Текст книги "Дамам на все наплевать"

Автор книги: Питер Чейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14
ВО ВЛАСТИ РАССВИРЕПЕВШИХ ДАМ

Я разглядываю их.

Мы сидим в гостиной у Меттса. Сейчас без двадцати четыре. В углу в огромном кресле сидит сам хозяин с таким видом, будто наше свидание его абсолютно не интересует. Справа на диване – Генриетта и Мэлони, а в дру– гом конце комнаты на стуле – Полетта, и сидит она с такой улыбочкой, как будто все мы, кроме нее, рехнулись.

Все тихо. Царит уютная атмосфера. Меттс погасил люстру, и в комнате горит только бра, как раз над головой Полетты. Кстати, она как всегда роскошно выглядит.

Я уже неоднократно говорил, какие все-таки интересные создания эти женщины. Возьмите хотя бы Полетту. Красавица, с отличной фигуркой, точеной высокой грудью, делающей ее еще пикантнее. Жить бы ей, да жить, как все женщины… Так нет, она обязательно должна ввязаться в какую-нибудь историю.

Я часто задумывался, с чего это женщины вдруг возьмут да и свихнутся? Какая-то особая муха, что ли, их кусает? Ведь нет ни одного самого грязного преступления, причиной которого не являлась бы женщина. И тот француз, который говорил: «Странные эти женщины», был абсолютно прав. Ведь, действительно, сколько я на своем веку распутал преступлений! И насчет всех их участниц это изречение оказалось справедливым. Но, возможно, именно это и придает интерес нашей жизни.

Я оглядел по очереди всех присутствующих и улыбнулся.

– Ну, – сказал я, – вот вам и, как говорится, конец романа. Боюсь, что эту финальную сценку я организовал несколько необычным методом, и, опять же, Полетта все еще без адвоката. Но не беспокойся, Полетта, я тебе не буду задавать никаких вопросов и не буду требовать письменных показаний. Что ты будешь делать, а что не будешь – это все целиком будет зависеть от тебя самой.

Я взглянул на Генриетту.

– Золотце мое, вам досталось больше всех. Я понимаю, что я очень грубо и жестоко поступил с вами, но это был единственный способ добиться результатов в расследовании этого запутанного дела. Когда я в полиции Палм Спрингса допрашивал вас относительно вашей одежды, я просто разыгрывал сцену. И сцена эта была предназначена для Фернандеса и Перейры. Мне нужно было поехать по кое-каким делам в Мексику; я хотел усыпить их бдительность, заставить их поверить, что дело закончено, что именно вы и есть та женщина, которую я собираюсь арестовать за убийство Грэнворта Эймса.

Теми же мотивами я руководствовался и тогда, когда арестовал вас по обвинению в этом убийстве. Я хотел, чтобы они убедились, что в отношении вашей виновности у меня нет никаких сомнений и что им придется ехать со мной в Нью-Йорк только в качестве свидетелей. Сделал я это потому, что знал, что в этом случае они перед отъездом постараются ликвидировать свою типографию. Я знал, что печатный станок должен находиться где-то там, на гасиенде, но мне нужно было, чтобы они показали мне, где именно, и чтобы я обязательно застал их на месте преступления. Поэтому я приношу глубочайшие извинения, леди, но я думаю, что, когда я закончу свой рассказ, вы все поймете сами и простите меня. Генриетта мило улыбнулась мне.

– Все в порядке, Лемми, – сказала она. – В свою очередь, я прошу вас извинить меня за грубость. Я должна была давно догадаться, что вы слишком умны, чтобы подозревать меня в убийстве.

– Итак, я сейчас расскажу вам очень длинную историю, и прошу вас слушать меня внимательно. Особенно это относится к тебе, Полетта, потому что ты очень скоро поймешь, что между тобой и остальными присутствующими здесь существует большая разница.

Я уже говорил, что с точки зрения закона эта наша встреча является несколько необычной, но я созвал ее ради тебя, Полетта. Когда ты все здесь выслушаешь, ты сможешь, вернувшись в камеру, все спокойно обдумать. Особенно подумай над тем, что ты завтра утром будешь говорить своему адвокату.

