Текст книги "Мертвый, как ты"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

41

10 января, суббота

Всякий раз, покупая себе туфли, Ди Барчмор неизвестно почему чувствовала себя виноватой – и волновалась. Разумеется, ей не в чем себя упрекнуть. Руди поощряет ее к тому, чтобы она модно одевалась и хорошо выглядела! Он входит в руководство корпорации «Американо-азиатские банковские услуги», а здесь, в Брайтоне, возглавляет местный филиал. В его задачу входит разработка европейского рынка. Деньги для ее мужа не проблема.

Ди Барчмор гордилась Руди и любила его. Ей нравились его честолюбие, стремление доказать: несмотря на череду потрясших США в последние годы финансовых скандалов, есть еще в сфере банковских услуг люди и компании, которые добросовестно относятся к своим обязанностям. Сейчас Руди вплотную занимается ипотечным рынком Великобритании. Он предлагает британским клиентам сделки на выгодных условиях, которые и не снились местным кредиторам, еще не оправившимся после финансового спада. И ей отведена главная роль – она занимается связями с общественностью.

В свободное время, после того, как Ди отвозила в школу восьмилетнего Джоша и шестилетнего Чейза, и до того времени, как надо было забирать детей из школы, Руди загружал ее работой. В ее задачу входили поиски благотворительных учреждений, в фонд которых «Американо-азиатские банковские услуги» могли бы сделать солидный взнос – и, конечно, развернуть широкую рекламную кампанию и прославиться в качестве крупных благотворителей. Такая роль очень нравилась Ди.

Поскольку она хорошо играла в гольф, она вступила в дамскую секцию самого престижного местного гольф-клуба, Северного Брайтонского. Кроме того, она вступила в самое крупное отделение брайтонского Ротари-клуба и на добровольных началах заседала в нескольких благотворительных комитетах, в том числе в комитете, собиравшем пожертвования для хосписа «Ласточки». Совсем недавно она организовала сбор средств в поддержку муниципального приюта Святого Патрика, где успешно перенимали опыт других стран. Ди сообщили, что часть приюта разгорожена на отдельные отсеки по японскому образцу. В отсеках получают право жить также бывшие заключенные, которые встали на путь исправления.

Ди Барчмор стояла у кассы бутика и следила, как продавщица заворачивает ее красивые синие туфли «Маноло Бланик» в папиросную бумагу и бережно укладывает их в коробку. Она не могла дождаться того мига, когда придет домой и примерит платье с новыми туфлями и сумкой. Она не сомневалась: все вместе на ней будет выглядеть поразительно! Такой наряд на следующей неделе придаст ей уверенности!

Ее взгляд упал на часы. Полчетвертого! Ну надо же! Охота за туфлями заняла больше времени, чем она ожидала. Ей надо мчаться на другой конец города, в Хоув, иначе она опоздает в маникюрный салон. Она поспешно вышла из магазина, почти не обратив внимания на странноватую даму в съехавшем набекрень светлом парике. Дама что-то внимательно разглядывала в витрине.

По пути на автостоянку Ди Барчмор ни разу не оглянулась.

Если бы она оглянулась, то заметила бы, что странноватая дама идет за ней.

1998

42

6 января, вторник

В начале одиннадцатого Рой Грейс, несмотря на проливной дождь, гнал машину быстрее обычного, потому что очень опаздывал. Едва не врезавшись на скользком гудроне в задний бампер идущей впереди машины, он крутанул руль, повернул на тихую Нью-Черч-роуд, а с нее – на еще более тихую жилую улицу, которая вела к набережной Хоува, где жили они с Сэнди.

Старенький БМВ скрипел и стонал, тормоза шумно скрежетали в знак протеста. Еще несколько месяцев назад надо было отогнать машину на профилактику, но Грейс почти обанкротился – не в последнюю очередь из-за безумно дорогого теннисного браслета с бриллиантами, который он подарил Сэнди на Рождество. Значит, автосервис подождет еще несколько месяцев.

Повинуясь привычке, он механически смотрел на номерные знаки всех машин, припаркованных на дорожках, ведущих к домам, и на самой улице, но ничего необычного не заметил. Подъезжая к дому, внимательно осмотрел «мертвые зоны» – темные участки, куда не доставал оранжевый свет уличных фонарей.

