Текст книги "Еще один глоток"

Автор книги: Питер Чейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Понедельник
ВИСКИ ДЛЯ ДАМЫ

I

Когда Беллами прибыл на вечеринку к Кэроле, он был уже навеселе. Даже прогулка от «Малайского клуба» через площадь Беркли не смогла нейтрализовать последствий, произведенных несколькими бокалами шампанского и стаканчиком рома «Бакарди».

По дороге он размышлял о Кэроле. Он прекрасно понимал, что случай был совсем не подходящий, чтобы являться к ней в таком виде, и испытывал некоторые угрызения. Он помнил, что она позвала двух или трех своих чопорных родственников. Зная, что и в обычном-то состоянии они не больно жаловали его, он подумал, что нынешний не безупречный его вид лишь укрепит их сомнения.

Кэрола встретила его в холле. Она улыбалась. Беллами, который слегка покачивался, передавая пальто и шляпу горничной, заметил, как улыбка стала гаснуть на ее лице, и почувствовал легкий укол совести. Они стояли друг против друга в некоторой неловкости.

Кэрола была среднего роста. Овал ее лица красиво обрамляли рыжие тициановские волосы. С тех пор как они познакомились, Беллами очень часто думал об их необыкновенной красоте. Черты ее лица были тонкими, правильными, а темно-голубые глаза спокойно смотрели на мир, который она считала недурным местом, чтобы в нем не происходило.

Беллами полагал, что лицо ее свидетельствует о глубине ума и тонкости чувств, и знал, что большинство ее родственников недоумевают, какого черта она в нем нашла. Усмехнувшись про себя, он подумал, что, по существу, готов был разделить их недоумение.

Даже он понимал, что стыдно компрометировать Кэролу на публике. Но по размышлении заставил себя утешаться тем, что пьющий человек не может позволить себе быть столь щепетильным по поводу таких мелочей.

– Ты под мухой, Ники, – холодно сказала она и, слегка повысив голос, добавила: – а ведь я просила тебя быть трезвым.

Он неопределенно усмехнулся.

– Все в порядке, Кэрола. Я не так уж пьян и обещаю не напиться. Я буду невинен и мил, как новорожденный голубок.

Не успела она ответить, как появился Харкот Марч. Позади него Беллами краем глаза заметил Айрис Берингтон, которая успела уложить волосы со времени их недавней встречи. Оценил он и ее строгое, хорошо сшитое вечернее платье.

– Привет, Кэрола… Привет, Ники, – сказал Харкот. – Холодно, идет дождь и война.

Он глуповато улыбнулся, решив, что здорово пошутил.

Беллами начал шарить по карманам в поисках портсигара. Он смотрел на Марча и думал о том, что не любит его. Кэрола за руку поздоровалась с Айрис Берингтон. Беллами нашел портсигар, закурил, предложил Марчу и тот достал зажигалку.

Харкот Марч был невысокого роста, предрасположенный к полноте. Это был тип мужчины, которые всегда носят отлично сшитую одежду, но она кажется чуть-чуть тесноватой для них. Беллами с некоторой неприязнью отметил, что воротничок его рубашки на добрый дюйм уже, чем ему нужен. Над ним нависала красная складка шеи. Лицо у него было круглое, из тех, что часто покрываются веснушками, с большим носом, испещренным сетью красных прожилок, свидетельствующих о том, что он выпивает. Беллами с надеждой подумал, что его собственный нос никогда таким не станет.

Марч засунул зажигалку в карман с замысловатой эмблемой и похлопал по нему. Он любил подобные жесты. Самые обычные, банальные действия он производил с театральной напыщенностью, словно намеренно стремился привлечь внимание окружающих.

Затягиваясь сигаретой и желая прогнать начинавшуюся головную боль, Беллами размышлял о том, что могла найти в этом человеке такая очаровательная женщина, как Ванесса Марч. Это был тот самый случай соединения красоты и животного начала, но последнее здесь было начисто лишено какого бы то ни было благородства. Это было ничтожное животное.