Итак, Фернандес и Перейра мертвы. Перейра начал давать показания против Фернандеса, и Фернандес пристрелил его. Так вот.

Оба они были связаны с Грэнвортом Эймсом в деле печатания фальшивых денег, облигаций и других денежных документов. Грэнворт Эймс был их боссом в этом деле.

Он великолепно устроился, выдавая себя за игрока на бирже, где он изредка действительно поигрывал. Когда на бирже дела шли хорошо, все было о'кей. Если он проигрывал, то он пополнял свою кассу фальшивыми деньгами, которые печатались на гасиенде. Гасиенда Алтмира, которую он построил и заложил Перейре, была их главной штаб-квартирой и типографией.

Фальшивые деньги, которые делал Перейра, очень легко было сплавлять в игорном зале. Подвыпившие игроки редко внимательно рассматривают деньги, которые они выиграли или получили как сдачу. В большинстве случаев на гасиенде Алтмира играли приезжие люди. А когда к ним приходили жители Палм Спрингса, они воздерживались давать им фальшивые деньги. Но однажды один парень заметил, что деньги не те.

Меттс, помнишь, ты мне рассказывал, что какой-то парень был найден убитым? Его нашли в пустынном месте, недалеко от гасиенды Алтмира. Ты еще говорил, что у вас есть сведения, что этот парень играл на гасиенде. Так вот, вероятно, ему всучили фальшивые деньги, а он поднял шум и поэтому был убит.

Первое время они занимались только печатанием фальшивых денег, а потом перешли и к печатанию акций, сертификатов, облигаций и прочих документов, которые можно было превратить в звонкую монету. И я скажу вам, почему.

У них была прекрасная организация. Во главе ее стоял Эймс. Его сподручные – это Лэнгтон Бэрдль, секретарь, Энрико Паланца, дворецкий, Фернандес, шофер, и горничная Мэри Дубинэ. Перейра выполнял роль менеджера на гасиенде и печатал деньги. Я думаю, что они занимались этим делом очень долгое время.

Я сейчас расскажу вам, почему они начали печатать фальшивые акции, сертификаты и облигации, и почему они отпечатали на 200 тысяч долларов государственных облигаций, которые передали Генриетте. Это очень интересная история. Причиной появления на свет этих фальшивых облигаций является вот эта дама, присутствующая на нашей встрече.

Я посмотрел на Полетту и улыбнулся ей. В ответ она нарочито громко рассмеялась. Кажется, она все еще не признавала факты, о которых я говорил, и не собиралась капитулировать.

– Прежде всего я должен извиниться перед тобой, Полетта, – сказал я ей. – И извиниться я должен за то, что арестовал тебя по обвинению в убийстве Грэнворта Эймса. Ты его не убивала. Но мне легче всего было арестовать тебя именно по обвинению в этом убийстве. Ты же арестована за соучастие в печатании и распространении фальшивых денег. Но подожди особенно радоваться. Вот когда я закончу свой рассказ, тогда ты можешь смеяться сколько тебе угодно.

Так вот, примерно год тому назад Грэнворт Эймс встретился с Полеттой и влюбился в нее. Она, в свою очередь, полюбила его тоже. Я думаю, что Грэнворт Эймс был довольно глуповатый парень, неравнодушный до женского пола, и ему особенно нравились женщины с сильным характером. Грэнворт и Полетта начали крутить любовь, и, естественно, Полетта все узнала относительно фальшивых денег. Это дело ей очень понравилось.

И вот тут ей пришла в голову блестящая мысль. Вам известно, что у нее есть муж, который очень сильно болен. У него туберкулез, и он должен был скоро умереть. В Нью-Йорке он редко появлялся на людях, и поэтому не мог ничего знать о любовной связи между его женой и Грэнвортом Эймсом.

Но Полетте нужны были деньги. Ей не хотелось ждать, пока Руди умрет, и она хотела еще при его жизни наложить лапу на его денежки. Ей пришла в голову блестящая идея. Она уговорила мужа вложить все деньги, при посредничестве Грэнворта Эймса, в различные акции, причем все эти акции должны были быть отпечатаны на гасиенде Алтмира. Другими словами, Грэнворт Эймс забрал у Руди Бенито все денежки, а взамен всучил ему кучу фальшивых акций.

