Текст книги "Еще один глоток"

Автор книги: Питер Чейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА ПЯТАЯ
Понедельник
КЭРОЛА "ВЫХОД" – АЙРИС "ВХОД"

I

Беллами сидел в нижнем вестибюле дома Кларендона и курил в ожидании миссис Берингтон. В вестибюле было холодно и пусто.

Он вспоминал плохо скрываемое самодовольство на лице Ферди Мотта, когда тот рассказывал о помолвке с Кэролой. Беллами цинично улыбнулся. Он попытался представить себе Ферди – после того как он расплюется с клубом – в роли помещика. Во всяком случае, Ферди постарается казаться таковым. Он видел, как Ферди шагает по полям в новеньких бриджах, в элегантных верховых сапогах и охотничьей куртке, немного кричащей и слишком облегающей.

Беллами стал размышлять о карточной игре. Почему Мотт умышленно позволил Марчу выиграть две сотни фунтов? Беллами, наблюдавший за игрой из-под полуопущенных ресниц, видел, что остальные три игрока были ни при чем. Когда банковали они, Мотт играл нормально, но когда они пасовали, оставляя розыгрыш банка ему и Марчу, который к тому моменту играл совсем уже безрассудно, поскольку был пьян, Мотт снова и снова бросал карты, хотя Беллами точно знал, что они у него выигрышные.

Он немного поежился, когда открылась входная дверь и вместе с миссис Берингтон, кутающейся в меха, в вестибюль ворвался поток холодного воздуха. Он посмотрел на нее с новым интересом, пытаясь понять, что она хочет от жизни. Айрис была авантюристкой, ищущей своего шанса, это он знал. Блондинка из "Малайского клуба" рассказала ему это после трех бокалов шампанского. Но его особенно интриговала их связь с Харкотом, даже если она приближалась к концу.

Его занимал также вопрос о финансах Марча. Харкот не был хорошим игроком, профессионалом. Конечно, у его жены Ванессы были свои деньги, но, как и у всех после начала войны, доходы ее сильно сократились. Было совершенно очевидно, что к Харкоту она расположена не слишком хорошо и, следовательно, вряд ли дает ему деньги.

Откуда же тогда брались у него деньги и почему, если то, что говорит барменша из "Малайского клуба" правда, поток их внезапно иссяк?

– Привет, Айрис, – воскликнул Беллами. – Очень мило с вашей стороны откликнуться на мои заботы в столь поздний час.

– По-моему, поздний час – самое время для того, чтобы откликаться на заботы мужчин, – сказала она многозначительно. – Пойдемте наверх. Здесь жутко холодно, Ники, – голос ее звучал мягко и призывно.

Они подошли к лифту. Беллами открыл и закрыл дверь шахты. Она нажала на кнопку четвертого этажа. Пока лифт поднимался, она спросила:

– Что случилось, Ники? Может быть, даже что-то не одно? Он поднял брови.

– Я знал, что вы догадливы, Айрис, – улыбнулся он, – но я не думал, что настолько. Итак, вы считаете, что случилось одна или две вещи сразу?

Она кивнула, обнажив в улыбке превосходные зубы.

Лифт остановился на четвертом этаже. Они вышли. Беллами последовал за ней по коридору. Обстановка выглядела дорого. Он мимоходом подумал, что арендная плата должна быть не малой.

Она отперла дверь своей квартиры. Они вошли. Сняв пальто и шляпу, Беллами оставил их в холле и вслед за миссис Берингтон прошел в гостиную. Комната была уютной и хорошо обставленной – можно сказать, слишком хорошо обставленной. Пылал большой камин.

– Итак, Айрис, я хотел бы знать, в чем, вы считаете, состоит моя конкретная проблема?

Она сбросила шубу на стул, подошла к бару и достала графин с виски, сифон и два стакана.

– Опыт подсказывает мне, дорогой, что мужчина всегда бывает озабочен одной из двух проблем – деньги и женщины. Разумеется, если очень не повезет, он может страдать по обеим причинам одновременно.

Беллами криво усмехнулся.

– Думаю, у большинства мужчин одна из этих проблем порождает другую. Они почти автоматически следуют друг за другом.

