Текст книги "Макроскоп"
Автор книги: Пирс Энтони
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)
Пирс Энтони
Макроскоп
Глава I
Иво не сразу понял, что за ним следят. Небольшой эксперимент подтвердил эту тревожную мысль – как только Иво начинал идти, тут же трогался незнакомец.
Он видел этого мужчину, бледного, мясистого и потного в закусочной, однако осознал этот факт, когда увидел преследователя несколько раз. Это его встревожило.
Иво был стройным молодым человеком двадцати пяти лет с короткими черными волосами, карими глазами и бронзовой кожей. Он мог бы незаметно затеряться среди населения любого большого города мира. И сейчас он мужественно пытался это сделать, но преследователь не щадил.
Теперь это случается не так часто как раньше, но Иво знал, что люди вроде него иногда таинственно исчезают в различных районах страны. До сих пор он лично не испытывал на себе ничего более страшного, чем необъяснимое увеличение счета в отдельных ресторанах или внезапная нехватка мест в мотелях. Были также косые взгляды и демонстративно громкие замечания, но это все не в счет. Он научился контролировать свою ярость, а со временем и избавляться от нее.
Но самая настоящая слежка – это больше, чем досадная мелочь. При мысли об этом в желудке появились неприятные ощущения.
Иво не считал себя храбрым человеком, и одно только переживание подобного сорта заставило его с тоской вспомнить относительно безопасную жизнь во времена проекта. Но, однако, прошло десять лет, и возврата быть не может.
В его воображении появился рослый кавказец[1]1
По-видимому игра слов; действие происходит в Джорджии, название которой в английском звучит также, как и Грузия.
[Закрыть], который приблизившись к нему кладет свою липкую руку на его запястье и говорит: «Мистер Арчер? Пожалуйста, пройдемте со мной», а затем моментально показывает незаконное оружие, которое превращает притворную вежливость в грубую команду. Затем обреченное путешествие в уединенное место – скорее всего, какой-нибудь крысиный подвал, где…
Лучше обратиться к этому человеку немедленно, здесь, на улице, где много людей. Сказать ему: «Вы за мной следите, сэр?», делая ударение на слове «сэр». А пока тот будет невнятно отрицать, удалиться, временно освободившись от его назойливости. Затем сразу за угол, короткий прыжок во взятый напрокат автомобиль и вперед куда-нибудь, все равно куда, только бы побыстрее затеряться.
Иво зашел в аптеку и спрятался за возвышающейся грудой выставленного товара, выжидая, и в то же время украдкой разглядывая этого человека. Сработает ли прямой вызов – или прохожие пройдут мимо, опасаясь впутаться или просто пожалеют из чувства сострадания. За стеклом он увидел потрепанную белую женщину с двумя непослушными мальчиками, негритянского подростка в разбитых кроссовках, а за ними, у входа в аптеку, топтался преследователь, вытирая пот со своего бледного лица. Переодетый полицейский? Не похоже – не было бы этой скрытности.
Черное подозрение превратилось в уверенность, стоило только над этим задуматься: когда этот человек до него доберется, жизнь уже никогда не будет такой как прежде. Жизнь? Хуже того, в течение часа Иво Арчер исчезнет с поверхности Земли и никогда…
Он должен встретить своего врага лицом к лицу.
– Да?
Он посмотрел вверх и вздрогнул. К нему приближалась продавщица, несомненно заметившая бесцельность его визита и заподозрившая мелкую кражу. В ее вопросе было нетерпение. Иво виновато осмотрелся и нашел первый попавшийся повод. Он стоял рядом со стеллажом с солнцезащитными очками.
– Это.
– Это женские очки, – заметила она.
– О! Да, ну, вы же лучше знаете.
Она провела его к стеллажу с мужскими очками, и Иво взял первую попавшуюся пару, хотя очки ему были ни к чему. Он заплатил цену, которая ему показалась подозрительной и надел их. Теперь у него не было повода оставаться в магазине.
Иво вышел и понял, что у него не хватает мужества осуществить свой замысел. В глубине души он был упрямым, но мужественным – нет. Его запястья коснулась необычно твердая рука. Грубые черные волосы пробивались на центральных фалангах трех пальцев.