Если ты сыщик и ловишь воров и убийц, а потом выступаешь с показаниями на суде, у тебя много врагов. Никогда не знаешь, кто затаил на тебя злобу. Правда, нападения из мести случались редко, но все же случались. Пара коллег Грейса получала анонимные письма с угрозами, а жена еще одного сослуживца как-то увидела в парке рядом с домом вырезанную на стволе дерева угрозу убить ее. Спать по ночам полицейские, конечно, не перестают, но о риске, связанном с профессией, не забывают никогда. Они стараются не давать своих координат случайным знакомым. Правда, преступники все равно как-то ухитряются узнавать нужные им адреса и телефоны – по своим каналам, так сказать. Вот почему настоящий сыщик никогда полностью не расслабляется. Эта черта Роя особенно раздражала Сэнди.

Она злилась, что в ресторане он всегда выбирает столик, откуда открывается хороший обзор на зал и на входную дверь, а сам всегда садится спиной к стене.

Заметив свет в окнах первого этажа, Грейс улыбнулся. Значит, Сэнди еще не легла. Правда, сняла все рождественские венки и лампочки… Ему отчего-то стало грустно. Он остановился у ворот встроенного гаража. Въезжать не стал: Сэнди наверняка загнала под крышу свою машину – еще более старенький, чем его БМВ, черный «фольксваген-гольф».

Сэнди давно мечтала о таком доме. Незадолго до того, как она его нашла, у нее не пришли месячные, и в них проснулась надежда. Правда, через несколько недель надежда разбилась вдребезги. Крушение мечты вогнало Сэнди в глубокую депрессию – такую, что Рой всерьез испугался за нее. Однажды она позвонила ему на работу и сообщила, что нашла дом. Дороже, чем они могут себе позволить, но, по ее словам, «просто замечательный». Сэнди заявила, что дом ему понравится!

У них уже был домик, вернее, полдома, с четырьмя спальнями. Они купили его больше года назад, потому что крошечная квартирка в Хэнглтоне, в которой они поселились после свадьбы, стала им тесновата. Правда, платить и за полдома оказалось дорого. Но Сэнди прикипела душой к новому дому и убедила Роя, что они должны его купить. Грейс, конечно, был против таких расходов, но согласился с женой. Пошел ей навстречу главным образом потому, что хотел ей угодить. У него сердце разрывалось, когда он видел, как мучается Сэнди из-за того, что у них нет детей.

Он заглушил мотор и вылез из машины под проливной холодный дождь. Он совсем вымотался. Нырнул в салон, взял с пассажирского сиденья распухший «дипломат», набитый делами, которые ему нужно было прочесть за вечер, и побежал к крыльцу.

– Привет, милая! – крикнул он. Прихожая без рождественских украшений казалась какой-то пустой.

В гостиной тихо бормотал телевизор. Из кухни доносились восхитительные ароматы жареного мяса. Рой вдруг понял, что страшно проголодался. Он снял макинтош, повесил его на старинную вешалку, купленную на рынке на Кенсингтон-стрит, поставил «дипломат» на пол и вошел в гостиную.

Помимо того, что Сэнди надела теплый халат, она еще укрылась одеялом. Она лежала на диване, держа обеими руками бокал с красным вином, и смотрела новости. Корреспондент вел репортаж из какой-то грязной, освещенной факелами деревни.

– Извини, милая, – сказал Рой и улыбнулся жене.

Какая она красивая! И как ей идет, когда она распускает волосы и не красится! Сэнди отлично выглядит и с макияжем, и без всякой косметики. Рой всегда просыпался рано; иногда по утрам еще несколько минут тихо лежал в постели и любовался лицом спящей жены.

– За что ты извиняешься? За то, что случилось в Косове? – осведомилась Сэнди.

Рой нагнулся и поцеловал ее. От нее пахло мылом и шампунем.

– Нет, за то, что я опоздал. Мы ведь вместе собирались снять украшения.

– А почему ты не извиняешься за Косово?