Они все проследовали в гостиную – обширное Т-образной формы помещение с высокими потолками. Основание буквы "Т" было длинным, а "крылья" уходили вправо и влево двумя нишами в конце зала. Из левой ниши дверь вела в спальню Кэролы, из правой – в обеденный зал.

Внутри было полно народу. Прислонившись к дверному косяку Беллами рассеянно разглядывал публику – кругом накрахмаленные сорочки, многие на пожилых с военной выправкой, составлявших большинство мужской части родственников Кэролы. Ему показалось, что один-два из них взглянули на него подозрительно. Он представил себе, как они обмениваются впечатлениями о нем друг с другом и со своими женами: "Это Беллами. Он снова пьян. Черт бы подрал этого малого! Какого дьявола Кэрола в нем нашла?"

Он побрел через зал, прокладывая путь прямо через небольшие группки гостей, и вошел в правую нишу. У стены здесь стоял длинный стол, сервированный всевозможными напитками. Беллами попросил большой стакан виски с содовой и, потягивая его, подумал, что после рома и шампанского вкус виски не слишком приятен. Оттуда, где он стоял, хорошо видна была вся комната. В конце ее о чем-то оживленно беседовали Харкот Марч и миссис Берингтон. Беллами решил, что разговор был серьезным: хотя она время от времени улыбалась Харкоту и оглядывалась по сторонам, видно было, что в промежутках между этими "жестами на публику" беседа была напряженной и не слишком добродушной. Айрис Берингтон была чем-то раздражена, как показалось Беллами.

На другом конце комнаты, по диагонали от Харкота, сидя на диванчике, Ванесса Марч разговаривала с дядей Кэролы. Иногда она бросала взгляд через зал на Харкота с Айрис. Однажды Беллами показалось, что губы ее зловеще искривились. Он подумал, что Ванессе должно быть неприятно наблюдать за любовной размолвкой своего мужа и его дамы в доме друзей.

Когда дядя Кэролы отошел, Беллами приблизился к Ванессе и сел рядом.

– Привет, Ванесса, – поздоровался он.

Она взглянула на него.

– Привет, Ники. Как дела?

– Все в порядке, – ответил он. – Одно плохо: виски нынче слишком дорого, поэтому стаканы не бывают достаточно полными.

Беллами отметил, что Ванесса – очень привлекательная женщина. Черные волосы великолепно оттеняли безупречную белизну кожи ее лица. Большие мерцающие карие глаза, трепетная тонкость красиво очерченных губ в сочетании с грациозностью стройной фигуры и ярко выраженным личностным началом производили поразительное впечатление.

Беллами бросил взгляд на Харкота и тихо икнул.

– Знаете, Ванесса, я с вами согласен.

– Что вы имеете в виду? – рассмеялась она.

Он широко улыбнулся ей.

– Я согласен с тем, что вы думаете о Харкоте. Он – круглый дурак, вот кто он. Знаете, Ванесса, вы – восхитительная женщина. Я, как и любой мужчина, повидал на своем веку немало миловидных женщин, но, пожалуй, никогда не встречал такой обворожительной, как вы. И поэтому Харкот – первоклассный балбес, если может ухлестывать за этой крошкой Берингтон. И еще, – добавил он серьезно, – я считаю, что это нахальство с его стороны привести ее на вечеринку к Кэроле. Уверен, что Кэрола ее не приглашала.

Ванесса слегка улыбнулась.

– Как ни странно, она ее пригласила, Ники. Она пригласила мисс Берингтон по моей просьбе. Я предпочитаю, чтобы Харкот был с ней, но трезв, чем оставался при мне, но напился бы.

– Вы – необыкновенная женщина, Ванесса, если способны так поступать, – восхищенно произнес он.

– Ники, дорогой, – ответила она, положив руку на его колено, – эти разговоры совсем не в вашем стиле, и вы так говорите только потому, что немного навеселе, ведь правда? Вы ведете себя не так, как обычно ведет себя тактичный Ники. И в конце концов Харкот меня мало волнует. С какой стати? Он меня раздражает. Уже давно. Он глуп… бездеятелен… он – круглый идиот.

