Текст книги "Еще один глоток"

Автор книги: Питер Чейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Сыщик кивнул.

– Понимаю, сэр. А по дороге вы нигде не видели миссис Вэнинг? Вы вообще нигде не видели ее после того, как ушли с вечеринки?

– Господи, конечно же нет, – удивленно воскликнул Беллами. – Как я мог ее видеть? Если я правильно понял, она просила Вэнинга не звонить ей до половины двенадцатого, так как ждала кого-то у себя дома? Зачем бы она стала выходить?

– Это – интересное соображение, – ответил полицейский офицер. – Но следует принять во внимание один факт, который, думаю, вы со мной согласитесь, кажется немного странным.

Как я вам сказал, в квартире Вэнингов два телефона. Отдельная линия, соединяющая ее со службой мистера Вэнинга, и общая – через коммутатор в привратницкой. Так вот, миссис Вэнинг не пользовалась ни одной из них, когда звонила в контору мистера Вэнинга в одиннадцать часов. Обычно, звоня ему на работу, она использовала отдельную линию. На сей раз она этого не делала. Не пользовалась она и другой линией, через коммутатор, так как портье, заступивший на дежурство без четверти одиннадцать, сообщил, что из квартиры Вэнингов никаких звонков не было. Следовательно, она не могла звонить из дома.

– Значит, она выходила? – догадался Беллами.

– Совершенно верно, сэр, – ответил Мейнел. – Она должна была выйти. И у нас есть некоторые соображения на этот счет. Из квартиры есть другой выход, через коридор, ведущий к черному ходу. Замок здесь был на предохранителе. А при выходе через черный ход, в конце переулочка, есть телефонная будка.

Мне кажется, что по какой-то причине, известной лишь ей самой, миссис Вэнинг вышла из дома через черный ход и воспользовалась автоматом, чтобы позвонить сначала мужу, а потом вам.

Мы знаем от портье, что ни один из этих звонков не был сделан через коммутатор, и мы знаем от секретарши мистера Вэнинга, что его жена не звонила по отдельной линии связи. Следовательно, она, должно быть, выходила, а убита была вскоре после возвращения… так, по крайней мере, я думаю.

– Почему вы так думаете? – спросил Беллами.

– Потому что она была в шубе, сэр. Она не успела снять ее, и шляпка была там, куда она ее бросила, на ночном столике. Вряд ли она намеренно осталась в шубе, так как ярко горел камин и в комнате было очень тепло.

Конечно, – продолжал инспектор, – ее мог убить какой-нибудь негодяй, проникший в квартиру через черный ход, пока она разговаривала из автомата. Он мог видеть, как она вышла из дома и прошла в телефонную будку в конце переулочка. Он легко мог воспользоваться открытой дверью черного хода, подняться на третий этаж и в поисках поживы обнаружить, что боковая дверь в квартиру Вэнингов открыта.

Он, скажем, вошел и стал шарить по дому, а миссис Вэнинг вернулась и застала его у себя в спальне. Тогда он убил ее. Это, конечно, только предположение. Такое могло случиться.

– Но вы не слишком верите в эту гипотезу? – спросил Беллами.

– Честно говоря, нет, сэр. Я бы очень хотел знать, зачем миссис Вэнинг понадобилось звонить мужу и вам? Вот, что я хотел бы знать, но, боюсь, я никогда этого не узнаю, потому что она уже ничего не расскажет.

Он как-то зловеще усмехнулся.

– Однако продолжайте, пожалуйста, ваш рассказ, сэр. Вы сказали, что пришли к миссис Берингтон между четвертью и двадцатью минутами двенадцатого. Что было потом, сэр?

– Мы с миссис Берингтон выпили, – ответил Беллами. – Она тоже была на вечеринке и ушла незадолго до меня домой, чтобы переодеться – она собиралась пойти в клуб. Мы поболтали минут десять-двенадцать, а потом вместе вышли. Она отправилась в клуб Мотта в Сентджанском лесу, а я – сюда, домой. Я чувствовал себя очень неприятно, потому что понимал, что свалял дурака на вечеринке. Поэтому я решил, что мне следует поехать в клуб Мотта и забрать миссис Берингтон. Я не хотел оставаться один. Так я и сделал. Я взял такси и поехал в клуб.