Она принесла ему его стакан и, остановившись очень близко от него со своим стаканом в руке, посмотрела прямо в глаза.

– Не думаю, что вы принадлежите к тому типу мужчин, которые страдают по двум этим причинам сразу, – пробормотала она. – Не могу представить себе, Ники, чтобы у вас были проблемы с женщинами.

Он удивленно поднял брови.

– Не можете? Почему же?

Она перешла к камину, и поставила свой стакан на каминную доску, затем вернулась, обвила руками его шею и поцеловала в губы. Это она делать умела. Тело ее тесно прижалось к нему. Наконец отступив, она произнесла с восхитительной гримаской:

– Я хотела это сделать с того самого времени, когда увидела вас впервые. Вас это удивляет?

– Жаль, что я не знал этого раньше, Айрис, – ответил он, – улыбаясь ей. – Вы только что сказали, что не можете себе представить, чтобы у меня были проблемы с женщинами. Похоже, у меня будет масса проблем с одной из них.

Он смотрел на нее, подняв одну бровь. Ей это показалось забавным и очень привлекательным. Она накрыла его ладонь своею.

– Не беспокойтесь, Ники. Со мной у вас проблем не будет. Я из тех женщин, которые не создают проблем.

Беллами отхлебнул немного виски. Она, вернувшись к камину, подняла свой стакан ко рту.

– За вас, Ники… – весело провозгласила она, – и за меня! Он рассмеялся.

– Вы – уникальная женщина, Айрис. Вы хотите сказать, что из-за вас ни у одного мужчины никогда не было проблем?

Она уселась в кресло подле камина и положила ногу на ногу – ноги у нее были великолепные, стройные, с изящными лодыжками. Подумав, она ответила:

– У одного мужчины были проблемы из-за меня, но только у одного, насколько я помню. Разумеется, когда я говорю "проблемы", я имею в виду серьезные проблемы.

Беллами подошел и встал по другую сторону камина.

– Полагаю, если я скажу, что этим беднягой был мистер Берингтон, я ошибусь?

– Вы будете правы, – кивнула она. – Но даже и в этом случае я доставила не слишком много хлопот. Просто я развелась с ним. А он этого вовсе не хотел.

– А, так вы, стало быть, маленькая охотница за алиментами?

– Если хотите, Ники, – ответила она. – Но не очень удачливая. Боюсь, замужество было самой большой ошибкой в моей жизни, и без того далеко не гладкой, – она озорно взглянула на него.

– Я была слишком молода, когда вышла за Берингтона. Я думала, у него больше денег, чем оказалось на самом деле. Вот почему алименты не так велики, как хотелось бы.

– Это – довольно печальный мир, – сказал Беллами. – Но что касается вас, думаю, в море осталось достаточно жирной рыбки. Не меньше, чем уже выловлено.

– Думаете? – произнесла Айрис, она вдруг стала серьезной. – Не заблуждайтесь на мой счет, Ники. Вы считаете меня всего лишь авантюристкой, но даже если это так, вас это беспокоить не должно. С вас взять нечего. И все же должна вам сказать, сэр, что бывают авантюристки и авантюристки.

Он рассмеялся.

– Вы меня заинтриговали, Айрис. Вы – просто прелесть.

Он подошел к бару и взял сигарету. Возвращаясь, как бы невзначай, сказал:

– Когда вы вошли сегодня вечером, я отметил, что выглядите превосходно. Мне понравилось, как ветер треплет юбку вокруг ваших щиколоток. Вы грациозны. Вы, наверное, очень интересны.

Он подошел, склонился к ней и поцеловал в кончик носа.

– Если вы не знаете, подсказываю, что мой рот – чуть ниже, – улыбнулась она.

Он сел на канапе и сказал:

– Не отвлекайте меня. Я хочу выяснить один момент. Вы сказали: есть авантюристки и авантюристки. Вы принадлежите к первой или ко второй группе, и чем они друг от друга отличаются?

– Есть тип авантюристок, который меня совсем не привлекает. Такая авантюристка смотрит на мужчин в общем. Если она видит, что в "этой пещере есть золото", она начинает копать. Мне это совершенно не нравится. Это неартистично.