Беллами расплылся в улыбке.

– Ну, так им и надо. Мне нравится, когда женщина рассуждает вот так. Знаете, Ванесса, если бы я не был так увлечен Кэролой, я бы мог серьезно увлечься вами.

– Это очень мило с вашей стороны, Ники, – рассмеялась она. – Но позвольте мне дать вам совет. Если вы так увлечены Кэролой, вам следовало бы чуть поменьше пить. Похоже, ей это уже начинает надоедать. – Она понизила голос: – Она сказала мне, что вам поручили расследование дела об утечке информации или что-то в этом роде в отделе "Ц". Почему бы вам не воспользоваться случаем, Ники, и не перевернуть страницу?

– Забавно, что вы это говорите. Каждое утро, обычно около десяти часов, я сам даю себе слово "перевернуть страницу". И даже начинаю ее переворачивать, но проклятая страница оказывается такой тяжелой где-то к двенадцати часам, что лишает меня сил и возвращается на прежнее место.

Вдруг лицо его озарилось.

– Смотрите, вот Ферди.

Фердинанд Мотт вошел в гостиную, подошел к Кэроле и поздоровался с ней за руку. Это был высокий, красивый мужчина. Глядя на него, всякий невольно вспоминал о кавалерийских офицерах, что вообще-то было странно, потому что Фердинанд никогда в армии не служил. У него были прекрасные манеры, и с ним было приятно общаться. Улыбка почти никогда не сходила с его лица.

– Хотите выпить, Ванесса? – спросил Беллами.

– Нет, благодарю вас, Ники. Не сейчас. Мне скоро нужно идти.

– Ну, а мне необходимовыпить, – сказал Беллами. – Посему, если позволите, я пойду что-нибудь принесу себе.

Он встал и отправился в правую нишу. Наблюдая, как он скользит между группами беседующих гостей, Ванесса подумала, что движения его всегда грациозны – даже когда он пьян.

Беллами увидел, что Мотт пьет виски с содовой, и велел налить себе того же.

– Ну, Ники, как дела? – спросил Мотт. – Как жизнь?

– Все в порядке, Ферди, спасибо, – ответил Беллами. – Ну, а жизнь – проклятая штука. – Голос его чуть-чуть зазвенел:

– Моя вечная забота – деньги.

Мотт дружелюбно улыбнулся.

– Теперь это – общая забота.

Он протянул Беллами портсигар. Беллами взял сигарету и стал искать в карманах зажигалку. Потом посмотрел на Мотта. Взгляд у того был неприветливый.

– Как поживает этот ваш чертов мошеннический клуб, Ферди? – спросил Беллами.

Улыбка Мотта несколько поугасла.

– В клубе все в порядке, Ники, спасибо. Однако, я не разделяю вашего мнения о нем. Это – вовсе не мошеннический клуб.

Беллами неприятно рассмеялся.

– О, конечно, нет! – согласился он. – Но я только почему-то ни разу не выиграл там и паршивой копейки и не видел никого, кто бы выиграл. В вашем клубе, Ферди, есть пара игроков, которые могли бы демонстрировать ловкость рук на сцене.

Беллами говорил громко. Несколько человек, стоявших поблизости, обернулись.

Мотт процедил сквозь зубы:

– Послушайте, Ники, вы пьяны, и я не собираюсь здесь с вами ссориться. Если вам кажется, что в моем клубе что-то не так, приходите ко мне в кабинет, там поговорим. – Он перешел на шепот: – Там у меня будет возможность выбить тебе зубы и заставить проглотить их, ты, пьяный ублюдок.

– О, неужели?! – воскликнул Беллами. Он отступил на шаг и выплеснул свой стакан прямо в лицо Мотту.

– О, Боже мой…! – воскликнул кто-то.