– А обратно вы приехали вместе с миссис Берингтон?

– Нет, – ответил Беллами. – Не вместе. Видите ли, в клубе было много знакомых. Поэтому я ушел раньше и ждал ее в вестибюле дома Кларендона. Она вскоре присоединилась ко мне.

– Понимаю, сэр, – сказал сыщик. – Очень любезно с вашей стороны, что вы были так откровенны. Излишне говорить, что все, что вы мне доверили, будет рассматриваться, как конфиденциальная информация.

– Рад слышать это, – Беллами благодарно улыбнулся, – в конце концов миссис Берингтон может не понравиться…

– Совершенно верно, – подхватил Мейнел. – Ей, конечно, будет неприятно, если информация о вашем визите станет общественным достоянием. Но не думаю, что вам следует об этом беспокоиться, мистер Беллами.

Он начал натягивать сильно поношенные перчатки.

Беллами открыл портсигар. Он был пуст. Когда он закрыл его, Мейнел достал свой – старомодный, гладкий, тяжелый портсигар.

– Возьмите, сэр, – предложил он. – Это те, что вы курите.

Он передал портсигар Беллами, тот поблагодарил и взял сигарету. Мейнел встал.

– У вас, конечно, нет никаких предположений относительно этого убийства, сэр? – спросил он. – Вы не знаете, к примеру, кому могла мешать миссис Вэнинг? Я имею в виду кого-то, о ком миссис Вэнинг знала, что этому человеку прекрасно известно все о ней? Или кого-нибудь, кто был знаком с ней достаточно хорошо, чтобы позвонить ей заранее, – звонки в ее квартиру днем были, но мы не можем узнать, откуда – и назначить встречу где-нибудь вне дома?

Беллами покачал головой.

– Она была знакома с массой людей, – сказал он. – Но я не знаю ни одного, кто мог бы хотеть ее убить. Она была замкнутой женщиной. Счастлива в замужестве. Очень любила своего мужа, не думаю, чтобы у нее мог быть роман на стороне. Я говорю "не думаю", потому что, инспектор, вы не хуже меня знаете, что можно быть знакомым с женщиной долгие годы и очень мало знать о ней при этом, особенно это касается любовных дел.

Полицейский кивнул и поднял шляпу.

– Вы абсолютно правы, сэр, – вздохнул он. – Догадываюсь, что это будет чертовски трудное дело. Как полицейский, я прекрасно знаю – еще по тем четырем годам, которые я проторчал на улице как постовой, – что нужно искать мотив преступления. А я не помню убийства, в котором было бы меньше очевидных мотивов, чем в этом.

Он двинулся к двери.

– Спокойной ночи, сэр, и благодарю вас. Извините, что отнял у вас столько времени в такой поздний час.

– Ничего, – ответил Беллами.

Он проводил офицера вниз и постоял, пока полицейская машина отъехала. Затем тихо закрыл дверь и поднялся к себе в гостиную.

Несколько минут он сидел неподвижно, глядя на огонь. Затем пошел в спальню и отыскал в телефонном справочнике номер коммутатора дома Кларендона. Позвонил и попросил соединить его с миссис Берингтон. Ему сказали, что у не прямая линия и дали номер.

Беллами поблагодарил и набрал его. Он слышал гудки, но никто не отвечал. Он повесил трубку и, улыбаясь, долго смотрел на аппарат. Стало быть, Айрис куда-то ушла. Беллами даже мог догадаться куда. Он пошел обратно в гостиную, облокотился на каминную доску и задумался об Айрис Берингтон, Харкоте Марче и инспекторе Мейнеле. Мейнел был очень любезен и откровенен – слишком откровенен. Беллами достаточно хорошо был знаком с работой уголовного розыска, чтобы понимать, что обычно его сотрудники не обсуждают вероятные версии убийства со странными типами вроде него, – если, конечно, у них нет для этого веской причины.