Руди об этом не догадывался, ведь его дела вела любимая жена Полетта. Понятно? Она получила от Эймса акции и сертификаты, а Руди был слишком болен, чтобы разглядывать их в лупу, и вообще он доверял своей жене.

Это еще раз доказывает вам, до чего коварными бывают иногда женщины. Я уверен, что большинство жен были бы рады помочь больному умирающему мужу. Но Полетта не такая. Эта леди даст сто очков вперед любому бандиту!

За несколько месяцев она полностью очистила Руди от его денег. У бедняги ничего не осталось, кроме пачки фальшивых акций.

О'кей! Все шло как по маслу, как вдруг однажды, вероятно, в этот день Полетта уезжала, Руди обратился к специалисту. Врач сказал ему, что со здоровьем у него очень плохо, и что если он хочет продлить жизнь, ему нужно переменить климат, поехать жить куда-нибудь в Аризону или Мексику. Руди решил так и сделать и перед отъездом хотел проверить свои финансовые дела. Вероятно, он достал из сейфа несколько акций и, возможно, пошел к местному маклеру узнать, какова стоимость этих бумаг и можно ли их реализовать. Можете себе представить, что было с Руди, когда он узнал, что все акции фальшивые.

Естественно, он потребовал у Полетты объяснений, что все это значит.

Она, конечно, не могла признаться, что с самого начала участвовала в этом обмане. Она изобразила дело так, что Грэнворт Эймс обманывал их обоих, но, мол, Руди может не беспокоиться, так как Грэнворт только что выиграл на бирже крупный куш, – и это действительно было так, – и что она заставит его отдать им эти деньги. В противном случае они обратятся в полицию и обвинят Грэнворта в мошенничестве.

Но можете себе представить, как она при этом была зла на Руди? Она его смертельно возненавидела. Она ненавидела его и раньше за то, что он был больной и умирающий, а теперь еще добавилось, что он открыл их обман. И все-таки, хотя и изредка, она чувствовала, что подло поступает с Руди. Руди вечно был ей живым укором. А когда ему стали известны ее подлые проделки, Полетта возненавидела его еще больше.

Как только она добралась до телефона, она сообщила Грэнворту, что Руди стало известно об их мошенничестве и что ему нужно заткнуть рот, уплатив хотя бы часть денег.

Грэнворт сказал «о'кей». Но, можете мне поверить, он был не особенно доволен таким поворотом. Он только что заработал 200 тысяч долларов и собирался бросить изготовление фальшивок, и вообще ему стала уже надоедать Полетта. Он даже пошел на то, что отдал эти 200 тысяч долларов Генриетте и увеличил размер страховки. Ему очень не хотелось расставаться с денежками, но он все же сказал Полетте, что он заплатит, потому что сейчас основное – заставить молчать Руди Бенито.

Руди начал подозревать неладное. Он сделал кое-какие запросы и узнал, что Полетта путалась с Эймсом. Бедняга не знал, что делать. Он знал, что Грэнворт Эймс – мошенник, но он начал подозревать в этом же и свою жену. И решил написать анонимное письмо жене Эймса, Генриетте, сообщить ей, что ее муж путается с другой женщиной. Имени этой женщины он не назвал. Он хотел, чтобы в это дело вмешалась Генриетта.

Теперь мы приближаемся к самой сути дела. Генриетта пишет мужу письмо из Хартфорда, в котором обвиняет его в любовной связи с другой женщиной, и Грэнворт попадает в очень щекотливое положение. Ему надо забрать у Генриетты обратно государственные обли– гации, обменять их на деньги и таким образом успокоить Руди. Причем сделать это ему надо было без ведома Генриетты, на чье имя эти облигации были записаны. И что же он делает? Он заставляет Перейру напечатать фальшивые облигации и кладет их в сейф вместо настоящих, которые должны были быть использованы, чтобы заткнуть рот Руди. Полетта заверила его, что Руди долго не протянет, и он решил, что после смерти Руди он сможет забрать эти деньги обратно.