Мотт достал платок и начал вытирать перекошенное яростью лицо. Человек в белой униформе, обслуживавший стол с напитками, почувствовал себя неуютно. Один или двое из гостей, предвидя развитие скандала, поспешили из ниши в главный зал. С пустым стаканом в руке Беллами глупо улыбался– глядя на Мотта, потом подошел к столу и поставил стакан.

Поспешно и тихо появилась Кэрола. Она ухватила правой рукой левую руку Беллами и толкнула его от стола с напитками к двери столовой. Очутившись внутри, он прислонился к столу. Почти дрожа, Кэрола стояла перед все еще полуоткрытой дверью.

– Ники, – сказала она, – пожалуйста, сделай мне одолжение. Возьми пальто и шляпу и убирайся отсюда. С меня достаточно.

Она стащила с пальца обручальное кольцо и протянула его ему. Он рассеянно взглянул на кольцо, но не сделал даже попытки взять. Она сделала два шага вперед и опустила кольцо в нагрудный карман вечернего двубортного пиджака Беллами.

– Между нами все кончено, Ники, – проговорила она. – Вот уже три месяца большинство моих друзей и все родственники называют меня дурой из-за того, что я с тобой помолвилась, и утверждают, что ты – просто пьяница; что ты не умеешь хотя бы вести себя как джентльмен. Говорили даже, что тебя интересуют только мои деньги. Мне уже давно все это начало надоедать, но сегодня, узнав, что ты получил работу, я подумала, что это может стать для тебя счастливым случаем.

– О, черт! – сказал Беллами.

– Пьяный, ты просто невыносим, – продолжала Кэрола. – Ты не умеешь пить. Ты устраиваешь сцены. Пожалуйста, уходи. Я больше не хочу тебя видеть.

Беллами взглянул в полуоткрытую дверь. За ней на ковре он заметил тень.

– Понятно, – сказал он. – Значит, это – твой прощальный привет. Ну, что ж, Кэрола, как знаешь. Хотя я не понимаю, почему мне нельзя сказать Мотту правду о мошенничестве, творящемся в его проклятом клубе. Конечно, если же…

Голос его сделался саркастическим.

– Если не что, Ники? – не столь уверенно спросила Кэрола. Он начал искать по карманам портсигар.

– Почему ты не скажешь мне правду, дорогая? – спросил он. – Я догадался обо всем уже некоторое время назад. Дело в том, что ты, черт побери, влюбилась в Ферди Мотта… – он указал на открытую дверь. – В человека, который стоит за дверью и изо всех сил слушает, что здесь происходит, дьявол его возьми!

Он оттолкнулся от стола и стоял, покачиваясь. Она нервно оглянулась на дверь.

– Какие у меня шансы против единственного и неповторимого Ферди Мотта? – заплетающимся языком произнес Беллами. – Единственный и неповторимый Фердинанд – маленький Божий дар женской половине человечества, который никогда не бывает под мухой, у которого всегда водятся в карманах деньжата, которому не приходится выписывать чеки, прекрасно зная, что они вернутся с пометкой на обороте: "ремитенту в виду отсутствия средств на счете плательщика". Фердинанд надежен, у него отличные манеры и с ним приятно водить знакомство, даже несмотря на то, что он – владелец грязного игорного клуба.

Беллами перевел дыхание.

– Ну, ладно, дорогая моя, – примирительно сказал он. – Конец так конец. Так тому и быть. И большинство твоих друзей вместе со всеми твоими родственниками могут собраться и поздравить друг друга с тем, что ты избавилась от Ники – от плохого парня, короля пьяниц, гордости коктейль-баров, который рано или поздно запятнал бы фамильный герб Эверардов так, что тот стал бы похож на вывеску гостиницы "Стефенз".

Он икнул.

– Мое сердце слишком переполнено, чтобы что-нибудь еще сказать. А может быть, это – результат взаимодействия виски с ромом и шампанским. Как бы то ни было, я ухожу. До встречи, любовь моя… Смотри, не пожалей!

Он протиснулся у нее за спиной в дверь и через гостиную проследовал к выходу.