Он сунул руку в брючный карман и извлек окурок, который положил туда в клубе Мотта, окурок сигареты, которую дал ему Харкот Марч.

Он пристально рассмотрел его. Сигареты назывались "Марокко" – уникальная смесь кипрского и турецкого табака, Марч всегда курил их.

Беллами подошел к письменному столу в углу комнаты и взял конверт. Вложив в него окурок, он запер конверт в стол.

Потом отправился спать.

II

Инспектор Мейнел остановил полицейскую машину на Кэннонроу, вышел, сказал водителю, что он свободен до утра, и медленно пошел через двор Скотленд-Ярда.

По дороге в свой кабинет он грустно посмотрел на часы – была половина пятого. Он подумал, что по большому счету жизнь полицейского офицера мало похожа на путь, устланный розами, и что в любом случае у него будут неприятности с этим убийством миссис Вэнинг.

Как большинство сыщиков, Мейнел любил расследовать дела, в которых был хоть какой-нибудь определенный мотив. Он уже подсознательно пришел к заключению, что дело об убийстве миссис Фреды Вэнинг станет одним из "нераскрытых преступлений". Он не очень давал себе отчет в том, почему так думает, но думал именно так и сожалел, что дело поручили ему.

Он открыл дверь своего кабинета и вошел. Грирз, констебль, который был помощником Мейнела, сидел за столом и зевал во весь рот.

Мейнел подошел, остановился у стола, засунул руку в перчатке в карман пальто и извлек старомодный гладкий портсигар.

– Есть что-нибудь новенькое? – спросил он.

Грирз кивнул.

– Готовы снимки и обнаружена масса отпечатков пальцев, мистер Мейнел. Я ждал на тот случай, если они потребуются вам немедленно.

Мейнел свободной рукой извлек из кармана чистый носовой платок и завернул в него портсигар.

– Возьми это, Грирз, и скажи, чтобы сверили эти отпечатки с теми. Все отпечатки на этом портсигаре принадлежат мистеру Николасу Беллами. Я протер портсигар перед беседой с ним. Потом предложил ему сигарету… в общем старый трюк.

Грирз взял портсигар.

– Я буду ждать. Скажи там в лаборатории, чтобы мне позвонили сразу же, как будут результаты.

Грирз вышел.

Мейнел снял шляпу, пальто, набил вересковую трубку и уселся за стол, покуривая в ожидании.

ГЛАВА СЕАЬМАЯ
Вторник
НИЧЕГО. КРОМЕ ПРАВДЫ

I

Было одиннадцать часов, когда горничная разбудила Беллами. Он сел в постели, выпил чаю и просмотрел первую страницу газеты. Об убийстве ничего не было.

Он встал, пошел к окну и выглянул на улицу Полумесяца. День был ясный и холодный. Беллами поежился в своей красной шелковой пижаме, вернулся к кровати и сел. Он сидел минут пять, глядя в пол и размышляя. Затем снова встал и, подойдя к гардеробу, открыл его. Внутри висела странная коллекция костюмов. Слева – новые и хорошо сшитые, чем дальше вправо – тем менее новые и хуже скроенные. Крайние справа – и вовсе старые и потрепанные.

Беллами зевнул и выбрал отличный синий костюм в тонкую полоску. Бросив его на кровать, он направился к телефону и набрал номер Кэролы.

– Доброе утро, дорогая, – проворковал он. – Представляю себе, как ты должна меня ненавидеть. Какой я мерзавец! Но ведь ты простишь меня? – голос его звучал капризно.

Кэрола ответила:

– Ты – жуткая личность, Ники. У меня сейчас моя тетушка. Она как раз рассказывает мне, какой ты – отвратительный тип и поздравляет с тем, что я от тебя отделалась. Но я сказал ей, что все же буду держать тебя под рукой, вроде домашнего котенка. Ты знаешь, в тебе, несмотря ни на что, есть нечто милое.