Он сказал ей об этом, и ей эта идея понравилась, но они не учли одну вещь. Они забыли, что Руди Бенито подозревал не только Грэнворта, но и свою очаровательную Полетту.

Теперь я расскажу вам, какие события произошли 12 января, в день, который завершился падением Грэнворта Эймса вместе с машиной в Ист Ривер.

12 января Полетта заявила Руди, что она едет в Нью-Йорк, чтобы заставить этого негодяя Грэнворта заплатить ей 200 тысяч долларов, которые он в свое время обманным путем выманил у Руди. Руди молча выслушал Полетту. Но он уже полностью раскусил свою женушку и решил сам поехать в Нью-Йорк. Полетте об этом он ничего не сказал.

Что касается Грэнворта, то 12 января он чувствовал себя неважно. Он должен был в этот день передать Полетте облигации на 200 тысяч долларов, да к тому же он получил третье письмо от Генриетты, в котором она сообщала, что приедет в этот день в Нью-Йорк для объяснений с ним по поводу той женщины, с которой у него была любовная связь.

Я обвел взглядом всех присутствующих. Меттс держал в руках трубку и смотрел на меня как загипнотизированный. Генриетта широко раскрытыми глазами смотрела куда-то в одну точку. Бедняжке, вероятно, было очень неприятно выслушивать все это о Грэнворте. У другой стены Полетта откинулась на спинку стула и не спускала с меня глаз. Она сидела совершенно неподвижно, как окаменелая.

– Итак, мы подошли к полудню 12 января. Полетта прибыла в Нью-Йорк, чтобы получить у Грэнворта Эймса 200 тысяч долларов в государственных облигациях, а вслед за ней в Нью-Йорк тайно приезжает Руди Бенито, до краев переполненный ненавистью к своей жене, которая продала его своему любовнику.

У Руди был свой план. Вероятно, приехав в Нью-Йорк, он снял квартиру в каком-нибудь небольшом отеле с тем, чтобы отдохнуть и подготовиться к колоссальному скандалу, который он устроит у Грэнворта. Давайте там его и оставим на время.

Вернемся к Полетте. Она отправилась в контору Грэнворта. Может быть, там был Лэнгтон Бэрдль, а может быть, там его и не было, но, во всяком случае, Полетта там обо всем откровенно поговорила с самим хозяином.

Грэнворт отдал Полетте облигации на 200 тысяч долларов и поделился с ней, что он хочет обдурить Генриетту, подсунув ей облигации, отпечатанные Перейрой. Вероятно, они до колик в животе нахохотались по этому поводу.

После того как они вдоволь посмеялись, Грэнворт сообщил Полетте, что его жена, Генриетта, находится сейчас в Нью-Йорке. Он получил от нее письмо, в котором она назначает ему на вечер свидание и обещает ему устроить хороший скандальчик по поводу небезызвестной нам женщины. Полетту эта новость очень заинтриговала. Она спросила Грэнворта, что, по его мнению, собирается делать Генриетта. Он сказал, что, вероятней всего, она потребует развода, если он скажет, что отказывается порвать с Полеттой. На сей раз она, видимо, будет твердо настаивать на этом, поскольку считает, что у нее есть 'небольшой капиталец в 200 тысяч долларов. Ведь Генриетте не известно, что ее облигации заменены липовыми.

И тут Грэнворт и Полетта, по всей вероятности, здорово похохотали снова.

Полетта при этом сказала, что ей будет очень интересно узнать, чем закончится их беседа с Генриеттой. Она с удовольствием подождет в конторе, чтобы Грэнворт рассказал ей все об этом свидании.

Грэнворт обещал, что сразу же после свидания с Генриеттой он вернется в свою контору, так что пусть Полетта ожидает его там примерно в половине девятого вечера. Он ей все расскажет, и они опять весело посмеются.

Полетта вернулась в свой отель, возможно, сделала себе массаж лица, подправила косметику и заправилась виски. Она была необычайно довольна собой, как и ходом всего этого дела.

А в это время бедняга Руди сидел в своем отеле, стараясь набраться сил для предстоящего разговора с Грэнвортом Эймсом. Но он так плохо себя чувствовал, что вынужден был ждать, когда ему станет хоть немного лучше, чтобы добраться до конторы Грэнворта. И если вы когда-нибудь видели человека в последней стадии чахотки, вы поймете, что я хочу сказать.