– Мистер Арчер? – спросил человек.
Голос, тоже несколько грубый, как у человека с хронически воспаленным горлом.
Иво остановился, нервно теребя правую дужку очков. Он был зол на себя, но еще больше испуган. Он уже не мог отличить фантазии от реальности. Иво посмотрел на преследователя, все еще отталкиваемый неестественной бледностью его лица и слабым запахом пота.
Под сорок, одежда неофициальная, но хорошего покроя, обувь дорогая, но слишком новая. Это не профессиональный филер – эти жесткие туфли должно быть трут.
– Да.
Он попытался изобразить занятого человека, которому не нравится подобное обращение, но понял, что ему это не удалось. Преследователь его уж никак простаком не был.
– Пожалуйста, пройдемте со мной.
Иво не мог грубить людям, даже в подобных ситуациях, – это была его слабость. Но в его намерения не входило сопровождать незнакомца куда бы то ни было.
– Кто вы?
Человек занервничал:
– Я не могу вам сказать этого здесь.
Но как только Иво подумал, что добился какого-то преимущества, волосатые пальцы вновь стиснули предплечье. Они были холодные и вовсе не вялые.
– Это важно.
Нервозность Иво возросла. Он тронул свои бесполезные очки и посмотрел в сторону.
На длинной улице не было ничего, что могло бы хоть как-то отвлечь внимание: просто двойные ряды обычных для Джорджии домов, неотличимых от домов в Каролине или Флориде, вдоль которых тянулись неухоженные тротуары и наклонные площадки для парковки. Счетчики на стоянках напоминали чудовищные спички, поставленные вертикально головкой вверх. Вспыхнут ли они, если солнце будет продолжать безжалостно жарить, или для этого необходимо прикосновение металла, например монеты?
Его пальцы нащупали в кармане теплый диск: пенни.
Не должен ты парковаться в полуденный зной[2]2
В ориг. в этой фразе используются староангл. слова thou, shalt – по-видимому, Иво подражает поэзии 18–19-го века.
[Закрыть]…
– Сожалею, – сказал он. – Всего хорошего.
Высвободил руку и сделал шаг вперед. Он сделал это!
Он оторвался…
– От свинства нет средства[3]3
Это пароль – отрывок из стихотворения амер. поэта 19 века Сиднея Ланье (Sidney Lanier) см. гл.ѴІ. Далее почти все поэтические цитаты этого автора.
[Закрыть], – пробурчал незнакомец.
Иво повернулся и стал ждать, глядя в никуда.
– Моя машина – прошу сюда, – сказал человек и опять взял его руку. На этот раз Иво последовал за ним без сопротивления.
Машиной был взятый напрокат электрический флоатер, штучка не для поездок в городе.
Капот широкий и длинный, как у машин с двигателем внутреннего сгорания: достаточно места для солидного количества батарей. Юбка воздушной подушки была слегка оттопырена.
Этот аппарат, решил Иво, наверное даст сто сорок миль в час на открытой местности. Его провожатый был явно не местный.
Они забрались в передний салон и пристегнули ремнями безопасности грудь, живот и бедра. Кабина машины автоматически загерметизировалась, и, как только незнакомец включил компрессор, от вентиляционных отверстий в полу потянуло холодным воздухом.
Машина мягко поднялась на воздушной подушке, и только турбулентные следы по ее контуру свидетельствовали о подъеме. Она мягко проплыла на проезжую часть, разгоняя мусор на своем пути.
Их провожали сердитые и завистливые взгляды прохожих, которых обдало пылью. На высоте нескольких дюймов, не замечая камней и трещин, флоатер выплыл на полосу для бесколесного транспорта.
– Куда вы меня везете? – спросил Иво, в то время как флоатер лавировал в потоке машин.
– В Кеннеди.
– А Брад там?
– Нет.
– Кто же вы?
– Гарольд Гротон, инженер. Космические конструкции.
– Вы из Кеннеди?
– Нет.
Раздраженный, Иво прекратил беседу. Ключевая фраза, которую произнес Гротон, сказала Иво все, что он должен был знать на этот момент, а вытягивать из человека ничего не значащие ответы было не в его стиле.