– Знаю, – согласился Беллами. – Иногда я даже сам себе немного нравлюсь. Но в одном я уверен – я предпочел бы быть твоим домашним котенком, чем фаворитом королевы племени шеба. Будет ли мне позволено лицезреть тебя или ты отправишь меня в африканские джунгли на большую охоту? Полагаю, это обычная практика в отношении отвергнутых поклонников?

– Конечно, но я не хотела бы поступать так с тобой, – ответила Кэрола. – Я слишком люблю львов. Ты, наверное, изобрел бы какую-нибудь систему, чтобы обмануть их. Однако я буду в баре ресторана "Беркли" в двенадцать. Мы с Ванессой там встречаемся. И если ты вдруг окажешься поблизости…

– Я буду там с боем курантов, – сказал Беллами. – Надену новый костюм. Я собираюсь начать новую жизнь. И как! Ты удивишься!

– Хорошо, – рассмеялась она. – Только веди себя прилично, Ники.

– Кэрола, – проговорил он тихо, – неужели тебе действительно нравится Ферди Мотт? Ты ведь не можешь влюбиться в этот портняжный манекен, а?

Голос ее стал строгим.

– Занимайтесь своими делами, мистер Беллами, и не лезьте в мои. Иначе я не позволю вам выпить с нами коктейль. До свидания. – И она повесила трубку.

Беллами закурил и начал исполнять причудливый танец на ковре в спальне, прекратившийся лишь тогда, когда Беллами почувствовал, что у него замерзли ноги.

С последним полуденным ударом часов Беллами вошел в бар ресторана "Беркли". В углу сидели Кэрола и Ванесса Марч. Подходя к ним, он подумал, что, пожалуй, редко встретишь двух таких красивых и замечательных женщин вместе. На Ванессе была новая шуба из кляма и соответствующая шляпка. Ее черные волосы были красиво уложены, глаза мерцали.

– Доброе утро, дамы, – поклонился Беллами. – У меня есть для вас сегодня прекрасные шелковые чулки – по два шиллинга за пару, прочность гарантируется. К каждой паре прилагается пара шелковых подвязок, совершенно бесплатно – единственное условие: продавцу должно быть позволено надеть их на вас.

Ванесса рассмеялась, обнажив белые зубы.

– Вы чудак, Ники.

– Доброе утро, Ники, – произнесла Кэрола. – Я надеялась, ты явишься сюда сконфуженным, а ты выглядишь вполне счастливым.

Беллами сел и сделал знак официанту. Изобразив гримасу покаяния, он обратился к Кэроле:

– Послушай, дорогая, не сыпь соль на рану. Я – ужасный человек и мне стыдно за вчерашнее, ты даже не знаешь как. – Он перевел взгляд на Ванессу: – Вот вы мне сочувствуете, не правда ли? Вы должны мне сочувствовать, вы ведь знаете, что я обожаю вас с того момента, когда впервые встретил. Я совершенно без ума от вашей фигуры, Ванесса.

Она улыбнулась.

– Скажите, Ники, есть ли на свете женщина, с которой вы не пытались бы флиртовать?

– Конечно, нет, – ответила Кэрола. – Думаю, нет ни одной, которой бы он не сказал, что любит ее.

– Это правда, Николас? – спросила Ванесса. – Если да, то вам, должно быть, очень часто дают отпор?

– Дают, – согласился Ники. – Но очень часто и отвечают взаимностью. В общем дебит с кредитом сходятся. Я – очень добродушный тип, – добавил он задумчиво.

Посмотрев на Кэролу, Ванесса сказала:

– Шокирует, не правда ли? Не знаю, что ты в нем нашла.

– Сама не знаю, – ответила Кэрола. – Должно быть, мне его жалко. Думаю, он не совсем в своем уме.

– Мне не нравится, когда меня жалеют, – запротестовал Беллами. – Я – достаточно сильный мужчина. Женщины инстинктивно чувствуют мое великодушие.

Ванесса в ужасе всплеснула руками.

– О, Боже мой, – воскликнула она.

Официант принес коктейли.

– Вчера я выиграл пять фунтов, – похвалился Беллами. – Дурак, что не стал играть дальше. Чувствую, что выиграл бы кучу денег.