– Понимаю, – кивнул Беллами. – Стало быть, вы разборчивы. Вы изысканы в выборе мужчин. Ваш избранник должен обладать определенными качествами?

– Именно. Если я копаю золото, мне нужно, чтобы его владелец был, по меньшей мере, интересен мне.

– Можно мне еще виски? – улыбнулся он.

– Вам можно все, что угодно, – ответила она с улыбкой. – Пожалуй, и мне налете немного.

Он принес стаканы.

– Я вас все еще интригую? – спросила Айрис.

– Больше, чем когда бы то ни было, – ответил Беллами, – потому что для утонченной авантюристки вы слишком часто "сходите с рельсов".

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Я имею в виду, что если вы любите искать клады в интересных местах, ваши землеройные операции вокруг Харкота Марча удивительны. – Он посмотрел в потолок: – Я не могу себе представить более потасканного, плоского, бесполезного, неинтересного и абсолютно ужасного человека, – с точки зрения женщины, конечно, – спохватился он, – чем Харкот Марч.

Она посмотрела на огонь.

– Согласна с вами. Харкот именно такой, как вы сказали. Но Харкот был особым случаем.

– Был? – брови Беллами снова поползли вверх.

– Был! – повторила она и мило рассмеялась. – Я не так глупа, чтобы одновременно вести игру с двумя мужчинами столь разных темпераментов, характеров и взглядов, как вы с Харкотом Марчем. С Харкотом покончено.

– Теперь вы будете вести игру со мной? – цинично улыбнулся Беллами. – Дорогая, вы заставляете меня чувствовать себя рыбой.

– Не валяйте дурака, Ники, – сказала она. – Думаю, вы – единственный в мире мужчина, который никому не позволит играть собой. Пожалуй, я никогда не встречала мужчины, у которого было бы такое острое чутье на женщин.

– Клянусь Юпитером, – воскликнул Беллами, – так оно и есть. А сейчас меня мое чутье не подвело?

– Ни чуточки, – продолжала она. – Вы гораздо умнее, чем кажетесь. Я часто думала о вас, о том, как вам удается существовать и откуда вы берете деньги.

Беллами состроил ей гримасу.

– Я начинаю вас бояться, Айрис.

– Не беспокойтесь, Ники, – успокоила она. – В сущности, я не любопытна. Я не прошу вас сказать мне, где вы берете деньги.

– Пока они у меня есть, не так ли?

– Мне это даже и не важно, – сказала она, откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову.

– У вас прекрасная фигура, Айрис, – похвалил он, – особенно, когда вы вот так сидите.

– Я знаю, – ответила она. – Иначе зачем бы я так именно и села?

Оба рассмеялись.

– Ники, хотите верьте – хотите нет, но мне совершенно безразлично, есть ли у вас деньги или нет. Мне выинтересны. В вас есть что-то, что заставляет меня делать стойку. Меня привлекают две вещи.

– Какие же?

– Прежде всего, – сказала миссис Берингтон, – вы исключительно привлекательны как мужчина. Во-вторых, женский инстинкт подсказывает мне, что вы ненадежны и очень опасны. Женщины любят ненадежных и опасных мужчин, как бы они это ни отрицали.

Беллами пожал плечами.

– Я не опасен. Я ничего не делаю, – произнес он кротко.

– Конечно, – подхватила она. – Но вы можете. Когда я сказала, что вы опасны, я имела в виду, что такую женщину, как я, такой мужчина, как вы, может решительно свести с ума.

– Может быть, – согласился Беллами. – Но вы всегда можете остановиться, в любой момент, когда пожелаете, не так ли, дорогая?

– Это может оказаться не так-то просто, – печально возразила Айрис. – Кстати, этот весьма интимный разговор увел нас в сторону. Вы ведь сказали, что вам нужно срочно повидать меня по поводу… чего?

Лицо Беллами стало очень серьезным.

– Послушайте, Айрис. Когда я говорил с вами сегодня вечером, я чувствовал, что могу попасть в переделку. То, что вы сказали по поводу своей якобы увлеченности мною, с одной стороны, облегчает дело, с другой – нет. Позвольте мне дать вам совет. Если бы я был такой женщиной, как вы, я не очень якшался бы с такими мужчинами, как я. Эффект может быть взрывной. Дело в том, что мне нужно алиби.