Последний участок путешествия был рутинным. Машина двигалась по федеральным дорогам на автопилоте со скоростью почти сто миль в час, окружающие дорогу болота с кустарником казались довольно монотонными.
Иво украдкой изучил своего попутчика. Гротон больше не казался мясистым и бледным. Каким-то образом то, что его послал Брад, изменило этого человека. В конце концов, не было причины сопротивляться в начале.
Хотя, впрочем, была, но не очень серьезная. Раньше Иво был свободен от предвзятости, но сейчас она появилась в его характере. Это было плохо. Кому, как не ему, это лучше знать.
– Это называется съезжать на скорости девяносто пять миль в час – заметил Иво, взглянув на спидометр после часа молчания. Тяжелая голова Гротона повернулась к нему, он непонимающе нахмурился.
– Федеральная дорога, девяносто пять, да, – сказал он. – Но мы вовсе не спускаемся.
– Я имел в виду, что мчимся на скорости девяносто пять миль в час к побережью Флориды, – пояснил Иво, укоряя себя за ребяческую попытку сострить. Гротон был не дурак, просто каламбур был не к месту. Он попытался изобразить дружеское отношение, как бы извиняясь за первоначальные подозрения, и все испортил[4]4
Игра слов – coast – съезжать с горы и побережье, есть ссылка в гл. VI.
[Закрыть].
Съезжать на скорости девяносто пять миль в час, подумал он и мысленно подмигнул себе. Он уже понял, что сложные каламбуры такого сорта не понятны большинству людей – по крайней мере тем, кому за двадцать пять. Брад, конечно, подхватил бы игру и выдал бы что-нибудь получше – но Брад был навряд ли типичен даже для их возрастной группы. Внезапно Иво почувствовал себя очень молодым.
– Ах, да, – сказал Гротон. – Конечно.
Иво отвернулся и в неловкой тишине уставился на ландшафт за окном.
Они уже были далеко за Джексонвилем, стройные пальмы встречались чаще, правда, еще было больше южной сосны. Плакат вдоль дороги гласил: «Св. Августин – старейший город в Америке – следующий поворот на восток». Иво подумал, что здорово было бы путешествовать по свету и не встречать постоянно докучливую коммерческую рекламу, но ему было известно, что существовало промышленное и другие виды давления, которые заставляли постоянно пересматривать допустимые виды, рекламы на плакатах вдоль федеральных дорог. Мотели, станции заправки и зарядки батарей, рестораны и другие предметы общественного интереса (выражаясь языком частных предпринимателей) – все это казалось вначале оправданным. Но стоило появиться прецеденту, и моральная эрозия превратила в предметы общественного интереса даже крепкие напитки, легкие галлюциногены и женские гигиенические средства.
Впереди он увидел старинные знаки номера дороги, но вместо номера на них были напечатаны какие-то слова. Он сонно прочел их:
Господь ведает, куда плывет облако,
Но облако не ведает того.
Иво улыбнулся, пытаясь понять, как это связано с общественной службой ремонта дорог.
Господь ведает, что творит художник,
Но ведает ли это сам художник?
Внезапно он проснулся. Рядом грузно восседал Гротон и читал газету. В этом месте дорогу окаймляли лишь галька, кусты да пластиковые пакеты. Знака нигде не было, даже в его воображении, а то, что он прочитал во сне, был отрывок из поэмы, которую он хорошо знал, поэта, творчество которого он изучал.
Да, у человека, в отличие от облака, есть свобода выбора. Художник несет ответственность за свое творение. А предрешенность судьбы не свойственна сентиментальным типам.
Тем не менее, Иво Арчер направлялся в место, которого он никогда не видел, подчиняясь сомнительным директивам другого человека.
Свобода выбора?
«Это тоже пройдет» – гласил плакат, на сей раз реальный. Иво вздохнул, закрыл глаза и заснул.
Проснулся он уже над водой; Гротон перешел на ручное управление и двигался, минуя мост, к тому, что, по-видимому, было мысом. Хотя Иво не очень-то по душе пришлась таинственность, с которой его привезли сюда, тем не менее он не смог сдержать чувства возбуждения. Если конечным пунктом поездки не является этот берег, то это, должно быть – одна из орбитальных космических станций?