Кэрола поинтересовалась, почему.

– Потому что кому не везет в любви, тому везет в игре, – печально ответил Беллами. – После того как ты дала мне от ворот поворот, Кэрола, я решил, что должен выиграть состояние. Вместо этого я выпил виски с Харкотом и увидел, как он выиграл состояние. Хотите верьте, хотите нет, – сказал он, обращаясь к Ванессе, – но ваш старик-муж вчера выиграл немалые деньги.

– Неужели, – удивилась Ванесса, – как интересно!

– Совершенно не интересно, – возразил Беллами. – Он просто отнял их у Ферди. А я думал, что Ферди хорошо играет в покер.

Ванесса поджала губы.

– Этого я не знаю, но знаю, что Харкот – никудышный игрок. Как, впрочем, и вообще никудышный человек.

Кэрола мягко заметила.

– Ну, Ванесса, ты слишком строга к Харкоту.

Ванесса взглянула на Беллами, потом перевела тяжелый взгляд на Кэролу.

– Ты так думаешь, дорогая? – она посмотрела на часы. – Уже четверть первого. Мне нужно идти. У меня назначена встреча во время обеда. Оставляю вас, постарайтесь все уладить.

Она поднялась, Беллами встал, провожая ее.

– И помните, – добавила Ванесса насмешливо, – если даже вам не удастся договориться насчет помолвки, почему бы вам не остаться просто добрыми друзьями?

– О'кей, подруга, – сказал Беллами, – отправляйтесь прямо домой и не промочите ноги.

Ванесса кивнула Кэроле на прощание.

– До свидания, дорогая. Ники, вы – чудак!

И ушла.

Беллами сел и допил коктейль, потом посмотрел на Кэролу и сказал:

– Заметила ли ты, любовь моя, что вон там за углом в маленьком коридорчике, ведущем в ресторан, повесили недавно очаровательную картину?

– Нет, а что?

– Я хочу, чтобы ты ее увидела. Она просто восхитительна. Пойдем.

Он встал. Пожав плечами, она тоже поднялась и последовала за ним. Беллами прошел через бар в коридорчик. Коридорчик был пуст. Он остановился, глядя на пятно на стене.

– Ну, не чудесна ли она, дорогая? – спросил он.

– Ники, не валяй дурака, – сказала Кэрола. – Здесь нет никакой картины.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивленно спросил он. – Ты, наверное, сошла с ума!

Когда она повернулась к нему, он обнял ее. Она не сопротивлялась. Так они стояли довольно долго, слившись в поцелуе. Когда он отпустил ее, она мягко сказала:

– Ты – настоящий сумасшедший!

Он улыбнулся ей, потом с кривой ухмылочкой заметил:

– Ты ведь не расскажешь об этом Ферди, правда? Пойдем выпьем еще по коктейлю. А потом мне нужно будет уйти. У меня обед с дамой.

Они вернулись в бар. Не успели они снова сесть за столик, как Кэрола воскликнула:

– Смотри, Ники, Ванесса идет обратно!

Беллами повернулся на стуле. Ванесса как раз входила в дверь. В руке она держала газету. Лицо у нее было напряженное. Она подошла прямо к столу и рухнула на стул.

– Боже мой! Это ужасно. Кто-то убил Фреду.

Она бросила на стол дневное приложение к "Вечерним новостям". Взглянув на газету, Беллами прочел шапку. Они переглянулись, Беллами пробормотал:

– Невероятно! Я не верю!

Он быстро взглянул на Кэролу. Та проговорила:

– Бедный, бедный Филип! Это убьет его. Кто же мог сделать такое?!

Ванесса покачала головой.

– Я иду домой. Ужасно себя чувствую. Какой кошмар! Вы знаете, меня как будто кто-то подтолкнул под руку купить газету. И когда я увидела это на первой странице, я чуть в обморок не упала.

– Думаю, нам нужно выпить, чтобы прийти в себя, – предложил Беллами.