– Как волнующе это звучит, – проговорила она. – Как в кино. С чем это связано? С женщиной, вероятно? Или мне лучше не задавать вопросов? Какого рода алиби вы хотите, Ники?

– Вы ушли от Кэролы сегодня всего на несколько минут раньше меня. Куда вы пошли?

– О, милый, вы допрашиваете меня как окружной прокурор. Ну, если вы желаете знать, сэр, я пришла сюда, чтобы переодеться перед тем как идти в клуб Мотта.

– Кто-нибудь видел, как вы сюда входили?

– Никто не видел. Портье был наверху. В лифте я ехала одна.

– А отсюда вы поехали прямо к Мотту?

– Да, – кивнула она. – Я ушла отсюда где-то без двадцати двенадцать.

– Хорошо. Вы не будете возражать, если – довольно щекотливая ситуация – если я скажу, что пришел сюда с вами выпить минут на двадцать двенадцатого и был с вами, пока вы не ушли?

– Почему бы и нет? – согласилась она, гася сигарету. – Все это очень таинственно. Уж не хотите ли вы, чтобы я помогла вам избежать вызова в суд в качестве свидетеля?

– Что-то в этом роде. Так прикроете меня и скажете в случае необходимости, что я был у вас приблизительно между четвертью двенадцатого и вашим уходом в клуб Мотта без двадцати двенадцать?

– Хорошо, Ники. Я сделаю это для вас с удовольствием, – она посмотрела на него сухими блестящими глазами. – Но я буду ждать вознаграждения.

– То есть, вы собираетесь меня шантажировать? – уточнил он.

– Отдаю себя в вашу власть. Вы ведете себя как искушенная мошенница.

Она встала.

– Ну, Ники, если называешь себя "деревенской простушкой", нужно быть готовой к тому, чтоб в любой момент защищать свою честь. К тому же моя первая просьба не слишком обременительна.

– Нет? Что же это за просьба?

– Пообедайте со мной завтра, Ники, – сказала она. – Я хочу поговорить с вами. Я угощу вас лобстером и милым женским участием. Придете?

– Я буду здесь точно в назначенный час, – пообещал Беллами.

– Я обожаю лобстеров, а еще больше – женское участие. Мне его всегда недоставало.

Она рассмеялась.

– Если я хоть что-то понимаю в жизни, у вас его было больше, чем достаточно. И Бога ради, не пейте так много. Сегодня у Кэролы вы выступили не лучшим образом.

Он пошел в холл, она помогла ему надеть пальто.

– Интересно, почему женщины всегда хотят перевоспитать меня? – спросил он. – Не думаю, что это честно.

– Я не хочу вас перевоспитывать. Я не собираюсь вас перевоспитывать. Просто хочу, чтобы вы чуточку меньше пили. Понимаете?

Она подставила ему лицо для поцелуя.

– Спокойной ночи, Казанова, – произнесла она. – Постарайтесь быть паинькой. И не опаздывайте к обеду.

Она тихо закрыла за ним дверь.

Потом вернулась в гостиную и остановилась, глядя на огонь.

II

Беллами медленно шел обратно домой. Дождь сменился колючим восточным ветром, и он с благодарностью поднял теплый каракулевый воротник своего пальто.

Он размышлял о своем алиби. Интересно, сможет ли Айрис Берингтон сохранить твердость духа и не отказаться от своего обещания, когда узнает, что произошло в то самое время, когда Беллами якобы был с ней?

Обнаружили ли уже Фреду Вэнинг? Вообще должны были уже обнаружить, подумал он. В любом случае Филип Вэнинг вернулся, конечно, домой к полуночи, – он редко задерживался на службе позднее. Беллами вдруг понял, что тот телефонный звонок, который сопровождал его отступление из дома Вэнингов, был скорее всего звонком Филипа. Вероятно, он позвонил Кэроле и узнал от нее, что Фреда не пришла из-за внезапной простуды. А поскольку Фреда не подходила к телефону, он забеспокоился.

Беллами переключил свои размышления на Айрис. Он считал, что Айрис тоже может в недалеком будущем представлять довольно сложную проблему. Она вовсе не была неопытной женщиной, пораженной внезапной любовью, страстью к случайному знакомому.