– И за Косово тоже извини, – сказал Рой. – А еще за Рейчел Райан, которую так и не нашли, и за ее родителей и сестру.

– Они для тебя важнее Косова?

– Мне надо выпить, – сказал Грейс. – А еще я умираю с голоду.

– Я уже поела, больше не могла ждать.

– Извини, извини меня за то, что я опоздал. Извини за Косово. Извини за все чертовы проблемы на свете, с которыми я не могу справиться.

Он достал из бара бутылку «Гленфиддиша» и направился на кухню. Сэнди сказала ему вслед:

– Я оставила тебе в микроволновке тарелку с лазаньей. В холодильнике есть салат!

– Спасибо! – отозвался Рой.

Он налил себе на четыре пальца виски, бросил в бокал кубики льда, вынул из посудомоечной машины свою любимую стеклянную пепельницу и вернулся в гостиную. Снял пиджак, развязал галстук. Сесть пришлось в кресло, потому что на диване рядом с Сэнди места не осталось. Закурил сигарету «Силк Кат».

Почти сразу же, как собака Павлова, Сэнди принялась разгонять воображаемый дым.

– Чем сегодня занималась? – спросил Рой, нагибаясь и подбирая с пола сосновую иголку.

На экране появилась молодая симпатичная женщина с коротко стриженным ежиком черных волос, в солдатской гимнастерке. За ее спиной виднелись горящие здания. Женщина держала микрофон и говорила в камеру о том, сколько человеческих жертв принесла война в Боснии.

– Ее прозвали Мостарский ангел. – Сэнди кивком указала на экран. – Ее зовут Салли Бейкер, и она из Брайтона. Она что-то там делает на войне. А чем занимаешься ты, сержант уголовной полиции Грейс, который надеется вскоре стать инспектором?

– Войной в Боснии и всеми остальными мировыми проблемами я займусь после того, как мы победим в местной, брайтонской войне, в которой я принимаю непосредственное участие. – Он бросил сосновую иголку в пепельницу.

Сэнди покачала головой:

– Ты так ничего и не понял, любимый! Та молодая женщина, Салли Бейкер, – герой, точнее, героиня.

Грейс кивнул:

– Ну да, героиня. Миру нужны такие, как она. Но…

– Что «но»?

Грейс затянулся сигаретой, отхлебнул из бокала. Виски приятно согревало внутренности.

– Но разрешить все мировые проблемы не под силу ни одному человеку.

Сэнди круто развернулась к мужу:

– Ладно, тогда расскажи о том, какие проблемы разрешаешь ты. – Она прикрутила звук у телевизора.

Рой пожал плечами.

– Рассказывай, я хочу послушать. Ты никогда не говоришь о своей работе. Всегда спрашиваешь, как я провела день, и мы вместе смеемся над придурками, которые приходят в наш медицинский центр. Но всякий раз, как я задаю тебе вопрос о работе, ты отвечаешь, что не имеешь права разглашать важные сведения. Итак, будущий инспектор уголовной полиции, ради разнообразия расскажи, как тыпровел день! Объясни, почему целых десять дней я вынуждена ужинать в одиночестве. Поделись со мной! Помнишь, какие обеты ты давал в церкви, когда брал меня в жены? Разве супруги не должны делить и радость и горе? Разве у них должны быть тайны друг от друга?

– Сэнди, перестань! – сказал Рой. – Не надо!

– Нет, все-таки расскажи – ради разнообразия. Как ты провел день? Удалось ли узнать что-то новое про Рейчел Райан?

Он снова глубоко затянулся.

– Нет, ничего… – ответил он.

– Ну вот, наконец-то! – обрадовалась Сэнди. – По-моему, так откровенно ты мне не отвечал за все годы, что мы женаты. Спасибо, будущий инспектор!

Грейс широко улыбнулся:

– Смотри не сглазь, а то еще не повысят!

– Повысят, никуда не денутся. Ты в любимчиках у начальства. Тебя обязательно повысят. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что работа для тебя важнее семьи.

– Сэнди, перестань! Так нечестно…

Он положил сигарету в пепельницу, вскочил с кресла, присел на край дивана и попробовал положить руку ей на плечо, но она отодвинулась.