Сейчас они находились на дороге штата N 50. Знак на Дальнем конце моста указывал, что это Меррит Айленд, а чуть дальше была территория Космического Центра Кеннеди. Это была группа опрятных жилых строений и элегантных деловых зданий, в целом все было спланировано подобно парку и напоминало современный студенческий городок.
– Самый молодой город в Америке – а дальше выход в космос, – пробормотал Иво.
– Где-то так, – согласился Гротон, опять не поняв шутки.
– Здесь находятся почта, телефон, банк, больница, завод по очистке сточных вод, электростанция, вокзал, кафетерии, склады, Офисы…
– А для космических кораблей места не нашлось?
– Нет, – серьезно ответил Гротон.
Этот человек казался непробиваемым для иронии.
– Здесь работают ежедневно сорок тысяч человек. Корабли изготавливаются и собираются во многих местах, но пусковые площадки находятся на безопасном расстоянии, разумеется. Мы здесь остановимся только ради некоторых формальностей – идентификация, проверка здоровья, инструктаж и все такое. Неизбежное зло.
– Я здоров и не могу представлять угрозу безопасности, так как я родился в Филадельфии, вскормлен гидропоникой и не знаю, что я здесь делаю.
– Хотите заключить пари, что вы в состоянии выдержать десятикратную перегрузку? Что ваша нервная система способна перенести внезапное свободное падение без побочных реакций, как, например, сильная тошнота? Или что у вас нет аллергии на…
– Я никогда не заключаю пари, – сказал Иво с внезапной уверенностью.
– А что касается теста службы безопасности, то тут дело даже не в том, что вы знаете, а в том как вы будете реагировать на то, что узнаете в дальнейшем. Хорошие намерения и неполная информированность могут привести к наиболее неожиданным…
– Я понял. Где пусковая площадка?
– Около шести часов езды отсюда. Шаттл уже собирают.
– Собирают? А что случилось с тем, что был раньше?
Гротон проигнорировал вопрос, на этот раз юмор ему, по-видимому, совсем не понравился.
Через четыре часа и массы тестов их привели в сборочный ангар, сооружение устрашающих размеров.
– Наибольшее здание в мире, на момент его постройки, – сказал Гротон, и Иво сразу этому поверил.
– У нас их два. Здесь собирают носители типа «Сатурн».
– Сатурн? А я думал, что на Сатурн полетели три года назад.
Гротон остановился, взглянул на него и улыбнулся.
– Вы имеете в виду планету Сатурн. Вы правы, это была беспилотная миссия в 1977. Планировалось пройти за один раз мимо четырех газовых гигантов. Сейчас аппарат приближается к Сатурну, а завершит полет у Нептуна, через шесть лет. То же самое относится к параллельному конкурирующему советскому полету, разумеется.
– Так что здесь за Сатурн?
– Сатурн VI – так называется наш носитель. Основные компоненты собираются здесь, в вертикальном положении, а затем подвижной пусковой стол транспортирует его на космодром. Это позволяет эффективно использовать наши возможности.
– Я понял, – сказал Иво. Хотя на самом деле ничего не понял, но постеснялся выказывать свое невежество опять. Зачем, интересно, Гротон проводит эту экскурсию, вместо того, чтобы пойти прямо к шаттлу. Недалеко от серо-черного сборочного ангара он заметил любопытную конструкцию на гусеницах. Она была в высоту футов двадцать и размером с половину футбольного поля.
– А это что?
– Гусеничный транспортер. Весит около шести миллионов фунтов, груженый развивает добрую милю в час.
– Мне по душе эти скорости космического века.
Затем, не давая Гротону постичь иронию сказанного:
– И куда же он ползает? Что он возит?
– Он ползает по транспортной дорожке. А возит он подвижной пусковой стол.
Иво не унимался:
– А где кончается транспортная дорожка? И что они там запускают?
– Груз. То есть нас.
– Ах, да.