Мотт вошел в столовую. Кэрола сидела на стуле возле стола, обхватив голову руками. Она всхлипывала.

– Не беспокойтесь, Кэрола, – успокоил ее Мотт. – Вы все сделали правильно. Дорогая, он не достоин такой девушки, как вы. Он не только глуп, он невозможен.

В холле дворецкий помог Беллами надеть пальто. Когда он открывал дверь, Беллами спросил:

– Сомс, миссис Марч здесь?

– Нет, сэр, – ответил Сомс. – Они с мистером Марчем ушли минут двадцать назад.

– Понятно, – сказал Беллами. – А миссис Берингтон?

– Она тоже ушла, сэр.

– Очень плохо. Похоже, придется идти одному. Спокойной ночи, Сомс.

Он почти уже вышел, когда в холле появилась горничная.

– Мистер Беллами, вас к телефону. Это – миссис Вэнинг, – сказала она.

Беллами вернулся. Горничная проводила его в правую часть дома, в стороне от гостиной. В конце коридора стоял телефон. Он снял трубку.

– Привет, Фреда, – сказал он, прислонившись к стене и закрыв глаза.

Фреда говорила хриплым голосом:

– Ники, не могли бы вы кое-что для меня сделать? Передайте Кэроле, что мне очень жаль, но я не смогу приехать к ней. Скажите, что я страшно простудилась. А вас я прошу оказать мне услугу.

– Все, что пожелаете, дорогая.

Голос ее звучал настойчиво:

– Я хочу, чтобы вы приехали ко мне, Ники. Это важно. Можете взять такси и приехать прямо сейчас? Войдите через боковую дверь. Я оставлю замок в кабинете Филипа на предохранителе. Звонить не надо. Пожалуйста, не ходите через парадную дверь.

– Хорошо, Фреда, – ответил Беллами. – Все это звучит странно и таинственно. Сейчас приеду.

Он неуверенным шагом пошел обратно в холл и там торжественно сказал дворецкому:

– Пожалуйста, передайте мисс Эверард поклон от мистера Николаса Беллами и скажите, что миссис Филип Вэнинг выражает сожаление по поводу невозможности прибыть на вечер к мисс Эверард по причине простуды. И сделайте книксен ее дяде!

– Непременно, сэр! – ответил дворецкий и закрыл за Беллами дверь.

II

Устроившись на заднем сидении в углу Беллами раскурил сигарету от окурка предыдущей. Выбрасывая окурок в окно, он рассеянно отметил, что ночь была темнее обычного и все еще шел дождь,

У него болела голова. Он сказал себе, что было полным идиотизмом пить "Баккарди" после шампанского. Любому известно, что это – лучший способ окосеть. Он усмехнулся печально, вспомнив, что он хотелопьянеть.

Такси ехало по Маунт-стрит. Квартира Вэнинга находилась всего в нескольких ярдах оттуда. Беллами настроил мысли на Фреду Вэнинг. Ее звонок заинтересовал его. Что могло случиться, что заставило Фреду просить его приехать так срочно? Беллами не знал ничего, что вынудило бы эту женщину спешить. Она была человеком в высшей степени сдержанным, уравновешенным, хладнокровным и независимым. Такая поспешность с ее точки зрения, была равнозначна признанию собственной слабости.

Поискал в карманах мелочь, чтобы расплатиться с таксистом. Потом вспомнил о Кэроле. Она была весьма резка и, давая ему отповедь, выглядела довольно эффектно. Она всегда выглядела эффектно, когда сердилась. А за дверью, старательно прислушиваясь, стоял этот проклятый Ферди Мотт, обнажив, скорее всего, в дежурной улыбке свои ослепительные зубы и одобрительно "похлопывая себя по плечу". Ну, что ж… Ферди понял намек. Беллами вышел из игры, и Ферди не станет терять времени, чтобы воспользоваться ситуацией в своих интересах. Во-первых, он был – всегда был – влюблен в Кэролу, во-вторых, он терпеть не мог Беллами. Все складывалось для Ферди отлично.