– Продолжай. Расскажи, как у тебя прошел день, – сказала Сэнди. – Только подробно. Если, конечно, ты меня на самом деле любишь. Я еще ни разу не слышала подробного рассказа о твоей повседневной работе. Ни разу!

Он встал, смял окурок, переставил пепельницу на журнальный столик рядом с диваном и снова сел.

– Весь сегодняшний день я занимался поисками Рейчел Райан. Как и всю прошлую неделю.

– Понятно, ну а конкретнее?

– Тебе правда хочется услышать подробности?

– Да, хочется. Мне правда хочется услышать подробности. А что? Тебе трудно говорить?

Он снова закурил. Затянулся, выпустил дым и ответил:

– Сегодня я опять ездил к ее родителям вместе с одним сержантом, которого зовут Норман Поттинг. Он хороший сыщик, но грубоват. Ты, наверное, можешь себе представить, в каком состоянии родители Рейчел. Мы попробовали успокоить их, рассказали, какие меры предпринимаются для поисков их дочери. Но Поттингу удалось расстроить их еще больше.

– Каким образом?

– Он задавал множество неприятных вопросов о личной жизни их дочери. Мы, конечно, обязаны их расспросить, но беседовать можно было поделикатнее…

Рой снова отпил виски, снова затянулся и положил сигарету в пепельницу. Сэнди пытливо смотрела на него.

– А потом?

– Ты правда хочешь услышать остальное?

– Да. Я правда хочу услышать остальное.

– Ну что ж. Итак, мы пытались вытянуть из них все, что им известно о личной жизни их дочери. Есть ли у нее друзья или коллеги, с которыми мы еще не беседовали? Случалось ли нечто подобное прежде? Какие у нее привычки?

– А какие у нее привычки?

– Рейчел Райан каждый день без исключения звонила родителям. Вот самая важная привычка.

– А теперь она не звонит уже десять дней?

– Совершенно верно.

– По-твоему, она мертва?

– Мы проверили ее банковские счета – не снимали ли с них денег. Оказалось, не снимали. У нее есть кредитная карта и дебетовая карта; после кануна Рождества ни по одной из них сделок не совершалось.

Грейс поднес бокал к губам и обнаружил, что виски больше нет. На дне звякали кубики льда.

– Либо ее где-то держат против ее воли, либо она мертва, – ровным тоном произнесла Сэнди. – Просто так с лица земли никто не исчезает.

– Еще как исчезает, – возразил Рой. – Каждый день. Ежегодно пропадают тысячи людей.

– Но если у нее были такие теплые отношения с родителями, она ведь не стала бы намеренно причинять им боль?

Грейс пожал плечами.

– Что тебе подсказывает твой полицейский нюх?

– Что дело дрянь.

– Что будет дальше?

– Мы расширяем масштаб поисков; попробуем расспросить жителей соседних кварталов. Нам придали подкрепление. Наши сотрудники обыскивают все парки и мусорные свалки в окрестностях города. Просматривают записи, сделанные камерами видеонаблюдения. Мы проверяем вокзалы, морские порты и аэропорты. Допрашиваем всех ее друзей и бывшего жениха. Кроме того, в операции принимает участие психолог-криминалист – составитель профилей.

Через несколько секунд Сэнди спросила:

– Как по-твоему, Рейчел тоже похитил тот насильник – Туфельщик?

– Нам известно, что Рейчел обожает дорогую обувь. Правда, обстоятельства ее исчезновения вроде не похожи на почерк Туфельщика. Он никогда не похищал своих жертв и никуда их не увозил.

– Разве ты сам не говорил, что преступники со временем наглеют и совершают все более тяжкие преступления? Кажется, это называется эскалацией насилия?

– Да, говорил. Парень, который начинает как безобидный эксгибиционист, может превратиться в настоящего насильника. Как и взломщик, если ему долго удается выходить сухим из воды.

Сэнди отпила вина.

– Надеюсь, ты быстро найдешь ее и с ней ничего не случилось.

Грейс кивнул:

– Да… Я тоже на это надеюсь.

– А ты ее найдешь?