А Грэнворт после ухода Полетты сидел у себя в конторе и ждал телефонного звонка Генриетты.

Наконец этот звонок раздался. Она спросила у Грэнворта, где бы они могли встретиться. Он назвал ей какое-то кафе, и, когда пришло время, Грэнворт приехал туда на своей машине. Между ними состоялся довольно крупный разговор.

Грэнворт хлебнул для храбрости виски и заявил Генриетте, что ему на все наплевать. Пусть она делает, что хочет. Она ему твердо заявила, что, если он не бросит эту женщину, она подаст на развод. Он ответил ей «о'кей», но тут же поставил условие, что алименты он платить не собирается. Лучше он вообще уедет из страны. Генриетта ответила на это, что ей наплевать на его алименты, потому что у нее есть свой небольшой капитал в виде государственных облигаций на сумму 200 тысяч долларов. На это он расхохотался, заранее предвкушая веселье, когда он расскажет об этом Полетте.

Во время моего рассказа к нам постучали в дверь, я замолчал. Меттс встал со своего кресла и впустил полицейского. Поговорив с ним, он подошел ко мне, держа в руке две телеграммы. Я прочитал их. Одна была из нашей конторы в Нью-Йорке, вторая – от капитана мексиканской полиции округа Зони.

Я положил обе телеграммы на стол перед собой и продолжил свой рассказ.

– Генриетте больше нечего было сказать. Она видела, что Грэнворт пьян. Вышла из кафе и поехала на вокзал, чтобы с первым поездом уехать в Хартфорд. Это нами точно установлено, так как два работника железнодорожной службы, проводник и контролер, посмотрев фотографию Генриетты, подтвердили, что именно она уехала из Нью-Йорка поездом в 8.40.

О'кей! Теперь о Грэнворте.

Грэнворт вернулся в свою контору примерно в 8.30 вечера. Он предвкушал веселый разговор с Полеттой и, может быть, даже планировал съездить с ней куда-нибудь провести время.

В конторе его ожидали двое. Это были Лэнгтон Бэрдль и Полетта. Грэнворт был настолько пьян, что, войдя в контору, забыл запереть за собой входную дверь. Если бы он эту входную дверь запер, мне бы не пришлось сегодня рассказывать вам эту историю.

Во всяком случае, дверь осталась открытой. Грэнворт громко хохотал, рассказывая Полетте и Бэрдлю о своем свидании с Генриеттой. Особенно его забавляло то, что она была уверена, что у нее есть 200 тысяч долларов, хотя на самом деле, кроме пачки фальшивок, у нее не было ничего.

Все начали дружно хохотать, наслаждаясь этой остроумной, с их точки зрения, ситуацией. И вдруг в самый разгар веселья открывается дверь и входит Руди Бенито. Я думаю, что еще за дверью он прослушал весь рассказ Грэнворта.

И тут Руди начал. Он высказал все, что он о них думал: о вероломстве Грэнворта и об исчадии ада – Полетте, которая обманула и ограбила своего умирающего мужа и еще смеется над этим. Потом он заявил им: «Тот факт, что Грэнворт согласен вернуть мне деньги, ничего не значит. Я все равно собираюсь обратиться в полицию и непременно добьюсь того, чтобы вас обоих, Грэнворта и Полетту, заперли за решетку».

Так что же потом произошло? Я вам сейчас скажу, что… Полетта страшно разозлилась, что ее поймали с поличным. На письменном столе Грэнворта, как раз с той стороны, где сидела Полетта, стояла огромная фигура боксера, она и сейчас там стоит. Так вот, Полетта встает, хватает эту статуэтку и изо всей силы бьет ею Руди по голове. Руди убит на месте. И вот в этой комнате сейчас среди нас сидит преступница, которая его убила.

И тут Полетта сорвалась с места. Она подбежала ко мне со сверкающими глазами, задыхаясь от волнения.