– Нет, – твердо возразила Кэрола. – Ванессе совсем плохо. Я отвезу ее домой. У меня машина за углом. До свидания, Ники.

Беллами встал и сказал: "Пока". Проводив взглядом выходивших из бара женщин, он заказал себе еще один коктейль.

II

Беллами медленно двигался по направлению к дому Кларендона. Лицо у него было задумчивое. Интересно, видела ли Айрис Берингтон дневное приложение к «Вечерним новостям», думал он, и знает ли уже об убийстве Фреды? Даже если нет, наверняка кто-нибудь позвонил и сообщил ей.

А если так, то она быстро сообразила, что алиби, которое она прошлой ночью согласилась ему обеспечить, касается именно того времени, когда скорее всего и было совершено убийство. Это же очевидно. Она, конечно, поняла, что речь идет не о том, чтобы спасти его от вызова в суд "как свидетеля", и не о любовной истории. Речь идет об убийстве. А поскольку это так, она будет вынуждена сказать Беллами, что не может его покрывать.

Пересекая Беркли-сквер, Беллами осознал, что для Айрис будет невозможно подтвердить его алиби. Она – вымогательница, пусть разборчивая, но профессиональная вымогательница. Алименты, которые она получает от бывшего мужа, весьма скудны, и она должна иметь кого-то, кто оплачивал бы ее счета.

Находясь в столь ненадежном положении, она не могла позволить себе каких-либо осложнений с полицией. Такие женщины, как Айрис, этого никогда не допускают. Их отношения с мужчинами не должны становиться достоянием публики. Тем более, нельзя оказаться замешанной в деле об убийстве. Ему было лишь интересно, как она будет оправдываться.

Она встретила его улыбкой. Беллами отметил, что при дневном свете квартира выглядела очень красиво. Когда они проходили мимо столовой, он увидел, что стол накрыт к обеду. Он последовал за ней в гостиную и остановился у камина, покуривая и наблюдая, как она подошла к бару и вернулась с двумя коктейлями в руках. Аккуратно поставив стаканы на каминную доску, она взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы.

– Это ужасно, Ники, правда?

– Напротив, – ответил он, – я нахожу, что это было прекрасно. Что тебя огорчает?

Она взяла с диванчика и передала ему газету.

– Фреду Вэнинг убили, – сказала она. – Ты не знал? Он не ответил на вопрос.

– Это действительно довольно ужасно, – согласился он.

Он знал, что пока он делает вид, что читает газету, она внимательно наблюдает за ним.

– Ты ведь не знала Фреду? – спросил он.

Она покачала головой.

– Это была очаровательная женщина, – сказал Беллами. – Блестящая и красивая. Бедная Фреда.

Он передал ей ее коктейль и отпил из своего стакана.

– Это лишь доказывает, что смерть подстерегает нас там, где ее совсем не ждешь, в любой момент.

Айрис встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Рот Беллами стал растягиваться в улыбке. Вот сейчас, подумал он, она скажет, что выходит из игры. Спустя минуту она отвернулась от окна, взяла сигарету из шкатулки в баре, закурила и выпустила колечко дыма, наблюдая, как оно плывет по комнате.

– Ники, дорогой, я сегодня интересно провела утро.

Она посмотрела на него серьезно, а потом уголки ее губ насмешливо приподнялись.

– Не хочешь ли узнать, как?

– Разумеется, я хочу знать все, что касается тебя. Расскажи – я весь внимание.

Она невозмутимо произнесла:

– Сегодня около двенадцати ко мне приходил офицер из полиции. Инспектор из отдела расследований уголовных преступлений Скотленд-Ярда, некто мистер Мейнел.

– А, симпатяга Мейнел, – произнес Беллами.

Она села на диванчик и положила ногу на ногу.

– Да, он очень славный, Ники, – подтвердила она и насмешливо посмотрела на него. – Он очень интересовался тобой.

– Вот как? – спросил Беллами беззаботно. – Что же он тебе сказал?