Ответа у него не было. По крайней мере, такого, какой хотелось бы услышать Сэнди.

Наши дни

43

10 января, суббота

Ра не любил пьяных, особенно пьяных девиц, особенно пьяных девиц, которые садятся в его такси. Особенно в начале субботнего вечера, когда он сосредоточенно читал в «Аргусе» о последних похождениях Туфельщика.

А в его такси влезли целых пять пьяных девчонок – все без пальто, платьица в обтяжку, низкие вырезы – грудь вываливается, руки и животы наружу, видны татуировки и пирсинг на пупках. А ведь сейчас январь! Неужели им не холодно?

По инструкции он мог везти только четырех. Так он им и сказал, но девицы были такие пьяные, что не слушали его. Они стояли на стоянке на Ист-стрит, кричали, болтали, хихикали. Втиснувшись в салон, велели отвезти их к пирсу.

Салон такси наполнился их ароматами: «Рок-энд-Роуз», «Топливо жизни», «Ред Джинс», «Любимая», «Шалимар». Его нос чутко реагировал на запахи. Да уж! Особенно на «Шалимар».

«Шалимаром» душилась мать.

Он пробовал отказаться, объяснял, что до пирса совсем близко, что сегодня суббота и на такси они дольше простоят в пробке. Быстрее дойти пешком. Но девицы все равно потребовали отвезти их.

– Сейчас холод собачий! – заявила одна из них – та, что душилась «Шалимаром».

Пухленькая симпатяшка с густой копной светлых кудряшек напилась в стельку. Из выреза платьица буквально вываливалась грудь, словно накачанная насосом. Чем-то пухляшка напомнила ему мать. У нее был такой же хрипловатый голос, примерно такая же фигура и такого же цвета волосы.

– Ага, – хихикнула другая. – Собачий холод!

Одна из девиц закурила. Ра поморщился, сообщил, что курить в машине нельзя, и сердито посмотрел на нее в зеркальце.

– Хочешь сигаретку, красавчик? – спросила девица, выпустив дым. Наклонившись вперед, она протянула ему пачку.

– Не курю, – ответил Ра.

– Что, молодой еще? – хихикнула третья, и все пассажирки пискляво расхохотались.

Сначала Ра думал высадить их у остова Западного пирса, в полумиле от того места, куда они хотели попасть. Пусть пройдутся по холодку, авось протрезвеют. Послужит им хорошим уроком. Из-за них его могут лишить лицензии! А потом вдруг передумал.

Из-за туфель и духов той самой пухляшки.

Такие туфли, как у нее, ему особенно нравились. Черные с серебристыми блестками, «Джимми Чу». Размер ноги у нее четвертый, или, по европейским меркам, тридцать шестой с половиной. Как у его матери.

Ра вдруг задумался: как пухляшка будет выглядеть голой, в одних только туфлях? Будет ли она похожа на его мать?

Одновременно его занимал другой вопрос: какой у нее дома туалет – с высоким бачком или компакт? Но с пьяными вести нормальный разговор невозможно. Говорить с пьяными – только напрасно время тратить. Ра вел машину молча, думая о туфлях пухляшки. Вдыхал аромат ее духов. Исподтишка наблюдал за ней в зеркало. Она все больше и больше напоминала ему мать – такую, какой она когда-то была.

Он повернул направо, на Норт-стрит, остановился на запрещающий сигнал светофора. Когда загорелся зеленый, повернул направо и влился в длинную пробку. Наконец он остановился у входа на ярко освещенный Брайтонский пирс.

На счетчике высветилось всего два сорок – сущие пустяки. А в очереди на стоянке он проторчал целых полчаса. Ра огорчился. И еще больше расстроился, когда ему дали два пятьдесят со словами:

– Сдачи не надо!

– Эй! – крикнул он. – Эй, стойте!

По субботам хозяин такси требовал от него больше денег, чем в другие дни.