Для Ферди всегда все складывалось отлично. Беллами вспомнил подробности карьеры Фердинанда Мотта. До начала 1939 года он ведал всеми внешними связями некой производительной фирмы. Ему хорошо – слишком хорошо – платили. А толку от него было мало. От него уже хотели избавиться, как подвернулся Вэнинг, и Ферди был принят в штат отдела "Ц". Для этой работы он был не так уж плох, имел вкус к тому, чтобы быстро и легко готовить материалы для печати.

Когда в ноябре произошло сокращение и он, Беллами и Марч были уволены, стало очевидно, что только Мотт знает, что ему делать. Он решил основать свой клуб – и это оказалось, черт бы его побрал, прекрасной идеей.

Беллами считал, что Ферди был недурным психологом. Он понял, что, когда начинается война, люди сначала становятся взбудораженными, а потом им все надоедает, и решил, что если есть подходящее время для того, чтобы нажиться на игорном бизнесе, то это именно военное время. Требовались лишь хороший уютный дом, правильно подобранная клиентура и красивая умная женщина, которая завлекала бы гостей. О лицензии на торговлю спиртным беспокоиться не стоило. Просто надо было предоставлять клиентам все, что они пожелают, и надеяться на чистую прибыль. Мотт выжимал из своего клуба все, что можно.

Для такой работы он был самый подходящий человек. Его любили. Он всегда хорошо держался и улыбался, был отлично одет, готов в любой момент угостить кого угодно, прекрасно умел поддерживать беседу, имел великолепные манеры и нравился женщинам – ну, во всяком случае, определенному типу женщин, не слишком разборчивых. Мотт умел произвести впечатление хорошо воспитанного человека, даже если он таковым не являлся, и его клуб посещали некоторые вполне приличные люди. А если случайно один-два игрока за столом оказывались немножко ловкачами, в этом Мотт не обязательно был виноват, он мог об этом и не знать. Беллами широко улыбнулся, вспомнив, что грубость, допущенная им в доме Кэролы, не была абсолютно ничем спровоцирована. В ней не было никакой необходимости, но Беллами хотел рассердить Мотта и добился своего.

Он мрачно подумал, что Ферди сейчас обхаживает Кэролу.

Беллами вздохнул, постучал по стеклянной перегородке, делая знак водителю остановиться, не слишком твердо держась на ногах, вышел из такси и расплатился. Вдоль улицы тянулись шикарные жилые дома. Беллами вспомнил, что Фреда просила его войти через боковую дверь.

Он повернул в переулок справа от их дома, затем в проход, разделявший два блока, и дошел до их черного хода. Толкнув дверь, вошел и стал подниматься по лестнице на третий этаж. Там он проследовал вдоль задней стены квартиры Вэнингов, зашел в закуток, куда выходила задняя дверь кабинета Филипа Вэнинга, и подергал ручку. Замок был на предохранителе, как и сказала Фреда. Беллами открыл дверь, вошел и тихо закрыл дверь за собой. Свет был включен.

Он пересек кабинет, открыл противоположную дверь, прошел через довольно большую столовую в гостиную. Он ожидал увидеть здесь Фреду и был удивлен, не найдя ее.

Он прошел дальше через короткий коридор, ведший в спальню и ванные. Раз или два он позвал: "Фреда!" – никто не ответил. Потом увидел, что дверь в ее комнату в конце коридора полуоткрыта. Он подошел и постучал. Ни звука в ответ. Беллами толкнул дверь и вошел.

Первое, что он увидел, была нога Фреды. Она свисала с кровати – это была очень красивая нога. Беллами походя заметил, что на ней была изысканная туфелька на очень высоком каблуке.

Очевидно, она спала. Беллами пришла в голову забавная мысль подойти к кровати и запечатлеть на ее носике быстрый поцелуй. Он пересек комнату и приблизился к постели. В нескольких шагах от нее он остановился, тупо глядя на Фреду, которая, по всей вероятности, была мертва.