Короткая поездка вдоль транспортной дорожки, чем-то напоминающей федеральный хайвей, за исключением того, что дорожка имела мягкую поверхность, покрытую галькой, и они уже были на пусковой площадке, которая представляла собой неправильный восьмиугольник более чем полмили в диаметре. В центре находилось возвышение из бетона и стали с глубокой траншеей, проходящей через середину. На возвышении, присев над траншеей, как человек по большой нужде, находилась платформа и башня из стальных балок, которые подпирали ракету высотой в триста сорок футов.
– Мобильный пусковой стол, – сказал Гротон, – со стандартным ускорителем типа Сатурн VI. Довольно старая разработка, но надежная.
– А кто будет ездоком?
– Наш шаттл.
Теперь Иво разглядел крохотную ракету, двухместную космическую шлюпку. Мог бы сразу догадаться.
Носитель имел тридцать три фута в диаметре внизу и не намного меньше вверху. Издалека гроздь маршевых двигателей – всего их было шесть – казались миниатюрными на фоне громады носителя. Они были похожи на пришитые чашеобразные пуговицы, но с близкого расстояния он обнаружил, что каждый двигатель был размером с эскимосскую иглу. Сатурн VI выглядел чудовищем, Иво имел некоторое представление о том, какая мощь в нем заключена, так как он знал, что ее хватит, чтобы зашвырнуть всю эту массу в космос.
– Одноступенчатый носитель, девять миллионов фунтов тяги. Это наиболее универсальный носитель в программе, – сказал Гротон во время подъема в лифте. – Раньше нужно было три ступени, чтобы выйти на орбиту, а сейчас две из них заменили полезным грузом. Эти транспортники, как правило, неуправляемы, так что мы будем единственными пассажирами. Делать ничего не нужно, расслабьтесь и наслаждайтесь поездкой.
– А кто подносит спичку?
– Зажигание автоматическое.
– А если сломается?
Гротон не ответил. Лифт остановился, и они вскарабкались по крутому трапу к маленькому люку возле носа ракеты.
Иво посмотрел вниз. Бетонная пусковая площадка казалась подозрительно маленькой с этой высоты, а торчащие конструкции напоминали россыпь белых костей домино. Могучий торс Сатурна VI, казалось, сильно сужался к низу, а у самой земли его стягивала крохотная юбочка.
Иво сжал поручень, инстинктивно испытывая страх высоты на узкой площадке. Гротон, по-видимому, этого не заметил.
– Куда мы летим? – опять спросил Иво, после, того как начался автоматический отсчет времени перед пуском.
– Брад занимается исследованиями на орбитальной станции?
– Нет.
– На Луне?
– Нет.
– Где же?
– На макроскопе.
Конечно! Где же еще быть Брадли Карпентеру! Но осознание этого факта породило новый приступ нервозности. Брад никогда бы не позвал его в такое место, если бы не…
Зажигание.
Иво подумал, что ракета развалится от тряски. Он подумал, что сейчас его барабанные перепонки лопнут. Он подумал, что похож на сухой боб, болтающийся в жестянке во время урагана.
Постепенно, когда стих шум и прошло головокружение, до него дошел смысл того, что называют мультигравитационными перегрузками. Сейчас он чувствовал себя, как в средневековой камере пыток: огромный вес медленно выдавливал дыхание и жизнь из упакованной в кандалы жертвы. Неужели он добровольно пошел на это?
Свобода выбора, где же твоя…
Он знал, что все длилось всего несколько секунд и надеялся, что ему никогда не придется испытать то же в течение минуты.
Грудь начала болеть, по мере уменьшения перегрузки он буквально хватался за воздух.
Наконец, сила тяжести исчезла. Иво почувствовал болезненную встряску – отделилась первая ступень, затем ускорение вновь вдавило его, но на этот раз терпимо.
– Эй, – выдавил из себя Иво. – Вы же говорили, что эта штука одноступенчатая? А что это за…
– Я сказал, что носитель имеет одну ступень. Не самый экономичный способ достичь второй космической скорости, но надежный. Правительство решило принять одну модель как стандарт, вот это она и есть. На самом деле использованные корпуса ступеней находятся на орбитах с довольно большим периодом, некоторые, очень немногие, используются как космические базы, но мы в конце концов все их соберем и используем металл для построения другой станции. Это произведет благоприятное впечатление на налогоплательщиков.