У нее на уме всегда была выгода. Бели такая женщина, как Айрис, влюблялась, это было серьезно. И Айрис была не из тех, кто легко сдается. Она вообразила, что влюблена в него, и она всех чертей на ноги поставит, если поймет, что он просто использовал ее в своих интересах.

То, что произошло сегодня вечером, особой роли не играет.

Ну что могут значить два поцелуя? Но если дело пойдет дальше – а похоже, что ему придется предпринять дальнейшие шаги, если он хочет обеспечить себе алиби, – тогда ему придется принять игру и делать все, что требуется. Или, по крайней мере, делать вид, что это так.

Он спрашивал себя, почему он вдруг решил там, в клубе Мотта, попросить ее о помощи. Он знал об Айрис очень мало и не сомневался, что предпринимает чертовски опасный шаг. Если бы она послала его с этим его алиби, ситуация сложилась бы для него весьма не просто – ну, разумеется, если полиция в этом промежутке времени не обнаружила бы какого-нибудь другого подозреваемого, против которого обстоятельства и улики свидетельствовали бы еще определеннее, чем против него.

Поворачивая на Пикадилли и направляясь к улице Полумесяца, он вздохнул, жизнь – и смерть – зависела от таких мелочей. Если бы Фреда не попросила его войти через боковую дверь, он прошел бы с парадного входа и швейцар увидел бы его. В этом случае Беллами мог немедленно поднять тревогу, обнаружив труп Фреды, и все было бы в порядке.

Впрочем, подумал он, даже в этом случае его положение было бы немного сомнительным. Это было так не похоже на Фреду – звонить кому бы то ни было в одиннадцать часов вечера и просить срочно прийти.

По какой-то ему самому не понятной причине Беллами чувствовал, что с этой тайной связан Харкот Марч. Вэнинг ведь сказал ему, что Марч будет у Фреды на коктейле, а потом отвезет ее на вечеринку к Кэроле. Почему Фреда так внезапно простудилась и не смогла поехать? Разве она могла не знать об этом, когда звонила Вэнингу на службу, ведь это было совсем незадолго до того?

Что же случилось с Фредой в тот вечер? Что-то должно было случиться. Что-то достаточно серьезное, чтобы вывести ее из обычного состояния невозмутимости и заставить принять решение не ездить к Кэроле, а позвонить Беллами и попросить его приехать к ней тайно и срочно.

Почувствовала ли Фреда – впервые в своей бесстрастной и безоблачной жизни, – что ей грозит опасность и захотела, чтобы кто-то был рядом? Но почему в таком случае она не позвонила Филипу?

Ответ на этот вопрос Беллами, пожалуй, знал. Что бы не произошло, ничто не могло заставить Фреду оторвать Вэнинга от работы. Если бы даже она и предполагала, что может случиться нечто, что требует присутствия мужчины, способного ее защитить, она бы все равно не стала беспокоить мужа. А Беллами был как раз из тех, к кому она обратилась бы скорее всего. Он был мужчиной, которого женщины не стеснялись обременять просьбами. Именно тот самый тип.

Повернув на улицу Полумесяца, он сунул руку в карман брюк за ключом от входной двери. Подойдя к ней и вставляя ключ в замочную скважину, он увидел, как от соседнего подъезда отделилась какая-то тень. Человек остановился возле Беллами. Руки он держал в карманах плаща, шляпа его была немного сдвинута набекрень.

Это был мужчина средних лет, коренастый, с блестящими глазами на круглом спокойном лице.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался Беллами.

Человек вынул из кармана правую руку и протянул Беллами какую-то кожаную книжечку с прозрачным целлулоидным окошком. Беллами посветил фонариком. Это было удостоверение офицера полиции, инспектора уголовного розыска Мейнела.

Беллами вернул удостоверение, приветливо улыбнувшись.

– Я хотел бы поговорить с вами, если вы не возражаете, сэр, – сказал полицейский.

– Что случилось? – спросил Беллами и полез за портсигаром.