Беллами тихо присвистнул сквозь зубы и, скорее по привычке, чем почему бы то ни было еще, взглянул на часы. Была четверть двенадцатого.

Он подошел ближе и внимательно посмотрел на Фреду. Нельзя сказать, что она прекрасно выглядит, подумал он и тут же добавил про себя, что едва ли кто-нибудь выглядит хорошо, будучи задушенным, а именно это и случилось с Фредой. Беллами отошел и снял пальто. Он повесил его на стул, сверху положил шляпу и отправился в ванную. Открутив холодную воду, ополоснул лицо и руки, после чего вытер кран носовым платком. Затем вернулся в спальню, достал из кармана пальто перчатки, надел их.

Долгим, изучающим взглядом окинул Фреду. На ней было черное вечернее платье, прекрасно гармонировавшее с ее высокой прелестной фигурой. С одной стороны подол задрался – там, где нога свисала с кровати. Прическа была недавно сделана. Сверху на Фреде было полупальто из горностая. Оно распахнулось, и полы его лежали на постели.

На столике, с той стороны от кровати, где стоял Беллами, лежала прелестная маленькая шляпка – из тех черных бархатных шляпок, которые женщины надевают, отправляясь вечером куда-нибудь, где по правилам этикета шляпа необходима. Беллами мрачно посмотрел на нее, затем снял одну перчатку, провел рукой по краю мехового жакета и запахнул его на теле Фреды. Притронулся рукой к ее лбу и снова надел перчатку.

Обогнув кровать, он осмотрел ночной столик. Электрическая лампочка на нем была зажжена, и на полу между столиком и кроватью Беллами заметил что-то вроде листка бумаги и авторучку. Он наклонился и поднял их. Это была ручка, которой всегда пользовалась Фреда, а другой предмет представлял собой остатки ее блокнота. В нем оставалось всего два листка – бумага была приятного дымчатого цвета. На верхнем листке Фреда, очевидно, начала писать ему записку. Он прочел: "Дорогой Ники, мне нужно срочно повидать Вас ради Вашей собственной…"

Это было все. Вероятно, что-то отвлекло ее, и блокнот упал на пол рядом с кроватью. Беллами положил ручку обратно на пол, вырвал верхний листок из блокнота и положил его в карман. Сам же блокнот вернул на то место, где нашел его.

Выйдя из спальни, он проследовал через маленький коридор в столовую, подошел к серванту. Внутри стоял серебряный поднос с тремя чистыми стаканами. Беллами взял один из них и поставил на крышку серванта. Затем снял перчатки, взял поднос и сбросил два других стакана на пол. Они разбились, осколки он оставил там, где они упали. Поставив поднос обратно в сервант, он взял третий стакан, достал графин с виски и сифон и отнес все это в спальню.

Налил в стакан большую порцию виски, влил немного содовой, попробовал. Потом подошел к кровати, поднял руку Фреды и прижал к стакану ее пальцы. Отпустив руку, он вставил край стакана между мертвыми губами. Затем поднял стакан к свету, чтобы убедиться, что помада хорошо на нем отпечаталась.

Поставив стакан, графин и сифон на ночной столик, прошел в ванную, выпил холодной воды и тщательно вытер полотенцем стакан.

Вернувшись в комнату, надел перчатки.

Зазвонил телефон в углу комнаты.

Беллами сунул руки в рукава пальто, взял шляпу и, бросив прощальный взгляд на Фреду, вышел. Свет он оставил включенным. Быстро пройдя маленький коридорчик, столовую, кабинет Вэнинга, он оказался в боковом коридоре. Замок он оставил на предохранителе. Телефон продолжал звонить.

Быстро и тихо он сбежал вниз по лестнице и вышел на улицу. Дождь шел по-прежнему.

Он поднял воротник и медленно двинулся по проходу между домами, повернул на Шеперд-маркет, потом – на Пикадилли. Остановился на минуту, чтобы закурить, и двинулся по направлению к своему дому на улице Полумесяца.