Гротону, по-видимому, не составляло труда говорить при перегрузке.
Как долго продлится поездка? Он решил не спрашивать. Макроскоп и станция находились на расстоянии пять-шесть световых секунд от Земли – это около миллиона миль.
Наконец, двигатель выключился, и надолго наступила невесомость. Гротон остался пристегнутым в своем кресле и уснул.
Иво понял это как намек на то, что оставшийся участок пути будет длинным и скучным, так как делать им совершенно нечего. Он даже не мог полюбоваться видом космоса – единственный иллюминатор не показывал ничего, кроме пустоты.
Он попытался подумать обо всем, как об эвакуации с Земли, Дома Предков, но воображение работало слабо. Он задремал.
Ему снилось детство: десять лет в великом городе Маконе, население три тысячи, 3023 согласно последней переписи, плюс две тысячи черных. Его брату Клиффорду было 8 и малышке Гертруде едва 2 года, было это тем летом 52 года, он любил обоих, но больше играл со своим другом Чарли в торговцев хлопком. Они представляли себя дилерами, покупали и продавали, рыли склады в красных глинистых стенах глубокого оврага, что был рядом с хайвеем. Когда большие и медленные фургоны проезжали в направлении города, он и Чарли выскакивали на дорогу, хватали пригоршни хлопка, чтобы положить его в свой склад. Рабы, управлявшие фургонами, замечали это, но никогда ничего не говорили, коль скоро урон от их пиратства был минимальным.
Или, бывало, собирали орешки, которые служили им деньгами или драгоценностями, искали наконечники стрел, или просто рыбачили. Это были развлечения на свежем воздухе. Природа прекрасна даже зимой, а то было лето.
Иногда он бродил по лесу, играя на флейте; соседи, когда слышали его, только качали головами и улыбались, а рабы кивали в такт мелодии.
Иво проснулся, когда они причалили к станции.
На самом деле он засыпал несколько раз, пару раз перекусил пищей из тюбиков, и более ничего достойного упоминания с ним не случилось.
К тому же невесомость несколько изменила его восприятие времени. Его прошлая жизнь на Земле сейчас казалась ему такой далекой, часы, месяцы тому, в совсем иной реальности.
Он чувствовал себя совершенно спокойно. Он знал, что завершена серия сложных маневров, и контроль передан от земного центра управления станции, еще, наверное, были промежуточные центры управления – будто ракета была палочкой в эстафете. Однако для пассажиров это было незаметно. Даже высадка была скучной; внешне это выглядело, как высадка из вагона метро на платформу на Земле. Иво был разочарован; как какой-нибудь турист, подумал он язвительно.
Космический офицер с эмблемой ООН на мундире проверял пассажиров и следил за разгрузкой.
Легкость тела Иво еще раз напомнила о том, что он не на Земле; станция создавала «гравитацию» посредством центробежной силы, а это должно быть внутренний контур с наименьшей скоростью.
Не было проверки здоровья и других тестов, по-видимому, той процедуры, которую они прошли в Кеннеди было достаточно. Куда же ему теперь идти?
– Мистер Арчер – комната 19, правый борт, контур с нормальной гравитацией, – резко произнес офицер, так что Иво показалось, будто его призвали во флот.
– Ну вот, – сказал Гротон, – я вас могу подбросить или вы сами найдете дорогу?
– Лучше я пойду сам.
Гротон удивленно посмотрел на него, но не стал задерживать.
– Контур с нормальной гравитацией это 8-й уровень, – сказал он.
– Восьмая секция. Понятно.
Но Гротон, конечно, не понял и на этот раз.
Иво послушно проследовал к лифту, который служил для спуска на нижние уровни. Замелькали цифры, обозначающие номера уровней, когда кабина проходила их – точно как номера этажей в небоскребе. Ему показалось, что его вес увеличился, и что ноги тяжелее, чем голова, принимая во внимание специфическую гравитацию. Интересно, действительно ли притяжение изменяется столь резко?
Загорелась лампочка под номером 8, и он нажал кнопку «Стасис».