– Убийство, сэр, – ответил Мейнел. – Убита дама по имени миссис Филип Вэнинг, в доме Хайда. Нам сообщили, что она звонила вам вечером в дом мисс Эверард около одиннадцати часов. Мы подумали, что вы можете располагать информацией, которая окажется полезной, сэр.

– Господи Боже мой! Какой ужас! Бедная Фреда!

Он открыл дверь.

– Входите, пожалуйста, инспектор, – пригласил он и отступил, пропуская Мейнела. Закрывая дверь, он заметил, как полицейская машина, оборудованная радиосвязью, стала медленно приближаться вдоль бордюра к дому.

Инспектора будут ждать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Понедельник
ЗАТКНИСЬ, ЛЖЕЦ!

I

Беллами провел Мейнела в гостиную, зажег свет и, пододвинув кресло, бодро произнес:

– Присаживайтесь, инспектор. Вы, должно быть, страшно замерзли, ожидая на улице?

Полицейский кивнул и улыбнулся.

– У нас работа такая, мистер Беллами. Надо сказать, я предпочитаю работать в летнее время.

– Как насчет того, чтобы выпить? – спросил Беллами, направляясь к бару.

– Благодарю вас, сэр, – ответил сыщик, – я никогда не пью на службе.

Беллами приготовил виски с содовой для себя, потом пододвинул кресло и сел по другую сторону камина, медленно потягивая из своего стакана и с любопытством разглядывая Мейнела. Он предположил, что тот – человек не слишком блестящего и гибкого ума, но одновременно с этим ему в голову пришла мысль, что он, вероятно, ошибается.

В Скотленд-Ярде были, пусть очень мало, по-настоящему умные сыщики, и, хотя жизнь и работа не сводила Беллами близко с сотрудниками уголовно-следственного отдела, он знал, что английская полицейская система весьма эффективна. Эти парни из уголовного розыска были очень спокойными и скромными, любезными и готовыми всегда помочь. В то же время они были чрезвычайно настойчивыми и цепкими. Они не запугивали, не были грубы, тем более не применяли даже самых легких форм допроса третьей степени, но их упорство, умение тщательно разрабатывать мельчайшие детали, невинные, но хорошо обдуманные вопросы – все это представляло опасность, пожалуй, большую, чем допрос третьей степени.

Беллами поставил стакан на каминную доску, закурил и предложил полицейскому. Тот покачал головой.

Беллами тихо сказал:

– Это просто ужасно. Миссис Вэнинг была моим другом. Я работал прежде у ее мужа, мне его очень жаль. Чертовское невезение.

Полицейский кивнул.

– Это – действительно тяжелый удар, сэр, – согласился он. – Очень тяжелый, конечно. Нужно признать, что мистер Вэнинг – человек поразительного самообладания, но даже для него невыносимо вдруг узнать, что твоя жена задушена.

– О, Боже! – воскликнул Беллами. – Задушена…! Кошмар. Это кажется почти невероятным. Я уверен, что у миссис Вэнинг во всем мире не было ни единого врага. Просто не могло быть. Она принадлежала к совсем другому типу женщин.

– К какому именно? – вкрадчиво спросил инспектор.

Беллами помолчал немного и наконец сказал:

– Есть женщины, внезапное убийство которых, не произвело бы впечатления неожиданно разорвавшейся бомбы. Думаю, вам известен такой тип, инспектор. Они вовсе не обязательно становятся замешанными в преступлении. Они могут быть вполне милыми дамами, но при этом в них есть некая червоточина, или странность, или даже какое-то яркое достоинство. Представьте себе, к примеру, что женщина представляется – совершенно невольно, разумеется, – под убийство, потому что она настолько мила, что не может в нужный момент сказать "нет". Я могу себе представить женщину, которая может оказаться жертвой убийства потому, что она до известной степени любопытна или до известной степени ревнива.

Он затянулся и продолжил:

– Любая несчастливая женщина может стать жертвой. Если более или менее нормальный человек чувствует себя несчастным, он старается что-то сделать. Мужчины пускаются в приключения с женщинами. Женщины начинают думать, как мужчины. Это – естественная защитная реакция.