Девицы вылезли из машины. Ра не спускал взгляда с туфелек «Джимми Чу». Иногда он испуганно озирался по сторонам – не покажется ли поблизости патрульная машина. Девицы визгливо проклинали холодный ветер и, придерживая руками прически, столпились у такси, неловко переминаясь. Да и то – легко ли пьяным девицам на высоких каблуках? Забыв захлопнуть за собой дверцу, они принялись ожесточенно спорить. Зачем их вообще сюда понесло? Сидели бы себе в баре…

Ра, перегнувшись через пассажирское сиденье, окликнул их:

– Извините, дамы! – Потом захлопнул дверцу и покатил в сторону набережной. В салоне воняло «Шалимаром», сигаретным дымом и спиртным. Лихо развернувшись через две сплошные, он остановился у променада.

В голове у него вихрем проносились обрывки мыслей. Туфли «Джимми Чу». Четвертого размера. Как у его матери. Ра глубоко вздохнул, вбирая в легкие знакомый запах духов. Скоро семь вечера. Пора пить чай – как каждый час. Это очень важно. Это ему необходимо.

Но еще нужнее ему другое. Он неотступно думал об этом.

Да уж!

44

10 января, суббота

Несмотря на холод и пронизывающий ветер, у входа на пирс скопилась толпа – в основном молодежь. Яркие огни освещали сооружение, протянувшееся почти на треть мили в чернильную темень Ла-Манша. На ветру потрескивал флаг Соединенного Королевства, «Юнион Джек». На огромном рекламном щите у входа анонсировалось выступление музыкальной группы. У лотка с мороженым почти не было покупателей, зато у киоска с жареными курами выстроилась очередь. Молодежь стояла и за пончиками. И за стейками. И за рыбой с жареной картошкой.

Даррен Спайсер, в спецовке, джинсах, шерстяных варежках и низко надвинутой на лоб бейсболке, стоял в очереди за жареной картошкой. Настроение у него было превосходное; он не обращал внимания на ветер. Он проголодался и с наслаждением вдыхал ароматы уличной еды. Сунув сверток в зубы, потер друг о друга озябшие ладони и посмотрел на часы. Без восьми семь. В приют Святого Патрика надо успеть к половине девятого. В полдевятого они закрывают двери. Если опоздаешь, можешь лишиться койки. Правда, отсюда до приюта быстрым шагом двадцать пять минут, если не удастся сесть на автобус или поймать такси – вот уж ненужная роскошь!

В большом внутреннем накладном кармане у него лежал свернутый экземпляр «Аргуса». Газету он вынул из мусорного бака в Гранд-отеле, куда заходил осмотреться. К работе он приступит в понедельник; в отеле очень пригодятся его навыки электрика. Там как раз меняют проводку; похоже, ее не трогали несколько десятилетий. В понедельник он окажется в подвале Гранда и поведет кабель от аварийного генератора к прачечной.

Отель большой, и им не хватает рабочих рук. Значит, за ним некому будет приглядывать. Значит, он быстро там освоится. Выяснит, в каких номерах живут богатенькие постояльцы, у которых есть чем поживиться. И получит доступ к компьютерной системе. Теперь ему нужно только одно: мобильник с предоплатной системой расчетов. Купить такой совсем не трудно.

Как же ему хорошо! Просто замечательно! Сейчас он – самый сильный и самый крутой во всем городе! И наверное, самый сексуально озабоченный!

Его внимание привлекла стайка полуголых девиц, которые вылезали из такси. У одной из них, с выразительными формами и с накачанными губами, груди прямо вываливались из блузки. Она с трудом процокала ко входу на туфлях с блестками, на высоченных каблуках, придерживая руками волосы, которые трепал ветер. Похоже, она так напилась, что еле стояла на ногах.

Мини-юбка задралась, Спайсер мельком увидел белую кожу бедер и сразу сильно возбудился. Такая девочка – в его вкусе. Он любил, когда у женщины есть за что подержаться. Да, она определенно в его вкусе.

Вот именно!

Она ему понравилась.

Спайсер глубоко затянулся сигаретой.

Такси отъехало прочь.

Девчонки из-за чего-то ссорились. Потом встали в конец очереди за его спиной.

Он взял пакет с жареной картошкой, остановился чуть поодаль от девушек, облокотился о колонну и стал следить за ними. Они по-прежнему спорили и подшучивали друг над другом. Но особенно он следил за пухленькой, и в нем все сильнее разгоралось желание. Он снова и снова вспоминал о мелькнувших бедрах у нее под юбкой.