Панель скользнула в сторону, и за ней оказалось помещение, очень похожее на станцию метро. По центральному коридору тянулись два рельсовых пути, а в стороне стояли несколько четырехколесных тележек. По направлению ветки колеи он определил, что путь справа для движения вперед, относительно его случайной ориентации, а левый – для движения в обратном направлении. Где же комната 19?
Он решил не беспокоиться об этом. Взобрался на тележку, уселся в массивное кресло и осмотрелся в поисках органов управления мотором. Но их не было, перед ним был пустой корпус, словно начинку выбросили в космос, чтобы облегчить станцию.
У одного из колес был укреплен простой механический тормоз. Иво пожал плечами и отпустил тормоз. Тележка начала двигаться по ветке в сторону главного пути, и Иво понял, что она движется гравитацией.
Очевидно, рельсы были наклонены вниз или, точнее, к внешней стороне станции, позволяя тележкам катиться, пока их не остановят.
Замечательно, что еще лучше можно придумать для передвижения на станции, где энергия, скорее всего, весьма дорога.
Он увидел цифры: 96, 95, 94 – каждая, несомненно, обозначает номер жилой комнаты либо офиса. Те, которые справа, обозначены буквой «П», а слева – буквой «Л». Правый и левый борт, очевидно[5]5
В ориг. starboard и portboard.
[Закрыть]. Должно быть, сейчас он направляется к корме.
Тор? Могут ли вообще быть нос и корма у пустой баранки, вращающейся в космосе? Половину, видно, он уже проехал, направление было верное, так как номера комнат уменьшались.
Сам пол уровня был ровный, в то время, как колея была наклонена. Точнее, оболочки уровней были изогнуты так, что строение станции напоминало устройство луковицы, а колея пути была изогнута с большим радиусом. Таким образом, он двигался к правильному номеру, но на другом этаже. Фактически, он был уже на полпути к девятому уровню.
Ну вот, еще одна проблема. Он отказался от помощи Гротона и теперь будет выбираться сам, как это обычно бывает. Приходится мириться со своим стремлением к независимости.
Между номерами семнадцать и восемнадцать находилась вертикальная шахта, и он свернул на ветку, ведущую к ней, осторожно манипулируя тормозом. В этом месте путь пошел на подъем, так что почти не нужно было тормозить.
Он оказался на восьмом уровне. Ему пришло в голову, что то, что он проделал, было фактически переходом с орбиты с меньшим радиусом на орбиту с большим радиусом, правда он набрал скорость, вместо того, чтобы потерять ее. Так ли это? Как минимум, сейчас он весил больше обычного, если полагаться на свои чувства.
Шахта была двустороння: одна сторона для подъема, другая для спуска. Скорее всего кабины были связаны, уравновешивая друг друга, в целях опять же экономии энергии. Он сошел на восьмой уровень и проследовал по коридору к комнате номер 19, правый борт. На табличке было написано: «Брадли Карпентер», как он и ожидал. Никто другой не мог послать Гротона с подобным поручением. Он отодвинул дверь и вошел.
На звук к нему повернулся молодой человек: высокий, каштановые волосы, карие глаза; он был по-мужски красив. Черты лица выдавали в нем острый ум.
– Иво!
– Брад!
Брад вскочил, они обнялись, принялись тузить друг друга, ерошить волосы, буйно радуясь встрече; два подростка, которые по-дружески дурачатся.
Но через минуту оба превратились в молодых взрослых людей.
– Боже, как я рад, что ты приехал, – сказал Брад, подвесил гамак и плюхнулся в него. Он указал на другой гостю. – Ты меня просто в детство вернул.
– Чем я тебе могу помочь? Ты послал шпионить за мной этого кабана… – шутливо пожаловался Иво. Он решил, что лучше оставить серьезный разговор на потом. Он тоже подвесил гамак и принялся в нем качаться.
– А мы тут свиньями торгуем.
Оба рассмеялись.
– Но у меня есть один важный вопрос…
– Попробую отгадать: где находится корма?
Иво кивнул:
– Точно.
– Я тебе удивляюсь, дружище. Неужели ты до сих пор не знаешь, что твоя корма находится за твоим пенисом?
– Мой мозг недостаточно порнографичен для подобных ассоциаций.