Но Фреда не была такой. Она не просто была совершенно счастливой, она была умиротворенной. Никто бы не мог загнать ее в угол или угрожать ей. Она была для этого чересчур честна, чересчур прямодушна и замкнута. Она была внутренне так богата, что могла внутри себя найти убежище от любых временных неприятностей. У нее были книги, которые она обожала, счастливый дом, множество друзей, которым всегда можно позвонить. Она не из тех женщин, которые могут оказаться втянутыми в историю, чреватую убийством. Это – просто совсем другой тип.

Он взглянул на инспектора и улыбнулся. Мейнел подумал, что, когда улыбается, Беллами похож на озорного школьника. Это его слегка шокировало.

– Следующую лекцию, – иронично сказал Беллами, – я прочту в четверг в главном зале. Буду иметь колоссальный успех, – он сердито выпустил струю дыма.

Мейнел пренебрежительно улыбнулся.

– Забавно, сэр, но когда кого-нибудь убивают, люди обычно говорят о нем именно это. Никому в голову не приходит, что у обычного человека с улицы – я не имею в виду грабителей, карточных шулеров или проституток, я имею в виду самых обычных людей, – что у такого человека могут быть враги. Но, к несчастью, оказывается, что они были.

Он чуть опустил уголки губ.

– Во всяком случае, один враг у миссис Вэнинг был.

Беллами покачал головой.

– Все равно мне трудно представить себе, чтобы кто-нибудь хотел убить Фреду Вэнинг, – он швырнул окурок в камин. – Расскажите мне, инспектор, что же там произошло?

Мейнел опустил шляпу, которую держал в руках, на пол у своих ног, откинулся в кресле и сказал:

– Естественно, сэр, нам известно не слишком много, но факты, которыми мы располагаем, таковы: похоже, что сегодня в одиннадцать часов вечера миссис Вэнинг была еще жива, ибо как раз в этот час она позвонила на службу своему мужу и говорила с его секретаршей. Мистер Вэнинг, который был в другом помещении на той же улице, вошел сразу же после того как секретарша повесила трубку. Он не отзвонил жене немедленно, так как секретарша объяснила ему, что миссис Вэнинг в ответ на ее заверения, что мистер Вэнинг сделает это как только вернется, просила передать ему, чтобы он позвонил в половине двенадцатого.

Мистеру Вэнингу это, разумеется, показалось несколько странным, – продолжал полицейский офицер. – Он не мог понять этого.

Беллами кивнул.

– Должно быть, у нее были веские основания не хотеть, чтобы он звонил раньше половины двенадцатого.

– Совершенно верно, сэр, – согласился Мейнел. – Я тоже так подумал. Похоже, миссис Вэнинг ожидала кого-то между одиннадцатью и половиной двенадцатого. Вероятно, ожидала, но могла быть и другая причина.

Беллами вопросительно поднял бровь.

– В половине двенадцатого мистер Вэнинг, который к тому времени закончил работу, – продолжал Мейнел, – попросил секретаршу соединить его с миссис Вэнинг. Там есть отдельная линия связи с его квартирой – с гостиной, и секретарша, естественно, воспользовалась ею. Гудки были нормальные, но никто не отвечал.

Тогда спустя несколько минут она позвонила по телефону коммутатора, находящегося в привратницкой дома Хайда, ночной портье соединил ее с квартирой Вэнингов – аппарат с этим номером стоял в спальне миссис Вэнинг, но и теперь никто не ответил.

К тому времени мистер Вэнинг уже начал беспокоиться: где жена, что случилось? Он попросил портье подняться в квартиру и посмотреть дома ли она.

Портье поднялся, открыл дверь своим ключом и нашел миссис Вэнинг лежащей на постели у себя в спальне. Она была задушена.

Беллами снова поднял бровь.

– Похоже, тот, кого она ждала между одиннадцатью и половиной двенадцатого, был не очень добрый человек.

– Совсем не добрый, – согласился Мейнел.

Беллами бросил окурок в камин и закурил еще одну сигарету – последнюю. Как бы между прочим он спросил:

– Ну, а какое я могу иметь к этому отношение?

– В сущности, никакого, сэр, – ответил инспектор. – Мы просто подумали, вдруг вы что-нибудь знаете. Обнаружив труп миссис Вэнинг, портье позвонил ее мужу и попросил его немедленно приехать, так как случилось нечто ужасное. Потом он набрал три девятки и сообщил в полицию. Я немедленно выехал.