– Очень много всего. Он был очень любознателен. Рассказал, что им известно об убийстве миссис Вэнинг. Сказал, что она звонила тебе во время вечеринки у Кэролы Эверард сразу после одиннадцати и что убили ее, вероятнее всего, между этим временем и тридцатью пятью минутами двенадцатого.

Сказал, что они обязаны проверить абсолютно все, сколь незначительным оно бы ни казалось, если это имеет отношение к делу, и что он хотел бы знать, что делала в это время я. Сказал, что знает от тебя, будто ты был здесь, – это было записано у него в записной книжке.

– Понятно, – улыбаясь, сказал Беллами. – И что же ты ему поведала?

Она тихо засмеялась.

– Ну, конечно же, Ники, я сказала ему, что это – правда. Мы же договорились с тобой вчера, что я должна сказать, – она слегка приподняла брови.

– Его удовлетворил твой ответ? – поинтересовался Беллами. Голос его звучал по-прежнему беззаботно.

– Да и нет, – ответила она. – Он задал мне массу вопросов, но я, как мне кажется, удачно на все ответила. Тогда он протянул мне лист бумаги, который извлек из кармана, и попросил написать свои показания и подписать их. Сказал, что если я хочу подумать, он даст мне такую возможность.

Она встала, подошла к нему и остановилась у него за спиной, совсем близко.

– Я ответила, что мне не о чем думать, что, если человек говорит правду, ему обдумывать нечего. Поэтому я села за этот вот стол и записала свои показания – все в точности так, как ты ему сказал. И подписала. Он ушел. Выглядел вполне довольным.

Беллами облегченно вздохнул.

– Ты вела себя очень смело, Айрис. Чертовски смело!

Она улыбнулась и промурлыкала:

– Значит, ты считаешь меня хорошей девочкой? Отлично, сэр. Можете меня за это поцеловать. А потом мы будем обедать. Ты все еще хочешь лобстера? У тебя не пропал аппетит?

Беллами улыбнулся, потянул ее к себе и поцеловал:

– Ничто не может испортить мне аппетит, Айрис. Пошли, расправимся с лобстером.

Было три часа. Беллами сидел в кресле в гостиной. Айрис пристроилась у него на коленях. Ее руки обвивали его шею и она то и дело целовала его в губы. Он вынужден был признать, что она прекрасно владеет техникой этого дела. В Айрис была энергия, которая заражала его.

Наконец она сказала:

– О чем ты думаешь, Ники? Тебя что-то тревожит?

Он отрицательно покачал головой.

– Меня редко тревожит что-либо. В этом мало толку.

– Можешь мне не рассказывать, – улыбнулась Айрис и снова поцеловала его. – Мне трудно представить себе тебя озабоченным. Чем бы то ни было – даже если это связано со мной, – она надула губки.

Он просунул одну руку ей под колени, а другой обнял за плечи и встал, подняв ее таким образом. Потом положил на диван у камина. Отойдя и стоя спиной к огню, он смотрел на нее. Она ему улыбалась.

– Ты гораздо сильнее, чем кажешься. Вообще ты – странный человек.

Он кивнул.

– Я – помесь Хэкеншмидта с Кларком Гейблом, – усмехнулся он лукаво и закурил. – Думаю нам надо вместе поужинать. Ты наденешь шикарное вечернее платье, а я – фрак, несмотря на войну, в твою честь. Мы отлично поужинаем в "Савое", там всегда весело. Выпьем бутылку хорошего шампанского, будем много танцевать и болтать. А потом…?

Он помолчал и посмотрел на нее, подняв одну бровь.

Она рассмеялась прелестным мелодичным смехом.

– А потом…? – повторила она. – Ну, насчет "потом" посмотрим, когда время придет. Ты мне позвонишь?

– Я позвоню в восемь, – он посмотрел на часы. – А теперь мне надо идти.

Она вскочила, сделав лишь одно быстрое и ловкое движение.

– Принесу щетку и стряхну пудру с лацканов твоего пальто, – игриво сказала она. – Конечно, я могла бы этого и не делать, но следующей женщине это может не понравиться.

Она обернулась, выходя из комнаты, и улыбнулась ему через плечо.