недолгая пауза; Грейс на расстоянии почувствовал нерешительность инспектора.

– Рой, не хочу тебя расстраивать, но возможны политические осложнения. Дельце-то щекотливое.

– Вот как?

– Вчера ночью жертва была в «Метрополе» на званом вечере. Мне сообщили, что там же присутствовало много полицейского начальства.

– Кто конкретно?

– Для начала – главный констебль с женой.

Вот проклятье, подумал Грейс, но вслух ничего не сказал.

– Кто еще?

– Заместитель главного констебля. И один помощник главного констебля. Понимаешь, к чему я клоню?

Грейс понимал, к чему клонит его собеседник.

– Может, послать в помощь ОБСП кого-нибудь из наших? Как считаешь? Для формальности.

– По-моему, ты отлично придумал.

Грейс быстро прикинул все варианты. Больше всего его сейчас беспокоил новый начальник. Если помощник главного констебля Питер Ригг в самом деле педант, значит, придется действовать очень осмотрительно – и не забыть прикрыться со всех сторон.

– Ладно. Спасибо, Дэвид. Прямо сейчас кого-нибудь пошлю. А пока… Не достанешь мне список всех, кто был на той вечеринке?

– Он уже у меня.

– И всех постояльцев, которые там остановились, плюс персонал – насколько я понимаю, на новогоднюю ночь всегда нанимают кого-нибудь дополнительно.

– А как же! – ответил Алкорн с едва заметным раздражением. Как Грейс посмел усомниться в его профессионализме?

– Конечно. Извини.

Едва закончив разговор, он позвонил констеблю Эмме Джейн Бутвуд, одной из немногих его подчиненных, которая сегодня была на службе. Вместе с несколькими другими сотрудниками она разбиралась с горами документов, которые затребовало начальство по операции «Нептун», крупному и неприятному делу о торговле человеческими органами, которое он раскрыл за несколько недель до Рождества.

Эмме Джейн понадобилось всего несколько минут, чтобы прийти к нему в кабинет. Она слегка прихрамывала – еще не совсем оправилась после тяжелейшей травмы, которую получила во время погони прошлым летом, когда ее придавило фургоном к стене. Несмотря на множественные переломы и операцию по удалению селезенки, она досрочно выписалась из больницы и не стала отсиживаться дома, а почти сразу вышла на работу.

– Привет, Эмма Джейн, – сказал Грейс. – Садись!

Грейс только начал посвящать молодую сотрудницу в подробности, которые сообщил ему Дэвид Алкорн, и объяснять всю щекотливость дела, как снова зазвонил внутренний телефон.

– Рой Грейс, – ответил он, поднимая палец и призывая Эмму Джейн подождать. На другом конце линии послышался живой и дружелюбный голос человека, судя по выговору закончившего дорогую частную школу.

– Здравствуйте, суперинтендент уголовной полиции Грейс! Говорит Питер Ригг.

«Проклятье!» – выругался про себя Грейс.

– Здравствуйте, сэр, – ответил он. – Очень… м-м-м… рад слышать ваш голос. Думал, что вы приступаете к работе с понедельника, сэр.

– А что? Вас что-то не устраивает?

Ах ты, господи, подумал Грейс. Сердце у него упало. Новый год едва начался, а у них уже первое тяжкое преступление. И новый помощник главного констебля еще не успел официально выйти на работу, как Грейс уже ухитрился его оскорбить.

Эмма Джейн сидела навострив уши и глядя на него во все глаза.

– Нет-нет, сэр, что вы! Наоборот, очень кстати. У нас, похоже, тяжкое преступление. Правда, судить пока рано, но, возможно, дело получит нежелательную огласку.

Грейс подал знак Эмме Джейн, что хочет остаться один. Та вышла, закрыв за собой дверь.

Он подробно рассказал Риггу обо всем, что случилось. К счастью, новый помощник главного констебля продолжал говорить с ним по-дружески.

Когда Грейс закончил, Ригг сказал:

– Насколько я понимаю, вы лично поедете на место?

Рой не знал, как ответить. В Кроли работают опытные профессионалы; на данном этапе ему нет необходимости ехать туда лично. Гораздо важнее находиться здесь, в кабинете, разбираться с бумагами и следить за ходом дела по телефону – если нужно, ускорять процесс. Но он решил, что новый начальник хочет услышать от него совсем другое.

– Да, сэр, немедленно выезжаю, – ответил Грейс.

– Отлично! Держите меня в курсе.

Грейс пообещал.

Повесив трубку, он задумался. Открылась дверь, и Грейс увидел угрюмую физиономию и бритый череп сержанта уголовной полиции Гленна Брэнсона. Его глаза на фоне черной кожи казались усталыми и какими-то вялыми, как у снулой рыбы. Клио учила его ни в коем случае не покупать на рыбном рынке рыбу с такими глазами.

– Здорово, старичок! – сказал Брэнсон. – Как думаешь, новый год будет не таким дерьмовым, как прошлый?

– Даже не надейся, – ответил Грейс. – Лучше не будет, будет только хуже. Нам с тобой остается только одно: научиться мириться с этим фактом.

– Вижу, ты сегодня прямо бодрячок-оптимист. – Брэнсон, сгорбившись, плюхнулся на место, которое совсем недавно освободила Эмма Джейн.

Даже коричневый костюм, яркий галстук и кремовая рубашка Брэнсона выглядели мятыми, усталыми – снулыми. Грейс тревожился за друга. Обычно Гленн Брэнсон следил за одеждой, но недавно он развелся и с тех пор сильно сдал.

– Лично для меня прошлый год был не лучшим. В середине года меня чуть не подстрелили, а под конец вышвырнула из дома жена.

– А ты посмотри на все с другой стороны. Ты не умер и выкинул мои пластинки.

– Вот спасибо так спасибо!

– Хочешь прокатиться? – спросил Грейс.

Брэнсон пожал плечами:

– Прокатиться? Всегда пожалуйста. Куда?

Ответить Грейсу помешал мобильник. Дэвид Алкорн сообщал новые подробности:

– Рой, возможно, это важно. По словам жертвы, у нее кое-что пропало. Судя по всему, насильник взял. Он унес ее туфли… – Алкорн помолчал. – Что-то такое у нас было несколько лет назад, припоминаешь?

– Да, но тот брал только одну туфлю и трусики, – ответил Грейс неожиданно тихо. – Что еще у нее пропало?

– Из нее пока особо много не вытянешь. Она в шоке.

Ничего удивительного, мрачно подумал Грейс. Взгляд непроизвольно упал на одну из синих коробок на полу – в ней лежит нераскрытое дело Туфельщика. Он задумался.

Туфельщик орудовал двенадцать лет назад. Может, сейчас это просто совпадение?

И все же по спине пробежал неприятный холодок.