– И у вас нет никаких определенных идей, инспектор?

– Пока нет, сэр. Фотографы и дактилоскописты еще не закончили свою работу. Может быть, они что-нибудь подскажут. Дело в том, – продолжал Мейнел, – что, придя в себя после шока, мистер Вэнинг сказал мне, что, судя по предыдущему телефонному разговору, его жена собиралась на вечеринку к мисс Кэроле Эверард. Как видно, она передумала и не поехала.

Я поехал к мисс Эверард, решив, что, может быть, миссис Вэнинг звонила туда. Я должен был проверить все, сколь малой ни была вероятность что-то узнать. Там дворецкий и сообщил мне, что миссис Вэнинг звонила сразу же после одиннадцати и просила к телефону вас. Вот я и подумал, сэр, – закончил он, чуть ли не извиняясь, – что вы можете знать нечто, могущее нам помочь.

– Я был бы рад, – сказал Беллами. – Совершенно верно, миссис Вэнинг действительно позвонила мне, и время вам сказали более-менее верное. Я тоже думаю, это было сразу после одиннадцати. Она сказала, что простудилась и не сможет приехать, и просила передать извинения мисс Эверард. Мисс Эверард была моей невестой, – добавил Беллами. – Уходя, я попросил дворецкого ей это передать.

– Понятно, – мягко сказал Мейнел. – Нет необходимости спрашивать, виделись ли вы с миссис Вэнинг после того?

Беллами удивленно поднял брови.

– С какой стати? – сказал он и, поколебавшись, добавил: – конечно, я понимаю, инспектор, что вы должны все проверить и что звонок миссис Вэнинг ко мне вынуждает вас спросить, где я был, тем более, что этот звонок последовал сразу же после ее звонка мужу.

Тон его сделался конфиденциальным.

– Хочу быть абсолютно откровенным с вами, инспектор. Обязан быть, – он пожал плечами. – Но я надеюсь, то, что я вам сообщу, останется строго между нами. – Он смущенно улыбнулся: – Видите ли, здесь замешана еще одна женщина.

Мейнел понимающе улыбнулся.

– Что ж, сэр, наша работа требует, чтобы мы делали свое дело как можно успешнее, но при этом никого не ставили в затруднительное положение. Единственное, что нам нужно знать, кто убил миссис Вэнинг. Я, конечно, не могу давать никаких обещаний, но поверьте, что Скотленд-Ярд не заинтересован в разглашении информации, касающейся интимной жизни граждан, если это не имеет отношения к делу.

– Отлично, – кивнул Беллами. – Просто дело в том, что я был помолвлен с мисс Эверард, и она расторгла нашу помолвку как раз во время этой вечеринки. Сказать вам правду, я пришел туда немного навеселе. Ей это не понравилось и мы повздорили.

– Конечно, – Беллами криво усмехнулся, – я вел себя не лучшим образом. Я уже на вечеринке добавил пару стаканчиков виски с содовой и после ссоры с мисс Эверард на зло ей сговорился с одной знакомой дамой.

Мейнел понимающе кивнул.

– Понимаю, сэр, мужчины обычно так и поступают. Уверен, что вы были очень расстроены. Мисс Эверард – очаровательная женщина, – добавил он без всякой связи, помолчал и сказал: – А… э… как имя этой дамы? Видите ли, быть может, нам придется проверить это.

– Конечно, – ответил Беллами. – Это была миссис Айрис Берингтон. У нее квартира на третьем этаже дома Кларендона в глубине Брук-стрит.

Инспектор достал записную книжку и записал адрес.

– Вы сказали, что пошли туда пешком, сэр? – спросил он. – Можете ли вы сказать, когда вы пришли?

Беллами немного подумал.

– Точно сказать не могу, но это не трудно вычислить. Миссис Вэнинг позвонила мне в три-четыре минуты двенадцатого. Я ушел минут пять спустя. К дому Кларендона я шел довольно быстро, потому что было холодно. Думаю, это заняло минут десять-двенадцать. Наверное, я пришел туда между четвертью и двадцатью минутами двенадцатого.