К тому времени, как девицы наконец получили свои пакеты и принялись рыться в сумочках, ища мелочь, Спайсер успел доесть картошку и докурить сигарету. Девицы зашагали ко входу в парк развлечений. Пухленькая тащилась сзади. Ей никак не удавалось догнать остальных, потому что она еле держалась на ногах.

– Эй! – окликнула она двух подружек, которые были ближе к ней. – Эй, Чер, Карен, не спешите! Я за вами не успеваю!

Одна из четырех обернулась, смеясь и не замедляя шага:

– Давай скорей, Мэнди! Ты чего так тащишься? Жир мешает?

Мэнди Торп, у которой кружилась голова от большого количества коктейлей «Морской бриз», перешла на рысцу и вскоре догнала подруг.

– Хватит прохаживаться насчет моего веса! Вовсе я не такая жирная! – крикнула она, делая вид, что не очень злится. Но тут оба ее каблука застряли в щелях дощатого настила, и Мэнди упала ничком, выронив сумочку и пакет с жареной картошкой. Содержимое сумки раскатилось во все стороны.

– Черт! – сказала она. – Черт, черт, черт!

С трудом поднявшись на ноги, она нагнулась, вытащила каблуки из щелей и обулась. Проклятые туфли! Если бы настоящие «Джимми Чу», а то подделка. Она купила их в Таиланде, куда летала в отпуск… В этих туфлях у нее натирало пальцы.

– Эй! – закричала она. – Чер, Карен, подождите меня!

Оставив на досках перемазанные кетчупом ломтики картошки, она, спотыкаясь, зашагала за подругами. Ей приходилось глядеть себе под ноги, чтобы каблуки снова не застряли между половицами. Следом за подругами она прошла мимо игрушечного паровоза и зашла в ярко освещенный и шумный парк развлечений. Там громко играла музыка; звенели игральные автоматы, слышались звон монет, крики радости и сердитые ругательства. Мэнди прошла мимо огромной освещенной розовой хлопушки, мимо автомата с застекленным фасадом, внутри которого лежали плюшевые медведи, мимо манящего плаката «Сорви банк! Всего 35 фунтов наличными!» и будки обменника в виде старинной трамвайной остановки.

Девушки очутились на открытом участке пирса, и в лицо им снова ударили сильные порывы ветра. Мэнди догнала подруг у киосков, из которых доносилась оглушительная музыка. Краем глаза она читала вывески: «Аттракцион „Убей утку“!», «Омары – 2 порции за фунт!», «Татуировки хной!»

Чуть поодаль, влево от нее, над чернотой моря, виднелись огни богатого квартала Кемптаун. Подруги направлялись к карусели, качелям, площадке с электромобилями, «американскими горками» под названием «Бешеная мышь» и центрифуге. Мэнди однажды затащили на центрифугу – потом ее несколько дней тошнило.

Справа от них находились аттракционы «Поезд-призрак» и «Отель ужасов».

– Хочу на «Поезд-призрак»! – воскликнула Мэнди.

Карен обернулась на ходу, доставая из сумочки пачку сигарет.

– Не валяй дурака! «Поезд-призрак» – фигня! Пошли лучше еще выпьем!

– Да, пошли! – поддержала ее Чер. – Надо добавить.

– А может, на центрифугу? – предложила третья подруга, Джоанна.

– Ни в коем случае! – возразила Мэнди. – Я хочу на «Поезд-призрак».

Джоанна покачала головой:

– Я его боюсь.

– Да там совсем не страшно, – уверяла ее Мэнди. – Если вы не хотите, я и одна пойду!

– Тебе духу не хватит! – поддразнила ее Карен. – Ты у нас такая трусиха!

– Что-о?! – возмутилась Мэнди. – Ну, держитесь! Я сейчас всем вам покажу!

Она подошла к будочке, где продавали билеты на «Поезд-призрак». Никто не заметил мужчину, который стоял чуть поодаль. Увидев, что Мэнди собирается на аттракцион, он бросил окурок на пол и тщательно раздавил его каблуком.