– Я не убивала! – кричала она. – Я не убивала! Все, что угодно, но только не убийство. Это не я. Это Грэнворт убил его. Он убил Руди! Поверьте мне, это Грэнворт убил Руди. Он ударил его статуэткой! – Обессиленная, она упала на пол.

Я взглянул на нее.

– Что ж, благодарю за подсказку, Полетта, – сказал я. – Спасибо за информацию. Здорово ты проговорилась. Это последнее, что мне надо было узнать. Все звенья цепи теперь сомкнулись.

Глава 15
ВСЕ ЗВЕНЬЯ ЦЕПИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ СОМКНУЛИСЬ

Я обошел вокруг стола и остановился около Полетта. Кажется, что она нам сейчас выдаст двойную порцию истерики.

Я поднял ее, распростертую на полу, и понес к стулу. Пока я ее нес, она бешено сопротивлялась и пыталась вырваться. Лежа в моих объятиях, она не сводила с меня глаз, полных глубокой ненависти, которую она испытывала ко мне. Я думаю, что эта дама с радостью согласилась бы отдать десять лет своей жизни за то, чтобы ее взгляд обрел силу, способную прожечь меня насквозь. Жуткий взгляд, от которого мне даже стало нехорошо.

Я бросил ее на стул.

– Успокойся и веди себя прилично, Клеопатра, – сказал я ей, – потому что крики и истерика помогут тебе не больше, чем компресс из красного перца от флюса, раздувшегося на щеке.

Итак, очаровательная леди, твое дело капут. Конечно! Ты сейчас как полудохлая рыба в водосточной трубе. Ты сейчас никчемный человек, как затерявшееся письмо или скомканная старая газета. А прикончил тебя тот самый федеральный легавый, которого ты ни в грош не ставила. Ах Бог ты мой, мне просто тошно смотреть на тебя. И даже если бы ты была во сто крат красивее, ты бы все равно не вызвала у меня симпатии!

Она покраснела, как рак. Но, во всяком случае, моя издевательская речь излечила ее от истерики. Она наконец взяла себя в руки.

– Ты сволочь и подлец, – прошипела она. – Как жаль, что я не убила тебя, когда у меня была такая возможность. Но ты, гад, запомни, что тебя все равно накроют. Есть люди, которые выдадут тебе все, что тебе полагается.

– Нет, ягодка моя, ты жестоко ошибаешься, – сказал я ей. – Если ты перестанешь хлопать своими совиными глазами и придумывать для меня все новые и новые кары, то сама поймешь, что такой человек еще не родился. А кроме того, я нисколько не боюсь твоих дружков, и если для тебя они кумиры, то для меня они просто зловонная падаль. И еще одно. Если бы всем твоим мошенникам и убийцам, которые грозились прикончить меня, удалось исполнить свои угрозы, я бы давно уже превратился в частое сито для крупчатки.

А теперь сиди спокойно и слушай, что будет сказано дальше.

Я повернулся к Генриетте. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, что происходит. Никогда в жизни я не видел более удивленных глаз, чем сейчас у Генриетты.

– Ну, Лемми, – воскликнула она, – вы говорите, что это Грэнворт убил Руди Бенито. Что же тогда произошло? Я ничего не понимаю. Что ж, значит, Грэнворт сам в конце концов все-таки покончил с собой?

– Не спешите, радость моя, – сказал я ей. – Вы еще не слышали и половины моего рассказа, а когда я его закончу, вы поймете, какой подлец был ваш муж и сколько бед может причинить такая тварь, как Полетта.

О'кей! Давайте вернемся к нашему рассказу. Итак, бедняга Руди Бенито лежал на полу мертвый. Вокруг него стояли Грэнворт, Лэнгтон Бэрдль и Полетта. Они переглядывались между собой, стараясь придумать, что же им теперь делать. И тут Полетту осенила блестящая идея. Она вспомнила, что Грэнворт когда-то, два года тому назад, пытался покончить жизнь самоубийством. О'кей! В Нью-Йорке немногие знали Руди в лицо, а так как он собирался уехать в Мексику, никто не обратил бы внимания на его внезапное исчезновение. И она предложила переодеть Руди в одежду Грэнворта, впихнуть труп в машину, а потом устроить так, чтобы машина свалилась где-нибудь в реку. Все подумают, что Грэнворт покончил с собой, а между тем настоящий Грэнворт смоется с Полеттой в Мексику и выдаст там себя за ее мужа.