– Тогда возьмем твой форштевень. Это же неизбежно[6]6
Игра слов bow – нос корабля и пригибаться, сгибаться, т. е. второе толкование каламбура «Пригнись, и сам увидишь», есть ссылка в гл. III.
[Закрыть]!
Иво дружески улыбнулся, понимая, что теперь его очередь отпустить какой-нибудь каламбур. Ну ничего, со временем он войдет в колею.
– Пойдем – должен тебе показать одну мадам[7]7
В ориг. фр. femme – женщина.
[Закрыть]. Вначале дело, потом развлечения.
– Мадам? – Иво проследовал за ним в некотором замешательстве.
Брад остановился на секунду перед дверью девушки:
– У нее интеллектуальный коэффициент 145. Я ей сказал, что у меня 160, понял?
– Это что, уровень интеллекта, необходимый для романа?
– Я от нее без ума. А что еще можно ожидать от простого дерьма[8]8
В ориг. clay – глина, прах.
[Закрыть], вроде меня?
Иво пожал плечами:
– Дерьмо на ступнях Господа.
Брад понимающе улыбнулся и позвонил. Тут же дверь скользнула в сторону, приглашая их войти.
В обстановке явно чувствовалось женское присутствие. Гофрированные занавесочки украшали вентиляционные люки, стены были пастельно-розового цвета. Щеточки и кремы выстроились на поверхности стола, за которым висело зеркало, придавая всему несколько напыщенный вид. Здесь, подумал Иво, живет тот, кто хочет чтобы вся станция знала, что среди них есть леди. Либо тот, кто не уверен в себе?
Много ли женщин на станции макроскопа? Каков их статус здесь, оставляя в стороне официальные должности? Отношение Брада к этой женщине было несколько двойственным.
Она появилась из соседней комнаты. Чуть выше среднего роста, тонкие шея, талия, икры; груди и бедра как у статуи. Типичная старлет[9]9
В ориг. starlet – звездочка, т. е. молодая начинающая актриса с большими амбициями.
[Закрыть], подумал Иво, удивленный поверхностным выбором Брада.
Она взглянула на Иво, и он отметил, что ее голубые глаза резко контрастируют с ярко-рыжими волосами до плеч.
– Афра, это Иво Арчер, мой старый друг по прошлому проекту.
Иво улыбнулся, чувствуя неловкость, так как сказать ему было нечего. Что это, все для него разыгрывается?
– Иво, это Афра Глинн Саммерфилд.
Она улыбнулась. Казалось, солнце взошло над трясиной: Брад продолжал говорить, но Иво уже ничего не слышал. В один момент, короткий, как вспышка фотоаппарата, ее образ запечатлелся в его памяти.
Афра Глинн Саммерфилд: потрясающее впечатление, потрясающие романы – все не в счет.
На ней было отливающее серебром платье, которое придавало ее виду необъяснимый аромат старины, на ногах – белые туфельки.
Вот строки о ней:
Наступая и отступая, на юг и на север тянутся,
извиваясь, песчаные берега
Точно сотканное из серебра платье девушки облегает
ее упругие ноги.
Афра: прелестные упругие ножки, волосы цвета заката в Джорджии.
Глинн: сотканный из серебра друг его друга.
Саммерфилд: неудержимый полет фантазии.
Афра Глинн Саммерфилд: после этого взгляда и навсегда Иво влюблен в нее.
Раньше он размышлял об увлечениях практично, дисциплинируя свои мысли. Он принимал как должное, что любовь есть нечто недоступное человеку в столь уникальной ситуации. Но жизнь подарила ему эту возможность.
– Эй, ты что, обалдел? Просыпайся, – весело воскликнул Брад. – Первый раз это случается со всеми. Должно быть это ее волосы, цвета полированной меди, так действуют.
Он повернулся к Афре.
– Я лучше заберу его, пока он не придет в себя. В обществе красивых девушек у него язык заплетается. Встретимся через час, хорошо?
Она кивнула и послала ему воздушный поцелуй.
Иво последовал за ним в зал, едва ли понимая, что он делает. Он и вправду был робок с девушками, но на этот раз все было куда сильнее. Никогда прежде он не чувствовал себя таким опустошенным.