Единственное затруднение вызвало опознание трупа в полиции. Но им было известно, что Генриетта вернулась в Хартфорд, и, если им удастся подольше задержать ее там, то Лэнгтон Бэрдль возьмет на себя труд опознать труп и заявит, что это действительно труп Грэнворта Эймса. Все будет в порядке. Понимаете?

Грэнворту эта идея понравилась. По его словам, это было наилучшим выходом из создавшегося положения. Ему нужно только смыться из Нью-Йорка в какое-нибудь место, где его никто не знает. Там он сможет жить абсолютно спокойно. К тому же это позволит ему отделаться от Генриетты. И поскольку он по своей натуре был законченный подлец, он готов был сделать все, что ему скажет Полетта. Поэтому он быстро поменялся одеждой с Бенито, поскольку они были примерно одного роста. Потом они изуродовали лицо Руди Бенито до полной неузнаваемости. Затем Грэнворт пишет записку, что он кончает жизнь самоубийством, кладет ее в свой бумажник и прячет этот бумажник в карман Бенито.

У преступников возник вопрос: как теперь отделаться от трупа? Тут Полетте приходит в голову еще одна идея. Она предложила отвезти труп Бенито в машине Грэнворта на пристань Коттон Уорф, а так как многим было известно, что Генриетта должна была встретиться с Грэнвортом, все решат, что в машине с ним была именно Генриетта.

Грэнворт и Бэрдль берут труп, спускаются с ним в грузовом лифте и прячут его в машине, где уже за рулем сидит Полетта. Они едут к пристани Коттон Уорф. Там она выходит из машины, включает передачу, захлопывает дверцу и отбегает в сторону. Машина грохается прямо в реку.

Все это видел ночной сторож. Полетта возвращается к Грэнворту и Бэрдлю. Бэрдль успокаивает ее и заявляет, что он берет ночного сторожа на себя.

О'кей! Полетта и Грэнворт смываются из Нью-Йорка. У них на руках 200 тысяч долларов. Они расплатились с Бэрдлем и оставили денег для Фернандеса, горничной и дворецкого.

Наконец в Мексике они вздохнули свободно. Но Полетта все-таки боялась, как бы кто-нибудь не узнал Грэнворта. И тогда ей в голову опять приходит блестящая идея. Она разыскала доктора Мадралеса и за довольно крупный куш уговорила его сделать Грэнворту пластическую операцию, чтобы его никогда никто не мог узнать.

Но вернемся к Бэрдлю. На другой день, рано утром, Бэрдль направился к пристани Коттон Уорф, чтобы увидеться с ночным сторожем. Он дал ему 1000 долларов и велел помалкивать о том, что тот видел накануне выпрыгнувшую из машины женщину. Сторож сказал «о'кей».

Полиция нашла автомобиль и начала расспросы. Бэрдль поспешил в морг и подтвердил, что это действительно труп Грэнворта Эймса. В кармане пиджака утопленника была записка, написанная рукой Грэнворта, в которой он сообщает о своем самоубийстве. Следователь, естественно, приходит к заключению, что это действительно акт самоубийства. Разве это не естественный вывод?

Ведь два года тому назад Грэнворт уже пытался покончить с собой.

Я уселся на край стола и поглядел на присутствующих. Полетта была в явном смятении. Генриетта нервно сжимала и разжимала пальцы. Меттс до того разволновался, что пытался зажечь трубку давно потухшей спичкой.

Я продолжал:

– Хорошо! Все шло по плану. Через некоторое время Бэрдль позвонил Генриетте в Хартфорд и сообщил ей, что ее муж покончил жизнь самоубийством. Он нарочно медлил с этим сообщением, чтобы тело успели похоронить.

Затем он велит Фернандесу, дворецкому и горничной никому не говорить, что Генриетта была в тот вечер в Нью-Йорке. И не потому, что он хотел уберечь Генриетту от неприятностей, а потому, что он не хочет, чтобы стало известно, что в машине была вообще какая-то женщина. В данном случае он заботился о Полетте.

Кажется, все шло как по маслу, но Бэрдль все еще не был удовлетворен. Хотя он получил во владение контору Эймса и мог теперь сам зарабатывать деньги, жадность не покидала его. Разбирая в столе бумаги Эймса, он наткнулся на страховой полис Грэнворта Эймса на 200 тысяч долларов, по которому страховка могла быть выплачена только в случае естественной смерти Грэнворта, но никак не в случае самоубийства. Кроме того, он нашел три письма Генриетты к Грэнворту, в которых она обвиняла его в связи с другой женщиной, в третьем письме она требовала свидания и обещала устроить ему скандал.

И тут у Бэрдля возникла идея. Самая подлая идея, которая когда-либо рождалась в голове человека. Он решил, что если будет доказано, что Грэнворт Эймс был убит своей женой, то есть Генриеттой, то тогда страховая компания должна будет выплатить эту страховку. Деньги будут вложены в недвижимую собственность Эймса, а это – гасиенда Алтмира, заложенная Перейре. Значит, страховые выплаты получит тот же Перейра.

Ну, как, понимаете теперь? Неплохая идея?!

И Бэрдль принимается за дело. Он посылает Фернандеса на гасиенду Алтмира, чтобы рассказать Перейре о новом плане. После этого он уговаривает Генриетту поехать туда, чтобы она могла там отдохнуть от пережитого. Генриетта с радостью соглашается, ей хотелось рас– сеяться после того, как она узнала о трагической смерти мужа. Очень может быть, что она обвинила во всем себя, думая, что поступок Грэнворта мог быть следствием их последнего разговора. Она постоянно думала о том, что, если бы она не была так груба с ним, может быть, этого и не произошло бы.

О'кей! Бэрдль выжидает. Он знает, что наличных денег у Генриетты немного. Он знает также, что, как только она их истратит, она возьмется за государственные облигации, которые они ей напечатали. Но как только она попытается обменять где-нибудь эти фальшивки, в дело сразу же вступят федеральные власти, и назначенный для расследования агент неизбежно заинтересуется обстоятельствами смерти Грэнворта Эймса.

Тогда три письма Генриетты к мужу, найденные в письменном столе, он пересылает Фернандесу и велит их положить в доме Генриетты в такое место, где бы федеральный агент мог легко их обнаружить.

Все так именно и произошло. Меня назначают для расследования этого дела. Я еду в Нью-Йорк и посещаю контору Бэрдля.

И пока я находился в Нью-Йорке, он присылает мне анонимное письмо, в котором сообщает, что если я посещу домик Генриетты, то там я могу найти кое-какие письма, которые откроют мне глаза на очень многое.

Получив анонимку, я действительно сразу выехал в Палм Спрингс и на ранчо Генриетты нашел все три ее письма. У меня сложилось впечатление, что Грэнворт отнюдь не покончил жизнь самоубийством, а что убила его Генриетта.

Бэрдль знал, что я еще буду потом говорить с ним по этому поводу, и он заранее сочинил историю, после которой дела Генриетты еще более ухудшились. Он сказал мне, что договорился со слугами, чтобы они утверждали, что в Нью-Йорке ее в тот вечер не было. Это нужно было якобы для того, чтобы ее имя не упоминалось в деле.

Но, как все преступники, этот тип допустил ошибку. А именно на это я и рассчитывал. Я стал проверять, что из себя представляет Фернандес, и оказалось, что он – бывший шофер Эймса. Это насторожило меня. Самая, конечно, большая ошибка, которую они допустили, – это убийство Сэйджерса. А самая большая глупость – что они хотели пришить все это дело Генриетте. Они все с таким упорством старались доказать, что все сделала именно она – хотя сначала якобы и пытались выгородить ее, – что мне все это дело показалось очень подозрительным.

Еще одна крупная ошибка – Фернандес рассказал мне о Полетте, потому что к этому времени Грэнворт Эймс уже изменил свое лицо и даже близко знавшие его люди не могли бы его узнать. И Фернандес решил, что совершенно спокойно может рассказать мне о Полетте, поскольку вряд ли я надумаю ехать куда-то в Мексику и разыскивать ее.